Текст книги "Невыносимая жестокость"
Автор книги: Ф. Дж. Лауриа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Похоже, и здесь никого, – прошептал Ригли.
Майлс потряс перед его лицом аэрозольным баллончиком и напомнил:
– Не уверен, что Мэрилин взяла ротвейлеров с собой.
– Черт! Ротвейлеры! – с ужасом прошептал Ригли, осознавая, что в его полусогнутом положении будет особенно трудно убегать от собак или отбиваться от них, если до этого дойдет дело.
Пройдя через гостиную. Майлс показал Ригли на две смотревшие друг на друга двери.
– Столовая, – прошептал он, махнув рукой влево. – Посмотри там. А я пока обыщу кухню.
Майлс приступил к исполнению своего плана раньше, чем Ригли успел его опротестовать.
«Ему хорошо, – недовольно подумал Ригли, – он-то здесь дома. А мне каково?» Впрочем, он решил не спорить с Майлсом, чтобы во время проведения операции не подвергать сомнению принцип единоначалия. Все так же в полусогнутом положении он направился в столовую.
В этой большой комнате оказалось чуть светлее. Сюда проникал слабый отблеск фонарей с улицы. Ригли даже порадовался тому, что в своем скрюченном состоянии не будет нарушать маскировку, мелькая на фоне окна. «Впрочем, сгибайся – не сгибайся, но если меня по запаху вычислят собаки, мало мне не покажется». С этими грустными мыслями Ригли двинулся в обход обеденного стола с баллончиком, зажатым в кулаке.
«Здесь пусто, пусто, здесь никого нет», – убеждал себя Ригли, но что-то ему подсказывало, что он лишь выдает желаемое за действительное. Поняв, что прятаться от собственных мыслей бесполезно, он решил все спокойно обдумать и честно признаться себе пусть даже в самых неприятных выводах. С тех пор, как Майлс закончил говорить с Мэрилин по телефону, прошло не больше десяти минут. Во время разговора она была здесь, в доме. Что она могла сделать, повесив трубку? На полную дуру, которая купилась бы на басни Майлса о буром медведе и трудностях с вызовом аварийной службы, Мэрилин вовсе не походила. Что же в таком случае она могла предпринять? Возможные ответы на этот вопрос совсем не порадовали Ригли. Она могла вызвать полицию; она могла затаиться где-нибудь с оружием; а ротвейлеры могут быть где угодно, хоть вот прямо под этим столом. С такими невеселыми мыслями он продолжил обход темного помещения, стараясь при этом не налетать на острые углы мебели, не опрокидывать попадающиеся на пути стулья и избегать контактов с расставленными тут и там минами-ловушками в виде стеклянных и фарфоровых предметов.
Вдруг Ригли осознал, что окружавшая его тишина уже не была абсолютной. Какой-то звук нарушил ее, причем источник этого звука находился где-то совсем рядом.
К этому звуку добавился стук его собственного сердца, которое колотилось в ритме, делающем честь любому классному танцору-чечеточнику.
Во мраке Ригли никак не мог разобрать, откуда именно доносится этот звук. Не придумав ничего лучше, он все так же медленно обходил столовую по кругу, мысленно приказав себе удвоить бдительность. Затем, решив больше не искушать судьбу, развернулся и двинулся обратно по уже знакомой дороге.
Вспомнив про стул, коварно стоящий на пути, он сделал шаг в сторону.
В тот же миг ему в плечо уперлось что-то твердое.
Эффект от этого прикосновения был сродни тому, какой производит большой острый нож, вонзаемый в перезрелый гранат. Ригли словно разорвало на куски, и лишь отчаянным усилием воли он собрал себя воедино – по всей видимости, для того, чтобы умереть на месте от страха. А умереть было от чего – в ту же минуту он почувствовал на своем лице чью-то руку. Страх и боль парализовали Ригли, не дав ему даже упасть на пол. Он судорожно поднял одеревеневшую руку с баллончиком, нажал на кнопку и закричал во весь голос.
