Текст книги "Любовничек"

Автор книги: Фёдор Крашенинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Фёдор Крашенинников

Любовничек

Посвящается Удивительной и любимой М.,

с благодарностью за всё.

1.

…Я шел с пляжа, весело насвистывая какую-то привязчивую курортную мелодию. Бывают, знаете ли, такие наполненные витальным оптимизмом песенки, которые напеваешь вопреки собственным музыкальным вкусам и здравому смыслу. Ничто не омрачало моего счастья – как я ни пытался потом вспомнить, никакого, даже самого легкого и невесомого предчувствия грядущих неприятностей в моем сознании тогда не возникло.

Я чувствовал себя победителем. Мужчина, вывезший женщину на берег теплого моря, всегда чувствует себя победителем. Особенно если эта женщина – чужая жена, цинично, тайно и беззаконно увезенная для совместного разврата.

Да, именно так все и обстояло. Уже четыре дня мы с Леной отдыхали в этом совершенно заурядном и потому вполне себе дурацком отеле в пригороде Анталии. Хотя, конечно, отдыхали – это не совсем то слово. Какое-то оно очень семейное и благочестивое: отдыхали. Отдыхают с детьми и женами, спокойно, размеренно, скучновато. Это был не наш случай. Мы проводили дни и ночи в праздности, пьянстве и буйном разврате – вот чем мы занимались.

Солнце, море, алкоголь и много секса, приправленного известной долей авантюризма, – такие у нас были цели и задачи на эту неделю. Авантюризм в данном случае был едва ли не главным блюдом в нашем меню. Нас буквально распирало от собственной хитроумности: ну кто может подумать там, за тысячи километров, что мы тут, да еще вдвоем! Короче говоря, Россия была где-то за морем, я был расслаблен и размышлял о том, что соитие с Леной сейчас было бы самой лучшей прелюдией к сытному и изобильному турецкому обеду.

 – О! Привет! И ты здесь? – услышал я откуда-то справа, с солнечной стороны, прищурил глаза и, широко улыбаясь, обернулся.

Труднее всего было воздержаться от словесного выражения нахлынувших на меня эмоций. Бледный как глиста, у спуска в бассейн стоял Гриша Пенников.

Вот уж кого-кого, а этого типчика я бы хотел встретить менее всего – и вообще, и тем более здесь, да еще и в нынешней моей ситуации.

Если б заранее знать, чем обернется эта прогулка, я бы, может, потрудился водрузить на нос солнцезащитные очки, надвинуть панаму или вообще обойти корпус и залезть в номер через балкон. Но я был совершенно демаскирован – ни очков, ни панамы, только цветастые купальные шорты и горячие от солнца шлепанцы.

Гриша широко и с энтузиазмом улыбался мне, разведя в разные стороны длинные руки. Всем своим видом он пытался выразить радость от встречи с земляком в столь далеких и диких местах, но, так как драматических способностей ему явно не хватало, сыграна сцена была безобразно плохо, эдакий пердимонокль вышел, фальшивый и внутренне напряженный.

Сказать, что особыми друзьями мы не были, – значит не сказать ничего. Нет, врагами нас, конечно, тоже не назовешь – какие, в самом деле, могут быть враги в нашем гнилостном болотце. Более того, мы вообще до этого случая общались в режиме вынужденных рукопожатий на тусовках, но некое внутреннее противостояние, несомненно, было. Я просто не любил его, а он меня. Как-то так получалось, что во всех ситуациях мы оказывались по разные стороны баррикад. Кроме того, он был патентованным сплетником, и я точно знал, что Гриша нес полную ответственность за несколько крайне неприятных сплетен, и будь я более резким парнем, я бы, наверное, уже несколько раз должен был бы надавать ему по физиономии, но... Век толерантности во все внес поправку.

И вот он стоял передо мной, улыбаясь и неуверенно протягивая руку. Было очевидно, что Гриша каким-то образом оказался в одном отеле с нами, где он со своими сплетнями был уж точно никак не нужен, а значит, вся наша нехитрая конспирация в один миг оказалась под угрозой.

