355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фёдор Крашенинников » Любовничек » Текст книги (страница 8)
Любовничек
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 02:04

Текст книги "Любовничек"


Автор книги: Фёдор Крашенинников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Ну как… У нас ведь в России до сих пор многие живут по идиотским «понятиям». Ну, например, западло нормальному пацану сделать девушке лейк. Причем не только среди урок и отсидевших граждан, а и среди простого быдла. Вот не может он – и все тут. А эти граждане – могут. И ухаживать могут, и слова красивые говорить, и не пить до усера, как мы…

Про пьянство я, конечно, зря ляпнул, но Гриша не обратил на это внимания.

– А ты откуда знаешь? – спросил он, не отрывая взгляд от Ленки.

– Рассказывали знакомые девушки… Ты вот в баню ходишь с мужиками – вот и спроси их, многие из них такое делают? – посоветовал я.

– А что, реально – западло? – спросил он вдруг с тревогой в голосе и посмотрел на меня. Я смешался, не зная, что ответить в такой ситуации и надо ли что-то говорить.

– Не, ну если ты считаешь для себя важным всю эту бычатину, то, конечно, «лучше выпить водки литер, чем лизать соленый клитор»! – процитировал я откуда-то услышанную мудрость, решив уточнить подробности позже. А потом мне вспомнилась совершенно анекдотичная история, и я ее рассказал. Суть ее в том, что некий богатый и властный мужчина встречался с юной, но искушенной девушкой. И все у них было хорошо, но девушка упорно намекала ему, что хотела бы, чтобы и он поработал языком, он же отказывался под разными соусами. Как-то раз они хорошенько выпили и грехопадение состоялось – мужчина все-таки оказал своей даме требуемые услуги. Вроде бы у него даже неплохо и получилось, но смешно не это. На следующий день у бедного неофита случилось раскаяние, и он буквально засыпал бедную девушку коряво написанными сообщениями на тему «Как я теперь пацанам в глаза смотреть буду».

Гриша выслушал историю с пьяной улыбкой, а потом выдал:

– А мне понравилось… Вкусно…

Не зная, как ответить на такое натуралистическое признание, я предложил еще выпить. В это время к столику подошла Ленка.

– Что-то Ахмед совсем охамел, пойдемте отсюда, – решительно сказала она.

– В номер? – как бы невзначай осведомился Гриша.

– Конечно, но сначала – грязные танцы! Дискотека!

Худшее было впереди.

Дискотека в нашем отеле случалась в специально отведенном зале, под той самой террасой, где мы обычно ужинали. До этого дня мы в зале ни разу не были, находя себе другие, более интересные развлечения. Короче говоря, как оно там внутри – ни я, ни Ленка не знали.

Внутри же все было плохо. Под грохот турецкой эстрады в зале танцевали пьяные женщины раннего бальзаковского возраста и несколько детей.

Непонятно было, как Ленка собирается тянуть время в таком убогом месте, но она явно была в ударе. Сначала мы все заказали по коктейлю.

– И что, будут грязные танцы? – робко спросил Гриша.

– Сейчас все будет! – Ленка отпила большой глоток из своего стакана, поставила его на стойку и пошла к диджею.

К возмущению теток, турецкая эстрада кончилась и пошла какая-то другая музыка, в которой я разбирался не больше, чем в турецкой эстраде, но заметно более жесткая по ритму. Ленка стала танцевать.

Танец был действительно очень грязным, особенно когда она подошла вплотную к Грише и, стоя прямо перед ним, проделала несколько зажигательных движений тазом. Даже я был покорен увиденным, а про него и говорить не стоит.

Потом мы выпили еще по коктейлю и пустились в пляс.

Хореографическая ценность нашего выступления, конечно, была равна нулю, если не отрицательным величинам. Но это при сторонней и взрослой оценке. С точки зрения моего тогдашнего внутреннего состояния могу сказать, что в своих конвульсивных движениях мне виделось что-то шаманское. Хотелось призвать на помощь каких-нибудь добрых духов, чтобы весь этот ужас побыстрее закончился.

