Текст книги "Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)"

Автор книги: Федор Свердлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ПРОРЫВ В ТЫЛ ПРОТИВНИКА

Еще не стемнело, когда Кононенко прибыл в дивизию. Осликовский попросил его выехать с командирами штаба дивизии в полки для контроля выполнения приказа о переходе в новый район сосредоточения. В течение следующего дня части дивизии заняли все населенные пункты в непосредственной близости к лесу и переднему краю обороны немцев. Как только начало темнеть, дивизия сравнительно легко прорвалась в лес, уничтожив незначительное прикрытие немцев. Под покровом ночи 2-я гв. кавдивизия, а с нею части 75-й и часть сил 57-й кавдивизии втянулись в лес и начали быстро продвигаться на север к Варшавскому шоссе.

Задачу разведки Варшавского шоссе бросился выполнять начальник разведки дивизии капитан Бойченко. Худощавый, подвижной и энергичный, с тоненьким почти девичьим голоском он был решителен и смел. Бойченко выехал на разведку шоссе примерно в 23 часа, а уже через два часа, докладывал о выполнении задачи. Он нашел участок шоссе, не занятый немцами. Части дивизии начали поспешно спускаться по крутому, покрытому снегом и обледенелому склону оврага. Дело было не из легких, лошади – еще кое-как, подогнув задние ноги под живот, съезжали вниз чем-то напоминая кенгуру, а с противотанковой артиллерией, обозом, радиостанциями, станковыми пулеметами, минометами и прочими средствами, связанными с транспортом, дело было очень плохо. Осликовский приказал искать для них дорогу и «проталкивать» за эскадронами, которые не могли ждать ни минуты. Но противотанковые пушки нужны были, как воздух, и люди спускали их в овраг на руках, а пока вперед выдвигались противотанковые ружья. Разведчиков Бойченко оставил у шоссе и теперь вел эскадроны вперед. Он ехал впереди, за ним Осликовский и Кононенко. За ними – штаб и головной полк. Выдвинуть на шоссе противотанковые средства и надежно прикрыть фланги – вот какая была основная задача. Немцы от моста через реку Пополта периодически давали длинные очереди из пулемета, очевидно танкового. Иногда по каким-то лишь им ведомым причинам оно швыряли в лес мины. Трассирующие пули тяжелого пулемета, оставляя огненный след, над головами гвардейцев, проносились в лес, сбивая ветки с верхушек деревьев. Шум стрельбы немцев был кавалеристам на руку, он заглушал поднимаемый ими шум.

И вот после незначительной перестрелки на флангах прорыва, 2-я гв. кавдивизия начала быстрый переход через злополучное Варшавское шоссе. Кавалеристы переходили через него рысью по проторенному в глубоком снегу впереди идущими всадниками следу.

Осликовский с Кононенко остановились, чтобы пропустить идущую колонну, а Бойченко продолжал ехать впереди, ведя дивизию между огромными соснами леса, в направлении деревни Стреленка. Шоссе было идеально очищено от снега, и все соответствовало данным, которые дала разведка.

Утром, 27 января 1942 года 2 гв. кавдивизия уже вела бой за населенный пункт Стреленка. К середине дня бой не прекратился. Немцы из района деревень Хорошово, Захарино, Федорово несколько раз атаковали ее с тыла и флангов и даже прорвались к штабу. Полковник Осликовский сам водил командиров штаба дивизии в контратаку, и отбил немцев, пытавшихся помочь стреленскому гарнизону. Бой за Стреленку затянулся. Утром и днем мороз доходил до минус 30-40°. Люди и лошади вымотались до предела. Деревню нужно было взять, там было тепло, там можно было отдохнуть, покушать и привести себя в порядок. Дивизия несла потери. Обоз и артиллерия остались за Варшавским шоссе. Но самое неприятное – не было радиостанции. Ни колеса, ни сани не смогли пробраться через овраг и затем через густой кустарник, по лесу без дорог.

Боеприпасы тоже были на исходе. Особенно патроны к автоматам. В частях были 50 мм минометы, но мин к ним оказалось очень мало, и их вынуждены были беречь. Даже когда отражали контратаку немцев, использовали всего 3 или 5 мин на миномет.

К исходу дня уже было более 50 человек убитыми и много раненых, среди которых 52 человека тяжело. С тяжело ранеными дело оказалось катастрофическим. Стоял вопрос, что с ними делать? Не было никаких средств для их перевозки, кроме того, многие из них были вообще не транспортабельны или требовали серьезной хирургической операции.

Но, наконец, к исходу дня Стреленка была взята.

Полковник Осликовский не разрешил штабу занимать деревню, все его командиры остались в лесу, у костров, а в деревне обогревались и отдыхали бойцы боевых подразделений, туда же отправили и тяжело раненых.

Было принято решение с наступлением темноты продолжать движение в направлении, указанном в приказе генерала Белова. Капитан Бойченко с разъездом уже отправился на разведку маршрута. Допросили пленных, захваченных в Стреленке. В деревне располагался артиллерийский полк 137-й пехотной дивизии, численностью более 900 человек. Полк без материальной части был направлен сюда на отдых из Юхнова. Немецкие артиллеристы дрались упорно, используя чердаки домов и амбаров на окраинах деревни.

В дальнейшем всех тяжело раненых оставляли в лесных хуторах и деревушках, куда немцы почти не заглядывали. Населению оставляли кое-какие медикаменты. Вообще же, о судьбе тяжело раненых никто из тех, кто спешил «протолкнуть» корпус в тыл врага, не спешил думать. Да и о живых такие «толкачи» думали меньше всего.

И вот рано утром 27 января генерал Белов доносил во фронт: «7.00 27.1. 2-я гв. кд, 75 кд и часть сил 57 кд перешли Варшавское шоссе и ушли в лес на север в направлении Пузиково. В течение дня противник, подбросив в район прорыва до полка пехоты с 8 танками, контратаковал 1092 сп 325 сд и отбросил его в лес 2,5 км восточнее Батищево. Шоссе вновь удерживается немцами. Белов». Итак, немцы уже утром после прорыва «захлопнули» проделанную дивизиями «дверь». Брешь была «заделана». Ее никто не попытался закрепить, а действовавший там 1092-й стрелковый полк, не получал такой задачи, да и не имел достаточных сил для ее выполнения.

Далее генерал Белов сообщал: «1 гв. кд, 41 кд и остатки 57 кд ночью будут прорываться через шоссе между большаком на Мосальск и деревней Глагольня».

Утром 28 января Белов доносил: «В ночь с 27 на 28.1. 1 гв. кд и 41 кд перейти через шоссе не удалось, шоссе на участке Глагольня, Батищево удерживается противником (до пехотного полка с танками), лес от Глагольня до Подберезье простреливается артиллерийским и минометным огнем противника. К 8.00 28.1. с частями 2 гв. кд связи нет. Штакор Тихоново. Белов».

Так складывались дела к утру 28 января 1942 года.

2 гв. кавдивизия в ночь на 28 января быстро, насколько хватало сил у лошадей, спешила по лесному массиву на север и северо-запад от Стреленки.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СТРАТЕГИИ

С самого начала повествования Кононенко чистосердечно признается, что ему очень не хочется дальше писать. Почему? С одной стороны, дело в том, что в его задачу не входило описание обстановки на Западном фронте к моменту, когда группа Белова прорывалась в тыл врага через Варшавское шоссе. Кроме того, взявшись за ее описание, автор неизбежно должен будет говорить об ошибках командующего войсками Западного фронта, а именно о них говорить ему не хотелось. Но с другой стороны, он не может говорить о боевых действиях группы войск генерала Белова, не сказав, чем они были вызваны.

Действительно, если рассматривать их в отрыве от общих действий фронта, то они многим покажутся странными и непонятными. В самом деле, почему кавкорпус не продолжал наступление на Юхнов и не отрезал пути отхода 4-й немецкой армии? Почему рвался в тыл врага, без танков, артиллерии и боеприпасов, без горючего, продовольствия и фуража? Зачем отдали столько жизней и пролили столько крови лишь чтобы затем попасть в мышеловку?

