Текст книги "Лунный вариант"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6
НАСА

– Господин президент, у нас появилась новая сложность, – заявил министр обороны США.

– Что, русские запустили на орбиту еще что-нибудь? – насторожился Ричард Никсон.

– Бог миловал, господин президент. Данная проблема чисто наша, внутренняя.

– И срочная?

– Думаю, весьма, господин президент. Поскольку от нее будут во многом зависеть наши дальнейшие планы.

– Я весь внимание, господин Лэйрд.

– У меня, да и у всего комитета начальников штабов, никак не налаживается работа с директором НАСА.

– Что там не слава богу? – спросил Никсон, на самом деле уже догадываясь, о чем пойдет речь.

– Мистер Бикле начал изображать из себя «голубя мира». Понимаете, он, видите ли, не желает использовать космос в военных целях.

– То есть?

– Я ему объясняю, что такое происходило всегда. Спутники разведки и тэдэ. А он мне: «Но ведь это были не прямые военные действия в космосе?» Но ведь у нас целая очередь космических программ, на семьдесят процентов они все военные. Он что, только вчера проснулся?

– Не нервничайте, Лэйрд. Давайте спокойно что-то решать.

– Господин президент, этот старик просто спятил. Если бы сейчас на дворе стояли времена Эйзенхауэра, его бы привлекли за сотрудничество с «красными».

– Успокойтесь, господин Лэйрд, – брезгливо повторил Никсон. – Успокойтесь. Да, наш дедушка, видимо, действительно засиделся в кресле. Сколько он уж руководит ведомством?

– С пятьдесят девятого года, господин президент.

– Да?! – переспросил Никсон, в общем-то и так знавший точные цифры. – Засиделся, засиделся дедушка Паул. А скажите, господин министр, у вас имеется кто-нибудь на примете?

– Да, господин президент. Если вы не против, пусть это будет мистер Бедер.

– Де Е. Бедер?

– Так точно, господин президент.

– Но ведь он же «ястреб» в чистом виде? – прищурился Ричард Никсон.

– Да уж точно не «голубь», – расплылся в улыбке министр обороны. – Но ведь нам такой сегодня и требуется, правда?

– Помнится, он был за вывод в космос «дежурных орбитальных бомб», правильно?

– Эта идея устарела, господин президент. Вы ведь в курсе, – отмахнулся министр обороны.

– Но, кроме того, – Никсон понизил голос, – мне кажется, у него не хватит терпения и ума заведовать столь сложным ведомством, как Агентство по аэронавтике. Вы так не думаете?

– Мое мнение таково, господин президент. Паул Бикле уже стар – его все равно нужно менять. Для текущего дела нам более чем подходит Де Бедер. Пусть бы покуда и поруководил НАСА. А там, когда обскачем русских, можно будет подобрать на должность кого-нибудь поумнее. Как вы смотрите на такой расклад?

– В вашей железной логике есть рациональное зерно, – кивнул Никсон хмуро. – Явно есть. К тому же время торопит. Де Бедер случайно не в Вашингтоне?

– Тут, тут, господин президент.

– Вот и славно. Надо бы с ним предварительно потолковать. Важно, чтобы он после назначения не ляпнул прессе что-нибудь про ускоренную милитаризацию космоса или про свои «орбитальные бомбы», – президент США задумался. – В общем, этот вопрос вполне решаем. Конгресс нам в этом деле не нужен, так что можно провернуть быстро и, главное – законно. Никакой компромат собирать не потребуется. Ни ЦРУ, ни ФБР в данном случае не пригодятся. Дедушку Паула можно тихонько списать по здоровью, Бедера сунуть временно, разумеется, пообещав ему, что навечно, в общем… Я займусь.

