Текст книги "В первый раз"
Автор книги: Эйми Карсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
И тут все закончилось – в дверях появилась девушка – ровесница Жак.
– Джанет Беннет заходила, хотела видеть тебя, Жак, – сказала она и улыбнулась.
Блейк прочистил горло, а Жак отступила на шаг.
– В городе есть группа терапии, и им нужен музыкальный терапевт. Она рекомендовала тебя. Работа уже у тебя в кармане, если хочешь, – продолжала коллега. – Да и платить будут получше.
Жак беззаботно выудила откуда-то кучу конвертов и принялась их просматривать.
– Я подожду, пока наш центр не встанет на ноги.
– Ты что, не слышала? – спросила девушка.
Жак подняла взгляд от писем и тревожно посмотрела на нее:
– Чего?
– Правление провело экстренное совещание. Даже если мы получим деньги…
– Когда, – поправила ее Жак, крепче сжимая конверты. – Не если, а когда.
Девушка произнесла уже мягче:
– Когда мы получим деньги, на решение о твоем найме может повлиять обвинение.
Лицо Жак вдруг утратило краски и живость, и Блейка охватил нежеланный приступ сочувствия. Не подумав, он подошел к ней и погладил по руке.
– Передай Джанет мою благодарность, – сказала Жак ровным голосом и посмотрела на Блейка странным взглядом. – Я добьюсь снятия обвинения. – И она неожиданно вышла из кабинета, на ходу бросив «спасибо» коллеге.
Блейк, послав девушке вежливую улыбку, пробормотал слова извинений и бросился вслед за Жак. Он настиг ее, утихшую, у шкафчиков, притулившихся вдоль стены обшарпанного холла. Ее изящные бедра были напряжены, но сейчас Блейк не испытывал плотской жажды.
Пробравшись между рядами шкафчиков, Жак остановилась у одного и принялась открывать замок. Ей потребовалось некоторое время, чтобы дорожащими пальцами набрать нужную комбинацию на кодовом замке, и Блейка захлестнула новая волна жалости.
– Тебе стоит принять это предложение, – сказал он.
Она наконец справилась с замком и открыла дверь – внутри стены были обклеены плакатами групп и певцов. Разнообразный набор: здесь были кантри, рок, блюз.
Жак нахмурилась:
– Я подожду, пока клуб получит деньги и сможет вернуться к терапии.
Блейк прислонился к стене, исписанной граффити, и скрестил руки на груди.
– А что, если он не получит деньги? – спросил он.
– Получит. – Она повернулась к нему. – Я об этом позабочусь.
– Хорошо, – в сомнении произнес Блейк. Ее стойкость, непоколебимость и смелость поражали.
Но Блейк давно-давно понял простую истину: нельзя изменить мир силой своего желания. И он чувствовал себя обязанным вразумить ее, потому что кто-то же должен мыслить здраво. И как и в случае с его семьей, это будет он.
– А что будет, если правление решит не нанимать тебя снова? – поинтересовался он.
Жак с силой захлопнула дверцу, эхо разнеслось по пустынному холлу.
– У меня прекрасный адвокат, и мне не о чем волноваться, – ответила она. Горящий взгляд был устремлен прямо на него.
На следующий день Блейк в поисках тишины и покоя, захватив тиковое масло и необходимые инструменты, направился в док, чтобы смазать свое Суденышко. Возня с лодкой всегда отлично помогала расслабиться. По воскресеньям – единственный день, отведенный для отдыха, – Блейк обычно занимался какой-нибудь физической работой, не требующей умственного напряжения. Но сегодняшнее утро он посвятил делу Жак.
А любая мысль, связанная с ней, причиняла беспокойство.
Уже тысячи раз Блейк возвращался к воспоминаниям о вчерашнем дне, представляя, как Жак касается его губ своим пальчиком. Даже сон, к сожалению, не мог спасти его от тревожащих душу фантазий; ночью он был атакован сновидениями. Эротические, распаляющие образы, которые делали их встречи почти невыносимыми, заставляли Блейка терять контроль.
Желая избавиться от навязчивых грез хотя бы на мгновение, он вышел к бассейну и замер.
Его обычно тихий бассейн сейчас был оккупирован пятью визжащими женщинами – его матерью, Никки, Жак и двумя подростками, которых он вообще видел впервые. Блейк протяжно вздохнул.
Он скучал по уединенным дням. Он скучал по дням, когда Никки была в колледже, а не вертелась у него под носом. Он скучал по дням, когда его разум не был смущен образом Жак в коротких шортиках, тонком топе, с гитарой в руке, прижатой к сердцу.
Никки и его мать сидели в шезлонгах у края бассейна. Жак и две незнакомки, расположившись за столиком, играли на гитаре и уписывали конфеты из пакета, вокруг которого валялась куча оберток. На девушках были мешковатые шорты, майки, и вызывающий почти болезненное ощущение пирсинг; судя по возрасту, они, скорее всего, пришли из клуба.
– Блейк! – окликнула его мать. Ее короткие с проседью волосы обрамляли гладкое лицо. – Сегодня же воскресенье! Отложи-ка свои дела и отдохни хоть немного.
Сестра ответила за него:
– Он не может, мам! Он не способен к отдыху.
Волосы Никки были стянуты в конский хвост, серые глаза лукаво смотрели на брата, на губах играла широкая улыбка.
– Нормальные мужчины по воскресеньям играют в гольф или смотрят футбол с бутылкой пива и ведром куриных крылышек, – добавила она.
Блейка охватило раздражение. Ему стоило титанических усилий принять равнодушный вид.
– А нормальные студентки юридического факультета проводят лето в фирмах, нарабатывают необходимый опыт, – сухо произнес он. – А не в гипсе из-за глупой аварии. – Это была дурацкая шутка, которая заставила Никки почувствовать себя униженной.
Блейк жил в постоянном страхе, ожидая катастрофы, и словно знал заранее, что причиной будет именно автомобильная авария. В тот день, услышав новость, он едва не поседел.
В детстве Никки проявляла непомерную нетерпеливость и стремилась вырасти как можно быстрее. Теперь она водила слишком быстро.
Она жила слишком стремительно.
Он до сих пор помнил, как несся по коридорам больницы. Но ничто не могло сравниться с видом бледной, испуганной, распростертой на койке младшей сестры со сложнейшим переломом. И страх потерять ее, смешанный с воспоминаниями о гибели отца, почти лишил Блейка способности соображать. По словам врача, ей еще повезло, что она вообще осталась в живых.
И так же приятно было сознавать, что ее острый язычок не пострадал.
– Я тебе говорила, что он будет издеваться над моим несчастьем, – обратилась она к матери. Затем повернулась к брату и спросила, округлив глаза: – Ты все еще злишься из-за того случая?
– Нет, – ответил Блейк. – Я просто в восторге то того, что ты впуталась в переплет с участием полиции.
Еще один инцидент, требовавший его пристального внимания – инцидент, который мама прокомментировала так: «Дети есть дети».
– В следующий раз тебе могут предъявить серьезное обвинение, и это навредит твоей будущей карьере юриста, – сухо заключил Блейк.
– Ты слишком волнуешься, – нахмурившись, произнесла Никки.
Он вспомнил, как говорил те же самые слова своему отцу, и живот скрутило. Их с сестрой взгляды скрестились, и Блейк произнес низким голосом:
– Это ты волнуешься недостаточно.
Прошло несколько напряженных секунд, наполненных шумом воды, затем мать взяла Никки за руку.
– Будь помягче со своим братом, – тихо сказала она. – Наверное, у него просто давно никого не было.
Сидевшие за столом удивленно выпучили глаза, Жак кашлянула, Беннингтоны же были невозмутимы. Его мать никогда не умела держать язык за зубами. Блейк привык к ее спокойному отношению к любой теме, но вряд ли она подавала хороший пример молодежи.
– Почему ты не пригласишь ту красивую адвокатшу? Ну, ту, с которой ты разговаривал у здания суда, – спросила Никки, поразив брата. Когда это она видела Сару? – Вы двое могли бы составить идеальную пару, купить идеальные костюмы и завести детей. – Они приподняла бровь. – Идеальное количество, разумеется. Двух с половиной.