– Здрасьте, здрасьте, какими судьбами в наших палестинах? – я взял себя в руки и попытался придать лицу легкий налет радушия.

– Так вот, выдались свободные выходные и лишние деньги – и вот я здесь. Схватил горячую путевку и примчался к морю и солнцу! Всего на три дня, но все равно ведь хорошо, да? – Гриша явно обрадовался моему деланому радушию и с энтузиазмом ухватился за мою протянутую руку.

– В моей «четверке» не было мест, хотели меня отправить в какой-то барак, я устроил им скандал! И вот, теперь в «пятерке»! – поделился он своим нечаянным счастьем. – И дешево, и гламурно, а? Правда ведь? А ты уже загорел! А я и не успею… Да и ладно, просто приехал у моря полежать… Подышать, так сказать, свежим воздухом… В городе пыль такая, дождя неделю не было… А ты тут с кем? – выпалил он информацию о себе и без всяких предисловий перешел к допросу.

Настроение мое портилось стремительно. Вопросы посыпались один за другим, и нужно было срочно придумывать ответы. Надо ли вообще отвечать? Что ему можно сказать и чего не говорить вообще? Знает ли он версию, которую я оставил в городе? Знает ли он Ленку? Один он тут или они всей шайкой приехали, с этой несносной истеричкой Полиной и прыщавой мясистой Лерой? И какое все это имеет значение, если он уже застукал меня здесь? Короче говоря, мысли мои мчались в самые разные стороны, и все это – в считаные доли секунды.

…А ведь все было так мило и так просто! Всего-то я и хотел поехать к морю с девушкой. Больше ничего. Ничего плохого и аморального. Ничего сверхъестественного! Никому не стало плохо, никто не умер, не потерял состояния, не стал калекой. Во всяком случае, до появления на моем пути этого придурка все было в рамках обыденности – тихие дни на пляже, перемежавшиеся разнообразными соитиями в жаркий полдень и после долгих ужинов… В общем, все было отлично – и для меня, и для моей спутницы, и даже для ее мужа.

Да, положим, у девушки есть муж и ребенок. Ну и что? Что это меняет? Мы же не на их глазах проделывали все эти очаровательные фокусы? Нет. Все исключительно между нами, entre nous, vis-а-vis и tеte-а-tеte и как вам будет еще угодно! В конце концов, мы уже несколько месяцев трахаемся чаще, чем многие семейные пары, и никому это ничем не помешало, все были довольны – и я, и она, и ее муж, и даже моя полубывшая уже девушка! Можно было бы годами продолжать все это, а потом мирно и тихо расстаться, и никто бы даже не узнал, что два чужих человека, никак не связанных между собой социально, имели тесную и горячую сексуальную связь.

В конце концов, мы все просчитали, как нам казалось.

Я без долгих предисловий исчез из города на каких-то семь пустых летних дней, невнятно сообщив немногим знакомым, что срочно улетаю покупаться и пообщаться с некими нужными людьми, избравшими вдруг для отдыха банальную Турцию.

Да, мы поехали не на Лазурный Берег и не на Санторин. Нам нужна была безвизовая страна с постоянным воздушным сообщением. И отель у моря, так что Турция оказалась вне конкуренции. Не буду привирать, отельчик был так себе, видали и получше. Эти давно не видевшие ремонта корпуса, выстроенные по каким-то древним стандартам, с маленькими номерами и убогой старомодной мебелью, пропахшей пылью, c прокаленными на солнце дорожками, густо уставленными декоративными вазонами в псевдогреческом стиле. Эти нелепые колонны, натыканные слишком густо для небольшой отельной территории, – все раздражало бы меня в любой другой ситуации, но это место продолжало мне нравиться, как и вся идея с поездкой к морю с Леной.