Танцевали мы довольно долго, между танцами пили ром с колой или что-то еще, потом, из уважения к нашим потугам, зазвучала бесконечная русская попса. Все было бы ничего, время уверенно шло к часу ночи, и мы все уже были в изрядном подпитии. Тут турецкий диджей решил сделать нам приятное и потому принялся, один за одним, ставить медленные танцы.

Гриша решительно взялся за Лену, и я, сидя у бара, вынужден был наблюдать это изнурительное облапывание красивой девушки некрасивым юношей. В середине третьего медленного танца Гриша взял Лену за руку и решительно повел ее к выходу, крикнув мне хриплым пьяным голосом:

– Пойдем в номер! Там продолжим!

Я покорно пошел следом. Гриша был пьян, и я тоже. Про состояние Лены мне было трудно судить, пока я не оказался с ней лицом к лицу, когда открывал дверь. Она тоже была пьяная и явно не совсем адекватно воспринимала окружающий мир.

– Заходите, гости дорогие! – сказал я и машинально включил свет.

– Раздевайся! – Гриша подтолкнул Лену к кровати и принялся расстегивать свою белую рубашку. На свету было видно, что она была чем-то заляпана и залита.

Ленка беспрекословно подчинилась и, проделав несколько неловких движений, сняла с себя топик. Гриша, уже успевший сбросить шорты и даже аккуратно выложить из кармана свой телефон, подскочил к ней и, повалив на кровать, принялся довольно грубо ласкать ей грудь, активно шаря руками в шортах и по ногам. Только сейчас я понял, что никогда раньше не видел всего этого со стороны и вживую. И не сказал бы, что зрелище меня сильно возбудило. Вся эта возня длилась довольно долго, потом он стащил с нее шорты вместе с трусиками и встал над ней, держа рукой свой член.

– Ты тоже раздевайся! – приказал он.

Я снял майку и шорты, все время глядя на Ленку. Она лежала закрыв глаза, полуулыбаясь чему-то и шевеля губами.

– Может, свет выключим? – предложил я.

– Нет, я хочу все видеть! – Похоже, у Гриши в голове был готовый сценарий, и мне осталось лишь подчиниться.

– И что мне делать? – задал я самый дурацкий вопрос.

– Сядь сюда и смотри, как я буду трахать твою девушку! – ответил он и накинулся на Ленку.

Это было какое-то хищное и животное действие – он раздвинул ее ноги,  кое-как пристроился между ними, с минуту подергался, что-то бормоча, потом встал на колени над Ленкиным лицом и приказал ей открыть рот.

Было видно, что с эрекцией у него все плохо, что было совсем неудивительно, учитывая степень нашего алкогольного опьянения.

– Ты шлюха, скажи, шлюха? – пытал он Ленку, освободив ей рот и снова взявшись за ее грудь.

– Да… шлюха… – до судорог знакомым мне голосом признавалась она.

– Сейчас я буду тебя трахать, слышишь? Ты хочешь, чтоб я тебя трахнул, да? – не унимался Гриша и снова попытался войти в нее.

– Да, трахни меня, сделай это… – отвечала Лена, и мне казалось, что я смотрю репетицию перед съемками любительского порнофильма.

Возня продолжалась. Похоже, что-то у Гриши шло не так.

– Я хочу, чтоб ты ее трахнул! – тяжело дыша, сказал он мне.


21.

Я прекрасно понимал, что в такой нелепой ситуации не смогу ни начать, ни кончить. Стресс и алкоголь в итоге давали жалкий и беспомощный ноль.

– Я хочу, чтоб ты ее трахнул, слышишь! – срывающимся голосом проговорил Гриша, вытирая струящийся по лбу пот. Он тяжело дышал, и говорить ему было трудно.

– У меня не стоит… – в подтверждение своих слов я меланхолично опустил взгляд вниз, в очередной раз увидев свое хозяйство.

– Это ее проблемы… – сказал Гриша и, обращаясь уже к Ленке, продолжил:

– Иди сделай так, чтоб он смог.

«Кто-то слишком много читает порнографические рассказы!» – подумал я.

Ленка, до того времени лежавшая на спине с широко раздвинутыми ногами, обернулась ко мне. Это был потрясающий по животности ракурс: я видел ее лицо, грудь, разметанные волосы, расставленные ноги и между ними – две зияющие дыры, одну розовую и другую темную. Она приподнялась, потом проползла по кровати и села передо мной. Медленно отпила из горла виски и посмотрела мне в глаза:

– Ну что ты, не хочешь меня, да? Брезгуешь своей шлюхой? – Непонятно было, ирония это, алкоголь или она уже была вся в этой новой неприятной игре.

