Текст книги "Сердце гор (Сборник)"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

2

Примерно в то же самое время в Риксе Эгеден, временно командующий гарнизоном, встретился с Р.В.Соттеном, Вторым Наместником Верховного Судьи Трибунала. Уже начало беседы крайне взволновало сотника, однако его вопросы остались без ответа.

– Ты слишком многое хочешь понять, господин. – Его благородие Соттен пребывал в весьма дурном настроении и не пытался этого скрыть. – Понимания от тебя и не требуется. От тебя, господин, требуется рубить мечом. А рубить ты будешь того, кого я тебе укажу.

Эгеден с трудом сдерживал гнев. Его собеседник, похоже, это заметил… однако, судя по всему, не особо опасался. Заложив руки за спину, он молча смотрел на офицера.

– Твои действия, господин, едва не провалили весь план. Я мог бы закрыть глаза на то, что у тебя в руках была женщина, которую мы давно уже разыскиваем. Ты ее отпустил. Но каких-либо уговоров с бандитами я не потерплю! – Соттен повысил голос. – Да еще за спиной Наместника Трибунала! Имперского Трибунала, господин почти комендант!

Эгеден молчал.

– Если Трибунал, – продолжил, уже тише, Наместник Судьи, – решает, что должен быть сожжен какой-то постоялый двор, – надо полагать, это соответствует интересам Империи. Надеюсь, это ясно? И далее: если Трибунал желает, чтобы в легионах об этом не пронюхали, – надо полагать, это тоже в рамках интересов Империи. Понимаешь меня, господин?

– Нет, – ответил Эгеден.

Наместник изумленно уставился на него.

– Нет, – повторил офицер. – На моих глазах погиб человек, которого допрашивали в камере Трибунала. А теперь я слышу, что он действовал по указанию Трибунала! Нет, господин, не понимаю.

– Плохо действовал, – парировал Соттен. – Не понимаешь? Ну и ладно, – неожиданно заключил он. – Был ты, господин, заместителем коменданта гарнизона…

– Не был, а есть! – резко возразил Эгеден, делая шаг вперед. – И, во имя Шерни, может быть, завтра я им и не буду, но сегодня, ваше благородие, думай, что говоришь!

Соттен, сощурившись, взглянул на офицера.

– По собственному неведению, – сказал Эгеден, – я, возможно, и перечеркнул планы Трибунала. Вывод, я вижу, один: непонятно по какой причине держа меня в неведении, ты, господин, нанес ущерб интересам Трибунала. А значит, и интересам Империи. Может быть, прежде чем я расстанусь со своим постом, мне написать подробный рапорт? И послать его в Громб?

Соттен смерил его взглядом.

– А знаешь, господин, для военного ты не так уж и глуп! – вроде как признал он. – Сядем, поговорим.

Эгеден нахмурился, но предложение принял.

– Трибунал забросил сеть, – начал Соттен. – Но как ты представляешь, господин, сети Трибунала? Это очень тонкое хитросплетение; если многие начинают тянуть его в разные стороны – оно лопается.

– Ваше благородие, ты требуешь, чтобы легионы пребывали в полном бездействии, опасаясь порвать ваши сети?

– Должен признаться, возможно, нам следовало бы более тесно сотрудничать. Но это не от меня зависит, комендант. Мы оба находимся в одинаковом положении: я лишь временно управляю делами Трибунала в Риксе в отсутствие его благородия Первого Наместника. Так что мы должны постараться понять друг друга.

Эгеден скривился от его слов, так неожиданно призывающих к солидарности.

– В шестеренках плана застряла песчинка, – продолжал Наместник, – ее появления никто не мог предвидеть. Смотри: с большим трудом удалось найти два подходящих существа, человека и кота, готовых выдать себя за прославленных бандитов Громбеларда. Сколотив отряд, эти смельчаки совершили отчаянное нападение, громко заявив, что они властелины Гор. Однако, не успели они этого сделать, здесь появляется эта женщина, со своим пленником. Он должен был замолчать, держать его под замком было рискованно. Что если бы он сбежал? Или начал болтать с охранниками?

– Он не мог много знать. Впрочем, даже если бы…

– Мало знают только покойники. Кроме того, покойник наверняка не сбежит.

