Текст книги "Том 1. Стихотворения 1813-1849"
Автор книги: Федор Тютчев
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)
«ТИХОЙ НОЧЬЮ, ПОЗДНИМ ЛЕТОМ...»
Автограф – Альбом Тютч.-Бирилевой. С. 8.
Первая публикация – Москв. 1850. № 8. Кн. 2. С. 290, под общим названием «Осемь стихотворений...». Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С. 32; в Изд. 1854. С. 66; Изд. 1868. С. 108; Изд. СПб., 1886. С. 147; Изд. 1900. С. 148.
Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 256.
В автографе перед текстом в скобках дата: «23 июля 1849». В 4-й строке – исправление «[Жатвы] дремлющие зреют...». Вместо зачеркнутого слова рядом написана строка – «Нивы дремлющие зреют...», найдено более поэтическое слово. Особенность синтаксиса – отсутствие восклицательных знаков; но поставлены длинные многоточия в конце 4-й строки (четыре точки) и в конце стихотворения (девять точек). Поэт фиксирует состояние умиротворения и разливающихся дремоты, тишины. В Москв. 5-я строка – «Усыпительно, безмолвно», но в последующих изданиях – «Усыпительно-безмолвны». В прижизненных и двух последующих изданиях подчеркивается эмоциональная экспрессия с помощью знаков препинания: в конце 4-й строки поставлен восклицательный знак и многоточие, в 8-й строке – тоже восклицательный знак (их нет в автографе).
В печатных текстах год написания – «1849» – сохраняется в Изд. СПб., 1886 и Изд. 1900, в последнем указан и день – «23 июля».
С.С. Дудышкин полностью привел стихотворение и прокомментировал: «...у поэта готовы уже новые краски, и несколько штрихов дают почувствовать прелесть новой картины <...> Нам нравится выразительная краткость поэта: она свидетельствует о неподдельности чувства. Как оно сказалось в нем, так выразилось. Если чувство мимолетно, и самый образ его недолго задержит внимание читателя» (Отеч. зап. С. 63). Критик из Пантеона (с. 6) осудил тютчевский образ «звезды с сумрачным светом». Вяч. Иванов (По звездам. СПб., 1909. С. 283) в статье «Две стихии в символизме» ссылается на это стихотворение, говоря о «реалистическом символизме» Тютчева: «Характерен для Тютчева, именно как представителя реалистического символизма, легкий налет поэтического изумления, родственного «философскому удивлению», как бы испытываемого поэтом при взгляде на простые вещи окружающей действительности и, конечно, передающегося читателю вместе со смутным сознанием какой-то новой загадки или предчувствием какого-то нового постижения (ср., напр., стих. «Тихой ночью поздним летом, как на небе звезды рдеют...»)».
«КОГДА В КРУГУ УБИЙСТВЕННЫХ ЗАБОТ...»
Автографы (2) – РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 5083. Ч. II. Л. 194; Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 7).
Первая публикация – Москв. 1850. № 8. Кн. 2. С. 289, под общим названием «Осемь стихотворений...», вместо подписи – «***». Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С. 28; Изд. 1854. С. 55; Изд. 1868. С. 95; Изд. СПб., 1886. С. 249; Изд. 1900. С. 164.
Печатается по автографу из Альбома Тютч.-Бирилевой. См. «Другие редакции и варианты». С. 256.
В первом автографе перед текстом дата – «22 октября 1849». 5-я и 6-я строки – «Минувшим нас обвеет и обымет / И страшный груз минутно приподымет»; 10-я – «Вдруг ветр повеет, теплый и сырой». В альбомном автографе 5-я и 6-я строки – «Минувшим нас обвеет и обнимет / И страшный груз минутно приподнимет»; 10-я строка – «Вдруг ветр подует, теплый и сырой». Если в 5–6-й строках поэт усиливал обработку стихов соответственно литературным нормам языка, то в 10-й строке он ввел живописно реалистическую деталь: ветер «подует», а не сентиментально-романтически «повеет».