Ленка тоже сделала все, чтобы уехавший на двухнедельные бизнес-курсы муж ничего не заподозрил, – ну съездила супруга к тетушке в соседнюю область, что тут такого? Ребенок наслаждается свежим воздухом и обществом бабушки и дедушки, и всем хорошо, мир и счастье. И вот тебе на – чертова случайность, которую уж никак нельзя было просчитать, ворвалась в нашу жизнь разрушающим вихрем. Кто, ну кто мог подумать, что именно в непопулярную запыленную «пятерку» в надоевшей всем до тошноты Анталии принесет судьба именно этого человека?

Возможные последствия его появления в несколько секунд стали мне ясны, и я увидел, как годами созидавшийся мир, где все было понятно, организованно и просто, рушился с невероятной скоростью…

– Да так, партнеры по бизнесу позвали с собой… Покупаться, перетереть кое-что… – глупо повторил я городскую версию, понимая впрочем, что здесь она кажется еще глупее, чем там.

«Сейчас он спросит, что за партнеры», – как-то отстраненно подумал я.

– А что за партнеры? У вас тут мужская компания? Я отличный собеседник, можно в преферанс поиграть! Возьмите меня с собой, я в дьюти-фри купил виски и коньяка! – протараторил Гриша и с возрастающим интересом принялся заглядывать мне в лицо, очевидно ища в моих гримасах ответы на свои вопросы.

«Где взять случайно выдуманных партнеров? И главное, как отвязаться от этого чудовища?» – подумал я уже даже без особых эмоций, мысленно дополняя скорбный список навалившихся проблем новыми пунктами. Ясным как день было то, что вычислить мой номер у вежливой русскоязычной девушки на стойке регистрации не составит этому проныре никакого труда. Надо было быстрее заканчивать разговор, чтобы не успеть наговорить ему экспромтом слишком много глупостей. К сожалению, все сказанное мною уже могло быть использовано против меня, а ведь прошло всего лишь несколько минут!

– Ладно, по ходу все решим, ага? Увидимся! А то мне тут срочно… эээ… надо… тут это, – торопливо проговорил я, машинально глянул на пустое запястье и попытался ретироваться.

– А ты в каком номере? В этом корпусе? А улетаешь когда? Я 29-го, утренним рейсом! – вместо чаемого расставания, Гриша сделал несколько шагов вслед за мной, явно желая продолжить разговор.

– Ага... Ну там… – я промямлил что-то нечленораздельное и наконец покинул поле битвы с чувством тотального поражения. – Давай позже увидимся, ага? А то это…

Гриша хотел что-то сказать, но потом улыбнулся и пошел в сторону пляжа, помахивая полотенцем.

…Оставшийся путь до нашего номера я проделал в глубокой задумчивости. Несколько минут разделили жизнь на две части – до и после. Как приговор врача. До – была беззаботность и масса удовольствий, а после – сплошные проблемы и неприятности. И еще неизвестно, как много будет этих самых проблем и насколько они будут неприятными в конечном итоге. И вообще, почему я оказался в этом дурацком отеле с чужой женой? Так ли все это важно для меня? Готов ли я потерять все, включая здоровье и жизнь, из-за этого глупейшего приключения? Ответов не было. Было оцепенение и какой-то детский лепет: так получилось. Жизнь так сложилась.

2.

Пройдя по коридору, я подошел к нашему номеру и постучал. «Открыто!» – отозвалась Ленка. Дверь и вправду была не заперта.

Ленка сидела на кровати в одних белых трусиках и сосредоточенно рассматривала свои маленькие ступни.

– Чего не закрываешься? – рассеянно спросил я, размышляя, как бы поосторожней выйти на трагическую новость.

– А что? – она игриво посмотрела на меня из-под выгоревшей челки, и я, наверное последний раз в своей жизни, увидел ее юной, безмятежной и расслабленной. Увидел ее аккуратную грудь, трогательный животик с какими-то подростковыми зачаточными складками, наглый пупок и эти бесконечные стройные ножки… В сочетании с загорелой кожей и скуластой мордочкой все это выглядело так очаровательно, что в другой ситуации я бы, наверное, кинулся к ней с самыми серьезными намерениями, но в тот момент я уже не способен был ни к эротическому созерцанию, ни к беззаботному сексу.

– Лена, мы, похоже, попали… – я машинально вытащил из упаковки сигару и принялся раскуривать ее. Сигара загорелась неудачно, с одного бока, но это уже было не важно.

Ленка терпеливо дождалась конца этой идиотской процедуры, внимательно глядя на меня.

– Это куда же мы попали, любовничек? – серьезно спросила она, поджимая коленки к груди.

Любовничком она называла меня не часто. Это было иронично-осуждающее обращение. Мне оно никогда не нравилось, и каждый раз, когда она меня так называла, я внутренне напрягался и начинал нервничать. Его появление в речи означало, что я что-то сделал не так или сболтнул что-то неуместное. В такие моменты мне казалось, что я больше ее не увижу и эта встреча – последняя. Но в этот раз я пропустил неприятное обращение мимо ушей.

– Сегодня, похоже, был новый завоз туристов… Ну и, короче говоря, там один парень… Он меня знает… – после этой фразы хорошо было бы с беззаботным выражением лица выпустить изо рта колечко дыма, но я смог выдохнуть лишь вонючее бесформенное облако, и едва ли мое лицо тогда было таким уж беззаботным.

– Он твой друг? – спросила Лена, хотя, судя по интонациям, она все поняла, и в эти секунды ее мозг уже выдавал всевозможные сценарии дальнейшего развития событий.

– Как бы не наоборот… Он сплетник и вообще порядочная мразь. Если он еще не строчит сообщения всем нашим общим знакомым – очень удивлюсь, – я, не скрываясь, занервничал.

– И что, прямо уж такой и сплетник? – уточнила она.

– Первостатейное трепло, – подтвердил я, разглядывая, как в солнечных лучах дым перемешивается с летающей по комнате пылью, и пытаясь хоть как-то успокоиться.

– Интересно, а меня он знает? – Лена села на край кровати и достала из пачки свою сигаретку.

– Едва ли, он же журналист говенный… Ты таких, к своему счастью, не знаешь! Редкостное дерьмо, редкостное… – от нервов, наверное, я чувствовал желание ругаться и рассказывать про господина Пенникова всевозможные истории, изобличающие его злокозненность.

– Как сказать… Земля маленькая, как выясняется… Что за журналист? Как зовут? – Лена стала удивительно серьезной. Такой я ее почти не знал. И я бы не сказал, что эта ее ипостась мне очень понравилась.

– Гриша Пенников. Пишет про все подряд. Основная специальность – политика. Хобби – провинциальный гламур, статейки во всякие «Стольники» и прочий глянец… Реклама, репортажи с презентаций. – Я выложил основные факты и решил немедленно выпить. Мне хотелось как-то встряхнуться, встать с места и что-то сделать. Я положил сигару на край стола, взял стаканы и открыл холодильник, где стояла початая бутылка виски.

– А в этом, как его, «Нашем клубе» он случайно не пишет? – задумчиво спросила Лена.

Я уже понял, к чему приведет этот разговор, и, наливая в стаканы виски, выдохнул:

– И туда пишет…

– Значит, говоришь, Гриша? Ну, тогда мы действительно попали, любовничек. Этот журнал… Они у Бори моего пробили какую-то рекламу, что ли, или интервью про его этот майонезный цех. Интервью брали у него в офисе, а я заехала как раз к нему… Ну и имела счастье быть представленной господину Григорию Пенникову. Интересно, у него хорошая память на лица?

– Подозреваю, что отличная. Вот мы и спалились, поздравляю, – я глупо улыбнулся и подал ей стакан.

– Спасибо, дорогой. – Она отпила из стакана, поставила его на тумбочку.

– А ведь Борька меня убьет… – Лена задумчиво смотрела в окно, подпирая тонкой рукой подбородок. Ее интонация была непередаваемо серьезной – очень женской, звеняще правдивой и потому достоверной. Когда так говорят – хочется сразу поверить в серьезность произносимых слов и весомость стоящих за ними вещей и поступков.

– И меня, подозреваю, тоже, – с совершенно неуместной бодростью поддакнул я и, обжигаясь, залил содержимое стакана себе в рот.

– Убить не убьет, а вот инвалидом сделает как пить дать… Это ты не сомневайся, любовничек. Без вариантов даже. – Она взяла стакан, немного отпила из него и как-то очень трогательно вздохнула.

Что происходило сейчас у нее в голове – я не знал, но догадаться мог. Очевидно, и ее мир, заботливо и кропотливо созидавшийся все последние годы, рассыпался в пыль. Что я вообще знал о ней?

Как-то во время расслабленного посткоитального общения я все-таки вышел на неуместную и опасную тему ее отношений с мужем. Я был готов в любой момент свернуть неудобный разговор, но она, рассеянно закурив, вдруг поддержала его, и я услышал исповедь женщины, живущей двойной жизнью. Не сказать, что это была первая подобная история в моей жизни, но жизнь каждого человека все равно уникальна и интересна, даже если, по большому счету, состоит из банальных ситуаций.

Ленкина жизнь была довольно обычна для девушек ее круга. Родители ее были тихие советские интеллигенты и ничего не смогли ей предложить в качестве приданого, кроме внешности и хороших манер.

Учась в университете, она подрабатывала в разных местах, не сильно напрягаясь, но имея широкие возможности для новых знакомств и приятного времяпрепровождения. Вроде была даже какой-то моделькой, потом сидела в секретариате крупной богатой фирмы – на самом деле она не сильно любила распространяться о своей трудовой биографии, да и меня не особо занимала эта сторона ее жизни.

Параллельно Лена имела некий круг друзей, любовников и друзей-любовников, которые помогали ей решать все неожиданные проблемы, какие только жизнь могла поставить перед юной девушкой. То есть всегда было с кем и за чей счет есть, пить, гулять, отдыхать и танцевать. Тем не менее она понимала, что рано или поздно балаган надо будет закрыть и стать заботливой женой одного, самого лучшего разумеется, мужчины. Естественно, верной и честной. Эти старые как мир представления о цели и смысле женского существования все время прочно сидели в ее голове и лишь ждали подходящего случая для воплощения.

Борис, ставший впоследствии ее мужем, не имел ничего общего с теми веселыми кругами, где Ленка вращалась. С будущим супругом она познакомилась буднично и неромантично, даже банально – он как-то подвез ее до университета и, стесняясь, попросил телефон. Умилившись телячьему восторгу в глазах неказистого пилота праворульной «тойоты», она изобразила душевные терзания, но потом телефон дала. Хоть и показался новый знакомец ей, как она сама выразилась, «лошком», но, быстро рассудив, что в хорошем хозяйстве все может сгодиться, Ленка решила придержать Бориса рядом с собой.

И они стали иногда встречаться. Эти приличные отношения разительно отличались от всего остального, что тогда творилось в Ленкиной жизни. Со временем выяснилось, между прочим, что не такой уж Боря и лох. Конечно, по сравнению с настоящими богачами был он нищим, но на фоне реальных, а не фантазийных Ленкиных кавалеров оказался вполне себе перспективным мужчинкой. Во-первых, он был взрослый, что сразу выводило его в лидеры гонки: двадцатилетней Ленке казалось, что тридцать – это уже солидный возраст. Во-вторых, он был не старый, что тоже приятно отличало его от некоторых других кавалеров, разменявших седьмой десяток. В-третьих, он занимался бизнесом (тогда ей даже казалось, что он занимается серьезным бизнесом).

В какой-то момент, вернувшись «из Турции, мы туда с Машкой ездили», Ленка впала в депрессию. На самом деле она ездила не в Турцию, а на Кипр, и не с виртуальной подругой, а с одним малоприятным типчиком. Со злосчастным кавалером они всю неделю безобразно ссорились и расстались раз и навсегда сразу по прилете. Вот в это самое время они с Борисом и начали спать вместе.