– Излишняя осторожность. Впрочем, должен он был умереть или не должен… Нужно было обо всем мне сообщить.

– Дело все в том, господин, что легионы обязаны были вести себя так, как обычно.

– Разве я и легионы – одно и то же? Легионы действовали бы как всегда, я же отказался бы от дополнительных мер.

Соттен развел руками.

– Что поделаешь… – с сожалением сказал он. – Если бы не песчинка! Кому могло прийти в голову, что ты позовешь на помощь женщину, которую мы ищем?

– А за что, собственно? Ее вина так и не была доказана, были лишь разнообразные подозрения.

– Это правда. Официально ее никто не разыскивает, и посылать за ней солдат нельзя. Но если она пришла сама? Сразу бы выяснили все эти «подозрения». Нашлись бы доказательства, например ее собственные признания!

Эгедена передернуло. Камера пыток внушала ему крайнее отвращение.

– Теперь скажи, господин, – продолжил Наместник, – а что если бы она согласилась на твое предложение? Опытная проводница, твои легионы в несколько дней обнаружили бы мои сети, и все пропало, и нечего уже скрывать. А мне нужно, чтобы ни одна душа не заметила расставленные ловушки.

– Охотница не поведет моих людей.

Соттен с облегчением вздохнул.

– За что я отпускаю ей все давние прегрешения.

«…тем более что тысячника П.А.Аргона Трибунал не слишком любил за излишнюю самостоятельность», – с горькой иронией мысленно добавил Эгеден.

– …она может оказаться даже полезной, – продолжал Наместник, – вдруг заманит своих дружков в нашу ловушку?

– В чем же проблема?

– А в том, комендант, что, знай я о вашей договоренности раньше, я воспользовался бы этой дамой как приманкой.

«Как тут возразить?» – подумал Эгеден и сказал:

– Не слишком ли ты, господин, доверяешь своим наемникам? Подумай лучше, с кем предстоит сражаться.

Кому-кому, а знаменитой парочке разбойников сотник цену знал. По долгу службы он охотился за ними, что не мешало ему восхищаться ими. Однако Наместник даже не обратил внимания на замечание Эгедена.

Соттен не подавал виду, что вовсе не уверен в успехе рискованного и неизмеримо дорогостоящего плана. События, имевшие место на Перевале Стервятников, давали немало поводов для размышлений. Прежде всего он прекрасно понимал, что группа, выдававшая себя за отряд властелинов Гор, состоит по большей части из тупиц, чьи мысли вращаются только вокруг золота и приключений. Все надежды он возлагал на их предводителей, на деле – разнузданных пьяниц, недалеко ушедших в своем развитии от подчиненных. Примером тому был эпизод славной расправы Охотницы в «Приюте». Чем дальше, тем более зыбкими казались надежды и планы.

Поэтому сразу же после того, как он узнал о соглашении между сотником и армектанкой, он послал в Бадор, Громб и Рахгар своих людей. Тогда появлялся хоть какой-то шанс: довольно только найти лучницу, не потерять ее из виду до тех пор, пока она не приведет их прямо к Басергору-Крагдобу. Лишь бы не оказалось поздно. Но если случится так, что они опоздали, эту женщину нужно будет задержать и заставить говорить.

Соттен даже не подозревал, какими странными окажутся последствия предпринятых им действий… и как далеко разнесется разбуженное ими эхо.

3

Огромный, как скала, мужчина в развевающемся плаще вынырнул из густой пелены дождя, подобно мрачному призраку. Могучий гнедой конь, под стать хозяину, вовсе не отличался ни чистотой породистых кровей, ни красотой. Типичный лондер – гнедой был из этой породы рабочих тяжеловозов – казался слишком тяжелым для верховой езды. Другое дело, если кому-то важнее была его мощь, пусть даже ценой гибкой резвости.

Великан, оседлавший лондера, наверняка знал, что делает. Навскидку его тело весило ровно столько, чтобы у чистокровного дартанского жеребца подогнулись ноги, а если добавить к этому еще и снаряжение – лошади конец. Прежде всего – огромное количество оружия. У бедра великана висел в кожаных, с железными оковами ножнах длинный и узкий меч; с другой стороны – увесистый тесак, которым обычно пользовались охотники для свежевания дичи. Под плащом, на спине, отчетливо вырисовывались очертания обычного военного меча. Обвешано было и седло: с одной стороны топор, с другой – частично закрытый чехлом огромный арбалет с солидным запасом стрел. Все это дополняла кольчуга, видневшаяся под медвежьей, почерневшей от влаги курткой.

