Текст книги "Аферист на пенсии"

Автор книги: Феликс Рябов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

10. Убийство в «Кодаке»

Снаружи была восхитительная лунная ночь. Белые облака висели в темно-синем небе, яркие звезды освещали кладбище, где-то далеко-далеко мерцали косяки вспугнутых выстрелами фанов… Ерш с удовольствием вдохнул чистый ночной воздух. Только сейчас он понял, как противно было внутри – неудивительно, что в этом здании каждый день появляется новый труп.

Борода, не обращая внимания на пейзаж, быстро прошел к своей машине, открыл им пассажирскую дверцу, завел двигатель.

Пока джип выруливал с разбитой кладбищенской дороги на Дальневосточный проспект, Ерш внимательно смотрел на Бороду.

Глаза его горели охотничьим азартом, нос крутился из стороны в сторону, вроде как вынюхивая убийцу…

– Дело близится к концу, – повторил он. Я думаю, вы уже догадались, кто здесь занимается шантажом?

– Сестра солистки? – Догадался Валера.

Борода слегка выпучил глаза и странно посмотрел на Валеру.

– Это-то ты откуда взял?

– Ну как… В общем-то, она почти единственная, кто остался в живых. Есть еще, правда, Ди-Джей…

Борода вздохнул.

– Ох… Ежу понятно, что пленку подменили в «Кодаке». Я с такими делами уже сталкивался. Пленку при современной технологии напрочь испортить почти невозможно: ее обрабатывает проявочная машина, там полная автоматика – если ее плохо отрегулировали, максимум, что случится с пленкой – ее просто зажует. Но изображение на ней скорее всего останется.

На тот случай, если пленку удастся-таки запороть, в проявках всегда под прилавком висит несколько засвеченных и проявленных пленок – по одному на каждую фирму (Кодак, Коника…) и количество кадров. Если оператор лоханется, клиенту отдают заранее заготовленную пустую пленку и говорят, что у него что-то с фотоаппаратом. Почти все верят… Возможно, это – основная причина, по которой переходят сейчас на цифровые фотоаппараты.

Ерш с уважением присвистнул:

– Что-то в этом роде слышал… Но вы-то откуда знаете?

Борода достал Беломор:

– Было дело о шантаже. Один человек любил снимать малолетних шлюх во всех подробностях, а однажды – снялся с ней сам. Человек он очень богатый и достаточно известный… Но разделял общее заблуждение: почему-то все клиенты проявок думают, что печать фотографий полностью автоматическая и никто не видит, что на них снято. – Борода ухмыльнулся. – Это далеко не так. В большинстве проявок установлены машины, где кадры пленки оператор передвигает вручную, и на экране он видит все, что там снято…

Ерш кивнул:

– Так, интересно… А что стало с шантажистами, которых вы поймали?

– Заказчики утопили их в проявителе. Не в этом дело… Вы заметили, что то, что произошло в Ледовом, попало в новости в тот же день?

– Да. Ну и что?

– Пленку фотографа взяли в срочную проявку… Все равно ему пришлось ждать какое-то время. Работники проявки слышали из новостей о том, что произошло – может, по радио… кстати, наверняка у них есть и телевизор – кое-где сейчас ставят аппараты, где можно перед печатью посмотреть негатив на телевизоре… Как рассказал Серегра, Эдика они знали; были в курсе, где он работает… и, увидев готовые снимки, быстро поняли, как их можно использовать.

Ерш потерял терпение:

– Да что такого на этой пленке? Солистка на сцене…

Борода остановил машину недалеко от Ледового дворца и хитро посмотрел на Ерша:

– Солистка… А ты уверен?

– Она же пела вживую. Без фанеры. Это был ее голос…

Борода рассмеялся:

– Ну и что?.. Ты же сам видел, как ее убили на стройке. Как она после этого могла выйти на сцену? А главное, как она исчезла с нее после концерта? Костюм нашли рядом со сценой, а солисту – нет…

Ерш задумался. Борода продолжал:

– В принципе, в Ледовом ее быть и не могло: труп ее лежал в это время под кучей арматуры на стройке…

Ерш внимательно смотрел на Бороду. Тот загадочно ухмылялся:

– Ладно, пойдем. Попробуем предотвратить еще одно убийство.

