Текст книги "Том 1. Стихотворения 1813-1849"
Автор книги: Федор Тютчев
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)
«КАКОЕ ДИКОЕ УЩЕЛЬЕ!..»
Автограф – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 19. Л. 2.
Первая публикация – РА. 1879. Вып. 5. С. 125; тогда же – ННС. С. 16. Затем – Изд. СПб., 1886. С. 28; Изд. 1900. С. 59.
Печатается по автографу.
В автографе выделены две строфы, в конце стихотворения – черта, обозначившая его завершенность. Своеобразные авторские знаки: тире – в конце 2-й, по-видимому, в конце и 3-й, а также 4, 6-й строк, возможно, и в конце 7-й (но здесь последнее слово упирается в край страницы). В 3-й строке – слово «долъ», но так как буква «ъ» написана очень бегло, одной черточкой, то получилось как бы слово «дом», однако по грамматическим правилам той поры здесь оказалась бы ошибка (в то время писали «домь», а такого длинного конца слова нет в автографе). Тютчевские тире в этом стихотворении обозначили какие-то параллели и противопоставления человека и явления природы, разлад в их существовании (см. коммент. к стих. «Тени сизые смесились...». С. 436). Точки отсутствуют в стихотворении, в нем запечатлены движущиеся линии странных взаимоотношений человека и явления природы.
В РА два стих. – «Какое дикое ущелье!..» и «С поляны коршун поднялся...» напечатаны слитно, как одно произведение. В первых трех изданиях 3-я строка – «Он в дом спешит на новоселье...», в Изд. 1900 вместо слова «дом» поставлено «дол», в дальнейших изданиях – «дол».
Датируется 1830-ми гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И.С. Гагарину.
С.Л. Франк (Франк. С. 23), найдя «новое измерение» мироздания в поэзии Тютчева – противопоставление «дольнему» «горнего», сблизил три стих.: «Яркий снег сиял в долине...», «Какое дикое ущелье!..» и «С поляны коршун поднялся...»; философ предложил такой комментарий к ним: «Только горные вершины, таким образом – царство непреходящего, вечного света и цвета. Поэт грустит, что он, царь земли, «в поте и пыли прирос к земли». Взобравшись на вершину горы, «радостен и тих», он говорит ключу, спешащему в долину к людям: «Попробуй, каково у них!»
«С ПОЛЯНЫ КОРШУН ПОДНЯЛСЯ...»
Автограф – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 19. Л. 2. об.
Первая публикация – РА. 1879. Вып. 5. С. 125; тогда же – ННС. С. 17. Затем – Изд. СПб., 1886. С. 8; Изд. 1900. С. 60.
Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 250.
Автограф помещен на обороте листа, на лицевой стороне которого стих. «Какое дикое ущелье!..». Есть исправления в 1-й строке: «Вот коршун с поля поднялся», после зачеркиваний и вставки слов «с поляны», вместо «вот», получилась строка: «С поляны коршун поднялся». Поэт отчеркнул строфы, но синтаксически стихотворение почти не оформлено, представлен какой-то единый речевой поток в первой и второй строфах.
В РА напечатано слитно со стих. «Какое дикое ущелье!..», будто это одно стихотворение, состоящее из четырех строф. Но в ННС они разъединены и у них разные номера: «V» и «VI».
К.В. Пигарев (Лирика I. С. 367) отметил, что «тема, композиция и образы этого стихотворения близки стихам А.Д. Илличевского «Орел и человек», напечатанным в альманахе Северные цветы (1827. С. 291). Ученый высказал предположение, что оба стихотворения, Тютчева и Илличевского, «восходят к какому-то общему первоисточнику».
Датируется так же, как и «Какое дикое ущелье!..», 1830-ми гг.
Л.Н. Толстой отметил стихотворение буквой «Г» (Глубина), отчеркнул его и выделил последнюю строку (ТЕ. С. 145). В.Я. Брюсов (см. Изд. Маркса. С. XXXV) писал о стихотворении: «Только с горькой насмешкой называет Тютчев человека «царем земли» («С поляны коршун поднялся...»). Скорее он склонен видеть в человеке случайное порождение природы, ничем не отличавшееся от существ, сознанием не одаренных. «Мыслящий тростник» – вот как определяет человека Тютчев в одном стихотворении». Брюсов напоминает и другое тютчевское определение человека – «злак земной», приходя к выводу о том, что Тютчев усматривает подлинную свободу только в жизни природы, а в человеческой жизни видит лишь «призрачную свободу». С.Л. Франк процитировал фрагмент этого стихотворения, рассмотрев его в контексте с такими, как «Яркий снег сиял в долине...», «Какое дикое ущелье!..» (Франк. С. 23. См. коммент. к этим стих. С. 447, 438).
«Я ПОМНЮ ВРЕМЯ ЗОЛОТОЕ...»
Автограф ранней редакции – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 18. Л. 1.
Первая публикация – Совр. 1836. Т. III. С. 11–12, под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии», с общей подписью «Ф.Т.», под номером «VII». Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С.89; Изд. 1854. С. 8–9; Изд. 1868. С. 16; Изд. СПб., 1886. С. 44–45; Изд. 1900. С. 26–27.
Печатается по первой публикации с исправлением опечатки в 13-й строке в слове «ветер». См. «Другие редакции и варианты». С. 250.
В автографе – иной вариант 6-й, 9–10-й строк. Вариант первичный – «Руина с крутизны глядит», живописный, рисующий больше какую-то возвышенность, холм, нежели замок: что за «руина» – остается без объяснения. В 10-й строке этот образ возвышенности дополняется зарисовкой «Громады камней вековой»; упоминание о замке появилось лишь в 12-й строке.
В печатных изданиях усилена романтизация картины, и образ замка уже в 6-й строке – «Руина замка в даль глядит», притом он приобрел одухотворенный вид («глядит») и романтическую многозначность – «в даль» пространственную и временную. В 10-й строке образ замка дополняется – «Обломков груды вековой»; так подтвержден образ руины. Потеснена картина природы, запечатленная в раннем автографе, но усилены исторические, средневековые реминисценции.
Изд. Совр. 1836 г. и Изд. 1854 идентичны. В них допущена опечатка в 13-й строке («И вечер тихий мимолетом»), затем опечатка исправлена, и «вечер» превращен в «ветер». В этих изданиях слово «Фея» напечатано с прописной буквы, в дальнейших – со строчной. В изд. Совр. 1836 г. многоточием заканчивается только 17-я строка, в Изд. 1854 – также и 22-я; в Изд. 1868 – также и 10-я, в Изд. СПб., 1886 – еще и 2-я строка; то же самое и в Изд. 1900. В Изд. СПб., 1886 указан в конце год – «1827». В Альбоме Тютчевой — «1829».
Датировать скорее всего возможно не ранее 1834 г., так как первоначальная редакция – на одном листе с автографом перевода из Гейне «В которую из двух влюбиться...», и не позднее апреля 1836 г., так как в мае этого года окончательная редакция была послана Тютчевым И.С. Гагарину.
Посвящено баронессе Амалии Максимилиановне Крюденер (1808–1888), внебрачной дочери графа Максимилиана Лерхенфельда и княгини Турн-Таксис, родственницы русской императрицы. Увлечение ею относится к первым годам пребывания поэта в Баварии (см. Биогр. С. 18). Поэту было отказано в ее руке. В 1825 г. А.М. Лерхенфельд вышла замуж за сослуживца Тютчева в Мюнхене бар. А.С. Крюденера. Добрые отношения между поэтом и Крюденерами сохранялись; он нередко говорит о них в письмах. В 1836 г. Тютчев с ними отправил свои стихотворения в Петербург для И.С. Гагарина. А.М. Крюденер (во втором браке гр. Адлерберг) посвящено также стих. «Я встретил вас – и все былое...» (1870).
Н.А. Некрасов, восхищаясь, процитировал стихотворение полностью и сопроводил такой оценкой: «...стихотворение... принадлежит к лучшим произведениям г. Ф.Т., да и вообще всей русской поэзии... от такого стихотворения не отказался бы и Пушкин» (Некрасов. С. 212). И.С. Аксаков упомянул об «известном грациозном стихотворении Тютчева», посвященном шестнадцатилетней великосветской красавице, по поводу которой дядька поэта Н.А. Хлопов сердито писал матери своего барина, сообщая о том, что влюбленный Федор Иванович обменялся с ней часовыми шейными цепочками и вместо своей золотой получил только шелковую...» (Биогр. С. 19). Л.Н. Толстой отметил стихотворение буквой «К» (Красота); отчеркнул он и первые 12 стихов (ТЕ. С. 145).
«ТАМ, ГДЕ ГОРЫ, УБЕГАЯ...»
Автограф – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 5–5 об.
Первая публикация – Совр. 1837. Т. VI. С. 393–394, под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии», под № XXIV, с общей подписью «Ф.Т.». Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С. 20–21; Изд. 1854. С. 39; Изд. 1868. С. 44; Изд. СПб., 1886. С. 93; Изд. 1900. С. 114.
Печатается по первому изданию. См. «Другие редакции и варианты». С. 251.
В автографе записано чернилами под римской цифрой «V»; «VI» помечено стих. «Сижу задумчив и один...». Оба написаны одним почерком, на однотипной бумаге. В стих. «Там, где горы, убегая...» 6-я строка – «По лазоревым ночам»; 25-я – «И лишь дремой забывался...»; 32-я – «Нынче ходят по тебе». Авторские знаки: тире в конце 2, 8, 12, 16, 29-й строк; многоточия (три-четыре точки) в конце 4, 9, 18, 20, 24, 26, 28-й строк. И хотя тире иногда тяготеют к точке, все же чаще оба знака говорят о незавершенности впечатления и высказывания. Как обычно у Тютчева, и здесь «открытость» высказывания, романтические недоговоренности: чувства бегут скорее, чем слова, которые не поспевают за эстетической эмоцией, поэтому автору приходится обрывать высказывание и ставить многоточие или тире. Последняя строфа («Все прошло, все взяли годы...») отделена чертой от предыдущих, получилось в автографе выделение заключения. Печатные издания не воспроизводят тютчевских субъективных знаков препинания. Как правило, многоточия превращаются в точки.
В Муран. альбоме (с. 91–93) есть правка рукою Тютчева (такая же по почерку и чернилам, как в стих. «Рассвет»): в последней строке слово «ходят» зачеркнуто и сверху синими чернилами написано «рыщут»; 5-я строка в этом списке – «Там-то, бают...»; 6-я – «По лазуревым...»; 25-я – «Чуть дремотой забывался»; последняя строфа не отделена от предыдущих. Тире – в конце 4, 25, 29-й строк, многоточий вообще нет. Предшествует стихотворению «Яркий снег сиял в долине...», последует «Над виноградными холмами...», а следующее стихотворение в альбоме – «Смотри, как запад разгорелся...». Таким образом, собраны вместе стихотворения о горных высях и далях.
В изданиях XIX в. (но не в первом), а также в Изд. 1900 и в Изд. Маркса 5-я строка – «Там-то, молвят, в стары годы», то есть убрано народное слово «бают».
Датируется 1830-ми гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И.С. Гагарину.
«Там, где горы, убегая...» включается в своеобразный ряд тютчевских стихотворений о реках: два – с образом Дуная («Я помню время золотое...», «Там, где горы, убегая...»), три о Неве («Глядел я, стоя над Невой...», «На Неве», «Опять стою я над Невой...»). Обе реки поэт включал в число семи «великих рек» (Нил, Нева, Эльба, Волга, Евфрат, Ганг, Дунай, см. «Русская география». С. 200); есть стихотворный разговор с Неманом («Ты ль это, Неман величавый..»); или просто поэт любовался речными водами и размышлял («Смотри, как на речном просторе...», «В небе тают облака...»). Вечно бегущие речные воды наводили на мысли о вечности, о сохранении «памяти» обо всем минувшем, что было и прошло на берегах, и тогда река выступала в образе «свидетеля» и становилась возможной беседа с ней; в то же время ее воды, ледоход на ней заставляли думать о судьбе человеческой индивидуальности, о неизбежности растворения в бесконечности вселенной.
«СИЖУ ЗАДУМЧИВ И ОДИН...»
Автограф – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 4–4 об.
Первая публикация – РА. 1879. Вып. 5. С. 132; тогда же – ННС. С. 32–33. Затем – Изд. СПб., 1886. С. 26–27; Изд. 1900. С. 52–53.
Печатается по автографу.
В автографе помечено римской цифрой «VI», а под номером «V» – «Там, где горы, убегая...» (см. коммент. С. 442). Все строфы слегка отчеркнуты. Авторские знаки: многоточия по три, четыре точки. Художественный эффект авторских знаков – романтическая «открытость» высказывания, наличие «невыразимого» в подтексте: поэт чувствует больше, чем выражает в словах. Отсюда обилие многоточий и тире.
Тексты изданий не различаются, однако в Изд. 1900 отсутствует деление на строфы, что было в предыдущих публикациях, несколько изменены знаки препинания: в конце 9-й строки поставлен восклицательный знак («Оно пройдет!») вместо запятой; в конце 15-й поставлен знак вопроса («Что ж негодует человек, / Сей злак земной?..»), вместо восклицательного знака с многоточием, как в предыдущих изданиях; в конце 22-й – тире, вместо запятой, как было раньше.
Датируется так же, как «Там, где горы, убегая...», «Сижу задумчив и один...» – 1830-ми гг. В начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И.С. Гагарину.
Стихотворения, поставленные рядом, действительно связаны некоторыми содержательными и музыкальными моментами: динамичным четырехстопным размером (в последнем – чередование с двухстопным), тяготением к энергичной мужской рифме (особенно в последнем), идеей бега времени. В стих. «V» – ассоциация движения времени с бегущими струями реки, в «VI» – ассоциация тоже бега времени с цветением и увяданием растений. Оба стихотворения окрашены по этому поводу настроением меланхолической грусти.
«ЗИМА НЕДАРОМ ЗЛИТСЯ...»
Автограф – РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 19. Л. 5.
Первая публикация – РА. 1879. Вып. 5. С. 124; тогда же – ННС. С. 14, под названием «Весна». Затем – Изд. СПб., 1886. С. 36–37; Изд. 1900. С. 34–35.
Печатается по автографу.
В автографе в конце 10-й строки – двоеточие, редко встречающееся у Тютчева. Так как стихотворение строится по принципам станса (строфа включает одно предложение), поэт связал две части третьей строфы, подчеркнув пояснительную подчиненность второй части, ее несамостоятельность. В каждой строфе – параллелизм образов Зимы и Весны, эти слова пишутся с прописной буквы.
Датируется первой половиной 1830-х гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И.С. Гагарину.
Стихотворение, хоть и не вызвало откликов со стороны знаменитых ценителей, но получило явное признание читателей, оно давно и прочно вошло в школьные хрестоматии, в детское чтение. Примечательно и заметно выделяется оно среди других образцов пейзажной лирики Тютчева народным колоритом: Зима и Весна изображены как враждующие соседки, а место их действия – «двор», одна к другой «в окно стучится» по крестьянскому обыкновению, и их поведение и внутренние реакции по-простонародному обозначены: «хлопочет», «ворчит», «взбесилась», «в глаза хохочет», и все окружение – тоже в народном ореоле: «все засуетилось», «подняли трезвон».
ФОНТАН
Автограф неизвестен. Список – Муран. альбом. С. 87–88.
Первая публикация – Совр., 1836. Т. III. С. 9, под номером V, с общим названием «Стихотворения, присланные из Германии» с общей подписью «Ф.Т.». Затем – Совр. 1854. Т. XLIV. С. 18; Изд. 1854. С. 34; Изд. 1868. С. 39; Изд. СПб., 1886. С. 105; Изд. 1900. С. 108.
Печатается по первому изданию.
В списке Муран. альбома допущена ошибка в 3-й строке: «...как глубится». Г.И. Чулков утверждает, что «авторитетных рукописных источников нет» для этого стихотворения (см. Чулков I. С. 374). В первых пяти изданиях сохраняются излюбленные тютчевские знаки: тире в конце 6-й строки, многоточие в конце 16-й, а в пушкинском Совр. и в конце 13-й строки – восклицательный знак и многоточие. Но в Изд. 1900 тире и многоточия убраны, что несколько сокращает динамику тютчевской художественной эмоции. Изд. Чулков I печатает стихотворение без выделения строф и без многоточия в конце. К.В. Пигарев в Лирике I – также без этого многоточия.
Датируется первой половиной 1830-х гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И.С. Гагарину.
«Фонтан» привлек внимание критиков и читателей. С.С. Дудышкин увидел выражение общего художественного принципа в стих. «Поток сгустился и тускнеет...» (см. коммент. С. 395) и «Фонтан», но в последнем, по мнению рецензента, «образ еще ярче и еще больше богатства в красках, но мысль сильнее пробивается сквозь их разноцветный покров, нося, впрочем, на себе яркие следы той среды, через которую прошла в поэтическом процессе. Воображайте себе, если угодно, судьбу человеческой мысли, которая, как ни рвется в высоту, все падает вниз, достигая лишь известного предела– она все будет представляться вам в виде неистощимого водомета, который поднимается лучом к небу и снова падает на землю огнецветной пылью» (Отеч. зап. С. 70). Критик Пантеона (с. 6) не одобрил образное выражение «какой закон тебя мятет», однако он урезал фразу Тютчева, выбросив промежуточные слова, стоящие между «закон» и «мятет», и тем примитизировал мысль-образ Тютчева: «Какой закон непостижимый / Тебя стремит, тебя мятет?» Л.Н. Толстой отметил «Фонтан» буквой «Г» (Глубина) (ТЕ. С. 145).
В стихотворении усматривали мысль Тютчева об ограниченности возможностей поэзии; Н. Овсянников (Московские ведомости. 1899. № 212. С. 4) в рецензии на сб. стих. Тютчева говорил: «Брызжущий фонтан, украшающий южную природу, Тютчев сравнивает с поэтом: у поэта смертной мысли водомет тоже рвется к небу, а чья-то роковая длань свергает его в брызгах с высоты».
Вяч. Иванов (Символика эстетических начал. По звездам. Статьи и афоризмы. СПб., 1909. С. 25–26) процитировал «Фонтан» в целях уяснения сущности красоты. Для него «восхождение» может быть символом трагического, рожденного отъединением, личным обособлением, которое оказывается жертвенным; это эстетическое переживание он обнаружил в тютчевском образе радуги («в высоте – изнемогла»), но, согласно этому автору, «склонение вознесшейся линии впервые низводит на нас очарование прекрасного <...> Нас пленяет зрелище подъема, разрешающегося в нисхождение <...> гармоничен треугольный тимпан – «орел» (άέτωμα) греческого портика и пирамидальные группы Рафаэля. Солнечными игристыми брызгами ниспадают, разрешившись в искристых scherzi, на землю звездные adagio Бетховена. Волнистыми колебаниями восклонов и падений пьянят хороводы Наяд и ритмы Муз». Вяч. Иванов нашел параллели к тютчевскому образу в других искусствах, таким путем вычленив именно эстетическую суть художественной картины. Дальнейший ход мысли теоретика привел его к древним религиозным представлениям: «нисхождение – символ – символ дара. Прекрасен нисходящий с высоты дароносец небесной влаги; таким среди античных мраморов предстоит нам брадатый Дионис, в широкой столе, возносящий рукой плоскую чашу, – влажный бог, одождяющий и животворящий землю амбросийским хмелем, веселящий вином сердца людей... И только дар мил. Только для дара стоит жить...». Уясняя сокровенный символический смысл образа, Вяч. Иванов утверждает, что «восхождение – Нет Земле; нисхождение – кроткий луч таинственного Да». Восприятие прекрасного, сосредоточенного в тютчевском стихотворении, Вяч. Иванов находит в окрыленном преодолении земной косности и в новом обращении к лону Земли; это как бы дыхание «самой Матери», ее «вздохи», «вдыхания»; красота всякий раз снова нисходит на землю с дарами Неба. Исследователь тютчевского текста открыл его новый смысл, не скептический («ниспасть на землю осужден»), а возвышенно-таинственный, связанный в конечном итоге с религиозным верованием – даром Неба Земле, и тогда ассоциация ведет к стих. «Эти бедные селенья...» и образу Христа. У Вяч. Иванова не столько анализ стихотворения, сколько субъективное философско-религиозное прозрение, приобретшее универсальный характер, прозрение, которое служит свободным комментарием к «Фонтану».
Однако В.Я. Брюсов (см. Изд. Маркса. С. XLI) не воспринял глубоких и оригинальных идей Вяч. Иванова, он увидел лишь грустно-скептическую идею: «...мир для человека непостижим. Поэтическое выражение этой мысли Тютчев нашел в сравнении «смертной мысли» с фонтаном. Струя водомета может достигнуть лишь определенной, «заветной» высоты, после чего осуждена «пылью огнецветной ниспасть на землю». То же и человеческая мысль: «Как жадно к небу рвешься ты / Но длань незримо-роковая / Твой луч упорный преломляя / Свергает в брызгах с высоты». Отсюда был уже один шаг до последнего вывода: «Мысль изреченная есть ложь!» Тютчев этот вывод сделал...».
«ЯРКИЙ СНЕГ СИЯЛ В ДОЛИНЕ...»
Автограф неизвестен.
Списки – Сушк. тетрадь (с. 80), Муран. альбом (с. 90–91), в Альбоме Тютчевой (с. 11).
Первая публикация – Совр. 1836. Т. III. С. 17 (входит под номером XII в подборку «Стихотворений, присланных из Германии», имеющую общую подпись «Ф.Т.»). Затем, уже с указанием фамилии поэта, напечатано в Совр. 1854. Т. XLIV. С. 20; в Изд. 1854. С. 38; Изд. 1868. С. 43; Изд. СПб., 1886. С. 13; Изд. 1900. С. 92.
Печатается по первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 251.
Первая публикация отличается от последующих. В ней 3-я строка – «Вешний злак блестит в долине», во всех следующих указанных изданиях – «Вешний злак блестит в равнине». В первом издании 5-я строка – «Но который век белеет», дальнейших – «А который век белеет». Отступления от текста первого издания приводили к стилевому и смысловому изменению произведения. Устранялся повтор одного и того же слова в рифме (долине – долине), смягчалось противопоставление (союз «а» вместо «но»). В результате тютчевская мысль сглаживалась: поэт заявил о тождестве места действия – только «долина» (без всяких вариантов), а в ней все изменчиво; союз «но» заострял контраст долины (или – «дольней жизни») с горными вершинами как пристанищем вековечного.
Списки связаны с первым изданием и в тексте и в его синтаксическом оформлении. В списке Муран. альбома есть исправление ошибки в слове «злак»: первоначально поставленная после «з» буква «н» исправлена на «л». Правка сделана теми же синими чернилами, что и тютчевские исправления в стих. «Рассвет» (см. коммент. С. 507), теми же, которыми вписано заглавие «Пророчество» («Уж третий год беснуются языки...»). Рассматриваемое стихотворение отделено от последующего «Там, где горы, убегая...» – тоже чертой синими чернилами. Все это позволяет предположить, что список в Муран. альбоме был прочитан Тютчевым.
Датируется 1830-ми гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И.С. Гагарину.
Стихотворение прокомментировал С. Л. Франк. Философ изучает «дуалистический пантеизм» Тютчева, находит новое измерение мироздания в его поэзии: теперь уже не противопоставление ночи и дня – измерение временное, а пространственное: «Точнее, адекватнее всего эта двойственность олицетворена в противоположности «дольним» и «горним». Автор статьи процитировал стихотворение и отметил: «Только горные вершины, таким образом, – царство непреходящего, вечного света и цвета» (Франк. С. 23).