Глава 7
«Аполлон»

«Аполлон-13» вообще-то собирался на Луну. По этой причине у него не имелось лишнего топлива для каких-либо дополнительных маневров, мало ли сколько граммов может не хватить там, в четырехстах тысячах километров. Кроме того, он действовал по загодя рассчитанной программе. В данный момент не имеют значения дальнеперспективные цели полета. Понятно, что задача астронавтов Ловела, Свайгерта и Хейза – пристроиться на орбиту Луны, а затем осуществить посадку лунного модуля в заветном кратере Лемонье, по возможности ближе к его центру. Дальше следовало действовать по обстановке, в зависимости от того, что откопали русские луноходы. Однако сейчас намного важнее было другое. Несмотря на то, что Штаты располагали развитой сетью мощных локаторов, они не могли обозревать все и вся. Существовало несколько закрытых зон, в которых вполне можно было поддерживать со своими спутниками и космическими кораблями связь, но не получалось наблюдать их радиолокационными методами. Советская военная разведка являлась одной из самых эффективных в мире, а поэтому маневр, примененный станцией «Салют» именно в такой «теневой» зоне, однозначно являлся продуманной акцией.

Проблема с топливом, которая для штатовских инженеров казалась весьма и весьма сложной, решалась вообще-то просто. И, кстати, именно за счет недоработки «Алмаза». Вместо недогруженного на борт оборудования в него удалось поместить добавочные баки. Их, может быть, и не хватало послать 25-тонную штуковину на Луну, но для осуществления межорбитальных маневров этого оказывалось вполне достаточно. Для такого пируэта «Салют» вначале снизился, уменьшая перигей до возможного минимума, лишь бы не чиркать по уплотненному воздуху, а затем там же, в перигее, ускорился. Кроме того, он, разумеется, изменил вектор движения, поворачивая орбиту более чем на сорок градусов. Очень дорогостоящий в плане топлива маневр: он поглотил почти весь запас припасенной «контрабанды».

Зато после выхода связки «Салюта» и «Союза» из «тени» американские дальнобойные локаторы вели поиск целых десять с половиной минут. Наконец они разыскали русскую махину в совершенно неожиданном секторе неба. Если бы советская станция не делала коррекцию, то есть не производила ракетные выхлопы, поиск мог бы продолжаться еще дольше. Однако выхлопы давали засветку в оптическом диапазоне. Когда наблюдатели радиолокационных постов в Австралии наконец нашли «Салют», им потребовалось некоторое время на перерасчеты. В конце концов, когда данные наконец поступили в Хьюстон, стало уже несколько поздно.

Вообще-то время было. Судя по вычислениям, «Салют» и «Аполлон» обязались, во славу Кеплера, сблизиться почти в ста тысячах километров от Земли. По предварительным расчетам, минимальное расстояние между ними должно составить около двухсот километров. Чем это могло грозить? В сущности, ничем. Даже если «Салют» тянет на себе термоядерную боеголовку в десять мегатонн – то на такой дистанции она абсолютно безопасна. Однако кто мог исключить новую орбитальную коррекцию? Один раз русские уже показали, на что способны.

Тем не менее сделать что-нибудь сейчас уже не представлялось возможным. И дело даже не в дефиците горючего на «Аполлоне». Просто в настоящее время он уже разделился на два независимых объекта. Ведь, следуя отработанной схеме, астронавты должны были произвести перестыковку узлов корабля. Это считалось одним из самых опасных моментов полета. Им необходимо отцепиться от лунного модуля, следующего покуда прицепом, работая маневровыми двигателями развернуть основной корабль и произвести соединение с модулем по новой, только теперь уже передней частью – лоб в лоб. Эта операция, помимо всего прочего, требовала гигантского напряжения нервов. Ведь она была опасной. Неудача в стыковке могла просто-напросто привести астронавтов к гибели.

В центре управления полетом в Хьюстоне долго думали. В конце концов, грядущее сближение с русскими ожидалось уже после перестыковки. То есть в самый опасный момент «Салюта» рядом еще не будет. Неизвестно, что задумали русские. Может быть, просто посмотреть на «Аполлон-13» сквозь бортовой телескоп – убедиться, что он действительно снаряжен для полета на естественный спутник, а не несет на себе какую-нибудь «орбитальную бомбу»? Так стоит ли из-за грядущей неизвестности будоражить и без того нервных, еще не совсем отошедших от взлета астронавтов, которые к тому же заняты сложной инженерной задачей? «Наверное, совсем не стоит», – решили в штате Канзас.

Откуда они могли ведать о грядущих перебоях со связью?

Глава 8
Траектории

– Жестокая штука космос, – констатировал командир корабля Владимир Шаталов. – А летают в нем до жути хлипкие вещицы.