* * *

Напротив входа в «Кодак», через дорогу, была автобусная остановка старого типа – закрытая будка с непрозрачными стенками и скамейкой внутри. Засаду устроили там.

Проявка представляла собой небольшой павильон, в котором торговали пленкой, фотоаппаратами, плеерами, наушниками и прочей ерундой. Там же стояли проявочная машина для пленок и машина для печати.

Было уже совсем поздно, и на дверях висела табличка «Закрыто», но через стекла было видно, как внутри мужик лет тридцати печатает накопившиеся за день заказы. Соседние павильоны, объединенные с «Кодаком» под одной крышей – там торговали цветами и какой-то едой – были давно закрыты. Прохожих тоже не было.

– Значит, так, – прошептал Борода. – Если кто-то появится – ни звука. Убийца должен думать, что здесь никого нет. Камера у вас с собой?

– Конечно.

– Отлично: нам может понадобится компромат на убийцу. Когда начинается съемка, никакая лампочка спереди не горит?

– На этой камере – нет.

– Очень хорошо… Теперь ждем.

Ждать пришлось недолго.

На фоне освещенной витрины появилась тень: кто-то подошел к дверям.

Валера включил камеру. Издалека видно было не очень хорошо, и Ерш наклонился к видоискателю… Спиной к нему стояла женская фигура. Одной рукой она показывала что-то тому, кто находился внутри – кажется, это была пачка денег.

Когда фигура повернулась в профиль, ища что-то в сумке, Ерш дернул Бороду за рукав:

– Елки… Это же сестра солистки!

Борода негромко фыркнул.

– Так значит…

– Да ничего это не значит. Подождем, что дальше будет… Но уйти она не должна! Второго выхода у таких ларьков нет, это я точно знаю…

Тем временем работник проявки пустил ее внутрь и закрыл дверь… А через минуту в павильоне погас свет.

– Что за хрен? – Борода насторожился. – Этого не должно быть.

– Может, она расплачивается за негатив натурой? – предположил Валера.

– Ты что, такое чудище? Нет, здесь что-то не так…

Взяв у Валеры камеру, Борода максимально увеличил изображение и долго вглядывался в экран… Между тем дверь все не открывалась, а внутри не было видно никакого движения.

Борода, спрятав сигарету под полой куртки, закурил и прошептал:

– Что-то здесь не так… Надо пойти посмотреть.

С камерой наготове они пересекли безлюдную улицу и уже почти подошли к ларьку, когда из Ледового выползла толпа: там закончилась ночная дискотека.

Минут двадцать пьяные и обдолбанные уроды из местных тащились мимо, разбрасывая вокруг пивные банки, шприцы и окурки, пиная друг друга, матерясь, тупо ржа и хлопая по капотам припаркованных у дороги машин, чтобы послушать, как воет сигнализация.

Борода с журналистами терпеливо стояли под навесом соседнего павильона, не спуская глаз с дверей Кодака. Двери было видно только сбоку – но из них так никто и не вышел!

Наконец, улица опять опустела. Подойдя поближе к стеклу, Борода заглянул внутрь. Прятаться теперь смысла уже не было, и Валера включил осветитель в камере.

Сначала они ничего не видели, но затем светлое пятно от фонаря нащупало сначала темную лужу, а затем раскинутое на полу тело. Это был оператор фотомашины… С ним обошлись так же, как и с Антоном: горло перерезано, голова неестественно откинута набок. Ясно было, что он уже мертв.

* * *

Ерш задумчиво смотрел через стекло на труп.

– Что-то не получается у нас с предотвращением убийств…

Борода не ответил. Он шарил осветителем по внутренностям павильона. Кроме трупа, там никого не было… Правда, за стойкой прилавка мог кто-то прятаться, но это вряд ли… Ерша начинал привыкать к тому, что бабы из «Распутной жизни» исчезают, когда захотят.

