Текст книги "Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов"

Автор книги: Фаина Гримберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Однако нам самое время вернуться в Боголюбово, где Андрей Боголюбский уже убит заговорщиками. Владимирские бояре в большинстве своем не поддержали их, однако никаких действий против них не предпринимают. Возможно, Владимир находился как бы в осаде некоего «войска», то есть сторонников Кучковичей. Эти сторонники беспрепятственно грабили Боголюбово, убивали выходцев с южной Руси, в частности, храмовых строителей…

Затем Владимир, вероятно, пошел на соглашение с Кучковичами. Тело Андрея Боголюбского было погребено в Успенском соборе… Как разворачивались события дальше?.. Здесь очень важна была бы хронологическая точность, а она, к сожалению, невозможна… Известно, что Георгий (Юрий) Андреевич был «посажен» отцом в Новгороде и после гибели Андрея тотчас оттуда изгнан. Неясно, добрался ли он до Владимира и «согласился» ли с Кучковичами… Последних, вероятно, поддержали Глеб Ростиславич Рязанский и Мстислав Ростиславич, князь суздальский, и Ярополк Ростиславич, князь ростовский, племянники Андрея, то мирившиеся с ним, то враждовавшие. В конце концов известному Всеволоду Большое Гнездо, младшему брату Андрея, удалось окончательно победить и закрепиться на владимирском княжении. Характерно, что, захватив в плен Мстислава и Ярополка, он приказал ослепить их. Именно Всеволоду Большое Гнездо приписывается расправа с Кучковичами, которых он якобы велел живыми уложить в гробы («короба») и бросить эти «короба» в озеро рядом с Владимиром (так называемое Плавучее озеро). Почему описан именно такой способ казни – неясно… Короба по преданию периодически всплывали и оттуда слышались стоны… Повторяю, что использование в данном контексте мифологемы о заживо погребенных мне неясно…

Всеволод, прозванный Большим Гнездом, имел христианское имя Димитрий (в честь его крещения, то есть духовного рождения, был заложен по приказанию Юрия Долгорукого город Дмитров). Можно предположить, что дочь половецкого хана, мать Андрея Боголюбского, не была венчанной женой Юрия (подобное обстоятельство, как мы уже знаем, не могло помешать князю объявить своих сыновей от «незаконного брака» «законными наследниками»; возможно, сам факт рождения от разных матерей еще более разделял Рюриковичей и формально способствовал конфликтам при «отстаивании права на власть»). Но Юрий имел и законную венчанную супругу, причем весьма престижного происхождения: дочь византийского императора Иоанна Комнина, она приходилась сестрой и «следующему» в династии Комнинов, Мануилу. Из сыновей Юрия Долгорукого Михаил и Димитрий, вероятно, ее сыновья. Согласно летописи, вскоре после смерти отца Андрей Юрьевич изгнал мачеху и ее сыновей. Они уехали в Константинополь, но какую роль там играли и почему вернулись, неизвестно. Однако спустя десять приблизительно лет после своего отъезда Михаил и Димитрий вернулись. Примерно в 1169 году Димитрий-Всеволод участвовал в походе Андрея на Киев. Все-вол од-Димитрий, заняв Владимирский стол, явно чувствовал себя уже северо-восточным правителем. Вел войны с волжской Болгарией и угро-финскими племенными союзами (мордвой), конфликтовал с черниговскими и рязанскими Рюриковичами; использовал наемные половецкие дружины в борьбе с южнорусскими Рюриковичами… Прозвание Большое Гнездо Всеволод получил за большое число сыновей. По одним источникам их было восемь, по другим – десять. Известны наиболее: Феодор-Ярослав, Юрий и Константин. Из жен Всеволода-Димитрия известна по имени одна лишь Мария, но кто она была, неясно. Правление Всеволода продлилось более тридцати лет, он умер в 1212 году…

