Текст книги "Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)"

Автор книги: Федор Свердлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Второй вариант был более реален, но он совершенно не учитывал необходимости форсирования нашими войсками Днепра который в указанное время очень разлился и через который не было ни одной переправы. В группе же переправочные средства полностью отсутствовали. Кроме того, после форсирования реки, ей пришлось бы прорываться через железную дорогу и через автостраду, а было уже хорошо известно, как трудно это сделать. Удивляло лишь то, что такие «вещи» забыл Жуков. Сколько было положено людей при попытках соединиться с 11-м кавкорпусом Соколова, прорываясь у Семлево и Реброво, пытаясь прорваться у Издешково? Таким образом, и второе решение Жукова приводило группу или к полному провалу или к большим потерям в личном составе.

Но Белов никогда не забывал о тех, кто, гордо называя себя, «Мы Беловцы!» – шел в атаку на любого врага. Думая о победе, он всегда прикидывал, а сколько жизней будет она стоить и делал все, чтобы победить врага с наименьшей кровью. Собрав командиров соединений и всех начальников отделов и служб своего штаба, он поставил перед ними вопрос: Как быть? Выполнять ли одно из двух решений Жукова, – тогда какое и как, или будут какие-либо другие предложения?

Некоторые из присутствующих были склонны ко второму решению, из двух зол выбирая меньшее, с соответствующими «поправками» и дополнениями. И лишь начальник оперативного отдела полковник П.С. Вашурин предложил следующий план: прорываться на запад, громить тылы немецкой Центральной группы армий и уходить в Белорусские леса. Таким образом, войска группы Белова превратились бы из регулярных частей в партизан. Но потери при этом были бы, конечно, наименьшими.

Белов всегда требовал от штаба и учил офицеров, что любое решение, даже самое глупое должно быть чем-то обосновано. У Вашурина таких обоснований как раз и не было.

Но в группе кроме тяжелой общей обстановки было не мало и других довольно серьезных трудностей. В первую очередь, к ним относилась проблема с ранеными, командующий фронтом такие проблемы вообще не учитывал. К указанному времени было около 10 госпиталей, а в госпиталях более 2000 человек раненых. Второе, Жуков категорически запретил выход 1-й и 2-й партизанских дивизий на «Большую землю», они должны были превратиться в мелкие отряды и… временно исчезнуть. Конечно, это резко уменьшало силы и боевые возможности группы.

Было решено, раненых оставить под опекой партизан, замаскировав и спрятав все госпитали в лесных массивах. С легкоранеными поступали так: каждая дивизия и десантная бригада организуют отряды легкораненых и обеспечивают их выход вместе со своими частями. Но, когда раненые в госпиталях узнали о своей участи, все, кто мог мало-мальски передвигаться, бежали из госпиталей в свои части. Кто не мог двигаться сам садился на лошадь, а кто не мог сидеть и на лошади, садился на повозку.

Белов, заслушав мнения и предложения командиров дивизии и офицеров штаба, принимает решение: резко развернувшись на юг (группа отходила на запад) прорываться западнее Ельни в расположение 5-го партизанского полка «Лазо». Решение генерала Белова, было встречено всеми, как самое мудрое, и в действительности, так оно и оказалось. Оставалось лишь одно, – прорваться на юг так, чтобы противник не обнаружил этого маневра, не разгадал намерений Белова и не бросил сюда танки и мотопехоту. А вскоре случай, и главное -находчивость Белова помогли одурачить врага. Немцы поверили, что группа отходит на запад, и прекратили нажимать на нее с востока. Им теперь было невыгодно, чтобы кавалеристы отходили так быстро к Днепру. Благодаря этому войскам Белова удалось оторваться от немцев, и скрытно произвести перегруппировку. К 9 июня, значительно оторвавшись от врага, прикрываясь незначительными силами партизан, беловцы сосредоточились в исходном районе северо-западнее Ельни и начали подготовку к прорыву на юг.