Так оно и случилось. Пока Ерш с Бородой дежурили у двери, Валера разыскал пьяного сторожа: он дрых в будке около входа на рынок. Ключи у сторожа были, но когда они вошли внутрь, кроме трупа, внутри никого не было.

Борода, нахмурившись, внимательно осматривался вокруг. Стараясь не наступить на труп, он медленно обошел ларек.

Выручка в кассе была на месте. Не тронули ни один из плееров или фотоаппаратов, лежащих в витринах и на полках за прилавком… Пол был грязным, но следов на нем не осталось: дождя сегодня не было.

– А, вот в чем дело… – Борода посмотрел куда-то вверх – будто хотел убедиться, что сестра солистки не летает где-нибудь под потолком; потом указал на машину для печати фотографий. – Ничего не замечаете?

Ерш внимательно осмотрел машину. Большая, метра полтора длиной и больше метра высотой, она занимала почти весь проход за прилавком и сильно пахла нагретым проявителем. Ничего особенного в ней не было.

– Да нет… А что?

Борода ткнул пальцем на какую-то царапину на верхней крышке. Рядом можно было рассмотреть несколько песчинок.

Валера догадался:

– Вы хотите сказать, что кто-то прячется внутри?

Он отыскал ручку и открыл крышку сбоку. Внутри был виден рулон фотобумаги, торчали провода, трубки – и все. Места для здоровой тетки там явно не хватало.

Валера захлопнул крышку. Ему не давало покоя таинственное исчезновение убийцы. Он беспокойно крутился по павильону, заглядывая под ящики и табуретки.

– Куда ж ты делась, зараза? – Валера ткнул пальцем вверх – Улетела?

Ерш посмотрел через витрину на ярко-синее звездное небо.

Борода загадочно кивнул и щелкнул зажигалкой:

– Почти.

В этот момент зазвонил телефон. Борода вытащил трубу.

– Да?.. – Он махнул рукой журналистам и включил громкую связь:

– Это Макс.

Голос Макса в трубке был несколько озадаченным:

– Иван Петрович, мы обыскали чемоданы, реквизит, вообще все здание – ни фотографии, ни сумки… Вообще ничего. Тогда мы поехали домой к Эдику…

– Ага, молодцы, – заинтересовался Борода. – Так, и что?

– Тут все перерыто вверх дном… окно разбито. В туалете какой-то тайник, он открыт, внутри – следы на пыли, по размерам совпадают с видеокассетой. Не оттуда, случайно…

– Скорее всего, оттуда. Ждите там, я сейчас приеду.

Борода сунул трубу в карман и махнул рукой журналистам:

– Поехали.

– Как? – удивился Валера, – Мы не будет ждать ментов?

– А нахрена они нам нужны? – удивился, в свою очередь, Борода.

– А труп?

– Ну что – труп? Его зарезали, это понятно. Фотографии и негатив пропали, никаких отпечатков нет – больше ничего интересного здесь уже не будет… Говорю вам, поехали.

* * *

Уже в машине Ерш рискнул задать Бороде давно мучивший его вопрос.

Ясно было, что Борода просто так ничего делать не будет, и Ерша угнетало, что много он до сих пор не понял. Вот например…

– Слушайте, а что такого в этой долбаной фотосумке? Чего она вам далась?