Его напарник Алексей Елисеев промолчал. Он был занят сверкой осевого направления станции с фиксируемым локатором положением далекого американского «Аполлона». Впрочем, разглагольствующий командир тоже не бездельничал. Когда под вашей опекой находится двадцать шесть тонн железа и пластика, несущиеся со скоростью восемь километров в секунду, расслабляться не получается. А «гражданский специалист» Николай Рукавишников вообще находился на целых восемь метров в стороне – чудовищно непривычное расстояние для селедочной скученности всей череды прошлых полетов. Кроме того, его загораживали размещенные прямо по центру шкафы с электронной аппаратурой. Естественно, на всех космонавтах были мягкие шлемы с наушниками и микрофонами, так что общаться они все равно могли. Но так уж повелось в армии, а теперь перенеслось в космос, что лишние философские сентенции во время боевой работы позволено изрекать командиру, и никому более. Возможно, цель такого мероприятия – политическая обработка и перетягивание ответственности на командное звено. Ну что ж, очень правильно – руки исполнителей не должны дрожать.

– Как видим, «птичка» нас нагоняет? – продолжал комментарии Владимир Александрович. – Большой красавец – он какой «лапоть»?

Все, разумеется, были в курсе. Поскольку «Аполлон-13» следовал к Луне, то разгонялся до второй космической. Идущий же по удлиненному эллипсу «Салют» имел в орбитальном фокусе Землю. Здесь, в апогее траектории, он следовал с минимальной скоростью, а потому, если бы попытался нагнать «американца», из этого ничего бы не получилось. И посему все было выверено так, что «янки» выводился в точку встречи самостоятельно. Хотел или не хотел этого экипаж «Аполлона», значения не имело. Здесь работали неумолимые уравнения физики и расчеты, произведенные в Центре управления полетами в Казахстане.

– Чешет с положительным ускорением, – фиксировал показание приборов Шаталов. Такие выводы он делал, исходя из двух независимых параметров. Первый – наглядный, но не самый точный, заключался в том, что факел двигателя «Аполлона» давал на радаре дополнительную засветку. А второй исходил из эффекта Доплера: частота излучения приближающихся предметов возрастает, удаляющихся – падает.

– Может, он совершает маневр? – все-таки нарушил командирское вето на рассуждения Алексей Елисеев. Он сам в это не верил, но для большего душевного комфорта было бы честно, если б у противника имелся шанс.

– Да нет, Алеша. Ничего-то он сделать не способен, – легко разбил надежды Герой Советского Союза Шаталов. – А даже если бы… Как думаете, Николай Николаевич, можно ли кораблю уклониться от наших «гостинцев»?

– Никоим образом, Владимир Александрович, – сказал в закрепленный у губ микрофон «гражданский специалист» Рукавишников. Там, на его рабочем месте, все было уже приготовлено. В передней части «Алмаза», для маскировки прозванного «Салютом», можно сказать на носу корабля, уже прогрелись размещенные в вакууме контейнеры. В них и помещались боевые ракеты. Николай Николаевич совершенно не преувеличивал. Здесь, в условиях невесомости, твердотопливные ускорители легко разгоняли эти небольшие предметы до трех с половиной километров в секунду. В безвоздушном пространстве не наличествует трение, так что ракеты могли двигаться за американцами хоть до самой Луны. Единственное ограничение заключалось в мощности локатора наведения, помещенного на «Салюте». Только по этой причине дальность поражения составляла приблизительно четыреста километров в максимуме. А кроме того, система «Салют-Союз» находилась в апогее: очень скоро она должна начать обратное движение к планете Земля. Тем не менее допуск в отношении пуска составлял более двадцати секунд. Гигантское время, учитывая скорости взаимодействующих кораблей.

Замкомандира Алексей Елисеев занимался коррекцией положения станции. Ведь, несмотря на огромные скорости разгона ракет, а скорее именно учитывая это, их следовало запустить в строго выверенном направлении. Нет, не в перемещающийся по небесной сфере «Аполлон». С учетом его равноускоренного движения это бы неминуемо привело к промаху. И что бы тогда оставалось делать стрелкам, разместившимся в «Салюте»? Палить в невесомость из автоматической пушки? Ни один из снарядов двухтысячного арсенала не имел системы управления. С расстояния в четыреста километров вероятность продырявить из нее «Аполлон» приравнивалась к возможности попасть в двухкопеечную монету с десятикилометровой дистанции.

Но не подумайте, что пушка являлась на борту балластом. Советские космические разработки во львиной доле были направлены в будущее. Будущее же, как известно, делилось на далекое и перспективное. Далекое с полной уверенностью представлялось цветущей поступью всемирного коммунизма, в котором объединенное человечество с курьерской точностью шлет звездные экспедиции к Малым и Большим Магеллановым облакам. Перспективное же обременялось фронтальным противодействием проискам всемирного капитала. Поскольку станции марки «Алмаз» обязались доминировать над планетой долго, они должны быть защищены от любой напасти. Поэтому пушка предназначалась для ближнего боя. Это была система обороны против возможных козней американских спутниковых мин, а также абордажных походов команд многоразовых транспортных челноков грядущего. Поскольку советское космическое орудие, в отличие от лазерных чудес, еще не отснятых на пленку «Звездных войн», не имело подвижной турели, наведение его, так же как и ракет, осуществлялось посредством вращения всей космической станции. Это требовало наличия на борту значительного запаса топлива для коррекционных двигателей. Но ведь пока времена космоабордажей еще не наступили, зато советские конструкторы почти закончили разработку автоматического корабля снабжения «Прогресс», и перебои с топливом не планировались. Однако все эти дела относились к футурологии. В деле перехвата «Аполлона-13» на дальности четыреста километров бортовая артиллерия помочь не могла. Вся надежда возлагалась на ракеты и на первого космического «снайпера» Николая Рукавишникова.

К моменту совмещения точки траектории полета по орбите, углов тангажа и курса «Салюта», а также места нахождения «Аполлона» и его вектора движения на небесной сфере – все исходные предпосылки сложились. Дело осталось за малым – нажать кнопку инициации ракетных двигателей в любую из отведенных двадцати секунд. Это была очень простая задача для людей, прошедших ад сурдокамер и молохи центрифуг. В эту, разделенную на три минуту честный человек Владимир Шаталов успел поинтересоваться у друга и товарища Алексея Елисеева, а также у менее знакомого Николая Рукавишникова, не припомнят ли они, как звали совсем неизвестных им американских астронавтов.

– Джим Ловелл, Джек Свайгерт и Фред Хейз, – без запинки отчеканил Алексей Елисеев, обладающий почти феноменальной памятью.

«Вечная им память!» – хотел сказать командир «Салюта», но сдержался и закончил по-другому:

– Видит Бог, мы этого не хотели.

По существу, фраза не имела никакого отношения ни к одному из официальных вероисповеданий.

Глава 9
«Зонд»

Что толку описывать трое суток почти прямолинейной траектории к Луне? Точнее, есть ли смысл в изобретательстве велосипеда или тем паче в строгом копировании чужих чертежей? Читайте официальные отчеты астронавтов. Они не секретные. Да и любой устанет слушать бесконечную сводку: когда, где и в какое положение перевели один из тысячи имеющихся на борту тумблеров и переключателей. Разумеется, из-за неточностей некоторых из них ракета могла отклониться в сторону на сто-двести тысяч километров или же вообще взорваться. Однако советские покорители Селены были натасканы на тренажерах-имитаторах похлестче американских шимпанзе, с малолетства изучающих английский вариант языка глухонемых. Есть ли особый смысл описывать мысли-побуждения членов экипажа в период бодрствования, а тем более их сны? Ясное дело, что когда ты почти поднялся на Эверест цивилизационного порыва человечества и даже отдельной страны, тут уже не до сокрытия мотивов и не до личного интима. Так что аргумент о тайне индивидуальных переживаний не проходит. Однако все равно, стоит ли? Думаете, сны космонавтов сильно отличаются от снов прочих смертных? Как там будут петь в скором времени про космонавтов, о доме и зеленой траве? Возможно, интересны наклонности натуры, ведущие к подвигу, но ведь это мы уже обсуждали.

И тогда остается общение, непосредственно не связанное с выполнением служебных обязанностей. Ведь все-таки, несмотря на некую универсальность подготовки разведчиков Вселенной, они обладают индивидуальностью. Что само собой понятно. Ведь даже если форма кресел подгоняется под фигуру, то что говорить о самом сложном в бесконечном космосе приборе – мозге? Кресло под него не рассчитывается с помощью сложнейших формул, но он сам несколько заостряется под некий стандарт. Однако индивидуальность – это индивидуальность. Никуда от нее не денешься. Так вот, если оставить в стороне легкий налет банальностей, присущий даже межличностному взаимодействию людей уникальных, остается кое-что, информационно значимое.

Наличествует официально беспилотный автоматический корабль «Зонд-9». Объявленная ТАСС задача-прикрытие – облет Луны и фотографирование ее оборотной стороны. Настоящее задание – посадка, загрузка и доставка объекта «Аномалия» на Землю.

В экипаже двое. Так что, даже если происходит монолог, задействуются все, пусть даже кто-то в качестве слушателя. Кроме того, интересно отследить отношение к делу, так сказать на философском уровне. Понятно, что у людей, занятых столь сложными и незаурядными задачами, побудительные мотивы не упираются в деньги, между прочим, даже у астронавтов капиталистических стран.

А вообще-то сами фамилии и имена-отчества говорят о многом. В том числе и об этих самых побудительных мотивах. Не верите? Удивляйтесь!

Командир корабля и первый пилот – Юрий Алексеевич Гагарин.

Бортинженер и второй пилот – Владислав Николаевич Волков.

Так что во всех отношениях имеет смысл навести камеру слежения на нужный момент и на нужное время.

Пробуем…

Глава 10
Тайна

Поскольку привлечение к делу специалистов-селенологов не дало никаких результатов, космодромное начальство было вынуждено еще более расширить вход в свой опечатанный теремок. Наличие Аномалии требовало привлечения к практическому изучению Луны астрофизиков-теоретиков, ранее не допущенных к тайнам реальной космонавтики. После многочасового просмотра фамилий и биографий академик Мстислав Всеволодович Келдыш, а также курирующий его деятельность председатель Комитета госбезопасности Юрий Владимирович Андропов отобрали две фигуры: члена-корреспондента Академии наук СССР Иосифа Самуиловича Шкловского и академика Якова Борисовича Зельдовича. Вначале, естественно, с них взяли достаточное количество расписок о неразглашении на сроки, с лихвой перекрывающие жизнь родившихся в этот день младенцев. Затем им поведали все и разрешили – более того, даже настояли на этом, – чтобы в своих предположениях они спокойно выходили за рамки современной науки. Если, конечно, такое потребуется. И эта широта допуска, разумеется, пригодилась. Куда было деваться?

В период ускоренной подготовки к запуску ни Гагарину, ни Волкову было некогда вникать в научные, а тем более выходящие за эти пределы тонкости. Однако во время перелета к Луне они обязывались ознакомиться с записанными на засекреченную магнитофонную пленку выдержками из дискуссии светил астрофизики. Вот это они иногда и делали. Может быть, с физиологической точки зрения им более подходило бы поспать, однако на борту «Зонда» находились не какие-нибудь полудохлые солдаты-стройбатчики, которые где сели, там и погрузились в нирвану. Здесь наличествовал срез верхней иерархической ступени генетической и интеллектуальной пирамиды русского этноса. Так что, прослушивая запись, они не спали не только потому, что это не положено, а еще и потому, что им было до ужаса интересно. Они считали, что им повезло, повезло так, как не везло никому из людей за все предыдущие века. Наверное, они были правы.

– И все-таки, Иосиф Самуилович, что это может быть? – запрашивал академик Зельдович своего младшего по научному званию коллегу.

– Мы ведь это уже обсуждали, Яков Борисович. Причем не один раз, – веселым молодым голосом ответствовал член-корреспондент Академии наук СССР. – К тому же вас, как человека, давно допущенного к секретам закрытых институтских КБ и попривыкшего к тайнам, больше интересует практическая сторона дела. Ведь так? Сколько там киловатт-мегаватт или, быть может, килотонн?

– Ну, Иосиф Самуилович, – брюзжа защищался академик, – вы уж нас тут, в «ящиках», считаете совсем уже роботами. Ничто человеческое нам не чуждо. И здесь люди интересуются, есть ли жизнь на Марсе, а не только разрабатывают ракеты для того, чтоб на этом самом Марсе зацвели яблони. К тому же, Иосиф Самуилович, я сам в этих секретах только от случая к случаю. А так, вообще, как и вы, больше чистой наукой.

– Яков Борисович, помнится раньше, в молодые годы, мы с вами несколько раз пересекались. Вы тогда были как-то проще, – подначивал Шкловский.

– Вы к чему клоните? – с подозрением спрашивал Зельдович.

– К тому, что академическое звание на вас сильно влияет. Уж не знаю, правда, в лучшую или худшую сторону.

– Так, Иосиф Самуилович, – внезапно повеселел академик и, наверное, улыбнулся (никто из слушателей не мог знать точно, ибо у них был не видео-, а обычный магнитофон марки «Грюндиг»). – Так, так. Вижу зависть к «генеральским погонам». Вот уж не думал. Оказывается, за вашей тягой к «чистым» знаниям и увлечениями тоже проглядывается присущее человеку от природы чувство!

– Ну, естественно, Яков Борисович. Какой солдат не носит в ранце маршальский жезл. Святая мечта любого заведующего лабораторией – подмять под себя весь институт, а лучше даже несколько, – Шкловский хохотнул. – Самое интересное, что этот самый заведующий думает впоследствии использовать все доступные мощности в пользу именно проблем, поставленных перед его лабораторией сейчас.

– Это уж точно, Иосиф Самуилович. Неведомо ему, что, когда на плечи «повесят» НИИ, проблемы его родимой лаборатории завалятся грудой таких дел, что, дай бог, не придется забирать у коллег последние фонды.

– Правильно, Яков Борисович, – невидимо для слушателей кивал головой член-корреспондент Академии наук. – Именно поэтому меня все-таки не особо волнуют академические звезды.

– Неужели в науке водятся столь прозорливые молодые люди? – с наигранным удивлением говорил Зельдович. Оба засмеялись, ибо даже Шкловскому уже пропикало пятьдесят пять. – Но ладно, Иосиф Самуилович, я вообще хотел спросить не об этом. Страна посадила нас с вами здесь дискуссировать, но ведь совсем не на тему здорового и нездорового карьеризма в науке, так? Не за это мы кормимся из распределителя Академии наук СССР.

– Хорошо, хорошо, Яков Борисович. Я на лопатках. В чем наш вопрос сейчас?

– Что нащупали луноходы в этом кратере? – чувствовалось по голосу, что академик Зельдович стал окончательно серьезен.

– Как мы можем судить при сегодняшнем недостатке данных, Яков Борисович? До получения Аномалии в руки, то есть до попадания ее под скальпель экспериментатора, все наши предположения – пустые. Единственное, что мы знаем, – это то, что эта штуковина компактна и весьма агрессивна по отношению к технике. В том плане, что дурно на нее влияет.

– Ладно, Иосиф Самуилович, – перебил Зельдович. – Если еще конкретнее, то меня – и не только меня, разумеется, – интересует, какого происхождения эта Аномалия. Вы специалист по очень общим проблемам. Может ли Аномалия иметь отношение к разуму? То есть быть искусственным объектом?

– Как я уже сказал, сейчас, Яков Борисович, можно предполагать что душе угодно.

– Есть ли какие-то критерии, которые позволят надежно отличить искусственный объект от естественного?

– Даже если отбросить сомнения и предположить, что этот объект кем-то задуман и создан, таких критериев нет. В ближайшем окружении Солнца не обнаружено никаких намеков на технологические цивилизации. Вообще-то пока они не найдены и на больших расстояниях. Откуда здесь, ну в смысле на Луне, может появиться продукт чьей-то, превосходящей нашу технологии?

– Мне-то откуда знать, Иосиф Самуилович? – удивился академик Зельдович.

– Взяться ему неоткуда, – попытался подвести итог член-корреспондент.

– При чем здесь «неоткуда»? Он уже есть. Может, это что-то сходное с нашими спутниками. Летел куда-то по своим делам и даже не собирался посещать эту окраину галактики. Отклонился от маршрута, попал на нашу Луну.