Однако о его потомках мы скажем в следующей главе, а пока вернемся к смерти Андрея Боголюбского. Андрей был признан церковью святым и сделался третьим по счету «святым мучеником власти» в уже начавшем свое существование пантеоне русских святых. Согласно «Повести», князь задал своим убийцам достаточно риторический вопрос: какое зло я вам сотворил? Ну, допустим, никакого, кроме казни их брата, человека из их рода… Но здесь не следует рассуждать, исходя из понятий «справедливости и права» нового времени. Приказав казнить непокорного ему подданного, Андрей был «в своем праве». А вот убийцы Андрея совершали грешное деяние уже одним фактом своего покушения на жизнь законного правителя… «Законность» Андрея в качестве правителя основывалась, по всей вероятности, на совершенных над ним неких обрядах (типа более позднего «помазания на царство») и также на том, что в его владении находились некие «материальные реалии власти» (вот почему заговорщикам так нужен был хранитель подобных реалий – тот самый «амбал»)… Надо заметить, что подобные формальные основания «законности» имели большое значение и в более позднее время. Известная Марина Мнишек продолжала борьбу за престол, поскольку, будучи «помазана», справедливо полагала себя законной царицей, супругой законного Рюриковича Дмитрия (вот еще одна «демоническая иноземка»). А вот более раннего времени пример, в котором фигурирует более архаическое основание «законности» – «материальная реалия власти»: в 1433 году на свадьбе своего сына Василия княгиня Софья Витовтовна (ага, еще одна «демоническая иноземка», вот кто у нас то и дело катализирует, что называется, процесс борьбы за власть), так вот, Софья Витовтовна сорвала пояс, и не простой, а золотой, с одного из почетных гостей, с княжича Василия Юрьевича. Это оскорбительное действие повлекло за собой воистину шекспировский размах страстей и, в частности, ослепление сына Софьи Витовтовны, но об этом нам еще предстоит говорить… А золотой пояс, он и был той самой «материальной реалией власти»; и вероятно, довольно давнего происхождения реалией, этот пояс дал в придание за своей дочерью Евдокией суздальский князь Дмитрий Константинович, отдавая ее в жены Дмитрию Ивановичу (известному Дмитрию Донскому), пояс символизировал «право» на великое княжение владимирское (возможно, это был старой работы пояс и когда-то его ношение означало еще права на великий киевский стол). Софья Витовтовна публично обвинила Василия Юрьевича в незаконном владении поясом…

Стало быть (возвращаясь назад во времени), Андрей Боголюбский был канонизирован в качестве законного (от Бога) правителя, убитого «беззаконниками», но, вероятно, причина его канонизации была и довольно практическая в своем роде: его преемники нуждались в «собственном северо-восточном» святом князе-покровителе. У Южной, Киевской Руси подобные покровители были, святые князья Борис и Глеб. Канонизация их была необходима Ярославу Владимировичу, она стала как бы финальным аккордом в его борьбе за великий киевский стол. И вовсе не случайно Андрей Боголюбский в «Повести», обращаясь к своим убийцам, сравнивает их с убийцей Глеба…

Но кто же такие Борис и Глеб? Очень, на первый взгляд, нелепый вопрос. Разве мы не имеем о них внятных свидетельств в летописной традиции и в известном «Сказании о Борисе и Глебе»? Вот даже очень красочный портрет Бориса, в котором «канонические» византийские черты «портрета молодого правителя», вероятно, сочетаются с какими-то реально имевшимися чертами внешности и характера: «Телом бяше красен и высок, лицом смугл, плеча высоце, в чреслах тонок, очима добр и весел; брада мала и ус, млад бо бе еще… на ратех храбор, в советах мудр, и благодать Божия цветяше на нем…»

И все же все не так просто…

Приведу фрагмент из моей работы «Болгары и мир»:

«…Судя по всему, этноним «болгар» крайне стар, древен. Значит, скорее всего он должен впрямую соотноситься с религиозным сознанием его древних носителей, с сакральной символикой. Престижность такого этнонима заключалась в том, что он выводил своих носителей от зооморфного сакрального предка, посредника между отцом-небом и матерью-землей. Итак, сакральный зверь, но какой? Неверно было бы упрощать сознание древних. Наивно предполагать, что они обожествляли некоего конкретного зверя, реальную «зоологическую единицу» – тигра или волка. Напротив, первично сакральное животное, сказочный «небесный» зверь, и от него уже происходят наименования конкретных животных, их разновидностей, пород.