ТРАГЕДИЯ 33-Й АРМИИ

Как уже упоминалось, 33-я армия успешно прорвав оборону немцев, стремительно двинулась в тыл врага. Но Жуков не принял мер для того, чтобы закрепить и расширить создавшийся участок прорыва в обороне противника. Пользуясь этим, гитлеровцы подтянув сюда две танковые дивизии, сравнительно легко и довольно прочно закрыли образовавшуюся брешь, и четыре дивизии 33-й армии оказались отрезанными от своих тылов, баз снабжения и дивизий второго эшелона, они, как и кавалеристы, оказались без артиллерии, танков, боеприпасов продовольствия и без прикрытия с воздуха.

Но ей, как и группе Белова, была поставлена задача -захватить Вязьму, окружить группировку противника, не дать ей возможности отойти на запад и уничтожить. Конечно, если не отрываться от реальной действительности, и немного поразмыслить, можно было бы задать себе такой вопрос: как части, находящиеся в тылу врага без артиллерии и танков, без боеприпасов и прочих видов снабжения и обеспечения, могут «окружить и уничтожить» группировку противника, которая не только во много раз превосходит их по численности, но хорошо вооружена, оснащена техникой, отлично прикрыта с воздуха и не ощущает никаких недостатков в любом виде боевого обеспечения? Действительно, как? Нет, конечно же, даже человеку непосвященному и не искушенному в искусстве руководства боевыми действиями было ясно, что ни 33-я армия, ни группа войск Белова, ни корпус Соколова, ни все эти соединения вместе взятые, с добавлением нескольких тысяч десантников, не смогут выполнить такой задачи. На что же рассчитывал командующий Западным фронтом? К сожалению, даже сейчас его действия трудно объяснить. Так или иначе, но он должен был видеть (уже не говорим – предвидеть), что и группа Белова и 33-я армия, и все другие части и соединения, находящиеся в их положении, неизбежно обречены на разгром, если не обеспечить их всем необходимым для боя, то есть если к ним не прорвутся основные силы фронта (и даже двух фронтов). Он должен был видеть, что можно лишь оттянуть срок их разгрома, но избежать его было невозможно. Войска, прорвавшиеся в тыл врага, могло спасти лишь объединение усилий этих соединений для нанесения удара по врагу с тыла, навстречу мощному удару крупной группировки наших войск с фронта. Но, поскольку командующий фронтом категорически отвергал такое предложение генерала Белова, то следовательно, он, очевидно, надеялся на чудо.

Вязьма стала камнем преткновения. Согласно плану Г.К.Жукова на нее наступали со всех четырех сторон света. По идее, в ночь на 3 февраля, на город должны были обрушиться: с юго-востока – 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова в составе 113-й, 160-й, 329-й стрелковых дивизий (правда, последняя к указанному времени была уже оторвана противником от основных сил и действовала изолированно) и одного полка 338-й стрелковой дивизии. С запада – 8-я воздушно-десантная бригада под командованием подполковника А.А.Ануфриева, которая насчитывала всего 800 человек, но к указанному времени вела бои в окружении и меньше всего была способна к активным наступательным действиям на Вязьму. С северо-запада, наступали 11-й кавалерийский корпус Калининского фронта под командованием полковника Соколова (за время действия корпуса в районе северо-западнее Вязьмы, в нем сменились три командира: полковники Горин, Тимофеев и Соколов). В состав корпуса входили: три кавалерийские (18-я, 24-я и 82-я) и одна 107-я мотострелковая дивизии. Нужно отметить, что это все, что выделил Калининский фронт для выполнения своей главной задачи. Но и у 11-го кавкорпуса не было ни танков, ни артиллерии и, конечно же, его, как и группу Белова никто не прикрывал с воздуха. К 3 февраля 11-й кавкорпус достиг автострады Минск – Москва, но противник легко отбросил его на север и потому к наступлению на Вязьму он тоже не был готов. Наконец, с юга на Вязьму наступала группа войск Белова. Количество кавалерийских дивизий у нее было большое – пять, но общая их численность не превышала 6000 человек. Правда, к указанному времени к ней присоединился 250-й воздушно-десантный полк майора Н.Л. Солдатова. Это был не десантный, а посадочный полк. Его переброска в тыл совершалась с посадкой самолетов на аэродромы в тылу врага, в районе деревень Желанье и Знаменка, где действовали десантники и партизаны. Полк имел задачей «способствовать» успеху 33-й армии и группы войск Белова, как отмечалось в директиве фронта, хотя очень трудно объяснить, как мог малочисленный полк (фактически отряд), способствовать их успеху. Кроме этого полка Белову был подчинен авиадесантный полк капитана И.А. Сужака, который тоже был малочисленный (не более 450 человек).

