Текст книги "Частная жизнь короля Джона Сноу (СИ)"

Автор книги: Фаина Гаккель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Потому что даже моим силам есть предел. Я согласился приехать сюда, на твою свадьбу, не подозревая еще о том, что уже полюбил тебя. Я выдержу оставшиеся дни до нее, и в назначенный час приду в богорощу, чтобы увидеть, как ты приносишь брачные обеты другому мужчине. Но не проси меня самому отдать тебя ему.

Она молчала, глядя на него широко раскрытыми глазами, и сейчас – заплаканная, несчастная, отчаявшаяся и все же несгибаемо твердая – она была милее Джону более, чем когда-либо до этого. Теперь уже он не смог удержаться от того, чтобы не шагнуть к ней – но Лианна остановила его, подняв руку в том же жесте, что и он до этого:

– Не надо… ваша милость. Как вы сказали, вашим силам есть предел. Моим тоже.

С этими словами она развернулась и бесшумно покинула хлев, забрав с собой свет, а Джон, подождав немного, медленно побрел к себе, ощущая себя обессиленным и несчастным.

========== Глава 6. Ответ ==========

Наконец, настал день свадьбы. Проснувшись утром, Джон почувствовал едва ли не облегчение – сегодня все закончится. Он выдержит этот длинный день, как и обещал Лианне, а назавтра еще до рассвета покинет Медвежий. Он вернется в Королевскую гавань к своей дочери, своему долгу и своему народу. О том, что его ждет череда безрадостных одиноких лет, он старался не думать. «Я не возьму жены и не буду отцом детям» – когда он четырнадцатилетним мальчиком произносил эти слова, стоя на коленях в снегу, то и понятия не имел, от чего отказывается. И вот теперь, у него была жена, у него есть дитя – а он все так же одинок, как и много лет назад. Знали ли об этом те, кто слушал его клятвы? Старый Медведь? Мейстер Эйемон? Куорен Полурукий? Действительно ли они нашли покой и честь в исполнении своего долга? Знали ли они об одиночестве столько же, сколько знает он? Забавно, даже теперь Джон никогда не думал о мейстере из рода Таргариенов как о родственнике. Возможно, только старый слепой дракон бы его понял.

Погруженный в свои мысли, он едва заметил слугу, который осторожно поскребся в дверь, а потом, не услышав ответа, вошел с тазом горячей воды и полотенцем. Король вздохнул и, рывком откинув одеяло, встал с постели. Сегодня он будет в черном.

***

Богороща на Медвежьем острове была большой и древней, показывая приверженность хозяев острова старым богам. Чтобы уважить веру родственников со стороны будущего мужа, с ними прибыл септон из Белой гавани, который должен был отдельно благословить новобрачных. Но сам брак должен быть заключен перед ликами богов, которым поклоняется весь остальной Север.

Гостей было не так уж много, но все же достаточно, чтобы подчеркнуть значение этого союза двух северных домов. Для короля и лорда Вилиса было поставлены удобные кресла, остальные вынуждены были стоять. Жених уже переминался с ноги на ногу под деревом, и нельзя было не залюбоваться им – молодой, красивый, статный мужчина в расшитом серебром дублете и голубом плаще. Легкий ветерок с моря слегка покачивал знамена на древках – водяной дома Мандерли и медведь дома Мормонтов. Все молчали и ждали только невесту. «Он будет ей хорошим мужем» – с болью, ставшей уже привычной, в очередной раз сказал себе Джон и стиснул пальцами резной подлокотник. Случайный взгляд выловил из множества русых и темных голов рыжие волосы Сансы, и на сердце у него стало чуть легче.

«Идут, идут!» – пронесся по толпе шепот, люди начали оглядываться, факельщики выстроились в два ряда. Робетт Гловер, назначенный посаженным отцом невесты, из-за больных ног шагал медленно и переваливался из стороны в сторону. Лианна, в отличие от него, шла так ровно, как будто ее ноги не касались земли, и держалась очень прямо. Ее темно-каштановые волосы были распущены по плечам, длинный подол зеленого бархатного платья стелился по земле, а ее шею и грудь украшала броня из серебряных цепей, цепочек, медальонов и подвесок – остатки сокровищ дома Мормонтов, к которым Мандерли, несомненно, присовокупили немало и своих даров. В тишине, нарушаемой только шелестом листьев, треском факелов да редкими покашливаниями, пара приблизилась к белому дереву с красными листьями.