Фасмер подчеркивает, что в разных тюркских языках слово «барс» означает тигра, пантеру, барса, рысь, гиену, волка. Собаку и волка называет в качестве тотемных животных болгар П. Юхас (венгерский историк-болгарист). Бар (монгольск.) – тигр, барс. Бури (казахск.) – волк. В. Бешевлиев в книге «Първобългарите. Бит и култура» (София, 1981) в качестве тотемных животных болгар приводит собаку, коня, оленя… Изображения тигра-барса-волка встречаем и на Волге и на Дунае. Иногда верхом на сакральном звере – женщина-прародительница, с которой он вступает в священный брак. (Вспомним Елену Прекрасную русских сказок, и ее волк везет на себе). Вероятно, впоследствии культ коня подменяет собой культ верхового «дикого» сакрального зверя. Но нас в данном случае интересует даже не столько сам этот культ сакрального зверя-прародителя, общий для всего человечества, сколько «фонетическое оформление» наименования «небесного зверя» в данном конкретном случае, то есть у болгар… В «Древнетюркском словаре» (Л.,1969) находим – bars – тигр; barsjil – год тигра (не отсюда имена собственные дунайских болгар – Борил, Барсил?); этнонимы bars и barsgan, а также – «barak» – «лохматая сильная охотничья собака». В словаре Найдена Герова и в «Речник на редки, остарели и диалектни думи в литературата от XIX и XX век» под ред. С. Илчева (София, 1977) также находим «барак» в значении «космат», «рошав» – «лохматый», «косматый». Отсюда и прилагательное «барачест»… В «Китайско-русском словаре» Палладия Кафарова (Пекин, 1888) находим понятия, тюркские по происхождению: «бао» – барс, «бао ань» – прекрасный… Понятием «бао» обозначается и шаманизм, иероглифом «бао» болгары означаются в современном китайском языке.

Сакральному зверю, фонетически означаемому «б-р», поклонялись не только болгары. Но они сохранили и удержали древний этноним. Мы можем предположить, что за этим стояли особые посвятительные обряды. О религиозных верованиях болгар в период их «неразделенности» на волжских и дунайских известно мало. Возможно, сакральный зверь-прародитель рассматривался как некий посредник между Отцом-небом и человеком. Посвятительные обряды как бы придавали человеку свойства сакрального зверя и таким образом приближали к священному небу. В известном «Синодике царя Борила» упоминалось, что богомилы считают, будто дьявол создал мир и людей как бы с дозволения Бога. Не отголосок ли это культа сакрального зверя? Интересно, что в библейском предании об Исаве и Иакове первородство и благословение принадлежат первоначально косматому («барак»!) Исаву. Их надо выкупить, накормив его ритуальной пищей…

«Ба/а/о/р/ы/и/с» (оно же – «Бао ань» – «Баян») было одним из династических болгарских (общеболгарских) языческих имен (вспомним все, что мы уже знаем о «языческой номинации»). Но главное значение этого имени, по-видимому, заключалось в том, что оно было сакральным, маркировало посвященность.

