Текст книги "Невыносимая жестокость"
Автор книги: Ф. Дж. Лауриа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Майлс не испытывал ничего подобного с тех пор, как закончил школу.
Дело даже не в том, что эта женщина была и чувственной, и умной, но у нее имелся в наличии настоящий характер. «Она потрясающе умеет держать удар, – думал Майлс, направляясь к лифту. – И, похоже, никогда не отчаивается и не теряет голову, даже в самой катастрофической ситуации. При этом внешне ей удается оставаться совершенно спокойной».
В последний миг ему удалось проскользнуть между закрывающимися дверями лифта, для чего пришлось слегка отпихнуть в сторону элегантную борзую. Мэрилин явно была раздражена тем, что кто-то посмел обеспокоить это роскошное животное – пока не увидела, кто же этот нахал. Тогда недовольное выражение на ее лице сменилось маской ледяной бесстрастности. Она удостоила Майлса легкого кивка и холодной улыбки, словно не была уверена в том, что раньше встречалась с этим человеком.
– Вы отлично выглядите, Мэрилин, – поздравил Майлс. – Непристойно огромное количество денег явно идет вам на пользу.
Мэрилин неторопливо сняла темные очки и посмотрела на него.
– О, привет, Майлс, – сказала она, изобразив на лице удивление. – Ну да, конечно, я могла бы и догадаться, что вы здесь будете. – Эта фраза была сказана таким тоном, словно Майлс был карманником, специализирующимся на кражах бумажников у участников разных съездов, конференций и прочих многолюдных мероприятий.
– Что я здесь буду? – переспросил Майлс, сопроводив вопрос картинно-скромной улыбкой. – Я, между прочим, тут гвоздь программы: читаю ведущий доклад.
Похоже, с таким же успехом он мог бы сообщить этой женщине, что работает администратором ночной смены в каком-нибудь «Бургер-Кинге». Выслушав его и пожав плечами, Мэрилин лишь коротко заметила:
– Очень рада за вас.
– «Кому должно принадлежать имущество после развода? Некоторые аспекты взятия супруга за задницу и методические рекомендации по надиранию вышеупомянутой задницы», – гордо произнес он.
– Прошу прощения? – сказала Мэрилин с таким выражением лица, словно вот-вот собиралась нажать кнопку тревоги и вызвать охрану.
– Это моя речь, – поспешил успокоить ее Майлс. – Я просто цитирую тезисы.
Бросив взгляд на табло с загорающимися цифрами, Мэрилин заметила:
– Уверена, что она соберет полный зал, и здание просто не выдержит оваций, которые будут сопровождать каждый пункт вашего выступления.
Майлс только отмахнулся.
– Может быть, вы и правы, но это не моя заслуга. Просто публика здесь благодарная. Они искренне считают меня специалистом в этом вопросе. Вот вы – другое дело. Пожалуй, вы единственный человек, которому я вряд ли смогу сообщить что-нибудь новое по этой теме.
– Ну-ну.
Ответ Мэрилин был столь краток, что на несколько секунд повисла неловкая пауза.
Майлс воспользовался ею, чтобы сменить тему и перейти к более практическим вопросам:
– Поправьте меня, если я не прав, но раз уж чернила на вашем свидетельстве о разводе уже высохли, то не пора ли нам осуществить одно давно задуманное мероприятие?
Мэрилин сделала вид, что смущена и не понимает намеков Майлса.
– Простите, вы о чем?..
– В день свадьбы вы пообещали, что поужинаете со мной, как только вновь станете свободной.
Лицо Мэрилин озарила игривая улыбка. У Майлса уже была возможность убедиться в том, что ничего хорошего она не предвещает.
– Я сказала, что не смогу ответить на ваше предложение до тех пор, пока я не свободна, – уточнила она, – но это вовсе не означает, что я должна принять его, как только стала свободна.
Майлс в который раз убедился, что в логичности мышления этой женщине не откажешь.
Разведя руками, он примирительно сообщил:
– Возразить нечего. Ваши доводы предельно убедительны. И все же позвольте мне вновь, уже в изменившихся обстоятельствах, сделать вам все то же предложение… – Говоря это, Майлс положил руку на холку борзой и потрепал ее за ухом. – Для меня было бы огромной честью и удовольствием, если бы вы согласились в удобное для вас время… Ой-ей!
Собеседники непроизвольно посмотрели вниз и обнаружили, что ладонь Майлса находится между крепкими челюстями задумчиво глядящего в стену лифта афганца.
– Говард, фу! – преувеличенно манерно подала команду Мэрилин. – Плохой мальчик!
Пес все так же задумчиво разжал челюсти и выплюнул руку жертвы. Майлс подумал, уж не принимает ли тот антидепрессант.
– Впечатляет, – пробормотал он, потирая руку, на которой совершенно четко отпечатались следы от десяти острых зубов. – Назвали его по имени вашего бывшего?
Мэрилин пожала плечами:
– Такая уж я сентиментальная. Мелодичный сигнал возвестил о прибытии лифта на нужный этаж.
Лицо Мэрилин чуть смягчилось, и, выходя в холл, она небрежно заметила.
– По правде говоря, на сегодня у меня не было каких-то особых планов. Думаю, что легкий ужин мне не повредит.
Майлс расплылся в улыбке.
– У Франко в восемь.
Улыбка так и осталась на его лице, когда двери лифта закрылись.
Мэрилин тоже позволила себе загадочную улыбку, но уже лишь только для себя. Фаза номер два ее заранее намеченного плана началась…
Мэрилин, конечно, ощущала на себе восхищенные взгляды посетителей, отрывавшихся от своих автоматов, когда она пересекала казино, направляясь на встречу с Майлсом. Но сейчас ей было не до кокетства. Она приняла его предложение и теперь, идя в ресторан, продумывала все детали спектакля, который ей предстояло разыграть. Как же давно она ждала этого вечера!
Постоянный шум в зале казино, состоявший из клацанья и лязга игровых автоматов, электрического жужжанья, радостных криков победителей и огорченных возгласов тех, кто проиграл, – все это словно не существовало для нее сейчас. Собираясь на столь важное дело, она, как опытный разведчик, продумала все, даже каждую деталь своего туалета. Одета она была со вкусом, соблазнительно, даже чуть провокационно, хотя назвать этот наряд легкомысленным было нельзя. Слишком серьезное мероприятие предстояло ей нынче вечером.
Мысленно она не могла не признать, что Майлс сделал хороший выбор.
Ресторан Франко был небольшим по меркам Вегаса. Постоянные посетители любили его за отменную итальянскую кухню. Кроме того, он славился первоклассной картой вин. Мэрилин знала, что заказывать столик у Франко нужно за несколько дней. Получить его в день заказа было практически невозможно – из чего она без особого удивления сделала вывод, что Майлс относится к узкому кругу близких друзей самого Франко.
Судя по всему, когда-то Майлс представлял интересы Франко в весьма запутанном и неоднозначном деле о разводе и, как и следовало ожидать, сумел добиться, чтобы его клиенту достались банковские вклады, дом и главное богатство – ресторан. Столь же очевидно, что за это Франко считал себя по гроб жизни обязанным Майлсу Мэсси. Впрочем, вел себя итальянец предельно корректно. Как только Майлс представил его Мэрилин, Франко удалился и лишь прислал на их столик бутылку невероятно шикарного вина.
Официант не только не возражал против сидевшего у ног Мэрилин пса, но и делал вид, что афганские борзые – всегда желанные и радушно встречаемые гости ресторана. К чести пса надо сказать, что и он вел себя предельно терпеливо и воспитанно, не позволив себе ничего лишнего, даже когда официант, принеся вино, чуть было не наступил ему на хвост.
– «Вдова Клико-Понсарден» восемьдесят второго года, – объявил официант, демонстрируя вино.
Майлс подождал, пока тот откупорит бутылку, и забрал ее со словами:
– Спасибо. Остальное я сделаю сам.
Как только официант удалился, Майлс наполнил бокалы – Мэрилин и свой.
– Ну что ж, Мэрилин, по-моему, нам есть, за что поднять бокалы, – негромко, с мягкой улыбкой сказал он. – Я думаю, это поворотный момент. Однажды мы были противниками, но ведь мы оба как-никак профессионалы. Предлагаю выпить за нашу дружбу.
«Прямо-таки Юлий Цезарь и его старый верный друг Брут», – подумала Мэрилин, поднимая свой бокал.
– За победу, – предложила она свой вариант тоста, прекрасно зная, за какую именно победу собирается пить.
Майлс сделал глоток и поинтересовался:
– Ну, как она вам?
Мэрилин сделала вид, что не поняла вопроса, и удивленно приподняла брови. Майлс уточнил:
– Как вам ощущение победы? Как вам независимость?
– Ах, вы об этом. – Мэрилин пожала плечами и опустила взгляд в свой бокал. – Видите ли, Майлс, если честно…
Майлс поспешил прийти ей на помощь:
– Оказалось, что это еще не все, что вам нужно? Чего-то по-прежнему не хватает? – сказал он с долей сочувствия и понимания в голосе. – Мне это ощущение тоже знакомо.
«В этом я не сомневаюсь», – подумала Мэрилин. Подняв глаза на собеседника, она как будто вдруг заново увидела его и поняла, насколько он красив и привлекателен, особенно при свете свечей. На какой-то момент она почувствовала даже нечто вроде укола совести. Правда, это быстро прошло.
– Независимость – это обоюдоострое оружие, – со вздохом сказала она. – Вот одна моя подруга – моя лучшая подруга Сара Соркин…
Мэрилин сделала паузу, давая Майлсу возможность отреагировать на упоминание этого имени. Майлс пожал плечами, словно ожидая уточнения.
– Сара Батиста О'Фланаган Соркин.
Майлс улыбнулся.
– А, дело О'Фланагана, конечно. Ну, разумеется, теперь я вспомнил. – Он действительно хорошо запомнил этот процесс. Несмотря на то что Сара Батиста О'Фланаган была застукана в гараже с садовником, и даже на то, что ее первый брак распался точно по такой же причине – причем с тем же самым садовником, – Майлс извернулся и сумел добиться для нее более чем щедрых отступных на весьма щадящих условиях. – Как же, как же, было дело, – посмеиваясь, сказал он.
– «Было дело» – вы так легко вспоминаете столь нелегкий процесс, – с улыбкой заметила Мэрилин, восхищаясь профессионализмом Майлса. – Ну, так вот: три замечательных пункта соглашения о разводе, денег больше, чем она даже в воображении может потратить, да и вожделенная независимость к тому же, и что?..
Майлс жестом прервал Мэрилин и продолжил за нее:
– Да-да. Дальше можете не рассказывать. Она сидит в четырех стенах – нет, прошу прощения, наверное, в ста сорока четырех стенах своего дома и боится показаться на людях. Боится, что бывший муж начнет ей мстить и воспользуется любой, самой незначительной оплошностью с ее стороны, чтобы прекратить положенные судом выплаты.
– А по ночам в пустой постели ее согревает лишь язва желудка. – Сообщив эту важную новость, она пригубила вино, поглядела на Майлса и в очередной раз убедилась в том, что при всех своих достоинствах он еще и чертовски, чертовски сексуален – настолько же, насколько и умен.
Глубоко и печально вздохнув, Майлс заметил:
– Да, так оно в жизни частенько и бывает. Добиваешься в какой-то момент своей цели и…
– …и обнаруживаешь, что твоя цель вовсе не принесла тебе удовлетворения, – закончила она.
Майлс глянул на нее удивленно, скорее даже озадаченно, и не без уважения.
– Хорошо сказано. Ну ладно. Что-нибудь закажем?
Мэрилин чуть заметно вздрогнула. По правде говоря, она была несколько разочарована. По ее расчетам, в это время Майлс уже должен был поцеловать ее. Или, по крайней мере, выразить желание это сделать.
– Да, пожалуй… Я… по правде говоря, я не уверена…
– Не слишком голодны, я угадал? – улыбаясь, сказал он. – Честно говоря, я тоже совершенно не хочу есть, – сообщил он ей низким хрипловатым голосом, тоном заговорщика, раскрывающего государственную тайну.
Их глаза встретились, и Майлс с Мэрилин довольно долго пристально смотрели друг на друга в мерцающем свете свечей. Майлс позволил себе положить ладонь на ее руку. В тот момент, когда его пальцы коснулись ее кожи, Мэрилин почувствовала его тепло и на какую-то секунду даже забыла о своем коварном плане.
Из ресторана они вышли, держась за руки; им не было дела ни до огней Лас-Вегаса, ни до суеты на улицах, ни до кипучей жизни в казино их отеля. Ни до чего, кроме друг друга. Впрочем, вскоре Мэрилин все же взяла себя в руки и перестала беспорядочно дергать за поводок бедного Говарда, не понимающего, чего от него хотят. «Не вздумай раскиснуть перед ним сейчас, когда полдела уже сделано, – повторяла про себя Мэрилин. – Ну да, красивый он, и остроумный, и обаятельный, и сексуальный, черт возьми… так неужели из-за этого ты потеряешь голову?»
Стоя бок о бок с Майлсом в лифте, Мэрилин вновь ощутила, как между ними начала циркулировать чувственная, почти животная энергия. Аналогичного мнения придерживался и Говард, который уютно свернулся у них в ногах и даже засопел.
Впрочем, не успел пес, как следует прилечь, как лифт уже доехал до двадцать шестого этажа, и Майлс с Мэрилин вышли в холл, не сводя глаз друг с друга. Майлс наклонился к ней, и она ощутила его теплое дыхание на своих губах.
– Мэрилин, – прошептал он.
В ответ она приложила палец к его губам. Подчиняясь ее требованию, Майлс сделал шаг назад и отпустил ее руку. Хотя они и не поцеловались, у обоих было такое впечатление, будто это произошло. Майлс понимал, что еще немного – и он наделает глупостей, позволив себе что-нибудь лишнее. Прежде чем он на что-то решился, Мэрилин фактически сама пришла ему на помощь, резко развернувшись и стремительно направившись к дверям своего номера. Вышколенный Говард послушно поплелся за ней.
Майлс проводил ее взглядом, в котором смешались сожаление и оптимизм. Вспомнив бейсбольную терминологию, он довольно подумал: «Одну базу прошел. Остались еще три».
Мэрилин, не сговариваясь с Майлсом, играла в ту же игру и по тем же правилам. Вот только результат у нее получался другой. «Три базы уже прошла, – отметила она. – Осталась всего одна».
Оставшаяся часть плана, задуманного Мэрилин, была самой трудной, даже жестокой, и от этого еще более привлекательной. Чтобы выполнить эту часть, ей требовалось заполучить голову противника. А также его яйца.
Глава 14
Раскат грома сотряс ночную тишину, эхом отразившись от далеких, невидимых в темноте стен. Засверкали молнии, высвечивая в темноте силуэт сгорбленного, высохшего человека. Этот полупризрак поднял худую старческую руку с узловатыми суставами, выпирающими венами, пигментными пятнами и редкими волосками, за которой, словно диковинная змея, тянулась трубка капельницы.
Потом он поднял голову, подставляя под вспышки молний серое лицо много тысячелетий пролежавшей в саркофаге египетской мумии. Несмотря на то, что кожные покровы и лицевые мышцы мумии почти истлели, вся гнусная продажность, и все опустошающее отсутствие счастья ясно читались на этом лице. Когда призрак заговорил, голос его был похож на скрежет и свист одновременно.
– Тысяча восемьсот оплаченных часов, тысяча двести двадцать одна консультация по фиксированной ставке…
Завывающие голоса эхом повторяли эти слова за мумией, словно какие-то магические заклинания.
– …Пятьсот шестьдесят пять судебных решений в пользу клиентов… Сто двадцать девять тысяч четыреста семнадцать обедов за счет клиентов…
Где-то далеко-далеко зазвонил телефон. Он звонил все громче, громче, до тех пор пока…
Майлс резко сел на постели. Его тело было покрыто холодным потом так, что даже кожа блестела.
Единственным звуком в гостиничном номере был звонок телефона, стоявшего на тумбочке возле кровати. «Господи, приснится же такое», – облегченно вздохнул Майлс, поняв, что страшное видение имело место не наяву, а всего лишь в кошмарном сне. Он перевел дыхание и снял трубку.
– Алло?
– Майлс, это ты?
Голос Мэрилин он узнал безошибочно. Но звучал он как-то странно, не так, как раньше. Дело было даже не в неожиданно прозвучавшем «ты», а в самой интонации.
– Да, Мэрилин, я слушаю!
– Сара Соркин умерла.
Эти три слова пронеслись в голове Майлса, как сорвавшаяся на гололеде и скользящая юзом машина. Еще мгновение – и они на полном ходу врезались в его мозг. Майлс понял, что от него ждут помощи и что действовать нужно немедленно.
– Подожди, я сейчас приду, – хрипло сказал он в трубку.
Вскочив с кровати, он быстро ополоснулся холодной водой. При этом мозг его пытался осознать только что услышанное и сопоставить эту трагическую новость с прочими сомнениями и догадками, давно мучившими его. Тот самый кошмарный сон, из которого его вырвал звонок Мэрилин, мучил его уже несколько недель. Майлсу даже стало казаться, что это какое-то предупреждение о грозящей ему опасности. Чем-то этот сон напоминал ему историю о трех рождественских привидениях: призраке Прошлого, призраке Настоящего и призраке «Береги свою задницу в будущем».
«Бедная Сара, у нее ведь было все, что нужно, для долгой и счастливой жизни: она была красивая, богатая, молодая, – думал Майлс. – Но она умерла в одиночестве – от страха. Она боялась потерять деньги, боялась совершить ошибку, боялась влюбиться… Совсем как я», – внезапно с ужасом понял Майлс, направляясь к двери.
Меньше чем через пять минут Майлс уже вбежал в номер Мэрилин, одетый в гостиничный халат, накинутый поверх пижамы. Мэрилин в таком же халате полулежала, вытянувшись на диване, и рыдала, не в силах справиться с собой. Афганец Говард участливо положил голову ей на колени и печальным взглядом преданных собачьих глаз пытался утешить ее.
«Этот кошмарный сон – это точно был знак, предупреждение мне», – нервно подумал Майлс. Он подошел к дивану и осторожно отодвинул пса.
– Мэрилин, – пробормотал он, обнимая ее. Стройное тело Мэрилин как нельзя лучше вписалось в кольцо его объятий.
– Это ее язва, – прорыдала Мэрилин, – произошло прободение… инфекция попала… перитонит…
– Ну… ну… успокойся, – вот и все, что он смог ей сказать. Между тем его мысли и чувства лихорадочно искали объяснения случившемуся и тому, что происходит между ним и Мэрилин прямо сейчас. И не было у него другого ответа, кроме того, что они оба созданы друг для друга. Их былое противостояние, особые отношения, сложившиеся между ними с первой встречи, и только что возникшее чувство близости и нежности – все подтверждало догадку Майлса.
Трагическая смерть близкой подруги потрясла Мэрилин до глубины души. Его это известие тоже больно ранило.
– Ну же, ну пожалуйста… – повторял он нежно, гладя ее по голове.
– У нее было заражение крови… Ты понимаешь, что случилось, Майлс?
Интонация, с которой она произнесла его имя, пронзила его насквозь, пропитала всю его плоть и кровь, заставив задрожать от нежности и чувства близости с этой женщиной.
– Что, Мэрилин? – прошептал он.
– Она была одна. – Голос Мэрилин надломился. – Она умерла в полном одиночестве… и лежала там совсем одна… – Она, задыхаясь, прижалась к нему всем телом. – Ее нашли случайно только через два дня! Два дня… она пролежала мертвой два дня, и никто не хватился ее… – Тут голос Мэрилин задрожал, и она опять залилась слезами.
Сердце Майлса билось о ребра, как перепуганная дикая птица в клетке. «Сара умерла от одиночества, – подумал он. – Не будь она в доме одна, ее бы могли спасти, прийти на помощь… Не будь она одна, она бы осталась жива».
– О, Майлс, Майлс.
Вновь трогательные мурашки пробежали у него по коже, когда он услышал, как Мэрилин шепчет его имя. Продолжая баюкать Мэрилин, как ребенка, он вдруг непроизвольно представил ее себе одинокой, беспомощно бьющейся в предсмертных судорогах где-нибудь в уединенном лыжном домике в горах; затем – плавающей лицом вниз в бассейне; затем—упавшей с лестницы… в общем, за несколько секунд у него в голове прокрутилась целая вереница сценариев гибели Мэрилин в безнадежном одиночестве.
«Что же я за человек? – мысленно упрекнул себя Майлс. – Что же я за мужчина? Неужели я всего лишь полный идиот? Неужели я один из тех, кто тщетно пытается создать что-то важное и полное смысла лишь для того, чтобы выделиться среди себе подобных? Неужели мне до сих пор не ясно, что пора сделать решительный шаг и взять на себя ответственность – связать свою жизнь с женщиной, которую я полюбил с первого взгляда? Если этого не сделать прямо сейчас, тот ночной кошмар когда-нибудь станет моей реальностью».
– Мэрилин, послушай меня, – обратился он к ней. Взяв ее за плечи, Майлс заглянул в ее залитые слезами глаза. Никогда еще он не видел ее такой красивой и в то же время такой хрупкой и уязвимой. Посмотрев ей в глаза несколько секунд, он готов был поклясться, что она все поняла.
– Никаких споров, – прошептал он ей на ухо. – Никаких дискуссий. Я сейчас же позвоню Ригли, отдам ему распоряжение и договорюсь о встрече у Часовни на Вересковом Холме!
На долгий миг Мэрилин перестала плакать и посмотрела на Майлса нежными, полными счастья глазами.
Этот миг Майлс мог смело записать в топ-лист десяти самых восхитительных моментов своей жизни.
Мистер Маккиннон никогда в жизни не бывал в Шотландии. Ближайшим к Европе местом, куда ступала его нога, был штат Пенсильвания.
Блестящая идея построить свадебную часовню в шотландском стиле и получить лицензию на право заключения браков принадлежала его сыну и невестке. Они провели в Великобритании медовый месяц и решили, что такая шотландская фишка будет хорошим капиталовложением. Деловое чутье их не подвело.
Маккиннон не мог не признать, что тематически оформленное место для венчаний приносило достойный и, что немаловажно, стабильный доход. Дополнительные (и едва ли не большие) суммы он получал, давая напрокат шотландские юбки-килты, береты и шали. Причем возможность не регистрировать эту статью дохода в налоговой декларации особо согревала его душу. Ну а, кроме того, свою лепту в процветание семьи Маккиннонов вносили сувениры вроде пледов и свадебных альбомов с клетчатыми обложками из шотландки.
Отдельным бонусом для себя Маккиннон считал то, что его жена, наконец, оказалась при деле. Она всю жизнь, с юности, мечтала выступать на сцене, и лицензия на проведение свадебных церемоний в их часовне дала ей, наконец, такую возможность.
Сам Маккиннон был человеком серьезным и пунктуальным. Он любил, чтобы его корабль отправлялся точно минута в минуту. Но на этот раз все пошло как-то не слава богу. Очередная парочка романтически настроенных идиотов-полуночников позволяла себе опаздывать. А время, между прочим, – деньги. А время Маккиннона, да еще ночью, – это большие деньги. Ничего, он все это впишет в их счет («Оплата наличными или по кредитным картам. Извините, чеки не принимаем»).
Маккиннон уже мог видеть предполагаемую мужскую половину будущей семьи, стоящую в ожидании на углу с большим кейсом в руках. Если это жених, то ему уже пора побеспокоиться о своей будущей семейной жизни. Если же этот хмырь – не жених, то ему лучше побыстрее убраться отсюда, пока Маккиннон не вызвал копов.
Ригли, не подозревая, что за ним пристально наблюдают, нервно ходил взад-вперед по дорожке в свете огромной неоновой вывески в виде клетчатого пледа, на котором было написано: «ЧАСОВНЯ НА ВЕРЕСКОВОМ ХОЛМЕ». Он поджидал Майлса.
Когда Майлс позвонил среди ночи, Ригли не на шутку встревожился. За те годы, что он проработал помощником Майлса Мэсси, он успел привыкнуть ко многому, но, по его мнению, сейчас ему предстояло участвовать в самой невероятной выходке босса за всю его жизнь.
По правде говоря, Ригли вовсе не был уверен, что Майлс поступает правильно. Сейчас он с нетерпением поджидал босса, чтобы попытаться выяснить все детали до того, как будет слишком поздно.
Никогда раньше Майлс не принимал столь серьезных решений в столь короткий срок, практически не дав себе времени подумать. Если разобраться, то требования, которыми он сопроводил свое решение, выглядели весьма нелогичными. Мэрилин Рексрот только что развелась с Говардом Дойлом и теперь купалась в его нефтедолларах. И вот Майлс потребовал, чтобы Ригли притащил на свадебную церемонию экземпляр брачного контракта Мэсси.
Перехватив кейс поудобнее, Ригли посмотрел на обхвативший его запястье золотой «Ролекс».
Может быть, это на самом деле блестящий ход, хитроумная уловка, успокаивал себя Ригли. Майлс ведь никогда ничего не делает просто так, без причины. А с другой стороны… неужели циничному и жесткому Майлсу Мэсси не чуждо… у Ригли защипало под веками, слезы уже готовы были навернуться на глаза… в конце концов, это ведь так романтично.
Через несколько минут к нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу Ригли подкатило такси. Первой из машины вышла Мэрилин со слегка размазанной вокруг глаз тушью. За нею появился Майлс. Его волевой подбородок был решительно задран. Жених и невеста были одеты одинаково: в гостиничные халаты из «Цезарь Паласа».
– Ригли, – коротко, но с теплым чувством представил Майлс своего помощника. И пояснил:
– Мой друг.
Он хлопнул Ригли по плечу, а затем, взяв под руку Мэрилин, двинулся ко входу в часовню.
Сбросив оцепенение, Ригли приступил к делу. Он суетливо раскрыл кейс и вытащил тонкую папку с бумагами и компакт-диск.
– Тексты клятв жениха и невесты взяты из древней церемонии приветствия солнца индейцев племени Арапахо. Музыка – Саймона и Гарфункеля. А это… – Сделав небольшую паузу, словно желая отбросить последние сомнения, Ригли протянул Майлсу какой-то документ:
– Это брачный контракт Мэсси.
Мэрилин удивленно посмотрела на Майлса, но тот лишь успокаивающе улыбнулся ей:
– Дорогая, тебе нечего волноваться. Обо всем позабочусь я.
Седой пожилой мужчина в накинутом на плечи шотландском пледе желтых тонов мрачно смотрел на приближающуюся к стойке регистрации браков компанию. Положив обе руки на стойку, он наклонился вперед и стал похож на изготовившегося к драке старого, но еще крепкого духом и телом бультерьера.
– Значит, это вы – новобрачные? – заключил он, подозрительно вперив глаза в халаты и торчащие из-под них пижамы.
Майлс посмотрел на Ригли, и тот поспешил прошептать ему на ухо:
– Это мистер Маккиннон, он будет вести церемонию. Ты уж извини, но… сам понимаешь, ты же позвонил в последний момент.
– Ручку, – строгим голосом потребовал Майлс.
Ригли поспешно нашарил в кармане шариковую ручку и протянул ему, предварительно щелкнув кнопкой, чтобы этот мудреный письменный прибор попал к боссу уже в рабочем состоянии. Майлс деловито взял ручку и листок с брачным контрактом, а затем обернулся к Мэрилин. При взгляде на нее на его лице расплылось умильное выражение.
– Дорогая, – проворковал он, – прощу тебя, ознакомься с этим документом. Это брачный контракт Мэсси, который, как ты хорошо знаешь, надежно защищает интересы того из супругов, чье состояние…
– Я пытался связаться с Фредди Бендером, – вставил Ригли, извиняясь, что не смог вытащить сюда среди ночи и почтенного адвоката, защищавшего интересы Мэрилин.
Майлс кивнул:
– Мы оба пытались дозвониться до Фредди Бендера, чтобы он мог присутствовать здесь и быть на страже твоих интересов, но почему-то…
– Мы почему-то до него не дозвонились, – снова влез в разговор Ригли, улыбаясь Мэрилин.
– В общем, разыскать его нам не удалось, – подтвердил Майлс, закрывая тему.
Мистер Маккиннон постучал по крышке регистрационной стойки. Он уже и так опаздывал к началу очередной серии своего любимого «Клана Сопрано».
– Ну что, вы сюда жениться пришли или всякую чушь пороть?!
Майлс сурово посмотрел на седовласого господина. «И где только Ригли откопал этого бесчувственного старого крокодила?»
– Сэр! – сурово воскликнул он. – Прошу вас!
В устах Майлса, когда он того хотел, даже самая невинная просьба могла прозвучать как строгая рекомендация, если не категорический приказ.
Обернувшись, он увидел, что Мэрилин извлекла из кармана очки и внимательно читает договор. Пробегая строчку за строчкой, она вслух бормотала ключевые слова:
– Если по какой-либо причине… расторжение… сторона, инициирующая развод… В общем, все понятно.
Без лишних церемоний Мэрилин взяла ручку и подписала контракт. Затем она вопросительно посмотрела на Майлса.
– Похоже, ты добровольно собираешься лишить себя всякой надежды хоть чем-то поживиться с нашего брака.
– У меня не будет для этого никакой возможности, – торжественно доложил ей Майлс.
– Мое богатство полностью защищено?
– Оно словно в самом надежном сейфе, за непроницаемым железным занавесом.
– И, несмотря на это, ты по-прежнему хочешь на мне жениться? – нежно спросила она чуть смущенным тоном.
Майлс прижал ее к себе и сказал:
– Еще сильнее, чем прежде.
Ригли больше не мог сдерживаться. Переводя взгляд с Майлса на Мэрилин и обратно, он разразился слезами. Все это было так… романтично. Его босс, величайший адвокат Майлс Мэсси, оказывается, был и величайшим героем-любовником в классическом понимании этого слова: как Сирано де Бержерак, Данте Алигьери, Фрэнк Синатра…
– Ну что ж, дети мои! – Мистер Маккиннон довольно потер руки и многозначительно оглядел халаты с эмблемой «Цезарь Паласа». – Килты напрокат брать будем?
Майлс согласился на предложение Маккиннона воспользоваться его гардеробом.
В итоге они с Ригли нарядились в синие блейзеры и клетчатые килты расцветки двух родственных шотландских кланов. Выбор нарядов не занял много времени, и теперь они стояли у алтаря, поджидая Мэрилин. Вскоре появилась и она – в лихо заломленном берете и изящно накинутой на плечи шали из вездесущей в этой часовне шотландки. Майлс никак не мог наглядеться на свою невесту. Казалось, что она вся светится от счастья.
Разместившаяся позади них органистка с подсиненными седыми волосами неторопливо заиграла вариации на тему «Песни гавайских воинов». Мистеру Маккиннону явно не без труда давалось чтение вслух сложного по синтаксису текста церемонии.
Еще большие сложности вызвали у него заклинания индейцев арапахо, приветствующих новый день. Если бы не своевременное вмешательство Ригли, мистер Маккиннон запросто мог бы пропустить целый куплет, очень важный по смыслу. Заливаясь слезами, Ригли объяснил, что приветствие новому дню было выбрано им не случайно. Именно в том фрагменте, который оказался под угрозой, заключалась основная метафора древнего заклинания: с точки зрения Ригли, вступающие в священный брачный союз встречали рассвет нового дня, знаменующего новую эру в их жизни. Поняв, что сочувствия от мистера Маккиннона ему не добиться, Ригли решил восполнить зияющий пробел лично. Всхлипывая и утирая слезы, он забубнил:
О, великий Отец Солнце!
Тот, что отдает свое семя Матери Земле!
Приди, приди к ней скорее,
Согрей своим теплом юную деву, ждущую тебя…
Освобожденный на время от дел, мистер Маккиннон недовольно пыхтел и яростно вращал глазами, как если бы Ригли исполнял здесь древние кельтские похабные частушки, оскверняющие самую суть проводимой церемонии.
Когда же дело дошло до стандартных вопросов и ответов, официальный ведущий смягчился и вновь приступил к своим обязанностям:
– Берешь ли ты… – начал он, подглядывая в визитку Майлса и бумажку, на которой Ригли написал полное имя Мэрилин, – …берешь ли ты, Майлс Лонгфелло Мэсси, из адвокатской конторы «Мэсси, Майерсон, Слоун и Гуральник», доктор юридических наук… – он неодобрительно покосился на Мэсси, – …берешь ли ты в свои законные жены Мэрилин Хэмилтон Рексрот-Дойл, чтобы…