Человек словно вышел из легенды о свирепом Короле Тяжелых Гор, предводителе разбойников Громбеларда.

Собственно, это и был сам Басергор-Крагдоб.

А его товарищ, ничем не отличающийся от обычного лондера, что было истинной правдой, умудрился родиться в Дурном Крае, и звали его, как требовала традиция, – Гальватор.

Большинство полагало (без каких-либо на то оснований), что бессмертные кони, рожденные в Дурном Крае, – это какие-то огненные жеребцы небывалой красоты, и к тому же… обязательно вороные. Кто его знает, как рождаются сказки и суеверия? Бессмертным был любой конь, зачатый и рожденный в Дурном Крае. Однако Короля Гор не слишком заботили расхожие предрассудки и байки о вороных жеребцах.

На тракте между Рахгаром и Тромбом должна была состояться некая встреча, и всадник остановил своего гиганта, глядя на дорогу. Впереди показалась пружинистая, словно слитая воедино с дождем фигура кота-гадба, о котором любой громбелардец сразу же сказал бы: это самый большой из тех котов, которых видели Тяжелые Горы.

– Рбит! – приветствовал Король Гор, соскакивая с коня. – Ты не мог послать Ранера?

Кот поднял лапу в Ночном Приветствии.

– Глорм, друг мой, – произнес он низким, бархатным мурлыканьем, – если бы мог, то послал бы. Избитый Ранер отлеживается.

Разбойник помрачнел.

– Проблемы?

– Никаких. Выиграл в кости.

– Дурак.

– Дурак. Я хотел, чтобы ты мне оставил Делоне.

– Делоне был мне нужен. Впрочем, он тоже нарвался бы на неприятности. Для начала соблазнил бы всех баб Громба.

– Но побить себя не дал бы.

– И то верно, – хмыкнул Король.

Они медленно двинулись вперед, не оглядываясь на лошадь. За нее можно было не беспокоиться. Конь поднял горбоносую морду, посмотрел вслед удаляющейся паре, а потом пошел следом за ними.

– Я сто раз тебе говорил, – сказал Рбит, – ты чересчур любишь покрасоваться. Неужели одного твоего роста недостаточно? Вся эта оружейная лавка на тебе привлекает внимание, а уж этот твой вертел…

– Это тарсан, – обиженно ответил разбойник. – И нечего насмехаться над моим оружием. С меня и коня хватит, над которым все смеются. Ни один легионер никогда не поверит, что так выглядит знаменитый Гальватор Короля Гор. На тракте я всегда обвешиваюсь оружием, и ты прекрасно знаешь почему. Кстати, сегодня утром я наткнулся на дозор.

– Ну?

– Ну обратили на меня внимание, спросили, кто я, я честно ответил. Они рассмеялись и поехали дальше. Рбит, пойми наконец, что человек – это не кот. Легионер поверит во все что угодно, только не в то, что Басергор-Крагдоб шляется по тракту с тарсаном на боку и представляется первому встречному-поперечному.

– Ладно. Но в Громбе ты это оружие спрячешь?

– Ясное дело. А теперь, Рбит, – что слышно в столице?

– Много чего. Прежде всего, мы могли и не договариваться о встрече на тракте. Ты легко бы нас нашел.

– У Лошадника?

– Да. Он выздоровел.

– Это хорошо.

– Ранер залижет раны через день-два, – продолжал Рбит. – Арма спит с двумя сотниками. Ты бы ее не узнал… Этой девушке нужно платье, Глорм. И драгоценности.

– Я что, запрещаю ей ходить по горам в платье? Можно и драгоценностями снабдить, если мало своих.

– Терпеть не могу, когда ты так говоришь об Арме, Глорм. Кто любил тебя так, как она?

– Меня любят многие женщины, Рбит. И ненавидит множество мужчин. Меня что, должно все это волновать? Опять старая тема. Я думал, она уже исчерпана…

Кот остановился и сел, опустив хвост в лужу.