– Кто идет предстать перед божьим ликом? – прорезал тишину звучный глубокий голос сира Мертона.

– Лианна из рода Мормонтов пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и достигшая расцвета, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения богов. Кто пришел, чтобы взять ее в жены? – твердым, несмотря на старость, голосом ответил лорд Гловер.

– Мертон из дома Мандерли, взрослый, законнорожденный и благородный, помазанный рыцарь. Кто отдает невесту?

– Робетт из дома Гловеров, лорд Темнолесья. – Затем он повернулся к Лианне. Та стояла неподвижно и глядела в сторону, так что Джону была видна только белая щека да прядь волос. «Сейчас» – сказал он себе и внутренне собрался, как перед сражением.

– Лианна из дома Мормонтов, готова ли ты взять этого мужчину себе в мужья?

Та глубоко вздохнула, подошла к жениху, взяла его за руки, и замерла, не говоря ни слова. Жених молчал, ожидая ответа, вместе с ним ждали и все остальные. Но ее молчание все длилось и длилось, так что в толпе переглядываться и перешептываться. Краем глаза Джон заметил, что толстяк лорд Вилис заерзал в своем кресле. Тут Лианна словно очнулась от забытья, открыла рот и звонким твердым голосом произнесла:

– Нет. – И добавила вполголоса. – Прости меня. Я не могу. – А затем развернулась и почти бегом покинула богорощу.

Еще мгновение-другое был слышен звон цепочек на ее груди и шорох платья, а затем тишина взорвалась звуками. Первым опомнился сир Мертон – с красным от злости лицом он содрал с себя свадебный плащ и швырнул на землю. Его дядя, забыв про свою тучность, резво вскочил на ноги и, выпучив глаза, оглядывал гостей, словно ища того, кто объяснит ему происходящее. Септон осуждающе качал головой. Разговоры становились все громче, кое-где уже раздавались смешки, гости из других домов бросали на Мандерли косые взгляды, но тут раздался чистый высокий голос, и Джон с удивлением понял, что это говорит его кузен Рикон:

– Добрые лорды и леди, очевидно, свадьбы не сегодня не будет. Причина не известна никому из нас, но думаю, лучше всего нам будет разойтись и дать сиру Мертону и леди Лианне в тишине и покое обсудить любые препятствия к их браку, если таковые существуют.

Сир Мертон, угрюмо глядя под ноги, первым вышел из богорощи. За ним последовал его дядя, бормоча себе под нос, но так, чтобы все желающие могли его услышать: «Неблагодарная девчонка… так нас опозорить… теперь пусть хоть на коленях умоляет… «. А следом за ними и Джон покинул место несостоявшейся свадьбы, почти не замечая почтительно расступавшихся перед ним людей.

На этот раз Санса постучалась, прежде чем войти. Джон поднял на нее глаза и увидел, что она как никогда серьезна.

– Мне едва удалось уговорить их всех успокоиться и разойтись по спальням. Правда, большинство из них, включая всех Мандерли, предпочли сразу уехать.

Отвечая на немой вопрос брата, она покачала головой и нахмурилась:

– Заперлась у себя и никого не хочет видеть, даже меня. Порой своим упрямством она напоминает мне Арью.

Джон только слабо улыбнулся. Санса повернулась к брату и посмотрела на него тяжелым взглядом.

– А ты все страдаешь, как я погляжу, не так ли?

– О чем ты, Санса?

– О том, что бедная девочка не смогла держать все в себе и рассказала мне вчера ночью, сразу после моего приезда. Сейчас тебе следует не жалеть себя уединении своей спальни, где тебя никто не осмелится потревожить, а расхлебывать кашу, которую ты, дорогой братец, заварил.

Джон сглотнул.

– Я надеялся, что дело не только во мне.

Тут Санса подлетела к нему и схватила за плечи:

– Ах, он надеялся! Посмотрите на него! Девушка из любви к тебе только что отказала жениху на глазах у сотни гостей, опозорилась и лишила себя надежд на будущее – это его не трогает!

– Ты говоришь с королем, Санса, потрудись…

– Сейчас я говорю с братом – отрезала она. – И как твоя сестра я прошу и требую – иди к ней и утешь ее. – Затем она вдруг отпустила плечи Джона и устало опустилась на постель рядом с ним.

– Я боюсь за нее, Джон. Боюсь, что ее стойкость сыграет с ней злую шутку.