В то время немецкая оборона не состояла из сплошных траншей и ходов сообщения. Такая оборона начала создаваться лишь весной 1942 года после специальной директивы Гитлера, а представляла собой ряд опорных пунктов и узлов сопротивления, часто совсем изолированных друг от друга. Немцы умели прочно оборонять и удерживать их, особенно, крупные населенные пункты, где оборудовались сложные и прочные оборонительные сооружения. Противнику не трудно было разгадать наш слишком примитивный замысел. Все вокруг двигались к городу Вязьма. Гарнизон города был немедленно поднят по тревоге и выведен за город в заранее подготовленные оборонительные сооружения. Оценивая общую обстановку, наши силы и возможности при отсутствии танков, минометов, артиллерии, зенитных средств и прикрытия с воздуха, немцы считали наши действия, чем-то из ряда вон выходящими, не совместимыми с правилами и понятиями ведения современной войны.

Вот, что писал в своем дневнике Начальник Генерального штаба немецких сухопутных войск генерал Гельдер:

«2.02.42 г. 225 день войны.

На фронте группы армий «Центр» идет подготовка к наступательным действиям с целью ликвидации бреши в районе Медынь. Завтра должна начаться атака. 5 тд будет действовать с целью уничтожения русских, прорвавшихся к нам в тыл. Картины этих боев за линией фронта носят уродливый характер и показывают, что война, как таковая, вырождается в какую-то драку, которая все больше отдаляется от принципов настоящей войны».

Как видим немцы, тоже намечали свои активные действия на 3 февраля. Атаки наших войск на Вязьму ослабели, кавалерийские дивизии завязли в узлах и пунктах сопротивления южнее города. Утром 3 февраля сильный огонь артиллерии, минометов, атаки штурмовой авиации и бомбардировщиков, прижали кавалеристов к земле, и заставил их, зарывшись в снег, весь день пролежать на сильном морозе без пищи и обогрева. Никаких признаков действий 11-го кавкорпуса и 33-й армии не наблюдалось. Связи у Белова с ними не было. Через штаб фронта он узнал, что где-то южнее его группы должен действовать 4-й воздушно-десантный корпус, но с ним тоже связи не было. В действительности же части этого корпуса высадились лишь 19 февраля. Днем начались атаки танков 5-й танковой дивизии противника, и все ночные успехи кавалеристов были сведены на нет, кроме того, они понесли значительные потери. Даже если бы им и удалось овладеть Вязьмой, все равно, они не смогли бы там удержаться. А вообще, что давало взятие и удержание города? Какие выгоды это сулило Западному фронту? Если фронт стремился перерезать железную дорогу и автостраду Минск -Москва и окружить Сычово-Гжатскую группировку врага, то не лучше ли было нанести удар западнее Вязьмы и перерезать эти коммуникации там? Зачем лезть с голыми руками на укрепленный город и нести огромные потери?

3 февраля генерал Белов решил перегруппировать свои силы в район западнее Вязьмы, нанести удар на север, соединиться с кавкорпусом Соколова и лишь потом, наносить удар общими силами на Вязьму с запада. Вот его телеграмма во фронт:

«Ночное наступление на Вязьму задерживается упорной обороной и контратаками противника. Имею устойчивую связь со всеми кавдивизиями и 250-м воздушно-десантным полком. Потеряна связь с Суржаком. Надеюсь установить связь с Ефремовым, Соколовым, Левашевым (4 ВДК). Решаю идти на соединение с Соколовым в направлении Гришино, Высокое, Алферово, отрезая пути отхода Вяземской группировке противника на запад. После чего наступать на Вязьму. Люди, лошади голодают. Белов, Щелаковский. 13.00 3.02».

Такое решение в его положении было единственно правильным. Но командующий фронтом, как и раньше, в довольно грубой форме восстал против логики. Вот его телеграмма:

«23.35 3.02

1) Ваше решение идти к Соколову отменяю как неправильное.

2) Ваша задача – взять Вязьму взаимодействуя с Ефремовым, который ведет бой в районе Алексеевская. Его КП -Желто вка.

3) 325 сд быстро продвигайте за собой (абсурдно, ибо она была уже отрезана противником, и штаб фронта хорошо знал об этом).

4) Прикрытие участка прорыва на Варшавском шоссе возложено на Болдина (командующий 50-й армией) (неправда, оказалось, что Болдин в это время такой задачи еще не получил, да и не мог ее выполнить).

5) Исполнение донести. Жуков, Булганин».

Но Белов в начале действительно поверил в то, что фронт закрепил и удерживает силами 50-й армии участок прорыва его группы через Варшавское шоссе. Он даже потребовал от заместителя по тылу, полковника Сакунова, который остался по другую сторону шоссе, ускорить продвижение к нему 325-й стрелковой дивизии, 2-й гв. танковой бригады, зенитных средств и,особенно, дивизионной и корпусной артиллерии.

В то время, когда командующий фронтом уверял Белова в том, что участок прорыва продолжает существовать и обеспечивается командующим 50-й армии Болдиным, последний не имел о нем и представления. И вот только теперь, 3 февраля писали ему из фронта:

«Командующий фронтом приказал:

1) Участок действия группы Белова на фронте Щербино, Сапово, Проходы, Шиши на Варшавском шоссе, включить в полосу действия 50-й армии.

2) Командарму-50 принять меры обеспечения тыла группы Белова в районе Варшавского шоссе.

Голушкевич. Козбинцев».

В то время, как Белова Г.К. Жуков упрекал в пассивных действиях по овладению Вязьмой и ставил в пример действия генерала Ефремова, тому шло такое распоряжение:

1) Ударной группой армии, без задержки, наступать в направлении Красный Холм, куда выйти не позднее 1.2.42 (документ получен Ефремовым вечером – 3.02.). В дальнейшем, взаимодействуя с группой Белова, овладеть Вязьмой, охватывая ее с юго-запада.

2) Фронтовой резерв 9 гв. сд, следующую в район Кукушкино, подчиняю Вам (9-я гвардейская дивизия уже не могла попасть к Ефремову так как противник закрыл проход, о чем штабу фронта было хорошо известно). Ударную группу иметь в составе 113-й, 338-й, 160-й, 329-й и 9-й гв. сд. (338-я сд как и 9-я гв. сд была за линией фронта и уже не могла пройти к Ефремову, к нему прорвался только один ее полк).

4) Силами 110-й, 22-й и 93-й сд быстрыми охватывающими ударами разгромить группировку противника в районе Селенка, Угрюмово, Шанский Завод, после чего наступать ими через Дубна, Селенки на Вязьму (не реально, так как, противник закрыл проход двумя танковыми дивизиями – 20-й и 17-й и прочно удерживал рубеж, для прорыва которого, теперь требовалась специальная операция, а не «быстрые» и «охватывающие» удары).

5) Всемерно ускорить выдвижение вперед 329-й сд и 9-й гв. сд. Ударной группировке не топтаться перед слабыми заслонами противника. Сил вам дано много и только от стремительности их действий, зависит конечный успех. Вам быстрее выехать в 113-ю сд, оттуда и управлять ударной группой… Жуков, Булганин».

Здесь особых комментарий давать не следует, обстановка совершенно не соответствовала тому, что было написано в распоряжении командующего фронтом. К тому же 329-я сд 33-й армии была отрезана и окружена противником, она полностью потеряла артиллерию и боеспособность. Связи с нею Ефремов не имел.

Как же он мог ускорить ее выдвижение вперед? И об этом знали в штабе фронта. Так или иначе, утром 4 февраля группа войск Белова снова перешла в наступление, которое быстро было остановлено противником с помощью артиллерии и авиации: кавалеристы вновь лежали в снегу, на морозе, истекая кровью, голодные и совершенно выбившиеся из сил. Кончался день, а части продолжали лежать на южных окраинах Совхоза Кайданово и Стогово. Там, в населенных пунктах было тепло, там была пища, но там были танки и мотопехота 5-й танковой дивизии немцев.

Положение войск генерала Белова было весьма тяжелым, о создавшейся обстановки он подробно сообщил командующему фронтом.

На что получили незамедлительный ответ: «1. Лупи противника пока он не собрался. 2. Пошли удальцов для диверсий в Вязьму для паники.

Жуков».

Белов снова просит разрешения перенести главный удар западнее Вязьма и наступать на север из района западнее Семлево. Он сообщает, что 33-я армия успеха не имеет, что ее 113-я стр. дивизия отброшена противником на юг в лес, что наступление 329-й стр. дивизии на свх. Кайданово не имеет успеха, и что, наконец, кавалеристы в ночь на 7 февраля заняли деревни Михайловку и Палтиху. На его такое подробное донесение о состоянии дел и на просьбу наступать западнее Вязьмы он получил следующее, суммирующее директивное указание:

«Правильно.

Действуйте нахальнее и тогда Вязьма будет ваша.

Жуков».

После ввода противником в бой 5-й танковой дивизии, наступление группы Белова на Вязьму можно было считать законченным. Противотанковых средств у него не было.

33-я армия так же была значительно потеснена на юг и о ее дальнейшем наступлении не могло быть речи. Не лучше было положение и в 11-м кавкорпусе Соколова. Он сообщал командующему Калининским фронтом:

«Тов. Коневу. Корпус передовыми частями вышел на рубеж… Связь с Беловым офицером связи, самолетом и наземной разведкой». (Имеются ввиду разведывательные группы посылаемые Кононенко). Боеприпасы на исходе, продовольствия и фуража нет.

5.50 9.02.42 г. Соколов, Васькин».

А полковник Сакунов, получив приказ Белова, подтянул всю оставшуюся от кавалерийского корпуса артиллерию и другие части, пытался организовать активные действия 325-й стр. дивизии с целью перебросить ее и все остальное, как указывал фронт, под Вязьму. Но, к нему прибыл зам. командующего фронтом генерал Захаров (все тот же) и приказал немедленно прекратить всякие действия. Корпусную и дивизионную артиллерию и прочие части перебросить в район Мосальска, а 325-ю, 336-ю стр. дивизии и 2-ю гв. танковую бригаду переподчинить Болдину.

В 00.15 9.02.42 г. Сакунов сообщал Белову:

«Ваш боевой приказ № 13 получил 23.40 8.02. Как быть с 325-й и 336-й стр. дивизиями и 2-й гв. тбр? Приказом зам. командующего фронтом они переподчинены Болдину. Сакунов».

На этом и закончилась сказка командующего Западным фронтом о 325-й сд и прочих чудесах на Варшавском шоссе.

Генерал Ефремов докладывал во фронт:

«… 1) По донесению командира 329-й сд, дивизия понесла значительные потери, в полках осталось по 100 штыков. Артиллерия дивизии отрезана противником».

Получив такое сообщение, командующий фронтом тут же подчинил 329-ю стр. дивизию Белову. 10 февраля он получил от 33-й армии «богатое» наследство, которое впоследствии стоило ему не мало переживаний и волнений. В тот же день Белов решил дать передышку войскам и закрепиться на достигнутых рубежах. И солдаты, и командиры совсем вымотались и выбились из сил. Они засыпали прямо в снегу и многие от такого сна уже не просыпались. Мороз стал неплохим помощником противника. Наконец, Белову было разрешено начать наступление на соединение с Соколовым из района западнее Семлево. Командующий фронтом внял просьбам Белова. Но сколько жертв напрасно понесли кавалеристы из-за упрямого, необоснованного желания взять Вязьму?!

О том, что Жуков понял свою ошибку и потому дал разрешение, Кононенко не берет на себя смелость утверждать.

Продолжим о 33-й армии.

Наступательные возможности ее иссякли. Логически, ей оставалось одно: прорываться к Белову и действовать объединенными усилиями, но Командующий фронтом, из каких-то лишь ему известных причин, категорически запретил, даже говорить на подобную тему. Таким запретом фактически, он подписал смертный приговор всей группировке Ефремова и ему самому. 33-я армия, вела, так же, как и группа войск Белова, бои с врагом изолировано, но ее положение было несколько иным. Здесь противник держал в своих руках инициативу и проявлял активность, где хотел и когда хотел. Измотанные в непрерывных боях части армии еле успевали отбивать непрерывные атаки врага. Перед фронтом же группы Белова противник ни одного дня не знал покоя. Группа вела непрерывное наступление то на одном, то на другом участке фронта. Значительно увеличилась активность партизан, а многочисленные разведывательно-диверсионные группы минировали дороги, взрывали мосты, склады, производили крушения на железной дороге, нападали на штабы, производили налеты на небольшие гарнизоны противника, портили связь. В конце марта, даже Командующий фронтом понял, что существованию 33-й армии наступил конец. Понял, но поздно. Белову было им отдано распоряжение выделить один полк, которому немедленно, совместно с частью сил партизанского полка Жабо, принять все меры для вывода из окружения жалких остатков 33-й армии. К 24 марта, такой отряд – полк, был создан. Он состоял из частей 2-й гв. кавдивизии, в нем числилось 340 человек, 2 орудия полковой артиллерии, 2 противотанковых орудия, 3 миномета, 4 станковых пулемета, 8 ручных пулеметов и 70 автоматов. От полка Жабо выделялся батальон в составе 246 человек партизан, одно 76 мм орудие, одно орудие 45 мм, 3 миномета, 2 станковых и 8 ручных пулеметов, 12 автоматов. Но батальон из состава партизанского полка прибыл лишь 26 марта. Командир полка Жабо и здесь проявил присущую ему «партизанскую» недисциплинированность. В последствии оказалось, что Жабо не дал батальону орудий и минометов, кроме того, он задержал у себя 80 человек из 250 воздушно-десантного полка и роту партизан из отряда «Северный медведь», которые тоже шли в создающийся полк. Сводным отрядом – полком, командовал бывший командир 57-й кавдивизии полковник Завадовский. Комиссаром к нему был назначен Доржиев.

24 марта, противник стремясь отдались группу Белова от частей 33-й армии и прорваться к угринскому гарнизону, ликвидацией которого основательно занялись кавалеристы, перешел в наступление. Но, все его атаки были отбиты 329-й стр. дивизией. К 23.00 24 марта отряд Завадовского, с опозданием сосредоточился в районе деревень Бол. Еленка, Луги, Великополье, но батальона от Жабо все не было, наступление 25 марта не началось. По приказу командующего 33-й армии 338-я сд должна была наступать из Хмельники в направлении Сизова и далее навстречу отряду Завадовского. К указанному времени, разведчики установили, что в Деминино и Марфино (направление предполагаемого наступления Завадовского и частей 33-й армии) сосредоточено до 80 танков и мотопехота противника. Днем 26 марта была оттепель, затем подул сильный ветер, и началась метель. В 22 часа 26 марта отряд Завадовского на участке между Знаменка и Свиридово, перешел в наступление в общем направлении на северо-запад. Его наступление и наступление частей 33-й армии увязывалось по радио. Но, ни атака Завадовского, ни 338-й стр. дивизии 33-й армии успеха в эту ночь не имели. В ночь на 27 марта, отряд Завадовского трижды атаковал Заречье и Свиридово и даже оседлал большак между ними, но к утру, противник, применив танки, восстановил положение. В ночь на 28 марта все повторяется сначала. Три раза отряд Завадовского переходил в наступление и все три раза его атаки противник отбивал. Большак от Знаменка до Вишки представлял собой глубокую и широкую траншею в снегу, по которой патрулировали танки и автоматчики на бронетранспортерах. Из Вишки противник вел сильный артиллерийский огонь, который наши части не в силах были подавить. К исходу 28 марта Завадовскому с большим трудом все же удалось захватить и удержать рощу, что 0,5 км южнее Свиридово, Великополье. Противник бросил сюда авиацию, которая непрерывно бомбила боевые порядки Завадовского и полка Жабо. Старая история – без артиллерии, противотанковых средств, зенитной артиллерии отряду Завадовского было не пробиться к генералу Ефремову, по таким же причинам, не могли прорваться к нему и части 33-й армии. 29 марта Завадовский получает задачу, перейти к активной обороне, вести разведку проходов в обороне противника, часть из 2-й гв. кавдивизии вывести в резерв. 31 марта Белов получил распоряжение следующего содержания:

«1. Продумайте может ли Завадовский ударом в другом месте, пройти на соединение с Ефремовым.

2. Ведите разведку на Милятино на соединение с Болдиным. Болдин бьет на Милятино через Фомино.

3. Угру блокируйте.

Жуков».

Конечно, Белов не мог задавать вопросы Командующему фронтом: чем наносить удар, чем блокировать Угру, чем действовать напротив Болдина в направление Милятино, чем, наконец, оборонять огромный район освобожденный его группой в тылу врага, и зачем Завадовскому пробиваться к Ефремову, если его задача помочь ему вырваться к Белову? Вопросов было много, но задавать их было бесполезно. К тому же Завадовский не раз уже менял участки и направления своих действий, но успеха так и не имел, пистолетом и штыком танк не прошибешь. 1 апреля генерал Ефремов, предлагал Белову наступать восточнее Знаменки в направление на Ступенка, Дорки, Щелоки. Белов согласился и сделал соответствующую перегруппировку. Завадовский тщательно готовил наступление и вел разведку. Но и тут у противника дорога Знаменка, Богатырь, Доброе была превращена в траншею. По дороге курсировали танки и через каждые 100-150 метров были установлены пулеметы. В деревнях располагалась мотопехота.

На сей раз Жабо выделил в отряд Завадовского 150 человек в возрасте до 17 лет, которые совершенно не были подготовлены к ведению боевых действий. Наступление, предложенное Ефремовым, не было обеспечено разведывательными данными, оно вообще не учитывало расположения противника, его оборону, наличия средств и, конечно, не могло быть успешным. Так оно и случилось.

К этому времени противник поставил в весьма трудное положение 4-й воздушно-десантный корпус. Ему необходима была срочная помощь. Генерал Белов решил временно прекратить наступление с целью прорыва к 33-й армии, и 3 апреля отряд Завадовского вместе с частью 2-й гв. кавдивизии перебросил на выручку десантников в район Мал. Мышенка, Богородицкое. Так, фактически бесславно и закончилась затея по оказанию помощи 33-й армии.

14 апреля группа Завадовского была расформирована, а сам Завадовский улетел на «Большую землю», где ему предстояло принять 18-ю стрелковую дивизию.

Конечно, для оказания помощи 33-й армии сил было выделено мало, да и вооружение отряда не обеспечивало прорыв обороны врага. Командующий фронтом опять не учел ни обстановки, ни возможностей, которыми располагал противник. Кроме того, нужно было наступление не на соединение группировки Белова с 33-й армией, а на прорыв остатков армии к ней. В крайнем случае, 33-я армия должна была прорываться к кавалеристам отдельными, небольшими группами, обходя опорные пункты и узлы сопротивления немцев, что фактически она и делала в последствии.

Положение, в котором оказался 4-й воздушно-десантный корпус, было тоже вызвано неправильным его использованием Командующим фронтом. Корпус, совершенно изолированно от группы войск Белова и ее действий, наступал навстречу 50-й армии, которая явно не подготовила наступательную операцию и провела ее из рук вон плохо. И если бы не срочные меры, принятые Беловым, и не срочная переброска в район его действий 2-й гв. кавдивизии, 4-й воздушно-десантный корпус постигла бы участь 33-й армии.

26 апреля стало известно о прорыве отельных групп 33-й армии в направлении на Бельдюгино. Генерал Белов приказал полку Жабо и 329-й стр. дивизии начать действия по оказанию помощи выходящим. Навстречу прорывающимся группам были посланы специальные разведчики-проводники. 27 апреля разведчиками была выведена группа в составе 451 человека с командиром 160 стр. дивизии, полковником Якимовым, которая сосредоточилась в районе Казаковка.

Разведчики партизанского полка Жабо вывели группу в составе 600 человек под командой подполковника Кириллова. О генерале Ефремове, сведений не было, неизвестна была и участь остальных частей армии. Часть групп ушла на восток и юго-восток с целью прорваться к своим через линию фронта.

В 7.00 27 апреля Белов получил следующее указание:

«Главком приказал:

1. Немедленно организовать опрос выходящих из войск Ефремова о местонахождении других групп, прибывающих из окружения.

2. Выслать немедленно навстречу им разведку и проводников.

3. Немедленно доносить о группах и их местонахождении главкому.