Первая публикация страдает рядом погрешностей, искажающих смысл стихотворения и образы, оттенки мысли и чувства: в 1-й строке вместо слова «забот» напечатано «работ» (оборот, чуждый Тютчеву), в 10-й строке – «Вдруг ветр подует теплый и сухой», а ведь речь идет в стихотворении о пасмурной осени, в 12-й строке – «И душу вам обдаст как бы весною» («нам» заменено на «вам»), хотя уже начиная со 2-й строки поэт четыре раза повторял местоимение «нам», «нас», «нам», «нас», говоря о себе и о многих. В 11-й строке – «Опавший лист погонит пред собой» (вместо «пред собою»). В следующих изданиях эти погрешности, опечатки были исправлены.
В Москв. напечатано с разделением на строфы, но в следующих указанных изданиях строфы не выделены, они вновь появились лишь в Изд. 1900. В Изд. СПб., 1886 в конце стихотворения есть явно ошибочная помета – «1862» (первая публикация 1850 г.!).
Датируется на основании указания в автографе – 22 октября 1849 г.
«ПО РАВНИНЕ ВОД ЛАЗУРНОЙ...»
Автографы (2) – РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 5083. Ч. I. Л. 189–189 об.; Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 57).
Первая публикация – Москв. 1850. № 7. Кн. 1. С. 164. Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С. 29–30; Изд. 1854. С. 59; Изд. 1868. С. 100–101; Изд. СПб., 1886. С. 187; Изд. 1900. С. 152–153.
Печатается по автографу из Альбома Тютч.-Бирилевой. См. «Другие редакции и варианты». С. 257.
В первом автографе есть исправления: 7-я строка – «И дождем соленой пыли» – исправлена на «И метелью влажной пыли»; 17-я строка – «Сны летают на просторе» – исправлено на «Сны играют на просторе». Тютчев усиливал образную выразительность стихов. 1-я строка автографа – «По равнине вод лазурной». Особенности синтаксиса – обилие тире, поэт и раньше в стихотворениях о волнах, о движении воды заканчивал стихотворные строки этим знаком, возможно, и здесь тире было знаком появления у поэта определенного типа ассоциаций. В альбомном автографе сверху проставлена дата – «29 ноября / 11 декабря», но год не указан. Стихотворение следует за «Гр. А.Д. Блудовой в ответ на книгу...» с датой «1-ое марта 1867 г.», а после стих. «По равнине вод лазурной...» следует «Дым», тоже с датой «26 апр. 1867 г.», но и предшествующее и последующее – списки, а не автографы. Альбом заполнялся не по порядку, страница за страницей, а выборочно; до сих пор сохраняются свободные листы или страницы в разных местах альбома. Возможно, на одном из таких свободных листов поэт и записал свое стихотворение. Синтаксис сохраняет те особенности, которые были и в первом автографе.
В первом издании стихотворение имело заглавие «Плавание», оно повторено во всех указанных изданиях. В Москв. 1-я строка – «На равнине вод лазурной»: в автографе – предлог «по», более указывающий на движение. Прижизненные публикации воспроизводили излюбленные Тютчевым многоточия, заменяя ими многие тире, стоящие в автографе. В нашем издании сохранены по возможности тире, а в конце строф они заменены многоточиями, которые больше соответствуют современным грамматическим нормам и в то же время сохраняют впечатление незавершенности, протяженности изображаемого движения.
Датируется 1849 г. на основании даты в Москв. – 29 ноября (11 декабря) этого года.
Л.Н. Толстой отметил стихотворение буквой «К» (Красота) (ТЕ. С. 146).
«ВНОВЬ ТВОИ Я ВИЖУ ОЧИ...»
Автографы (2) – РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 5083. Ч. I. Л. 183 об.; Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 6).
Первая публикация – Москв. 1850. № 8. Кн. 2. С. 289, под общим заголовком «Осемь стихотворений...», вместо подписи – «***». Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С. 35–36; Изд. 1854. С. 71; Изд. 1868. С. 138; Изд. СПб., 1886. С. 142; Изд. 1900. С. 161.
Печатается по автографу из Альбома Тютч.-Бирилевой с учетом первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 257.
Автограф РГАЛИ – с названием «Воспоминание»; 6-я строка – «Край родной, волшебный край»; 9-я – «Стройных лавров колыханье»; 11-я – «Моря влажное дыханье». В этом автографе отсутствует строфа «Сновиденьем безобразным», она не уместилась на листе, а следующий – отсутствует.