Удивительно, что мы столько раз разыгрывали эту ситуацию и даже фантазировали о сексе в присутствии постороннего, но в жизни все получилось совсем не так сексуально и возбуждающе. Это как настоящее изнасилование и игра в него. Ничего общего, если вдуматься.

– Сделай что-нибудь… – тихо сказал я. И погладил ее по волосам, а потом по скулам.

Она стала трогать меня руками, а потом взяла мой член в рот.

Это был мучительный и долгий минет. Изматывающий и бесперспективный. Я старался хоть чем-то зацепиться за ситуацию, как-то привязать к убогой реальности гигабайты хранившейся в моем мозгу порнографии – визуальной, текстовой, смысловой. Это помогало иногда, но в тот момент я будто летел вниз – как в аквапарке, в скользкой трубе, где не за что зацепиться…

Гриша подошел ближе и с детским любопытством смотрел на разыгрываемый для него спектакль. Я старался не смотреть на него, разглядывая Ленино лицо, ее губы и лоб. Потом вообще закрыл глаза и попытался сконцентрироваться. Получалось плохо – мне было жалко и ее, и себя…

Она сменила позу и теперь стояла на четвереньках, красиво прогнув спину.

Гриша обошел Лену и сел сзади, начав руками трогать ее. Почему-то даже сейчас я не хочу и не могу написать слово «ласкать», а тогда оно мне и подавно не приходило в голову. Я чувствовал себя анатомическим пособием. Слава богу, меня он руками не трогал, но все равно ощущение было такое: будто мы, два голых взрослых человека, стоим перед толпой любознательных агрессивных малолеток, которые пытливо разглядывают и ощупывают нас. Ощупывают, прежде чем забить до смерти битами, просто так, ради прикола.

– Жаль, что твой муж не видит тебя сейчас! – Гриша звонко шлепнул Лену по заднице и с удивительно искренней интонацией произнес: – Грязная шлюха!

В этот момент меня переклинило. Не сразу, но я понял, что все получится. К сожалению.

Я никогда не говорил ей такого. Для меня это было табу. После всех наших разговоров я сделал вывод, что вся конструкция ее сознания держалась на том, что ее семейная и внесемейная жизнь никак и нигде не пересекались. Жена и мать – отдельно. Развратная и похотливая любовница – отдельно. Между тем я-то точно знал, что именно это предательское чувство цепляло меня сильнее и глубже всех извращений и ролевых игр. Древнее и животное чувство, более древнее, чем человечество, и более хищное, чем просто похоть. Вздорное, глупое и опасное желание спать с чужой женой. Желание драть чужую самку. Жестоко и грубо. На глазах поверженного и униженного врага. Снова и снова, глубоко и долго, чтобы слышать, как кричит она и ее мужчина. Чувствовать себя первым самцом в стае и последним подонком человеческого общества. Пиратом, насилующим беззащитных девственниц, рыцарем, врывающимся в султанский гарем, наемником, развлекающимся с монашкой в оскверненном алтаре.

Нет, ее муж вовсе не был мне врагом. Я вообще не испытывал к нему никаких негативных эмоций и уж точно не хотел ему зла. Но здесь заработали такие мощные архетипы, что сознание померкло.

– Ляг на спину! – прохрипел я и подтолкнул Лену.

Она какими-то животными движениями взобралась на койку, то ли рыдая, то ли постанывая. Потом я понял, что она уже была слишком пьяна, чтоб адекватно воспринимать чьи-то слова. Но тогда мне было все равно.

Я привычными движениями разложил ее.

Она лежала передо мной, с разметанными волосами, раздвинутыми ногами и стоящими сосками. Рот ее был полуоткрыт, и она что-то тихо говорила.

Я стал целовать ее губы, шею, грудь, кусать соски, параллельно мастурбируя.

Мне вдруг захотелось целовать ее там, между ног, даже несмотря на месячные и то, что недавно там был другой мужчина. Скорее даже, все это только делало коктейль еще более пряным и пьянящим.

