Текст книги "Пока стучит сердце"

Автор книги: Евгения Руднева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

1937 год

МОЙ ДНЕВНИК

Чудесное название! Как это я до него раньше не додумалась?

Ночь с 13 на 14 января, 1 час

Спать не хочется. Буду писать, а то все позабуду и, кроме того, некогда будет: третья четверть боевая! Нужно бы отдохнуть перед ней, но в каникулы, хотя и ничего путного не сделала, не отдохнула, а устала порядком. Рада, что каникулы уже кончились. В первый же день каникул – 30 декабря 1936 года – было комсомольское собрание. Я очень люблю нашу комсомольскую группу. Правда, большинство наших комсомольцев – ученики 10-х классов, я их мало знаю, но они все такие дельные, боевые, веселые, дружные: нам, девятиклассникам, есть у них чему поучиться. Обсуждались итоги второй четверти. В основном у нас дело обстоит благополучно: молодцы комсомольцы, не подкачали! В нашей группке (Лида, Ида, Леня и я) на четырех человек приходится 42 «отлично» – в среднем на каждого комсомольца больше, чем в остальных группах.

3 января – военные занятия, на которых было восемь человек. Практиковались с носилками, причем мы никак не могли поднять Лиду (пришлось заменить ее какой-то маленькой девочкой), а затем – о радость! – нам выдали на дом противогазы.

4 января утром я с мамой и Лидой смотрела «Ромео и Джульетту». Джульетта – прелесть, Ромео – тоже, но все же мне непонятно: неужели настолько велика сила любви, что превращает даже храбрых мужчин в тряпки? Лида согласна со мной, что для этого нужно испытать все самим, чтобы понять это как следует.

Я вышла из театра в половине пятого, а в четыре – начало вечера отличников. Сначала я уговаривала Лиду, чтобы ехала, но тщетно, а затем ей пришлось меня уговаривать, так как мне не хотелось опаздывать. Но я не опоздала: вечер начался в пять часов. По звонку мы зашли в столовую и там (без всякого приглашения) уселись за столы. Выступал директор, Наум Тимофеевич, Рива и десятиклассники. Затем желающих выступать не было, и Рива вызвала (вызвала!) меня. Говорить мне было нечего, я постояла и села. Но этим не кончилось – она вызвала вторично. Пришлось говорить...

Наконец в школу. Мы узнали радость: школа наша на первом месте в районе. Постараемся, чтобы и Красное знамя было наше.

14 января. Тоже двенадцатый час

Неприятность: у меня из «Зоологии» выдрана тема «Одноклеточные», а мне нужно повторить ее к завтрашнему дню. Повторила по тетрадке 6-го класса, но, кажется, мало что знаю. Сейчас сижу, окруженная позитронами, нейтронами и прочей прелестью (вот бы мне их на самом деле узреть!). Завтра заканчиваю свой доклад, который так безжалостно был прерван каникулами. Меня выручила «Наука и жизнь»: я не знала из книги Вальтера «Атомное ядро» куда девать β -лучи, а оказывается, уже почти твердо решено, что нейтроны состоят из протонов и электронов.

21 февраля. Утро

Нас сняли с соревнования за то, что не развязались носилки. Оскорбленные, мы ушли. А когда было заседание судейской коллегии, все напали на главного судью, теперь – ура! – нас выставляют тоже на городские соревнования. А ведь я счастливый капитан: у меня в команде такие быстрые одевальщицы (есть такое слово?) противогаза, как Ида и Лида, такая меткая мастерица тушения бомб, как Нина, да и Браун такой же. Я назвала только этих, но не значит, что остальные плохи. Степанов и Глуз быстро раскрывают носилки, Котик может хорошо командовать. А главное, у нас есть сработанность и желание работать. Причем так: пятерка у нас хуже, чем восьмерка. Радость, радость! Но...

У СССР глубокое горе: умер 18 февраля 1937 года в 5.30 вечера Серго Орджоникидзе. Умер. Внезапно, неожиданно. Его смерть ударила по всем, как гром. И все, вся радость пропала. Сейчас все везде говорят только о нем, музыка по радио печальная, печальная, печальная, мама плачет, а я (я, комсомолка!) не могу сдержать слез. Странная штука смерть: сколько раз встречаемся с ней, но она всегда является по-новому, всегда страшная, неизвестная... Радость надолго пропала. 23 февраля будет День Красной Армии, празднество, но какая это уже радость?!

А кругом слышится: «Прощай, наш дорогой тов. Серго!»

24 марта

Я плохая комсомолка в том смысле, что неаккуратно отношусь к «мелким» поручениям, вроде заметок в стенгазету. Я с полчаса торговалась с Фрумкиным, буду я писать заметку или статью. Нужно было писать о 9-х классах. Это было перед выходным, а после выходного, собираясь в школу, я вспомнила, что заметка не написана. Села и написала... Фрумкин дежурил на лестнице. Когда я проходила мимо него, он безо всякой надежды в голосе напомнил мне о заметке. Он знал, что ему еще не раз придется напомнить мне, прежде чем он завладеет заметкой. Но я открыла портфель и подала ему два исписанных листа. Он растерялся от удивления: не ожидал от меня этого. Почему? Почему, если я отлично отвечаю урок или пишу сочинение, почему никто этому не удивляется, а если вовремя написала заметку, это вызывает удивление? Потому, что легкомысленно отношусь к обещаниям по «мелочам». Это недостойно комсомолки.

25 марта

Сейчас чудно играет кто-то на скрипке. Я очень люблю скрипку – больше всех музыкальных инструментов. Но действие ее на меня почти всегда соответствует настроению. Слушать же ее я готова и радостная и печальная. Музыка клонит к мечтаниям, вызывает воспоминания...

Я пускаюсь в поэзию.

...Темно. С реки дует легонький ветерок, приятный-приятный. Звезды горят на небе, и, как бы с ними соревнуясь, горит огнями огромный мост через Волгу – Оку. Он резко выделяется на темном фоне ночной реки. У нас в Москве таких мостов нет, да и откуда им взяться, когда нашу речонку курица вброд переходит?

Десятый час. Пароход скоро отходит. Мы сидим на верхней палубе и прощаемся с Горьким. Вот он лежит на горке, над рекой, сияя ночными огнями. Невольно не хочется говорить о простом и обыденном. Мы мечтаем и... боимся мечтать.

Но мечтать так хорошо! Ведь если бы не было мечты у человека, жизнь была бы скучной, невеселой.

Нет! Мечтают только люди, не умеющие жить. Люди практические не мечтают, а живут.

Это ответила мне Татьяна Ивановна, и она была права, как всегда. Ее слова – суровая правда, но я, я еще не отказалась от мечтаний, и мне кажется, что не откажусь. Зачем отнимать у себя счастливые минуты? Вот я смотрю на звездное небо, на Орион, на Сириус и мечтаю о том, как я буду астрономом, как я буду изучать их спектры, я вижу себя в обсерватории... А на самом деле? Ведь сколько мне еще учиться! Но так я уже и сейчас смотрю на небо, как на свою будущую собственность.

Мечты украшают жизнь, особенно в печальные минуты. Они редки у меня, эти минуты, но бывают. И тогда, идя из школы после какой-нибудь неудачи, я мечтаю. А быть может, я действительно не права совершенно, и я абсолютно непрактический человек?

Сегодня я получила паспорт. Мама говорит, что теперь я большая стала. Как бы не так! Ведь оттого, что в столе (я не могу сказать – в кармане, кармана-то у меня нет) лежит паспорт на мое имя, у меня ничего не прибавилось, я осталась такой, как была, и – это печально – долго еще такой буду несмышленой.

26 марта

Сегодня я ездила смотреть Киевскую станцию метро. В нашем Московском метро хороши все станции, но эта особенно: ведь мрамор так красив, и колонны из него так прекрасны! Я ездила одна, потому что в тот день, когда ездили наши ребята (22 марта) я не обедала в столовой (не успела) и очень хотела есть. Кроме станции, прельщает мост через Москву-реку, Когда поезд выезжает на него, электричество гаснет, но дневной свет настолько силен, что этого-то как раз и не замечаешь. Когда подъезжаем к тоннелю, свет зажигается вновь. А как странно: выскочишь из земли, промелькнешь по белу свету – и опять в нору! Вот бы удивилась моя прабабушка в каком-нибудь сотом колене!

Я была в читальне, исполнила свое желание: прочла в подлиннике Heine . Что за прелесть его стихотворения! А читать по-русски его – совершенно безрезультатно. Ведь в стихотворении форма имеет значение, несравненное со значением формы в прозе... Читать Heine по-русски не лучше, чем Пушкина по-немецки.

В канаве быстро бежит вода. Ее вид всегда напоминает мне Салтыковку и меня в возрасте третьеклассницы. В то время весна для меня была горячим временем. Сколько ножей – перочинных и настоящих – было сломано, сколько коры испорчено (делала лодочки)! Гоняла их по канаве до позднего вечера. А потом садилась делать уроки. Мы часто писали сочинения о строении и жизни дерева. Анна Михайловна отбирала лучшие – мое она всегда брала, но однажды заметила: «По содержанию хорошо написано, а вот буквы что-то в разные стороны смотрят». – «Я торопилась», – ответила я. «Лодочки гоняла!» – объяснил кто-то. Это я надолго запомнила.

Помню я и свое первое сочинение на тему о воде, водопроводах и прочем, – ну, в общем, о чем можно было писать во втором классе. Это было мое первое сочинение, оно оказалось лучшим в классе, о чем все написали в тетрадях. Первый опыт оказался удачным, и я поверила в себя. Верить в себя нужно всегда, не зазнаваться, конечно, а верить так, как следует, – это необходимо во многих случаях жизни,

Дневник окончен

Служил мне добросовестно целую четверть. (Я только не особенно добросовестно записывала) Начну новый – в пушкинской тетради.

23 мая

21 мая Водопьянов, Шмидт, Бабушкин, Кренкель и другие приземлились на льдину, дрейфующую в районе Северного полюса. Странно звучит в данном случае «приземлились»...

Я загадываю на это лето сделать слишком много. А покамест ничего не делаю. Читаю у Сафонова о возникновении жизни. И опять у меня накопилась тьма неразрешенных вопросов. Например, что такое ощущение? Не задумываясь, я бы ответила: понимание раздражения. Значит, сознание? Странно, даже несколько резко. Энгельса освоить пока что не могу. Я не знаю разницы между активными и реактивными турбинами, я многого еще не знаю. Как мне недостает руководителя-энциклопедиста! Даже всезнающим инженером из «Таинственного острова» я вряд ли бы удовлетворилась. А может быть, и хорошо, что такого человека нет? Волей-неволей обращаешься к книгам. Но это, правда, не слишком легко. Хотя зачем мне, чтобы все было легким? Жить было бы неинтересно.

А жизнь и интересная же!

30 мая

В XVI веке в городе Лейдене жил один сумасшедший по имени Лудольф. Он определил Пи с точностью до 35-го десятичного знака. В XX веке в Лосиноостровской живет другая сумасшедшая, которой так же, как и тому математику, видимо, делать нечего. Он определил число и этим прославил себя, я же выучила это число, но на моей могиле ничего не напишут. Вот это число:

Пи = 3,14159265358979323846264338327950288.

1 июня

Как хорошо, что я еще год буду в школе: я так не уверена в своей способности работать самостоятельно. На это лето я возлагаю большие надежды, но пока что ничего не привожу в исполнение, потому что мешают испытания (причина). Я перечитываю «Обломова» (чтобы писать завтра сочинение) и смотрюсь иногда в зеркало – брр... как неприятно! Но испытания действительно мешают, хотя сдавать их необходимо. Чтобы не походить на Илью Ильича, я напишу сейчас о нем сочинение.

Сегодня я выписала у Чернышевского следующее: «Разве по натуре человека привязанность ослабляется, а не развивается временем? Когда дружба крепче и милее, через неделю, или через год, или через двадцать лет после того, как началась? Надобно только, чтобы друзья сошлись между собою удачно, чтобы в самом деле они годились быть друзьями между собою». Чернышевский прав.

3 августа

II конференция ВЛКСМ Куйбышевского района.

К нам приезжали герои: наш Иван Трунов, задержавший один на границе 30 вооруженных нарушителей (24 винтовки); он приехал в Москву, где получил орден Красного Знамени, и испанский – Раймонд Диэстра. У нас на конференции были комсомольцы самых различных возрастов: были заслуженные комсомольцы 1904 года рождения и молокососы, родившиеся в 1919 году. А обо мне пред. мандатной комиссии вообще ни слова не сказал: ведь я такой клоп, изо всех самая маленькая. Но все равно: дух комсомольский все тот же!

Резолюция была длинной; я записала только то, что нужно для нашей организации, для школы. Много получилось: несколько страниц в моем новом блокноте с надписью «Делегату второй конференции ВЛКСМ Куйбышевского района». Солидная работа предстоит!

12 сентября

Сегодня я одержала над собой крупную победу: я не обиделась, не рассердилась, настроение у меня не испортилось, хотя все основания к тому были. Зачем сердиться? И на кого? Шмарев, пожалуй, не виноват, мы, вероятно, не поняли друг друга. Я считала, что не следует расходовать свои чувства по пустякам. А ненавидеть у меня есть кого. Итальянцы потопили наши корабли в Средиземном море, «Тимирязев» и «Благоев», и, что меня особенно взорвало, пишут, что, вероятно, команды сами потопили корабли.

19 сентября

13 сентября звонил Шмарев и велел приходить 14 сентября утром в райком всем комсомольцам, можно и не комсомольцам, но так, чтобы всего было 25 человек. Зачем? Утром все объяснилось: нужно было пройти по домам района и взять в жактах и домоуправлениях списки неграмотных и малограмотных. Сроку нам дали три дня.

25 ноября

«Разгневанный лев» – замечательная иллюстрация к тому, что сейчас творится в международной дипломатии. Это что-то невероятное. Японцы забрали уже Северный Китай, мятежники в лице немцев и итальянцев готовят решительный удар Испанской республике. А что делают в это время Англия, Франция и прочие? Заседают. Заседают под благословением фашистов. Дозаседаются до чего-нибудь. Единственную отраду находишь в газетах, когда читаешь о нас, о СССР – моей чудной Родине. Сегодня ровно год с того дня, когда товарищ Сталин делал доклад о проекте Конституции, через 10 дней – День Конституции, через 17 дней – выборы в Верховный Совет СССР. У всех приподнятое настроение. Я тоже завтра заканчиваю с 8 -м классом изучение Положения о выборах в Верховный Совет СССР. Я живу полнокровной жизнью. И как мне не любить моей Родины, которая дает мне такую счастливую жизнь?! Ведь чем (именно чем, а не кем) была бы я, родившись до революции? Малограмотная девочка, быть может уже невеста, собирающая летом помидоры, а зимой пекущая хлебы, И все... Мало.

Сегодня меня вместе с Идой, Лидой и Борисом Фабричным приняли в члены Осоавиахима, образовали из нас оргбюро школы, я председатель. Теперь мы будем принимать в члены организации. Шутка?

12 декабря

Эта дата навсегда войдет в историю. И она этого действительно заслуживает. Сейчас я одна дома: папа и мама ушли голосовать. Через четыре года с ними пойду и я. А сегодня я пойду с шествием пионеров по одному из участков нашего избирательного округа, то есть Дзержинского.

Моя судьба решается. Я записалась в коллектив наблюдателей. Там чудная библиотека. У меня глаза разбежались, когда я увидела столько книг по астрономии. Это было 10 декабря. Заседание солнечного отделения. Доклад делал профессор Баев. Я, кажется, особенно симпатизирую Солнцу. Но, если я не ошибаюсь, в «Барышне-крестьянке» сказано примерно следующее: «Хотя сердце Алексея было уже занято, молодая красавица имела на него все права». Красавица Луна является для меня Лизой-Акулиной. 14 декабря я пойду на заседание лунного отделения. В библиотеке я взяла книгу Полака «Происхождение вселенной», которую я давно искала. «На сколько дней вы даете книги? На десять?» – «На сколько дней? Насколько хотите, только назад принесите. А то некоторые берут книги и уж больше не приходят». Мило!

Полак говорит: «Сопоставляя между собой разные теории, часто резко расходящиеся друг с другом, читатель должен будет почувствовать, что как ни многогранна, как ни богата красками творческая мысль че ловека, но природа – еще богаче!» «Мы должны рассматривать, – говорит великий математик Лаплас, – настоящее состояние Вселенной как следствие ее предыдущего состояния и как причину последующего». Задача всякой космогонической теории определяется знаменитыми словами Канта, произнесенными почти два века тому назад: «Дайте мне материю, и я построю из нее мир».

20 декабря

«В равной мере он никогда не пытался высмеивать юного Бакланова за подражание. В его годы Левинсон тоже подражал людям, учившим его, причем они казались ему такими же правильными, каким он – Бакланову. Впоследствии он убедился, что это не так, и все же был очень благодарен им. Ведь Бакланов перенимал у него не только внешние манеры, но и старый жизненный опыт – навыки борьбы, работы, поведения. И Левинсон знал, что внешние манеры отсеются с годами, а навыки, пополнившись личным опытом, перейдут к новым Левинсонам и Баклановым, а это – очень важно и нужно».

1938 год

2 января

Этот год я встречала, как никогда раньше и, наверное, никогда в будущем. Вечер в Колонном зале Дома союзов начался в 9 часов вечера хороводом вокруг елки. Ну и елка! В жизни такой не видела, а ведь мне как-никак восемнадцатый год идет. До двенадцати часов время прошло совершенно незаметно. Каждая комната, почти каждый шаг в фойе таили что-нибудь интересное для нас. В темном углу шло кино, в зале и других комнатах выступали артисты эстрады, в тихой комнате было очень шумно: в центре бегал электропоезд, карусель бесплатно катала желающих, иные могли получить свой профиль, вырезанный из плотной черной бумаги; пушкинская викторина, литературная игра, которая заключалась в следующем: кто придумает самое длинное слово, тот получит «Мертвые души» в хорошем издании. Один ученик 10-го класса спрашивает: «Химическое название можно?» – «Пожалуйста». И он сказал: «Метилэтил... гексан». 22 слога! Существует ли такое вещество?

И вот к деду Морозу – конферансье – подбегает Снегурочка и лепечет: «Дедушка, до Нового года одна минута осталась!» Тогда в зале потушили свет, горела и сверкала одна лишь елка. Прожектора пришли в движение, и все заколыхалось, поплыло. Затем включили Красную площадь. И как только пробили часы, на потолке появилось: «С Новым годом!» Внутри была звезда, которая тотчас же завертелась. По потолку поплыли самолеты, а когда пропели «Интернационал», появилось «Спасибо любимому Сталину!», и опять закружилась звезда, поплыли самолеты. Свет зажгли уже в новом, 1938 году. Выступал представитель МК комсомола, посылали радиограмму в эфир. Опять появился дед Мороз и сострил: «Сейчас вы увидите номер, который, я в этом уверен, вы видите первый раз в этом году». Выступал народный хор. Только в первом часу ночи встретили мы Аду и Фрумика. Я ходила с Адой кататься с горки, затем до одурения каталась на карусели.

Разыгрывали приз новогодней елки, который оказался патефоном. Его совсем неожиданно получила девочка, сплясавшая кабардинку.

Вечер был очень хороший, но возвращение не хуже. Ребята проводили меня до тети Ори, и мы расстались «до сегодня». 1 января 1938 года был вечер в Академии наук. Я была до 12 часов, а до 12 часов были одни танцы. Какая бедная елка по сравнению с той!

8 января

Каникулы близятся к концу. Ида подарила мне книгу «Вселенная» с надписью «Будущему величайшему астроному». Какая горькая ирония!

Вчера я дала себе обещание: никогда не заниматься вещами, связанными с философией, но обязательно изучить все, что по этому вопросу имеется.

11 января

Лаврецкий пишет: странным и ничем не объяснимым является, например, то, что Чацкий, горячо любя Софью, три года ничего не писал и в один прекрасный день свалился в дом Фамусова как снег на голову. Непонятно, как может Софья «высовываться в окно» (во втором акте), когда дело происходит глубокой зимой (в тот же день вечером разыгрывается метель – «света представленье»). Явное противоречие заключается между словами Софьи: «Мы в трауре, так балу дать нельзя», – и всем тем, что происходит вечером у Фамусова. Курьезными являются, наконец, слова Фамусова, что он зван на «будущей неделе» в четверг «на погребенье». Читатель и зритель проходят мимо всех этих мелких несообразностей, часто даже не замечая их, потому что его увлекает художественность и значительность всего произведения в целом. Почти нет ни одного писателя, у которого не было бы таких же мелких несообразностей. У Лермонтова, например, «Терек прыгает, как львица, с косматой гривой на спине», а у львицы, в отличие от льва, нет гривы. Гоголь рассказывает, что Чичиков разъезжал в медвежьей шубе, между тем как дело происходит летом. У Пушкина в «Евгении Онегине» на именины Татьяны, которые происходят 12 января, гости съезжаются в бричках, хотя сам автор говорит, что зима в том году была снежная. У Тургенева в «Отцах и детях» говорится о «свете весеннего солнца» во второй половина июня.

Вечер. Только что из кино. Что за картина! Я не могу, не нахожу подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Где там! Слишком беден словарь в русском языке. Одно могу сказать: «Депутат Балтики» был прежде картиной, которую я ставила выше всех, раньше виденных. Далеко ему до «Ленина в Октябре». Куда! Когда смотришь эту картину, не можешь быть равнодушной: смотришь на экран, а думаешь о себе. О, я очень хорошо знаю, для чего я живу, но сейчас я это поняла, почувствовала так, как никогда раньше. Ленин, милый!

Раньше были «лишние» люди. Вот они-то и мучились вопросами: «Для чего я живу? Кому нужна моя жизнь?» И прочие вопросы, показывающие полную непригодность людей к жизни, которую они не знали даже на что употребить. Другие (толстые, сытые боровы или забитые, темные люди, которым дохнуть было некогда, не то что думать о высоких материях) об этом не думали. А я тоже редко думаю, я очень хорошо знаю: настанет час, я смогу умереть за дело моего народа так, как умирали они, безвестные герои из этого чудного фильма. Я хочу посвятить свою жизнь науке, и я это сделаю: все условия создала советская власть для того, чтобы каждый мог осуществить свою мечту, какой бы смелой она ни была. Но я комсомолка, и общее дело мне дороже, чем свое личное (именно так я рассматриваю свою профессию), и если партия, рабочий класс этого потребуют, я надолго забуду астрономию, сделаюсь бойцом, санитаром, противохимиком.

Побольше бы таких фильмов: они надолго заряжают. Когда я вышла из кино, была небольшая метель, снег падал на лицо. Я так остро чувствовала, что живу и где живу! Завтра – 12 января – первая сессия Верховного Совета, пуск Покровского радиуса метро. Да разве перечислишь все хорошее, что творится вокруг, все наши победы! А какое это счастье чувствовать себя частью такого большого, грандиозного и вместе с тем близкого и родного Союза!

18 января

Изучаем «Как закалялась сталь». Я перечитала роман, нашла в нем много нового и, вероятно, не раз еще буду перечитывать. «Овода» держал в своем сердце Корчагин-Островский, а сам он достоин быть образцом для многих поколений. Особенно произвела на меня громадное впечатление сцена убийства Вали Брузжак и ее товарищей: «Товарищи, помните, умирать надо хорошо».

А главное:

«Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее».

А когда болезнь выбила из строя:

«Рука его нащупала в кармане плоское тело браунинга, пальцы привычным движением схватили рукоять. Медленно вытащил револьвер. Кто бы мог подумать, что ты доживешь до такого дня?

Дуло презрительно глянуло ему в глаза. Павел положил револьвер на колени и злобно выругался.

Все это бумажный героизм, братишка! Шлепнуть себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время. Это самый трусливый и легкий выход из положения. Трудно жить – шлепайся! А ты попробовал эту жизнь победить? Ты все сделал, чтобы вырваться из железного кольца? А ты забыл, как под Новоград-Волынском семнадцать раз в день в атаку ходили и взяли-таки наперекор всему? Спрячь револьвер и никогда никому об этом не рассказывай! Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной».

И оттого, что:

«Пока у меня здесь стучит сердце, – и он с силой притянул руки Акима к своей груди, и Аким отчетливо почувствовал глухие быстрые удары, – пока стучит, меня от партии не оторвать. Из строя меня выведет только смерть».

Было «разорвано железное кольцо, и он опять – уже с новым оружием – возвращался в строй к жизни».

И опять о Павле Корчагине, о герое Островского:

«Рана на лбу Корчагина выглядит хорошо. Нас, врачей, поражает это поистине безграничное терпение, с которым раненый переносит перевязки.

Обычно в подобных случаях много стонов и капризов. Этот же молчит и, когда смачивают йодом развороченную рану, натягивается, как струна. Часто теряет сознание, но вообще за весь период ни одного стона».

За что ценит людей Островский? Он ценит человека «за его мужество, за безграничную выносливость, за этот тип человека, умеющего переносить страдания, не показывая их всем и каждому. Я за этот образ революционера, для которого личное ничто в сравнении с общим». Я – тоже.

Чудесная книга!

23 января

После каникул жизнь пошла своим чередом. Но буднями эго назвать нельзя. Разве это будни, когда каждый день приносит новое, прекрасное?

19 января было собрание комсомольцев. Надя опоздала. Счастливица! Она была на сессии Верховного Совета СССР, которая продолжалась с 12 по 19 января. Работу комитета признали удовлетворительной. Приступили к довыборам комитета. В перерыве заставили Надю «отчитаться» о сессии. Выбрали Надю, Галю, Зайку. 20 января мы ходили получать новые билеты: старые кончились. Я уже год и семь месяцев в комсомоле. Уже рекомендовала в наш славный союз Вейнберга, Рубановича, Фельдман, рекомендую Гордона и Комарову. Надеюсь, мои ребята меня не подведут.

У нас новый историк – Анатолий Климентьевич Михелович. Замечательный! И что важно – понравился сразу всем.

30 января

Валя Кустова просит у Иды и меня рекомендации для вступления в комсомол. Думаем дать.

Вспоминаю прошлое. Почему-то я не записала, как мы в 9-м классе ездили на хрустальный завод.

Еще факты. Сидели мы в химическом классе. Ида делала сухую перегонку дерева, я ждала ее, чтобы идти стрелять в тир. Впереди нас, парты через две, лаборанты делали какие-то опыты для лаборантов 8-х классов. У Иды два раза лопались пробирки. Она взяла третью и стала подогревать ее очень осторожно. Вдруг... из спиртовки выскочил горящий фитиль, перелетел через парту, разбрызгал вокруг себя спирт (пробирка, разумеется, разбилась) и продолжал гореть на парте. Произошло это мгновенно. Ближе всех к фитилю оказалась я. «Потушить руками, как учила Ольга Васильевна», – мелькнула у меня мысль, но я сейчас же сообразила, что спирт будет гореть у меня на руках. Что делать? Так я думала, но окружающие этого не заметили (доля секунды!). Они увидели только, как я схватила шапку Павлика Глуза и с силой ударила ею по фитилю. Шапку я использовала только потому, что она попалась мне под руки.

Интересное приключение было с Галиной. Ребята 9-х классов зовут Андрея Павловича финакодом (хотя он мало напоминает симпатичных предков лошади). Галя услышала это, узнала у кого-то, что отчество нашего геолога Павлович и, ничего не подозревая, заявилась к нему в кабинет. «Финакод Павлович, – вежливо обратилась она к геологу, – дайте мне, пожалуйста, посмотреть минералы». Он удивленно посмотрел на нее, но минералы дал.

24 февраля

Теперь осталось всего лишь 13 уроков геологии. За это время я буду еще раза два отвечать. Перспектива не из приятных, но нельзя сказать, чтобы слишком плохая: я уже два раза отвечала, поэтому имею уже некоторый опыт, В этой четверти произошло так: Андрей Павлович предупредил через меня класс, что 16 февраля будет спрашивать. А уроки у нас в этот день жуткие: немецкий язык, физика, история, геология, химия, литература. Я старалась выучить все, но историю все-таки не выучила. Андрей Павлович начал спрашивать, несмотря на коллективные протесты. Ведь мы не знали, что Ольга Васильевна просила его спрашивать на сей раз только отличников. Он вызвал Брауна, Мигунову, а затем Павлова (тот в прошлой четверти до того был смущен отличной отметкой, что хотел было даже просить переправить на «хор»). Юрка плел явную чушь (получил «пос»). Я слушала, слушала, а затем стала рассматривать схему профиля условного равновесия. Вдруг он говорит: «На этот вопрос ответит Руднева». Да? Возможно и ответит, но ведь она не знает вопроса! Я решила ответить на тот вопрос, который слышала последним. И я не ошиблась. После этого я стала слушать внимательно, отвечала еще один раз; наконец он меня вызвал. Пример карбонитации. Я написала: CuO + СО2 = С u СОз, хотела написать еще что-нибудь из химии, но он предложил мне рассказать о гидротации. Можно. Химия всегда помогает. Написала какую-то комплексную соль. Затем стала говорить о профиле условного равновесия потока. Я сказала, что при старении потока базис эрозии перемещается к верховьям. Ребята заспорили. Почему они спорили? По двум причинам: 1) хотели оттянуть время и 2) если бы у доски стоял слабый ученик, они бы, пожалуй, побоялись запутать его, а тут действовали смело. Я доказала свою правоту, но время они все-таки оттянули: я успела ответить о структурах горных пород, и прозвенел звонок. Хорошо, что прозвенел, а то уж Леня собирался хоронить Иду Родкину, утверждая, что наступает ее смерть.

Я стояла с Юркой в коридоре, собиралась идти на химию. Мария Владимировна шла из 9-го класса «А» (уроки геологии ухудшаются для меня оттого, что она находится за стеной). Я остановила ее: «Мария Владимировна, мне кажется, что я вас лет пятнадцать не в идела». – «И еще двадцать не увидишь, – засмеялась она, – то я занята, то ты». Мария Владимировна предложила мне прийти к ней в первый день шестидневки на шестой урок. Еще бы я не согласилась! У нас организовался кружок танцев. Первое занятие было 13 февраля. Другое должно быть 19 февраля в 7 часов 30 минут, так что шестой урок я была свободна. Но на это занятие я не попала. И ничуть не жалею. Танцы успеются, а такой вечер никогда не повторится... Хороший вечер. Сначала у Марии Владимировны были ребята, которые кончали лабораторную работу по изучению рефлексов у лягушек. Но после шестого урока они вскоре ушли. А Мария Владимировна не пошла на политкурсы, я – на танцы. Снизу раздавалась музыка, но вот и она смолкла... Нянечки принесли нам пальто и ботики, поздно... Мария Владимировна стала убирать класс после лабораторной работы, я помогала.