Текст книги "Леди Искусительница"

Автор книги: Эйлин Драйер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Что вы хотите, Лидж? – вскричал Ливингстон, вскакивая с ножом и маффином в руках. – Я сказал, что нас нет дома.

– Я сказал, что приду, – заявил Гарри.

Вперед вышел Чаффи:

– Уверен, вы не сможете простить себе, если будете удерживать законного мужа вашей сестры вдали от нее, – произнес он с широкой улыбкой, как если бы не мог вообразить, что герцог не в восторге от их появления.

Поднимаясь со своего места подобно мстительной Медее, герцогиня посмотрела на Чаффи так, словно он запачкал грязью ее ковры.

– А вам какое до этого дело, сэр?

– Я подумал, что вам может понадобиться правильный свидетель, – сказал он.

– Безупречный, – поправил Гарри.

Чаффи просто сиял.

– Без единого пятнышка.

Вдруг герцог сделал шаг назад. Если внезапная бледность о чем-то свидетельствовала, то скорее всего он заметил Фергюсона.

– Кто вы, черт побери, – взвизгнул он.

Реакцию герцога можно было понять, поскольку Йен был выше Гарри на полдюжины дюймов и был одет в мундир Королевского хайлендского полка – красную куртку и черно-синий килт, а под мышкой держал меховой кивер. Длинные всклокоченные рыжие волосы придавали ему вид, внушавший страх многим храбрецам. Особенно когда он улыбался, как вот сейчас.

Они все же уговорили его не брать с собой клеймор.

– Не утруждайте себя догадками, леди, – лениво тянул Фергюсон. – Я здесь, чтобы гарантировать, что мы уйдем с маленькой герцогиней. – Увидев, как побледнела хозяйка, он захохотал: – С другой маленькой герцогиней, не с вами. Той самой, которая пригласила меня на свою свадьбу.

– Вам надлежит обращаться ко мне «ваша светлость», – потребовал Ливингстон.

Йен покачал головой:

– Я обращаюсь так только к самому Старому Носачу[5]5
  Старый Носач – прозвище герцога Веллингтона.


[Закрыть]. Ибо он храбрый воин. А вы?

Похлопав Йена по руке, словно он был школяром, вмешался Чаффи – пока не пролилась кровь.

– Йен Фергюсон, виконт Брент, – представил он. – Еще один неоспоримый свидетель, чтобы вы знали. Мы подумали – одного может быть мало, чтобы уверить вас, что Лидж говорит правду. – Чаффи прищурился. – Хотя я никогда не слышал, чтобы он хоть единожды солгал…

– Чаффи, – буркнул Гарри.

Чаффи радостно улыбнулся и поправил очки на носу.

– Хорошо. Йен, хочу представить вас Эдвину и Глинис Ливингстон, герцогу и герцогине Ливингстон. Брату леди Кейт. – Не давая Фергюсону возможности сказать что-нибудь оскорбительное, он продолжал: – Ваша светлость, Лидж женился на леди Кейт сразу после того, как Грейсчерч заново женился на своей миссис. Там были все друзья, вы же знаете.

Сунув руку в карман своего красновато-коричневого, с золотом, жилета, он достал официального вида бумагу с таким видом, словно проделывал фокус.

– Вот, смотрите. Вот вам доказательство. Важно для вас.

Гарри чуть не засмеялся при виде ярости на надменных лицах. Однако Чаффи не дал им открыть рот:

– С нами даже наш друг Джошуа, который скажет свое слово. Лорд Джошуа Уилтон. – Он показал на третьего члена группы. – Герцог в своем роде. Но вы знаете это, не правда ли?

– Его преподобие Джошуа Уилтон, – мягко поправило духовное лицо, отвешивая идеальный поклон, – ваши светлости. Рад видеть вас, как всегда.

И герцог, и герцогиня сделались некрасиво багровыми. У них не было причин сомневаться ни в профессии Уилтона, ни в достоверности сообщаемого. Не потому, что на Уилтоне был пасторский воротник и крест на груди. Высокий и поджарый, он выглядел как аскет. Если бы Гарри не слышал, как Уилтон хохотал от того, что предстоит произвести впечатление на отвратительных герцога и герцогиню Ливингстонов, он бы подумал, что Уилтон ни разу не улыбнулся за всю свою жизнь.