Как оно произносилось? На этот вопрос мы, наверное, никогда не ответим. Но сохранилось много вариантов его написанная. Вероятно, одним из них являлось «Булгар». Так именуют Аспаруха, основателя государства дунайских болгар, Михаил Сирийский, Лев Диакон, Иосиф Генезий. Мавро Орбини и поздние болгарские хронисты на Балканах вслед за ним называют первым болгарским правителем Бурича (Burisc) (Мавро Орбини. «Книга историография початия имене славы и расширения народа славянского». М., 1722). Вероятно, болгарский правитель всегда и был «баром» – посвященным, то есть, как это бывало фактически во всем мире, во всех первоначальных «системах власти», соединял в своей личности функции правителя и жреца (вспомним Олега, Ольгу, Кучку)…

К «Сказанию о зачатии царства Казанского» Ф. Т. Васильева (Казань, 1902) приложено «Родословие» правивших в Казани ханов (1224–1552). Среди собственно мусульманских имен сохранены и старые болгарские (общеболгарские) династические, и среди них: Беркай, Баракчин, Барту, Баян, Балынь, Барак, Балбарс, Биряк и т. д. (имена даются в русском написании).

Современные казанские имена – Барий, Барс, Барис, Болгар. У Недялки Ивановой и Пенки Радевой («От «а» до «я». Имената на българите». София, 1985) находим имена «Балас» и «Балам». У Н. П. Ковачева («Честотно-тълковен речник на личните имена у българите». София, 1987) – имена женские: «Бара» и «Бария».

Фасмер производит «Борис» от монгольского «богори» – «маленький», разделяя точку зрения Томашека и Паули. Он же приводит версию Томашека и Маретича, производящих «Борис» от «Борислав». Впрочем, С. Илчев («Речник на личните и фамилии имена у българите») полагает, что «Борислав» придумано писателем Иваном Вазовым (драма «Борислав», 1893). У Илчева мы находим и женские формы: Бориса, Бориска, Бара, Бария…

На примере рассмотрения истории Бориса и Глеба, сыновей князя Владимира Святославича (первое двадцатилетие XI века) мы все же попытаемся развить нашу версию, пользуясь как приемом разработанной нами системой так называемого «целостного рассмотрения истории болгар».

Основными первоисточниками сведений о Борисе и Глебе являются: древний русский летописный свод «Повесть временных лет», «Сказание о Борисе и Глебе», «Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им». «Сказание» и «Повесть» называют их матерью одну из многочисленных жен Владимира, «болгарыню». Созданная в период интенсивных контактов волжских и дунайских болгар, «Повесть» фактически не дифференцирует их (только «пунктирно», что называется, – по вероисповеданию), так что мы но можем определить, на какой «болгарыне» был женат Владимир, волжской или дунайской (если он вообще был женат на какой бы то ни было болгарке). Древнерусские источники подчеркивают разноплеменность жен Владимира. Трудно понять, является ли это отражением истинного положения вещей, или просто – определенным аналогом библейской «модели» – гарем «увлеченного» язычеством Соломона. Ведь многоженство демонстрируется как проявление Владимирова язычества. По-видимому, так никогда и невозможно будет установить, сколько раз и на ком женат был Владимир и сколько у него было детей. К «этническому» и «именному» списку жен Владимира, приводимому Татищевым, следует отнестись с осторожностью, поскольку подлинники, на которые опирается Татищев, нам неизвестны, они погибли во время пожара… Например, «греческой жене» Владимира Татищев дает имя Предлава; а на «чехине» Владимир, если исходить из хронологии его жизни, женился в Скандинавии… Но нас сейчас интересуют два имени из Татищевского списка. Это фигурирующие рядом: болгарка Милолика и «чехиня» Адиль. О «Милолике» мы уже упоминали, это типичное «искусственно сконструированное», характерное для русской литературы второй половины XVIII века «древнее славянское имя». Разумеется, это имя не зафиксировано ни в одном именнике реально существовавших и бытовавших славянских имен. Не встретим мы у чехов и ничего похожего на «Адиль». Зато «Адыл», «Итыл» – болгаро-хазарское название Волги, и до сих пор находим мы у балкарцев (кавказских болгар) имя Адиль (мужское), а у волжских (казанских) болгар – мужскую форму Адель и женские – Аделя, Аделе. Возможно, в некоем первоисточнике, которым воспользовался Татищев, «Адиль» относилось именно к болгарке, но Татищеву показалось «более соответствующим» чешке. Возможно, перед нами не собственно имя, а просто указание на происхождение этой женщины – «с реки Адыл». Но тогда она – волжская болгарка… Впрочем, зная вольное обращение Татищева с источниками, возможно предположить, что никакой «женщины с реки Адиль» не было вовсе, а речь шла просто о знатных заложниках, живших при дворе киевского князя, как это обычно практиковалось в средние века.