В альбомном автографе названные строки даны в другом варианте: 6-я строка – «Край иной – родимый край», «родной» заменено синонимичным «родимый»; исчез эпитет «волшебный», это слово появилось в строке «Край волшебный узнаю». Повтор слова был устранен. Слово «иной» в 6-й строке соответствовало биографически-психологическим обстоятельствам, в которых поэт оказался. В строке – «Лавров стройных колыханье» на первое место выдвинут сам действующий предмет; целый ряд и других строк стихотворения тоже построен по этому принципу: «Моря тихое дыханье», «Сводом легким и прекрасным», «Свет живительный я пью», «Край волшебный узнаю»; хореические строчки, начинающиеся с семантически значимого существительного, усиливают энергию стихов. В строке «Моря тихое дыханье» спорно превосходство этого варианта по сравнению с «Моря влажное дыханье»; видно, поэту захотелось ввести в нарисованную им картину мотив тишины, который был для него привлекателен – см. «Как тихо веет над долиной...» («Вечер»), «И тени их, средь общей тишины» («Могила Наполеона»), затем «тишина» переливается в стихах поэта в мотив «молчания», прежде всего природы. Строфа «Сновиденьем безобразным» написана у левого края, сбоку альбомного листа, и значком помечено ее место в середине между строф. Однако в печать была отдана другая композиция, повторенная во всех прижизненных и следующих изданиях.
Печатные издания дают варианты строк: 4-я строка в Москв. – «Вдруг рассеял сонный хлад», но в следующих изданиях – «Вдруг развеял сонный хлад»; в результате получился почти повтор слова («развеял» – «провевает»), но в Изд. 1900 – возврат к автографу и Москв. 13-я строка в первом издании – «Целый день на солнце зреет», но в Совр. и последующих изданиях – «Целый день там солнце греет», но в Изд. 1900 – возврат к варианту Москв. Есть отличия и в синтаксическом оформлении; ближе всего к автографам первое издание.
Датируется предположительно 1849 г. (см. Лирика I. С. 382).
А.В. Дружинин (Собр. соч. СПб., 1865. Т. 7. С. 371–372) отозвался о стихотворении и о журнале, напечатавшем его, с иронией: «Осмеявши на своих страницах людей, не в меру преданных поездкам за границу, «Москвитянин» в той же самой книжке представляет стихотворение неизвестного поэта, воспевающего южные ночи, лавры и кипарисы, чужие моря, – и поэта, весьма не расположенного к северному климату и «киммерийской грустной ночи». Конечно, у всякого свой вкус: можно на одной странице писать против путешествий, а на другой воспевать сладости, испытываемые туристами, – журнал нисколько не отвечает за личные мнения своих сотрудников». Процитировав две строфы, критик продолжил: «...тут мы останавливаемся, потому что две предыдущие рифмы своим неблагозвучием отбивают всю охоту читать далее. «Москвитянин», по-видимому, очень дорожит этим стихотворением, несколько книжек тому назад он дал заметить своим читателям, что оно написано весьма известным поэтом. Но разве известный поэт не может написать плохого стихотворения, точно так же как плохой рифмоплет всегда может сочинить стишки весьма недурные? Стихотворения поэта, подписавшегося в «Москвитянине» тремя звездочками, ни хороши, ни дурны, они довольно звучны, и то не всегда: тому пример мы сейчас видели».
Л.Н. Толстой обратил внимание на это стихотворение и подчеркнул в нем 15-ю и 16-ю строки (ТЕ. С. 146).
Адресат не установлен.
Киммерийской грустной ночи... – есть свидетельства, говорящие, что киммерийцы в VII веке до н. э. жили в Армении (Урарту). К.В. Пигарев возводит этот образ к зарисовке в «Одиссее» Гомера, песнь XI, с. 14–19: описывается местность Киммерия, где солнце не показывается, где всегда «влажный туман и мгла облаков»; здесь возможны ассоциации с Петербургом.
РУССКОЙ ЖЕНЩИНЕ
Автограф – Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 10).
Первая публикация – Киевлянин. 1850. Кн. 3. С. 191, под заглавием «Моей землячке». Без заглавия напечатано в Совр. 1854. Т. XLIV. С. 28; в Изд. 1854. С. 56; Изд. 1868. С. 96; Изд. СПб., 1886. С. 149; Изд. 1900. С. 165.
Печатается по автографу.
