355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эйприл Женевьева Тухолки » Между Дьяволом и глубоким синим морем (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Между Дьяволом и глубоким синим морем (ЛП)
  • Текст добавлен: 12 июня 2017, 22:30

Текст книги "Между Дьяволом и глубоким синим морем (ЛП)"


Автор книги: Эйприл Женевьева Тухолки



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Эйприл Женевьева Тухолки

Между Дьяволом и глубоким синим морем

Книга 1

April Genevieve Tucholke «Between the Devil and the Deep Blue Sea» 

Эйприл Женевьева Тухолки «Между Дьяволом и Глубоким Синим Морем» 

Название серии: Between / Между

Номер в серии: 1

Переводчики: Анастасия Харченко

Оформление обложки: Ксения Левченко

Переведено для группы: http://vk.com/bookreads

Любое копирование без ссылки

на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Страх перед дьяволом исчезает, когда ты держишь его за руку… 

Ничего особо интересного не происходит в сонном приморском городке Вайолет Уайт… до появления Ривера Уэста. Он снимает дом за хлипким поместьем Вайолет, и когда вокруг начинают происходить жуткие, мрачные события, девушка подозревает парня, живущего на ее заднем дворе. Не может ли Ривер оказаться просто лжецом с кривоватой улыбкой, красивыми глазами и загадочным прошлым? А может, в нем скрыто нечто большее? Бабушка Вайолет часто предупреждала ее о Дьяволе, но она никогда не говорила, что он может оказаться темноволосым парнем, дремлющим под солнцем, любящим кофе и целующимся с тобой на кладбище… а также вызывающим желание ответить на поцелуй. Девушка уже так погрузилась в свою влюбленность, что не может судить здраво. И это очень на руку Риверу. 

Переплетая черты декадентства и волнующий страх готических ужасов, Эйприл Женевьева Тухолки создает восхитительный, закрученный и современный романтический узор, рассказанный в равной степени великолепно и устрашающе – наслаждайтесь дебютом.


Посвящается всем юным читателям

Мне стоило бы ненавидеть тебя,

Но, похоже, я люблю тебя,

Я застрял между дьяволом,

И глубоким синим морем.

– Кэб Кэллоуэй

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Благодарности

 

Глава 1

 

«Страх перед дьяволом исчезает, когда ты держишь его за руку».

Эти слова сказала мне Фредди, когда я была совсем ещё ребёнком.

Все звали мою бабушку по прозвищу, даже родители. Не мама или бабушка. Просто Фредди. Как она говорила: «Это сокращение от Фредрик».

Затем она спросила, люблю ли я своего брата.

– Люк – чёртов задира, – ответила я.

Посмотрела на большую старинную лестницу, по которой мы вместе поднимались. По розовому мрамору разбегались чёрные разветвления, напоминавшие мне варикозные вены на бледных ногах Фредди. Помню, как думала, что лестница, должно быть, стареет вместе с ней.

– Не упоминай чёрта всуе, Вайолет.

Ты упоминаешь, – «При том постоянно». – Люк однажды столкнул меня с этой чёртовой лестницы, – сказала я, глядя на мраморные ступеньки. Падение меня не убило, если он на то рассчитывал, но я выбила два зуба и заработала ушиб на лбу, который адски болел и кровоточил.

– Я не люблю брата. И мне плевать, что по этому поводу думает Дьявол. Это правда.

Тогда Фредди окинула меня суровым взглядом; несмотря на возраст, её голландские глаза были ясно-голубого цвета. Они передались мне по наследству, как и светлые волосы.

Фредди положила свои морщинистые руки поверх моих.

– Есть правда, а есть правда, Вайолет. И некоторая чёртова правда не должна произноситься вслух, иначе Дьявол услышит и придёт за тобой. Аминь.

Когда Фредди была молодой, то носила меха и часто посещала вечеринки, где пила коктейли и знакомилась с художниками, которых позже спонсировала. Она рассказывала мне дикие истории, включающие в себя выпивку, доступных женщин, плохих парней и много неприятностей.

Но затем что-то случилось. Что-то, о чём Фредди никогда не рассказывала. Что-то нехорошее. У многих людей имелась парочка жутких историй в запасе, но если они начинали жаловаться и навязываться всем, кто соглашался их выслушать, то всё это оказывалось выдумкой. По крайней мере отчасти. Люди с историями, которые действительно могут впечатлить, или даже ранить, не будут ими делиться. Никогда.

Иногда я ловила Фредди за тем, что она что-то писала поздними вечерами: быстро и упорно, да так, что я слышала звук рвущейся бумаги под напором шариковой ручки, но был ли это дневник или письма друзьям, я не знала.

Возможно, моя бабушка стала такой правильной и религиозной из-за того, что её дочь утонула в юном возрасте. Возможно, дело было в чём-то другом. Но что бы ни случилось, Фредди искала способ заполнить зияющую в ней дыру. И нашла она Бога. Бога и Дьявола. Поскольку один не существовал без другого.

Фредди постоянно разглагольствовала о Дьяволе, будто он был чуть ли не её лучшим другом или старой любовью. Тем не менее, я ни разу не видела, чтобы бабушка молилась.

В отличие от меня.

Я молилась Фредди. Особенно после её смерти. За последние пять лет я делала это так часто, что ритуал перешёл на подсознательный уровень, словно дуть на горячий суп, чтобы остудить его. Я молилась ей о родителях, исчезнувших из моей жизни, о заканчивающихся деньгах, о периодически накатывающем чувстве одиночества. Даже чёртов морской бриз, завывающий в моё окно, казался мне ближе, чем брат, живущий наверху.

И я молилась Фредди о Дьяволе. Просила держать его подальше от меня. Просила уберечь меня от зла.

Но, несмотря на все молитвы, Дьявол всё равно меня нашёл.

Глава 2

Я жила со своим братом-близнецом Люком. И всё. Нам было всего семнадцать, и жить одним в таком возрасте, в принципе, незаконно, но никто не пытался исправить ситуацию.

Наши родители художники – Джон и Джоели Айрис Уайт. Мастера своего дела. Они нас, конечно, любили, но искусство – больше. Прошлой осенью они отправились в путешествие на поиски музы, посещая различные европейские кафе и замки и, естественно, тратя последние гроши семейного богатства. Я надеялась, что мама с папой вскоре вернутся, если не по иным причинам, то хотя бы для того, чтобы мне хватило денег поступить в престижный университет: в какое-нибудь милое местечко с зелёными лужайками и белыми колоннами, а также огромными библиотеками и профессорами с заплатками на локтях.

Но я уже не особо на это рассчитывала.

Мои прабабушка с прадедушкой были промышленниками Восточного побережья и заработали огромную кучу денег в чертовски юном возрасте. Затем вложили деньги в железнодорожное производство – то, что было актуально в их время. А после этого передали их по наследству моему дедушке, которого мне так и не довелось увидеть.

В своё время Фредди и дедушка были самыми богатыми людьми в Эхо, насколько это вообще могло иметь значение в нашем городке. Бабушка говорила, что Гленшипы были богаче нас, но, как по мне, богачи и в Африке богачи. Дед построил большой дом прямо на краю скалы, над грохочущими волнами. Затем женился на моей безумной бабушке и забрал её жить к себе, чтобы плодить детишек на краю Атлантического океана.

Наш дом был величественным и элегантным, большим и красивым.

В то же время он был обветшалым, покрытым пятнами соли, заросшим и заброшенным, как стареющая балерина, которая издалека казалась молодой и гибкой, но вблизи на висках её виднелась седина, у глаз – морщинки, а на щеке – шрам.

Фредди назвала наш дом «Ситизен Кейн» в честь старого фильма с идеальным Орсоном Уеллесом в кадре, который щеголял по округе и разговаривал басом. Но я, по большей части, считала этот фильм депрессивным. Безнадёжным. К тому же, дом был построен в 1929 году, а «Гражданин Кейн» вышел только в 1941, значит, у бабушки ушли годы на то, чтобы дать ему имя. Возможно, увиденный фильм что-то для неё значил, но, если честно, никто толком не знал, по каким причинам Фредди делала то или иное. Даже я.

Фредди и дедушка жили в «Ситизене» до самой смерти. После отъезда родителей в Европу я переехала в старую спальню бабушки на втором этаже. Её вещи я не тронула. Даже не вытащила платья из шкафа.

Мне нравилась моя спальня: туалетный столик с кривым зеркалом, приземистость стульев без подлокотников, ширма для переодевания в восточном стиле. Нравилось сворачиваться на бархатном диванчике со стопкой книг на коленях, отодвинув на окнах пыльные занавески в пол, чтобы видеть небо. А по ночам абажур с фиолетовой бахромой окрашивал комнату в различные тона – от лилового до тёмно-сливового.

Спальня Люка находилась на третьем этаже. И мне кажется, нам обоим нравилось иметь свободное друг от друга пространство. Этим летом у нас наконец закончились деньги, которые оставляли родители, уезжая в Европу много месяцев назад. «Ситизен Кейн» нуждался в новой крыше, поскольку ветер с океана жестоко поизмывался над нынешней, да и нам с Люком нужна еда. Поэтому мне пришла в голову гениальная идея – сдать в аренду гостевой дом. Да, у Ситизена был гостевой дом, оставшийся с тех дней, когда Фредди спонсировала голодающих художников. Они переезжали туда на пару месяцев, творили шедевры, а затем двигались дальше, в новый город, к следующему богачу – очередному джину из бутылки.

Я развесила объявления по Эхо, думая, что ничего из этого не выйдет.

Но что-то вышло.

Это был ранний июньский день, дул нежный ветерок, который я сравнила с летом, что даёт пощёчину весне. В воздухе чувствовался запах морской соли. Я сидела на ступеньках перед домом, глядя на дорогу, уходящую в голубую даль. Две каменные колонны обрамляли большие входные двери, а между ними располагалась лестница. С моего места наш запущенный, давно позабытый хозяевами газон доходил до края грунтовой дороги. За ним был обрыв и бушующие волны.

Так я и сидела, поочередно читая короткие рассказы Натаниэля Готорна и наблюдая за небом, перемежающимся с далекими волнами, когда на мою улицу свернула новая-старая машина, проехала мимо дома Саншайн и припарковалась на округлом дворике. Я назвала её старой, поскольку она была из 50-х, – большая, красивая и с явно скудным пробегом. Но выглядела она новенькой, будто только с витрины, блестящая, как лицо ребёнка на Рождество.

Машина остановилась. Из неё вышел мальчик. Он был примерно одного со мной возраста, но я всё равно не могла серьёзно назвать его мужчиной. Потому да, мальчик. Выйдя из машины, он посмотрел прямо на меня, словно я позвала его по имени.

Но я этого не делала. Он не знал меня. А я не знала его. Он не был высоким – примерно ниже 180 см, – зато сильным и стройным. У него были густые тёмно-коричневые волосы, волнистые, с пробором сбоку, но это до тех пор, пока очередной порыв морского ветра не спутал их, и пробор исчез. Мне мгновенно понравилось его лицо. И загорелая, явно пребывавшая ежедневно на солнце кожа. И карие глаза. Он посмотрел на меня, а я на него.

– Ты Вайолет? – спросил мальчик и не стал дожидаться ответа. – Да, думаю, это ты. Я Ривер. Ривер Уэст, – он провёл рукой по воздуху перед собой. – А это, должно быть, Ситизен Кейн.

Он смотрел на дом, потому я склонила голову и тоже оглянулась. В моих представлениях это были ослепляюще-белые колонны, бирюзовая отделка вокруг больших квадратных окон, ухоженные кустарники и расставленные со вкусом обнажённые статуи в центре главного фонтана. Но фонтан, который я наблюдала сейчас, был мшистым и грязным, а у одной статуи бедной раздетой девушки не хватало носа, груди и трёх пальцев. Ярко-голубая краска стала серой и осыпалась с рамы. Кустарники же превратились в дикие трёхметровые джунгли.

Я не стыдилась Ситизена, поскольку он всё ещё оставался чертовски восхитительным домом. Но теперь я задавалась вопросом: может, мне стоило подстричь кусты, или почистить голых девушек в фонтане, или перекрасить оконные рамы?

– Довольно большой дом для светловолосой девушки, любящей читать, – сказал мальчик после долгой минуты разглядывания дома. – Ты одна? Или твои родители где-то поблизости?

Я закрыла книгу и встала на ноги.

– Мои родители в Европе, – я сделала паузу. – А где твои родители?

Он улыбнулся.

– Туше.

Наш городок был достаточно маленьким, и у меня выработался здоровый интерес к незнакомцам – для меня они были увлекательными подарками судьбы, полными возможностей. Сладкий запах других далеких мест вился за ними шлейфом, как одеколон. Потому Ривер Уэст, незнакомец, не вызвал во мне ни капли страха, а лишь поток возбуждения, напоминавший ощущение перед большой бурей, когда воздух трещал от напряжения.

Я улыбнулась в ответ.

– Я живу со своим братом-близнецом Люком. Он, по большей части, проводит свое время на третьем этаже. Если мне везет, – я подняла взгляд, но окна третьего этажа были не видны из-за крыши. – Так как ты узнал мое имя?

– Увидел в объявлении, глупышка, – сказал Ривер и улыбнулся. – «Сдаётся в аренду гостевой дом. Обращайтесь к Вайолет из Ситизен Кейна». Я поспрашивал местных, и они отправили меня сюда.

Он не сказал «глупышка», как делал это Люк, с сощуренными глазами и снисходительной улыбкой. Ривер произнёс это слово, как какую-нибудь ласку. Что и сбило меня с толку, в каком-то смысле. Я выскользнула из сандали на правой ноге и постучала пальцами по каменной ступеньке, от чего моя жёлтая юбка сморщилась на коленях.

– Так… ты хочешь снять гостевой дом?

– Ага.

Ривер облокотился на свою блестящую машину. На нём были чёрные льняные штаны – такие, которые, по-моему, носили лишь испанцы с квадратной челюстью в европейских фильмах, снятых у моря, – и белая рубашка на пуговицах. На ком-то другом такой наряд мог бы смотреться странно. Но ему всё это полностью шло.

– Ладно. Мне нужна арендная плата за первый месяц, наличкой.

Он кивнул и потянулся в задний карман. Ривер достал кожаный кошелек, в нём находилась очень толстая пачка денег. Такая толстая, что, когда он отсчитал нужную сумму, то едва смог вновь его закрыть. Ривер Уэст подошёл ко мне, взял меня за руку и вложил пять сотен долларов мне в ладонь.

– Ты даже не хочешь вначале осмотреть дом? – спросила я, не отрывая взгляда от зелёных бумажек. Я позволила своим пальцам крепко сомкнуться вокруг них.

– Нет.

Я ухмыльнулась. Ривер ухмыльнулся в ответ, и я заметила, что его нос был прямым, а улыбка – кривоватой. Мне это нравилось. Я наблюдала, как он завилял бёдрами, да, завилял своими узкими бёдрами к багажнику, откуда достал парочку старомодных чемоданов – те, которые с пряжками и ремнями вместо молний. Затем скользнула обратно ногой в сандаль и пошла по узкой заросшей дорожке через кусты, мимо обвитых плющом окон, мимо простого деревянного гаража, к задней части Ситизен Кейна.

Я оглянулась лишь единожды. Ривер шёл за мной.

Далее проследовала мимо разрушенного теннисного корта и старой теплицы – каждый раз, когда я их видела, они становились все хуже и хуже. Всё пошло в тартарары после смерти Фредди, и дело не только в нашем денежном затруднении. Фредди удавалось как-то ухаживать за домом и без денег, она не знала усталости, самостоятельно чинила вещи, самостоятельно обучалась рудиментарной сантехнике и занималась столярными изделиями, стирая пыль, подметая, убирая изо дня в день. Мы же ничего не делали. Лишь рисовали. И то на полотнах, а не на стенах, заборах или оконных рамах.

Папа говорил, что покраска стен и заборов была для Тома Сойера и других немытых сирот. Я не знала, шутит ли он. Скорее всего, нет.

Теннисный корт зарос ярко-зелёной травой, пробивавшейся сквозь цементный пол, а сетка была свалена на земле и покрыта листьями. Кто в последний раз играл здесь в теннис? Не могла вспомнить. Стеклянная крыша теплицы тоже прогнулась – отломанные куски валялись на земле, а экзотические растения синего, зелёного и белого оттенка пучками торчали из здания, вытягиваясь к небу. Раньше я ходила туда читать. У меня было много тайных местечек в Ситизене. До того, как я бросила рисовать, они были моими источниками вдохновения.

Мы замедлили шаг, приблизившись к гостевому дому. Это был двухкомнатный дом из красного кирпича, обвитый плющом, как и все остальные постройки здесь. Водопровод был неплохой, а вот с электричеством всё было не так хорошо. Здание стояло под прямым углом к Ситизену. Если бы океан был ртом, тогда Ситизен был бы широким белым носом; гостевой дом – правым глазом; потрепанный лабиринт – левым; а теннисный корт и теплица – двумя родинками над правой скулой.

Мы зашли внутрь и осмотрелись. Дом был пыльным, но уютным и довольно милым: большая кухня со сколотыми чашками в жёлтых ящичках, лоскутное церковное покрывало на мебели в стиле ар-деко и отсутствие телефона.

У нас с Люком давно закончились деньги на оплату счетов, потому в Ситизене тоже не было рабочего телефона. Вот почему я не написала номер в объявлении.

Я не могла вспомнить, кто и когда в последний раз жил в гостевом доме. Какие-то богемные друзья моих родителей, очень давно. На подоконниках лежали тюбики с засохшей масляной краской, а в раковине валялись кисточки – чистые и позабытые. По другую часть лабиринта находилась родительская студия, которая на деле была сараем, все свои работы они всегда творили там. Сарай был наполнен незаконченными холстами и весь пропах скипидаром. Для меня этот запах одновременно был успокаивающим и раздражающим.

Я схватила кисти, планируя выкинуть их, но, коснувшись, почувствовала влагу. Значит, они не принадлежали старым приятелям моих родителей, их недавно использовали.

Я заметила, что Ривер наблюдает за мной, но ничего не говорил. Положив кисти на место, я вошла в главную спальню, немного отстранившись в сторону, чтобы Ривер мог кинуть чемоданы на кровать. Мне всегда нравилась эта комната с красными стенами, выцветшими до розового оттенка, и жёлтыми занавесками в белую полоску. Ривер огляделся и подметил каждую деталь своими шустрыми карими глазами. Парень подошёл к шкафу, открыл верхний ящик, заглянул внутрь и закрыл его. Затем прошел в другую часть комнаты, раздвинул занавески и открыл створки окна с видом на море.

Внутрь комнаты проникли лучи солнца и соленый морской воздух. Я сделала глубокий вдох, как и Ривер; его грудь поднялась, и я смогла рассмотреть обтягиваемые рубашкой рёбра.

Гостевой дом находился дальше от океана, чем Ситизен, но толстая линия синей-пресиней синевы всё равно виднелась в окне. Я заметила большой корабль на фоне горизонта и задумалась, куда же он держит путь, или откуда возвращается. Мне иногда хотелось оказаться на одном из таких кораблей и уплыть в какое-нибудь холодное или же экзотическое место. Но в данный момент во мне не было этого зудящего чувства.

Ривер подошел к кровати и снял чёрный деревянный крест, висевший над её изголовьем. Затем поднёс его к шкафу, открыл верхний ящик, положил крест внутрь и задвинул ящик бедром.

– Ситизен Кейн построил мой дедушка, – сказала я, – но этот коттедж построила бабушка Фредди. К старости она стала очень религиозной, – мой взгляд был сосредоточен на темно-красном контуре, оставшемся на стене, где крест защищал её от солнечного света, из-за которого выцвела краска на открытых участках. – Наверное, она повесила этот крест десятилетия назад, с тех пор он там и висел. Ты атеист? Поэтому его снял? Мне очень любопытно, следовательно, я и задаю вопросы.

Я дёрнулась. Следовательно? Моя привычка читать больше, чем общаться, привела к тому, что я использовала странные слова в бытовых разговорах, даже не задумываясь.

Но не похоже, что Ривер это заметил. Под «этим» я имею в виду, что он, похоже, замечал во мне всё, как и в комнате, потому я не знала, заметил ли он моё не к месту использованное «следовательно».

– Нет, не атеист. Я просто тот, кто не любит спать с крестом над головой, – он вновь взглянул на меня. – Итак, сколько тебе… семнадцать?

– Да. Хорошее предположение. Брат говорит, что я всё ещё выгляжу на двенадцать.

– Значит, мы однолетки, – пауза. – Мои родители отправились в Южную Америку пару недель назад. Они археологи. На это время они решили отправить меня сюда. В Эхо у меня живёт дядя. Но мне не хотелось оставаться у него. Затем я увидел твоё объявление, и вот я здесь. Немного странно, что у нас обоих родители уехали и бросили нас, тебе не кажется?

Я кивнула. Мне хотелось спросить, кто его дядя, откуда Ривер, и как долго он пробудет в моём гостевом доме. Но он стоял и смотрел на меня так, что я просто не могла заставить себя вымолвить хоть слово.

– Так где твой брат?

Ривер поднял руку к волосам и хорошенько взъерошил их. Я уставилась на парня и его спутанную шевелюру, пока он не уставился на меня в ответ, и мне ни пришлось отвернуться.

– Он в городе. Позже познакомитесь. И я бы не слишком радовалась на твоём месте. Он не такой милый, как я.

После завтрака Люк отправился в Эхо, намереваясь зайти к знакомой и потискать её средь бела дня в кафе, в котором она работала.

Я указала на окно.

– Если захочешь прогуляться в город за продуктами, за яблонями, которые за лабиринтом, начинается тропинка. Она соединяется со старой железной дорогой и ведёт к главной улице. То есть, ты можешь и поехать туда, если хочешь, ведь у тебя есть машина, но тропинка очень милая, если ты, конечно, любишь гулять. Она проходит через старый железнодорожный туннель…

Я начала пятиться из комнаты. Мне казалось, что я веду себя очень глупо, продолжая лебезить, как какая-то недалёкая девчонка, которая сразу изливает весь поток своих мыслей, стоит открыть рот. А когда я чувствую себя глупо, мои щёки всегда заливаются краской. И я даже не сомневалась, что этот внимательный парень непременно заметит красноту и догадается, что я смущена.

– О, а ещё на входной двери нет замка, – продолжала я, погрузившись в приятную темноту коридора и прижав руки к лицу. – Если хочешь, можешь купить его в хозяйственном магазине, но из этого дома никто и ничего красть не будет. – Я замолкла. – По крайней мере, никто никогда не пытался.

Я повернулась и вышла из домика, не дожидаясь ответа. Проскользнула мимо развалившейся теплицы, мимо теннисного корта, обошла Ситизен, прошла во двор и направилась по узкой гравийной дорожке к единственному дому на моей улице – дому Саншайн. Мне нужно было срочно рассказать кому-то о мальчике с походкой от бедра, обитавшем у меня на заднем дворе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

    wait_for_cache