Сначала это была часть обширного плана мести кипрскому кавалеру. Все-таки кавалер был довольно богатым дядечкой и какое-то время Лена серьезно собиралась, несмотря на все его отвратительные внешние и внутренние качества, выйти за него замуж или, как минимум, развести его на какой-нибудь симпатичный автомобильчик. Короче говоря, разрыв расстроил ее, и для поднятия своей самооценки она ударилась во все тяжкие. Тяжкие в конечном итоге свелись к одной бисексуальной подружке, одному старому другу и, собственно, Борису. Если честно, то он попал в это общество совершенно случайно. На дворе стояло лето, и основной контингент потенциальных кавалеров пребывал на каких-то далеких морях, а мстить, между тем, надо было срочно. В итоге Боря был признан годным и за неимением лучшего занял место в ее жизни.

Тут надо сказать, что в постели она была совершенно раскованной, что чрезвычайно ценили все ее любовники (и я в том числе). Обычно она не стеснялась на первом же интимном свидании выдавать такие фортели, что неподготовленные партнеры сначала изумлялись, а потом были готовы на многое, чтобы повторять пройденное снова и снова.

По какому-то стечению обстоятельств и настроений на первых интимных свиданиях с Борисом Ленке хватило ума не показать новому любовнику все свои ранее приобретенные навыки. Впрочем, рассказывая мне все это, она уже не была уверена, что это было благом. Скорее, тогда у нее просто не хватило духу рассказать влюбленному и такому серьезному мужчине, что и как она на самом деле любит и умеет.

Между прочим, меня интересовали истоки такой раскрепощенности, и данный мне ответ оказался достаточно неожиданным, хоть и простым.

– Понимаешь, все дело в том, как это преподносится! – сказала она тогда, рассеянно глядя сквозь пыльное окно на заснеженный город. Это было в начале нашей первой совместной зимы. Я сидел голый на полу, а Лена – на кресле, бессовестно разведя ноги и неспешно куря. – Мой первый любовник был очень испорченный мальчик. Но это я узнала потом, когда стала сравнивать… Тогда мне казалось, что ничего необычного в нашем сексе нет, что все, наверное, тоже так делают!

3.

Первым мужчиной Лены был мальчик из состоятельной семьи, живший недалеко от дома Лениных родителей, в недавно построенном кондоминиуме. Алексей, а именно так звали этого молодого человека, сам познакомился с длинноногой десятиклассницей. Дальше все развивалось на повышенных скоростях. Лена ушла жить к нему, в отдельную квартиру, находившуюся, впрочем, на той же площадке, что и квартира его родителей.

Расстались они через полтора года, когда, поступив на первый курс, Лена все-таки решила изменить свою жизнь. У Алексея к тому времени окончательно поехала крыша, и если к его экспериментам с наркотиками она почему-то относилась спокойно, то постоянные групповухи, которые с какого-то времени стали непременным содержанием их половой жизни, заставили ее принять окончательное решение и уйти.

Тем не менее отношения с Алексеем проходили у Лены под кодовым названием «брак» и она вполне серьезно называла его «мой первый муж», когда вспоминала что-то хорошее. Во всех остальных рассказах он фигурировал или под именем, или под названием «первый любовник». Очевидно, она слишком много вложила в эти отношения, чтобы признать их несерьезную природу, и потому предпочитала считать их браком. Впрочем, во всех смыслах это и был настоящий брак – с совместным проживанием, сексом, скандалами, ведением хозяйства, походами к родителям и всем остальным, что в это понятие обычно вкладывается.

После «развода» она ушла в веселую студенческую жизнь, очень скоро убедившись, что ее способности и желания в сексе, мягко говоря, выходят далеко за пределы обычной практики многих ее новых знакомых. Но рыбак рыбака видит издалека, и большей частью ей попадались партнеры с аналогичными интересами.