В автографе озаглавлено «Русской женщине», выделены две строфы, каждая из которых заканчивается длинными многоточиями, тире стоят в конце 3-й строки и в первой и во второй строфе. Этому стихотворению предшествуют «Слезы людские, о слезы людские...», а после него записано «(Гроза дорогой)» – «Неохотно и несмело...». В списке Муран. альбома (с. 33–34) и текст и контекст стихотворения такой же, как в автографе.
Датируется 1848–1849 гг., поскольку записано в альбомах среди стихотворений этих лет.
Печатные издания воспроизводят автограф, но многозначительные, как всегда у Тютчева, многоточия в конце строф не сохраняются в изданиях. В Изд. СПб., 1886 есть дата – «1849», в других изданиях она отсутствует.
Н.А. Добролюбов в статье «Когда же придет настоящий день?» (Совр. 1860. № 3. Отд. III) привел полностью стихотворение Тютчева, противопоставив мысль поэта о женской доле судьбе Елены Стаховой, героини романа Тургенева «Накануне»: «И мы рады, что она избегла нашей жизни и не оправдала на себе эти безнадежно-печальные, раздирающие душу предвещания поэта, так постоянно и беспощадно оправдывающиеся над самыми лучшими, избранными натурами в России» (Добролюбов. Т. 3. С. 117). Он расширил социальную направленность стихотворения, адресовал его не только русской женщине, а вообще современному поколению людей, притом лучшим его представителям. К.В. Пигарев считал (см. Лирика I. С. 385), что название стихотворения в первом издании «Моей землячке» призвано было смягчить его социальную остроту, заключенную в широком обобщении, выраженном в названии «Русской женщине».
«КАК ДЫМНЫЙ СТОЛП СВЕТЛЕЕТ В ВЫШИНЕ!..»
Автограф – Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 14).
Первая публикация – Москв. 1850. № 8. Кн. 2. С. 290, под общим названием «Осемь стихотворений...» вместо подписи «***». Затем– Совр. 1854. Т. XLIV. С. 28–29; Изд. 1854. С. 57; Изд. 1868. С. 97; Изд. СПб., 1886. С. 148; Изд. 1900. С. 163.
Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 258.
В автографе 2-я строка – «Как тень внизу скользит неуловима!..». В синтаксисе выражены интонации восклицания и недоговоренности. В альбоме это пятистишие помещено среди стих. 1848–1849 гг.
Печатные издания отличаются разным пониманием тютчевских интонаций, а также написанием третьего слова 1-й строки. Впервой публикации было – «столп», в остальных указанных – «столб». В первом издании художественные эмоции несколько приглушены: восклицательным знаком заканчивалась лишь 2-я строка, в конце остальных – запятые, а в конце 5-й – лишь точка. Но в остальных прижизненных публикациях и в Изд. СПб., 1886, передана эмоциональная приподнятость и три строчки из пяти (1, 2, 5-я) заканчивались восклицаниями. В Изд. 1900 – возврат к первому изданию. 2-я строка везде имеет вариант: «Как тень внизу скользит неуловимо!», то есть последнее слово соотнесено с глаголом и характеризует действие – «скользит неуловимо», однако в автографе эпитет относится к существительному «тень», поэт определил само явление – «тень» «неуловима»; в этих связях раскрывается главная идея стихотворения: жизнь-тень-неуловимая.
Датируется 1849 г.
«СЛЕЗЫ ЛЮДСКИЕ, О СЛЕЗЫ ЛЮДСКИЕ...»
Автографы (2) – РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 5083. Л. 195; Альбом Тютч.-Бирилевой (с. 9). Второй автограф воспроизведен – см.: Тютчев Н.И. и Лобанов С.И. Выставка в память пятидесятилетия со дня смерти поэта Федора Ивановича Тютчева (1873–1923). Иллюстрированный каталог. Изд. Мураново, 1925 (на вклейке между С. 14 и 15).
Первая публикация – Москв. 1850. № 8. Кн. 2. С. 290. Затем – в Совр. 1854. Т. XLIV. С. 29; Изд. 1854. С. 58; Изд. 1868. С. 134; Изд. СПб., 1886. С. 163; Изд. 1900. С. 166.
Печатается по автографу Альбома Тютч.-Бирилевой. См. «Другие редакции и варианты». С. 258.