Подобными заложниками «с реки Адиль» могли быть Борис и Глеб. Ведь если бы они родились в Киеве, то, вероятно, известны были бы нам под характерными славянскими прозваниями, как другие сыновья Владимира… Но являлись ли они именно сыновьями Владимира? Версия о том, что они могли быть сыновьями его единственной законной, «венчанной» супруги, византийской принцессы Анны, никак, что называется, «не проходит»; возникает явное хронологическое несоответствие, то есть они были бы совсем маленькими мальчиками; и кроме того, неясно, почему они тогда получили такие странные имена, явно негреческого и неславянского (и, вероятно, и не скандинавского) происхождения. И слишком ясна была бы в этой версии идеологическая подоплека: доказать, что первые русские святые рождены матерью-христианкой и сами отчасти (уступка византийскому духовенству) византийского происхождения… Любопытно, что из всех сыновей Владимира именно Борис и Глеб выступают в качестве «братьев»; что называется, «в паре». Это невольно наводит на мысль о символической античной «парности» братьев и «названых братьев» – Кастор и Поллукс, Ахиллес и Патрокл… «Небесные близнецы» античного «пантеона созвездий»…

Смутны летописные известия о получении в 987–989 годах Борисом и Глебом уделов. Борис получил то ли Ростовское княжение, то ли Вышгород (под Киевом); Глеб – Муромское княжение. В «Сказании» Святополк упрекает Владимира за то, что тот постоянно держит Бориса при себе. В 1015 году Борис и Глеб были убиты своим братом Святополком (то ли одним из сыновей Владимира, то ли сыном Ярополка, воспитанным при дворе Владимира; Святополк мог попасть к Владимиру, как еще при жизни Ярополка, в качестве заложника; так и после победы Владимира над Ярополком; то есть и Святополк и Борис и Глеб не были Владимиру «настоящими сыновьями» и это могло влиять на их положение в иерархии «наследников»). После смерти Владимира между его наследниками начались династические распри. Причиной устранения Бориса и Глеба могло послужить, допустим, то, что они в борьбе за Киев могли рассчитывать на помощь и поддержку как волжских, так и дунайских болгар. О чем свидетельствует, например, предсмертный поход Бориса, который отправился «на печенегов», а их почему-то «не оказалось на месте», а Борис «стал на Альте» – довольно удобно, если он собирался к Дунаю или ждал подкрепления… В дунайской Болгарии в это время происходят конфликтные отношения царей из династии «сыновей Николы», Гавриила Радомира и Ивана Владислава, завершившиеся воцарением последнего. Иван Владислав завязывает сношения с печенегами и посылает к ним своего воеводу (одного из «водителей дружин»). Однако византийский император Василий II сумел не допустить «окончательного» союза болгар и печенегов… Василий II – родной брат Анны, единственной законной супруги Владимира… Что в этом контексте означает поход Бориса? Куда он шел? Может быть, именно к печенегам?.. Трудно ответить… Что стоит за скупыми сведениями?..

Христианские имена Бориса и Глеба – Роман и Давыд – упомянуты в «Сказании». Борис и Глеб, как мы убедимся чуть позднее, имена парные, Роман и Давыд – нет… Христианские, «крестильные» имена братьев фактически забыты. Были ли братья на самом деле крещены, или христианские имена им дали после смерти, когда понадобилось их канонизировать?..

«Повесть временных лет» свидетельствует о более или менее активных контактах Владимира о болгарами. Был ли он женат на болгарке, имел ли от нее сыновей, неизвестно. Но при нем находились два «бара», которые пользовались его милостями, он был к ним привязан. Однако вскоре после смерти Владимира чужаки были уничтожены. Почему «чужаки»? Но о «чуждости» Бориса и Глеба красноречиво свидетельствуют титульные прозвания остальных наследников Владимира: Вышеслав, Изяслав, Святополк, Мстислав, Ярослав, Всеволод. В этом «саду славянских корней» истинными чужаками выглядят «Борис и Глеб». Повесть временных лет рассказывает, в частности, о походе Владимира и уже известного нам Добрыни на болгар (вероятно, все же на волжских). В качестве союзников Владимира и Добрыню сопровождали «торки» – этническая группировка, выступающая в летописной традиции то в качестве союзников, то в качестве противников Рюриковичей… Увидев, что пленные болгарские воины обуты в кожаные сапоги, а не в обувь, плетенную из лыка («лапти»), Владимир поспешил заключить с болгарами мир, полагая, что, имея такое богатство (обувая воинов в сапоги) и соответственно силу, болгары не станут его данниками. Мир был заключен на длительное время, «пока камень не поплывет, а хмель не потонет», то есть так называемый «вечный мир». Не тогда ли Борис и Глеб попали к Владимиру в качестве знатных заложников?.. Из Повести временных лет также известно, что болгары-мусульмане предлагали Владимиру «свою веру» (то есть волжские болгары)…

В сущности, мы не можем точно определить, располагали ли Борис и Глеб уделами, или находились при Владимире. Во всяком случае они пользовались правами «сыновей», как и Святополк. (В сущности, по средневековому феодальному «праву» понятия «сын», «отец», «мать», «внук», «племянник» означают скорее некие социальные функции, нежели категории родства). Сообщения о княжении Бориса в Ростове – явно позднейшие приписки, сделанные после канонизации. Но сообщение в «Житии Константина Муромского» о том, что муромчане не пустили на княжение Глеба, А. А. Шахматов в «Разысканиях о древнейших русских летописных сводах» (СПб, 1908) не полагает позднейшей вставкой… Почему муромчане «не пустили» Глеба? «Житие Константина Муромского» видит причину в том, что Глеб был христианином, а муромчане – язычниками… Но не была ли причиной все же «чуждость» Глеба, то, что он все же лишь «косвенно» принадлежал к Рюриковичам?..

В «Сказании» Борис с ужасом встречает известие о смерти Владимира как весть и о своей неминуемой гибели… Фактически после смерти Владимира Борис и Глеб остаются одни, могут полагаться лишь друг на друга… Цитата для примера: «В древности юноши-заложники, дети подвластных князей, назывались внуками, племянниками…» (А. Вельтман. «Маги и мидийские каганы XIII столетия». М., 1860)… Во всяком случае, для Бориса в «Сказании» Владимир – отец-господин («…уви мне отче господине мои…»). Любопытно, что на современный русский язык это «отец господин» переведено как «отец и господин»…

А, собственно, когда были убиты братья? Борьба за киевский престол после смерти Владимира приходится примерно на 1015–1019 годы… Древнерусская традиция называет Бориса и Глеба младшими сыновьями, словно бы педалируя ассоциацию с библейской «моделью»: двенадцать сыновей патриарха Иакова, из них младшие – любимые – Иосиф и Вениамин…

Интересно, что по ибн-Фадлану, в 921 году при дворе Багдадского халифа ал-Муктадира находились два «бара»: Барыс – «гулом» – «отрок», то есть доверенное лицо, доверенный слуга; и Тегин (титульное имя, означающее младшего в иерархии наследования)… Барыс и Тегин проявляют именно «вероисповедническую активность» При них прибыл посол царя волжских болгар Алмуша; они способствовали тому, что халиф принял его и отправил на Волгу посольство (в составе которого и находился ибн-Фадлан). Барыс и Тегин также входили в это посольство… А спустя несколько десятилетий волжские болгары уже предлагали Владимиру принять ислам… Любопытно, что при принятии христианства дунайскими болгарами (примерно 865 год) активную роль также принимает на себя «бар» – Борис I. При крещении он получил имя Михаил. Вероятно, не только потому, что византийский император был его крестным, но и потому, что Михаил – имя архангела, полководца небесного воинства. Интересно, что в земле волжских болгар ибн-Фадлан видел северное сияние, которое ему объяснили, интерпретировали как битву небесных воинов, олицетворяющих силы добра и зла. Удивительно, как пропущено это важное свидетельство существования общеболгарского фольклора. Богомилам не нужно было заимствовать дуализм, он уже давно был у болгар, свой собственный… Преемниками принявшего ислам Алмуша были Микаил и Ахмед. «Микаил» – имя достаточно мало распространенное среди мусульман. Являлся ли болгарский Микаил также «баром»? Или его имя – следствие контактов волжских и дунайских болгар, контактов активных, несмотря на различие принятых вероисповеданий? Быть «баром» было первоначально важнее, нежели христианином или мусульманином?

«Можно предполагать, – пишет Ковалевский, – что это имя Барыс (речь идет о Барысе при багдадском халифе – Ф.Г.) тождественно с именем южно-болгарского царя Бориса, принявшего крещение около 864 года, от которого пошли соответствующие христианские имена у славян. Славянская форма имени Борис вполне закономерно происходила бы от Барыс. Однако в данном случае на берегах Волги это имя не могло быть уже славянским». Оно было, судя по всему, общеболгарским титульным прозванием. А на Руси Рюриковичей распространилось вследствие канонизации его носителя; всего вероятнее, волжского болгарина. А например, в сербский именник имя попало уже от болгар дунайских…

Что могло привлекать Владимира и Муктадира в «барах»? По сохранившимся довольно многочисленным свидетельствам, ал-Муктадир испытывал жадное любопытство в отношении всевозможных «диковинок». А уж кто-кто, а болгары могли показать интересные «диковинные чудеса». Владимир же был совсем «начинающим» христианином и попросту еще не избавился от чувства страха и почитания жрецов «чужих богов»; возможно, ему еще не доставало силы воли, чтобы окончательно признать языческих богов неистинными… Возможно, киевский Борис начал «творить чудеса» еще до того, как превратился в мощи, еще при жизни… Лиудпранд Кремонский (о нем нам еще придется говорить) сообщает в своем «Антаподосисе» о сыне царя дунайских болгар Симеона; этот юноша носил имя Б/а/о/ян (фонетический вариант имени Б/а/о/рис) и «умел превращаться в зверя»… Что это было? Пожалуй, на подобный вопрос отвечает одно из настенных (в стиле «граффити») изображений в древней болгарской столице Плиске-Преславе. Изображен человек с головою зверя (наподобие тигриной) и с бубном в руке. То есть речь может идти все о том же культе «священного зверя», причем в варианте наподобие шаманского камлания (сеанса гипнотического воздействия), описанного позднее, например Таном-Богоразом, наблюдавшим народности севера Российской империи. Здесь и зрительное воздействие – маска зверя, и звуковое воздействие – ритмические удары в бубен. И, вероятно, характерные движения – «танец»… Это первые десятилетия X века. Боян – внук Бориса-Михаила. Известны два старших брата Бояна – Михаил и Петр. Известно и христианское имя Бояна – Вениамин, маркирующее младшего представителя династической иерархии; возможно предположить, что само сочетание Боян-Вениамин указывает на юниоратную систему наследования, при которой младший наследует именно жреческие функции. Подобный юниорат хорошо нам знаком по… европейской сказочной традиции, когда младший брат (сестра) традиционно получает помощь/власть, олицетворенную в обличье «колдовского», тотемного животного – кота, коровы и даже… щуки; в более поздних вариантах (сказки о Золушке, например) животное уступает место антропоморфному «волшебнику»… Вероятно, именно болгарские «посвященные» («бары») считались сильными, владели разнообразными приемами камлания – гипнотического воздействия… Попруженко в своем исследовании о Бориловом «Синодике» (этот «Синодик», составленный при царе Бориле, в начале XIII века, представляет собой сочинение, направленное против богомильства, очень значимого в европейской истории болгарского еретического движения, оказавшего определенное влияние и на русские и в особенности на западноевропейские религиозные тенденции); так вот Попруженко в своем исследовании пишет о рукописи из собрания Григоровича, в которой говорится, что «Болгарская земля» – седалище ведьм и колдунов, особенно славящихся своим умением предсказывать будущее. Не это ли искусство «мантии» – гадания – привлекало в равной степени к «барам» и мусульманина ал-Муктадира и христианина Владимира?..