– Хорошо, – мурлыкнул он. – Похоже, не Трибунал и не старейшины цехов теперь важнее всего… Что случилось, Глорм? Мы обменялись несколькими словами, а половина из них – сетования? Ты что, намерен постоянно мне выговаривать?

Разбойник присел на корточки, оперся локтями о бедра, сплетя пальцы.

– Не обижайся, Рбит. Несколько дней меня что-то тревожит. Так было, когда Рабисал убил Аяну. И тогда, в Лонде, помнишь? Насколько я знаю, ты тоже что-то чуял тогда, на Перевале Туманов… Может, это из-за Пера? Что-то скверное творится.

– Потому и ноешь?

– Потому, Рбит. Должен признаться, я и в самом деле не в настроении. Извини, если обидел.

– Да привык я уже, – сказал кот, обнажив клык, что на человеческом лице было бы кривой усмешкой. – Ладно, друг мой. Если мы хотим заночевать под крышей – нужно идти.

Лошадник пользовался в Громбе большим уважением. Он лечил лошадей. Некое тайное, неизвестно откуда происходящее знание позволяло ему распознавать лошадиные недуги. Он пользовался множеством всевозможных мазей и микстур, применял припарки и сотни разных удивительных процедур – чем более странными они были, тем большее уважение к нему внушали. По слухам, он вылечил немало коней. Глорм не сомневался, что так оно и было, однако к своему Гальватору скорее подпустил бы мясника, чем Лошадника.

Но так случилось, что недавно заболел Лошадник. К счастью, выздоровел, не исключено, что при помощи собственных же снадобий. Ну раз уж они могут поставить на ноги лошадь, то почему бы и не самого Лошадника?

Рбит же полностью был согласен с мнением Глорма, который считал, что причиной болезни стали вонючие испарения этих самых снадобий.

Небогатый Лошадник был человеком трудолюбивым, за которым ничего, кроме небольшой хижины в предместье, не было. Одевался он скромно, как мелкий торговец или ремесленник. Но мало кому было известно, что двухэтажный дом, расположенный, правда, довольно далеко от рынка в Громбе, принадлежит матери бедного Лошадника. Она жила в этом доме, а он взимал неслыханную плату с тех, кто снимал там комнаты, вполне разумную с его точки зрения, а именно такую, чтобы постояльцы не померли с голоду или же не пошли куда глаза глядят, лишь бы подальше от дома Лошадника.

На втором этаже дома никто не жил. Комнаты, к которым вела отдельная узкая лестница, всегда ждали особых гостей. Такова была дань, которую Лошадник платил Королю Тяжелых Гор.

Ну если не считать пары десятков никчемных тройных золотых слитков в год…

Хозяин лично обслуживал гостей, подавая на стол все новые блюда и напитки. Никто не узнал бы в этом энергичном, хорошо одетом человеке лошадиного знахаря из предместья. Он иначе разговаривал, иначе двигался, и не было на нем шапочки, скрывавшей удивительно густые, тронутые благородной сединой волосы.

Глорм ел и пил в меру своего аппетита; Рбит – по мере разума.

– Итак, – сказал Король Гор, расстегивая пояс и с некоторым сожалением поглядывая на остатки ужина, – повтори еще раз самое главное, Рбит. Я плохо слышал из-за треска за ушами. Больно вкусно было.

Кот, манеры которого были достойны его фамилии, отодвинул пустую миску, и, окунув усы в серебряную чарку с вином, посмотрел на хозяина. Тот встал из-за стола и пошел к двери, считая это чем-то само собой разумеющимся.

– Спор перешел в войну, – сказал ему в спину кот. – Впрочем, сильно сомневаюсь, чтобы нам всерьез угрожали какие-то неприятности. Командиры гарнизонов по-прежнему требуют ограничить влияние Трибунала на войско. Урядники заявляют, что легионы без них словно слепые и могут патрулировать лишь городские улицы.

Из-за открытой двери послышалось журчание.

– Специальный посланник императора, – продолжал Рбит, – явно склоняется к доводам урядников и охотно расширил бы их влияние вместо того, чтобы ограничить. Князь-Представитель, напротив, утверждает, что у войска связаны руки, и оно не в силах что-либо предпринять, кроме рутинной патрульной службы. На самом деле Представителя только тяготят вездесущие шпионы Трибунала, которые все время давят на военных. Всплыла и история с теми, которых легионеры повесили без излишних церемоний – помнишь?