Как видит читатель, в этих действиях было много непонятного. Можно сказать и резче. Многие решения и действия командующего фронтом кажутся ошибочными, основанными не на простой логике и всесторонней оценке обстановки, а, неизвестно на чем. Сейчас такие действия бывшие ответственные работники штаба фронта обычно объясняют словами: «Так складывалась обстановка», «Такие создались условия» и прочими, довольно туманными, никому ничего не говорящими фразами. Кононенко не желает идти на сделку со своей совестью и отказывается от «круглых» и «скользких» выражений. Он выносит все на суд читателей. Итак. По плану Ставки в январе 1942 года Западный и Калининский фронты должны были наступать в общем направлении на Вязьму, нанося, концентрический удар с целью окружить Гжатско-Вяземскую группировку немцев. Что же делает Западный фронт для того, чтобы выполнить такую задачу? Он максимально распыляет свои силы, наносит удар не одним мощным кулаком, а растопыренными пальцами, организует не один удар, а целых пять. Вот они:

1-й удар – с целью прорвать оборону немцев на реке Лама и наступать на Сычевку совместно с Калининским фронтом (кстати, Калининский фронт и не думал вести какие-либо активные действия на этом направлении).

2-й удар – с целью прорвать оборону на реке Лама и захватить Гжатск.

3-й удар – с задачей прорвать оборону на реках Руза и Нара и овладеть Можайском, Боровском, Малоярославцем, Медынью.

4-й удар – наносится по Юхновской группировке противника с целью овладеть Юхновым и отрезать немецкую группировку (выталкиваемую третьим ударом).

Наконец, – 5-й удар – наносится с целью захвата районов Киров, Мосальск, Сухиничи и выхода на рокаду Вязьма, Киров.

Забегая вперед, скажем, что ни один из перечисленных ударов не получил развития, не имел успеха и полного завершения. Задач было поставлено много, ударов наносилось тоже не мало, но ни один из них, не был обеспечен достаточными силами и средствами и с самого начала, таким образом, обрекался на неудачу. Кононенко прямо пишет, что действия командующего фронтом удивляли многих.

Группа генерала Белова принимала участие в 4-м и 5-м ударах. На 50-ю армию, наносившую 4-й удар, было возложено выполнение и 5-го. Армия должна была к 11 января 1942 года овладеть городом Юхнов и во взаимодействии с группой войск генерала Белова главными силами наступать на Слободу, что около 30 км северо-западнее Вязьмы. Но для выполнения столь важной и, безусловно, главной задачи армия получила меньше 1/4 всех сил фронта – стрелковых дивизий – 6, танковых бригад -2. Вот почему, задача выполнена не была, а группа Белова, успешно действовавшая на Юхновском направлении, была, как указывалось, повернута на Мосальск и после овладения последним получила задачу наступать на город Вязьму, но теперь уже она должна была выполнять главную задачу фронта, одна во взаимодействии только с воздушным десантом.

Группа подошла к Варшавскому шоссе без средств усиления и даже без своей артиллерии, вдобавок ее соединения измотались в двухмесячных непрерывных боях, они нуждались в отдыхе, пополнении и были малобоеспособны.

Еще меньше сил для выполнения задачи Ставки на главном направлении выделил Калининский фронт, но о нем, более подробно будет сказано ниже.

Остается еще один весьма существенный вопрос: как мыслили командующие Западным и Калининским фронтами окружить и уничтожить (!) Гжатско-Вяземскую группировку противника? В указанную группировку немцев фактически полностью входила Группа армий «Центр» (что в нашем понимании соответствует фронту).

Конечно, после разгрома под Москвой отходившая Группа армий «Центр» чувствовала себя сквернейше, она цеплялась за все попадавшие ей на пути, удобные для обороны рубежи. Откатываясь на запад, она старалась зацепиться за них и отсидеться как-нибудь до весны. Самыми катастрофическими на всем фронте оказались полосы немецких 9-й и 4-й армий. И, прямо скажем, если бы не ошибки командующего Западным фронтом 4-я армия полностью была бы отрезана и разгромлена, но…

Командование немецкой Группы армий «Центр» основной и главной задачей ставило – любыми средствами задержать отход указанных двух армий, занять удобную в оперативном отношении оборону и выиграть время для оборудования оборонительного рубежа по линии Ржев, Гжатск, Вязьма, Залозная, Брянск.

До 18 декабря 1941 года Группой армий «Центр» командовал фельдмаршал фон Бок. Но он страдал болезнью желудка, и после неудач под Москвой, эта «медвежья» болезнь фон Бока значительно ухудшилась. Гитлер предложил ему подать в отставку. Его сменил фельдмаршал Клюге, который до этого командовал 4-й армией. Фон Клюге Гитлер очень любил за жестокость и беспощадность.

Так вот, к тому времени, когда Западный фронт возложил на группу Белова задачу во взаимодействии с десантами и 11-м танковым корпусом Калининского фронта окружить и уничтожить Гжатско-Вяземскую группировку противника положение немцев стабилизировалось, они уже довольно прочно сели в оборону. На фронте в 600 км у них оборонялись: в первой линии 61 дивизия, и во второй – 7. Таким образом, оперативная плотность в их обороне колебалась в пределах 8-10 км на дивизию. Прямо скажем, хотя их дивизии были потрепаны и не полного состава, такая плотность в обороне не может считаться незначительной, ибо наши наступавшие дивизии были еще слабее.

Группу Армий «Центр» поддерживало не менее 1000 орудий армейской и приданной артиллерии РГК и 400 самолетов. Как же можно было командующему Западным фронтом генералу Г.К. Жукову думать об окружении и уничтожении таких огромных сил противника, выделив для этого столь мизерные средства?

Четыре дивизии 33-й армии, прорвавшиеся в тыл противника севернее, были отрезаны немцами, хоть и завязали бои на юго-восточных подступах к Вязьме. Для многих осталось неясным, как командующий Западным фронтом мог не понять, что для выполнения поставленной задачи, необходимо было сосредоточить все свои силы и средства на участке 33-й армии, а не распылять их по всему фронту? Но Кононенко оставляет эту интересную загадку для историков. По его мнению в этой обстановке командующий фронтом действовал безграмотно.

РЕЙД

Пока положение группы войск Белова в тылу противника оставалось далеко незавидным. Кругом был враг и неизвестность. Все удручало и даже пугало: потери, понесенные в Стреленке, раненые, которых не было куда девать, проблема питания людей и фуража для лошадей.

А тут еще во время движения, к концу первой ночи, когда всех измотала усталость, получилось так, что дозор, с командиром дивизии Осликовским во главе, проехал деревушку, в которой были немцы. Те, пропустив дозор, обрушились на колонн›' пулеметным огнем. Положение было аховое, но колонну спас лесной массив, в котором она находилась. Командира дивизии потеряли, и весь день находились в лесном массиве под минометным обстрелом немцев. Все разведчики дивизии, в том числе и сам начальник разведки капитан Бойченко, весь день разыскивали полковника Н.С Осликовского и путей, которые вывели бы дивизию в направлении деревни Вязовец. Наконец, во второй половине дня положение выяснилось. Командира нашли, он был недалеко в лесу, с ним были бойцы из дозора и проводник из местных жителей. На пути к Вязовцу и Вязьме не все населенные пункты занимались врагом. Некоторые, по данным жителей, занимались партизанами и какими-то парашютистами. Столь сложный вопрос о раненых, тоже решался довольно просто – их можно было оставить в населенных пунктах не занятых немцами. Правда, ко всем бедам добавлялся сильный мороз, и было немало обмороженных. И все же задачу необходимо было выполнять.

Дивизия прорвалась через Варшавское шоссе и все ни на минуту не сомневались, что скоро через него прорвутся и остальные и, что скоро генерал Белов будет с нею. А пока, по ту сторону Варшавского шоссе еще оставалась большая часть сил. Там были: 1-я гв. кавдивизия, 41-я кавдивзия, 57-я кавдивизия, 325-я стрелковая дивизия и четыре или пять лыжных батальонов. Кроме того, за Варшавским шоссе оставалась вся артиллерия, в том числе, даже полковая.

Но вот, в ночь на 28 января через Варшавку прорывается первый эшелон 1-й гв. кавдивизии вместе со штабом и командиром дивизии генералом В.К. Барановым. Дивизия прорвалась на том же участке, где и дивизия Осликовского, но у

Баранова оказалась с собой радиостанция, полковая артиллерия и минометы. Противник снова занял Стреленку, но 1-я гв. кавдивизия быстро его оттуда выгнала с помощью артиллерии, что так трудно было сделать Осликовскому. Вместе с Барановым, свободно мог пройти и штаб Группы войск, но ему помешал не противник, а более серьезная преграда – генерал Захаров. Он категорически запретил Белову и его штабу идти вместе с 1-й гв. кавдивизией, приказав переходить шоссе лишь с 325-й стрелковой дивизией, которая должна была замыкать боевой порядок. Весь секрет заключался в том, что Захаров еще не получил разрешения от командующего фронтом на возвращение в штаб фронта, а раз так, то ему волей-неволей необходимо было бы идти в тыл врага вместе с Беловым. Ясно, что такого он допустить никак не мог. Но не мог на месте оставаться и Белов со своим штабом, раз обе его дивизии уже были в тылу врага. Весь день шел сильный спор и, наконец, Белов настоял на своем. Захаров остался со вторым эшелоном и со штабом тыла.

Вечером 28 января Белов настоятельно требует у фронта подбросить самолетами в район севернее Варшавского шоссе боеприпасы, продовольствие, медикаменты и подготовить три санитарных самолета для эвакуации раненых. Он пишет: «… прошу учесть, что части находятся в рейде без артиллерии и обозов, имеются 55 человек раненых, требующих эвакуации самолетами».

Утром 29 января, Белов докладывал, что 1-я гв. кавдивизия и 170-й кавполк 41-й кавдивизии прорвались через шоссе и ведут бой с противником в районе деревень Стреленки, Хорошилово, Захарьино, что группа полковника Осликовского (2 гв. кавдивизия, 237-й кавполк и 218-й кавполк) действует в районе Куколка и, что посланные к ним два самолета У-2 еще не вернулись.

В ночь на 30-е была сильная метель, что значительно облегчило переход через боевые порядки противника и Варшавское шоссе. Через него несколько правее того места, где прорывались 2-я и 1-я гв. кавдивизии прорвались 41-я кавдивизия полковника Глинского, один лыжный батальон и штаб группы войск Белова.

Конечно, никто, во фронте, в том числе и Захаров особенно, не подумали закрепить, расширить и удержать участок прорыва в обороне противника. Можно прямо сказать – именно

Захаров виноват в том, что вторые эшелоны группы, 325-я стр. дивизия, тылы и артиллерия не прошли через Варшавку. После перехода шоссе штабом группы Белова, больше уже никто не пытался по-настоящему прорываться в тыл врага. Утром 30-го генерал Белов сообщал во фронт: «Перешел Варшавское шоссе со штакором, 41 кавдивизией и противотанковой артиллерией дивизии. К 4.00 штаб расположился в Стреленка». Днем 30 января, штаб группы войск Белова был уже в деревне Вязовец. Сюда вызывались все командиры пяти кавдивизии за получением боевой задачи. Наконец-то все были вместе кроме 325-й стрелковой дивизии, которая так уже и не смогла прорваться через шоссе: противник плотно закрыл брешь в своей обороне, и ему никто в этом больше не мешал.

В Вязовец, Белов, выполняя приказ Г.К. Жукова, принял решение наступать на Вязьму, имея главное направление по оси: железнодорожный переезд у станции Угра, Хватов Завод, Вязьма. В первом эшелоне наступали 1-я, 2-я гвардейские и 75-я кавдивизии. Здесь же, в штаб группы явился командир авиадесантного отряда капитан Суржак, подразделения которого были расположены в деревнях Татьянино, Бородино, Александровка, Тыновка. Кроме того, поступили данные о том, что штаб 250-го воздушно-десантного полка Солдатова расположен в деревне Лепехи, а его подразделения – в Свиридово, Гряда, Луги. Разведчики непрерывно доносили, что в районе действий группы много партизан. Дела, как будто пошли не так уж и плохо. Но были и плохие новости: тылы, артиллерия, зенитные средства, боеприпасы, фураж, продовольствие, все, все без чего не мыслим бой и победа, осталось по ту сторону Варшавского шоссе. А они были так необходимы!

Авиация противника, с наступлением светлого времени буквально свирепствовала. Днем передвижение было невозможно. Для передвижения и боя можно было использовать только ночи и метели, которые столько же помогали, сколько и мешали. Метель скрывала конницу от авиации, но заметала дороги и делала глубокий снежный покров еще глубже. Голодные лошади совсем выбивались из сил, пробивая дорогу в таком снегу. И все же кавалеристы двигались быстро вперед занимая один населенный пункт за другим. Мелкие гарнизоны немцев в панике бежали, частично их уничтожали, но были и такие пункты, которые без артиллерии они взять не могли, их обходили, оставляя в своем тылу. Группа Белова спешила к Вязьме. Но и противник не терял времени напрасно. Он лихорадочно готовился к обороне Вязьмы, ему было ясно куда и зачем шла конница, хотя он, может быть, и удивлялся ее нахальству. К 6 февраля группа войск Белова проникла в тыл врага на глубину 100 километров. Начались бои за Вязьму. И хотя всем было совершенно ясно, что с теми средствами, которыми она располагала, города не взять, кровопролитные бои за Вязьму продолжались почти десять дней без отдыха и передышки.

Белов еще в самом начале рейда просил начать наступление западнее Вязьмы из района Семлево на север на соединение с 11 -м кавкорпусом, но командующий фронтом не разрешал.

Все же значительно позднее такое согласие было получено. Белову было выгодно такое наступление еще и потому, что севернее Семлево действовала 8-я Воздушно-десантная бригада и, хотя считалось, что она наступает на Вязьму с запада, но фактически она была окружена немцами и не только наступать не могла, но не имела сил даже прорваться к кавалеристам. Но 10 февраля бригаде все же удалось вырваться из цепких объятий врага. Навстречу ей начали наступать 1-я гв. кавдивизия и 41-я кавдивизия. Вскоре гарнизон Семлево был окружен, а 12 февраля в ночном бою были разгромлены гарнизоны в деревнях Дяглово и Марманово.

Оказалось, что здесь располагались штабы 176-го арт. полка, 1-го батальона 13-го мотополка и, к удивлению всех -штаб 5-й танковой дивизии немцев. Командир дивизии, убегая впопыхах, даже забыл кое-какие принадлежности верхнего обмундирования, в том числе и мундир со всеми орденами. Южнее Семлево 1 гв. кавдивизия тоже имела успех, и Белов решил овладеть Семлево и лишь после этого наступать на север, отрезая Вязьму с запада и идя на соединение с 11-м кавкорпусом. Но гарнизон в окруженном местечке оказался довольно сильным орешком, а у Белова не было средств для того, чтобы его раскусить. Кроме гвардейского порыва нужна была и артиллерия. Бои за Семлево затянулись до 14 февраля. Зато 8-я вдбр вырвалась из окружения, соединилась с кавалеристами и ее командир подполковник Ануфриев впервые разговаривал по телефону с Беловым из штаба 41-й кавдивизии. Между тем, начальник семлевского гарнизона немцев отчаянно, открытым текстом вопил по радио, умоляя о немедленной помощи, еще момент – и он капитулирует. Но, какая досада – в это время противник опять отрезал 8-ю вдбр и 75-ю кавдивизию, действовавшую на подходе к Вязьме. Пришлось срочно оставить семлевский гарнизон в покое и спешить на выручку к своим, они были дороже. Кроме того, необходимо было спешить на соединение с 11-м кавкорпусом. 15 февраля 8-ю вдбр выручили, бригада вырвалась и 16 февраля командир бригады Ануфриев и его комиссар Распопов прибыли в штаб Белова и впервые встретились с ним. Ануфриев с гордостью доложил, что несмотря на ожесточенные бои, у него осталось 380 человек. Но к этому времени к кавалеристам присоединилось еще 500 человек его бригады, и Белов тут же передал их Ануфриеву.

16 февраля противник перебросил на выручку семлевского гарнизона танки и два батальона мотопехоты, но и Белов перебросил сюда все дивизии для наступления на север и на ликвидацию вражеского гарнизона в Семлево.

Вечером 17 февраля в штабе Группы собрались все командиры соединений. Была получена радиограмма от Жукова, в которой он ставил задачу Белову: овладеть железной дорогой, а 11-му кавалерийскому корпусу Соколова – шоссейной дорогой Смоленск-Вязма. (Командующий Западным фронтом генерал армии Жуков, координировал действия двух фронтов – Западного и Калининского и назывался Главкомом).

Белов объявил свое решение, по которому: 2-я гв., 41-я кавалерийские дивизии и 8-я вдбр должны были наступать на север, овладеть железной дорогой на участке станций Семлево, Реброво. Конечно, о наступлении днем не могло быть и речи. Авиация противника не позволила бы ни сосредоточиться для наступления, ни подняться для атаки. У кавалеристов почти не было артиллерии и боеприпасов, чтобы подавить огневые точки противника в опорных пунктах и артиллерию на огневых позициях. Днем, даже при отсутствии авиации, противник мог легко уничтожить наступающих или прижать их к земле одним огнем артиллерии. Нет, наступать кавалеристы могли только ночью методом неожиданной ночной атаки или просто обходить опорные пункты врага. Так оно и вышло на деле. Их ночное наступление оказалось совершенно неожиданным для противника. Спящие в жарко натопленных домах и землянках немцы были застигнуты врасплох. В первые же часы наступления, кавалеристы овладели несколькими населенными пунктами, захватили много трофеев, среди которых оказалось два шестиствольных миномета и большое количество боеприпасов к ним (один из минометов, по приказу фронта, был отправлен на «Большую землю» самолетом Р-5). Такие минометы в то время считались новинкой и причиняли в рейде нашим войскам не мало неприятностей. К 21 февраля кавалерийские дивизии вплотную подошли к железной дороге, овладели деревнями Бекасово, Березки и вели бой за Реброво, расположенное на железной дороге. Их передовые части подошли к станции Семлево и Еськово. Но никаких действий с севера они не слышали, кавкорпус Соколова не давал о себе знать. Между тем, по железной дороге подошли два бронепоезда противника и начали поливать кавалеристов морем огня. Авиация противника неиствовала, а наших самолетов совершенно не было видно. До 23 февраля Бекасово три раза переходило из рук в руки, ночью брали его кавалеристы, днем – немцы. Наконец Бекасово осталось в руках немцев. Полоса прорыва группы Белова к железной дороге стала настолько узка, что противник буквально насквозь простреливает ее.

От 11-го кавкорпуса по-прежнему не было никаких данных. Вообще, было не ясно, есть ли он? Кононенко посылал к нему несколько групп разведчиков. От 2-й гв. и 41-й кавдивизии тоже шли на север специальные группы разведчиков. Самая первая группа для связи с Соколовым ушла еще 9 февраля. Ею командовал командир пулеметного эскадрона мл. лейтенант Рубец. Но Соколов к Белову никого не слал. Наконец, разведчики возвратились. Они были в штабе Соколова, говорили и видели его, но он далеко севернее шоссе Смоленск-Вязьма. Командующий же фронтом продолжал уверять Белова, что 11-й кавкорпус захватил шоссе. Больше того – закрепился на нем! До шоссе войскам Белова оставалось всего 5-6 км, но возвратились разведчики и доложили: по шоссе спокойно двигаются танки и машины немцев. Кому нужен такой обман? Еще одна группа разведчиков прошла к Соколову. Она нашла его далеко севернее шоссе, но он сообщал: сегодня ночью буду наступать на Рублево с севера. Но ночь на 25 февраля не приносит успеха ни наступавшим с юга, ни Соколову, наступавшему с севера. А утром 25 февраля – катастрофа. После ожесточенной бомбежки, штурмовки и артиллерийской подготовки пехота и танки противника перешли в наступление и легко перерезали узкую полосу прорывы кавалеристов Белова. 41-я кавдивизия и 8-я вдбр были отрезаны, и их со всех сторон ожесточенно атаковали, бомбили и обстреливали артиллерия, минометы и танки врага, дополнявшие «работу» авиации. Белов разрешает их командирам, находящимся со своими войсками в окружении, самим принимать решение, куда им прорываться: на север к Соколову, или на юг, к группе Белова.

Все войска Белова были связаны боем, противник на всех участках активно атаковал их. День 25 февраля – день особой активности врага. Глинский и Ануфриев все же решили пробиваться на юг, и просили Белова оказать им хотя бы какую-нибудь помощь. И вот 2-я гв. и 57-я кавалерийская дивизии, собирают все, что могут, и помогают атакой с фронта. Лишь 27 февраля Глинскому и Ануфриеву удалось вырваться из тисков врага. При этом они понесли большие потери, но немалые потери понесла и 2-я гв. кавдивизия. Среди погибших – командир одного из ее полков -подполковник Костин. Кроме людей 41 -я кавдивизия потеряла всю полковую артиллерию.

Уже месяц группа войск Белова в тылу врага. Ее положение было очень тяжелым. Но еще хуже положение у Ефремова – в 33-й армии. Совсем плохо у Соколова в 11-м кавкорпусе. А между тем, Жуков все время требует объяснений – почему не взята Вязьма!? Но какие могут быть объяснения? Назначение Жукова Главкомом -повышение в должности, как бы уменьшило его кругозор и умение вникать в реальную обстановку. Неужели он не понимал, что взять Вязьму, окружить и уничтожить немецкую группировку имеющимися силами, это фантазия, нет, хуже – авантюра. Нельзя поверить в то, что он не понимал действительности. Но что же?

Уже 26 февраля, стало совершенно ясно: соединиться с Соколовым группе Белова одними их усилиями невозможно. Когда Ануфриев вырвался из окружения, Белов узнал, что один его батальон во время боя за Реброво в ночь на 25 февраля, прорвался через железную дорогу и достиг шоссе Смоленск-Вязьма, но там частей Соколова не встретил.

Белов принимает решение действовать на север из района еще западнее Семлево и овладеть Издешково. Теперь ему уже было ясно, что противник стремится захватить инициативу в свои руки, чего нельзя было допустить, иначе он получит возможность диктовать свою волю и громить кавалеристов по частям.

Наступление с целью овладения Издешково, должно было проводиться одновременно с нападением на железнодорожные мосты через реку Днепр. Мосты намечалось взорвать. Действия планировались на 2 марта. В ночь на 2 марта, специальные отряды, направлявшиеся к железнодорожным мостам, были обнаружены, и противник, подведя сюда бронепоезд, не допустил их к мостам. На станцию Дорогобуж прибыл эшелон со свежими силами противника из Смоленска. Одновременно, разведчики отмечали переброску войск противника из Смоленска по автостраде на Вязьму. Днем 2 марта противник перешел в наступление из Семлево на юг и на юго-запад и потеснил 75-ю кавдивизию.

Уже несколько дней не было связи с 329-й стрелковой дивизией, там, видимо, произошла очередная катастрофа.

329-я стрелковая дивизия, входила в состав 33-й армии, но оказалась отрезанной немцами и, когда группа Белова подошла с юга к Вязьме, ее передали ей. Дивизия была без артиллерии и каких-либо других средств усиления. В ее полках насчитывалось по 100 активных штыков и, таким образом, она фактически была не боеспособна. Получив эту дивизию, генерал Белов, как мог, пополнил ее состав. В частности, в состав дивизии вошел 250-й воздушно-десантный полк.