Так вот, в плане традиционного подхода к сексу Борис был едва ли не единственным исключением за всю ее жизнь, но именно ему суждено было стать ее мужем – теперь уже настоящим. Может быть, этой своей неиспорченностью он ее и привлек. Во всяком случае, она с самого начала отнеслась к нему очень по-доброму и даже пронесла это чувство через все годы брака.

По скупым, но весьма натуралистичным рассказам Лены, в постельных делах Борис был прост и незатейлив – быстро возбуждался, быстро кончал, быстро засыпал. Без труда выяснилось, что весь предыдущий опыт Бориса, который ему самому казался чрезвычайно многообразным и поучительным, сводился к многолетнему проживанию со скандальной, некрасивой и фригидной бабой, которую он бросил за несколько лет до встречи с Леной, и еще нескольким пьяным совокуплениям в сауне с усталыми проститутками. В итоге минет для него являлся пределом мечтаний, а анальный секс он считал изобретением порнопродюсеров, а потому решительно не верил, что нормальная женщина способна хотеть этого добровольно. Про все остальное он вообще ничего не знал и, что особенно мучило Лену, знать не хотел.

Но все это обнаружилось потом, гораздо позже. Первое же время Ленка искренне наслаждалась удивительной простотой отношений и воцарившимся в ее жизни покоем.

Как-то, лежа рядом с уютно сопящим кавалером, Ленка вдруг поймала себя на том, что уже давно выстроила в голове весь план жизни с Борисом: он будет работать и зарабатывать все больше и больше, она будет учиться и вести светский образ жизни – презентации, обложки журналов, премии за благотворительность, интервью, отдых на вилле у моря, какой-нибудь милый и ненавязчивый бизнес… Да что там, она даже фасон свадебного платья уже выбрала! Дело оставалось за малым – аккуратно подвести к ставшему вдруг неизбежным марьяжу Бориса. Но эта проблема решилась сама собой, правда не совсем так, как хотелось бы Лене, и уж совсем не так, как об этом написано в старых добрых книжках.

Случилось так, что месячные не пришли вовремя, и, обливаясь холодным потом, Ленка с помощью всех доступных тестов убедилась, что беременна. Гинеколог без труда описал ей временные рамки происшествия, и она, к своему удивлению, поняла, что злосчастный участник кипрской эпопеи ни при чем (тот был до тошноты аккуратным и методичным засранцем  и категорически отказывался вступать в какие-либо сексуальные контакты с Ленкой без презерватива). Старый друг отпал по причине все тех же предохраняющих технологий: однажды он заразил ее кое-чем малоприличным, и последующее совместное лечение оставило неизгладимое впечатление. А потому они никогда больше не занимались сексом без презервативов, а их экзерсисы скорее следовало назвать совместной мастурбацией. Короче говоря, детей от такого времяпрепровождения точно быть не могло.

Было ли со стороны Бориса это умышленным осеменением или презерватив порвался – Ленка не знала. На всякий случай выяснив все подробности и последствия аборта, она, стесняясь и краснея, сообщила ему новость. К ее удивлению, быстро перешедшему в восторг, Боря не только не испугался, но наоборот – обрадовался и тут же позвал замуж. Это, кстати, и навело ее после, в тяжелые дни токсикозов, на мысль о предумышленности зачатия – возможно, Борис, с его крестьянской смекалкой, решил, что случайно оказавшаяся в его кровати девочка может так же случайно упорхнуть куда-нибудь еще, и попытался ее привязать к себе старым как мир способом.

На заре семейной жизни, пока беременность была в начальной стадии, молодожены продолжали заниматься все тем же незатейливым сексом, но потом и он сошел на нет–  между супругами встал растущий живот.

Причем мешало Ленкино интересное положение главным образом Борису – ее, между прочим, просто разрывало от животной похоти, которая усугублялась неудачным подбором литературы, – один из однокурсников, ее давний воздыхатель, подарил ей томик Анаис Нин, и это чтение доводило бедную Ленку до исступления. По ее собственным словам, она готова была давать всем подряд, но, конечно же, не делала этого. Боря вел себя как рыцарь и в лучшем случае позволял ей сделать себе минет, да и то крайне стыдился этого потом.