Герцогиня расфыркалась при виде документа.

– Откуда мы знаем, что это?..

Уилтон принял оскорбленный вид. Чаффи захохотал.

– Непостижимо, мэм, даже у самой королевы не хватило бы наглости назвать Уилтона лжецом. А она не спускает ложь и своим сыновьям. Вот. – Он подал ей бумагу. – Смотрите сами. Здесь стоит мое имя, а также имя подруги леди Кейт, леди Би. Славная старая леди, не правда ли?

На самом деле леди Би сначала отказывалась ставить свою подпись. Только объединенными усилиями Гарри, Грейс Хиллиард и дворецкого Финни удалось переубедить ее.

– Где леди Кейт? – спросил Гарри, не в силах стоять спокойно.

Ливингстон поднял глаза к потолку.

– Я думаю, мой адвокат сможет проверить все это.

Уилтон вытянулся во весь свой немалый рост и нахмурился.

– Я искренне надеюсь, ваша светлость, что вы не посчитаете необходимым подвергать сомнению мое слово.

Лицо Ливингстона помрачнело еще больше. Его жена оставалась непоколебимой. У Гарри возникло странное чувство, будто она негодовала куда больше, чем ее муж.

– Наша сестра, ваше преподобие, нуждалась в помощи, – сказала герцогиня, крепко сцепив руки поверх серовато-розовых юбок. – Вы, конечно же, понимаете нашу… обеспокоенность, когда человек, требующий ее освобождения, является одновременно тем же самым… лицом, которое нападало на герцога, исполнявшего свой долг.

– Но это лицо – ее муж, – невозмутимо напомнил ей Уилтон. – Вы должны были знать, что нарушаете его права.

Права. Гарри с горечью думал о том, что сказала бы об этом Кейт.

– А теперь… – сказал он, теряя терпение. – Где она?

Глава 8

Место не производило плохого впечатления. Особняк в стиле Палладио из известняка, увитый плющом, с тремя рядами окон и покатыми лужайками, больница Ричмонд-Хиллс выглядела так, как если бы раньше была чьим-то имением. Помещения для совместного препровождения времени были чистыми, в них стоял сильный запах дезинфицирующего средства и воска, которым натерли пол. На столах стояли цветы, на окнах висели тюлевые занавески, персонал носил чистые белые фартуки. Управляющий, доктор Уэйли, говорил как образованный человек и носил печатку с красно-белой розой Тюдоров, точь-в-точь такой, как нарисованная на вывеске снаружи, что навело Гарри на мысли о древнем роде.

Он внимательно прочитал бумагу, врученную ему Гарри.

– Я не думаю…

– Не думайте, – предложил Гарри. – Просто отведите нас к ней. Как вы видите из этих бумаг, она теперь леди Кэтрин Лидж. Что делает меня… – он шагнул ближе с кривой улыбкой, которая заставила Уэйли отступить назад, – самым несчастным человеком в мире.

Он почувствовал предупреждающее прикосновение на своей руке, поднял глаза и увидел Йена Фергюсона, который улыбался доктору.

– О, он пропустит нас внутрь, – пообещал огромный шотландец непреклонным голосом.

Беспокойно переводя глаза с Гарри на Йена, Уэйли заметался, звяканье ключей в его руке действовало Гарри на нервы. Жестом отклонив помощь других служителей, Уэйли зашагал к запертой двери и после короткой возни открыл ее. Гарри напрягся, не зная, чего ожидать.

Еще больше цветов. Больше тюлевых занавесок и чистеньких коридоров с персидскими коврами на деревянных полах. Удобные стулья и бесшумные служащие. Похоже на отель для дипломатов.

Единственное, что выдавало другое назначение этого места, было то, что женщины, одетые в простые голубые платья, бесцельно бродили по холлу и даже не подняли глаз, услышав, что дверь открылась. Казалось, они не заметили трех вошедших мужчин, а Гарри не мог себе представить, чтобы кто-либо не обратил внимания на Йена.

– Всегда считал, что моим женщинам следовало бы быть потише, – пробормотал великан-шотландец, тряхнув косматой головой. – А сейчас я так не думаю.