– Ну, трахни ее, давай! – Гриша был рядом, и это немного сбило меня с волны.

– Да, возьми меня, слышишь? Возьми после него, давай! – она то ли играла, то ли искренне пыталась помочь мне, то ли просто была уже где-то в себе.

Я мастурбировал, глядя на лежащее передо мной в полумраке тело. Господи, я так хорошо его знал, каждую складку и каждую родинку, знал его запах и вкус – но сейчас все это было каким-то другим, новым и тревожным.

Понимая, что, наверное, ничего уже не получится, я тем не менее надел презерватив и вошел в нее, навалившись и схватив руками за ягодицы.

– Да, да, давай! – стонала она, и я вспомнил одну проститутку, которую когда-то от скуки вызвал домой. Девица откровенно отрабатывала деньги, при этом стонала почти так же. Все это могло показаться наигранным, но, скорее всего, Ленка была слишком возбуждена и слишком пьяна, чтобы что-то играть. Я снова почувствовал подъем и, чтоб не сбиться, попытался вспомнить все самое возбуждающее и грязное, что когда-либо видел.

Несколько минут длилась звериная скачка, сопровождаемая моим сопением и ее стонами.

Я уже точно знал, что кончу.

Еще несколько секунд – и это случилось.

Я даже простонал что-то не очень театральное, но вполне искреннее.

И сразу вернулся в реальный мир, где по лбу тек в глаза липкий пот и хотелось только одного – чтобы меня оставили в покое.

– Ты кончил? – спросил Гриша, не прекращая мастурбировать.

– Да… – Я вновь почувствовал всю унизительную неловкость положения.

– Слезь с нее! – услышал я голос Гриши и тут же слез. Это было облегчение.

– А ты встань раком, шлюха! – Он уже натянул на себя презерватив и, как только Лена приняла заданное положение, вошел в неё.

– Я буду трахать тебя, а ты соси ему! – властным голосом командовал наш тиран.

Я встал на колени перед ее лицом, и она принялась механически сосать мне. Принудительный секс после секса – это отдельная пытка, вот что я тогда подумал.

Никаких эмоций у меня в голове уже не было. Я чувствовал себя актером-любителем из массовки дешевого порно, пытающимся сыграть десятый дубль одной, уже осточертевшей сцены, и отчетливо понимающим, что карьеры в этом бизнесе ему все равно не сделать.

– Иди… Отойди… – он сбивающимся голосом крикнул это мне, и я равнодушно отошел и сел в кресло.

Гриша накрутил Ленины волосы на кулак и остервенело драл ее.

«Когда же он кончит?» – думал я, созерцая отвратительную картину, открывавшуюся мне.

Что думала в это время Лена – я не знал и никогда потом ее об этом не спрашивал.

Я оперся рукой о тумбочку и почувствовал пластиковый корпус телефона.

Это был Гришин телефон, тот самый, со сверхчувствительным объективом и большой памятью. Не до конца понимая, что и зачем делаю, я взял его в руки, перебирая меню, нашел видеосъемку и направил объектив на кровать.

Сцена разворачивалась прямо передо мной. Гриша стоял вполоборота к камере, держал Лену за волосы и трахал ее.

– Ты грязная тварь, поняла… Ты шлюха, поняла… Шлюха! – Гриша вошел в раж, я хотел остановить запись, но, к счастью, не успел. Потому что в этот момент он сказал самые важные слова того вечера:

– Твой муж придурок, жаль, что он не видит, как я трахаю его пьяную женушку!

Ленка уже ничего не соображала и только поскуливала, в такт мотая головой. Я нажал на зум, крупным планом снял ее лицо, потом лицо Гриши и выключил камеру. От напряжения я совершенно протрезвел и выполнял все манипуляции с телефоном с удивительной четкостью – сохранил ролик в память телефона, а потом, не теряя ни минуты, отправил его на свой номер. Мой телефон пискнул где-то в кармане валяющихся у кровати шорт.

«Надо бы проверить!» – подумал я и пошел за шортами.

– Да, да, да-а-а! – Гриша наконец кончил.

Ленка упала лицом на измятую кровать.

Гриша тяжело дыша откинулся назад.

– Дай мне воды… Горло пересохло! – задыхаясь, попросил он.

– И мне! – Ленка подняла голову спустя несколько секунд. – Что-то мне так плохо…

Я проворно надел шорты и подошел к холодильнику. Мне мучительно хотелось проверить, в каком виде ролик пришел ко мне на телефон. Но на всякий случай я решил потерпеть, открыл холодильник и передал бутылки с водой Ленке и Грише.

Гриша хотел что-то сказать, но тут Ленка начала блевать.

Я схватил мусорное ведро, к счастью пустое, и подставил его к кровати.

Гриша не стал скрывать своего отвращения к происходящему, а потому судорожно собрался и убежал. Телефон остался лежать на тумбочке.

Не обращая внимания на Ленку, я достал из кармана свой телефон. Открыл сообщение с Гришиного номера. Ролик пришел в том виде, в котором я его и снял.

Я пригляделся к картинке – лица были четкие и узнаваемые.

Я сел на кровать и закурил сигару.

– Что ж так херово-то… Мне так плохо… – Ленка повернула ко мне бледное лицо.

«Сказать ей сейчас?» – подумал я. И тут увидел Гришин телефон. Я подошел к тумбочке и набрал номер его комнаты.

– Да? – удивленным голосом спросил он.

– Гриша, ты у нас тут телефон забыл! – как можно более спокойным голосом сказал я, ожидая чего-то неприятного.

– Точно… Ну я сейчас зайду… Или ты принесешь? – спросил он, явно не горя желанием вновь увидеть Ленкины страдания и их последствия.

– Лене плохо, лучше ты… – не знаю, почему я так сказал. Никакого плана не было.

– Выключи свет, а то у нас тут как в операционной! – прошептала Лена и отхлебнула несколько глотков из бутылки с водой.

Я выключил свет. В этот момент в дверь постучали, и я, взяв телефон, пошел открывать.

– Ну, как там Лена? – с фальшивой озабоченностью спросил Гриша, потными руками выхватив у меня телефон.

– Плохо… – мрачно констатировал я, тем более что в этот момент, судя по звукам, ей действительно было очень плохо.

– Ну, я пойду? – сказал он.

– Иди… У тебя во сколько автобус? – зачем-то спросил я.

– В одиннадцать… А у вас? – Он положил свой телефон в карман.

– И у нас. Спокойной ночи! – сказал я.

– Ага… Спокойной. – Гриша ушел по коридору, а я закрыл дверь и повернул замок.

Ленка встала с кровати и неверной походкой удалилась в туалет.

Я оглядел номер. Везде валялась одежда, обувь, зарядки от телефонов и куча всякого хлама, который мы сюда притащили. По-хорошему, надо было все это как-то собирать, потому что утро обещало быть мучительным.

– Мне так плохо, господи… Я такая дура… Ой, мама… – Ленку снова стало тошнить.

Я вышел из туалета. В комнате, освещенной только сиянием работающего на беззвучном режиме телевизора, ощутимо пахло перегаром и человеческими выделениями. Дверь на балкон была открыта, но на улице стояла духота, и пользы от открытой двери не было никакой. Я на полную мощность включил громыхающий кондиционер и закрыл дверь.

Навалилась какая-то дикая нечеловеческая усталость. Захотелось лечь спать, свернуться калачиком и проснуться уже в следующем дне, который обещал быть не таким грустным, как прошедший.


22.

Меня разбудила знакомая по трудовым будням мелодия будильника. Доли секунды я выпутывался из какого-то липкого и бессвязного сна, потом открыл глаза и сразу забыл его. Осталось только бесформенное неприятное ощущение.

Во рту тоже было неприятно. Я сразу вспомнил весь вчерашний вечер и мучительную ночь: Ленку долго тошнило и отпустило уже ближе к утру. Я как раз ушел ополоснуть ведро и, вернувшись с ним, увидел, что она наконец заснула. Лена лежала на краю кровати в позе эмбриона. Я прикрыл ее одеялом, лег и, похоже, сразу заснул.

Я посмотрел на часы. Было шесть часов утра. Голова гудела – я совершенно не выспался, но настроение было все-таки замечательное, даже несмотря на неприятный запах и жуткую духоту в номере. Кондиционер я в итоге выключил, потому что спать под его трели было никак нельзя, а открыть балкон забыл, как и задвинуть шторы. Поэтому комнату заливало жаркое утреннее солнце, и в его лучах я снова видел летающую по комнате пыль – почему-то каждое утро я обращал на это внимание.

Я встал и пошел в туалет. В зеркале я без особого удивления увидел помятого и опухшего мужика. Кожа на лице была сухая, как будто покрытая косметической маской. На щеке и носу вскочили розовые прыщи, еще несколько мелких виднелось под щетиной. Волосы были взлохмачены. В общем, таким инфернальным красавцем я себя давненько не видел.

Тем не менее у меня была горячая вода, шампунь, новая бритва и хороший лосьон. Минут через десять я закончил бриться, отточенными за многие годы движениями выдавил прыщи, обильно протер лицо лосьоном и причесал мокрые волосы.

– Уже утро… – Ленка щурилась от яркого солнца. После тяжелой ночи она была болезненно бледной даже сквозь загар и казалась отощавшей.

– Да, вставай, надо вещи собирать! – оптимистичным голосом сказал я и включил телевизор. Комната наполнилась бодрым бубнением усатого турецкого диктора, что-то читавшего по бумажке.

– Мы сегодня улетаем? – Ленка встала и поплелась в туалет.

– Да, у нас три часа на сборы! – Я открыл балкон.

– Господи, какой ужас… Мне так плохо… А как подумаю о возвращении – просто сдохнуть хочется… – Она села на унитаз.

Тут я вспомнил, что так и не сказал ей ничего про ролик. С другой стороны, я уже не был так уверен, что он может нам помочь. Тем не менее других козырей у нас не было.

– Слушай, может быть, не все так плохо. Вчера я кое-что сделал, и, возможно, мы сможем выпутаться из ситуации.

Ленка подняла голову и посмотрела на меня.

– Ты убил его? – с надеждой спросила она.

– Нет, но, возможно, это даже лучше… – без прежнего задора продолжил я. – Хочешь выпить?

– Нет уж… Говори, что ты сделал? Ну?

Я рассказал ей про телефон и ролик на нем. Она некоторое время молчала.

– Покажи мне это… – Ленка подошла ко мне.

– На, если хочешь... – Я включил запись, отдал ей телефон и сел на кровать.

– Какой ужас… Я ничего не помню почти… И что хорошего? Блин, я теперь точно попадаю… – Она обреченно села рядом.

Надо было срочно изложить ей план спасения.

– Смотри, все не так плохо. Помнишь твой начальный план? Тогда все уперлось в то, что твои слова легко опровергнуть… Теперь у нас есть доказательства, что это он тебя трахал, понимаешь? То есть если он начнет что-то рассказывать, то он сам и окажется виноватым, понимаешь? Он может что угодно рассказывать, но это он тебя трахал! – выпалил я. Однако моя речь даже мне не показалась вдохновляющей.

– Трахал, трахал… А ты весь в белом. А я вся в дерьме… Хорошо придумал… Любовничек… – Судя по пессимистическим интонациям, ситуация выходила из-под контроля.

– Мы все в дерьме… Но послушай меня и подумай. Что он скажет Борису? Я трахал твою пьяную жену и обзывал тебя придурком? Да, ты была не у тетки, а в Турции. Да, напилась. Да, это плохо. Но то, что он воспользовался твоим состоянием и изнасиловал тебя, еще и попросил кого-то снять все это на свой телефон, – это-то никак не красит его.

– Это же твой телефон… – Она явно балансировала на грани истерики, и я боялся только того, что истерика начнется раньше, чем я договорю.

– Я снимал на его телефон, а себе скинул ролик, понимаешь? То есть можно сказать, что он еще и рассылал это всем своим знакомым. Даже если я и всплываю в этой ситуации, то только как его соучастник… Короче говоря, он теперь в том же дерьме, что и мы. Да, так себе утешение, но, я думаю, это его заткнет.

Ленка встала и пошла в душ.

Я вышел на балкон. Впервые за все дни отдыха не хотелось ни пить ни курить. Несколько минут я смотрел вдаль, снова и снова прокручивая в голове всю аргументацию. Ситуация ухудшилась, но ухудшилась для всех. Это было несомненным плюсом.