– Санса… – хрипло ответил Джон с мукой в голосе – ты не понимаешь… Если я войду к ней, то…

– Джон – теперь голос сестры звучал мягко. – Сейчас это не имеет значения. Ей нужен ты. Не я, не ее жених, не преданные слуги, не ее давно умершая мать – а ты. Иди.

***

Владыка Семи королевств и Защитник государства на нетвердых ногах подошел к тяжелой дубовой двери, и, заранее зная, чем все кончится,

Как давно он это понял? Когда пришел в богорощу несколько часов назад? Когда Когда целовал Лианну в лесу? подплывал к Медвежьему острову? Когда танцевал с ней в Винтерфелле пять лет назад?

и покоряясь этому знанию, трижды стукнул кольцом о древесину, а затем толкнул тяжелую дверную створку.

========== Глава 7. Как честный человек ==========

Джон спускался по лестнице вниз, в Большой зал. Час был еще ранний, солнце только взошло, но он все равно, не до конца осознавая это, старался, чтобы деревянные половицы не скрипели под его ногами. Пару раз его заносило на поворотах, и он натыкался на углы, а один раз стукнулся головой о низкую балку. Он резко остановился, потер лоб, поморщился и не смог сдержать смех.

Войдя в зал, он не ожидал никого там увидеть, и поэтому остановился как вкопанный, глядя на свою кузину, с аппетитом поедавшую яичницу с беконом и свежим хлебом.

– Санса! Я думал, ты уехала.

– Доброе утро, Джон. Нет, я решила, что мой муж обойдется без меня еще день или два.

Она встала, чтобы поклониться, но улыбнулась широко – по-родственному. Он подумал, что раньше не замечал у нее такой улыбки, никогда. Джон подошел, сел рядом с ней – перед ним тут же появилась тарелка с едой и кубок с элем, но ему кусок не лез в горло, поэтому он только глотнул эля, а потом с силой потер ладонями лицо, словно пытаясь собраться с мыслями.

– Оставьте нас – Санса вежливым, холодным тоном, который всегда делал ее такой похожей на мать, кивнула слугам, и те вышли из зала, закрыв за собой дверь. Вся холодность тут же слетела с Сансы, и она, отодвинув тарелку и промокнув губы салфеткой, повернулась к Джону и лукаво улыбнувшись, сказала:

– Ну?

– Что?

– Сам знаешь.

– Ох, Санса. Что я наделал – что мы наделали…

– Вот уж не знаю, что именно вы там делали, но думаю, что могу предположить.

– Перестань меня поддразнивать!

– Почему? Ты знал, что влюбленные мужчины выглядят ужасно глупо?

– Скажи об этом своему мужу.

– И говорила. Я единственный человек, который может сказать Сандору Клигану, что он выглядит дураком, не рискуя остаться без руки или головы – в голосе Сансы прорезалась гордость. – Но довольно обо мне. Я хочу поговорить о Лианне.

– Да? – Джон искоса взглянул на Сансу из-под упавшей на глаза пряди распущенных волос, мальчишеская улыбка расползлась по губам, а в жилах снова заплескался крепкий ночной хмель.

– Полагаю, что, как честный человек, ты теперь обязан на ней жениться.

– Жениться?

– Что тебя так удивило в моих словах, Джон? Ты провел ночь с девицей и забрал ее невинность, насколько я знаю – так что, по чести, выходов у тебя немного.

– Но, я… я не думал об этом. Не знаю, почему. «Возможно, потому, что до сих пор ощущаю себя женатым на Дейенерис» – подумал Джон, но вслух этого не сказал. Слишком уж болезненным был опыт сестры по части брачных обетов и верности им.

– Почему? Ты не любишь ее?

– Сама знаешь, что люблю. Просто я привык думать, что она предназначена другому мужчине и старался не давать воли своим желаниям.

– Но теперь-то это не так. Ты свободный мужчина, а Лианна, по всей видимости, более не обручена с Мертоном Мандерли. Я не верю, что ты просто улетишь на своем драконе обратно в Королевскую гавань и будешь жить, как раньше.

– Нет, разумеется нет! Я… я не знаю, согласится ли она.

Санса приподняла одну бровь:

– Ты всерьез думаешь, что такая женщина, как Лианна Мормонт, разделила бы с тобой постель просто на одну ночь, не думая о будущем?

– Нет, я не об этом. Но ты же понимаешь – если она станет моей женой, ей придется попрощаться с Медвежьим островом, с Севером и со свободой. Я знаю, как тяжело северянину на юге, знаю, как надоедают эти обязанности и придворные манеры – а она не знает. – и добавил тише – Я боюсь, Санса.

