Текст книги "Острые шипы и темные души"

Автор книги: Евгения Кочетова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Мы избраны господом для продолжения его начинаний, для помощи инакомыслящим и заблудшим душам! Не каждый достоин такой чести нести истину господа, божье покровительство нужно заслужить праведными поступками, наставлением грешников на путь истинный… – продолжал святой отец и, заметив приближение девушек, отвлекся от увлекательной проповеди, наведя взор.

От его пристального взгляда светло-серыми глазами исходило нечто странное, будто нападающий холодный ветер с градом размером с его око и цветом подобным. Мэделин сама не понимала, что за смущающее чувство ее одолевало при виде сего человека… Дабы не отвлекать и не мешать, пришлось скорее присесть на свободную лавку справа, куда Беатрис потянула подружку. Пронаблюдав за двойкой, преподобный слегка улыбнулся в знак приветствия членов семьи Бэлфорд, то бишь покровителей его церкви. Беатрис ответила тем же. На Мэделин смотрел лорд МакАдамс, сидящий на лавке слева в том же ряду. Подметив это, юная сразу отвела голову, пришлось смотреть вперед на преподобного. Речь его возобновилась, он всё вещал о наставлении на путь истинный грешников, очевидно ратовал за церковный суд, преподнося это в виде желания господа… «Кто же в его понимании грешник?..» – подумала Мэдди и опустила взгляд на впередисидящих. Ими оказались мистер Верджил и Алесса прямо напротив. У девочки была невысоко собрана прическа; украшенная изделием в виде тонкой цепочки шея открыта, на плечах шелковый палантин, который она медленно спустила ниже, обнажив весьма смелый для нахождения в церкви вырез горловины черного платья. Мэделин мельком взглянула, однако не придала этому особого значения, уже зная не стеснительность сей особы. Ее привлек момент, когда мистер Верджил наклонился к дочери с намерением что-то тихо сказать. Он положил для удобства руку на спинку лавочки позади Алессы и в процессе беседы ненароком провел ей туда-сюда, а вслед подвел большой палец к ее спине и коснулся им упавшего назад золотого кулона на длинной цепочке. Мэделин смотрела на данное украшение в виде ангела с крыльями и вдруг узнала в нем такое же либо очень похожее с фотографии пропавшей девушки, чья мать спрашивала о ней и показывала портрет возле салона Лорен. Это завладело вниманием Мэделин, в голове забегали волнующие мысли… Указательный и средний пальцы мистера Верджила ненавязчиво присоединились к большому и касались тела дочери, мягко и легко поглаживая очень медленными движениями. Мгновение прошло быстро, и после пары фраз мистер Верджил убрал руку и отклонился от лица дочери. Мэдди старалась не выказывать никаких эмоций, но из-за глубокого дыхания воздух тяжело проходил сквозь маленькие ноздри. Слева вновь почувствовался взгляд заинтересованного лорда, пока его супруга увлеченно слушала проповедь преподобного, возбуждающегося от каждого нового слова всё больше. Его охватывал энтузиазм, речь текла, словно река, – гладко, звучала мягко, как перина на жестких досках, самозабвение било через край, взмахи руками и сжатие кулаков повторялись всё чаще. Мэделин буквально замерла, только бы не поймать сладострастный взор лорда и не повернуться в его сторону. Ее глаза забегали, она вновь опустила их на Алессу, девочка уже приподняла палантин, отчего кулон оказался невидим. Глаза Мэделин направились на сидящего правее от дочери мистера Верджила, он слушал речь, а ладонь его та самая, что трогала спину Алессы, теперь мягко касалась своего лица. Он заводил пальцами вокруг губ, затронул их, затем поднялся к носу и вдохнул. От всего этого и увиденного кулона Мэделин бросило в жар, желалось скорее уйти… Она несколько раз пыталась увидеть среди прихожан сидящую вдали Кристиану, однако из-за больших шляп дам это не удавалось.

Наконец, воодушевленный своей же речью отец Маркам закончил. Прихожане стали расходиться. Мэделин, позабывшая обо всем, быстро встала с лавочки и в думах не заметила, как тут же оказался лорд и вроде как случайно встретился на пути.

– Прошу простить, мисс Фэйн, – галантно произнес он. – Как вам проповедь святого отца? – спросил вслед.

Юная, право, замешкала и растерялась. Пока она разомкнула уста и молчала, лорд понял, что позади поднимается его вездесущая жена, и живенько достал из внутреннего кармана маленькую записку. Он хотел незаметно передать Мэделин, но леди Кэтрин обратилась к супругу и шлепком приложила ладонь ему на спину, якобы с желанием повернуть лицом. От этого записка выпала из руки мужчины и оказалась у ног девушки. Лорд взволновался, хоть и пытался не показывать, покосился на приближающуюся жену, а вслед на Мэделин, будто взглядом о чем-то прося… В столь провокационном и опасном моменте юная не раздумывая наступила на записку и прикрыла туфли подолом платья. Леди Кэтрин бросила на нее безулыбчивый взор и прошла мимо, ничего не заподозрив. У лорда больше не было возможности обмолвиться словом с понравившейся особой, ему пришлось пойти за женой, напоследок он лишь взглянул вниз на туфли Мэдди. Если внимательно приглядеться, то можно было увидеть выглядывающий уголок записки, но проходящие дамы и господа не замечали. Мэделин поставила тем самым именно себя в неловкое положение, она стояла почти на пути у прихожан, к тому же нужно было как-то теперь убрать или поднять листок. Смышленая девушка аккуратно задвигала ногой по полу к лавочке и таким образом спрятала записку у широкой ножки с внутренней, мало видимой стороны. Едва успев это совершить, она повернулась к Беатрис, которая встала с места позже.

– Нам в другую сторону, в зал для разбирательств, – пояснила подружка не следовать за всеми прихожанами к парадным дверям.

С лавочки встала Кристиана, ее мать о чем-то ей долго шептала и по виду давала наставления и веления, вид дамы был свойственно осунувшийся, настрой неспокойный и даже дерганый. Выражение лица выдавало сильную озабоченность. Миссис Маркам проводила глазами уходящую вместе с пожилой служанкой, что присматривала за юной, дочь и поспешила в след за мужем. Кристиана, по велению матери, обошла ряд с другой стороны, нежели все прихожане между лавок. Тем самым Мэделин не удалось обмолвиться даже словом, глаза юной были опущены, выглядела смиренной и тихой. Однако перед самым уходом она всё же взглянула на новую прихожанку и быстро улыбнулась. Пухлая служанка скорее торопила ее к экипажу, повторяя об указаниях родителей. Дамы в лице Эстер, Сьюзи, Айрин и Ребекки направились в двери по правую сторону зала, туда же показала Беатрис. За ними следовали и мужчины. Во втором зале поменьше по центру располагалась стойка для преподобного, слева и справа от нее по стулу, напротив – лавочки для присутствующих. За стойкой уже занимал место церковный судья Маркам, на передовом месте на лавке присела его супруга, возле нее компания во главе с Эстер. За лавочкой рядом заняли места Беатрис и Мэделин, позади через пару лавок уже находились незнакомые люди, очевидно из простых, их и посадили дальше, будто отделили от высшего света. А вот за Эстер сидели дамы из богатых, из своих… За ними же присели мужчины, среди которых Мэдди узнала одного из министров, старшего констебля и, как ни странно, сына изобретателя – Франца, а также Арчи – сына Сьюзи, что весьма удивило Мэделин. Другими присутствующими были мужья дам из благотворительного общества Эстер.

– Ну что же, полагаю, все собрались и можно начать, – сказал за стойкой преподобный.

На него, словно на снизошедшего с небес господа, смотрела голодными глазами влюбленная жена, руки она сцепила и держала у подбородка. Преподобный похлопал в ладоши, и из двери позади появились помощники, то бишь также служители церкви, один из них молодой учился в школе для мальчиков епископа. Он был щупленький и постоянно опускал глаза, будто в школе только и учили смирению и повиновению… Второй под руку вел женщины, ту самую, о которой рассказывал Балтус, кого он передал на суд церковный. Вид подсудимой был изнеможенный, под глазами круги, волос комком собран, надето темное измятое платье в пятнах; возраст ее около двадцати семи-восьми лет. Женщину посадили на стул слева от стойки.

– Сегодня слушается дело миссис Льюис, которая, будучи замужем и являясь матерью троих детей, свернула с пути истинного, ослушалась господа и сотворила ужасное… – ознакомил преподобный с озабоченным видом и полным погружением в историю, сильно желая разобраться.

«Что ужасного она сделала?» – сразу возник вопрос в голове взволнованной Мэделин. Преподобный продолжил убеждающую речь:

– Миссис Льюис обвиняется в прелюбодеянии, измене мужу и ненадлежащем воспитании детей…

Нервная миссис Маркам сначала живо кивала на слова мужа, затем присоединились потирания рук, подергивания телом и головой, мельком проявлялся оскал на и без того лошадиной челюсти, даму очевидно будоражило происходящее, ее жажда на грани срыва и пылкости в разбирательстве на крайне волнующую тему была заметна невооруженным глазом.

– Грешница, бесстыдница, – не выдержав, пока негромко произнесла миссис Маркам.

– Вот из-за таких дамочек и рушится наше общество, а молодежь развращается… – сказала Сьюзи.

Слова вызвали недоумение у Мэдди, ибо сея дама, как оказалось, сама не прочь развратиться и потянуть туда же юнца Дюка… К обвиняемой обратился преподобный:

– Что вы скажите в свое оправдание?

– Нет такому оправдания! – взвинченно воскликнула миссис Маркам, указав пальцем вперед.

На нее устремил свой особенный взгляд супруг, в котором моментально, но при этом мельком показался гнев или же усмирительный гнёт… Мэделин стало не по себе от подобного взора. Миссис Маркам же пока закрыла рот. Уставшая и обессиленная обвиняемая разомкнула сухие губы и вымолвила:

– Я никогда не изменяла мужу, он бросил меня и наших детей и уехал… я осталась одна… так получилось, что в округе нашлись добрые люди, которые приходили к нам и помогали…

Тут супруга судьи не выдержала и вновь вмешалась:

– Ага! Значит не отрицаешь, что в твой дом, где находились дети, где был одобренный господом семейный очаг, приходили чужие мужчины!

– Люди помогали нам… – повторила спокойно, а вернее, истомлено обвиняемая.

– Соседи говорят иное… – добавил преподобный, всеми силами показывая сдержанность и будто бы даже доброжелательность.

Он позвал из зала одного мужчину и посадил на второй стул возле стойки.

– Вам знаком сей гражданин? – уточнил святой отец у обвиняемой.

Та покивала. Присевший свидетель происходил явно не из высшего общества, вокруг ногтей его виднелась чернота от работы с землей, одежда вроде бы приличная, но очень старая, будто досталась по наследству от деда. А вот вид мужчины, похоже, недовольный, он поглядывал косым взором на обвиняемую и поджимал деловито губы. Когда свидетель стал говорить, Мэделин поняла…

– Я давно знаю семью миссис Льюис, ее мужа и детей… – начал свидетель. – Ее супруг уехал на заработки, но, к сожалению, до сих пор не вернулся… возможно, еще не время, и он просто-напросто не заработал достаточно… Однако миссис Льюис посчитала, что теперь имеет право называть себя свободной женщиной, незамужней, и стала принимать у себя в доме посторонних мужчин на дорогих экипажах… От моей соседской помощи от чистого сердца она отказалась, ибо я простой человек и не мог дать многого, а вот те мужчины, судя по всему, богаты… миссис Льюис беспардонно продалась им за деньги…

Свидетель в свое время наведывался к обвиняемой и предлагал своеобразную помощь одинокой женщине, которая ему давно нравилась… однако получил отворот, отчего сейчас с удовольствием мстит… Брат сего мужчины также подтвердил, что видел приходы в дом миссис Льюис разных господ. Мэделин поразило низкое поведение данных свидетелей, очевидно имеющих заинтересованность в деле. Она шепнула Беатрис:

– Ты не замечаешь, что здесь какой-то сговор свидетелей?

В отличие от Мэдди, подружка была спокойна и очень тихо ответила:

– Даже если так, то это не меняет сути… Некто видели, как в дом обвиняемой приезжал один знакомый всем нам джентльмен… только это, естественно, держится в тайне…

Юная разомкнула от удивления уста и мгновение молчала.

– Какой джентльмен? – вырвалось у нее вслед.

На лице Беатрис мелькнула усмешка.

– Ну… я бы его так не назвала, это люди из низкого класса подумали на джентльмена по дорогой карете его отца…

«Джеральд!» – подумала Мэдди, однако подружка незаметно указала головой в сторону сидящих мужчин и шепнула:

– Сын горе изобретателя…

Мэделин слегка выглянула из-за Беатрис на Франца, уста ее вновь широко разомкнулись, не поддаваясь сдерживанию. Юноша будто почувствовал взгляд и вдруг резко повернулся. Раскрытый рот девушки единственный выдал ее неспокойное состояние. Она тут же отвела глаза и спряталась за Беатрис. «Имел связь с подсудимой и бестревожно сидит на месте, даже не пытаясь защитить…» – поражалась про себя Мэделин.

– Муж только в дверь, а жена чужого мужчину в постель! – возгласила возмущенная миссис Маркам и отвлекла своим без того неприятным писклявым голосом Мэделин. – Таким нельзя доверять воспитание детей! Что она им даст?.. – ратовала дама.

Слова поддержала Эстер, покачав головой в большой дорогой шляпе с цветами.

– Несчастных детишек мы обязательно пристроим, найдем им хороший дом, – произнесла она без единой эмоции на неувядающем лице.

Выслушав свидетеля, преподобный подвел итог:

– Значит вы лично видели приходы мужчин в дом миссис Льюис и подтвердили это здесь в священном храме господа… тем самым у нас нет повода вам не верить…

– Да, святой отец, я клянусь, что говорю правду… – суетливо принялся подтверждать свидетель и вдруг, по своей глупости выдал: – Не давеча я проходил мимо и видел стоящую у дома миссис Льюис карету, из которой вышел вон тот джентльмен… – указала рукой в мозолях в сторону лавочек господ.

Подобного поворота событий не ожидал никто, изначально даже сам свидетель. Дамы разом вместе повернулись назад, Мэделин вновь выглянула из-за Беатрис. Та прикрыла ладонью рот в одолевающей ироничной улыбке. Сей курьез вызвал у нее забаву. Франц сжал в руках шляпу и напрягся, но не желал подавать виду. Как вдруг с места встал Арчибальд и честно поведал:

– Да, я действительно ездил к миссис Льюис…

Сьюзи потеряла дар речи и ажно поперхнулась слюной, резко вдохнув. Глаз ее задёргался, а лицо перекосило. Право, преподобный не был готов к такому, он взглянул на сболтнувшего лишнее свидетеля и выказал сильное недовольство. Тот понял и сжался, опустив виновато голову.

– Наказать богохульную! – возгласила о наболевшем миссис Маркам в своем репертуаре.

На сей поворот событий удивилась и Беатрис, курьезная улыбка сошла, сменившись ожидающим выражением лица.

– Сынок, что ты делаешь? – не выдержав, обратилась шокированная Сьюзи, когда покашляла.

Ее поглаживала по плечу сестра. Арчи показал открытой ладонью успокоиться и не пороть горячку. Последовала разъяснительная речь.

– Я хотел сказать, что ездил к миссис Льюис по просьбе моей супруги Эмили… Миссис Льюис оказалась в трудном положении, оставшись с детьми одна, и моя жена об этом узнала от нашей няни Марии… Эмили передала вещи как для матери, так и ее детей, а также еще некоторую помощь, что я и привез в тот день…

Тон Арчи был уверенный, а вот выражение лица слегка возмущенным, ему не понравилось поведение уязвленного свидетеля, наклеветавшего по крайне мере на миссис Льюис по поводу данного приезда в ее дом. Сьюзи сначала выдохнула и убрала руку от сердца, а позже стала негодовать на ненавистную невестку, ведь, по ее мнению, именно Эмили виновата, что произошел этот инцидент, едва не обернувшийся позором. К тому же чрезмерная сердобольность там, где вовсе не нужно, сильно злила свекровь. Внутри ее переворачивало.

– Этому должен прийти конец… – тихо произнесла Сьюзи сама себе.

– Неужели нельзя было послать слугу, дабы избежать лишних сплетен… – произнесла Эстер.

Арчи услышал тетушку и добавил:

– Я передавал чек, поэтому решил поехать сам…

Обратившись к преподобному, молодой человек уверил, что его можно вычеркнуть из «списка». Про всё остальное ему неизвестно, и после речи Арчи удалился по делам. Мэделин пребывала с двоякими мыслями: с одной стороны, мужчина повел себя достойно, пришел на суд, рассказал правду, но с другой – после слов он просто ушел… Значит дальнейшая судьба несчастной женщины его не особо волнует, а значит в том, что его попросила помочь семье именно добрая Эмили, – сомнений нет. За Арчи встал Франц и тоже спешно вышел, ничего не сказав. Его-то проводила глазами обвиняемая, будто в тоске и безнадежности… судя по всему, у них действительно были отношения, однако ни к чему хорошему не привели… Франц стал казаться Мэделин темной лошадкой…

– Слышала?.. Кто только не был в доме подсудимой… дыма без огня не бывает, – произнесла Беатрис.

Вероятно, Беатрис сомневалась в словах Арчи про безвозмездную помощь.

– И так, – отвлёк на себя преподобный. – Вы признаете, что впускали к себе в дом мужчин, помимо мистера Арчибальда? – обратился к обвиняемой.

На ней не было лица, женщина поникла еще больше с уходом Франца. Показалось, он являлся ее единственной надеждой.

– Да, – вымолвила она и опустила будто бы тяжелую голову.

Миссис Маркам ерзала на сидении, сама себе поражаясь поведению обвиняемой, ей не терпелось услышать приговор.

– Ну что ж… – продолжил преподобный, не спеша похаживая туда-сюда возле подсудимой с руками за спиной.

Переведя руки вперед, он хрустнул пальцами, скрестив их на мгновение, затем озвучил:

– Исходя из всего услышанного и вашего признания о неподобающем поведении, я вынужден вынести строгий вердикт, дабы другим неповадно было идти против заповедей господа и грешить…

Мэделин замерла в тревожном ожидании, словно для себя. Святой отец сделал вид, что подумал, испытывая сострадание к подсудимой, а вслед тоном без колебания заявил:

– Здесь более ничего поделать нельзя, грехи уже совершены, поэтому наш долг помочь вам искупить их… Я назначаю вам лишь десять ударов плетью, потому что вы женщина и мать… а также заключение сроком на пять лет. Детей мы вынуждены у вас забрать и отдать на должное воспитание.

Мэделин едва не упала с лавочки, услышав. Удары плетью вообще не укладывались в голове, ибо такое уже ушло в прошлое, а остальное навело еще больше ужаса. Не было предела жестокости святого отца и присяжных… Они все как один поддержали приговор. Эстер сказала:

– Мальчиков отдадим в школу епископа…

Вмешалась взбудораженная миссис Маркам:

– А старшая девочка будет работать и жить у нас… будет приобщаться к церкви и богу…

Обвиненная в ошеломлении упала со стула на колени и умоляла пощадить ее и ее детей, не забирать их, не давать ей столь большого срока, она даже предложила заменить заключение большим количеством ударов плетью, но только не разлучать с детьми, которых она и так не видела уже больше месяца. Довольная, в улыбке оскалом миссис Маркам встала и не удержалась, дабы не сказать убитой горем матери:

– Ты их потеряла уже давно… когда начала вести аморальный образ жизни, так что нечего теперь плакать… женщина должна думать головой, а не другим постыдным местом!

Мэделин показалось, дама уязвлена по поводу того самого «места»…

– Весьма снисходительный приговор, – дополнила Айрин.

Преподобный остался непреклонен, к тому же присяжные уже одобрили решение. Обвиненную повели. Она плакала и умоляла, пока не скрылась за дверь. Сердце Мэделин сжалось, юная сострадала нечастной женщине. Она даже хотела вмешаться и поговорить с преподобным, однако Беатрис остановила ее и уверила, что ничего не изменится, церковь сейчас вновь на передовой и страже порядка с одобрения власти.

По пути до экипажа Мэделин уловила за углом церкви, как вывели двух мальчиков и подвели к большой карете, откуда в окне показался упитанный епископ. Его громоздкий, украшенный узорами из дорогих нитей головой убор задел верхнюю часть окна и сполз набок. Рука в большом золотом перстне, что слепит глаза подобно полуденному солнцу, приветственно поманила к себе детей, будто щеночков, а бородатое лицо выказало невероятную радость, что воспринялось Мэделин почему-то странно… уж больно скользкая какая-то у него для священнослужителя улыбочка, а вторая рука ритмично потеребила свою бородку… Сегодня для юной был особенно тяжелый день, а многие присутствующие вокруг вызывали непонимание и даже неприязнь.

Ночью вновь раздавались непонятные шорохи и стуки, будто где-то вокруг, за стенами. Мэделин уже задремала, как вдруг услышала звук по железной решетке. Поначалу юная не сообразила, но вскоре догадалась о вентиляционном отверстии у пола. Она взяла свечу в дрожащую руку и с волнением тихо подошла к тому месту у стены. Присев и посветив, внутри Мэдди ничего не нашла, лишь пронесся ветерок. Девушка так и подумала на ветер, однако ему не под силу шуметь столь громко о железо. Мэделин уже отошла обратно, и вдруг снова раздался приглушенный стук и теперь стало понятно, что каблучков… «Жюли?..» – подумала юная, прищурившись. Спустя мгновение всё стихло.

Утром Мэделин прогуливалась в саду и уловила, как к задним воротам подъехала повозка, за кучера был молодой человек, привезший свежее тесто и иные заготовки для мучных изделий. На его повозке краской было написано название пекарни, что располагалась в здании изобретателя мистера Бернара. В голове юной закрались мысли: «А не тот ли это смазливый паренек, с кем вела интрижку Эбби Сеймур…» Неподалеку проходила Марш, и Мэделин поинтересовалась у нее о доставке.

– О, это для ужина… сегодня, возможно, прибудет гость мистера Бэлфорда, – сообщила она.

Марш уже почти прошла, но внезапно юная кое-что вспомнила из рассказа Беатрис про беспутную Эбби и ее любовников и добавила:

– Я слышала, у кого-то из пекарей необычное имя… не у данного ли, случаем, юноши?..

Марш приостановилась и скромно захихикала.

– Вы совершенно правы… это тот самый пекарь Аполлон… однако ему велено было придумать себе нормальное имя для наших дам и господ, дабы не задавался, и поэтому он просто Томас…

– Но Аполлон его настоящее имя? – уточнила Мэделин.

– Боюсь, что да, мисс… Его родители, судя по всему, не подумали о будущем сына в нашем городе… – ответила Марш и откланялась.

Вечером жители и гости особняка собирались на ужин. По велению хозяина должны были подать разные блюда и напитки, стол украсили свежими цветами в вазах. Мистер Бэлфорд принарядился в дорогой костюм, как и его супруга в платье. Он велел подать ужин сегодня чуть позже. Однако не все об этом знали, например, Дэвид был весь день в госпитале и прибыл как раз в обыденный час к пустому столу. Балтус вернулся с заседания особенно голодный и выпучил мелкие глаза на не накрытый стол. Упитанный любитель поесть особенно возмущался, глядя в пустую тарелку, и негодовал, почему никто из слуг не предупредил его утром. Вышла, как всегда, спокойная Жюли и смело ответила, что мистер Бэлфорд и сам не знает точно про сегодняшнего гостя, во сколько тот прибудет и появится ли вообще…

– Ну надо же, прям не гость, а король какой-то… – заявил недовольный Балтус.

Жюли незаметно для всех отошла и кивнула, что уловила также ожидающая ужин Мэделин. Юная молча сидела и наблюдала за воплями голодного старика, чей живот урчал на весь зал. Рядом с ней находился Дэвид и постоянно протирал ладони салфеткой, ему казалось, что пылинки могли остаться под ногтями или между пальцев.

– У вас очень красивые руки, мисс Фэйн… словно крылья ангела… – неожиданно произнес он, с улыбкой покосившись на юную.

Ее белая нежная ладонь лежала на краю стола, она была утонченная, свойственно арфистке, с длинными пальцами и просвечивающимися узенькими венками. Сей комплимент слегка смутил Мэделин, однако она ответила улыбкой и поблагодарила. Подоспели остальные жители, в том числе сам хозяин. К нему подошла Жюли и что-то прошептала на ухо. Он кивнул и тогда велел подавать ужин.

– Наконец-то, – буркнул Балтус.

Айрин положила ему ближе салфетки и с улыбочкой обихаживала. Сегодня Джеральд пришел один и раньше, нежели Ребекка. Мэделин обратила внимания на понурую сестру, присевшую возле молчаливого юноши. Между парой очевидно пробежал холодок, что подметила и подруга Айрин, тщетно скрывающая свою неуместную радость. Сегодня Бекки отказалась от вина и жирной свинины, она порой косилась на большую тарелку жаркого и тихонько выдыхала, словно ей дурно от вида и запаха. Глаза Мэделин следили за Джеральдом, который делал равнодушный вид и больше не заигрывал за столом с Бекки как раньше, на нее он также не хотел смотреть и словно избегал. Юная же не отступала, хоть и не нарочно, но подавляла говорящим взором. Она пребывала в недовольстве за его поведение по отношению к сестре. Старшая же сидела тихо и ковыряла ложкой в тарелке с отсутствием особого аппетита. Случайно отвлекла манерная Айрин, что-то весело рассказывающая супругу и жестикулирующая правой рукой. Ей было совершенно все равно на состояние некогда подруги Ребекки, на явную печаль той. Это тоже возмущало Мэделин, глаза ее перешли на вечно улыбающуюся и дразнящую обезьянку Айрин. Юная заострила внимание на ладони с короткими пальцами женщины, руки ее очевидно уступали по утончённости, маленькие ногти у нее выглядели словно обгрызены или отщипаны по самый корень. А на среднем пальце вдруг обнаружилось кольцо с аметистом в виде бабочки, которое идеально бы подошло в оправу того найденного в полу комнаты матери Беатрис, откуда из кольца такой же формы камень был утерян. Глаза наблюдающей слегка расширились, затем перешли на ужинающую Беатрис. Та вовсе не смотрела на Айрин и вела себя как обычно. Раздался негромкий голос Сьюзи: