Текст книги "По следам призрака"

Автор книги: Фаниль Галеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Салихов с удивлением взглянул на следователя и покачал головой.

– Ну и фантазер ты!

– А что тут фантазировать? Там на срубе – еще не высохшие брызги. И на земле тоже есть. Видимо, так дурно, было, что стал брызгаться холодной водицей…

– Когда бежал от нас?

– Нет, зачем же. Когда бежал, уже некогда было прохлаждаться. Он был здесь перед тем, как пойти туда… на поляну. Здесь в нем боролись страх и мучительное желание. Да… Правы психологи и авторы знаменитых детективов… Тянет преступника к месту злодеяния. Знает, риск – стопроцентный, а идет, идет, будто на заклание!.. И Камиль Булатович не зря велел выставить посты в этих местах… Однако пора и нам на лесную поляну…

Он обратился к криминалисту:

– Уже закончили?

– Да, Марат Сагитович, все изъято и упаковано.

– Тогда идемте. Ребята там заждались, наверное…

Одетые в штатское оперативники отдыхали, сидя на траве и как бы прислушиваясь к пению птиц. Увидев следователя и майора, живо поднялись и пошли навстречу.

Инспектор Хисматов, возглавлявший оперативную группу, проинформировал:

– Осмотрели всю опушку и прилегающий участок леса. Следов никаких! – Он с неуверенностью взглянул на следователя. – Правда, есть один… Еле заметный. Наверное…

– Покажи, где! – не дослушал его следователь.

Инспектор привел их на край поляны и показал покрытый пылью крохотный участок земли, на котором значился один-единственный след, неглубокий, смазанный, едва видимый невооруженным глазом.

Следователь присел и уставился на него. Те же поперечные полосы. Тот же характерный скос на месте каблука. Да, сомнений нет, это его след…

Он встал и кивнул криминалисту.

– Сфотографируйте. Слепка хорошего здесь, пожалуй, не сделаешь… А я дополню протокол осмотра…

Пока тот занимался своим делом, Мустафин отошел в сторону и оглядел поляну. Она показалась ему на этот раз «сухой», выцветшей под солнцем. И береза не та. Неживая словно, понурая.

По поляне, откуда ни возьмись, прошел ветер, завихрился, взметнул под березой столбик из сухой травы и пыли, закружил, повел прямо в его сторону. Мустафин невольно отступил назад, прикрыл рукой лицо, но столбик ослаб, угас на полпути, словно ушел в землю. В воображении предстала картина: человек тихо и осторожно выходит на поляну, смотрит с надеждой и страхом на березу: может, не было под ней убитой девочки? Может, все случившееся – это небытие, всего лишь страшный сон? Ствол березы такой чистый, белый… Может, не было под ней никакой крови?

Он идет к березе, идет… но силы покидают его, и он падает на колени. Смотрит и видит поднимающийся над землей столбик из сухой травы и пыли, столбик, кружась, движется к нему, превращаясь постепенно в чей-то смутный контур… Он не выдерживает, с ужасом ползет назад, мычит, точно немой, и, вскочив на ноги, бросается в чащу. Потом эта женщина на пути, этот пронзительный крик – и все погружается в зловещий сумрак…

– Действительно, фантастика какая-то… – мрачно проговорил следователь и, взглянув еще раз на одиноко стоящую березу, направился к оперативникам. Его осенила мысль…

– Кто из работников контролировал дорогу к лесу? – спросил он Салихова.

Тот подозвал двух симпатичных рослых оперативников:

– Вот они, орлы…

– Скажите-ка, ребята, положа руку на сердце, – по-свойски обратился к ним следователь, – вы неотлучно находились на местах?

– Так точно! – почти разом ответили оперативники.

– И никто не проходил по дороге?

– Никто, товарищ следователь!

– Гм… – пожал плечами Мустафин. – Как же тогда он оказался здесь?

Прокурор обвел всех изучающим взглядом.

– Ну, что ж, – произнес сухо, – мы работаем уже неделю. Пора, как говорится, и подбить бабки… – В голосе его прозвучало скрытое недовольство. Он повернулся к Мустафину и кивнул: – Пожалуйста, Марат Сагитович…

Следователь встал, как-то машинально полистал лежавшее перед ним уголовное дело и, тут же отодвинув его в сторону, заговорил:

– В процессе расследования нами проверялось шесть версий. Каждая из них по-своему достоверна. Но посмотрите… Четыре из них строятся на предположениях, что убийство совершено иногородними, проезжими, бродягами, беглыми преступниками и так далее. И лишь две заключают в себе мысль о том, что совершивший преступление проживает в поселке, знает семью Портновых и питает к ней неприязненные чувства. Сообразно с большинством версий, собственно, строилась и вся наша работа. Диапазон поисков, которые мы вели, был широк и широк настолько, что охватывал даже ряд соседних районов. Я имею в виду прежде всего поле деятельности наших оперативников. И они нередко задавали тон в следственной работе… Не в этой ли излишней широте поисков состояла наша ошибка?

Мустафин ощущал на себе настороженные взгляды присутствующих, чувствуя, что некоторым не терпится сейчас спросить: какие конкретно ошибки и просчеты он имеет в виду? Заметил даже, как начальник милиции поджал губы и с некоторым недоумением посмотрел на прокурора. Но тот сидел, уставившись неподвижным взглядом в стол, и ждал развития событий.

– Еще в самом начале, – продолжал следователь, – меня мучила мысль, что преступник не за горами, ходит где-то рядом. Но эта мысль иногда отступала перед сомнениями. А вот сейчас… Сейчас я просто убежден, что тот, кого мы ищем, скрываемся именно в поселке. Следы, на которые вчера в лесу набрела оперативно-розыскная группа, вели именно туда, в поселок нефтяников. Помните, я говорил вам о «призраке», преследовавшем Портнову…

– Простите, одну минуточку, – прервал его прокурор и спросил, обращаясь к начальнику милиции:

– Нагим Сибгатович, кстати, бы предпринимали что-нибудь для установления этого так называемого призрака?

– Да, конечно, – начальник милиции повернулся к сидевшему рядом Салихову, и тот сразу встал.

– Я занимался этим лично… Проверено много людей. Но пока ничего утешительного…

– Ясно, – промолвил прокурор и кивнул следователю: – Продолжайте, Марат Сагитович.

– Так вот, – тем же уверенным, ровным голосом, словно его никто и не прерывал, продолжал Мустафин, – в поведении этого «призрака» наблюдается много любопытного. Он не писал Портновым никаких записок, писем, появился так же неожиданно, как и исчез. Тщательно скрывал свой облик, изменил голос, когда разговаривал с Портновой. Наконец, поняв тщетность своего замысла, он решил ничего более не предпринимать и без лишних слов покинул арену… Это наводит на мысль, что «призрак» не только проживает в поселке, но и хорошо знает Портновых и не раз, может быть, встречался с ними… События последних дней наглядно свидетельствуют, что сейчас он охвачен страхом, нервничает, паникует. И, кажется, самое время накрыть его!

– Так, так… – задумчиво покачал головой прокурор и дал Мустафину знак сесть.

– Ну, а как же быть с другими версиями? – привстал с места инспектор уголовного розыска Хисматов, который совместно с Салиховым участвовал в поимке лесного бродяги. – Скажем, с тем же Петром Рябовым? Что нам, подбирать тралы?

– Рябов мертв. Разве ты не знаешь? – сухо произнес Салихов.

– А может быть, это его призрак бродит по поселку? – пошутил кто-то, и по кабинету прошелся легкий смешок.

– Тише, тише, товарищи, – выпрямился прокурор, откидываясь на спинку стула. В его голосе опять слышалось недовольство. – Если в цепочке потеряно одно звено, то это еще не значит, что цепочки, как таковой, нет вовсе. Жив Рябов или мертв, мы должны помнить одно: он был зол на Портнова, следы его уходили из этого поселка и могли возвратиться назад пусть даже в обуви другого человека. Умереть и перед смертью передать кому-то эстафету зла и мести – не такое уж необычное дело. Так что над этой версией тоже стоит подумать. Тем более, версии Марата Сагитовича она не противоречит, а скорее дополняет ее! Ну ладно, – прокурор несколько смягчил тон. – Мы тут с Маратом Сагитовичем учли изменения обстановки, последние события и набросали дополнительный план оперативно-следственных действий. Давайте обсудим его.

Прокурор взял свои бумаги и надел очки, приготовившись читать, но в это время открылась дверь и в кабинет зашла секретарша.

– Извините, пожалуйста, но Марата Сагитовича срочно просят к телефону!

Получив разрешение шефа, Мустафин вышел в приемную.

– Жена, а требует словно генеральный… – по-свойски улыбнулась ему секретарша, подавая трубку.

– Ильсия, ты? Что случилось? – припал к трубке Мустафин. Неожиданный звонок жены вызвал у него чувство беспокойства.

– Да не случилось ничего, – отозвалась Ильсия, – просто я решила заглянуть к себе в инспекцию. А потом вот выехали с девчатами в поселок…

– Ох, – почти со стоном вздохнул Мустафин, взглянув с укором на секретаршу.

– Да ты погоди вздыхать-то! – послышалось в трубке. – Я ведь звоню тебе неспроста. Дело в том, что путь Оли Портновой из поселка в лес определен вами неверно!

– Что значит неверно? – нахмурился Мустафин.

– Неверно да и только! Мы здесь сегодня собирали школьников, беседовали с ними, а потом совершили небольшую прогулку в лес… Вы выбрали путь дальний, обходной, по которому дети ни в лес, ни в деревню не ходят, а есть, оказывается, другой, наиболее краткий. Дорога идет мимо вышкомонтажной конторы, срезает целый угол. Вот по ней и ходят.

– Откуда это известно?

– Дорогу показали школьники. Они всегда там ходят. За ягодами, за цветами… Портнова тоже там ходила. Ну, разве неясно?

– Да… – обронил следователь. – Тут надо подумать… – Он посмотрел на часы. – Ну, ладно. Спасибо тебе. И девчатам из инспекции передай благодарность. Мы сейчас тут обговорим все.

– Обязательно передам. Ну, пока! – окрыленным голосом произнесла Ильсия и положила трубку…

– Есть какие-нибудь новости? – поинтересовался прокурор, когда он вернулся в кабинет. Настороженные взгляды присутствующих выражали тот же вопрос.

– Звонили из инспекции по делам несовершеннолетних. Инспектора… – сказал следователь, нарочно не называя, кто именно. – Они беседовали со школьниками и утверждают, что Оля Портнова шла в лес другой дорогой, нежели мы думаем…

– Какой же? – полюбопытствовал прокурор.

– Есть, оказывается, другая… Она проходит мимо вышкомонтажной конторы.

– Вышкомонтажной конторы? – заинтересовался прокурор. – Погодите, а какие у нас там есть еще предприятия?

– Нет больше никаких, – подсказал начальник милиции. – Контора находится на самом краю поселка. Дальше начинается поле, а там лес…

– Да, да… – задумчиво произнес прокурор. – Там больше действительно ничего нет. А что если…

Клуб вышкомонтажной конторы был переполнен до отказа. Еще утром здесь объявили, что к концу рабочего дня прибудут представители прокуратуры и милиции для очень важного разговора с рабочими. Намекалось, что разговор будет касаться совершенного в лесу убийства. Это сразу всех заинтересовало.

Закончив смену, рабочие и служащие прямо из цехов, мастерских, служебных кабинетов потянулись к клубу.

Происшествие… Оно поистине взбудоражило людей. О нем говорили много и повсюду. Но услышать хотя бы самую малость из уст тех, кто непосредственно занимается расследованием, – это совершенно иное дело, тут есть смысл пожертвовать временем, каким бы ценным оно ни было.

Люди ждали. И вот на сцену, посреди которой стоял накрытый зеленой скатертью стол, вышли и расселись по местам прибывшие гости. Это были районный прокурор, следователь, начальник милиции.

Когда в зале установилась тишина, поднялся прокурор. Он не стал выходить к трибуне, заговорил с места.

– Товарищи, совершено злодейское убийство, вы знаете. О том, что эта именно убийство и убийство преднамеренное, мы сейчас можем говорить совершенно определенно. Но кто убийца?

Зал застыл в ожидании, притаился, боясь пропустить слово.

– К сожалению, мы не можем назвать его имени. Здесь нет никакой служебной тайны. Просто оно нам пока что неизвестно…

Негромкий, но многоголосый ропот прошел по рядам, всколыхнул их. Было в этом ропоте все: и удивление, и недовольство, и боль за неудачу.

– Прошу мои слова не расценивать как признание в беспомощности, – поднял руку прокурор, призывая всех успокоиться. – Если бы преступник рассчитывал на то, что его схватят на другой же день, то наверняка он не пошел бы на столь страшное дело… Вы знаете, преступление совершено вдали от поселка, в безлюдном месте. Да и тело погибшей обнаружено лишь на третий день. Все это создает, безусловно, большие трудности на пути следствия. И именно они, эти трудности, заставляют нас просить вашей помощи…

Зал насторожился, опять застыл в глухом молчании.

– Дело в том, – продолжал прокурор, – что дорога, по которой шла в лес Портнова Оля, проходит мимо вашего предприятия, и не исключено, что кто-нибудь мог заметить девочку, заметить дворняжку, с которой она отправилась в дорогу, возможно, даже того, кто следовал за ней или с нею вместе… У нас есть основания полагать, что убийца знал девочку, знал и, возможно, обманным путем завлек ее в глубь леса. Ведь жертва не пыталась даже спастись бегством…

Прокурор сделал паузу, оглядел зал, прежде чем заговорить о главном.

– Мы обращаемся к вам… обращаемся с просьбой помочь, следствию, сообщить известные вам данные, любые данные, пусть даже незначительные, на первый взгляд. Итак, мы ждем. Ждем и надеемся…

Прокурор еще раз оглядел притихший зал, машинально поправил галстук и сел.

Тут же поднялся с места начальник милиции.

– Товарищи, – сказал он деловито, – сообщить имеющиеся сведения можно в любое время в прокуратуру, в поселковое отделение милиции или райотдел внутренних дел. Адреса и телефоны известны. Может быть, кому-то не захочется назвать своего имени. Мы не настаиваем на этом… – Подполковник чуть улыбнулся и добавил: – Кстати, почтовые ящики тоже к вашим услугам…

Прошла ночь. Наступил день. Никто не обращался ни в милицию, ни в прокуратуру. Время тянулось медленно. И лишь после полудня в кабинете Салихова зазвонил телефон. Когда майор поднял трубку, тихий мужской голос произнес:

– Допросите слесаря Туманова. Он кое-что знает…

Пивная, в которую заглядывал иногда после работы Туманов, показалась ему неуютной и тесной. Да и люди сейчас выглядели какими-то скучными, унылыми. Было так оттого, наверное, что Туманов плохо спал ночью, ощущал какую-то душевную неуравновешенность. После собрания в клубе вдруг вселилось в него беспокойство, смутное, назойливое, точно неизлечимая боль, которая прежде всего гложет душу.

Взяв с безразличием два бокала с холодным пивом, он отошел к столику в самом углу пивной. Народу тут поменьше, шуму – тоже. Туманов бросил в бокал щепотку соли и стал медленно, с ленцою, потягивать пиво.

Два раза подходил сегодня к милиции, а зайти так и не посмел. И надо же было ему угодить в тот день… Пошел бы с обеда чуток пораньше или попозже, пронесло бы все, миновала беда. А тут стал переходить дорогу, глядит – девчушка идет к лесу. За ней – человек, словно крадется. Знакомый будто бы. Сразу-то не узнал. Да и сейчас сомнение гложет: не ошибся ли. Оттого и не посмел заявиться в милицию. Ведь, как-никак, а с убийством связано. Обвинят человека, да возьмут и шлепнут ни за что ни про что…

Туманов с тоскою посмотрел на бокал с недопитым пивом: не видать дна-то, пока не допьешь. А что там на дне? Может, паук дохлый лежит. Вот так оно и в жизни – всегда надо добираться до дна, чтобы узнать, где правда, а где кривда…

– Позвольте пристроиться к вашему столику? – прервал его раздумья чей-то незнакомый, но приятный голос.

– Валяй! – сказал Туманов и, подняв голову, увидел симпатичного молодого человека, который стоял, широко улыбаясь и держа в руке бокал с пивом.

– Спасибо! – поблагодарил незнакомец и поставил бокал на столик. Черная, изрядно потертая кожаная куртка, темная сорочка и небрежно повязанный темный галстук выдавали его за приезжего. Он глотнул пива и, протягивая Туманову руку, представился:

– Егоров Николай Ильич. Экспедитор из Перми. Приехал в командировку.

Туманов нехотя назвал свою фамилию и, пожав протянутую руку, взялся за второй бокал.

– Поселок, я смотрю, у вас что надо! – весело и свободно заговорил приезжий, глядя на Туманова своими улыбающимися светло-карими глазами. – Чистый, убранный. Зелени много. И дома – в ажуре. Правда… – Улыбка на лице экспедитора стала более сдержанной. – Правда, не совсем спокойно здесь, мне чудится…

Экспедитор сделал несколько глотков и пояснил, чуть скривив в усмешке губы:

– Иду сегодня, понимаете ли, по улице – дружинники какие-то остановили, документы начали проверять. Случилось, что ли, что-нибудь?

– Девочку тут порешили, – нехотя ответил Туманов. – Никак не могут найти, кто сотворил такое зло.

Экспедитор отпрянул назад и с недоумением посмотрел на него.

– Девочку? Ребенка, значит? Да быть такого не может!

– Бывает… – угрюмо произнес Туманов. – Нашли в лесу ее недавно. Поляна там одна есть…

– Ах в лесу… – несколько успокоился собеседник, опять припав к столику. – Ну, в лесу-то другое дело. Там всякое может случиться. У нас тоже недавно егеря в лесу порешили…

– И что же, нашли убийцу? – живо заинтересовался Туманов, отодвинув в сторону бокал с остатком пива.

– Нашли. Ровно через месяц. Могли бы и раньше, да у одного олуха мозг не сработал. – Экспедитор допил пиво и тоже отодвинул в сторону бокал. – Ты понимаешь, видел нож у человека, видел даже, как тот топтался на том месте, где позже егеря убитым обнаружили, а в милицию не сообщил. Вот сволочь, вот…

– Ты погоди ругаться! – сердито оборвал его Туманов. – Со стороны оно всегда просто рассуждать. А если этот человек не уверен был, если видел, слышал, а вот не уверен – и все! Разве не может быть такое?

– Уверен-неуверен, – осуждающе проговорил экспедитор, – а скрывать не годится. Вот ты, к примеру…

Туманов вздрогнул и побледнел. Руки его нервно заползали по поверхности стола.

– Вот ты, к примеру, разве не сообщил бы, если бы знал про такие вещи? Ну, скажи, не сообщил бы? Конечно, сообщил! Тут ведь дело такое… судебное…

– Ага, сообщи невпопад, а потом из-за тебя невинного человека засудят и поставят к стенке!

Экспедитор с подозрением посмотрел на него.

– Да ты, я вижу, что-то…

– Ладно, ладно… – раздраженно махнул рукой Туманов. – Не твоего ума это дело. Чего ты лезешь в душу? Приехал в командировку – вот и занимайся, чем велено. А то ишь наставник выискался!

Он сердито смахнул со столика оставленные кем-то бутербродные крошки и, повернувшись, решительно покинул пивную.

Собеседник его тоже через некоторое время вышел из пивной и, зайдя в телефонную будку, набрал номер.

– Товарищ подполковник? Это я – седьмой. Надо немедленно задержать и допросить Туманова. Мне кажется, он знает убийцу!

Через полчаса Туманов уже сидел в кабинете у Мустафина. Сначала молчал, запирался, но, увидев вошедшего в кабинет «экспедитора» в форме лейтенанта милиции, передернулся весь, побледнел и угрюмо опустил голову…

На звонок им открыла худенькая женщина в скромном домашнем халате, судя по всему – хозяйка квартиры. Поблекшее матовое лицо, на котором разве лишь светились васильковым блеском глаза, отображало растерянность и испуганное изумление. И эта растерянность, и изумление отнюдь не были притворными. Неожиданный звонок, и пятеро одетых в штатское мужчин – не такое уж частое посещение для мирно отдыхающей женщины.

Лишь приглядевшись к визитерам и узнав среди них местного участкового инспектора, она сумела выжать из себя нечто похожее на улыбку и произнести:

– Здравствуйте… Проходите…

Все пятеро прошли в прихожую, а оттуда – в просторную светлую комнату, обставленную недорогой, но красивой мебелью. На стене – фотографии детей, маленьких, повзрослевших и уже совсем взрослых. На комоде – несколько потрепанных детских игрушек и небольшая гипсовая скульптурка «Играющие дети».

Мустафин, первым вошедший в квартиру и первым увидевший эту вызвавшую в нем какой-то неприятный холодок детскую «выставку», представился хозяйке.

– Где хозяин? – спросил тихо и осторожно, будто считал: почивает в спальне и может проснуться.

– Объясните, пожалуйста, что произошло? – дрогнувшим голосом спросила женщина, бледнея на глазах и медленно опускаясь на стул.

«Знает или не знает?» – думал следователь, пристально наблюдая за ней, и лишь встретив ее взгляд, грустный, недоуменный, но прямой и открытый, решил: «Нет, наверное, не знает…»

– Где хозяин? – повторил он вопрос.

– Пошел на автовокзал, – ответила она, немного успокоившись и взяв себя в руки. – Должен скоро вернуться. За чемоданом. В гости к сестре собирается…

– Хорошо, мы подождем. Чтобы не вести время, – следователь вынул из портфеля документ, скрепленный гербовой печатью прокурора, – начнем обыск. Вот постановление. Ознакомьтесь, пожалуйста, и распишитесь.

Она взяла постановление, прочитала внимательно, расписалась и, возвратив его следователю, произнесла тихо, почти полушепотом:

– Не понимаю, ничего не понимаю…

Мустафин обернулся назад, где стояли работники милиции с понятыми, и сказал твердым, четким голосом:

– Приступайте, товарищи!

Все разом разошлись по комнате. Все, кроме понятых. Они остались со следователем.

– Где хранится рабочая одежда вашего мужа? – спросил следователь, обращаясь к сидевшей в молчании хозяйке.

– Там в шкафу, – с безразличным видом кивнула она с сторону прихожей.

– Принесите, пожалуйста, сюда все, что есть. Здесь удобней и светлее…

– Обувь тоже? – медленно поднялась она со стула.

– Да, непременно!

Когда одежду перенесли в комнату, следователь устроился возле окна, чтобы было хорошо видно, и начал осмотр.

Взяв в руки ботинки и перевернув их вверх подошвами, он сразу же увидел: на подошвах – мелкие поперечные полосы. Каблуки сзади стерты… Он начал внимательно осматривать поверхность ботинок. Понятые и хозяйка молча наблюдали за ним. Есть! Есть мелкие буроватые пятна на носке одного из ботинок!

Следователь подозвал понятых и показал им пятна:

– Вот, обратите внимание…

Уже отложили в сторону плащ, фуфайку, резиновые сапоги, фуражку… На очереди – рубаха. Следователь пригляделся к рукавам. И здесь – небольшие буроватые пятна! Несколько таких же пятен он обнаружил на куртке…

Из соседней комнаты появился Хисматов.

– Марат Сагитович, посмотрите сюда!

Он протянул следователю сильно измятые рабочие брюки одного цвета с курткой.

От волнения у следователя заколотилось сердце. На нижнем крае левой штанины виднелось несколько отверстий, расположенных симметрично. «Следы от зубов собаки!» – без сомнения решил следователь. Он показал следы понятым, сам обратился к хозяйке.

– В этих брюках ваш муж ходил на работу?

– Ходил, – ответила та сумрачно. – Он отдавал их мне зашить. А я совсем забыла. Так и лежали под кроватью…

– Там в шифоньере есть еще полушубок, шапка и шарф… – довольный своей находкой, заметил Хисматов.

– Давайте сюда. Запишу все в протокол, – кивнул ему следователь.

Обыск уже завершался подписанием протокола, когда внизу, в коридоре, гулко хлопнула дверь и раздались шаги. Кто-то вошел в подъезд.

Мустафин и Хисматов посмотрели на хозяйку.

«Узнаю по шагам. Это он», – говорили ее глаза.

Следователь дал знак, и Хисматов с милиционером вышли в прихожую.

Шаги поднимавшегося по лестнице были тяжелыми, неторопливыми, будто человек шел нехотя, против своей воли, или нес на плечах большую ношу.

Раз, два, три… Можно было определить число оставшихся ступеней. И вот уже шаги замерли у входа. Короткая пауза, рывок – и в прихожую ввалился высокий широкоплечий мужчина в клетчатой летней рубашке и надвинутой на лоб кепке. Увидев людей, он отпрянул назад, но сотрудники милиции, не мешкая, схватили вошедшего за руки, плечи. Задержанный рванулся, заскрежетал зубами.

– Да пустите же, сволочи…

Но длинная мускулистая рука Хисматова, обхватившая его шею, не дала продолжить ругательства, заставила замолчать и двинуться в комнату.

В дверях он лицом к лицу столкнулся с Мустафиным.

– Лачугин… – только и смог выдавить из себя следователь.

– А-а, это вы? – с неожиданной обрадованной улыбкой остановился Лачугин. – А я уж напугался было. Подумал грешным делом, не забрался ли кто в квартиру. Вхожу – и сразу цап меня!

Он расслабился, покорно опустил плечи: руки, державшие его, тоже отступились. Лачугин встряхнулся, поправил одежду.

А следователь все стоял и смотрел на него. То же лицо с крупным прямым носом. Тот же шрам над верхней, губой. Те же водянистые, почти бесцветные глаза. Но насколько они сейчас были охвачены страхом и смятением.

«Его, наверное, расстреляют?» – вспомнил следователь вопрос Лачугина, заданный ему там, возле морга, когда шел разговор об убийце…

Как же он тогда не насторожился, не пригляделся к этому типу? Хотя в то время… путались всякие там беглые преступники, пьяные водители, лесные бродяги… А тут еще не кто-нибудь, а сам сосед Портновых…

Следователь тотчас отогнал роившиеся в голове мысли и, сделав несколько коротких шагов по комнате, сказал, обращаясь к задержанному:

– Однако вы, кажется, ехать куда-то собирались, Лачугин?

– Собирался. К сестре. Да, видать, в неровен час. Ну, ладно, это не к спеху… – Хозяин квартиры опять пытался улыбаться, но это уже было мало похоже на улыбку. – А вы, стало быть, в гости к нам? Что ж, добро пожаловать! Прокуратуре и милиции, как говорится, всегда рады!

Он повернулся к жене, стоявшей неподвижно в углу, возле телевизора.

– Нюра, поставь-ка нам быстренько чаю, а я схожу… тут, недалеко…

Это уже было слишком.

– Вот что, – холодно сказал следователь, – никуда вы не пойдете!.. И вообще, перестаньте паясничать. Дело слишком серьезное, чтобы ломать здесь комедию.

– Не понимаю… – мгновенно помрачнел Лачугин, зябко оглядываясь по сторонам. – Меня что, обвиняют в чем-нибудь?

– Не обвиняют, подозревают, – уточнил следователь.

– В чем же?

– Об этом будет разговор в прокуратуре. А сейчас прочтите вот это. – Он протянул Лачугину постановление о заключении под стражу.

Лачугин нерешительно, словно боясь обжечь руки, взял документ. Его уже било мелкой дрожью. Каким-то отупевшим, совершенно бессмысленным взглядом он прошелся по строкам и вдруг со злобой посмотрел на следователя.

– Но…

– Уведите! – приказал Мустафин, и стоявшие за Лачугиным работники милиции, тотчас взяв его под руки, повели на улицу.

В комнате воцарилась тишина. Жена Лачугина стояла бледная, не шевелясь и потупив взор.

– Ваши дети? – кивнул Мустафин на висевшие на стене фотографии.

– Да, – не поднимая глаз, ответила она. – Большие уж. Дочь замужем, сын учится в техникуме.

– Их дочь тоже могла бы выйти замуж…

– Он? – вдруг с ужасом спросила она и, застонав, закрыла лицо руками…

Из протокола допроса подозреваемого Лачугина Дмитрия Ивановича

«…Никакого преступления я не совершал… Был в тот день на работе и никуда не отлучался. Это могут подтвердить товарищи-сослуживцы… С Портновыми я живу по соседству, никаких личных счетов у меня с ними нет. Портнова, его жену, дочь я никогда не преследовал, зла им не причинял и не намеревался… В тот день работал в своей обычной одежде: куртке и брюках из синей хлопчатобумажной ткани, серой рубашке, ботинках…»

Из протокола очной ставки между свидетелем Тумановым и подозреваемым Лачугиным

Туманов:Лачугина знаю хорошо, оба работаем в мастерской вышкомонтажной конторы слесарями. Отношения у нас доброжелательные… Это случилось как раз в тот день, когда не вернулась домой дочь Портновых. После обеда я, как обычно, шел на работу и недалеко от конторы увидел девочку, удаляющуюся по дороге в сторону леса, по фигуре и одежде похожую на дочь Портновых. Впереди нее бежала собака… Потом я заметил, как через проем в заборе с территории конторы на улицу вышел высокий мужчина, одетый в синюю спецовку, и осторожно, крадучись, направился вслед за девочкой. По всем приметам это был Лачугин. Я еще раз убедился в этом, когда пришел в мастерские и не застал его там. Он появился на работе часа через полтора-два, сказал, что провожал друга и просил не говорить о его опоздании начальству…

Лачугин:Да, Туманов отчасти прав. Я действительно в тот день опоздал на работу: пообедав дома, прилег и заснул нечаянно. Придя потом в мастерские, посчитал неудобным признаться в этом и сказал, что провожал друга… Возможно, по пути мне встретилась девочка, но я этого не заметил…

Из протокола допроса подозреваемого Лачугина

«…Дочь Портновых в тот день я встречал. Произошло это так. Домой на обед я не пошел, а наскоро закусил в буфете и решил прогуляться. У меня болела голова – хотелось подышать свежим воздухом. Выйдя через проем в заборе за территорию конторы, я направился в сторону леса. За пригорком увидел девочку, которая с собакой шла к лесу. Нагнал ее: это была дочь моего соседа Володьки Портнова – Оля. Она сказала, что хочет набрать бабушке ягод, и спросила, не знаю ли я ягодные места. Я ответил, что знаю, и мы пошли вместе. В лесу я показал ей ягодник, вместе с нею немного покушал ягод и, заметив, что опаздываю на работу, поспешил быстрее вернуться в контору. Попрощался с нею, сказал, чтобы долго не ходила, и вышел из леса. Больше я дочь Портновых не встречал и не видел. Что произошло в лесу после меня и кто так жестоко расправился с ней, не знаю и пояснить не могу…»

Мустафин сидел в ожидании. Только что он вызвал к себе на очередной допрос Лачугина.

В комнате тишина. Лишь изредка, раскачиваясь на ветру, чуть слышно стучится в стекла листвою росший за окном молодой тополь, как бы не давая успокоиться, застыть, уйти от реального мира.

Медленно текут минуты…

За последние дни Мустафин потратил немало труда и времени, чтобы добиться главного – заставить признаться Лачугина, что в день убийства он был в лесу, видел там Олю Портнову. Этому в первую очередь способствовала очная ставка с Тумановым. И вот теперь предстояла решительная схватка…

В ранней молодости Мустафин занимался боксом. Каждый раз перед выходом на ринг он испытывал волнение, безудержное, неодолимое. Нет, оно не было вызвано боязнью проиграть, оказаться в нокауте, ведь зачастую это волнение приходило и тогда, когда Мустафин знал, что перед ним соперник, уступающий ему в силе. Скорее, наоборот, оно было вызвано желанием победить и победить как можно лучше.

Вот и сейчас он испытывал примерно такое же волнение, волнение перед решающим боем…

Лачугин вошел в кабинет, держа за спиною руки, встал у двери, и лишь когда по знаку следователя удалились конвоиры, приблизился к столу, за которым сидел Мустафин, и с тяжелым вздохом опустился на стул.

За эти дни он заметно похудел, осунулся. В его бледности и худобе, в глубоко запавших с синими кругами глазах прятались тоска и страх, нет, не прятались, а скорее даже трепетали, боясь обнаружить себя.

Мустафин неторопливо привел в порядок свои бумаги, поднял взгляд на Лачугина.