– Да, – басом из коридора откликнулся Глорм.

– Наместники Трибунала утверждают, что информация, которую они получали благодаря тем людям, была просто бесценна. Солдаты же указывают на злоупотребления всевозможных урядников, доносчиков и шпионов, которых наделяет полномочиями Трибунал. Это дает им запах власти. Война, Глорм. Но ничего не изменится, это точно. Они повраждуют неделю, а потом разъедутся: коменданты – в гарнизоны, Наместники – по кабинетам.

– А что с облавой? – Глорм низко склонил голову, чтобы не задеть о косяк, и вошел в комнату.

– Ее не будет.

– Ясное дело, – кивнул Глорм. – Но, похоже, в Рахгаре заместитель коменданта получил, как бы это сказать… гм… неофициальные указания.

– Очень может быть, – заметил Рбит. – И тут, похоже, то же самое. Как войско, так и Трибунал усилили активность. Любой незначительный успех, Глорм, может стать серьезным аргументом в их споре и тотчас же будет известен в Громбе.

Глорм обошел вокруг стола.

– Где Арма?

– Скоро будет здесь. Может, ее что-то задержало? Нелегко иметь двух любовников, да еще и знакомых друг с другом.

– Не сомневаюсь.

Арма появилась тут же, словно в ответ на их мысли. Коту хватило одного взгляда, чтобы понять: ее задержало не что иное, как желание предстать перед Глормом красавицей. Розовое платье, на фоне которого ее светло-желтые волосы – несомненно, самые прекрасные волосы в Громбеларде, – казались еще более солнечными, чем обычно. Если бы ее лицо могло равняться красотой с волосами, Арма была бы прекраснейшей из всех, когда-либо ступавших по земле Шерера. Что ж… Большой рот и широко расставленные глаза портили это великолепие. У Армы была хорошая, может быть чуть излишне коренастая фигура, но туфли на высоких каблуках (дартанское изобретение, в Громбеларде известное до сих пор, возможно, лишь в кругах, приближенных ко двору Представителя), превосходно скрывали этот изъян. Но важнее было то, что Арма обладала большим, чувственным сердцем, и к своим товарищам с Гор относилась как к членам своей семьи. Казалось, она всегда излучала радушие среди друзей. Но при виде Глорма на ее лицо падала легкая, почти неуловимая тень.

Рбит мог бы сказать, что это: грусть о несбыточной мечте.

Глорм пожал девушке руку и широким жестом предложил сесть.

– Мы как раз говорим о твоих легионерах, – без лишних слов начал он.

Она тряхнула гривой волос и поведала ему, что знала.

– Я не знаю самого главного, – призналась она в завершение своего рассказа. – Легионеры действительно хотят себя показать. Похоже, они планируют в Громбе какую-то операцию – но не знаю когда.

– Не много ты знаешь.

Девушка опустила голову.

– Послушай, Глорм, – заговорила она, – я делаю, что могу… Но не надо считать офицеров легиона дураками. – Она вскинулась. – Из тех двоих только один любит болтать. Может, найти третьего? Урядника? – Если она надеялась, что разбойник возразит, то просчиталась.

– Найди, Арма.

Она отвела взгляд.

– Слишком рискованно, – заметил кот, демонстрируя достойную восхищения устойчивость к вину, которое, казалось, лакал без всякой меры. – Положение у Армы весьма деликатное. Пойми, Глорм, я месяц прилагал все усилия, чтобы внедрить ее. Одна тень подозрения, и кто-то начнет выяснять, что это за двоюродная сестра советника Князя, а тогда все рухнет. Мой человек такую кучу золота берет за то, что рассказывает байки о своем с ней родстве… Да вот золото не заменит ему разума.

Глорм задумчиво расхаживал по комнате.

– Может быть, мне стоит самому этим заняться, – пробормотал он. – Князю-Представителю наверняка не понравится, если в спальне его посетит мужчина. Особенно если слегка придушит его.