– Чистая фантастика, – невидимо для слушателей поморщился Шкловский. – Ну пусть так. Пойдем по этому пути. Пусть это случилось миллионы лет назад. Корабль разбился, может, он-то и вырыл кратер Лемонье. Продолжать в этом же духе, Яков Борисович?

– Да, почему бы нет. Смелее, Иосиф Самуилович.

– Хорошо, корабль взорвался. Однако энергетический источник уцелел. Его остатки сохранились до нашего времени. И, как я понимаю, вопрос стоит так: можем ли мы надежно отличить этот сохраненный фрагмент от природной субстанции?

– Верно. И?..

– Думаю, не сможем. Мы ведь не способны даже представить, каких вершин способна достичь развивающаяся технологическая цивилизация за тысячу лет. Тем более за несколько тысяч, и уж тем паче за миллионы.

– Почему не миллиарды?

– Еще лучше, Яков Борисович, – хмыкнул Шкловский. – Ну пусть все так. Тем более. Цивилизация, так далеко обогнавшая нас, по самым скромным критериям, способна на очень многое. Но если не брать на себя такое предположение, как достижение ими уровня, при котором они способны менять законы природы, то тогда они должны им следовать. Так вот, какую-нибудь пирамиду Хеопса можно отличить от природного образования по внешнему виду. Однако если уйти в структуру, то…

– Что?

– Атомы и электроны пирамиды ничем не отличаются от природных, правильно? Хотя сейчас припомнилось… Как-то у Лема, в совершенно детской книжечке «Кибериада», я читал, что один робот-изобретатель ставил клеймо на каждом атоме, так что…

– Когда эта штуковина попадет к нам в руки – проверим, – почти серьезно предложил Зельдович.

– И, кстати, о пирамидах, – добавил член-корреспондент. – Конечно, мы считаем их искусственными объектами. Но вот что бы случилось, если бы они равномерно покрывали целый материк?

– Это вы к чему, Иосиф Самуилович?

– К тому, что искусственная звезда, думаю, будет не сильно отличаться от естественной. Если только тот, кто ее делал, не оставил об этом какую-нибудь метку. К примеру, добавил в нее искусственный элемент – допустим, технеций. Либо сделал еще что-нибудь в этом роде.

– Ну, слава богу, в нашем случае Аномалия единственная.

– Черные дыры, возможно, тоже редки. Но мы не сможем отличить искусственную – если, конечно, принципиально их можно создавать – от обыкновенной.

– Значит, Иосиф Самуилович, вы уверены, что касательно Аномалии мы не сможем понять о ее происхождении ничего?

– Да, Яков Борисович, я в этом уверен. Исключение – если на ней оставлены специальные метки, нечто в виде послания. Но данное предположение сильно попахивает развлекательной литературой, о которой мы тут упоминали. Вы случайно, будучи в загранкомандировках, не смотрели новый нашумевший фильм «Космическая одиссея 2001 года»?

– Нет, я несколько лет «невыездной» – занят всякой технической всячиной. Но я о нем читал. Так что ведаю, о чем речь.

– Ну, тогда в завершение. Для нас – людей – не имеет никакого значения природа происхождения Аномалии. Естественно, если не брать во внимание чисто мировоззренческие вопросы. Произошла она из акта «творения» или как-то иначе, для нашей науки это все едино будет великолепный подарок. Мы сможем понять что-то новое об окружающем мире. Это для меня, пожалуй, самое главное.

– Руководство в первую очередь интересует практическое применение.

– Любое новое знание со временем начинает использоваться в практике. Пусть даже косвенным образом. Так что с этой точки зрения наши верхи правы.

– Кроме того, дабы получить ее в руки, нам вообще желательно убедить их в этом, так?

– Тут мы себя выдали, Яков Борисович. Ведь наш разговор записывается. Следовательно, высказанное предположение будет направлено против посылки экспедиции.

– Тем не менее как ученые и к тому же как коммунисты мы должны действовать по возможности честно.

И Владислав Николаевич Волков вместе с Юрием Алексеевичем Гагариным полностью соглашались с академиком. А еще они были благодарны своей великой стране за то, что она доверила им такие секреты и, более того, послала именно их двоих в этот апофеоз тайны.