Первый автограф тщательно написан чернилами. Своеобразие синтаксического оформления – тире в конце 2-й и 4-й строк. В конце стихотворения – также черта. Последняя строка в автографе – «В осень глухую порою ночной». В альбомном автографе в конце 2-й строки – многоточие (семь точек), а в конце 4-й – тире.
В прижизненных изданиях, кроме Москв., стихотворение имело название «Слезы», но в Изд. СПб., 1886., Изд. 1900 печатается без названия. В Москв. 7-я строка – «В осень глухую ночною порой», во всех следующих изданиях – «В осень глухую порою ночной». Таким образом, был устранен повтор слов в рифме («порой – порой», стало «порой – ночной»). В синтаксическом оформлении заметны колебания: в конце второй строки стоит многоточие (в Москв.), запятая и тире (в Совр. Изд. 1854, Изд. 1868, Изд. СПб., 1886), только запятая (в Изд. 1900); в конце 4-й строки во всех указанных изданиях, за исключением Изд. 1900, стоят запятая и тире, а в последнем издании – только запятая. В результате был упрощен эмоциональный рисунок стихотворения. В Изд. СПб., 1886 появилась в конце стихотворения пометка – «1850», в других изданиях ее не было.
Датировать, видимо, возможно осенью 1849 г.: в автографе РГАЛИ на одном листе с «Когда в кругу убийственных забот...».
И.С. Аксаков (Биогр. С. 84) рассказал: «...однажды, в осенний дождливый вечер, возвратясь домой на извозчичьих дрожках, почти весь промокший, он сказал встретившей его дочери: «J’ai fait quelques rimes» («Я сочинил несколько стихов» – фр.), и, пока его раздевали, продиктовал ей следующее прелестное стих.: «Слезы людские, о слезы людские...».
«КАК ОН ЛЮБИЛ РОДНЫЕ ЕЛИ...»
Автограф – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 24. Л. 1.
Первая публикация – Изд. 1886. С. 149, под названием «О Ламартине», с датой в конце – «1848»; так же (с незначительными изменениями в пунктуации) напечатано с Изд. 1900. С. 146.
Печатается по автографу.
Автограф – на маленьком листке бумаги, название отсутствует.
Исправление в датировку, принятую в названных изданиях («1848»), внесла Н.В. Королева, указавшая на то, что стихотворение написано под впечатлением книги А. Ламартина «Les confidences» («Признания»), где есть аналогичные стихотворению строки: «Ветер так же мелодически шумит в ветвях трех елей, посаженных моей матерью... когда мне случается забыться там на минуту, меня пробуждают только шаги старого виноградаря, который служил у нас прежде садовником и который приходит иногда навестить свои растения, как я мои воспоминания и мечты» (Кн. IV. Разд. 5). Книга Ламартина вышла в свет в 1849 г. (см. Тютчев Ф. Стихотворения. М.; Л., 1962. С. 398–399).
Ламартин Альфонс родился в 1790 (или 1792) г. в Савойе, умер в 1869 г. В 1821–1822 гг. Тютчев перевел его стих. «L’isolement» («Уединение»), этому же поэту посвящено четверостишие на фр. «Lamartine», написанное приблизительно в то же время, что и «Как он любил родные ели...». См. о влиянии этого поэта на Тютчева статью Н. Суриной «Тютчев и Ламартин» (В кн.: Поэтика. Л., 1927. С. 148–167). Г.И. Чулков объясняет симпатии Тютчева к Ламартину в конце 1840-х гг. тем, что политические предложения Ламартина были по душе Тютчеву (передать Константинополь России, Египет – Англии, Сирию – Франции, так разрешив турецкий вопрос) (Чулков II. С. 293–294).
LAMARTINE
Автограф – РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 5083. Л. 178 об.
Впервые опубликовано в изд. Чулков II. С. 283.
Печатается по автографу.
Записан чернилами, без поправок, слова «Dieux», «Eole», «Parole» – с прописной буквы. На том же листе – стих. «Наполеон». Отсюда и датируется – 1849 г. В этом же году Тютчев написал и на русском языке небольшое стих. «Как он любил родные ели...» (см. коммент. С. 501), в начале 1820-х гг. перевел стихотворение этого поэта «L’isolement», назвав его «Одиночество» («Как часто, бросив взор с утесистой вершины...»). Об отношении Тютчева к Ламартину см. статью Н. Суриной «Тютчев и Ламартин» (Поэтика. Л., 1927. С. 148–167), см. также мнение Г.И. Чулкова (Чулков II. С. 293).
В Лирике II (с. 415) помещен подстрочный перевод К.В. Пигарева.
ПОЧТЕННЕЙШЕМУ ИМЕНИННИКУ ФИЛИППУ ФИЛИППОВИЧУ ВИГЕЛЮ
Автограф неизвестен.
Список – РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 2899. Л. 23 (письмо Эрн.Ф. Тютчевой к П.А. Вяземскому от 24–29 ноября 1849 г.).
Первая публикация – Изд. 1957. C. 263.
Печатается по списку.
Адресовано и послано Филиппу Филипповичу Вигелю (1786–1856), писателю-мемуаристу, коллекционеру гравированных портретов. К стихотворению был приложен портрет П.Я. Чаадаева. Обстоятельства, вызвавшие написание стихотворения, раскрываются в письме Э.Ф. Тютчевой П.А. Вяземскому. Она сообщала ему, что им (ей и мужу) поручили распространить десять экземпляров литографии Чаадаева: «Кому их предложить? К счастью, я не знаю, кто из нас двоих вспомнил, что завтра день Св. Филиппа. Знакомый нам Филипп жаждал поздравления. Тотчас же мы свернули одну из 10 литографий, сделали из нее красивый пакет и на внешней стороне я под диктовку мужа написала: «Почтеннейшему имениннику Филиппу Филипповичу Вигелю...». Далее шли поздравительные стихи. Из письма видно, что стихотворение было написано не в день именин, а накануне, 13 ноября. По-видимому, Тютчевы мало что знали о прошлых «накаленных» отношениях Вигеля с Чаадаевым, на которого первый совершил донос после опубликования «Философического письма». Вигель, получив стихотворное послание вместе с портретом Чаадаева, ответил письмом: «Милостивый государь Петр Яковлевич. Часу в девятом утра 14 ноября, когда еще был я в постеле, прислали мне, неизвестно от кого, свиток бумаги: это был первый подарок старому, многими уже забытому имениннику. Развернув свиток, как в изображении, так и в деликатности поступка узнал я истинного христианина, кроткого сердцем, незлобивого, и человека, высокою своею светскою образованностью, ныне уже столь редкою, украшающего московское общество. Стихи, которые нашел я на обертке, весьма правильны и милы: но чьи они, вероятно, того же человека, которому стоило хорошенько заняться русским языком, чтобы и на нем показать совершенство слога...». Возмущенный Чаадаев, ничего не знавший о шутке Тютчевых, послал ответ Вигелю через В.Ф. Одоевского: «М. г. Филипп Филиппович. Портрета своего я вам не посылал и стихов не пишу, но благодарен своему неизвестному приятелю, доставившему мне случай получить ваше милое письмо. Этот неизвестный приятель, сколько могу судить по словам вашим, выражает собственные мои чувства. Я всегда умел ценить прекрасные свойства души вашей, приятный ум ваш, многолюбивое ваше сердце. Теплую любовь к нашему славному отечеству я чтил всегда и во всех, но особенно в тех лицах, которых, как вас, общий голос называет достойными его сынами. Одним словом, я всегда думал, что вы составляете прекрасное исключение из числа тех самозванцев русского имени, которых притязание нас оскорбляет или смешит. Из этого можете заключить, что долг христианина в отношении к вам мне бы нетрудно было исполнить. Сочинитель стихов, вероятно, это знал и передал вам мои мысли, не знаю, впрочем, с какою целью; но все-таки не могу присвоить себе, что вы пишете, тем более, что о содержании стихов могу только догадываться из слов ваших...
В заключение не могу не выразить надежды, что русский склад этих строк, написанных родовым русским, вас не удивит и что вы пожелаете еще более сродниться с благородным русским племенем, чтобы и себе усвоить этот склад...» (Чаадаев П.Я. Полн. собр. соч. и избр. письма. В 2 т. М., 1991. Т 2. С. 232). Неприязнь между двумя литераторами так и не прошла. Сочинитель же имевшего столь драматические последствия экспромта-поздравления посчитал благоразумным остаться неизвестным (Г.Ч.).
