Текст книги "А если ты ошибся?"

Автор книги: Эйлин Уилкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава десятая

Вернувшись, Том увидел, что сестра очень устала, хотя и довольна беседой со своей воспитанницей. Они проговорили бы и дольше, но было заметно, что визит утомил старую женщину. Когда Джейси тактично сказала, что им с Томом пора ехать, сестра Мэри-Элизабет довольно взволнованно заявила:

– Джейси, сходи, пожалуйста, посмотри, не оставила ли я свою Библию на столике возле кровати. Не могу понять, как я ушла без нее. – Когда Джейси удалилась, воспитательница повернулась к Тому: – Вы должны говорить как можно короче, потому что Библия у меня и она скоро это поймет.

Том был застигнут врасплох и удивлен ловким маневром сестры.

– Я действительно хотел задать вам пару вопросов.

– Вы думаете, что я, должно быть, слишком старая, чтобы понять, в чем дело? Но даже мои старые глаза увидели, как вы наблюдали за ней. Надеюсь, вы скоро убедите ее выйти замуж.

– Я тоже, мэм.

– Хорошо. – Монашка опять улыбнулась, и тут Том понял, почему она показалась ему такой знакомой: пару раз в жизни он имел счастье встретить людей, убедивших его в существовании высокого духа. – Теперь я спокойна. Я рада, что у Джасинты будете вы, потому что она преодолевает свое упрямство. О чем вы хотели спросить?

– Мне показалось, что вы покинули Сент—Мэри раньше, чем Джейси.

Сестра Мэри-Элизабет отвела взгляд и коснулась рукой креста, висевшего на груди.

– Нас, монахинь, называют «христовыми невестами», – наконец заговорила она. – Наш обет связывает нас так же крепко, как узы брака связывают мужчину и женщину. Джасинте было пятнадцать лет, когда мой орден отозвал меня из Сент-Мэри. Джасинта… видите ли, ее так часто оставляли… Сначала родители, потом воспитанницы из приюта, которых удочеряли или даже возвращали в родной дом… – Старушка печально покачала головой. – Даже я, которая любила девочку, оставила ее. А потом она встретила вас и, наверное, испытала страшное потрясение, что вы тогда ушли. Она опять почувствовала себя покинутой, но переступила через это. И вы оба очень подходите друг другу.

– Я должен оградить Джейси от травм прошлого, – констатировал Том.

Брови монахини удивленно поднялись.

– Нет, нет, вы неправильно меня поняли. Самое печальное заключается в том, что Джасинта была несчастна не потому, что я покинула ее. В глубине души, думаю, она ждала чего-то подобного. Самое ужасное для нее было обнаружить, что она кому-то верит безоговорочно. С этим она никак не могла примириться.

Врач предписал Джейси являться к нему раз в три недели, поэтому в понедельник она отправилась на прием. На этот раз Том с ней не пошел.

У них не было близости с того самого спора. Что-то невидимое стояло между ними, удерживая их даже от прикосновений.

Продолжая вести машину, Джейси покачала головой. Должно быть, это беременность делала ее мнительной. У нее даже появилась дикая мысль, что Том ловит момент, когда она сделает что-то такое, что докажет, насколько искажены все ее ощущения. Как и все прочее в ее нынешней жизни. Том привык действовать напрямик. Если он чего-то хочет от нее, почему бы не сказать откровенно?

Конечно, ему не следовало бы говорить, что он затащил ее в постель только для того, чтобы заглушить боль утраты другой женщины. Но она сейчас не будет думать о том, что он мог бы это скрыть.

Выйдя от врача, Джейси чувствовала некоторое облегчение. Он считал, что при нынешнем режиме у нее все идет прекрасно: в сердцебиении ребенка нарушений нет, а Джейси поправилась на три фунта. Стала уже заметна некоторая выпуклость живота. Она всегда летом ходила в свободных платьях, так что можно было и не покупать что-то специально для беременности, но ей вдруг понадобилось показать всем, что она носит ребенка, поэтому она направилась к ближайшему магазину одежды.

Джейси никогда не была модницей. Но сегодня она с большим удовольствием выбрала огромную ярко-голубую футболку с надписью: «На борту ребенок». Она купила и джинсы для будущих мам и еще, без всякого повода, взяла очень сексуальное вечернее платье в блестках и со складками, которые будут расходиться по мере увеличения живота. Потом направилась в детскую секцию.

Одежда для младенцев была совершенно очаровательна. Вместо интенсивных цветов она теперь выбирала пастельные: бледно-розовые, палевые и голубые. Она чувствовала легкое головокружение, некоторую разбитость… и одиночество.

Чувство одиночества усилилось еще более, когда она нечаянно подслушала обрывки разговоров покупателей. Одна женщина гадала, не убьет ли ее муж за то, что она истратила сорок долларов на нарядное платьице для десятимесячной малышки. Другая болтала со своим спутником о том, что ее невестка родила близнецов и как она гордится своими внуками.

Джейси стояла возле прилавка, заваленного одеяльцами и мягкими игрушками, и вдруг поняла, что творилось с Томом. Почему он отдалился.

Она же сама разрешила ему остаться при условии, что он не будет касаться темы брака. И Том держал слово. Он не касался ее потому, что хотел от нее другого, о чем не мог сказать. Он хотел жениться на ней.

Конечно, Тома можно было обвинить в манипуляции: он пытается использовать ее вожделение, чтобы получить от нее то, чего хочет сам. И, наверное, она должна бы на него разозлиться. Но ей было за него больно. Он потерял одного ребенка раньше, чем узнал о его существовании. А теперь боится, что после родов Джейси перестанет в нем нуждаться и он потеряет и другого своего ребенка.

Нужно его подбодрить, нужно найти способ дать ему понять, что он не останется в стороне и будет участвовать в их жизни.

Может быть… ей следует рассмотреть возможность их совместного проживания и после рождения ребенка.

Придя домой, Джейси прилегла на диване, думая о будущем. И не заметила, как задремала.

Ее разбудил звонок в дверь. Заглянув в глазок, она увидела Реза.

– Джейси… – выдохнул Рез, едва дверь распахнулась. Он даже не улыбнулся ей. – Я не хочу тебя пугать.

– Том?! – Ей даже в голову не пришла иная причина, по которой Рез мог появиться здесь. – Только не Том, нет, это невозможно. С ним ничего не может случиться.

– Думаю, тебе следует поехать в больницу. Он попал в перестрелку, но точно я ничего не…

– Пошли. – Она бросилась из квартиры, чуть не сбивая его с ног.

Машину вел Рез. Они взяли ее «мустанг», потому что Рез приехал на спортивной двухместной машине, а они оба надеялись, что обратно приедут вместе с Томом.

Больница, в которую его увезли, находилась всего в двадцати пяти минутах езды от квартиры Джейси, но они показались ей часом. Рез высадил ее у приемного отделения и отправился парковать машину.

Джейси поспешно вошла и огляделась. Направо сидели какие-то люди. Регистратор разговаривала с медсестрой. Не обращая на них внимания, Джейси направилась по коридору.

– Эй, – закричали ей сзади, – вам туда нельзя!

Что за глупости! Совершенно очевидно, что ей туда можно – она уже не раз это проделывала. Она заглянула в первую палату. Чья-то рука схватила ее за локоть.

Остановившись, Джейси оглянулась на крупную хмурую женщину в зеленом халате.

– Лейтенант Том Расмуссин, где он? – спросила Джейси.

– Милочка, сюда разрешен вход только родственникам. Вы должны подождать в приемном покое.

– Не трогайте меня. Мне необходимо сейчас же видеть Тома. Он ранен. Вы не смеете останавливать меня.

– Пропустите, все в порядке, – крикнул кто-то из холла.

К ней спешил полицейский, которого она узнала, он был на новоселье. Медсестра бубнила, что врач не может работать в окружении истеричных родственников, но все же пропустила Джейси.

И тут она услышала голос Тома. Дверь палаты была приоткрыта.

– …не могу поверить, Майерс, – говорил Том, – я только вышел за… Ох! Посмотри, ты видишь?

– Помолчите, лейтенант, – вмешался женский голос, – а то я наложу повязку на…

Еще один голос, возможно, Майерса, сказал, что, когда Тома подстрелят в следующий раз, он оставит его лежать там, где лежит, потому что с ним можно иметь дело, только когда он без сознания.

Джейси распахнула дверь.

Том сидел на операционном столе. Его рубашка была в крови. Перед ним стояла женщина в белом халате, накладывая повязку на голову. Он резко повернул голову, поморщился и сердито сказал:

– Джесси! Ты как сюда попала?

– Помолчи, Том, – сияя от облегчения, ответила она, – и пусть доктор наложит тебе повязку…

Том всю дорогу ворчал: Майерс полный идиот, что позвонил Резу, а Рез еще глупее, незачем было сообщать Джейси. Рез в свою очередь пообещал рассказать матери, если брат не замолчит.

Помолчав, Том опять принялся за свое.

– Не могу понять, зачем ты притащил Джейси. Следовало подождать более определенной информации.

– Ладно, – не выдержала Джейси, – хватит, Том. Что, по-твоему, Рез должен был делать? Он узнал, что ты ранен и тебя увезли в больницу. Он должен был убедиться, жив ты или нет, и не побеспокоить меня? Черт побери! Вот уж не думала, что небольшая царапина заставит тебя так расхныкаться.

– Расхныкаться?! – оскорбился он.

– Если бы ты принял болеутоляющее, которое предлагала тебе врач, у тебя не было бы такого плохого настроения.

– Не люблю я пилюль, – буркнул он. – Они меня усыпляют. Если мне понадобится размягчить мозги, я лучше выпью виски.

– Он просто растерян, – вмешался Рез. – Дело в том, что его ранил полицейский. Случайно.

Интересно, что бы сказал Том, если бы узнал, что Джейси, пока он заполнял бланки, позвонила из больницы Тэйбору. Сообщила, как один из копов так умело обращается с оружием, что ранит другого офицера.

Конечно, Тому это не понравится.

Рез вместе с ними вошел в дом.

– Не думай, что я собираюсь тебя поддерживать, – весело пояснил он. – Я просто хочу быть уверен, что Джейси не поволочет тебя на себе.

– Премного благодарен, – огрызнулся Том. – А теперь убирайся.

– А чем это пахнет? – принюхался Рез.

– Лазанья сгорела, – ахнула Джейси. – Ну все, мне никогда не отчистить сковородку!

– Ты готовила? – Том моргнул, и на лице его появилось странное выражение. Он оглядел ее: – Джейси…

– Схожу посмотрю, может, чего еще осталось. – Рез направился в кухню. – Думаю, кое-что можно еще спасти, – сказал он. – Хотите?

Джейси усмехнулась и покачала головой. Рез удивительно непривередлив.

– Ешь сам. – Она обняла Тома. – Пойдем, я уложу тебя в постель.

Том сделал вид, что опирается на нее, поднимаясь по лестнице. На лице его появилась лукавая усмешка.

– Должно быть, ты очень спешила, когда Рез сообщил тебе, что я ранен.

– Ну, пожалуй. Хотя мне случалось сжечь обед и тогда, когда я находилась дома. Ты голоден? Все-таки я не рекомендую тебе лазанью, даже если Рез и считает ее съедобной.

– Я говорю не об ужине, Джейси, а о том, что ты босая.

Она забыла обуться и так об этом и не вспомнила.

Джейси заставила Тома принять обезболивающую таблетку. Он был прав, когда говорил, что они его усыпляют. Она помогла ему раздеться, а он уже почти спал. И захрапел, когда она спускалась по лестнице.

Рез уплел то, что осталось от сгоревшей лазаньи, и ушел. Джейси убрала сковороду и съела сандвич, потом долго лежала в ванне. Она накинула старенькую ночную сорочку, почистила зубы и поднялась наверх разбудить Тома. Зрачки у него были одинаковые, он правильно ответил, сколько она показала пальцев, и снова заснул.

Джейси хотела лечь с ним, но боялась помешать ему. Поэтому она пошла в свою спальню и впервые с того времени, как переехала в эту квартиру, поставила будильник. Потом попыталась почитать. Но Джейси была слишком перевозбуждена. Том не выглядел умирающим, когда она приехала в больницу. Ранение легкое: его лишь слегка задело. Но когда она стояла в дверях палаты, дрожа скорее от облегчения, чем от страха, Том не сказал, как рад ее видеть или что нуждается в ней.

К тому времени, когда в два часа ночи прозвенел будильник, Джейси передумала все: и то, что было, и то, чего быть не могло.

Включив свет в ванной, располагавшейся между их спальнями, и оставив дверь приоткрытой, Джейси пошла разбудить Тома во второй раз.

Он спал, раскинувшись посередине кровати, голая грудь полуприкрыта простыней. И она была счастлива видеть его здесь. Осторожно, стараясь не слишком прогибать кровать, она присела на край и коснулась его плеча.

Том моргнул и улыбнулся ей. Сердце ее стучало медленно и раскатисто. Удивление и страх застряли комком в горле.

– Нечего мне показывать пальцы. Я все еще помню свое имя, какой сегодня день и кто у нас президент. А самое главное, знаю, как мне было одиноко без тебя. Где ты была? – Он провел рукой по ее лодыжке.

– Как ты? – еле выговорила она.

– Нормально. – Теперь его пальцы поглаживали ее ногу.

Сладкое тепло желания никогда еще не было слаще. Джейси лукаво улыбнулась.

– Том, ты же не мог поправиться так быстро.

– Все относительно, – пробормотал он. – Голова меня беспокоит гораздо меньше, чем другая часть тела.

И она хотела его. Силы небесные, как же сильно она его хотела! До боли, распространившейся по всему ее телу.

– Том, – она наклонилась, коснулась губами его губ и услышала звон в ушах, – мы не можем.

– Ты, может быть, и не можешь, а я, черт возьми, могу. – Он притянул ее голову к себе, другой рукой помогая ей лечь рядом.

Желание отдать себя было так же сильно, как и желание обладать им. Она гладила его по щеке, по подбородку… Ее стало потряхивать.

Каким-то таинственным образом Том знал, что эта дрожь не следствие страсти.

– Дорогая, что случилось? – Он ласково взъерошил ей волосы, погладил по спине.

Джейси уткнулась лицом ему в грудь.

– Я испугалась, – прошептала она. – Когда услышала, что ты ранен.

– Я не хотел тебя расстраивать. Потому и взбесился, что Рез рассказал тебе.

Приподнявшись на локте, она неодобрительно посмотрела на него.

– Он правильно сделал, что рассказал.

– Иногда, – сказал он нежно, погладив ее бровь, – правда и неправда несколько расходятся, если дело касается тебя.

Она прикусила губу, снова испугавшись – на этот раз другого. До нее наконец дошло: Том заботится о ней. О ней, а не о своих обязанностях и даже не о будущем ребенке.

Как же ей не хотеть его теперь, когда она это узнала? Как ей защититься от собственных желаний, если есть хоть малейший шанс, что он их удовлетворит?

Том не понял причины ее напряжения.

– Джейси, дорогая, со мной все в порядке, уверяю тебя.

– Правда? – Она нашла в себе силы улыбнуться, крутя пальцами прядку над его ухом. И вдруг обнаружила там пятно засохшей крови. – Ты не совсем в порядке, – мягко сказала она, – я не хочу ничем тебе повредить.

– Ладно, я немного ослаб. Ты должна быть ко мне снисходительна. Не торопись.

Куда ей торопиться? Она услышала, как глухо стучит ее сердце, отдаваясь барабанной дробью в ушах. Будь снисходительна, сказала она себе и снова склонилась к его губам.

Она дразнила языком его приоткрытые губы. Вкус их пронзил ее, как глоток виски. Она даже представить себе не могла, на каком пике чувств он был в этот момент.

Джейси не первый раз занималась любовью с Томом. Она была не просто активным партнером, она была требовательна, но никогда не домогалась его. Это было… что-то другое.

Ее рука скользнула вниз по его груди. Грудь у него была мощная, слегка поросшая волосами. Ей нравилось, как его мускулы играли под ее рукой. Желанный. Она провела губами вниз по его щетинистому подбородку и дальше по гортани. Там к бешеному биению его сердца добавился его, присущий только ему, запах. Пальцами она коснулась его соска.

Реакция Тома разожгла ее. Джейси вдруг полностью открылась ему. Казалось, она ощущала то удовольствие, которое доставляли ему ее прикосновения, – удовольствие, столь же жгучее и вожделенное, как ее собственное. Его страсть заставила ее руку с внезапной требовательностью сжать его плоть. Их дыхание стало прерывистым.

Она вновь жадно прильнула к его губам, машинально стремясь не нарушить ритм, в котором проходила их совместная погоня за триумфом.

Том застонал, поцеловал ее плечо и слегка повернул голову, освобождая рот.

– Помедленнее, моя сладкая. Помедленнее.

Всплеск ощущений на мгновение ошеломил ее. Смысл его слов с трудом доходил до нее. Ведь Том ранен. Она не должна торопиться, чтобы почувствовать… все. Она вздрогнула и опустила голову.

– Том?

Его глаза полыхали как два костра.

– Все будет в порядке, Джейси, – хрипло сказал он, большой теплой ладонью поддерживая ее голову. – Я обещаю.

Когда он прижался к ее губам, она опять задрожала и сдалась.

На этот раз не было соперничества. Хотя Том лежал на спине, а Джейси была сверху, агрессии в ней не было. Вместо того она позволила ему ввести ее в новый мир томительного блаженства, настолько поглощающий, что она потеряла голову.

Поцелуи Тома были волшебны. Его тело принадлежало ей, отвечая ее призыву. В ней возникла необыкновенная легкость. Она и не знала, что страсть может быть такой неспешной, даже ленивой.

Придерживая ее за ягодицы, Том больше не двигался, заставляя и ее оставаться неподвижной, хотя дыхание его стало прерывистым от напряжения. Он был внутри нее, и Джейси чувствовала твердость его мускулов, отчего перехватывало дыхание и цепенели мысли. В этот момент его тело содрогнулось, и она застонала, склоняясь к нему и получая неслыханное удовольствие. Он подался ей навстречу, и ленивые облака, на которых они парили, разлетелись крутыми витками страсти.

Шторм прекратился, буря стихала.

Когда Том уснул, Джейси все еще лежала в его объятиях без сна и старалась успокоить себя, что пребывает в безопасности, поскольку их страсть совсем не изменила ее чувств к нему. Где набраться сил?

Однако права ли она, что ее чувства не изменились… даже после этой ночи? Она любила его. Но сейчас Джейси чувствовала, что в том новом вероломном мире, куда он ее завлек, совсем не безопасно.

Тома разбудил звонок телефона. Джейси лежала рядом, блаженствуя в полудреме. Она не придала разговору большого значения… пока не услышала вопроса, где и когда будет проводиться служба.

Тревога заползла в ее душу, стряхнув остатки сна.

Когда он повесил трубку, она уже сидела на постели, молча ожидая объяснений.

– Родная, – сказал он, обняв ее за плечи, – мне жаль. Звонили из приюта. Сестра Мэри-Элизабет умерла прошлой ночью.

Глава одиннадцатая

На похоронах сестры Мэри-Элизабет присутствовали только члены ее ордена. Но два дня спустя в Церкви Богородицы, патронировавшей приют, в котором монахиня прослужила столько лет, прошла поминальная месса.

Церковь была полна. Сестра Мэри-Элизабет помогла подняться многим детям. И теперь эти дети, уже повзрослевшие, пришли отдать ей последний долг. Многие после мессы остались на поминки.

Джейси решительно отказалась, что совсем не удивило Тома.

Последние два дня она все больше уходила в себя. Он увидел ужас в ее глазах, когда сообщил ей печальную новость.

С этого момента Джейси отстранилась и замкнулась. Теперь она спала в своей постели и едва разговаривала с ним. Та же дистанция в ее глазах сохранилась, когда закончилась служба и церковь опустела.

Было бы легче сохранять надежду, если бы она безутешно плакала. Поэтому, когда они сели в джип, он был готов к тому, что услышал.

– Мне бы хотелось, – сказала она, не глядя на него, – чтобы ты переехал от меня.

Он спокойно повернул ключ зажигания.

– Мы не всегда получаем то, чего желаем, не так ли?

– Я понимаю, это будет затруднительно. Если мы не останемся вместе, то могут возникнуть осложнения, но…

– Куда ты предлагаешь мне пойти? Я со своим диваном должен выехать в камеру хранения? Черт возьми, Джейси, ведь мое имя в договоре аренды стоит рядом с твоим!

– Мне просто нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями.

– Время? – Он видел, как дрожат ее руки, сложенные на коленях. Это проявление душевной тревоги доставило ему некоторое удовлетворение. – Давай по совести. Почему ты хочешь, чтобы я уехал? Я тебе мешаю, когда рядом, да?

– Не говори мне об этом! Вечно ты суешь свой нос в мои дела. Дразнишь, чтобы добиться своего.

– От тебя чертовски легко добиться…

Она бросила на него укоризненный взгляд.

– Я не говорю, Том, о постели, хотя ты и это использовал против меня, чтобы получить согласие на брак.

– Что-о?

– Будешь отрицать? До того, как тебя ранили, ты использовал секс, чтобы добиться моего согласия…

Том коротко и выразительно выругался, а потом уже более спокойно сказал:

– Между нами разрушено доверие, не так ли? Однажды я обманул твое доверие, и это до сих пор управляет тобой. – Суставы его пальцев, сжимавших руль, побелели. Он сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. – Последние дни, Джейси, я держался от тебя подальше именно потому, что ты проявляла явное недоверие ко мне. Даже ложась со мной в постель, ты на самом деле не доверяла мне. Ты никогда не рассказывала мне о сестре Мэри-Элизабет. Это обидно.

Помолчав, она наконец мягко сказала:

– Прости меня. Я все время обижаю тебя. Но не хочу делать этого впредь. Просто… мне нужно время, чтобы привести все в порядок.

– И ты думаешь, что сумеешь все привести в порядок, когда меня не будет рядом, правда? – огорчился он.

– Боже мой, Том! За эти три месяца я забеременела и погрузилась…

– Мы снова возвращаемся к тому же, да?

– Ничего не могу с собой поделать. Тебе кажется, что можно просто отстраниться от всего этого, а я не могу.

– У тебя трудное время, дорогая, но ведь я могу помочь, если ты мне это позволишь.

– Но ведь ты тоже чуть не умер. – Она посмотрела на него своими большими, полными страдания глазами.

– Вот ты о чем! О моей работе.

– Мне казалось, я сумею справиться с этим, – прошептала она. – И я могла бы, до того, как…

До того, как умерла женщина, которая вырастила тебя, закончил про себя Том. До того, как узнала глубину и боль необратимой потери. Том понял. И ему захотелось сгрести ее в охапку и держать крепко-крепко, чтобы она никуда не ушла.

Он видел Джейси взбешенной, испуганной. Он видел ее страстной, жаждущей, смеющейся и больной… но он никогда не видел ее слабой.

– Ладно, – спокойно сказал он, въезжая на стоянку, – на время я устроюсь на диване у брата. Но буду приходить к тебе каждый день, моя дорогая.

Джейси одиноко лежала в темноте. Она добилась, чего хотела. И это было ужасно. Она продолжала беспокоиться о Томе. Это сводило ее с ума.

У Джейси было ощущение, что она висит над пропастью. Ей следовало бы постараться справиться со страхом, который поселился в ее душе с того момента, как она узнала о смерти сестры Мэри-Элизабет. Но она могла думать только о том, что обидела Тома.

Это было невыносимо. Но и простить его она не могла. Тугой узел обиды не позволял ей смягчиться и быть рядом с ним. Ей очень его не хватало. Она с восемнадцати лет жила самостоятельно, а тут, после одного месяца совместной жизни, она отчаянно нуждалась в Томе.

Джейси не знала, что делать. Но так или иначе, она этот выбор сделает. Ей надлежит либо расстаться со своими обидами, либо забыть Тома.

Деньги могут быть убедительно конкретны. После ухода Тома Джейси потратила несколько часов на разработку финансовой стратегии, необходимой для выживания без него. Если она и пришла к безрадостным выводам, то хотя бы определила проблему.

Кажется, самое важное в жизни – определить проблему.

Том позвонил в полдень, когда она печатала интервью с женщиной, двадцать лет назад отдавшей своего ребенка в другую семью.

– Джейси, – сказал он, едва она сняла трубку, – не ты ли тот анонимный источник, близкий к департаменту полиции, который намекнул «Сентинел» о новичке, что случайно подстрелил меня?

– Да, – просто ответила она.

– Я провел сегодня утро в комиссариате, объясняя, что, если живу с журналисткой, это еще не значит, что я сплю с прессой.

– Извини. Я должна была бы тебя предупредить. Но… это произошло накануне смерти сестры Мэри-Элизабет. И я забыла.

– Понятно. В другой раз дай мне знать, хорошо?

– У тебя неприятности? – забеспокоилась она.

– Справлюсь сам, – сказал он, прекращая дискуссию. – Слушай, я вечером заскочу?

– Не думаю…

Не дослушав, Том повесил трубку.

Вечером Джейси легла и включила радио. Слушая музыку, она перенеслась в прошлое… Ей вспомнилась жизнь в приюте и сестра Мэри-Элизабет.

Мысли ее, как всегда, вернулись к тому моменту, который перевернул всю ее жизнь в приюте Сент-Мэри. К тому дню, когда она узнала, что мама никогда не придет за ней.

В тот день ей исполнилось семь лет. Разумеется, был организован праздник – в приюте не бывало больших денег, но на торт, мороженое и пару скромных подарков они всегда находились.

А одной из старших девочек сообщили, что совет отсылает ее обратно к матери. Джейси, увидевшая слезы на глазах сестры Мэри-Элизабет, наивно посчитала, что причиной их была печаль разлуки с девочкой.

Джейси немножко завидовала счастью подруги. Однако девочка не радовалась.

– Будь умней, – объясняла она, – лучше быть здесь, чем с матерью. Ведь нас бросили. Возьми меня – совсем не такая уж радость жить с тупой шлюхой.

Даже тогда Джейси понимала, что девочка говорила правильно. Настоящая мать не та, которая родила и бросила, а та, которая воспитала и которой можно доверять. А сестра Мэри-Элизабет не может заставить совет разрешить девочке остаться в приюте.

Поэтому Джейси покончила со своими мечтами о матери, как только поняла, что и сестру Мэри-Элизабет она тоже не может считать своей матерью. И больше не возвращалась к ним, хотя и любила сестру очень нежно. И сейчас она задыхалась от горя.

Голос по радио пел о том, что скалы не чувствуют боли.

Острова никогда не плачут.

Слезы скатились по щекам Джейси.

На следующий день она по телефону взяла интервью у женщины, которая после десяти лет поисков нашла отца. Тот не был счастлив увидеть свою давно потерянную дочь. Его жена – та самая женщина, на которой он был женат к моменту рождения незаконного ребенка, – пришла в бешенство, когда его взрослая дочь встретилась с отцом.

После этого интервью Джейси прилегла и, видимо, задремала, потому что, когда пришла Нэнси и с порога заявила, что не видела большей идиотки, отталкивающей от себя такого мужчину, как Том, восприняла эти наскоки очень спокойно, можно сказать, они даже утешили ее.

Вскоре появился Том. Он вошел, воспользовавшись своим ключом. Едва увидев его, Нэн вскочила.

– Боже мой! Мне надо бежать.

– Я скоро ухожу, на самом деле, – сказал он твердо и направился к Джейси, которая молча смотрела на него. Том наклонился и поцеловал ее в щеку. – Как поживаешь?

– Со мной все в порядке, – опасливо ответила она.

– Хорошо. – Он выпрямился. – Не буду вам мешать.

Нэн предприняла еще одну попытку.

– Я только хотела…

– …уйти. Знаю. Я тоже. – Он протянул Джейси листок бумаги. – Здесь имя и телефон частного детектива в Сан-Диего. Несколько дней назад он говорил с твоим дедом и проверил все, что рассказал ему Малхони. Если хочешь, позвони ему.

Джейси звонить не собиралась. Что такого может сказать ей Иджен Малхони, что имело бы значение для ее такой запутанной жизни? Она убрала листок в ящик письменного стола и постаралась забыть о нем.

Больше она звонить не пыталась.

На следующий вечер Том опять навестил ее.

В момент, когда послышались звуки поворачивающегося в замке ключа и открывающейся двери, она в кухне ополаскивала пароварку, намереваясь приготовить к ужину овощи.

– Джейси?

У нее душа ушла в пятки, когда она услышала этот голос. Ей так хотелось его видеть.

– Я здесь. – Она вытерла руки.

Том, как и накануне, улыбаясь, вошел в кухню. Можно подумать, у него все прекрасно. Он не снял еще шляпу, а она, проклятая, так всегда преображает его лицо, что совершенно невозможно понять, о чем он думает. Однако в том, как он подходил к ней, чувствовалась некоторая неуверенность.

Том принес большую корзину с крышкой.

– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил он, снимая шляпу.

Джейси даже рассердилась. Что за манера? Можно подумать, она больна.

– Отвратительно. Послушай, если ты принес ужин, то я уже поела.

– Нет, не ужин. Это… – Он запнулся и провел рукой по волосам. – Может быть, это и глупо, – продолжал он, поставив корзину на стол, – но, насколько помню, я еще не делал тебе подарков и теперь хотел бы кое-что подарить.

– Мне?

– Да, тебе. Если не понравится, я могу унести, – широко улыбнулся он.

От необъяснимой застенчивости Джейси прикусила губу и, откинув крышку, заглянула внутрь. Что-то пушистое и мохнатое копошилось в корзине.

– Щенок! Том!

– Ну-у да.

– Ты принес мне щенка?!

У него были висячие уши, неистово мотающийся хвост и толстый круглый животик. Она радостно прижала его к себе, а он радостно заскулил и все старался лизнуть ее.

– Я ему нравлюсь, – обрадовалась она.

– Конечно, ты ему нравишься, – усмехнулся Том, – ведь он мужик.

Джейси удивленно смотрела на Тома. Что-то с ней неладно: вот-вот расплачется. И она повторила:

– Ты принес мне щенка…

– Может, глупая идея, но ведь ты так хотела его в детстве, и я подумал, сестра Мэри-Элизабет разрешила бы тебе его держать, если бы могла. Так что это как бы и от нее тоже. – (Она быстро заморгала, сдерживая слезы.) – Послушай, если тебе кажется, что он доставит тебе много хлопот, то я могу его унести.

– Нет, – быстро сказала Джейси и потрясла головой. – О, нет. Это лучший подарок из всех, которые мне когда-нибудь делали, Том.

– Ну и хорошо, Джейси, – сказал он, – тогда я пойду. Тут вот корм, а в холле пакет с необходимыми для него принадлежностями.

Он повернулся к выходу. Что, уходит? Пришел, разрушил всю ее оборону, довел до слез и оставляет?

– Том?

Он взглянул на нее и опять улыбнулся своей странной улыбкой.

– Все будет в порядке, Джейси, – заверил он, будто действительно твердо знал, хотя, конечно, знать не мог, и ушел.

Джейси вынесла щенка в патио и поиграла с ним, пока тот не напустил лужицу. Вернувшись в кухню, она покормила щенка. Потом взяла принесенную Томом книгу об уходе за собаками и зачиталась так, что не успела вовремя вынести его, но и уборка не вызвала раздражения. Потом, не желая оставлять щенка, уселась в гостиной, а он заснул у нее на коленях. Кажется, оба были совершенно счастливы.

Том сделал ей самый дорогой подарок, который когда-либо ей делали, а потом ушел. Если она действительно ему нужна, то почему же он ушел? Он должен был бы знать, что она совершенно беззащитна перед ним. Он должен был сегодня остаться, если бы захотел. Но Том даже не пытался настоять на том, чего сам хотел. Почему он ушел?

Джейси сидела оцепеневшая, сбитая с толку. Вдруг она почувствовала в животе какой-то толчок и решила, что проснулся щенок. Она посмотрела на него, но тот безмятежно спал.

А потом опять повторилось это странное, волнующее ощущение. Внутри нее.

Она затаила дыхание. Рука сама опустилась к животу. Она ждала… и ее ребенок снова пошевелился!

– Том, – прошептала она. Сидя в неподвижности и прижимая к себе щенка, она, будто сокровища, охраняла сделанные им подарки: один сегодня вечером, другой – четыре месяца назад. Теперь Джейси знала, что, даже если он не вернется, она никогда больше не будет одинокой. Потому что он подарил ей это.