Текст книги "Между Дьяволом и глубоким синим морем (ЛП)"

Автор книги: Эйприл Женевьева Тухолки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава ²⁹

Я должна была умереть.

Меня оставили умирать.

Вместо этого я очнулась в больнице с повязками на запястьях и иглой от капельницы. Рядом сидел Люк. Как только мои глаза открылись, он ласково взял меня за руку.

– Ви, как ты себя чувствуешь? – взволновано спросил он, хоть и пытался это скрыть.

Врачи подумали, что я пыталась убить себя. Меня одаряли обеспокоенными взглядами, номерами телефонов для помощи и брошюрами, но вскоре оставили в покое. На время. Но и за это я была благодарна.

Я потеряла много крови. Очень много. Чуть не умерла. Я должна была умереть. Но Ривер очнулся от искры Броди, а за ним и Люк, и они положили меня в машину, несмотря на то, что я испачкала все винтажные сидения кровью, и так я не умерла. Нили знал, что делать, и поддерживал во мне жизнь всё то драгоценное время в дороге.

К тому времени Броди уже давно ушёл. Давно-давно. Мы надеялись, что теперь он горел в Аду.

Саншайн пролежала в коме четыре дня.

Касси и Сэм очнулись, потёрли глаза и обнаружили свою бездыханную дочь на полу гостиной с кровавой раной на голове. Полиция решила, что это сделал один из бездомных, которые спрыгивают с поездов и организовывают все преступления, когда-либо случающиеся в нашем городке. Мужчина ворвался в дом, чтобы что-то украсть, Саншайн испугала его, и он ударил её битой, лежащей неподалёку. Затем запрыгнул на поезд и исчез из города. Придумают же люди… И все им поверили.

Я была рядом, когда Саншайн очнулась в больнице. Ласково поинтересовалась, что она помнила о бите и мужчине, ударившем её.

Девушка отвернулась от меня и свернулась калачиком.

– Заткнись, – только и ответила она. А затем: – Полиция уже задавала мне вопросы, и я сказала им, что ничего не помню. Поэтому скажу теперь и тебе. Я не помню, Ви. А теперь принеси мне, пожалуйста, холодный чай.

Может, так работала искра Броди. Сияние Ривера тоже иногда заставляло всё забыть. Кто его знает. Лично я чертовски хорошо помнила, что Броди сделал со мной. Возможно, Саншайн тоже помнила. Но она никогда больше не говорила со мной о произошедшем.

Через пару дней после того как её выписали из больницы, мы пошли в город и встретили нескольких мальчиков по пути. На них были наряды Младшей безбольной лиги, и один из них – тощий паренёк с рыжими волосами, – кидал биту из руки в руку.

Саншайн передёргивало каждый раз, когда бита шлёпалась об его ладонь, и я увидела слёзы в её глазах. Но ничего не сказала. И она ничего не сказала. А затем мы пошли в кафе, и вскоре она уже улыбалась и флиртовала с Джанни за прилавком. Жизнь двигалась дальше, как всегда. Джанни перестал общаться со мной после пожара. Он даже не смотрел мне в глаза, когда вручал мой кофе. Полагаю, он боялся. Наверное, я напоминала ему о той ночи, когда он сошёл с ума… когда Нили заплатил ему, чтобы держал рот на замке.

Я гадала, пройдёт ли это когда-нибудь. Начнёт ли он снова на меня смотреть, если Нили и Ривер уедут. И хотелось ли этого мне.

Полиция обнаружила труп мальчика, пока шла вдоль железнодорожных путей и пыталась найти хоть какие-то признаки мужчины, напавшего на Саншайн. Несчастный случай. Парень шёл по рельсам, не услышал поезд, его сбили, он скатился в канаву. Что ещё могло произойти?

Какая-то часть моего сознания побаивалась, что что-то случится. Что всех созовут на городское собрание, и люди соберутся в подвалах, чтобы дать клятву найти ответы и виновников, а также попытаться понять странное лето в Эхо с детьми, вооружёнными колами, дьяволами-похитителями, девочками, забитыми битами, и мёртвыми мальчиками у рельсов.

Но ничего не случалось. Люди жили дальше, как и Саншайн.

Иногда мне казалось, что она стала… другой после Броди. В её глазах появилось что-то такое, чего не было раньше. Она перестала сидеть на крыльце, попивая чай и ничего не делая. Начала читать книги об окружающей среде и выживании в условиях дикой природы. Сказала, что хочет пойти со мной в поход, только вдвоём, и я согласилась.

Как-то раз я спустилась на пляж, в своё тайное местечко для чтения, и обнаружила, что подруга там плавает. Она одиноко рассекала волны – только она и тот облегающий белый купальник, – и я не могла понять, плывёт ли она к чему-то, или от кого-то. Может, и то и другое. Мне нравилась новая Саншайн. Но мне также казалось, что мы обе немного скучали по прежней.

≈≈≈

Я наблюдала, как Ривер собирает свои винтажные кожаные чемоданы.

Прошло уже несколько недель после Броди. С меня наконец сняли последние повязки, но мои шрамы выглядели красно и злобно, и я их ненавидела. Я потёрла багровые рубцы, а Ривер закинул последние вещи во второй чемодан, закрыл крышку и щёлкнул четырьмя застёжками. Я вздрагивала при каждом щелчке металла. Это был такой окончательный звук. Звук конца.

Ривер встал и взял в каждую руку по чемодану. Он выглядел точно так же, как в нашу первую встречу. Не считая не успевшую зажить рану от укуса на предплечье. И взгляда в его глазах.

Его глаза уже не были дерзкими, уверенными, безразличными и внимательными, как в первый день. В них появилось что-то новое. Что-то… большее. И мне было интересно, имеет ли это какое-то отношение ко мне.

Я на это надеялась.

Люди говорят, что время – понятие относительное, и, думаю, это объясняет, почему моя жизнь до Ривера казалась всего парой секунд – короткими вспышками незначительных событий, которые почти не запоминались. Но моя жизнь после Ривера была трёхтомной сагой. Эпичной. С загадками, злодеями, убийцами, неудачными решениями и людьми, которых разрывало на части.

– Хочешь выпить кофе? – спросил парень.

Что на самом деле означало: «Хочешь выпить кофе перед тем, как я отнесу вещи, сяду в машину, уеду и никогда не вернусь?».

– Да.

Поэтому он заварил последнюю порцию эспрессо, и мы пили его обжигающе горячим у кухонной раковины. Я посмотрела на парня: на его длинное стройное тело, как он прищуривался, делая глоток. Он больше не выглядел загадочными или экзотическим, или полным секретов. Он просто выглядел как Ривер. И этого было достаточно.

– Ты выглядишь как Ривер.

Он покосился на меня, не донесся чашку к губам.

– Это хорошо, – ответил он, отчасти серьёзно, а отчасти смеясь, – потому что я и есть Ривер.

А затем Ривер Уэст Уильям Реддинг III взял чемоданы, и я пошла за ним на улицу. Там нас ждали Нили, Джек и Люк. Вчетвером мы встали полукругом вокруг новой-старой машины Ривера. Её сидения до сих пор были запятнаны кровью.

Ривер посмотрел на Нили.

– Ты же понимаешь, почему я должен это сделать, верно?

Тот рассмеялся.

– Да. Давай, обуздай своё сияние, чтобы мы могли поехать за Броди и выбить из него всю дурь. Если он ещё жив.

– Жив, – уверенно ответил Ривер.

Я покачала головой.

– Я ранила его в грудь. Я видела кровь. Слышала его крики, – я уже говорила это прежде. Много-много раз. Теперь это начало звучать как молитва.

Ривер ничего не сказал.

Джек поймал мой взгляд.

– Он сбежал. Пока я продолжал лежать на земле после его пореза. Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, но всё видел. Он выбежал из гостевого дома.

Джек был прав. Мы много раз это обсуждали, и всё всегда заканчивалось тем, что Джек видел, как Броди убежал. Мы понимали, что он выжил. И ушёл, не оставив и следа. А мы их тщательно искали.

Люк по-мужски приобнял Ривера. Затем тот присел и крепко прижал к себе Джека. Их объятия не были прохладными и мужскими. Просто крепкими и искренними.

– Пойду, заварю ему кофе, – наконец сказал Люк. – Джек, может, посмотрим, что творится в городе? Вдруг какие-то ребята видели на площади банду зомби? Звучит как что-то, что могло случиться в нашем городке.

Джек улыбнулся. Затем отошёл от Ривера и, не оглядываясь, последовал за Люком по дороге в Эхо.

Остались только я и Нили с Ривером.

Ривер провёл рукой по волосам и прислонился к машине.

– Однажды дедушка мне кое-что рассказал. Я был ещё мальчишкой и не знал ничего о сиянии. Дедушка старел и часто погружался в воспоминания. Обычно он говорил о Фредди и об их молодости. Но в тот раз он посмотрел прямо на меня и сказал: «Ты должен воздержаться. Ты должен воздержаться, если оно начнёт выходить из-под контроля. Это единственный способ».

Какое-то время все молчали и думали над этими словами. Я слушала шелест листьев на деревьях и шум волн, бьющихся об скалы. Слушала, как моё сердце трещит, меняет форму, растёт, потому что оно больше не было маленьким, сморщенным и голодным.

– Если я поеду за Броди, – продолжил Ривер через минуту или около того, – то должен взять себя в руки. Мне нужно побыть одному. Совершенно. В ином случае… я себе не доверяю.

– Броди сказал, что ты должен сойти с ума, чтобы сияние повиновалось тебе, – я взяла парня за руку и сжала её. – Что, если твой дедушка ошибался? Что, если, остановившись, ты ничего не добьёшься, а Броди станет только сильнее?

Ривер пожал плечами.

– Нужно попытаться, Ви. Либо я остановлюсь, либо продолжу, пока не стану таким же безумным, как он. Что бы ты выбрала?

Нили покачал своей светлой головой и хохотнул.

– Я бы предпочёл съехать с катушек, если бы это позволило мне убить этого маленького ковбоя. Я бы так его убил…

Ривер крепко обнял брата. Затем отпустил его и заключил меня в медвежьи объятия. Мы крепко держались друг за друга, так крепко, как только могли, и Ривер прижался губами к моему уху.

– Я исчезну, – прошептал он. – Если ничего не выйдет, и я использую сияние, Нили меня найдёт. Но если нет, значит, я делаю что-то правильно. Позвольте мне спрятаться. А когда я вернусь, то буду сильнее. Лучше.

Пальцы Ривера запутались в моих волосах, и он прижал меня ещё ближе.

– Броди думал, что ты умрёшь. Что он сделает, когда узнает, что это не так? Возможно, ему будет плевать. Но я не хочу больше рисковать. Нили останется в гостевом доме и дождётся моего возвращения.

Я кивнула, и его рубашка задела мою щёку. Я не стала упоминать, что в прошлый раз Нили не удалось помешать Броди причинить мне вред.

Ривер поцеловал меня в щёку, лоб и мочку уха. Нили наблюдал за нами, радостно улыбаясь, но нам было всё равно.

– Как же я буду спать без тебя? – пробормотал Ривер мне в шею. – Ви, я никогда никого не боялся, но мой рыжеволосый ковбой-братец напугал меня до чёртиков. Это не имеет значения. Мне плевать, если придётся продать душу Дьяволу. Плевать, если Броди и есть Дьявол. Я убью его. Как он пытался убить тебя. И сделаю это так, чтобы все запомнили, упаси нас Господь.

А затем он поцеловал меня. В губы. Страстно. Я закрыла глаза и окунулась в поцелуй, пытаясь ощутить то же, что и при первом поцелуе на кладбище.

Но тут на запястьях заболели шрамы. И перед глазами мелькнули рыжие волосы. И тогда я почувствовала губы Броди на своих, и как моя кровь начала пропитывать нашу одежду.

Я отпрянула. По глазам Ривера стало ясно, что мне не нужно ничего объяснять, совершенно ничего, потому что он понял.

Парень потянулся в карман и достал ещё одну закладку. Это была стодолларовая купюра, сложенная в форме звёздочки. Он вложил её мне в ладонь.

А затем сел в машину.

И уехал.

Глава ³⁰

Ривер уехал. Нили остался.

Джек тоже окончательно переехал к нам. Он пережил дьяволов, самоубийства, чердаки, ведьм, пожары, ножи… но каким-то образом ему удалось остаться нормальным.

Нили развёл костёр во дворике гостевого дома, и мы впятером – Люк, Саншайн, Нили, я и Джек – жарили сладкие итальянские колбаски и кукурузу после наступления темноты. Так мы провели лето.

Иногда я спала в кровати Ривера в гостевом доме. Нили не возражал. Кроме того, мне нравился его смех. Нравилось, что он был похож на брата. Мы не говорили о Ривере и перестали читать газеты. Нам не хотелось знать. Ни о нём, ни о Броди – что они делали, кому причиняли боль. Пока нет.

В последнюю ночь августа, за неделю до того, как должен был начаться мой последний год в школе, я снова спала в кровати Ривера. Перекатилась на бок, и мне в лицо ударило яркое солнце.

Но меня разбудило не оно. А голоса снаружи. Я быстро оделась, моё сердце бешено колотилось в груди.

Не может быть!

Но может.

Я вышла наружу и увидела родителей, достающих чемоданы из такси. Мама заметила меня и уронила сумку. Я побежала к ней в объятия, и мы крепко вцепились друг в друга, словно это было так же необходимо, как воздух, а мы очень долго задерживали дыхание. Я закопалась носом в её длинные волосы и учуяла запах крепкого европейского кофе, элегантных французских духов и свежего парижского дождя. Но под всем этим был аромат скипидара, как всегда.

Я злилась, что она уехала, а затем вернулась, словно ничего не произошло. Словно ей ничего не нужно было объяснять, и у неё не было никаких обязательств. Но мои родители делали, что хотели, независимо от моего мнения. Мне ничего не оставалось, кроме как принимать их такими, какие они есть, и надеяться, что они так же отнесутся ко мне.

Мама говорила очень быстро. С той же скоростью, с какой в моей голове пролетали мысли, быстро, быстро, быстро. Она без устали рассказывала о Европе, музеях, выставках в Париже, но я слушала лишь отчасти, потому что обнимала отца и пыталась прийти в себя.

– Вайолет, ты меня слушаешь? – мама положила руку мне на плечо. – Твой отец распродал все картины с выставки в Париже, и, как ты думаешь, что это значит? Это значит, что у нас наконец-то есть деньги, вот, что это значит. О, а вот и Люк!

Люк бежал по ступенькам. Он даже слегка расплакался, и мне было странно на это смотреть, потому что я никогда не видела брата плачущим. В глазах папы был какой-то далёкий взгляд, когда он обнял сына, и я поняла, что безумно по нему скучала. Затем из дома вышли Нили с Джеком, и мы представили их родителям. Это привело к обсуждению искусства, что привело нас в сарай, а затем в гостевой дом, и мы обсудили всё, что произошло с момента их отъезда. То есть, практически ничего, потому что мы не рассказывали о Ривере, Броди, письмах Фредди и густой крови Джека, и о Саншайн с битой, и о мальчике у рельс, и о моих дрожащих руках, несущих смерть, и о том, как я заколола Дьявола в грудь, и что я прятала под длинными рукавами в августе.

Позже я сидела в одиночестве на ступеньках, снова гадая, в каком забытом уголке сейчас забился Ривер. Ночь догоняла последний день лета, и на меня снова навалилась тоска, как всегда на закате. Я слышала смех Люка с Нили, пока они собирали ветки. Мы планировали заночевать на заднем дворе. Папа ставил пыльную зелёную палатку, которую нашёл в подвале Ситизена, а мама рисовала в сарае с открытой дверью, чтобы наблюдать за всеми. Джек взбивал мороженое в старой ручной машинке, а Саншайн сидела рядом с ним, щурясь в последних лучах солнца и пытаясь прочесть какое-то старое пособие для бойскаутов о том, как разводить огонь, которое она взяла в библиотеке.

Я гадала, удалось ли Риверу взять сияние под контроль. И не чувствовал ли он себя одиноким. Скучал ли по мне, как я по нему. Но затем ко мне подошёл Нили, протягивая палку с зефирками, и потребовал, чтобы я присоединилась к веселью. Я так и сделала. Жарила еду, ела домашнее мороженое, рисовала при лунном свете и спала в спальном мешке на земле. И ночь слилась в одну большую вспышку ничего и всего. Я была в безопасности. И спокойна, даже несмотря на тоску по Риверу.

Я оглянулась на Нили, лежащего на боку у костра. Мне казалось, что он спит, но тут парень открыл глаза и посмотрел прямо на меня, словно знал, о чём я думала. Он улыбнулся. И эта улыбка пронзила меня до самого сердца.

Фредди часто говорила, что нужно быть счастливым, когда выпадает такая возможность, потому что жизнь не стоит на месте. И она была права. К ней нелегко пришло это понимание. Фредди была обычным человеком и совершала ошибки. Но в процессе она научилась держаться за своё счастье. Она молилась Богу и держалась.

Я пробежалась пальцами по шрамам на запястьях. Жизнь была безопасней без Ривера. Менее захватывающей. Менее пугающей. Менее волнующей. Просто… менее.

«Чёрт. Я очень скучаю по тебе, Ривер».

Может, во мне говорили остатки сияния. Может, из-за него я так тосковала по Риверу… но чувства казались реальными. В любом случае, настоящие они или нет, они были единственным, за что я могла держаться. Ривер манипулировал людьми. И убивал. Он был злой. Не такой злой, как Броди... но всё же. Хорошо, что он уехал, убрался из моей жизни. Логически я это понимала. Но то, что я чувствовала, в глубине, в самых потаённых уголках своего сердца, было следующим: мне плевать, если Ривер злой. Он всё равно мне нравился. Может, я даже любила его.

И, возможно, это тоже делало меня злой.

Благодарности

Нейту.

Джоанне Вольп – агенту, фанатке Стивена Кинга и такой же ночной совушке, как и я. Ты посмотрела «Дьяволиц» ради меня! Я твоя должница.

Джессике Гаррисон – ты в точности знала, как выжать всё добро из моей маленькой дьявольской книжечки. Если когда-нибудь захочешь сбежать от койотов, я знаю одно местечко.

Всем остальным из «Диал и Пингвин», особенно Кристин Смит за эту шикарную обложку.

Саймону Аландеру – за роскошное название, выведенное твоей рукой.

Сандре – за то, что позволяла мне читать по ночам.

Джейсону – за твою бурную фантазию. Она всегда мне нравилась.

Эрин и Тодду – за то, что играли со мной в египтян одной летней ночью. Лорен – за домик на дереве.

Джоли Хикс – за твою любовь к книгам.

Эрин Бауман – за то, что всегда была рядом.

«Счастливой тринадцатке».

«Пятнице тринадцатых» – за тот тренд о единорогах.

И рыжеволосому мальчику – за череп.

Заметки

[

←1

]

^{Флэт уайт – (Flat white, «плоский белый») – горячий напиток, готовится путем добавления вспененного паром молока в одну или две порции эспрессо и схож с латте.}

[

←2

]

^{Рассказ Эдгара Аллана По, впервые опубликован в ноябрьском выпуске Godey's Lady's Book за 1846 год. История разворачивается в безымянном итальянском городе, в необозначенное автором время.}

[

←3

]

^{Мыс вдовы – линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз. Признак наследуется генетически и является доминантным.}

[

←4

]

^{«Moon river» (рус. Лунная река) – песня Генри Манчини на слова Джонни Мерсера, написанная в 1961 году. Она была исполнена Одри Хепбёрн в фильме «Завтрак у Тиффани» и была удостоена «Оскара» в номинации «Лучшая песня года».}

[

←5

]

^{Слова из песни пьесы Уильяма Шекспира «Макбет».}