Борода хитро ухмыльнулся:

– Полезная вещь… У меня дома есть такая же. Когда-то, помню, еще в семидесятые, я с этой сумкой проходил почти через любого вахтера: человек, у которого она есть, в те времена всегда казался профессиональным фотографом. Помню, был один случай – мы с Абрамом Моисеевичем (подельник мой) продавали УАЗики – якобы от министерства сельского хозяйства. Тогда такие машины частникам иметь было запрещено: исключение сделали только для Калашникова… Ну вот, раз запрещено – значит, очень хочется… За городом, кстати, незаменимая вещь – на охоту, или просто на дачу часто ни на чем другом просто не проедешь… Так вот, мы с Абрамом Моисеевичем под видом корреспондента с фотографом (ксивы, понятно, сами себе нарисовали) проникли в здание министерства. Ровно в назначенный час в фойе подошли лохи с наличными – покупать себе козелки в личное пользование… – Борода счастливо улыбнулся – видимо, воспоминания об удачных аферах грели его душу… Притормозив перед перекрестком, Борода продолжил:

– Внутри здания мы переоделись в приличные костюмы, вышли к ним… бумаги им какие-то вручили, забрали деньги. Сели в Волгу Абрама Моисеича и уехали… Все. Двадцать тонн срубили: по тем временам – неплохие деньги.

– Неплохо… Но сейчас-то сумка при чем? Почему вы сказали Максу, чтоб его братки обязательно нашли сумку?

Борода покачал головой:

– Ох, удивляешь ты меня…

Тоном лектора, уставшего объяснять каждый день одно и то же, Борода начал:

– На пленке, которую вы сами сняли в день убийства, видно, что Эдик постоянно держит свой «Зенит» в руках… Даже после того, как он уже сделал тот самый единственный снимок. Почему ему не положить фотоаппарат внутрь? Сумка-то у него на плече… Большая сумка.

– Ну и почему?

– Он не мог этого сделать: сумка была занята. До предела чем-то забита… Дальше: в развалины офиса он приехал уже без сумки – хотя аппарат с собой привез. Дома у него, как ты только что слышал, сумки тоже нет… Почему он посчитал нужным ее спрятать? Что в ней такого необычного?

Ершу стало не по себе:

– Деньги?… Те самые, которые солистка так и не отдала Шитману?..

Борода выплюнул окурок в окно джипа и слегка стукнул кулаком по рулю:

– Очень удивлюсь, если это не так. Все это время деньги были у нас под носом – но никто не догадался их взять… Я-то тоже был хорош… А вот теперь, когда Эдик убит, не так просто будет выяснить, куда он их спрятал.

– Когда ж он успел их спрятать?

– Когда-когда… Когда пленку пошел проявлять. За эти несколько часов он мог увезти ее куда угодно – положить в камеру хранения, закопать, послать самому себе по почте…

– Да, плохо дело. Интересно, сколько там денег?

Борода задумчиво выпустил дым:

– Не знаю… Вообще, все зависит еще от того, в каких они купюрах – хоть сумка и большая, в нее не так много поместится… Считается, что миллион баксов в стодолларовых банкнотах, сложенных в стопку, занимает ровно метр. В принципе, в этой сумке могло поместиться и больше…

– М-да… А сколько же денег солистка должна была Шитману?

Борода пожал плечами:

– Ну, раскрутить кого-нибудь на эстраде… все зависит от продюсеров. Скажем, в баксах могло уйти лимона полтора.

– Ничего себе…

– Да ерунда. Сейчас дача на Рублевке может стоить в два раза больше. Эту машину я брал за восемьдесят тысяч… не лучшая, кстати. Ты пойми, найти деньги – это дело принципа… Если Макс с Андреем проворонят это бабло – их никто не грохнет… Так, почморят и забудут. Но доверять перестанут.

Борода остановил джип и заглушил двигатель. Они находились около дома фотографа.

Когда вошли в коридор квартиры, Ерш обратил внимание на неприятный сладковатый запах. Он был не слишком сильным и понять, откуда он шел, было трудно. Ерш хотел спросить Бороду, что это может значить, но тот сделал знак, что лучше пока молчать.

В комнате их встретил Макс. Несколько братков курили на кухне, еще двое осматривали газон под окнами.

– Спасибо, что приехали… – Макс казался несколько сбитым с толку, – Как думаете, что тут произошло?

Борода минут десять ходил по квартире; выглянул в окно, осмотрел найденный тайник, залез на антресоли, в кладовку; щелкнув зажигалкой, заглянул под ванну.

– Так, Макс… Все это наводит на размышления… Прежде всего, перевернули вверх дном не всю квартиру, а только одну комнату… Что это может значить?

Макс пожал плечами:

– Ну как… Получается, что тот, кто сюда залез, нашел, что искал. – Он показал на дверь в туалет. – Тайник отрыт: значит, его нашли.

Борода прислонился к косяку двери и закурил:

– Не думаю, что все так просто. Скорее, взломщику помешали обыскать квартиру до конца.

Макс удивился:

– Почему?

– Ну, во-первых, если в тайнике была видеокассета, которую вам подкинули прошлой ночью – а очень похоже, что так оно и было – стоило ли лезть сюда ради нее? Конечно, кассета интересная – кто бы спорил, но пользы от нее особой уже нет… Вряд ли стоило залезать в чужой дом только для того, чтобы объяснить вам, как в действительности пропало привидение солистки со сцены Ледового… В общем-то, я об этом давно уже догадался.

Ерш слушал и ни хрена не понимал.

Макс тем временем согласился с Бородой и спросил:

– Ладно… А во-вторых?

– А во-вторых – следует обратить внимание на стекла, оставшиеся от разбитого окна. Вот разбитая форточка – понятно, что через нее проникли внутрь: около батареи несколько осколков. Но разбито еще и окно… Конечно, это не стопроцентная улика – но все же: почему они вылетели наружу, а не внутрь? Обратите внимание, под окном их гораздо больше, чем на кухне. Напрашивается вывод, что взломщик, пусть он даже неслышно проник сюда через форточку на кухне, квартиру покидал в спешке… Может быть, даже в ужасе.

Макс пару минут курил, осмысливая услышанное.

– Да, похоже, что так… Кстати, у меня еще новость.

Борода посмотрел на него с интересом. Макс покачал головой:

– Нет, сумки нигде нет… Зато смотрите, – Макс взял со стола серебристый ноутбук, – это мы нашли в чемодане солистки. Гляньте в ее почту… В общем, вы были правы. Кассета все объясняет, а почта – последний гвоздь…

Макс повернулся к Ершу с Валерой:

– Помните, когда в первый раз вы приехали к солистке, она звонила кому-то по телефону – вы, как обычно, не выключили камеру…

– Да, и что?

Макс потряс ноутбуком:

– Здесь – письма от того, кому она звонила.

Борода посмотрел на часы и взял компьютер:

– Хорошо, я посмотрю.

Он на минуту задумался:

– Так… вы обыскали квартиру?

– Да. Ничего путного.

– Значит, нам здесь больше делать нечего… Есть у меня пара идей, но тут, я думаю, я сам справлюсь.

– Да?

– Да. Чем больше народу – тем сложнее поймать того, кто спугнул взломщика.

Он обратился к браткам:

– Не забудьте выключить свет и запереть дверь… Любому должно быть ясно, что в квартире никого нет.

* * *

Сидя на сиденье джипа Бороды, Ерш в задумчивости смотрел на исчезающую вдали машину бандитов.

Он заметил, что Борода никуда не торопится – едет не спеша, слегка насвистывая и постукивая пальцами по ручке переключения скоростей. Когда автомобиль Макса окончательно исчез в темноте, Борода развернулся и поехал обратно.

– Елки, куда мы едем? – Валера беспокойно крутился на заднем сиденье.

– Мы возвращаемся, – ответил Борода.

– А зачем?

– А вот смотри… Вчера ночью, если верить этим обкуренным идиотам – я имею в виду Мишу с Витей – кто-то, очень похожий на солистку, уже после Шитмана попытался проникнуть в здание покойницкой… Ее спугнул очнувшийся Витек… Заметьте: квартиру покойного Эдика тоже кто-то пытался обыскать – скорее всего, прошлой ночью, потому что до этого Эдик ночевал у себя дома. Как я уже говорил, есть все признаки, что сделать это не удалось – его спугнули… Нетрудно предположить, что взломщик вернется. Я думаю, имеет смысл переночевать там. Вторая засада за ночь – хоть сейчас-то должно повезти…

Не доезжая до квартиры фотографа метров двести, Борода загнал джип в кусты, заглушил мотор и выключил фары.