Брат Бориса Глеб и в «Сказании» и в Повести временных лет – как бы «на втором месте»… Фасмер производит имя «Глеб» от древнескандинавского «gudleifr» («отданный под защиту божества»). Он же приводит и русскую народную этимологию, основанную «на созвучии» – на общности звучания слов: «Глеб – хлеб». Брат Бориса в русской народно-религиозной традиции почитался как покровитель хлебных злаков. Илчев в своем словаре приводит имена дунайских болгар: Голуб, Голюб, Гълъб. Он полагает смысловое значение подобного имени пожелательным – «чтобы был как голубь». Но, учитывая все, что мы выяснили относительно «Бориса», можно рискнуть предположить иное значение этого имени – «победитель» (сравним турецкое «галип», «галиб»). Ведь древний общеболгарский язык относился к тюркским языкам… Дунайский болгарский голубь на поверку оказывается весьма странной птицей. В уже упоминавшемся нами словарике болгарских имен, составленном Н. Ивановой и П. Радеевой в период интенсификации «идеологических гонений» на «тюркские корни», читаем: «Мужское личное имя Гылыб приобрело популярность, потому что так прозвали известного Христо Данова Сариева, родившегося в 1835 году в городе Калофере. Он был тайным курьером революционного комитета. Прозван «Гылыб-воевода» за свой героический поступок: он ворвался, «как голубь», в султанский дворец и предъявил султану ультиматум повстанцев»… Очень героической птицей оказывается символ кротости – голубь! Но если попробовать написать: «его прозвали Победителем», «он Победителем ворвался»… Кажется, текст приобретет более естественное звучание… Итак, возможно предположить, что по крайней мере во второй половине XIX века имя употреблялось совершенно адекватно в смысловом отношении. То есть употреблявшие это имя знали его значение и едва ли полагали голубя такой уж воинственной птицей… Древнерусская форма «Глеб» могла оформиться под влиянием уже существовавшего «Улеб» По поводу половца, фигурирующего в Повести временных лет под именем «Глеб», Д. С. Лихачев замечает: «Здесь интересно то, что какой-то знатный половец носит русское имя «Глеб». В своих комментариях к Повести временных лет Лихачев полагает подобное имя половца следствием русского влияния. Но возможно предположить и то, что нет ничего удивительного в подобном имени «знатного половца» – «Победитель», равно как и в том, что в Повести это имя писалось уже на русский лад. Ведь имена «Борис» и «Глеб», сделавшись именами русских святых, закрепились на Руси. Лица, находившиеся при Владимире, были всего лишь первыми носителями этих имен. Но сохранение ими болгарских династических, маркирующих «посвященность» имен говорит о многом. Например, о том, что они должны были восприниматься (или во всяком случае сами себя мыслили) в качестве некоей «пары». Их имена легко складываются в единую конструкцию: Барис-Галиб – священный зверь – победитель… Вспомним еще раз Олега, Ольгу, дунайского болгарского Бориса-Михаила, Владимира Святославича и его мать, пророчицу Малушу… Для того, чтобы так или иначе распоряжаться «вероисповедническим процессом», в частности, «принимать новую веру», надо было изначально принадлежать к «жреческому сословию»… Судя по именам, Борис и Глеб и принадлежали «к жреческому сословию». И, как мы уже сказали, могли сделаться популярны в качестве «творителей чудес» еще при жизни…