– Давай все сначала… – Ленка вышла из душа в новых трусиках, села на кровать и закурила сигарету. – Значит, я поехала в Турцию. Одна. Тут познакомилась с вами. Мы напились, и этот скот меня трахнул. А ты снял на телефон. По его просьбе. Так?

В ее изложении ситуация приобрела новое звучание. И я бы не сказал, что такая расстановка акцентов меня обрадовала. Но если уж смотреть правде в лицо, то только в таком виде версия могла на что-то сгодиться.

– Как-то так, да… – я не стал с ней спорить.

– Отлично… – Она выпустила дым изо рта и энергично затушила сигарету. – А этот ублюдок в курсе?

– Нет, я ему ничего не сказал. Если он не залез в свой телефон, то он, скорее всего, пребывает в полном неведении…

– Ха, значит, его ждет сюрприз… Давай собирать вещи. Или сначала позавтракаем? Я бы выпила кофе. – Она пришла в себя окончательно, и я тоже почувствовал себя значительно бодрее.

– Пойду закажу завтрак в номер, а ты укладывай вещи. – Я снял трубку и с обычной путаницей в курортном английском заказал-таки кофе, омлет и соки.

– А когда мы с этим козлом будем говорить? – Лена уже собирала вещи и методично складывала в свою сумку. Я тоже принялся бродить по номеру, подбирая свою одежду, книги и прочие мелочи. Паковать вещи я никогда не умел, а потому просто сбрасывал их в рюкзак, отчего тот очень быстро превратился в бесформенный куль.

Между тем вопрос был очень своевременный.

– Может, в порту? Или в самолете? – предположил я.

– Там будет суета и много народу... – справедливо заметила она.

– Да, надо как-то без свидетелей… – поддакнул я.

Мы некоторое время собирались в тишине.

Принесли завтрак. Было 9 утра. Вещи почти все были собраны. Мы прервались на трапезу.

Я поел с большим аппетитом, а Ленка ограничилась соком и кофе. До отъезда оставалось два часа.

– Давай сходим к нему… И все скажем. – Ленка явно была решительно настроена.

– А что скажем? Есть идеи? – Я на самом деле с большим трудом представлял себе начало разговора.

– Скажем, что мы в одном дерьме и, если он вякнет – ему будет хуже всех. Я бы ему еще по морде дала, если честно. – Она снова закурила.

– Почему бы и нет… Все равно надо как-то его привести в чувство… – Я не был уверен, что это лучший вариант, но ничего другого не смог придумать.

– Сейчас докурю – и пойдем. – Она вышла на балкон.

Потом мы вышли из номера и молча пошли по пустым коридорам.

Гриша, похоже, еще спал, потому что очень долго не отзывался, и только когда Лена стала пинать в дверь ногой, наконец откликнулся и открыл замок.

– Вы что, с ума сошли, идиоты? Я сплю… Вы что, с утра решили продолжить? Ну вы маньяки… – Он был заспанный и оттого показался мне еще более мерзким и жалким, чем обычно.

Спал он в трусах, и это спасло меня от необходимости в очередной раз созерцать его сомнительные прелести.

– Что это вообще за утренние явления, а? Вы чего? – спросил он, когда мы зашли в комнату. Действительно, наше поведение трудно было как-то рационально объяснить, и Гриша истолковал все по-своему.

– Пришли, значит, мои верные рабы! Потревожили сон господина! Лена, ты любишь по утрам делать минеты? – Он улыбнулся, сделал еще шаг назад и сел в кресло.

Ленка подошла к нему и, ничего не говоря, со всей силы ударила по лицу. Очевидно, именно такого финала разговора Гриша не ожидал. Он глупо хлопал непромытыми со сна глазами, а по пухлой щеке расползалось красное пятно.

– С ума сошла? – выдохнул он и потрогал себя рукой за щеку.

Лена еще несколько раз ударила его по лицу. Со стороны это избиение выглядело довольно странно, я стоял рядом и не знал, препятствовать рукоприкладству или присоединиться к нему.

– Я все скажу Боре! – выдал он свой козырь, затравленно глядя то на меня, то на Лену. Неуверенно прикрывая лицо руками, он неловко вжимался в кресло.