– Нет, друг мой. Что было, того не вернешь. Ты мог держать за горло старика, что правил Громбелардом год назад. Но теперь во дворце другой человек. Молодой, отважный, тщеславный и умный, ко всем его недостаткам.

Великан молчал.

– А может… пора? – наконец негромко сказал он.

Арма и кот обменялись взглядами.

– Пора, – ответил сам себе Глорм. – Думаю, пора убираться отсюда… навсегда.

Наступила тишина.

– Ты это серьезно? – спросил Рбит, встопорщив усы.

– Во имя Шерни, я об этом говорю уже три года! – сердито ответил Глорм. – Думаешь, какая-нибудь шутка достойна того, чтобы повторять ее три года подряд? Очень приятно услышать, что ты принял мои слова за пьяный бред или видения безумца!

– Ты и вправду считаешь, что дартанская Роллайна сделает тебя счастливым? – не мог поверить Рбит.

– Я и вправду считаю, что громбелардские горы меня им не сделают. Мне сорок лет. Я достаточно намахался мечом и промок до костей. Сейчас я с удовольствием купил бы дом и нанял бы десять юных девиц чесать мне спину.

– Ты сам чувствуешь, как наивно это звучит?

– Ясное дело, наивно то, что не хочу подохнуть в какой-нибудь горной пещере или в доме Лошадника в шестьдесят или семьдесят лет. Время идет. Кости тяжелеют. Через двадцать лет Басергор-Крагдоб превратится в бездомного старикашку с клюкой. Сидеть и тешить взгляд награбленным золотом? Сладострастно пересыпать его из кучки в кучку? Так, что ли?

– Глорм, – тихо сказала молчавшая до сих пор Арма. – Я не поверю, что твоя жизнь отдана золоту.

– А твоя, Арма? Твоя, Рбит?

– Друг мой, самому высокорожденному коту Империи незачем лазать по горам, чтобы добыть почести и состояние, – несколько высокомерно, но вместе с тем и презрительно сказал Рбит. – Мой род получил свою фамилию из рук самого императора, ты об этом прекрасно знаешь. Идя в горы, я не искал богатства. Идя в горы, я от него отказался. Спрашиваешь о моем золоте? Возьми его себе! И отдай первому встречному пастуху.

– Возьми и мое, – коротко добавила Арма.

– Ради Шерни, – сказал Крагдоб, – уже три года я собираюсь покинуть Громбелард. Я никогда не делал из этого тайны от вас. Я знаю, что то же самое собирается делать Делоне. И Тева. Пришло время. Это моя последняя весна в Тяжелых Горах.

– Для начала нужно ее пережить, – заметил Рбит. – Или ты хочешь седлать коня и прямо сейчас валить в Роллайну?

– Конечно, нужно закончить все дела, – согласился Глорм, пропуская мимо ушей язвительный тон друга. – И мне надо знать об этой «операции» в Громбе все. Меня не волнует, Арма, найдешь ли ты себе третьего жеребца или еще троих. Пока что ты меня подвела. И ты, и Ранер, и Рбит.

– Зато тебе, как всегда, все удается! – яростно воскликнула девушка. – Другого от тебя и не услышишь! Езжай в свою Роллайну! Самое время оставить меня в покое!

Она вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.

На следующий день, вечером, Лошадник принес известие. Принял его Рбит, так как Глорм уже спал в соседней комнате.

– Не верю! – довольно, хотя и несколько удивленно промурлыкал кот, выслушав хозяина дома. – Где она, говоришь?

– В гостинице, ваше благородие, в «Горном ветре». Проверить?

– Незачем.

– Значит, устроить встречу?

– Тоже нет. Я услышал все, что мне нужно знать. Остальное тебя не касается, господин коновал.

– Ваше благородие, моя профессия…

– Не утомляй меня, человек. Повторяю, я услышал.

Лошадник подобострастно извинился, поклонился, попятился, извинился еще раз, поблагодарил, извинился и, ткнув задом дверь, вышел. Рбит скользнул в другую комнату.

– Не верю! – проворчал он. Усы его подрагивали.

На столе валялись огарки нескольких свечей и кожаный сапог с высоким голенищем, там же стояли миска с остатками каши и несколько пустых пивных кружек. Большая лужа залила стол, стекая на пол. Натюрморт украшала тлеющая коптилка, убогая и надтреснутая.

– Лепота! – произнес разбойник, став поперек двери.

– Погляди сюда, – сказал ему Рбит.

Полуобнаженная Царица Гор лежала на койке, откинувшись назад. Ее голова свешивалась с кровати вниз. Глорм приподнял ей веко.

– Сколько пива за один раз может выпить женщина? – спросил встревоженный Глорм.

– Чтоб так упиться?

– Бывает, Рбит. Другое дело, что мне не совсем ясно, что теперь с ней делать?

– Похоже, кое-что…

Они переглянулись.

Послышался хриплый женский голос:

– Только попробуй сделать то самое «кое-что», о чем думает этот клок шерсти, и я тебе отрежу одно место. – Не открывая глаз, женщина выставила руку, в которой сверкнул клинок увесистого ножа. – Надо же! Мне удалось обмануть кота! Во имя Шерни, мне просто нет равных!

Кот и разбойник смотрели то на нее, то друг на друга. Их изумлению не было предела.

– Ну да, полежу еще немножко, так мне хорошо, – промямлила она, все еще не открывая глаз. – Люблю пиво, а в Дартане это считается неприличным. Кто-то вчера побывал у меня ночью, было темно, он поднял большой шорох, и сам испугался. Так что сегодня я оставила ему свет. Но почему бы не выпить пива? – Ее голова болталась где-то у самого пола. Наконец она открыла глаза и подняла взгляд на разбойников.

Кот прильнул к полу, мягко осев на передние лапы. Брови и усы подрагивали от смеха.

– Ты и впрямь меня обманула, женщина!

Одним движением она села и положила руку на шею кота. Потом встала, протягивая руки Глорму:

– Но увидеть тебя я не ожидала.

Улыбнувшись, Глорм сжал ее ладони одной рукой:

– Но, королева, что ты делаешь в этой норе?

– Точно, нора, – подтвердила она и потянулась к опрокинутой кружке: на дне еще кое-что плескалось. Она смачно глотнула и отдала кружку разбойнику. – Жду вас. Это единственное, что держит меня в Громбе. Хотела было ехать в Рахгар.

Она села, подвернув ноги под себя, тряхнула распущенными патлами растрепанных волос.

– Я только что оттуда, – сказал разбойник. – Оденься, армектанка. Ваши обычаи здесь, в Горах, совершенно неуместны. Должен признаться, мне трудно беседовать с голыми женщинами. А особенно – с симпатичными.

– Что за город! – язвительно буркнула она. – Здесь я все время слышу одно и то же!

– Видать, не без причин. Слишком уж вызывающе ты показываешь, откуда родом. Зачем лишний раз напоминать, что Шерером правит Армект. Тем более таким способом. Оденься.

Она неожиданно задумалась.

– Да… – проговорила она. – Похоже, действительно это выглядит вызывающе.

– Оставим это, – как обычно, по-деловому вмешался кот. – Разве здесь подходящее место для. разговоров? Так что собирай свои манатки, а я приведу трактирщицу. Пусть она нас выпустит так, чтобы никто не видел. Через черный ход, – пояснил он, – как и пришли. На Глорма все пялятся, да и я не люблю, когда какой-нибудь пьянчуга дергает меня за хвост, видимо полагая, что я его осчастливлю, лишив глаз.

– Подожди, Рбит, – перебила Каренира, – значит, никто не знает, что вы здесь?

– Похоже, нет.

– Тогда, как пришли, так и вываливайтесь. Мне еще нужно узнать, кто же вчера нанес мне визит. Может, сегодня придет? Где вас искать?

Рбит объяснил, как найти дом Лошадника.

– Но, может, нам лучше подождать? – спросил он.

Глорм покачал головой:

– Жди, если хочешь. Мне здесь не спрятаться.

– Мне помощь не нужна, – заметила лучница.

– Охотно верю, госпожа, – сказал разбойник, приложив руку к сердцу. – От Рбита ты ее и не получишь, если в ней нет необходимости. А теперь позволь мне, твоему недостойному слуге, уйти и заодно забрать твоего коня в более пристойное место.

– Он пегий, – сообщила она вслед. – Чистокровный дартанец.

Он махнул рукой и вышел.

– Что, и тебе трудно разговаривать с голыми женщинами? – взглянув на кота, насмешливо спросила армектанка. – Просто мне кажется, что никто в здравом рассудке в одежде не спит. К тому же мне надо, чтобы ловушка сработала… В общем, спрячься.

– Будь уверена, – убедительным тоном сказал кот, – я услышу его, даже если он подберется по воздуху. Суставы же у него скрипят, нос свистит, одежда шуршит… Так уж заведено.

Она тихо засмеялась, беззаботно опрокидываясь на подушку.

– Ты и в самом деле, похоже, ко всему готова, – одобрительно заметил кот. – А ждать, может быть, придется долго. Еще не так поздно.

– Может, ты и не поверишь, но я умею быть терпеливой, как кот.

– Верю. Тот, кто бьет стервятников, должен обладать большим терпением.

Их тихая беседа продолжалась.

– Тяжелые Горы скучали по тебе.

– Слышала.

– Где была?

– Женой Байлея, Рбит. Женой дартанца была.

– И что дальше?

– А ничего. Теперь здесь.

– Надолго?

– Навсегда, друг мой.

Ей показалось, что она услышала не то шелест, не то вздох. Она удивленно взглянула на кота – прежде она никогда не замечала за Рбитом ничего подобного.

– Рбит?

– Ничего, Кара.

На мгновение оба затихли.

– Мог бы я помочь тебе выслеживать стервятников, Кара?

От удивления она даже приподнялась на локте.

– Ты, Рбит? Помочь мне? Ради Шерни, что такое?

Он устало опустил голову.

– Ничего, Кара… – помолчав, сказал он. – Забудь. Я просто старею.

Она все еще смотрела на него, ничего не понимая. Потом снова легла.

– Почему ты не мужчина, Рбит? – спросила она. – Как бы ты выглядел, будь ты человеком?

– Не знаешь? – с серьезным видом сказал кот. – Ты знаешь человека, который мое второе «я», хоть он и не кот…

– Правда, – прошептала она.

Они снова помолчали.

– И что? – вкрадчиво спросил кот.

– И кажется, я его хочу, – решительно заявила она, смущенно усмехнувшись.

Гостя пришлось ждать долго. Каренира вынуждена была на деле доказать свое кошачье терпение в ту ночь: пришелец оказался необычайно осторожным. Спрятавшийся под койкой Рбит прекрасно слышал дыхание притаившегося возле неплотно прикрытой двери человека. Он легко догадался, что тот хочет удостовериться в том, что женщина крепко спит. Каренира умела притворяться.

Тихо скрипнула дверь. В тусклом свете коптилки появился невысокий, худой мужчина, на мгновение застыл, глядя на лучницу, потом ловко переместился к стене под окном, где были сложены ее вещи, и склонился над сумкой.

Койка скрипнула. Гость вздрогнул и обернулся. Армектанка стояла, преградив путь к двери, и изучающе разглядывала его.

– Из-за тебя, дорогой, я потеряла целую ночь, – угрюмо сказала она. – Но мой гнев может сравниться с моим любопытством. Потому, прежде чем я разобью твою башку о стену, говори быстрее – что ты искал?

Тот, настороженно глядя ей в глаза, молчал.

– Эй, – продолжала она, – язык проглотил, дружок? Что тебя так потянуло к вещам бедной путницы?

– Позволь мне уйти, госпожа.

Спокойствие незнакомца удивило сидевшего под койкой кота. Обычный воришка, пойманный с поличным, вел бы себя совершенно иначе. Рбит подумал уже о том, а не прервать ли эту нелепую беседу. Тем более что Карениру ситуация начала явно забавлять, хотя совершенно напрасно.

– Уйти? Нет, дорогой мой… Если потребуется, мы проведем вместе всю ночь, – язвительно заметила она, приближаясь к ночному посетителю.

– С тобой, госпожа, добровольно я не провел бы ни единой минуты, – сурово ответил незнакомец.

Лучница остолбенела.

– Ну-ка, объясни, падаль, – теряя самообладание, потребовала она. Рбит под койкой поморщился. – Что же не нравится ночному вору в Царице Гор? Что же такое ты слышал обо мне, вонючий грабитель?

– Не подходи, госпожа, – предостерег незнакомец.