Текст книги "В первый раз"

Автор книги: Эйми Карсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Да, – наконец произнесла она. – Это удивительно, но я как-то обходилась без твоей помощи двадцать три года.

В глубине души Жак была рада видеть, как Блейк бесится. Возможно, она согласилась на проект Абигейл отчасти потому, что хотела посмотреть, как он выйдет из себя. Жак устала от его логики и разумности. Она устала от того, что Блейк был спокоен и не терзался неизвестностью. И она устала гадать, когда он захочет ее снова.

Да, у Жак не было достаточно опыта, и она не переживала из-за того, что Блейк стал ее первым мужчиной. Но он был слишком сдержанным, и никто, взглянув на них со стороны, никогда бы не подумал, что они провели ночь вместе.

Так пусть Блейк хотя бы разозлится.

– Если ты добиваешься, чтобы тебя осудили за мелкое правонарушение и выгнали с работы, действуй свободно, – произнес Блейк.

Его осуждающий тон положил конец терпению Жак.

– Хорошо, – сказала она. – Так и сделаю.

В детстве она меняла семьи не ради того, чтобы потом зависеть от всего света. Мистер Идеал ошибается. Если думает, будто ее так легко напугать.

«Это мой выбор. Мое решение. Моя жизнь».

Блейк видел, что Жак едва сдерживает свой гнев; его голова словно пульсировала от ярости.

Груз ответственности скоро раздавит его. Он устал быть единственным, кто решает чужие проблемы, устал быть тем, кто думает о последствиях. Хотя бы раз он хотел веселья и беззаботной жизни юношеских лет, чем, казалось, вовсю наслаждаются его мать, Никки и Жак.

Почему разум остальных молчал, заставляя его принимать решения?

Блейк бесился, думая, что Никки испортит себе будущее, разрушит карьеру, еще даже не начавшуюся. Роль главы семьи, которую он принял после смерти отца, почти уничтожила Блейка, и его коробило при мысли, что сестре придется заплатить за проступок. Он обещал отцу, что будет заботиться о Никки, и пусть небо рухнет на землю, но он сдержит обещание. А это значит, нужно защищать ее от сожалений, которые в конце концов станут клеткой для души.

Но Жак не была частью семьи Блейка. Почему тогда он так переживает за ее выбор?

Страх придал его словам жесткости.

– Если хочешь саботировать свою карьеру – это твое дело, – говорил Блейк, стараясь не обращать внимания на свежую привлекательность Жак, ее едва тронутые загаром соблазнительные ноги. А еще эти ковбойские сапоги…

Черт подери, неужели эта женщина больше всего на свете хотела свести его с ума?

– Но я не позволю разрушить будущее моей сестры, не позволю втягивать ее в эту свару.

Жак смотрела на него озабоченно, и Блейк знал, что она не притворялась. Он видел их с Никки вместе; видел, как крепнет их привязанность. Жаклин Ли могла рискнуть своей жизнью, но она никогда бы не причинила вред его сестре.

И от этого действия Жак еще больше разочаровывали Блейка.

– Я бы никогда не навредила Никки, – тихо произнесла она.

Блейк смотрел в ее лицо, на котором отражалось волнение, и не мог отвести глаз.

– Тогда оставь ее в покое.

– Хорошо, – хрипло ответила она.

Блейк почему-то не почувствовал удовлетворения, когда Жак согласилась. Он был потрясен, что не может просто отвернуться и бросить ее на произвол судьбы.

Ему было не все равно.

Блейк приблизился к Жак.

– И прекрати устраивать суматоху и подвергать риску свое положение, – добавил он. – Ты должна перестать выставлять напоказ свою свободолюбивую натуру и начать думать о том, как твои действия скажутся на других.

Судя по взгляду Жак, аргумент Блейка был неубедителен. Черт бы побрал эти изменчивые человеческие эмоции. К женщине должна прилагаться инструкция. Он ждал решения Жак.

– Мои действия тебя не касаются, – сказала она.

– Ты сделала так, что касаются.

– Отлично, – пропыхтела она. – Тогда я не хочу, чтобы ты мне дальше помогал.

– Тебе нужна моя помощь, – резко бросил он. – Я просто хочу, чтобы ты перестала саботировать ситуацию, выставляя себя чертовой нонкомформисткой.

Последовала долгая пауза.

Затем Жак подняла руку, демонстрируя запястье, разрисованное чернилами.

– Видишь эти шрамы? – спросила она. Его грудь тяжело поднималась и опускалась. – Я нанесла их в подростковом возрасте, решив, что лучше терпеть физическую боль, чем прятать ее в сердце.

Блейк был поражен ее словами. Он хотел ответить, утешить ее, но Жак остановила его.

– Хочешь, чтобы я изменилась? – Ее рука безвольно упала, взгляд все еще пылал. – Очень жаль. Я много лет кочевала по чужим семьям. Я расстраивалась, потому что многие считали меня недостаточно хорошей. Я не вписывалась. И через какое-то время я поверила, что со мной что-то не так. – Она гордо вздернула подбородок. – Но я больше не куплюсь на этот дерьмовый девиз в стиле «ты разрушаешь-саму-себя». С помощью детей и добросердечных волонтеров я поняла, что я – красивая, умная женщина, достойная уважения. – Она показала рукой на изображение Ареты Франклин. Затем ткнула Блейка в грудь. – И мне не нужно, чтобы ты учил меня жизни.

– Жак…

– И я не дам страху и сомнениям отравить мое будущее, – произнесла она и, отступив, подняла майку.

Живот был иссечен паутиной пурпурных шрамов. Блейк вздрогнул, его словно обдало ушатом ледяной воды.

Жак резко добавила:

– Это со мной уже случалось, и назад я не вернусь.

Грязное ругательство сорвалось с его губ, когда он рассмотрел шрамы, появившиеся много месяцев – а может, лет – назад. Не было ни единого не изуродованного сантиметра. Кожа была обезображена ее собственной рукой.

Печаль и ужас охватили Блейка.

– Господи, Жак… – прохрипел он, ступив ближе. Его затошнило, чувство гадливости целиком поглотило его.

– Не надо меня жалеть, – жестко произнесла она. – Мне не нужно твое сочувствие. Я горжусь тем, кто я есть и как живу.

Ее лицо озаряли уверенность и страстная убежденность. Жак четко произносила каждое слова, и взгляд ее впивался в Блейка.

– Я проклятый борец и заслужила эти шрамы.

Грудь Блейка тяжело вздымалась, различные эмоции боролись у него в душе. Страстное восхищение. Глубокое смирение. И нотка обиды. Эта женщина, которая спустилась в ад и вернулась, сражаясь, постигла то, что ускользало от него изо дня в день. Она навязывала жизни свои условия, вместо того чтобы отрицать желания и подчиняться логике.

Долг против потребности.

Разум против страсти.

Любить Жак или отрицать собственное Я.

Взгляд Блейка невольно скользнул к розовым губкам, которые были сжаты в тонкую линию.

Жак опустила футболку и встала еще ближе, так, что он чувствовал запах лаванды. Его возбуждали ее страсть, красота и сила.

– И если ты хочешь коснуться меня снова, – произнесла она низким голосом, – перестань смотреть на меня так, будто не знаешь, заняться со мной любовью или отругать, как непослушного ребенка.

Сердце Блейка бешено билось, словно стремилось вырваться из груди. И мужчина, который привык получать желаемое, не оглядываясь на последствия, дикий мятежник, подавляемый годами, пробудился.

Выругавшись, Блейк обхватил руками шею Жак и грубо впился поцелуем в ее губы.

Простонав, Жак прижалась к твердой груди Блейка, со всей страстью и огнем, что копились долгое время, возвращая поцелуй. У них была всего одна ночь, затем последовали бесконечные часы бессонницы, и теперь она испытывала облегчение, оказавшись в его объятиях. Она могла наконец вновь касаться Блейка, и ощущать себя женщиной, сексуальной и прекрасной. Однако главным было то, что теперь он знал о ее прошлом.

И все равно хотел ее.

Блейк не вел себя как Джек. Он не смотрел на нее так, словно собирался в ужасе сбежать. Не было пугливого блеска в глазах, который превращал Жак из милой странной девочки в страшную безумицу.

Блейк страстно целовал ее, будто давая понять, что прошлое осталось в прошлом. Он стремился контролировать Жак, и кто бы мог подумать, что это так заведет?

Он властвовал на ней, его движения были окрашены яростным отчаянием. Блейк скинул пиджак и принялся нетерпеливо развязывать галстук.

– Запри дверь, – приказал он.

Затем сорвал рубашку, разулся и расстегнул брюки. Жак с вожделением взглянула на него и вернулась к столу.

Его глаза горели жаждой. Блейк просунул палец под пояс шорт Жак и притянул ее к себе; расстегнул шорты, и они упали на пол.

– В три я должен быть в офисе.

Почувствовав себя свободной как никогда, Жак сорвала с себя футболку, обнажив живот – символ прошлой жизни.

– У меня в четыре коктейль и лекция твоей матери о подрывной деятельности, – ответила она.

Блейк, застонав, вновь впился в нее жестким поцелуем, как бы предупреждая, что в этот раз он будет все контролировать. Затем немного отклонился, его взгляд был стальным.

– Никакой подрывной деятельности.

– Хорошо, – сказала она, отбрасывая шорты, мешавшиеся под ногами. – Я просто разыграю ее, притворившись, что делаю заметки.

Блейк сжал ее груди, и, скользнув губами ниже, принялся терзать ее соски. Он покусывал их и поглаживал до тех пор, пока Жак не затрепетала от удовольствия.

Она спустила его брюки.

– Никки обеспокоена. – Она уже задыхалась от предвкушения. – У нас есть примерно час.

И этого казалось недостаточно.

Он схватил ее за бедра и прижал к своей твердой, раскаленной плоти.

– Почему час?

– Никки сказала, что, если через час не вернусь, она отправится на поиски моего трупа, – ответила Жак, пытаясь снять сапоги.

– Подожди, – потребовал Блейк, и она застыла.

Ее сердце бешено билось, страх пробежал по венам, несмотря на невероятное наслаждение, испытываемое в руках Блейка. Она испугалась, что он вдруг придет в себя и вспомнит, что она – совсем не та женщина, с которой он хотел бы иметь связь.

Блейка полностью поглотило желание. Жак отчаянно пыталась заставить его овладеть ею.

Его взгляд горел.

– Я займусь с тобой любовью, и на тебе не будет ничего, кроме этих сапог, – грубо произнес Блейк.

На Жак нахлынуло облегчение, и она вздохнула.

– Боже, Блейк, – сказала она и обвила руками его шею. – А я уж думала, что ты сошлешься на какую-нибудь важную встречу и уйдешь.

– Ни за что, – прохрипел он.

За этими словами последовал глубокий поцелуй, заставивший Жак воспарить. Блейк осыпал ласками ее щеки и шею, покусывал то место, где под кожей билась жилка. Затем он усадил ее на стол.

Холодная древесина не могла остудить ее разгоряченной кожи, и она нетерпеливо дернулась. Блейк вытащил из ящика бумажник и достал презерватив.

– Прямо сейчас… Мне нужна только ты.

Это были самые приятные слова, которые когда-либо слышала Жак.

– Значит ли это, что я могу постоянно игнорировать запрет на поцелуи? – спросила она, невинно на него глядя.

– Я сожгу этот чертов контракт, – пробормотал он и овладел ею.

Глава 9

– Так что мой большой брат сказал тебе сегодня в кабинете? – спросила Никки, перемешивая глазированные овощи на своей тарелке. Блейк сидел во главе обеденного стола, и сестра украдкой взглянула на него. – Прочел лекцию о последствиях, как он обычно делал со мной? Или просто сказал, что ты рушишь свою жизнь?

Жак беспокойно елозила на месте, взволнованная словами Никки. Вряд ли стоило передавать ей слова брата: «Я займусь с тобой любовью, и на тебе не будет ничего, кроме этих сапог».

Она действительно наслаждалась каждым мгновением полного подчинения. В этот раз Блейк не был так острожен, как в их первую ночь вместе.

Это был акт освобождения.

Но сейчас не стоило предаваться сладким воспоминаниям: Никки выспрашивала подробности предполагаемой ссоры, когда рядом сидела Абигейл.

Все ждали ответа и в нетерпении смотрели на Жак, а Блейк еще имел наглость притвориться удивленным.

Жак хотелось сбежать куда-нибудь в безопасное место.

– Давай, Жак, – мягко произнес Блейк. – Я с удовольствием послушаю твою версию.

Она послала ему взгляд, который, как она надеялась, не заметили остальные члены семьи.

– Мне рассказывать про тиски? – спросила Жак, усмехнувшись.

– Конечно. – Глаза Блейка лукаво сверкнули. – И не забудь про стол.

– Дайте угадаю, – встряла Никки, словно почувствовала, что подруга в опасности. – Он выдал свою известную истину типа «ты потом об этом пожалеешь» и снисходительно погладил тебя по голове, сочувственно вздохнув.

Жак задалась вопросом, почему Никки настаивает на ответе сейчас, ведь у них впереди целый день, они еще успеют посекретничать. Был только один ответ: сестра предпочитала дразнить брата на глазах у собравшихся. Возможно, просто хотела вывести его из себя.

Жак, чувствуя себя защищенной на время от любопытства семьи, увидела Блейка глазами Никки. Та никогда не упускала возможности позлить брата. И возможно, она провоцировала его, желая, чтобы Блейк наконец скинул ледяную маску и показал себя настоящего.

Отношения порой оставляют шрамы, а эти двое, казалось, ранили друг друга слишком глубоко и теперь не могут общаться иным способом.

– Так, как прошла беседа? – продолжала Никки.

Жак прикусила губу, стараясь успокоиться.

– После недолгого спора… – касающегося в основном вопроса о том, кто будет сверху в следующий раз, – мы… – Жак прочистила горло, – пришли к соглашению.

Не следует говорить, что они договорились встретиться сегодня вечером в постели. Ощущение свободы и наслаждение от компании сексуального мужчины были восхитительны.

– Удивительно. Брат обычно ни с кем не соглашается, – возмущенно произнесла Никки. – Обычно он обвиняет, а затем назначает наказание.

Наступила пауза. Никки поняла, что переборщила.

– Никки, мне жаль, что так меня воспринимаешь, – спокойно произнес Блейк, – но Жак – наша гостья, и она заслуживает немного покоя во время обеда.

Никки нахмурилась и виновато посмотрела на Жак.

– Прости, что втянула тебя в наши неблагополучные отношения.

Мать Блейк наконец решила, что пора вмешаться.

– Глупости, Никки, – радостно сказала она, разрядив атмосферу. – Неблагополучные семьи – лишь часть американской мечты. Ну, знаешь, как бейсбол, яблочный пирог, политическая поляризация. И, Жак, забыла тебе сказать: я связалась со своим приятелем Франклином по поводу нашей проблемы.

Услышав о «нашей» проблеме, Жак почувствовала себя менее одинокой; ее сердце затрепетало в благодарности. Эта семья почти приняла ее. Даже родные брат и сестра, постоянно ссорящиеся, казались такими домашними.

Жак обвела взглядом Блейка, Никки и ласковую чудачку Абигейл и едва не растаяла от умиления.

– Возможно, этим протестом мы добились не всего, чего хотели, – произнесла мать Блейка, взяв Жак за руку, отчего та окончательно расчувствовалась. – Но мы же не какие-то трюкачи. Голос женщины велик, чтоб игнорировать мой крик. – Она взмахнула вилкой. – У меня есть еще несколько идей в запасе.

– Да, – согласилась Никки, на ее лице отразилось возбуждение. – Думаю, что мамина идея обеспечить поддержку знаменитостей удачная.

Жак ощутила, как сжалось горло. Она смотрела в лица этих двух женщин, которые серьезно восприняли ее дело и с воодушевлением бросились помогать ей. Как и должна поступать настоящая семья.

Она старалась не обольщаться. Это не ее семья, и нет никакого смысла тешить себя напрасными надеждами. Но там приятно было раз – хотя бы раз – стать частью коллектива вне клуба.

Наконец Жак с трудом прислушалась к речи Абигейл.

– …потому что секс продается, – сказала Абигейл.

Жак постаралась проигнорировать взгляд Блейка. Она знала, что сейчас он вспоминает их недолгий любовный марафон. Она посмотрела на него предостерегающе. И где же тот равнодушный, невозмутимый мужчина, когда он так нужен? Тот, который оттолкнул ее сразу после поцелуя? Тот, который спокойно завтракал в кругу семьи, не выдавая влечение? Видимо, Блейк решил привнести в свою жизнь немного риска.

И кто тут теперь бунтарь?

– Так вот, Франклин хочет задействовать связи в местной музыкальной индустрии, – продолжала Абигейл, и Жак постаралась сконцентрироваться на беседе. – Возможно, у него получится привлечь на нашу сторону сексуального Бульдога.

Блейк перевел взгляд на мать.

– Бульдога?

– Он местный хип-хоп-певец, звезда. – Абигейл посмотрела на сына. – Он недавно вернулся из мирового турне. Это было потрясающе, – продолжала она. Ее улыбка становилась все шире. – У него великолепное тело, и он просто излучает секс.

Жак заметила, что Блейк изо всех сил пытается не обращать внимания на комментарий матери.

– Что ты думаешь, Блейк? – спросила Абигейл.

– Я понятия не имею, кто он, и с его телом я тоже не знаком. – Он, нахмурившись, посмотрел на мать. – И надеюсь, что мое знание физиологии мужчин не нуждается в дополнительных сведениях сексуального характера, – недовольно добавил он. – Если он настолько популярен, вряд ли у него найдется время для подросткового клуба.

– Ты сомневаешься в моих способностях? – удивилась Абигейл.

Блейк слабо улыбнулся:

– Думаю, у мужика нет шанса против всепоглощающего могущества женщин, сидящих в этой комнате.

В его тоне не было осуждения. Только смирение и немного гордости.

Никки помешала свой чай.

– Ты только что сделал нам комплимент?

– Кажется, Блейк сегодня в хорошем настроении, – заметила Абигейл и посмотрела на сына. – Когда ты говоришь об этом, ты выглядишь более расслабленным и молодым, несмотря на то что скоро слушание, которое может разрушить твою карьеру, если ты оплошаешь.

Блейк приподнял бровь.

– Спасибо за ободряющие слова, – произнес он, скривив губы.

– Я просто пытаюсь быть реалисткой, – беззаботно произнесла Абигейл, затем посерьезнела. – Обычно это твоя работа. И все же сейчас ты настроен чересчур оптимистично. Что случилось?

Жак почувствовала, что Абигейл что-то заподозрила, и попыталась скрыть волнение.

– На этой неделе присяжные будут совещаться по делу Менендеса, – ответил Блейк.

– Это не то, – покачала она головой. Абигейл не интересовало дело Менендеса. – Вряд ли ты так расслаблен из-за того, что скоро заключительное слушание.

Наступило молчание. Жак казалось, что кровь застыла у нее в жилах. Никки хлопнула рукой об стол.

– Я знала! – воскликнула она. Ее глаза озорно сверкали. – Ты встречался с той злобной адвокатшей. Той, которая помогла тебе с делом Жак. – Никки повернулась к матери. – Думаю, засуха закончилась. И слава богу. – Она вновь посмотрела на брата. – Может, дело с этой соблазнительной адвокатшей отвлечет тебя от моей летней стажировки. Я должна послать этой леди письмо с благодарностью.

Блейк старался не смотреть на Жак. Волна жара разлилась по ее шее, а затем перешла на лицо. Она уставилась в тарелку и принялась как можно беззаботнее тыкать вилкой картошку.

Никки была слишком занята подтруниванием над братом, чтобы заметить смущение Жак. Но Абигейл все поняла: ее взгляд быстро переместился с сына на гостью. Сердце Жак бешено забилось.

Она чувствовала себя неловко под внимательным, удивленным взглядом матери Блейка.

Минуло несколько восхитительных ночей. Хлопок бутылки шампанского показался чересчур громким. Абигейл закатила грандиозный праздник. Блейк точно не знал, чем было вызвано ее возбуждение: его победой на слушании – обвиняемого признали виновным, или предвкушением наслаждения шипучим напитком. Скорее всего, и то и другое.

Блейк посвятил этому делу два года, и теперь, когда добился успеха, не знал, какие именно чувства не дают ему покоя. Обуреваемый противоречивыми эмоциями, он схватил бокал, который напомнила его мать.

Абигейл подняла свой бокал:

– Выпьем за таланты моего сына.

Жак выглядела очень мило в футболке с Кэрри Андервуд и обтягивающих джинсах.

– У тебя впечатляющее резюме, большой брат, – сказала Никки, повернувшись к Блейку.

И оно впечатлит их еще больше, когда он раскроет все подробности. Если он не сделает этого в ближайшее время, они услышат правду от кого-нибудь другого.

Сделав глубокий вздох, Блейк решился:

– Сегодня мне предложили должность главы отдела.

Наступило молчание. Затем его мать поставила бутылку и бокал и крепко обняла сына.

– Это потрясающе, Блейк, – заметила она и немного отклонилась, желая посмотреть ему в глаза. Ее лицо было серьезным. – Твой отец гордился бы тобой.

Блейка вновь охватили беспокойство и нервозность, а искренние слова матери только усугубили положение. Конечно, отец гордился бы им. Блейк и сам был горд. Вот только… почему он не чувствовал себя счастливым?

Он мог касаться Жак, когда вздумается. Он ввязался в жестокую битву в суде и победил. И получил повышение, которого так долго добивался. Был сделан первый шаг на пути к должности главы департамента. Он должен чувствовать себя счастливым. Но была лишь давящая неуверенность.

Что с ним не так?

Абигейл прервала ход мыслей сына.

– В честь твоей победы в суде я испекла вкусные шоколадные лепешки, – произнесла она.

Блейк вздохнул и попытался изобразить улыбку, когда взглянул на сияющие лица Никки и Жак.

– Никки, пойдем поможешь мне с тарелками, – бросила Абигейл.

Улыбка Блейка медленно увядала. Его мать и сестра удалялись. Абигейл с бокалом шампанского в руке громко рассказывала о секретном ингредиенте, который определенно придаст этим лепешкам более изысканный вкус, чем был у той неудачной порции, которую подали ранее.

Когда обе женщины скрылись из вида, Жак повернулась к Блейку.

– Ты выиграл, – произнесла она. – Поздравляю.

– Спасибо, – ответил он, сожалея, что в душе не чувствовал себя победителем. Блейк сделал глоток шампанского. – Вообще-то у меня есть еще новости.

Жак удивленно приподняла бровь:

– Лучшие, чем обвинительный приговор, повышение и новая порция лепешек твоей матери?

Блейк слабо улыбнулся ее попытке пошутить.

– В эти выходные моя мать берет Никки с собой на ночной спа в Западный Палм-Бич. Это их первые ежегодные совместные каникулы. – Блейк усмехнулся. – Она сказала, что увезет Никки из дома, и мы останемся совершенно одни.

Он хотел провести выходные с Жак, вдали от любопытных глаз. Но мысль о будущем тяжелым грузом давила на сердце. За долгие годы Блейк пожертвовал многим: он постоянно строил какие-то планы и трудился. И теперь не мог понять, почему не хочет думать о награде – повышении. В этом не было никакого смысла.

Блейк решил на время отринуть тягостные мысли. Он просто хотел насладиться триумфом и компанией потрясающей женщины.

Настал момент праздника, и он не упустит возможности побыть с Жак.

– Но поскольку дело касается моей матери, помощь не бесплатна, – произнес Блейк. – На следующей неделе мы должны присутствовать на благотворительном мероприятии, который организует ее приятель. Молчаливый художественный аукцион.

– По-моему, это не сложно.

– Да уж, – скептически заметил он. – Это-то меня и волнует. Но дареному коню в зубы не смотрят.

– Отлично, – произнесла Жак. – Чем займемся на выходных?

– Прокатимся на лодке до острова, – ответил Блейк. – Маленький красивый островок, где я ловил лобстеров, – продолжал он. – Уединенный. Потрясающая бухта. Ну как?

Из холла послышался звонкий голос Абигейл. Жак улыбнулась:

– Там будет что-нибудь печеное?

Блейк громко рассмеялся:

– Никаких лепешек.

– Тогда поехали, – еще шире улыбнулась Жак.

Жак лежала на животе, упершись подбородком в сгиб локтя, и любовалась чистым аквамариновым морем, встречающимся где-то вдали с васильковым небом. Солнце грело ее соленую от воды кожу. Ткань, натянутая на корме лодки, была отличным местом для отдыха; нежный шепот волн успокаивал, приводил в благодушное состояние.

Однако уединенность, белый песчаный пляж этого маленького островка не могли стереть напряженные морщинки с губ Блейка.

Жак погрузилась в собственные мысли, закусив губу.

С одной стороны, Блейк был расслаблен настолько, насколько это вообще возможно для такого человека, как он. Сегодня дорогой костюм не сковывал его тело. На нем были лишь плавки, а временами вообще ничего – когда Блейк занимался с Жак любовью. Он добился успеха, прекрасно проводил время… Почему же он выглядел таким печальным?

Раздумывал над тем, сможет ли поддерживать отношения с женщиной, которая не удовлетворяла его требований? Жак никогда не была разумной и рассудительной, а Джек вообще считал ее непредсказуемой. И она практически вынудила Блейка защищать ее в суде, так что законопослушной Жак тоже не назовешь.

Она вздохнула. Сомнения обескураживали ее. Она понимала, что с каждым днем все больше влюбляется в Блейка. Возможно, настало время кое-что прояснить.

Жак отодвинула пляжную сумку и придвинулась к Блейку, положив голову ему на руки.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

Блейк лежал на спине. Он взглянул на Жак, убрал прядь волос с ее щеки, и спустя несколько мгновений по его лицу разлилась ленивая улыбка, которая делала его таким привлекательным.

Но взгляд его оставался серьезным.

– Мечтаю о том, когда же наконец снова смогу увидеть тебя голой, – произнес он, красноречиво посмотрев на ее цельный купальник.

Жак вздрогнула, желая ответить на чувственный вызов Блейка, но она проигнорировала свою реакцию.

– Отличная попытка, Купальный Костюмчик, – шутливо похвалила она. – Но я имею в виду морщинки у твоих губ.

– Может, я просто устал, занимаясь с тобой любовью.

Губы Жак изогнулись в лукавой улыбке, она не отступила.

– Врешь! – произнесла она, зная, что любой мужчина мог позавидовать выносливости Блейка. Тут было что-то еще… – Попробуй еще раз.

Его глаза приняли холодный стальной оттенок.

Словно поняв, что ему не отвертеться, Блейк вздохнул и перевел взгляд на безмятежное голубое небо.

– Я думаю о повышении.

Жак удивленно приподняла бровь. Она рассматривала его щетинистое лицо и худощавое, сильное тело, обласканное теплыми лучами, и понимала, что навсегда запомнит этот момент, наполненный солнечным светом и ароматом кокоса.

Соленая вода бисером рассыпалась по телу Блейка, искрясь и переливаясь в ярком свете, подчеркивая рельеф мускулов. Сердце Жак забилось в предвкушении, но она подавила внезапно вспыхнувшее желание. Сейчас она должна выяснить, что вызвало эти печальные морщинки у губ Блейка.

Предчувствие нашептывало, что он грустил не только из-за работы.

– Ты принял предложение? – спросила Жак.

Его голос был сух, лицо – непроницаемо.

– Я сказал, что должен подумать.

Жак была обеспокоена, и все же ее губы изогнулись в дразнящей улыбке.

– Ну конечно, – произнесла она. – Ты же всегда тщательно обдумываешь следующий шаг.

Да, он действительно так поступал. Даже в тот момент, когда решился сделать исключение и провести ночь с Жак. С тех пор он ничего не говорил по этому поводу. Может, просто тянул время?

Жак необходимо было знать, способен ли Блейк отступить от своего правила. Всегда ли он будет следовать писаному закону? Предназначено ли ей быть исключением только до тех пор, пока Блейк не насытится ее безумием?

Жак покачала головой:

– Ты когда-нибудь делал что-нибудь ради веселья, просто потому, что тебе хотелось это сделать?

– Я даже прославился этим.

Она недоверчиво улыбнулась:

– Когда тебе было три года?

– Пока мне не исполнилось двенадцать, я был хуже Никки, – ответил Блейк, взглянув на Жак.

Она пораженно вытаращила глаза:

– Не могу поверить.

– Это правда, – произнес он весело. – Никки делает много чего, чтобы свести меня с ума, но я сделал в десять раз больше моему отцу. В школе я частенько просиживал штаны в кабинете директора.

Недоверие отразилось на лице Жак, и в глубине души она надеялась, что сказанное им – правда.

– Приведи пример, – потребовала она.

– Хорошо, – ответил Блейк, его глаза сверкнули озорством. – На втором году обучения я запустил в школьный бассейн аллигатора.

Она села, в изумлении открыв рот.

– Он был три фута длиной, – продолжал он, игнорируя ее потрясенный взгляд. – Но тренер заметил знак «Не кормить аллигатора», который я наспех написал, только когда был уже на полпути к воде. И просто для справки, – спокойно говорил Блейк, – прыгнув ласточкой, нельзя вернуться.

Представив описанную картину, Жак расхохоталась:

– И что случилось потом?

– Плавание отменили, как я и хотел. По крайней мере до тех пор, пока Фиш и Уалдлайф не выловили аллигатора и не вернули его в лоно дикой природы.

– Нет. – Она покачала головой. – Я имею в виду, что стало с тобой?

– Папа переговорил с директором и добился того, что меня отстранили всего на три дня вместо десяти. Он был вынужден применить все свое дипломатическое искусство, чтобы вытащить меня из неприятностей. – Блейк вспоминал былое, и на губах его играла печальная улыбка. – К четвертому году обучения я совсем отбился от рук.

Жак уставилась на Блейка, пытаясь осмыслить услышанное. Образ взбалмошного Блейка никак не вязался с человеком, которого она знала. Она-то всегда считала, что Никки пошла в мать, а брат унаследовал рассудительность отца. Но, видимо, в нем было кое-что и от Абигейл Беннингтон.

В душе Жак возродилась надежда, которая почти пугала.

– Что так подкосило тебя? – допытывалась она.

– Многие бы сказали, что я просто вырос. – В его глазах светилось веселье. – Но по мнению Жаклин Ли, меня что-то подкосило.

Жак старалась придать разговору легкомысленный тон, сделать его забавным. Но, взглянув на Блейка, почувствовала острую необходимость быть честной. Потому что если Блейк Беннингтон не мог расслабиться, не мог отступить от своего главного правила – противоположности не сочетаются, тогда их отношения – всего лишь случайная связь, отклонение. Ведь Жак никогда не была разумной.

И у них нет шанса на продолжение.

– Я думаю, ты чересчур острожен, – искренне произнесла она.

– Это необходимо, – твердо заметил он.

– Ты подавляешь слишком многое.

– Но не достаточно. А ты платишь слишком высокую цену.

Их взгляды встретились. Прошло несколько мгновений, прежде чем Блейк нарушил тишину:

– Однажды мы гуляли с двумя моими приятелями из колледжа, и нас арестовали. Мы приковали наручниками трех парней из конкурирующего братства к статуе в парке Саус-Пойнт.

– Да ты шутишь! – Жак моргнула. Ей нравился этот лихач из прошлого. Напряжение ослабло, и она снова вытянулась. Зачем вы это сделали?

– Возмездие, – произнес он с унылой улыбкой. – В тот день немного раньше они ослабили болты на машине, и она развалилась во время гонки. Это была ежегодная акция по сбору средств. Авария выглядела эффектно, – продолжал он. – Они напились вдрызг, когда праздновали свою победу, поэтому приковать их к статуе было раз плюнуть. – Блейк хрипло хохотнул. – Да мы и сами были в стельку.

– Не могу представить тебя в тюрьме.

– Пришел папа, все уладил, заставил их снять обвинение. – Рот Блейка скривился. – Было удобно иметь сильного и влиятельного отца.

– Он злился после случившегося?

Последовала недолгая пауза, затем Блейк произнес:

– Он погиб.

Жак словно ударили, дыхание сперло, грудь заныла, сердце забилось так быстро, что почти причиняло боль. Она думала, что Блейк заплатил сполна, когда нарвался на полицию и попал в тюрьму. Она ошиблась. Ужасно, ужасно ошиблась.

Огромным усилием Жак заставила себя поднять на его подернутые мукой глаза.