– Пошли… Только тихо.

Через пустыри, заваленные строительным мусором, они двинулись к дому фотографа.

С кладбища дул прохладный ветерок. Неясные тени скользили среди деревьев… Борода, непостижимым образом не наступая в темноте ни на один хрустящий сучок, быстро шагал вперед. По сторонам он не смотрел… А вот Ершу было как-то не по себе: наверное, сдавали нервы. На подходе к дому ему стали чудиться какие-то шорохи, чуть слышные шаги за спиной… Постоянно хотелось обернуться…

В доме фотографа свет нигде не горел; казавшееся огромным полуразрушенное здание выглядело как-то неприветливо. Зашли в парадную, по грязной лестнице поднялись на второй этаж. Борода, не зажигая фонарика, какой-то железкой почти мгновенно открыл дверной замок и, пропустив журналистов вперед, закрыл дверь изнутри.

– Тихо… – прошептал Борода.

Ерш опять почувствовал неприятный запах.

– Чего так воняет?

Борода зажег фонарик и указал на высокие резиновые сапоги, стоявшие у входа. Ерш подошел поближе: точно… Кроме этого, на сапогах были заметны следы кирпичной крошки.

– Куда он в них вляпался?

Борода махнул рукой:

– Потом… Сейчас – будем ждать.

Он присел в углу, включил ноутбук и углубился в чтение почты солистки. Ерш взглянул на экран. К письмам были прикреплены фотографии каких-то девушек, но все они были одетыми, и внимание Ерша с них соскальзывало; он стал осматриваться вокруг.

В квартире было как-то совсем уж неуютно. В темноте угадывались очертания мебели и стен, которые минут сорок назад Ерш видел при свете, но сейчас все выглядело совсем по-другому… Он толкнул в бок Валеру:

– Слышь, а куда они Эдика дели?

Валера задумался:

– Ты знаешь, я вроде слышал… Короче, Макс с Андреем все спорили, звонить ментам или нет… Так ничего и не решили. В конце концов Макс сказал браткам, чтобы трупы запихнули пока в холодильник – там в подвале морозильные камеры, остались от овощебазы. Вроде, еще работают.

– Угу, понятно.

Валера с подозрением вглядывался в темноту.

– Кстати… Ты слышал – не закопанные покойники любят ошиваться среди живых?.. Я помню, бабка одна рассказывала, как ее дед пошел как-то в магазин в соседней деревне – и не вернулся. А потом стал приходить к ней… по ночам. Появляется в углу, в темноте, молчит… В общем, его только весной нашли, в овраге.

– А что случилось?

– Да зарезал кто-то. Труп валялся без присмотра.

– Да… хорошая история. – Ерш невольно прижался спиной к стене. – Главное, к месту.

Борода тем временем закончил чтение, захлопнул компьютер и неподвижно замер в углу. В комнате стало совсем мрачно… Темнота действовала все более угнетающе. Луну затянуло тучами; на улице поднялся ветер; старый дом начал слегка поскрипывать. На крыше раздалось негромкое постукивание – то ли ходит кто, то ли старое железо бьется о кирпичи…

Ветер все усиливался. Тревожно шумели листья, ветки деревьев били в уцелевшие стекла, словно кто-то пытался войти в комнату из темноты ночи… Хотя вроде бы ничего и не происходило, нервы напрягались все больше и больше…

И тут со стороны коридора послышался неясный шум. Призрачное, чуть заметное свечение появилось сначала на уровне пола, потом поднялось чуть выше… смутная тень двигалась прямо на них. Ерш затаил дыхание…

Борода резко поднялся и включил свет. В руке его появился ствол.

– Добрый вечер, Ирина. – Борода щелкнул предохранителем.

Перед ними, живая и невредимая, стояла солистка «Распутной жизни».