Гарри не нравилось здесь все больше. Ненатуральная тишина действовала на его и без того натянутые нервы. Но он все равно почувствовал некоторое облегчение. Насколько ужасно показалось здесь Кейт? Пожалуй, ей могла не понравиться расцветка ковров. Все же здесь совсем не так, как в винном подвале, в который они затолкали ее.

– Я знаю, мне не нужно спрашивать у вас, надлежащим ли образом вы заботились о ней, – сказал он доктору.

– О, у нас прекрасный уход, сэр… хм, Гарри. Сегодня ей уже лучше.

Гарри остановил маленького человечка в середине холла.

– Лучше?

Уэйли кивнул, взял ключи в ладони.

– О да. Она была… расстроена от того, что оказалась здесь прошлой ночью. Такое часто случается. – Кивнув в сторону остальных присутствующих в зале, он улыбнулся. – Но как вы видите, все наши леди очень счастливы здесь. После того как мы убедили леди Кейт, что сотрудничество сделает ее пребывание здесь гораздо комфортабельнее, она успокоилась.

Гарри смотрел на женщин, которые не замечали его, на этих бледных привидений в голубом, и боролся с ознобом.

Он повернулся на лязг ключей. Уэйли остановился у выходящей в холл двери и открывал ее.

– Запирание – чисто стандартная процедура в первые два дня. После этого, если она не будет создавать проблем, она сможет спокойно ходить везде.

– Больше не будет, – сказал Гарри. – Она поедет домой.

Комната, куда Гарри наконец попал, была залита сереньким светом дня, сочившимся через одно окно с тюлевыми занавесками. Здесь лежал еще один толстый ковер на полу и стояла приятная, пусть и незатейливая мебель. На кровати лежало ярко-желтое одеяло. Кейт не спала, она сидела в кресле у окна, прибранная, чистенькая, в таком же, как у всех, голубом платье.

– Вот вы где, – улыбнулся Гарри.

Она не пошевелилась. Гарри почувствовал, как холодные щупальца страха охватывают его. Подойдя, он опустился рядом с ней на колени.

– Кейт?

Он забыл, какой маленькой она была, едва ли больше пяти футов ростом. Она сидела совершенно прямо, спина ее не касалась кресла, руки лежали на коленях, ноги едва касались пола, глаза смотрели в одну точку на коленях. Ее поза была самой неудобной, которую Гарри мог бы вообразить. И все же она не шевелилась, как ребенок, которого обязали сидеть прямо, пока не вернется родитель.

Гарри никогда не видел ее такой тихой, это пугало. Кейт даже не заметила его присутствия. Словно кто-то похитил ее, оставив вместо нее набитую тряпками куклу. Он взял ее руки в свои и почувствовал, какие они вялые и холодные.

– Что вы с ней сделали? – гневно обернулся он к Уэйли.

Уэйли оскорбился.

– Ничего особенного. Конечно, нам пришлось изолировать ее. Она попыталась укусить служительницу, которая собиралась искупать ее. Но мы разъяснили ей, что ее выпустят и без того, если она будет вести себя цивилизованно. Леди, вы знаете, без общения не могут. Они не пропустят ни одной сплетни. Постепенно они приходят к пониманию.

Он улыбался. Этот ублюдок улыбался.

Гарри на миг закрыл глаза.

– Вы ее изолировали. Там, куда вы ее поместили, были окна?

– Дать пациенту шанс поранить себя? Конечно, нет. В той комнате не было ничего, что бы представляло опасность.

Кейт пришлось пробыть в доме для душевнобольных по крайней мере двенадцать часов. Сколько же времени она провела в темноте? Гарри не стал утруждать себя тем, чтобы выбить из доктора его бесполезную жизнь. Он подхватил Кейт на руки, думая только о том, какая она холодная и слабенькая. Слишком слабенькая.

Кейт не реагировала. Ее зрачки не сужались. Она просто лежала в руках Гарри, ни разу не моргнув и не издав ни звука.

– Бедная крошка, – шепнул Йен, хватая с кровати покрывало и накрывая ее им.

– Идем отсюда, моя маленькая, – тихо говорил Гарри, идя к двери. – Нам пора уходить.

Не теряя времени, он вынес ее из здания и уселся вместе с ней в карете рядом с Чаффи.

– Куда? – спросил Йен, просовывая голову в дверь.

– К ней. Ей нужно видеть Би.

Сидевший напротив него Чаффи кивнул:

– Нигде не отдохнешь так, как в собственной постели.

– Ей нужно другое, – возразил Гарри.

Молчаливая ноша в его руках лишала его присутствия духа. Сейчас он отдал бы все, чтобы она негодующе на него набросилась.

Кейт не знала, когда начала возвращаться к жизни. Сперва в голове у нее все пугалось. Время, казалось, потекло вспять, ей снова было пятнадцать лет. Она была в их долине с Гарри; все полнилось солнечным светом и прелестью улыбки ее кавалера. Больше всего она любила это – лежать в его руках у ручья и смотреть, как распускаются тугие зеленые почки на дубе, ощущать успокаивающий ритм биения сердца Гарри под своей щекой, вдыхать душистый аромат цветов и знать, что этот аромат всегда будет приводить ее сюда.

Гарри считал ее безнадежно романтичной. Говорил, что, лежа в траве без шляпки, она рискует заполучить веснушки, а потом счастливым голосом объяснял, как солнечный свет преобразуется в пятнышки. Кейт это не волновало. Воздух, солнце – она наслаждалась всем этим, как обжора наслаждается едой на празднике.

Кроме того, Гарри что-то шептал ей на ухо. Кейт не могла расслышать слов, но знала – он говорит ей, что любит ее. Она еще немного продлила удовольствие от ощущения уюта в его руках, потом высвободила руку, дотронулась до его мужественного лица и шепнула:

– Sic itur ad astra. Так идут к звездам. – И она верила в это. – Гарри, – лепетала она, уютнее устраиваясь на его груди, – поцелуй меня.

Она не могла понять, почему Гарри требуется поощрение. Он не двигался, как если бы не знал, как поступить.

– Гарри, пожалуйста.

Наклонившись над ней, придерживая ее личико большой жесткой рукой, Гарри коснулся ее губ. Его губы были такими мягкими, его дыхание – быстрым и свежим, как бриз. Он отдал предпочтение ее нижней губе, посасывал ее, как если бы это была конфета, вкус которой он хотел ощутить. Его пальцы царапали ей кожу, вызывая озноб. Его тело, странно холодное и неподвижное, начинало таять, теплеть, накаляться. Это было странно незнакомое ощущение, словно бы забытое за давностью времени.

Кейт хотела большего. Она хотела протянуть руку, но рука оказалась очень тяжелой. Она сама ощущала себя очень тяжелой, напряженной, как если бы она упала с лошади или слишком долго бежала. Думать об этом не хотелось. Если думать, все замечательное, что она ощущает, сразу исчезнет.

Однако это было неизбежно. Ей нужно видеть его. Но даже когда она открыла глаза, Кейт знала, что это ошибка. Деревья были не там, где раньше, а где же дуб? Вокруг только кирпичные стены и вспышка света на оконном стекле от падающих на него лучей. Никаких лесных цветов. Весна давно миновала. Розы увяли, листья на платанах пожелтели и медленно слетали на землю на фоне грязноватого городского неба. Кейт заморгала, готовая спрятаться, только вот ей надо было увидеть Гарри.

Но он тоже изменился. Лицо, склонившееся над ней, принадлежало человеку намного старше, мощнее, худощавее, с морщинками у глаз и висков, которые хорошо были видны на солнце.

Сердце у Кейт бешено застучало; паника мешала дышать. Нет, решила она, это явно не Гарри. Еще одна иллюзия. Еще одно желание, оставившее только горечь. Надо снова погрузиться в себя, где спокойно и безопасно. Она закрыла глаза.

– О, не надо, нельзя, – услышала она голос этого постаревшего Гарри, и он потряс ее. Он потряс ее сильнее. – Возвращайся сюда, Кейт, мой котеночек. Поговори со мной.

Она знала, что это действительно Гарри. Никто другой никогда не называл ее так, и никому не сошло бы это с рук.

– Откройте глаза, Кейт. Вы в безопасности. Вы дома.

Она ничего не сказала на это. Она боялась. Что, если это неправда? Что, если она поднимет глаза и не увидит ничего, кроме прочных белых стен? Она не хотела возвращаться из безопасности собственного молчания. Она просто не могла больше рисковать.

– Кейт, – отрывисто сказал Гарри, – вы пугаете леди Би.

Имя подействовало, как поднесенный к носу флакон с нюхательной солью.

– Где она?

Неужели это ее голос? Такой неуверенный, словно заржавевший?

– Сидит в библиотеке, ждет вас. Но я решил, что вам сначала нужно побыть на солнце. Теперь откройте глаза. Время идет, нас ждут дела.

– Вы на самом деле здесь? – спросила она, все еще прячась за опущенными веками.

– На самом деле. Вам лучше?

Кейт чуть не рассмеялась. Она еще слышала заунывное бормотание в своей голове. И еще какой-то голос. Она вслушалась, но он пропал, остался в углах дома для душевнобольных. По какой-то причине этот голос преследовал ее, как если бы ей следовало запомнить его.

Нет. Ей ничего не надо помнить о том месте. Ей надо упрятать память о нем как можно глубже – как она делала всегда.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказала она, как если бы так и думала. – Прекрасно.

– Где вы были только что?

– Там, где я была в безопасности, – зашептала она, снова испугавшись.

– Я думал, что вы постараетесь не спать и быть начеку, – сказал Гарри, отчего-то испытывая боль. – Чтобы быть готовой пуститься в дорогу.

Кейт открыла глаза.

– Зачем?

Он нахмурился.

– Я сказал вам, что приеду.

– Вы уже говорили мне это раньше.

Она сказала это без всякого злого умысла. Просто это была правда. Но Гарри похолодел. Он долго не мог пошевельнуться, лицо его стало каменным.

– Вы не ожидали, что вам удастся выбраться оттуда?

– Нет. И как я могла ожидать? На мою защиту могла бы стать Би, все мои люди. Но кто станет слушать путаные слова старой женщины и прислугу, большую часть которой я спасла от тюрьмы?

– Разве нет ни одного человека, на которого вы могли бы положиться?

Она засмеялась, как если бы Гарри сказал что-то забавное.

– Господи, нет. Я поняла это давно.

– Понимаю.

Его голос был сдержанным и сухим, и Кейт услышала в нем облегчение. Видит Бог, он не хотел, чтобы она рассчитывала на него. Никто не хотел.

И прежде чем Гарри произнес еще что-то, Кейт спустила ноги и села прямо. Оказалось, она сидела на чугунной скамье в своем саду, все еще одетая в серовато-голубое платье из дома для душевнобольных. Она чувствовала запах того места, это не был запах цветов и свежего воздуха. Так пахли безумие, ярость и отчаяние. Снова шепот, на краю памяти: «Вы должны выслушать…»

– Мне нужно переодеться, – сказала Кейт, дрожащими пальцами дергая за лиф.

Кожа у нее снова зудела, волосы словно окунули в масло, ей казалось, будто она распадается на части. Она рассматривала свои дрожащие пальцы, как если бы не узнавала их.

– Вы переоденетесь, – пообещал Гарри, помогая ей сесть. – Только сначала нам нужно немного поговорить.

Кейт потрогала яркое желтое покрывало, которым кто– то укутал ее.

– Поговорить. Нет, я не хочу говорить. Я хочу принять ванну.

Ей необходимо было вернуть себе самообладание и закутаться в него, как в шубку. Ей нужно вспомнить тот голос.

Нет, она не будет вспоминать его.

Может быть, гадала она, так чувствовал себя Джек Грейсчерч, память которого без конца отказывала ему? Но нет, решила она. Джек не мог вспомнить. А она не хотела.

– Вы должны присутствовать, Кейт, – сказал Гарри, вставая. – Мы составили план.

Она засмеялась.

– Вот что мне больше всего нравится в «повесах». Дайте им час и коробку сигар, и они выйдут из кабинета, готовые сражаться при Ватерлоо. О каком плане идет речь?

– Как спасти вас от вашего брата.

Кейт почувствовала – что-то накренилось внутри ее, словно в неустойчивую чашку влили свинец. Зная, что кажется безумной, она захихикала.

– Мой брат. Вы. «Львы». Гарри, я не знаю другой женщины, которую бы так настойчиво преследовало множество людей. Наверное, мне пора уехать в деревню и заняться вязанием шарфов для бедных. Может быть, это вызовет всеобщее умиротворение и обеспечит мне место на небесах.

– Сомневаюсь. Кейт, вас надо защищать, на этот раз вы нуждаетесь в помощи.

Она кивнула:

– Я думала об этом. О том, почему я стала мишенью. – Она принялась рассматривать одеяло, расправлять его на коленях, как если бы это помогало ей приводить в порядок мысли. Как если бы ее движения могли заново перечертить линию ее жизни. – Я много думала над этим, Гарри. Но я представления не имею, что от меня понадобилось «львам».

– Я знаю.

Кейт подняла голову и взглянула на него.

– Вы знаете?

Гарри выглядел таким смущенным, как ей и представлялось.

– Шредер поверила вам, а мне известно, что у нее безупречное чутье.

Ей хотелось смеяться. Какой-то абсурд, в самом деле. Почему она чувствует облегчение от того, что он в конце концов поверил ей? Это смутило ее и развязало язык.

– Прекрасно. Но я могу помочь узнать, в чем дело. У меня большой круг знакомств. Я могу побеседовать с каждым из знакомых в вашем присутствии с тем, чтобы вы сами сделали вывод, не является ли что-то в нашем разговоре подозрительным. И дядя Хиллиард. Мы уже знаем, что он «лев». Почему бы мне не помочь вам обыскать его дом? Он никогда не любил меня, но его слуги были ко мне куда снисходительнее. Я знаю, они впустят нас в дом.

– Диккан уже организовал там поиски.

Кейт одобрительно закивала:

– О. Очень хорошо. Это замечательно. А что насчет дядюшкиной конторы в Слоу? Это совсем рядом с Лондоном, там могла происходить большая часть встреч, вам не кажется? Мы с Би там бывали… – Внезапно она вскинулась, схватила Гарри за руку. – Боже! Би. Она цела? Никто не причинил ей вреда?

Она уже была на ногах и поворачивала к дому, когда Гарри поймал ее за руку.

– Кейт. Она в доме. С ней все в порядке. Понимаете?

Би действительно была в доме, с бледным мятым лицом она стояла у окна библиотеки, зажав в кулачке носовой платок. Сердце у Кейт сжалось.

– Я должна пойти к ней.

Гарри отказался отпустить ее.

– Сначала надо уладить другое. Я поставил людей следить, не появится ли Аксман Билли. Никому не удастся проскочить незаметно. Но вам все еще угрожает ваш брат.

Кейт задрожала. Гарри прав. Эдвин не будет сидеть спокойно, зная, что она вышла из-под его контроля. Может быть, им с Би лучше уехать. На континент или в Вест-Индию. Или передать Исткорт деревне – просто чтобы до него не дотянулись руки Эдвина, а затем они с Би смогут исчезнуть…

– Кейт, – сказал Гарри, поворачивая к ней лицо, – вам нужен муж.

Она отпрянула, словно ее ударили.

– Что? О нет, спасибо. У меня уже был один. У нас не сложилось.

– С этим вам не придется иметь дело. Вы должны будете только взять его имя, и ваш брат потеряет право распоряжаться вами.

Кейт засмеялась, паника сжимала ей грудь.

– Чье имя? Ваше?

Гарри не улыбнулся.

– Так я сказал вашему брату.

Кейт попыталась отодвинуться подальше.

– Не будьте смешным. Никто не поставит вам в вину такое нелепое заявление. Я уж точно не собираюсь требовать от вас такой жертвы.

– Зато я требую, – возразил он со свирепым видом. – Для меня это дело чести.

Кейт охватил ужас.

– О, этого не может быть. Вам ни к чему оказаться привязанным ко мне на всю жизнь. Вы сами говорили мне. Вы хотите быть свободным. Это разрушит ваши планы.

Она взглянула на него в тот самый момент, когда в его глазах мелькнул голодный блеск, мелькнул – и пропал.

– В действительности не совсем так. Вы будете жить своей жизнью. Я своей.

Она затрясла головой:

– Я все равно буду вашей собственностью. Нет, спасибо, Гарри. Меня вполне устраивает самой отвечать за свои поступки. – Она перевела дух, подождала, пока сердце перестанет совершать скачки. – Нет, нам надо придумать что-нибудь другое. Ко мне благоволит Принни.

– Он задолжал вашему брату несколько тысяч фунтов.

– Архиепископ Кентерберийский – мой кузен. Он заступится.

– Если дело идет о крещении и причастии. Но не в канцлерском суде, в котором ваш брат добивается передачи ему вашего имущества.

Кейт поднялась на шатких ногах, колени у нее подгибались. Гарри хотел прийти на помощь, но она оттолкнула его и схватилась за спинку скамейки. Она подхватила одеяло как раз в тот момент, когда оно чуть было не сползло на землю.

– Я подам на Эдвина в суд, – сказала она, делая несколько неверных шагов по дорожке.

Ей очень не нравилось, что у нее сильно дрожали руки, что она шла так, словно ей было восемьдесят. Если ей предстояло оказаться в заточении, как бы ни называлось заведение, куда ее поместят, она должна быть сильной.

– У вас нет времени, – сказал Гарри с сочувствием. – Вам не показалось подозрительным, что ваш брат появился сразу же после попытки убить вас?

Кейт остановилась, гравий хрустнул под ее ногами.

– Вы считаете, что он «лев», потому что он пытался отправить меня в заточение? – Она засмеялась. – Гарри, он хотел избавиться от меня с тех пор, как я упустила свору его гончих, мне тогда было шесть лет. Ничего нового.

– А картина? Кто-то нарисовал эту картину и позаботился, чтобы ваш брат увидел ее. Я думаю, кто-то очень хорошо знал, что он использует ее как повод отправить вас туда, откуда о вас никогда не долетело бы никаких вестей. Ваш брат воздерживается от попыток немедленно возвратить вас в Ричмонд-Хиллс по единственной причине – он думает, что вы уже замужем.

Кейт открыла рот, но тут же закрыла его, не зная, что сказать. Гарри прав. Она может навсегда исчезнуть в том ужасном сумасшедшем доме, став жертвой зависти и жадности Эдвина.

На миг она снова оказалась в темноте, снова слышала тот шепот, ощущала надвигающийся страх. «Они никогда не выпустят нас». Они и не выпустили бы.

И все же она покачала головой.

– Я уже доверилась вам. – Ее голос был непозволительно резок. – Спасибо, но нет. Я не выйду за вас замуж.

– Но вы уже замужем за мной, – сказал он, становясь перед ней. – По крайней мере так написано в специальном разрешении, на котором Джош Уилтон и Чаффи Уайлд поставили дату бракосочетания Оливии и Джека Грейсчерч. Они сейчас в передней гостиной вместе с Йеном Фергюсоном.

Сердце у Кейт замерло, она боролась с новой волной страха.

– Они видели меня?

– Они помогли мне вызволить вас оттуда.

Кейт обхватила себя руками и качалась вперед-назад, стыд обрушился на нее. Слишком много всего. Она не могла смотреть на Гарри. Не могла смотреть ни на одного из них. Она не была уверена, что после всего случившегося когда-нибудь сможет сделать шаг из своей гостиной.

– Пожалуйста, – сказала она, качая головой. – Я не могу говорить об этом, пока… не приду в себя.

«Стану прежней, по крайней мере для себя».

– Грейс проводит вас к ванне, – сказал Гарри. – Она приехала, чтобы побыть с Би. О других не тревожьтесь. Они понимают.

– Нет! – Кейт чувствовала себя совершенно униженной и ненавидела Гарри за это. – Они не понимают. Я не хочу, чтобы они понимали.

– Они были очень добры к вам.

– Мне все равно. – Кейт дрожала. – Меня нельзя принудить выйти замуж.

Его ответ был спокойным и суровым.

– Тогда вы вернетесь в дом для душевнобольных.

Беспомощность.

В горле у Кейт стояли слезы. Она прижала к глазам ладони, не давая им пролиться.

– Вы негодяй, вам это известно?

Голос Гарри, когда он смог заговорить, звучал ровно.

– Мне это нравится не больше, чем вам.

У нее больше не было сил. Она снова опустилась на скамью.

– У вас в самом деле есть разрешение на брак?

– Со всеми подписями. – Быстрая ухмылка осветила его лицо. – Кстати, вы знаете, что Финни прекрасно копирует вашу подпись?

– Разумеется, знаю. Я сама его научила. – Кейт подняла на него глаза, умолять было выше ее сил. – У нас есть разрешение. Этого наверняка достаточно. Зачем дальше ломать комедию?

Гарри покачал головой.

– Джошуа Уилтон – достойный человек. Он проставил на разрешении на брак другую дату только потому, что считал – брак действительно состоится. Вы представляете себе, чем он рискует?

Кейт вздохнула.

– Знаю. И будьте вы прокляты, я не могу подвести его.

Оценивая свои действия, Кейт подумала, что ей следовало бы реагировать гораздо более бурно. Она могла бы биться в судорогах, впасть в ярость. Это у нее получалось хорошо. Однако сейчас у нее не было слез, она сползала в немую темноту шока. Все вокруг стало серым.

– Вы не можете просто взять меня, – настаивал Гарри. – Вам придется принять всю мою семью. Вам они всегда нравились. Вы вечно торчали на кухне, разговаривая с моей матушкой, или бегали вокруг, играя с малышами.

Он замолчал, как бы давая Кейт время соблазниться идиллической картиной. Она часто навещала дом Гарри в Грейндже; у него была настоящая семья, в ней ссорились из-за пустяков, смеялись, обнимались, часто одновременно. Кейт ощущала себя попрошайкой, которой позволили побыть на празднике, а она была не в силах уйти. Воспоминаний об этом доме зачастую было достаточно, чтобы продержаться следующий день.

– Вы в самом деле не захотите дать матушке возможность баловать вас? – спросил Гарри. – Вы же знаете, она была бы на верху блаженства.

Кейт на миг закрыла глаза, эта мысль кружила ей голову. Но она знала, что в действительности Гарри не хочет этого. Она уверилась в этом, взглянув на его лицо – по нему, как облака по полуденному небу, пробегали противоречивые эмоции: беспокойство, сожаление, неуверенность, обида, покорность. И она ни в малейшей степени не винила его. Он рисковал больше всех. Он отказывался от всего. Гарри, который во всем не знал меры, и в преданности, и в гневе, и в радости. Который излучал чувственность, и силу, и способность подчинять.

Который заслуживал большего, не важно, что он сделал с ней.

– Нет, – сказала она, теснее закутываясь в покрывало. – Я не пойду на это.

Гарри напрягся, словно она оскорбила его.

– Мы уже сделали это, Кейт.

Она не могла смотреть на него. Она отвернулась – и увидела озабоченное лицо Би. Да, Би. Меньше всего Кейт хотелось бы предать Би. Если она не выйдет замуж за Гарри, она оставит Би одну, беззащитную перед жестоким миром. Как она может оставить своего лучшего друга в таком положении? Но разве Би согласится участвовать в этом мошенничестве?

– Я не стану… – «Посмотри на небо. Оно бесконечно, распахнуто, безгрешно». – Я не стану спать с вами, Гарри. – Ее руки стали влажными от одной только мысли. – Я не стану спать ни с одним мужчиной.

– Я не виню вас, – в конце концов, сказал он, и его голос был тихим и спокойным. – Обещаю, я не жду от вас ничего до тех пор, пока вы не будете готовы.

Кейт взглянула на него, потрясенная пониманием в его глазах. Стыд и чувство вины усилились.

– Но я как раз об этом, – возразила она и повернулась, чтобы видеть, как нервно стиснута его челюсть. – Я никогда не буду готова.

Однако его голос остался тихим.

– Я думаю, вы ошибаетесь.

– Вы не знаете…

– О, пожалуй, знаю. – Сидя рядом с ней, он взял в ладони ее лицо. Он, казалось, не заметил, что она инстинктивно подалась назад, уклоняясь от прикосновения его пальцев. – Кейт, я не невинный младенец. Мне кажется, я знаю, что произошло с вами. Этот монстр мучил вас и продолжает мучить. Но я думаю… – Он большим пальцем провел по ее щеке, и, как всегда, ее тело отозвалось. – Это не изменилось. Не имеет значения, какие чувства мы испытываем к друг другу, между нами всегда существовало притяжение. – Его улыбка вышла кривой. – Может быть, если мы вспомним, как замечательно все могло бы быть, это станет началом.

Кейт затрепетала от незнакомого чувства тепла, охватившего ее. Ее лоно, сухое и запустевшее, казалось, смягчилось, а ведь она давно потеряла всякую надежду на это. Если бы она была другим человеком, она могла бы вообразить, что время вернулось на десять лет назад. Что вместе с желанием она может возвратить ожидание чуда и надежду, которые исходили из пальцев Гарри.