Блейк чувствовал на себе пристальный взгляд Жак. Никки и Абигейл в паре представляли серьезную опасность, о чем еще давно предупреждал его отец. Они – при поддержке Жак – могли свернуть его в бараний рог. Да и тренировка новых рекрутов – двух незнакомых подростков – вызывала немалую тревогу.
Блейк был достаточно прозорлив и знал, когда наступала пора сматывать удочки.
– Мама, – спокойно произнес он. – Я был бы тебе очень признателен, если бы ты не выносила мою личную жизнь на всеобщее обсуждение. И Никки… – Он посмотрел на сестру. – Мне достаточно и семьи, которая у меня есть.
Бросив последний взгляд на Жак, Блейк развернулся и направился в док, благодаря Небеса за то, что хотя бы на его лодке не было никаких женщин. Правда, его мучил вопрос: сколько продлится это мнимое спокойствие?
Глава 4
Никки и ее мать решили перейти на кухню, Жак же отказалась, сославшись на то, что хочет еще немного насладиться солнцем. Даун и Трейси, гостьи, тоже ушли в дом, и Жак была им благодарна, так как теперь могла беспрепятственно любоваться Блейком. Застекленная кабинка его лодки была обита деревом, внутри раскиданы синие подушки. Белые паруса выделялись на фоне яркого голубого неба; жаркие лучи заливали пальмы и теплые воды залива Бискейн.
Но этот пейзаж бледнел в сравнении с видом соблазнительного Блейка в плавках и футболке. По мнению Жак, острый аналитический ум попросту не мог существовать в таком великолепном, атлетически сложенном теле. Мускулы или мозг. Было несправедливо, что он обладал и тем и другим. Идеальный, прямо как сказала его сестра.
Ну, может, за исключением отношения к жизни…
Его широкие плечи, обтянутые красной футболкой, казались еще мощнее, узкие бедра и накачанные ноги сводили с ума.
Его бегство, очевидно, было вызвано чрезмерной семейной заботой – Блейк в рекордно короткое время преодолел расстояние до дока. А может, он просто испугался, что Жак опять выкинет что-нибудь глупое.
Например, коснется его.
Жак прикусила губу, рассматривая загадочного мужчину, от которого зависело ее будущее, и вдруг осознала, что не поблагодарила его за помощь. Неприятности с машиной, плохие новости о работе в клубе выбили ее из колеи. Но она должна вернуть самообладание. Жак ни в коем случае не станет стыдиться своего ареста, но и проявлять неуважение к спасителю тоже не дело.
Вздохнув и испытывая странное нетерпение, Жак поднялась, прошла мимо бассейна и ступила на нагретое дерево дока.
«И в этот раз не вздумай распускать свои длинные, наглые руки», – приказала себе Жак.
Она приближалась к лодке, а Блейк продолжал водить кистью по борту. Даже не взглянув на нее, он произнес:
– Смотрю, ты уже познакомилась с моей матерью.
– Да, – ответила Жак.
Волны нежно ударялись о борт лодки, запах древесины смешивался с соленым ароматом воды. Все это должно было расслаблять, но вид крепкого тела Блейка тревожил Жак.
– Она рассказывала, как приготовить вкусный мохито, – добавила она, улыбнувшись. – Очевидно, Абигейл сама выращивает ингредиенты.
– У нее есть лаймовые деревья и мята, – ответил он. – Она называет это ликерным садом.
На лице Блейка отразилась смесь веселья и теплоты, немного приправленная раздражением, и улыбка Жак стала шире. Абигейл была необычной женщиной, но между ней и сыном существовали привязанность и понимание.
Жак ступила на борт, восхищаясь сорокафутовым судном. Прикрыв глаза от солнца, она наблюдала, как Блейк сосредоточенно окунает кисть в неглубокий таз и размашисто черкает по борту. Его преданность делу и внимание к деталям не удивили ее. Жак подумала, что и любит этот человек с такой же самоотдачей.
«Не трогай, Жак! Не трогай!» – кричал внутренний голос. Но она не хотела притворяться, будто не попала под влияние собственных фантазий. Движения Блейка наводили на мысль, что он не станет торопиться и будет наслаждаться каждым ощущением. Жак вспомнила, как рассиживалась у него на столе, как касалась его губ…
Сердце сильнее забилось.
Тогда его взгляд говорил, что, несмотря на сдержанность, стоит ей совершить всего одно неверное движение, и он загорится ярким пламенем, которое стремительно поглотит их обоих. Может, под маской холодности и идеальным внешним видом действительно скрывался мужчина, жаждущий страсти?
Блейк прервал ее размышления:
– Тем двум девочкам ты давала уроки игры на гитаре?
Жак вздохнула, пытаясь сконцентрироваться на разговоре.
– Да. И сегодня за завтраком Никки сказала, что ты не будешь против, если они иногда будут приходить в мой гостевой коттедж. – Жак наморщила лоб: сейчас, посмотрев на Блейка, она уже не была так уверена в правдивости слов Никки. – Надеюсь, это правда.
– Пока я заинтересован в твоих услугах, мой дом – твой дом. – Он посмотрел на нее с непонятным выражением. – В пределах разумного, разумеется.
Его серые глаза впились в нее, напряжение, возраставшее на протяжении нескольких дней, сковало их. Но Жак постаралась не обращать внимания на намеки.
– Кто выбирал место и время поведения вашего флешмоба? – спросил он.
Жак, удивленная внезапной переменой темы, приподняла бровь.
– Все высказывали свое мнение, но в итоге мы решили последовать плану Никки. – Жак закрыла глаза – на нее нашло внезапное озарение. Почему она не додумалась до этого раньше?
Она подняла глаза на Блейка:
– Думаешь, она сделала это нарочно?
– Уверен. Никки подслушала мой телефонный разговор с Сарой за несколько дней до этого.
– С Сарой? – Жак вспомнила шикарную женщину в дорогом костюме. – Вы про ту женщину, с которой собираетесь заводить идеального ребенка?
В его глазах вспыхнули искорки веселья.
– Да, про нее. Она согласилась встретиться со мной в пятницу, чтобы поделиться информацией по делу, над которым я работаю, – ответил Блейк. – И когда моя сестра увидела, как я спускаюсь, она врубила музыку. Просто хотела начать поэффектнее.
Жак задумалась на мгновение, затем покачала головой:
– Но зачем ей было ехать так далеко, просто чтобы убедиться, что ты заметил наше выступление?
Невозможно было не заметить, как Блейка напрягся.
– Чтобы досадить мне, – произнес он. – Отомстить.
– А что ты такого сделал, чтобы заслужить ее месть?
Блейк довольно равнодушно воспринял ее откровенный вопрос, но Жак тут же пожалела о сказанном: вряд ли стоило оскорблять собственного работодателя. Видимо, несдержанность глубоко укоренилась в ее натуре.
Его глаза снова зажглись озорством.
– А почему ты считаешь, что я ее заслужил?
Боясь снова ляпнуть какую-нибудь глупость, Жак в ответ просто приподняла бровь, надеясь, что Блейк снова вернется к официальному тону. Его губы скривила усмешка, он швырнул кисть в таз и посмотрел на нее.
– Я предупреждал Никки, что прыжки с самодельной тарзанки ее друзей могут плохо закончиться, – объяснил Блейк. Он смотрел на сверкающую в лучах яркого солнца воду, но, казалось, не видел ее. – Она очень разозлилась, когда мое предсказание сбылось и ее планы на лето рухнули. Таким образом, у нее осталось два варианта: поехать с матерью и ее подружками в деревню для пенсионеров или…
Жак сжала губы, уже зная, что последует дальше.
– Точно, – продолжил Блейк, согласившись с ее невысказанной догадкой. – Или остаться здесь, я цитирую, «под тираническим присмотром моего большого братика».
– Я думала, для этого и нужны родственники.
– Чтобы сводить друг друга с ума? – скептически уточнил он.
Жак постаралась не рассмеяться.
– Возможно. И еще – для Никки ты не просто большой брат; ты – Большой брат с большой буквы, как у Оруэлла.
Его брови удивленно поползли вверх, маленький шрам на лбу смялся.
– И если тебя это утешит, Никки сказала, что каждый чиновник мечтает, чтобы его делом занимался именно ты. Она считает тебя блестящим юристом.
Нежданная похвала, казалось, поразила его, и Блейк, облокотившись на не тронутую кистью часть борта, скрестил на груди руки. Дыхание Жак перехватило при виде накачанных мышц его груди и предплечий. Ее неосознанно влекло к нему.
Жак прочистила горло:
– И, принимая во внимание мое настоящее положение, ее вера в твой успех вселяет надежду.
Ей нужны были только его мозги – не мускулы!
– Сегодня утром я снова разговаривал с Сарой, – произнес Блейк, прервав ход ее неприличных мыслей. – Она предложила помочь с твоим делом. Она – адвокат, такой же блестящий, как я – прокурор, и достаточно квалифицирована, чтобы дать дельный совет.
Жак подавила разочарованный стон. Конечно, она была благодарна Блейку за его заботы, но где-то в глубине души расстроилась из-за того, что он решил заручиться поддержкой своей идеальной половины. И все же Блейк, несмотря на то что посмел советоваться с красавицей адвокатшей – или по причине этого – заслуживал признательности.
– В таком случае, – произнесла Жак, улыбнулась и схватила кисть, – в благодарность за твои труды я закончу здесь, а ты можешь отдохнуть.
В его глазах блеснула настороженность. Словно пытаясь решить, стоит ли доверять Жак столь важное дело, Блейк окинул ее внимательным взглядом, особо задержавшись на руке с зажатой в ней кистью.
Жак бросило в дрожь.
Затем Блейк медленно взял ее за запястье, чтобы рассмотреть татуировку.
О господи… Теперь стало почти невозможно сдерживать желание.
– Я раньше не замечал шрамов под тату, – произнес он низким голосом.
Жак замерла, лишилась дара речи – ощущение его пальцев на ее коже, внимательный взгляд, обращенный на давние раны, были невероятны. Сердце бешено билось, она пыталась унять волнение.
Один шрам еще мог быть результатом аварии; но две параллельные линии на коже запястья наводили на подозрение.
– Я не пыталась покончить с собой, если ты подумал об этом, – произнесла она как можно беспечнее.
– Люди могут калечить себя и ради других целей. – В глазах Блейка читались опыт и понимание; он прекрасно знал, что Жак сама нанесла себе эти раны.
Он знал, что однажды она схватилась за лезвие.
Жак казалось, что ее грудь сейчас разорвется, от тяжелого дыхания было больно, легкие горели. Одно дело – поблагодарить человека за его труды, и совсем другое – обнажать перед этими всевидящими очами свою историю. Годы буйной юности прошли, и теперь Жак не собиралась искать оправдания своим проступкам или прятаться по углам, претворяясь оскорбленной его недопониманием. Она, черт подери, боролась с демонами и победила!
Жак схватила Блейка за запястье.
– Это было много лет назад, тогда я была подростком, – спокойно произнесла она, надеясь, что Блейк не станет ее расспрашивать.
Она не хотела вспоминать неудачу с Джеком.
– Параллельные линии напоминают мне часть нотной линейки. Пару лет назад я сделала тату – еще несколько линий и нот.
Последовавшая за этими словами долгая пауза была наполнена теплым светом, соленым бризом, звуком ударов волн о борт и шелестом парусов.
Жак не могла двигаться, не могла думать, не могла дышать, страстно желая услышать ответ Блейка на ее объяснение происхождения шрамов.
– Ноты какой песни? – вдруг спросил он.
Пораженная, Жак отступила и уставилась на Блейка. Из всех возможных вопросов меньше всего она ожидала этого. Реакция Джека на шрамы подтолкнула Жак сделать татуировку; выбор песни также был обусловлен неудачей с Джеком. Никто никогда не интересовался самой песней.
Жак было интересно, как Блейк воспримет ее ответ.
– Это первая строчка из песни Мадонны «Как девственница».
На его губах мелькнула усмешка – смесь удивления и восхищения.
– Ты не одобряешь мой выбор? – Она попыталась сохранить серьезное выражение лица и продолжила: – Или считаешь, что песня мне не подходит?
– Не имею ничего против Мадонны, – сказал он и посмотрел на ее короткие шорты и футболку с репером Бульдогом.
Жак задрожала, мурашки побежали по телу. Ткань футболки весьма нескромно облегала грудь, почти выставляя соблазнительные формы напоказ.
Блейк, заколебавшись, словно обдумывая дальнейшие слова, перевел взгляд на ее руку, все еще покоящуюся в колыбели его ладони. Он легонько коснулся одного из шрамов, и Жак вздрогнула. Простая ласка была невероятно чувственной. Обольстительной. Горячей.
И страшной. Поскольку он ласкал отметины, символизирующие битву, которую она вела, желая достичь примирения с собственным прошлым. Эти полосы были свидетельством внутреннего разлада. Глубоко встревоженная, Жак боролась с искушением прижать руку к твердой груди Блейка, затем скользнуть ниже…
Блейк провел пальцем по сморщенной коже, увлекая Жак в пекло, обрекая на невыносимую нужду.
– Но ты едва ли походишь на девственницу, – заметил он наконец.
Интересно» мучили ли его неприличные мысли, так же как ее? Сердце Жак бешено стучало.
– Так скажи мне, Костюмчик, – произнесла она, стараясь говорить спокойно. – Как именно должна вести себя девственница? Она должна быть смущена и напугана чувствами, которые ей внушает человек, стоящий рядом? – Жак едва не закатила глаза при мысли о столь старомодном понятии; она приподняла бровь, изо всех сил стараясь игнорировать трепет. – Или должна оскорбиться тем, что он осмелился коснуться ее целомудренной кожи? – сухо продолжала она.
Хоть Жак и девственница, она не позволит характеризовать себя грубыми книжными понятиями. Она не боялась быть смущенной. И уж конечно, она не была оскорблена.
Она была возбуждена.
Лицо Блейка озарила лукавая улыбка, как будто он не верил в ее спокойствие.
– Давай посмотрим, – начал он; звук его голоса дрожью отдавался в ее теле. – Когда мы встретились впервые, ты исполняла непотребные танцы перед зданием суда. Во второй раз ты была за решеткой. – Его глаза потемнели. Таким образом, можно заключить, что ты вела себя не очень-то невинно.
Жак выдержала горячий пристальный взгляд Блейка, отказываясь обращать внимание на поглаживания его пальца, на дикую тоску по нежности… Но подергивание губ выдало ее.
– И в данный момент ты уж точно не выглядишь невинно, – жестко заключил Блейк.
Его взгляд опустился на ее грудь, затем вернулся к лицу, к серым глазам, горевшим от возбуждения, которое мучило ее с тех пор, как они встретились. Жак могла видеть все: колебание, проблеск настороженности и, что еще более важно, неприкрытое желание. И тут Блейк посмотрел на губы Жак, сокрушив ее решимость не касаться его.
Казалось, жар от руки Блейка передался каждой клеточке ее тела. Она почувствовала себя мягкой, послушной и влажной.
Жак боялась выкинуть какую-нибудь глупость.
– Сейчас ты думаешь о том, как поцеловать меня, – сказала она срывающимся голосом. – Но я знаю, ты достаточно сдержан и не пойдешь до конца.
– Почему ты так уверена? – спросил он.
– Ты слишком дисциплинирован и не позволишь похоти вырваться на свободу, эмоциям – заглушить разум.
– Да, это так, – согласился Блейка, хотя жар его глаз прожигал ее.
– Как жаль. – Разочарование пронзило ее.
Жак не удивилась его согласию, но от этого легче не стало. У нее были желания, потребности. Жак хотелось, чтобы мужчина сошел по ней с ума, несмотря на отметины на ее теле, напоминавшие о прошлом. Возможно, однажды кто-нибудь влюбится в Жаклин Ли, такую, какая есть – со шрамами и всем остальным.
Даже после разочарования из-за Джека тяжело было отказываться от мужчин. И она никогда не встречала такого, как Блейк. И если уж она влюбилась в него, то заслужила хотя бы поцелуйчик.
Забыв про свое обещание не распускать руки, Жак подалась вперед и сжала ткань футболки на широкой груди Блейка. Он позволил ей притянуть себя ближе, иначе – учитывая их разницу в росте – она бы не достала до его губ. И если она сорвет у Блейка всего один поцелуй, пусть он будет чертовски хорош.
Влечение, которое покорило его в день, когда они познакомились, яростная потребность, которая неоднократно ставила его на колени, рухнули на Блейка с потрясающей мощью. В тот момент, когда Жак коснулась его груди, время замедлилось, стало более ярким, резким, мир сосредоточился на женщине, стоявшей перед ним. Блейк был очарован ее дико вьющимися желтовато-коричневыми волосами, обольстительными карими глазами; завоеван ее маленькой ручкой, покоившейся на его груди, нежной кожей ее пальчиков; обеспокоен шрамами на ее запястье.
С бешено бьющимся сердцем Блейк рассеянно провел по зажившим отметинам, стараясь обуздать свою похоть. Где-то на границе сознания всплыла мысль, что когда-то Жак не была такой сильной, посылавшей все и вся к черту женщиной. Сейчас, увидев ее историю в ином свете, Блейк понимал, почему в юные годы она славилась разрушительным поведением. Хорошо, хоть попытка причинить себе вред ограничилась лишь двумя шрамами: кожа в других местах – руках, ногах – была гладкой и шелковистой. Неудивительно, что она жила моментом и вновь хотела почувствовать себя невинной, нетронутой. Свободной от груза прошлого. Блейк никогда не встречал такой загадочной женщины. И это делало ее еще более желанной.
Тело Блейка горело под ее честным и вместе с тем жарким взглядом, который покорил его в день их встречи. Его позиции слабели, поэтому он принялся мысленно перечислять недостатки: Жак не подходила ему, не соответствовала его образу жизни; у него и так хватает проблем с делом Менедеса и сестрой, а Жак была очередной проблемой, мозолью на пятке, настоящей катастрофой. Что, однако, не означало, что он не может спать с ней; но определенно означало – что не должен.
Блейк не мог – как ни старался – оторвать взгляда от ее мягких губ, не мог заставить себя перестать поглаживать большим пальцем ее шрамы. Но будь он проклят, если позволит обаятельной женщине совратить его или позволит похоти диктовать, с кем ему спать…
Жак приподнялась на носочки и прижалась губами к его губам.
Замерев, наслаждаясь вкусом карамели, Блейк боролся с желанием с силой сжать ее податливое тело. Цитрусовый аромат волос, нежная кожа руки, ожесточенная шрамами.
Не было ничего невинного в том, как Жак целовала его. Это был поцелуй женщины, которая прекрасно осознает свои действия. И прекрасно осознает свои желания.
Сердце Блейка сильно колотилось, пока Жак двигала губами, слегка приоткрывая рот, обещая больше… Дразнящий намек языка… Поцелуи – мягкие и влажные, пропитанный ароматом Жаклин. Блейк, жаждая большего, склонил голову, позволяя ей проникнуть глубже. Жак плавилась, ее грудь терлась о ткань его рубашки, язык впитывал его вкус, требуя ответа…
Блейк чувствовал невероятное напряжение, сдерживаться становилось все сложнее. Его обуяли фантазии о том, как он затаскивает Жак в каюту, срывает с нее одежду, удерживает ее руки над головой, располагается между ее загорелых ног… И берет ее самыми невообразимыми способами.
И она не скажет «нет», а будет наслаждаться любовью так же, как наслаждается всем остальным. Искренне. Беспрекословно. Со страстью, которую невозможно будет забыть.
Движения ее губ становились все настойчивее, все требовательнее, они все громче взывали к его ответу, пробуждали его чувственность. И Блейк знал, что если не прекратит этот поцелуй, то здесь же сию минуту займется с Жак любовью.
Глава 5
С тихим проклятием Блейк взял Жак за плечи и мягко отстранил ее. Послышались возгласы и приветственные крики «Эй, мисс Ли!»; Блейк взглянул в ту сторону и увидел двух учениц, наблюдавших за ними и восхищенных откровенной сценой.
Жак все еще учащенно дышала, горячий пристальный взгляд был устремлен на Блейка.
– Я напугала тебя, Костюмчик?
Ее нахальный тон возмутил его.
– Нет, – грубо ответил он.
Если бы он был поумнее, то боялся бы. Но не страх был причиной крови, вскипевшей в его венах. Нет, этот жар был вызван мощной потребностью, способной привести его к гибели. Все еще испытывая желание, Блейк сморщил лоб в невинной насмешке.
– Надеюсь, эта маленькая демонстрация не предназначалась для глаз ваших учениц, – произнес он, и Жак прищурилась.
Блейк сжал губы в тонкую линию, борясь с искушением улыбнуться, а затем вновь наброситься на ее сварливый, сочный рот.
Она поцеловала его.
Неделю спустя ее разум все еще был в смятении.
Жак развалилась на шезлонге, желая немного расслабиться. Бирюзовые воды бассейна ласкали ее стопы, рядом журчал водопад. Залив искрился на солнце.
Никки сидела во дворе за столом и читала, пока ее мать готовила сэндвичи и яблочный пирог по новому рецепту, который хотела испробовать после недели, потраченной на кулинарные курсы. Аромат был довольно необычным. Никки предупредила Жак, чтобы та не вздумала рисковать и брать большой кусок; Абигейл, притворившись оскорбленной до глубины души, закатила глаза. Эти две женщины восхищали Жак.
Она должна быть чувствовать себя легко и свободно. Но куда уж там… Она поцеловала Блейка, а он не ответил ей. Он, конечно, не оттолкнул ее, но и не выказал особого энтузиазма. И теперь избегал ее, словно равнодушия было недостаточно, чтобы окончательно унизить ее.
За прошедшую неделю Блейк всего дважды был дома – оба раза появлялся к обеду.
Жак занималась с Никки, которая помогала ей с кампанией по поиску спонсоров для клуба. Они также совершили стремительный набег на магазины и сходили на пляж, где Никки вырядилась в красное бикини, по цвету подходящее к изображению дракона на гипсе. Сегодня Жак возила подругу к врачу; тот осмотрел ее и сказал, что в гипсе ей предстоит провести еще как минимум три недели.
Для Жак же даже один день, проведенный вдали от Блейка, казался настоящей пыткой. И все благодаря жару, полыхавшему в теле со времен «великого» поцелуя. Этот жар никак не хотел гаснуть.
Жак дала себе обещание избегать мужчин до тех пор, пока не встретит правильного – того, кто не станет считать ее чудной, поэтому она должна быть благодарна Блейку, который, в отличие от нее, смог контролировать ситуацию.
Сзади послушался возглас Никки:
– Блейк! Мой давно потерянный большой брат!
Сердце Жак тревожно забилось. Она не хотела оборачиваться и наблюдать, как приближается Блейк. Сейчас даже видеть его было тяжело. Мысль о собственном малодушии показалась ей отвратительной. Жак сложила руки на груди. Она даже не знала, что раздражало ее больше: двойственные чувства, испытанные при появлении Блейка, или же его холодное поведение. Неужели он здесь, чтобы мучить ее? Чтобы напомнить, как она пыталась соблазнить его, а он не поддался? Изо всех сил стараясь забыть о присутствии Блейка, Жак поднялась и нырнула в бассейн.
Прохладная вода омыла ее разгоряченное тело, очистила разум. Она поплыла вперед.
Конечно же он пришел не ради нее. Он здесь, чтобы позавтракать с матерью и сестрой, убедиться, что у них все хорошо, ведь он так помешан на ответственности. На обязанностях. На обдуманных, рациональных решениях. И пока воля мистера Самоконтроля сильна, она должна пользоваться этим.
После заплывов мышцы заныли от напряжения, и Жак наконец немного успокоилась. Готова ли она встретиться с Блейком лицом к лицу?
Но Блейк избавил ее от проблемы выбора. В очередной раз взмахнув руками, чтобы рассечь поверхность воды, она подняла голову и увидела его: он пристально смотрел на нее. Пиджак был расстегнут, открывая взору голубую рубашку; в руках он держал полотенце.
– Наслаждаешься водой? – спросил он.
– Наслаждалась, – ответила она, сделав акцент на прошедшем времени.