Глава 20
Майлсу было не впервой появляться на собственной кухне в пижаме. Впрочем, обычно он включал свет. И, кроме того, у него не было причин опасаться злобных чужих собак. В общем, он решил не рисковать и, зайдя в кухню, остановился, чтобы прислушаться и убедиться, что его не ждут здесь какие-нибудь неприятности.
Все было тихо. Безмолвие нарушало только какое-то не то шуршание, не то шелест, словно где-то в другом конце дома ветер проникал в открытое окно. Майлс прикинул, не открыть ли холодильник, чтобы было больше света, но эта мысль показалась ему рискованной и не слишком рациональной: если кто-то следит за ним из темноты, то свет сделает Майлса отличной мишенью. А чтобы мгновенно оглядеть всю кухню, лучше уж включить верхний или боковой свет.
Но этот вариант также показался ему довольно безрассудным, и он решил действовать по науке. «О'кей, нужно разделить все помещение на сектора или квадраты», – подумал он, стараясь вспомнить фильм про учения спецназа, который смотрел когда-то по телевизору. Майлс начал планомерное исследование кухни с ближнего к нему правого угла, где стояла плита. Там никого не было. Затем он повернул налево и дошел до стены. Тоже пусто. «Отлично, осталось проверить всего каких-то девяносто процентов площади этого помещения», – подбодрил себя Майлс, двигаясь вперед в сплошной темноте.
Шуршащий звук стал громче. Он даже показался Майлсу смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, что это такое. Может, занавеска шелестит у открытой форточки или еще что-то. Он сделал еще один осторожный шаг вперед и снова прислушался. Теперь источник звука был где-то совсем рядом, прямо по курсу и как будто точно на расстоянии вытянутой руки, а похож этот звук был на… И тут Майлс с содроганием понял, что именно напоминает ему этот хриплый шелест.
Он инстинктивно попятился и уткнулся плечом в распашную, открывающуюся в обе стороны дверь между кухней и столовой – вроде тех, через которые обычно вылетают из салунов на улицу герои вестернов. Пнуть дверцу Майлс не рискнул, но попытался распахнуть, оперевшись на нее. Приоткрывшись дюймов на шесть, она уперлась во что-то мягкое.
Это мягкое не могло быть не чем иным, как человеком.
Не успев обернуться, чтобы выяснить, на кого же он все-таки наткнулся в темноте, он услышал исполненный ужаса крик:
– А-а-а-а-а-а-а-а!
– А-а-а-а-а-а-а-а! – подхватил Майлс и эффектным, почти боксерским движением выбросив вперед руку с баллончиком, оросил пространство вокруг себя облаком перцового спрея.
В ту же секунду и его собственные глаза заволокло жгучей пеленой. Понимая, что до тех пор, пока глаза горят от обжигающей боли, он не боец, Майлс принял решение спасаться бегством. Он проворно метнулся в сторону и вслепую наткнулся еще на одного человека.
– А-а-а-а-а-а-а-а! – завыл человек.
– А-а-а-а-а-а-а-а! – заорал Майлс. Их синхронно прозвучавший вопль едва не обрушил потолок в комнате.
Майлс понял, что отступать некуда, и решил идти напролом. Отскочив на пару шагов, он снова бросился вперед, намереваясь сбить незнакомца с ног. Как оказалось, он изрядно переоценил свои физические возможности. Неизвестный так и остался стоять неподвижно, как скала, а Майлс едва не расквасил себе нос о его широченную грудь.
«Ну и здоровенный же мужик, – мелькнуло в голове у Майлса. – А может, я до развода успел заказать новый холодильник?» Чтобы разрешить сомнения, Майлс стал усиленно моргать, пытаясь слезами промыть глаза от жгучего перца.
Это помогло, хотя и самую малость, но сквозь чуть-чуть рассеявшийся туман Майлс сумел разглядеть то, что так неожиданно преградило ему путь. Это нечто оказалось все-таки человеком, причем исполинских, почти нечеловеческих габаритов. На какой-то миг в голове Майлса всплыли детские страхи и воспоминания о фильмах ужасов, в которых фигурировала всякая нечисть. Он с трудом пытался восстановить дыхание, но сердце прыгало в груди, как мяч для гольфа, который вместо травы швырнули на бетонный пол.
От полного помешательства его спас слегка прояснившийся взгляд. Приглядевшись к лицу человека-горы, Майлс издал радостный вопль, словно бедный племянник, приветствующий богатого дядюшку:
– А-а, это вы! Сиплый Джо!
Обливаясь перечными слезами, он в порыве симпатии чуть не погладил толстяка по гигантской груди.
– Слава богу, вы вовремя! – на выдохе выпалил Майлс. Затем, сделав паузу, покачал головой:
– Нет, не вы вовремя. Это мы вовремя.
В этот момент, словно по сигналу, за спиной Майлса появился Ригли. Его опухшие, красные и слезящиеся глаза свидетельствовали о том, что Майлс также не промахнулся и угодил струей из баллончика туда, куда целился.
Сиплый Джо стоял на месте неподвижно и молча смотрел на Майлса. Его глаза были похожи на две тефтелины посредине большой, во всю тарелку, лунообразной пиццы. Дышал он тяжело и хрипло. Именно этот шуршащий звук и преследовал Майлса в темноте.
– Все, Джо, отбой! – с особым энтузиазмом сообщил Майлс хрипящему астматику. – Повторяю: отбой! Ты въезжаешь? Никто никого мочить не должен! Можешь идти домой. – Чтобы сделать свои слова более понятными, Майлс помахал руками, как пастух, который подгоняет отбившуюся от стада корову. – Все, спасибо! Можешь идти, на сегодня работы не будет!
Сиплый Джо был явно не в восторге от такого оборота событий. Не говоря ни слова, он покопался в кармане и, выудив оттуда две затычки, аккуратно вставил себе в уши. Майлс воспринял этот демарш как провокацию и перешел на крик:
– Нет, нет! Контракт расторгнут! Все кончено! Отбой!
На лице Джо не отразилось ничего, напоминающего радость или вообще какие бы то ни было эмоции. Майлс, чувствуя, что бьется головой о стену, обернулся к Ригли:
– Попробуй хоть ты объяснить этому болвану, в чем дело!
Пока Ригли подыскивал нужные слова, Майлс опять с нетерпеливой улыбкой обратился к Джо:
– Отбой, Джо! Отбой! В твоих услугах больше не нуждаются!
Тем временем Ригли тоже подошел к Сиплому Джо вплотную и заорал ему почти в самое ухо:
– Отбой! Отбой! Идите отсюда! Поезжайте домой!
Джо по-прежнему стоял на месте с непроницаемым видом. Майлс подумал, что таким образом он намекает на некоторую сатисфакцию, и совершенно искренне пообещал:
– Мы обсудим с вами неустойку за досрочное прекращение контракта! Я вам обещаю и очень хороший дополнительный бонус.
– Да-да! – закивал Ригли. подхватывая эту мысль. – Это вам будет не какое-нибудь жалкое выходное пособие! Знаете, как называется то, что мы вам выплатим? «Золотой парашют»! Такое выплачивается только самым опытным, нужным фирме и заслуженным сотрудникам! – верещал он тоном распорядителя на каком-нибудь игровом шоу.
Ригли и Майлс так увлеклись описанием радужных перспектив, ожидавших Сиплого Джо в связи с досрочным расторжением контракта, что не обратили внимания на то, как толстяк все так же молча достал из кармана большой автоматический пистолет.
– Ты что, совсем ни во что не врубаешься? – спросил Майлс, которого тупость нанятого им киллера уже начала не на шутку раздражать. – Тебе же ясно сказали: на сегодня все! Никаких «пиф-паф»! Разворачивайся и вали отсюда!
Ригли решил разыграть роль «доброго полицейского»:
– Понимаете ли, мистер Сиплый…
– Пошел отсюда! – размахивая руками, кричал Майлс. – Слышишь, придурок? Вернись в Сорренто! Адиос, амиго! Гуд бай, май лав, гуд бай! На сегодня… – Тут тон Майлса неожиданно изменился. – На сегодня… О, боже мой!
Не веря своим глазам, Майлс смотрел, как Сиплый Джо медленно поднимает пистолет 45-го калибра и направляет ствол с глушителем прямо на него. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, он поднял аэрозольный баллончик и прыснул струю «Друга почтальона» прямо в лицо Сиплому Джо, явно вознамерившемуся поменять объект приложения своих сил.
Чпок! Глушитель погасил звук от выстрела, который Сиплый Джо произвел спустя миг после того, как его лицо заволокло перечным облаком. Но хорошая физическая форма и спортивная реакция позволили Майлсу в момент выстрела метнуться в сторону.
Бам! Чпок! Жадно втягивая воздух, словно реактивный истребитель перед взлетом, Джо выстрелил снова.
Может быть, рассчитывая на временную слепоту киллера, а может, действуя сугубо инстинктивно, Майлс бросился под стол, явно намереваясь там скрыться. Ригли незамедлительно последовал за ним; при этом его поясница чудесным образом перестала болеть.
Бам! Чпок! Сиплый Джо метался по комнате, продолжая палить из своего 45-го калибра, одновременно пытаясь проморгаться и хлопая себя по карманам в поисках срочно потребовавшегося ему ингалятора. Наконец тот был обнаружен в правом кармане. Джо переложил пистолет в левую руку и сделал еще один выстрел.
Бам! С левой руки Джо стрелять не привык. От неожиданности в момент выстрела он чуть не разжал ладонь и не выронил оружие. Перехватить его не было никакой возможности, потому что в правой руке он сжимал спасительный ингалятор. Перцовый спрей, нервное напряжение и резкие движения сделали свое дело. Джо стало очень плохо, и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание от удушья, если немедленно не воспользуется ингалятором.
Не меньшее беспокойство, чем собственное самочувствие, вызывала у Джо и судьба двух этих фраеров. Если дать им сейчас уйти, то ему, пожалуй, грозит вскорости распрощаться с жизнью настолько же наверняка, как и без чудодейственного ингалятора. Какая смерть наступила бы быстрее и стала бы менее мучительной – по приговору суда или от астматического удушья, – над этим можно было бы серьезно подумать, будь у Джо для этого время и желание. В данный же момент он еще не оставил надежду разом избежать обеих неприятностей.
Задыхаясь и по-рыбьи хватая ртом воздух, он попытался переложить пистолет из левой руки в правую, но при этом выронил ингалятор. Проявляя удивительную для его габаритов быстроту реакции и ловкость, Джо вытянул руку, ловя ингалятор на лету. При этом, заглянув под стол, он вдруг смутно различил сквозь разрывы в кроваво-красной пелене физиономию Майлса. В этот момент он все-таки схватил ингалятор. Наконец-то настал тот миг, которого так ждал Джо. Кажется, он мог решить обе свои проблемы одним махом. Обожженные легкие горели, требуя кислорода, хрипящее, ободранное горло также жаждало получить очередную дозу спасительного лекарства, а эти двое мерзавцев, никак не желавшие достойно умереть, сидели под столом прямо перед ним. Деваться им было некуда. За те доли секунды, что нужны Сиплому Джо для двух выстрелов, они и пошевелиться не успеют. Все сошлось как нельзя лучше!
Привычные движения не потребовали от Джо долгих раздумий. Он сделал все механически, причем молниеносно быстро. В одно и то же мгновение ингалятор был нацелен в лицо Майлсу, а пистолет – в рот самому Джо.
Пш-шик.
Майлс заморгал и, помахав рукой, разогнал безобидное облачко распыленного в воздухе противоастматического лекарства. У него зачесалось в носу, но Майлс даже не успел чихнуть. Его куда больше взволновало то, что происходило прямо перед его глазами.
– СИПЛЫЙ ДЖО! – заорал он изо всех сил, но было уже поздно.
Бам! Сиплый Джо оставил на стене, возле которой рухнул, большое кровавое пятно с пучками волос по краям.
Наступила тишина. На этот раз абсолютная.
Майлс осторожно вылез из-под стола. Ригли последовал за ним. Воздух в помещении был полон перца и порохового дыма. Кашляя и шмыгая носами, оба мужчины подошли и уставились на лежавшее, на полу тело Джо. Пистолет по-прежнему был у него во рту, зато некоторой, причем довольно значительной части головы не хватало.
Ригли покачал головой и сокрушенно развел руками:
– Мы ведь говорили ему: отбой, никакой пальбы на сегодня…
Майлс его почти не слушал. Куда больше его занимал сейчас другой вопрос: «С какой это стати Сиплый Джо вдруг решил грохнуть меня вместо того, чтобы выполнить мой заказ?» Кто мог его на это надоумить? Кто мог заставить легендарного Сиплого Джо нарушить профессиональную этику?
В глубине души Майлс уже знал ответы на эти вопросы, но не хотел им верить.
Глава 21
Майлса опять мучила бессонница.
Каждую ночь он ворочался в постели, задавая себе все тот же вопрос.
«С какой это стати Сиплый Джо вдруг решил грохнуть меня вместо того, чтобы выполнить мой заказ?»
Дело не в том, что ответ был ему давно известен. Более того, он даже понимал, что у того, кто так поступил, были на это веские причины. «Око за око, зуб за зуб, – повторял он про себя. – Мне отмщение, и аз воздам». Единственное, что его действительно угнетало, это то, что ему пришлось на собственной шкуре убедиться в правоте еще одного утверждения: тот, кого ударили по одной щеке, вовсе не собирается подставлять другую. Наоборот, обиженный начинает действовать, забыв обо всяких правилах чести.
Ничуть не лучше чувствовал себя Майлс, сознавая, что и сам он поступил в этой ситуации, мягко говоря, не по законам чести. Мэрилин победила его в открытом, почти рыцарском поединке. Он же, проиграв, из мести нанял киллера. Так что зрелищем пистолетного ствола, направленного на него Сиплым Джо, Майлс был обязан в первую очередь самому себе. Обвинять Мэрилин в том, что она поступила недостойно, он совершенно не считал себя вправе.
Мэрилин. Майлс тяжело вздохнул. «Какая женщина, – сокрушенно подумал он. – Воплощение самой женственности. И мы ведь просто созданы друг для друга. А теперь я потерял ее навсегда».
Стоя у окна кабинета, Майлс рассеянно глядел на раскинувшиеся перед ним Голливудские холмы. «Сегодня наступает первый день заката моей жизни».
Ригли сидел за спиной Майлса у стола для переговоров и отрешенно выстукивал кончиками пальцев по столешнице какой-то ритмичный марш. В центре стола возвышалась большая корзина с фруктами и сладостями. Все было готово к проведению церемониальной казни.
Ничто не нарушало царившей в кабинете тишины, если не считать легкого гула, доносившегося из-за вентиляционных решеток.
Мрачное молчание разорвал динамик внутренней связи:
– Мистер Мэсси, они здесь.
Майлс негромко простонал нечто невразумительное, отошел от окна и встал возле стола. Ригли также поднялся и приготовился встречать гостей.
– Дум-дум-да, дум-да-дум, – нервно напевал он почти про себя. Щелчок замка открываемой двери прервал его короткое сольное выступление.
Мэрилин вошла в кабинет, свежая, как утренняя заря; спокойная, как всегда роскошная и еще более красивая, чем обычно. Следом за ней в дверях появился Фредди Бендер, также излучавший полную уверенность в себе. Положив свой «дипломат» на стол, он раскрыл его и стал вынимать папки и бумаги.
– Джентльмены, – небрежно сказал Фредди.
– Фредди, – приветствовал его Ригли. Майлс тем временем придвинул кресло Мэрилин.
– Привет, Мэрилин, – преодолевая сухость во рту, сказал он.
– Привет, Майлс.
Со стороны было видно, что оба они чувствуют себя крайне напряженно.
– Вот… – сказал Майлс и на несколько секунд замолчал. – Именно здесь… – Он никак не мог закончить начатую фразу, и было совершенно непонятно, о чем именно он собирался сказать. Наконец, собравшись с силами, Майлс договорил то, что хотел:
– Именно здесь мы и встретились… помнишь?
Выражение лица Мэрилин чуть смягчилось.
– Конечно, я помню, – сказала она.
Майлс отвернулся, печально и досадливо качая головой:
– Даже не верится, что через несколько минут, ну, может быть, через час ты выйдешь из этого кабинета и навсегда уйдешь из моей жизни.
– Знаешь, по правде говоря… я тоже не так себе все это представляла, – мягко, почти срывающимся голосом ответила она. Видно было, что это признание дорого стоило Мэрилин.
Ригли смотрел на них обоих с робкой надеждой. Слезы готовы были навернуться ему на глаза. Впрочем, Майлс не дал ему расслабиться. Собрав всю свою волю, он словно переключился на другую волну и резко сменил тон разговора.
– Но знаешь, Мэрилин… во мне словно что-то умерло, когда я понял, что ты оказалась способна заказать меня этому головорезу! – проговорил он сквозь зубы.
На лице Мэрилин отразилось искреннее, праведное негодование:
– Подожди минуточку! Но это ведь ты первый меня заказал, и именно этому головорезу!
Фредди и Ригли, не сговариваясь, застучали всеми двадцатью кончиками пальцев по столу, словно отбивая условный сигнал тревоги.
– Нет уж, вы оба подождите минуточку! – резко проговорил Фредди. – По-моему, все уже выяснено! Никто никого никому не заказывал!
– Вот-вот, – поспешил поддакнуть Ригли. – Ты послушай, Фредди дело говорит, – сказал он, обращаясь к Майлсу.
Впрочем, тот не слишком прислушивался к словам своего помощника. Все его внимание было поглощено Мэрилин. Он смотрел на нее как-то задумчиво и даже печально. Следует признать, что выглядел он при этом довольно жалко, особенно по сравнению с ней. «Печально или жалко?» – никак не мог решить Ригли.
Мэрилин, в отличие от него, внешне была абсолютно спокойна и уверена в себе. Может быть, даже слишком спокойна. Ригли показалось, что это выражение на ее лице – искусно подобранная, тщательно исполненная, но все же слегка утрированная маска. Что-то подсказывало Ригли, что на самом деле все происходящее ей вовсе не так безразлично, как кажется. Впрочем, ему лично вся эта история перестала нравиться уже очень давно. «Почему Майлс допустил, чтобы все пошло наперекосяк? – думал он разочарованно. – Ведь должно было все получиться совершенно по-другому».
Неловкое молчание нарушил Фредди.
– Предлагаю повторить еще раз и зарубить себе на носу то, что… – на этом месте Фредди многозначительно прокашлялся, – …нам и так хорошо известно. Насколько я знаю, некий грабитель забрался в ваш дом…
– В дом Майлса! – перебил его Ригли, желая внести дополнительную ясность в ситуацию. Впрочем, замечание, по-видимому, было сделано не вовремя, так как все посмотрели на Ригли с досадой, как на ребенка, не умеющего себя вести.
– Без разницы! – сухо заметил Фредди. – В данной ситуации мне, позволю себе так выразиться, наплевать, в чьей именно собственности находится эта недвижимость. К делу о попытке ограбления это отношения не имеет. Так вот: вышеназванный грабитель вломился в вышеуказанный дом, но, уже забравшись внутрь, неожиданно раскаялся. Ему стало стыдно за свое «ремесло», за то зло, которое он причинил людям, и, не увидев для себя другого выхода в сложившейся трагической ситуации, он застрелился.
Майлс, похоже, абсолютно не слушал всю эту чушь, которую Фредди отчеканил наизусть без единой запинки. Он ни на секунду не отрывал глаз от Мэрилин.
– Скажи, куда же ушло все то, что было между нами? – едва слышно спросил Майлс.
Фредди невозмутимо извлек из папки очередную бумагу и сообщил:
– Мы с моей клиенткой набросали в общих чертах размеры и сроки выплаты отступных с ее стороны при оформлении развода по ее инициативе… – Он пододвинул бумагу через стол. – Мы считаем, что это предложение достаточно щедро.
Майлс даже не посмотрел на бумагу, которая так и осталась лежать на столе рядом с корзиной фруктов и сладостей. Он лишь наклонился чуть поближе к Мэрилин, пытаясь заглянуть ей в глаза, но она старательно избегала его взгляда.
– Мой клиент готов рассмотреть вопрос о примирении! – поторопился заявить Ригли, прежде чем Майлс успел брякнуть какую-нибудь очередную глупость.
Мэрилин, наконец, нашла в себе силы посмотреть Майлсу в глаза, ее взгляд был затуманен невысказанной болью.
– Как же мне теперь тебе доверять после… после всего, что было?
– Вот-вот, моя клиентка абсолютно права. – Фредди также опасался какой-нибудь непредвиденной выходки со стороны Мэрилин и поспешил по-своему интерпретировать ее слова:
– Проблема состоит в том, что оба супруга неоднократно давали друг другу повод потерять взаимное доверие, и это доказывает правоту нашего мнения о невозможности примире…
Машинально сделав привычный требовательный жест, Майлс заставил Фредди замолчать. Он все еще не сводил глаз с Мэрилин.
– Ты первая обманула меня и ранила. Поверь, я вовсе не горжусь тем, что сделал. То есть я хочу сказать – моему поступку нет оправдания, – добавил он охрипшим от волнения голосом. – Но Бог свидетель, моя вера в тебя еще не умерла – и если мы дадим друг другу еще один шанс…
– Ха-ха! Как трогательно! – ехидно заметил Фредди, словно профессиональный театральный критик, которого занесло на спектакль школьной самодеятельности. – Позвольте мне еще раз заметить, что, по моему глубокому убеждению, моя клиентка даже не рассматривает возможности какого бы то ни было при…
Не обращая внимания на болтовню своего адвоката, Мэрилин сказала:
– Но как я могу заставить себя снова поверить тебе, Майлс? После всего, что между нами произошло… после того, как мы жестоко поступили друг с другом… как я могла бы… честное слово, я даже не знаю…
Майлс медленно, продолжая глядеть прямо в глаза Мэрилин, опустил руку в карман пиджака и достал оттуда сложенный лист гербовой бумаги. Расправив его, он положил документ на стол и все так же обращаясь лишь к одной Мэрилин, сказал:
– Знаешь… а ведь в брачном контракте Мэсси нет ни слова о том, что супруги не могут подписать его через какое-то время после свадьбы. – Чуть заметно улыбнувшись, он так же на ощупь вынул из кармана ручку и поставил на контракте свою подпись.
В следующую секунду Майлс энергичным жестом передвинул бумагу на другую сторону стола, прямо к Мэрилин. Ригли затаил дыхание, его глаза чуть не вылезли из орбит, но даже он, несмотря на все желание сказать что-нибудь умное и предостеречь Майлса от необдуманного поступка, не посмел нарушить очарование момента и не издал ни звука.
Мэрилин не отрываясь, смотрела в глаза Майлсу, словно пытаясь понять, искренни ли его намерения и нет ли в его действиях тайного подвоха. Так же, как и он, на ощупь она нашла бумагу и взяла ее в руки. Все молчали. Тишину в кабинете по-прежнему нарушало лишь легкое гудение вентиляции, да еще Ригли шмыгал носом.
Фредди встал позади Мэрилин и, наклонившись над ее плечом, стал разглядывать через стекла очков бумагу, которую она держала в руках. Но сама Мэрилин по-прежнему смотрела только на Майлса.
Ригли сожалел лишь о том, что у него не было с собой видеокамеры, чтобы навсегда запечатлеть для истории этот трогательный и величественный момент. Майлс и Мэрилин выглядели такими… такими влюбленными, словно только сейчас внезапно осознали всю глубину связывающего их чувства.
– Ну что ж, если это действительно брачный контракт Мэсси, – изрек, наконец, Фредди, – а в результате произведенного беглого осмотра я с известной долей вероятности могу предположить, что это он и есть, – то мы со своей стороны отзываем составленный нами проект урегулирования имущественных споров и выплаты отступных и считаем, что на данный момент в этом деле вообще отсутствует предмет для перего… А-а-а-а-а-а!
Фредди привело в ужас вот какое зрелище: так и не взглянув на предложенный ей брачный контракт, Мэрилин одним движением разорвала его пополам и решительно бросила обрывки на середину стола.
Ригли, не в силах поверить такому счастью, в открытую зарыдал. Фредди же, потрясенный, уставился на разорванный лист бумаги.
– О, боже мой, Мэрилин… что ты делаешь… – От волнения у него сорвался голос, и он почти просипел:
– Ты же рискуешь своими деньгами!
Майлс медленно поднялся на ноги. Мэрилин сделала то же самое. Он наклонился вперед, перегнулся через стол, обнял ее и поцеловал.
Ригли тем временем, сквозь слезы заметив краем глаза нечто тревожное, немедленно вернулся в деловое состояние.
Оказывается, пока Майлс и Мэрилин предавались своим чувствам, а Ригли умиленно сопереживал им, над столом для переговоров появилась чья-то рука, похожая на хищную птицу. Эта рука осторожно дотянулась до половинок разорванного контракта, подцепила бумажки двумя пальцами, а затем, опасливо вздрогнув, потащила их к дальнему краю стола.
– Коллега! – завопил Ригли, не посчитавший такой ход событий естественным. Рассердившись не на шутку, он, в свою очередь, протянул над столом руку, намереваясь перехватить ускользавший документ.
К сожалению, было уже поздно.
Фредди умыкнул-таки бумаги из-под носа Ригли, прицельно метнул их в свой «дипломат», а затем, вспомнив молодость, и вовсе сыграл как заправский регбист. Прижав к себе кейс наподобие овального мяча, он довольно резво обежал вокруг стола, сделал классический обманный выпад в сторону и, обойдя Ригли как зеленого салагу, рванул что было сил к дверям кабинета.
– Верните документ, мистер Бендер! – заорал Ригли, пускаясь в погоню за Фредди. – Отдайте наш контракт!
Майлс и Мэрилин не без труда разомкнули объятия, прервав свой сладкий поцелуй. Взгляды их были по-прежнему прикованы друг к другу. Майлс глубоко вздохнул и почувствовал себя другим, абсолютно новым и полным сил человеком. Ему казалось, что все тело его просто поет.
– Ты что-нибудь слышала? – пробормотал он.
Она пожала плечами и ответила:
– Какой-то топот. По-моему, сегодня у вас в офисе проводятся соревнования по бегу среди адвокатов конкурирующих фирм. Может, они хотят проверить, кто из них в лучшей спортивной форме?
– Я все-таки хочу спросить тебя кое о чем, – сказал Майлс, тычась носом прямо ей в ухо. – Как ты вышла на этого Говарда Дойла?
– В смысле? А, ты имеешь в виду – как я познакомилась с этим актером? Да так, через одного телепродюсера. – Она сделала небольшую паузу, хитро улыбнувшись Майлсу. – Я думаю, ты его знаешь.
Игривая кошачья улыбка, заигравшая на лице Мэрилин, была слишком хорошо знакома Майлсу и всегда его беспокоила. Но на этот раз, он был уверен в том, что ему нечего опасаться. Больше он не боялся ни причуд времени, ни капризов любви. «Да, досталось мне. Больно было, – подумал Майлс, крепче прижимая Мэрилин к себе. – Ну что тут поделаешь? Любовь – это контактный вид спорта».
Они снова поцеловались, и Майлс почувствовал, как сливаются воедино в этом поцелуе их души. Момент был действительно возвышенный. Мэрилин склонила голову Майлсу на грудь.
– Я подала этому продюсеру идею нового телешоу, – лениво-томным голосом сообщила она. – Он предложил мне стать его партнером.
Майлс поцеловал ее еще раз и уточнил:
– Это значит, что и я буду партнером в вашем шоу?
– Это значит, что ты не ошибся, – со смехом ответила Мэрилин.
Собравшись опять поцеловать ее, Майлс вдруг задумался, чуть отстранился и строго спросил:
– А собственно говоря, что это за шоу, в котором вы хотите заставить меня участвовать?
На лице Мэрилин появилась игривая улыбка:
– Дождись премьеры. Первый эфир через четыре недели.
Несмотря на весь свой горький опыт, Майлс был уверен, что теперь ему не о чем волноваться.