Ленка рассчитывала компенсировать себе все после родов. Но после родов стало еще тяжелее, хлопоты и проблемы с ребенком отнимали у нее массу сил и времени, и даже взятая в дом нянечка не смогла полностью ее разгрузить.

Ребенка она, конечно, любила, но все-таки он не стал для нее смыслом жизни. Как только появилась возможность оставлять его на попечение няни или бабушек и дедушек, Ленка немедленно стала это делать и постаралась вернуться к той жизни, которую привыкла вести. С поправкой на статус жены и матери.

Она быстро вернулась в норму, записалась в спортзал и стала выглядеть даже лучше, чем была (сравнивая фотографии до и после, я с этим тоже был согласен, хотя сама она умудрялась находить в себе какие-то физические изъяны). Однако сексуальное меню не изменилось – Боря засыпал ее подарками, но в плане секса не мог предложить ничего нового. Все попытки растлить его кончались недоумением супруга, поэтому со временем Ленка капитулировала, отчаявшись научить мужа трахать ее так, как ей самой хотелось.

Хуже того, Борис с головой ушел в то, что ему самому представлялось самосовершенствованием, – постоянно ездил на бесконечные тренинги и семинары, читал пухлые тома с обязательным наличием слова «лидерство» в заголовке. Все это прошло бы мимо Ленки, которая вообще не склонна была лезть в мужнины дела, не касавшиеся напрямую ее благосостояния, если бы она не обнаружила, что предписываемое учителями Бориса отношение к сексу никак не соответствует ее представлениям и желаниям в этом щекотливом вопросе. Лидер, по мнению этих господ, не должен был много думать о сексе, и вообще, по возможности следовало свести семейную жизнь к рождению наследников и элементарному физическому удовлетворению. Ленка попыталась было вступить в полемику с учителями мужа, но интеллектуальных ее сил хватило только на некрасивую и бесполезную истерику.

Несмотря на то что обычно увлечение тренингами ведет бизнес к неминуемому краху, в случае Бориса все получалось наоборот. Он довольно быстро поднялся, стал заметно больше зарабатывать, и в итоге Лена оказалась супругой вполне обеспеченного мужчины. Не миллионера, не олигарха, а такого вот упорного и крепкого частного предпринимателя.

К тому времени Лена уже поняла, что нафантазированной когда-то светской жизни ей, скорее всего, никогда не видать.

Жизнь пошла своим путем, и вариантов было не так уж много, поэтому Лена предпочла устроиться поудобнее в сложившейся ситуации и ждать будущего. Если Боря и дальше будет богатеть такими темпами, рассудила она, то лет через десять хоть часть фантазий о красивой жизни все-таки можно будет реализовать.

4.

Тем не менее копящаяся неудовлетворенность все громче заявляла о себе. В итоге Ленка не выдержала.

Грехопадение ее произошло на второй год брака. После долгих моральных мучений Лена выбрала себе подходящего мужчину в фитнес-зале, который посещала в то время. Парень оказался понятливым, и какое-то время они методично, но с соблюдением всех возможных предосторожностей предавались радостям плоти в его большой холостяцкой квартире. Однако потом у несчастного, что называется, «сорвало крышу» и он нарушил правила игры – стал названивать ей вечерами, требовать развода, грозить «поговорить с мужем» – в общем, изрядно портить жизнь. Отделалась она от него ценой невероятного эмоционального напряжения, сменила телефон и даже была вынуждена некоторое время под разными предлогами не выходить из дома. Потом они с мужем уехали отдыхать, и незадачливый кавалер пропал за горизонтом.

После перенесенных страданий Ленка, конечно же, зареклась когда-нибудь еще «ходить налево» и даже несколько месяцев соблюдала этот вынужденный договор с самой собой. Но в семейной постели ситуация не улучшалась, и даже наоборот.