Она наклонилась к нему, и мягко сжала его руку:

– Но этого не избежать, брат. Я не мужчина, и никогда не участвовала в сражениях, но кое-что о любви я знаю, и иногда надо идти напролом, прямо через свой страх, в самую его глубину – помнишь, именно это ты мне говорил? Я последовала твоему совету и обрела счастье, хотя страх все еще не оставил меня до конца.

Джон кивнул, потом вздохнул и, не говоря больше ни слова, встал из-за стола. Он был благодарен Сансе, но сейчас ему было необходимо побыть одному. Ноги сами понесли его в богорощу – здесь она была едва ли не древнее, чем в Винтерфелле. Он сел прямо на землю, прислонившись спиной корнями к стволу чардрева, вольно или невольно подражая своему воспитателю, который тоже приносил под крону из алых листьев все свои думы, и закрыл глаза, ощущая, как пробивающееся сквозь листву солнце согревает его лицо – так похоже на ее поцелуи…

… Когда после третьего стука он легонько толкнул дверь, она отворилась сама – то ли Санса ему солгала, то ли дверь открыли намеренно, ожидая кого-то – его? Джон сглотнул и вошел в комнату. Главное место в ней занимала кровать – древнее огромное ложе с резной деревянной спинкой, потемневшей от времени. Там, среди смятых простыней и наваленных грудой дорогих мехов, он не сразу различил женскую фигуру в белой сорочке и с рассыпавшимися по плечам прядями темных волос. Подойдя ближе, он в неярком свете свечей разглядел, что она выглядит заплаканной и несчастной – нос и глаза опухли и покраснели. Чувство вины опять проткнуло его как шило, и Джон, ничего не говоря, опустился на колени перед кроватью и зарылся лицом в подол ее рубашки. Он был готов к чему угодно – что она оскорбит его, закричит, ударит, прикажет ему убираться прочь – но не того, что девичья ладонь ласково и робко погладит его по голове. Это было так не похоже на ту Лианну, которую он знал – решительную и суровую – что он поднял глаза, а уже через мгновение, сам не заметив, когда совершился этот переход, исступленно целовал ее везде, куда попадали губы – щеки, шея, нос, уши, брови, плечи. Он не помнил, как и когда избавился от одежды и куда полетела вслед за ней рубашка, которую он стащил с Лианны, тяжело дыша от нетерпения. А затем – затем он ощутил ее руки, обнимающие его спину, и ее губы на своих губах, и близость ее тела во всей полноте, открытости и незащищенности, от которой у него темнело в глазах.

После того, как он утолил первую страсть и безумие оставило его, Джон с раскаянием подумал, что мог быть слишком груб, слишком напорист – он был первым и знал это, но у него-то никогда не было девицы, не знавшей мужчины до него. Но, когда он спросил об этом Лианну, та только помотала головой и зажмурилась – да уж, она-то не признается, даже если ей и было больно. Позже пришло время и для нежности – для того, чтобы изучать каждый изгиб и впадинку ее стройного тела и открывать его ей самой, и каждый вздох удивления и наслаждения, который она издавала, был для него лучшей наградой…

Джон очнулся от сладкой полудремы и потер затекшую шею. Что с ним произошло? Он еще никогда не спал с женщиной вот так, только поддавшись чувствам и не думая о своем долге, в чем бы он ни состоял. Почему же с Лианной все было по-другому? Так остро, так мучительно, и в то же время так естественно, как приход весны или восход солнца? Не потому ли он не вспомнил ни разу о том, что честь обязывает его взять Лианну в жены, что здесь дело было не в чести и не в долге, а в чем-то совсем другом и гораздо большем? Впервые он влюбился, ни о чем не думая и ни в чем не сомневаясь. И, если она чувствует то же самое, то с легкостью примет все, что он ей предложит. А если нет… что ж, на его стороне прожитые годы и опыт побед во множестве сражений, не только на поле боя.

========== Глава 8. Руки, сердце и корона ==========

В спальне Лианны не оказалось, в солярии тоже. Слуги на его ответы только качали головами – миледи-де рано встала, оседлала лошадь и уехала, не сказав куда. На краткий миг Джона охватил страх – что, если она почему-либо решила бежать и скрыться от него? Но он быстро подавил этот страх – Лианна, какой бы юной и неопытной она ни была, была из дома Мормонтов – дома, в котором не привыкли отступать перед трудностями или бежать от них – не зря же она первая призналась ему в любви, не зная, что услышит в ответ.

Предчувствие не подвело – Джон нашел ее на том самом берегу. Лианна сидела на клочке берега, покрытом хрустким черным песком, подтянув ноги к подбородку. Сквозь серую рубаху проглядывали очертания лопаток, тяжелую косу она перевесила на грудь. Джон подошел и опустился на песок рядом. Лианна повернулась к нему, и он увидел, что она плакала. Она заметила его внимательный взгляд и вытерла слезы ладонью, будто извиняясь за столь неуместную чувствительность.

– Ты плакала. Почему? Ты – он сделал паузу – жалеешь?

Лианна покачала головой.

– Нет, не жалею. Но… – она отвернулась, посмотрела на море, потом вздохнула, снова обращая взгляд на Джона, и наконец сказала то, что ее мучило:

– Мне кажется, я предательница.

– И кого же ты предала?

– Свое имя, свой остров и саму себя. – Не давая Джону возразить, она продолжила. – Я не помню своего отца, Джон. Только мать и сестер. Они всегда учили меня, что я прежде всего Мормонт, а уже потом все остальное. Мне часто это твердили, и когда моя мать с сестрами уехали на войну с Роббом Старком, мне было шесть, и они оставили. Я очень боялась, что не смогу оправдать возложенный на меня долг – и повторяла себе их слова каждый вечер, и жила надеждой, что скоро они все вернутся, а я снова смогу жить по-прежнему, когда моей большой заботой был урок у мейстера. Но никто из них не вернулся, и я осталась одна – последняя из Мормонтов, против целого мира, которому, к счастью, почти не было до меня дела. Но их слова засели у меня в голове и в сердце: с ними я просыпалась и засыпала, и все, что я делала, было подчинено э тому, чтобы как можно лучше защищать остров и его жителей от любых врагов и заботиться о них.

Война закончилась и в Вестеросе воцарился мир, а я продолжала жить так, как будто ничего не изменилось. И никогда не думала о том, чего хочу я на самом деле, любая мысль о собственных желаниях казалась мне чем-то диким, противоестественным, ненужным. Может быть, на меня так подействовали рассказы о предательстве моего кузена сира Джораха, который навлек позор на наш дом – не знаю. А когда я расцвела, и мои советники заговорили о браке, я согласилась с этим как с необходимостью – я знала, что рано или поздно мне придется выйти замуж, чтобы продолжить род Мормонтов. Для меня даже не имело значения, будет ли мне нравиться мой муж, будет ли он молод или стар, красив или уродлив, добр или нет. Но, конечно, я обрадовалась, когда мне предложили Мертона Мандерли – я знала, что он по крайней мере, молод, здоров и пригож лицом.

Лианна ненадолго замолчала, опустив голову вниз и ковыряя пальцем узелок на ткани бриджей.

– Я всегда восхищалась тобой, знаешь ли. Ты для меня был настоящим королем – бастард или нет. Твой образ был в моем сердце как образец – возможно, именно это было причиной моего равнодушия к будущему мужу, – я знала, что ни один мужчина все равно не сравнится с тобой. Но я никогда не мечтала о тебе всерьез – это было все равно, что мечтать о солнце или о звезде с неба.

– Я знаю – тихо ответил Джон.

– Это Санса проговорилась, да? Все же кое-что я не говорила даже ей. Девочкой я втайне мечтала о том, что сделаю что-нибудь такое – например, спасу твою жизнь, жизнь короля – чтобы ты обратил на меня внимание, выделил из остальных твоих знаменосцев.

– В этом не было нужды – я и так всегда помнил, что дом Мормонтов сделал для меня.

– Но все равно уехал на юг – Лианна покачала головой, с улыбкой вспоминая свою детскую обиду. – и я вспоминала тебя, сначала почти каждый день, потом реже, но не забывала никогда. И когда мы встретились в Винтерфелле пять лет спустя – я словно на крыльях летала при мысли, что ты не забыл меня. Воспоминания о том пире стали моим маленькое тайным сокровищем, но, конечно же, я и думать не смела о большем. А вот когда я увидела тебя на пиру в Новом замке – меня поразило, насколько настоящий ты не был похож на мое воспоминание. Ты был старше, выглядел уставшим и грустным – и я захотела тебя. Не только как мужчину, любовника. Всем моим существом завладело одно желание – чтобы ты стал частью моей жизни, и чтобы я стала для тебя тем же, чем ты был для меня все эти годы и даже больше. Я захотела этого с такой силой, что испугалась сама. Со мной никогда ничего подобного не было до этого, я не знала, что делать с этими чувствами и желаниями.

Я не хотела сначала, чтобы ты приезжал на мою свадьбу – но Мертон все решил без моего согласия – не спорить же было с ним при всех. Наверное, на людях я казалась спокойной, но каждый раз, когда я замечала твой взгляд – внутри меня загорался пожар, мне казалось, что любая вещь, стоит мне ее коснуться, должна вспыхнуть, так внутри меня все пылало. Вот поэтому – она, наконец, снова посмотрела Джону в глаза – я решила открыться – не было сил все это носить в себе. «Пусть он отвергнет меня или даже посмеется надо мной» – думала я – «и мне станет легче, по крайней мере, я перестану надеяться и мечтать, и смогу снова быть просто леди Мормонт, которая твердо знает, в чем ее долг и смысл жизни».

– Но этого не случилось – ответил Джон – и я рад этому. А что до предательства – то я не знаю, есть ли на это правильный ответ. В моей жизни я столько раз предавал кого-то, потому что это твердил мне мой долг, что уже не могу сказать, что правильно, а что нет. Обеты и клятвы связывают нас как путы, и иногда приходится разорвать одну веревку, чтобы потуже затянуть другую – и кто скажет, какая из них важнее?

– Но кто знает, не было ли это правильнее? Ты ведь сам мне говорил в лесу.

– Говорил. Тогда для нас и правда не было будущего. А теперь оно есть. И если я не смог бы отказаться от тебя, проведя с тобой ночь, то уж тем более не могу и не хочу делать этого сейчас, когда ты открыла передо мной душу и подарила такое счастье.

Он взял ее лицо в ладони и приблизил к своему.

– Я люблю тебя, Лианна Мормонт и хочу, чтобы ты никогда в этом не сомневалась. И все, чего я хочу – чтобы ты стала моей и позволила мне с лихвой вернуть тебе все, чем ты уже одарила меня и показать, что я достоин твоей любви. Что ты на это скажешь?

Лианна глубоко, порывисто вздохнула, и вдруг обняла его крепко, прижалась лицом к его груди, ее речь звучала глухо:

– Ты спрашивал, почему я плакала. Потому что не знала, что мне делать. Долг велел отказаться от тебя, прогнать от себя, жить как раньше, забыть о нашей любви. А сердце говорило, что, если ты оставишь меня, даже поддавшись моим уговорам, я не смогу жить, и буду только тенью себя прежней. Мне следовало это понять с самого начала – когда я призналась тебе в любви – что я не смогу. И не желаю. Ты пророс в мое сердце, и отказаться от тебя будет означать вырвать его с корнем. – Она подняла лицо вверх и, глядя ему в глаза, сказала:

– Я поеду с тобой в Королевскую гавань и стану твоей женой и да помогут мне в этом старые боги.

Джон стиснул ее в объятиях, и, прижавшись щекой к ее макушке, с облегчением бормотал, обращаясь скорее к себе, чем к ней:

– Я так боялся, что ты не согласишься, Лианна. Так боялся. А теперь я чувствую себя таким счастливым – и не знаю, что мне с этим делать. – Он тихо рассмеялся и снова посмотрел на слегка отстранившуюся Лианну, затем опять поцеловал ее. – Но твой род не угаснет. Наш самый младший сын получит имя Мормонтов и титул лорда. Ты не предашь память своих предков, это я тебе обещаю.

– Разве такое возможно? – Лианна отстранилась от него и слегка нахмурилась, словно не веря его словам.

– Я король – спокойно произнес Джон – для меня мало что невозможно.

– Когда я обнимаю тебя, то забываю об этом.

– В твоих объятиях я просто влюбленный мужчина, и всегда им буду. Но вне их я король Семи королевств. А ты будешь моей королевой.

– И ты не против видеть рядом с собой королеву, которая предпочитает бриджи и дублет платьям, а добрую сталь и прямое слово – интригам и уверткам? Королеву, которую столичные дамы будут считать грубой северянкой?

– Именно такую – серьезно ответил Джон. – И как король я настаиваю, чтобы ты стала моей как можно скорее.

– Погодите приказывать, ваша милость. Я еще пока не ваша. – легко выскользнув из его объятий Лианна вскочила на ноги, и побежала к лесу. А король, забыв про свою серьезность – усмехнулся и бросился за ней.