– А теперь послушай меня, урод! – она встала перед ним. – Все поменялось, понял? Ты рта своего поганого не посмеешь открыть.

– Ты чего, сдурела, что ли? Филя, скажи ей, что с ней… – Гриша, судя по всему, даже примерно не мог предположить, что могло так радикально изменить ситуацию.

Я с трудом подавил в себе желание со всей силы заехать ему по морде, но уже кулаком. Я даже на мгновение вообразил себе, как прыснет из его идиотского носа кровь, но все-таки сдержался.

Повисла пауза. Гриша попытался встать с кресла, но тут я подошел к нему и толкнул обратно.

– Значит, слушай меня, ублюдок. В городе ты будешь молчать, понял? Потому что если кто и подставился, то только ты.

Очевидно, моя мимика внушила ему еще большие опасения в нашей вменяемости.

– Я? Да вы с ума сошли… Вы идиоты, что ли? – он окончательно испугался и еще больше съежился в потертом пыльном кресле. Скорее всего, в это мгновение он искренне боялся, что мы действительно повредились умом.

– Да все проще, Гриша. Возьми свой телефон. Там у тебя есть раздел – видеоролики. Посмотри, там есть кое-что интересное для тебя, говно. – Ленка встала рядом со мной, и мы оба смотрели на него сверху.

– Телефон у кровати лежит… – робко сообщил он.

Лена, не говоря ни слова, подала ему телефон. Что-то бормоча, он начал в нем рыться. На лице его была удивленно-брезгливая полуулыбка, но было видно, что парень напуган нашим поведением.

– И что тут? Это, что ли, ну и что тут? – он нажал воспроизведение и уставился в экран.

Картинка сопровождалась звуковыми эффектами, которые уже второй раз за это утро неприятно меня удивили своей реалистичностью.

– Ты серьезно думаешь, что после такого видео Боря будет тебя слушать, говнюк? – Ленка не захотела больше держать красивую паузу и разродилась целой тирадой.

– Ты можешь все что угодно говорить про меня, про него, про себя, но вот есть это чертово кино, где ты меня трахаешь и еще мужа моего обзываешь, понял? И после такого видео у Бори крышу сорвет. Всем будет херово, но тебя-то точно убьют, понял? В лес тебя – и все, и конец, понял, чмо? И никто не найдет, понял ты или нет?

Гриша не понял. Он продолжал криво улыбаться и тихо сказал:

– Так я сейчас сотру эту фигню и все… – и принялся тыкать на кнопки.

– Да ради бога. Но ты ведь уже успел разослать это кино своим друзьям, – тут мне захотелось добить его, – например мне. И у меня в телефоне хранится сообщение от тебя с этим очаровательным видео.

Тут Гришу наконец осенило. Он посмотрел на меня, и в его глазах уже не было ни издевки, ни удивления, а только страх и растерянность.

– И что? И что вы скажете? – тихо проговорил он.

– Мы? Мы ничего не скажем. Но если вдруг ты начнешь говорить лишнее – тебе конец, понял? А теперь сотри ролик. Давай.

Он послушно нажал на кнопки.

– И из памяти сообщений убери! – Ленка заглянула к нему через плечо. – Убирай!

Он покорно выполнил команду.

– Ну вот и славно. Ты теперь понял, что надо молчать, сволочь? – спросил я голосом, который бы должен был быть спокойным и мужественным, но оказался хриплым и срывающимся. Меня разрывало от ярости и хотелось просто бить его, долго и старательно.

– Понял или нет, отвечай, гондон! – повторил я с явной угрозой и для пущей убедительности взял его руками за челюсть.

– Понял… Отпусти… Не надо… – Он попытался убрать мою руку.

– Ты прекращай командовать… – Тут я не выдержал и ударил его по лицу. Не сильно, но ощутимо.

– Не бейте, а! Я буду кричать… – Гриша попытался встать, но я толкнул его обратно в кресло.

– Ты обещал молчать? Вот и молчи. Привыкай, дерьмо! И больше никогда мне не попадайся, понял?

Я отошел в сторону. В этот момент Ленка плюнула Грише в лицо и снова со всей силы ударила его.

– Убила бы тебя, тварь, вот проcто убила бы! – буквально прошипела она. Гриша сжался, не зная, чего ожидать дальше.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю