Текст книги "Советы для иномирянки"

Автор книги: Евгения Кобрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Я перевела дыхание и встала с кровати – может, если выйду на балкон, поутихшее желание с него сброситься вернется вновь? Я ступила босыми ногами на шершавые каменные плиты, и холод мгновенно забрался под кожу. Подойдя к парапету, я перегнулась через него и посмотрела вниз – высоковато.

– Не спится? – услышала я знакомый голос и вздрогнула.

– Ты решил довести меня до сердечного приступа? – обернулась я к Братику. – Что и новенькая сестричка уже надоела?

– Не имею ни малейшего понятия, что такое сердечный приступ и как до него доводят, – усмехнулся он, лениво рассматривая меня. А потом заметил: – Ты изменилась.

Я нервным жестом откину с лица пряди волос, которые трепал ветер, и сильнее закуталась в плед:

– Что похорошела после пары часов насилия?

Он сразу стал серьезным:

– Что они посмели сделать?

– Только то, что делали всегда. Думаю, не нужно тебя просвещать, как твоя сестра любила проводить ночи в кампании этих двоих. Уверена, ты в курсе её пристрастий.

Братик вскинул бровь:

– Тебе не понравилось?

Я отвернулась от него и посмотрела вдаль, туда, где под полной луной серебрился океан:

– Мне нет. Телу возможно. Вот стою, решаю, кто я теперь, и кого слушать.

– И что решила? – услышала я его тихий вопрос, в котором не было ни капли сарказма.

– Пока ничего.

Он оказался рядом, я почувствовала силу, исходящую от него:

– Надеюсь, ты не думала прыгнуть с балкона и тем самым отнять голос у «тела»? – я вскинула на Братика взгляд, и он прочитал в нем ответ на свой вопрос. Это мужчине не понравилось: – Оставь эти мысли, Алиша. В твоем теле очень много древней магии, а с ней не так-то просто умереть. А вот покалечится и испытать жуткую боль, это запросто, – его слова прозвучали как угроза, и я отвернулась. Мужчина тихо заметил: – Они твои рабы, Алиша, они делают то, что велишь им ты. Ты должна была их остановить и жестоко наказать за своеволие.

– Ага, как же. Как будто так просто остановить две скалы.

Братик взял меня за локоть и повернул к себе:

– Тебе не нужна сила, чтобы командовать ими. Тебе достаточно слов.

– Я была не в том состоянии, чтобы вещать умные речи и быть услышанной. И они этим прекрасно воспользовались.

В его взгляде появилось непонимание:

– О чем ты?

– Об этой чертовой магии, гром её разрази! Наверное, магия стала выходить из берегов моего тела, делая меня больной и безвольной. Хотя ты говорил, что у меня еще есть время, и я могу повременить.

Взгляд Братика стал напряженным, и я поняла, что со мной что-то не ладно. Он всматривался в меня так, как будто хотел просканировать душу:

– Так не должно быть. Алишер могла спокойно обходиться без секса неделю, а то и дольше. Иногда именно так она мучила своих рабов.

Я вырвала свою руку из его захвата, а свою душу из сетей его глаз-сканеров:

– Но я не она.

В его взгляде поселилась тьма:

– Ты именно она, моя сестра Алишер. И лучше тебе поскорее свыкнуться с этой мыслью. А теперь иди и покажи своим рабам, кто их госпожа, или это сделаю я.

Я нервно сглотнула, прогоняя из головы жуткие картинки его расправы над мужчинами, и быстро скрылась в спальне, плотно закрывая балконную дверь. Вот и поговорили по душам, по-семейному, так сказать.

Совет 6. Говори то, что думаешь, но думай, что говоришь.

Я потянулась в постели и открыла глаза. Было позднее утро, и солнце пробивалось сквозь плотные шторы. Я повернула голову и тут же села – в нескольких метрах от моей кровати на коленях стояли Рон и Стэф, а злосчастная плеть, которую я спрятала в неудачном месте, лежала перед ними на полу. Не поднимая на меня глаз, Рон произнес:

– Час нашей расплаты, госпожа. Накажи нас за эту ночь, делай что, хочешь.

И чего же я хотела? Того, чтобы они немедленно убрались из моей спальни и не портили мне утро. Мне хватило того, что они испортили мне ночь.

– Оставьте меня.

– Твой брат сказал, что ты недовольна нами. Что ночью мы не смогли ублажить тебя так, как ты того хотела, госпожа, – смерено ответил Рон. – Мы виноваты, а значит, не уйдем, пока не примем наказания.

Вот заладили как попугаи – расплата, наказание, виноваты. Если виноваты, просите прощения, обещайте, что больше так делать не будете и проваливайте. Или простое словесное извинение здесь не в ходу? Они восприняли мое молчание по-своему: Стэф взял в руки плеть и поднялся, а Рон повернулся ко мне обнаженной спиной. Стэф размотал кожаный шнур плети и сказал:

   – Мы сделаем все сами, госпожа. Просто скажи, когда остановиться.

Крик застрял в горле, когда Стэф взмахнул плетью. Я не знаю, о чем думал мой мозг, хотя вроде он был старым и знакомым, когда заставил тело прийти в движение. Я не знала, что мое тело способно развить такую скорость, хотя я пока мало чего знала о своем новом теле. Уже через мгновение я остановила плеть, не дав той нанести первый удар по коже Рона. Хотя это было не совсем верно – плеть все же нанесла удар, но не по мужской спине, а по моей руке, которая хотела её остановить. Кожаный наконечник на миг обвился о предплечье и тут же разжал жгучее объятие. Я резко втянула воздух, прерывая болезненный вскрик. На моей обнаженной коже мгновенно вспыхнул алый след – поцелуй плети.

Время остановилось, пока мы втроем осознавали произошедшее. А когда осознали, мир завертелся с ускоренной силой. Я быстро потерла пострадавшую кожу, и прикусила губу, чтобы сдержать неуместные сейчас слезы. Рон резко повернулся и тут же вскочил на ноги, на его лице я прочитала настоящий ужас. Стэф яростно отшвырнул плеть в угол комнаты и упал передо мной на колени – в его взгляде появилась смертельная безысходность. Он протянул ко мне руку, но коснуться не посмел, с его губ сорвалось тихое:

– Госпожа…

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, ведь мне сейчас нужно успокоить еще двоих:

– Ничего страшного. Совсем не больно, – я заглянула в глаза Стэфу и даже улыбнулась: – Ты ведь не специально.

Вот так смотрят на умалишенных родственников, когда осознают, что пора сдавать тех в психушку. Стэф смотрел на меня именно так. Я не хотела в местную психушку, уверена там мне не понравится. Но и становиться злобной мстительной стервой я тоже не хотела. Я нашла взглядом злосчастную плеть и тут же двинулась за ней. Подняв плеть с пола, я распахнула дверь и вышла на балкон. Замахнувшись, как следует, я с неимоверным наслаждением швырнула плеть в океан – надеюсь, поблизости нет Зеленых, и мне не выпишут штраф за загрязнения местных вод. Картинно отряхнув руки, я развернулась к удивленным мужчинам, которые стояли в двери:

– Больше никаких телесных наказаний. Никогда.

– Интересно, – протянул знакомый голос.

Братик был мастером появляться в неподходящем месте в неподходящее время. Я быстро взглянула в его сторону и испугалась пытливого взгляда – он смотрел на меня как на провинившегося ребенка, которого непременно накажут. Теперь всех троих накажут за мою несдержанность. Я разлепила губы, и слова вырвались из меня сами собой, не успев посоветоваться с разумом:

– Мы сегодня уезжаем домой. Пора нам и честь знать, – я посмотрела на своих рабов: – Собирайте вещи.

Их так сильно обрадовала эта новость, что они сразу забыли о ненормальном поведении своей хозяйки. Мужчины быстро кивнули и исчезли в спальне. Братик сложил на груди руки и протянул:

– Ты уверена в своем поспешном решении, Алиша?

– Да.

На мужском лице появилась ухмылка:

– Новая версия Алишер, в отличие от старой, совсем не умеет врать.

 Я открыто посмотрела на Братика:

– Ничего, научусь. Как ты сказал? Хочешь жить умей вертеться.

– Вертись на здоровье. Только смотри, чтобы голова не закружилась. Падать будет больно.

– Если вдруг закружится, я ведь всегда могу прилечь на черную софу. Ту, что стоит в твоем кабинете. Так ведь?

Я поняла намек мужчины о расправе надо мной, если забуду кто я, и кого должна слушать. А он понял, что я поняла. Как хорошо, когда в семье есть взаимопонимание.

Совет 7. Не бойся сказать о том, что нравится.

Путешествие было долгим, но не утомительным, потому что я проспала всю дорогу. Карета была удобной, а гора подушек и мягких одеял в совокупности с легким покачиванием рессор располагали ко сну.

К ночи мы были дома – они были дома, а я уже никогда домой не попаду. Грустные мысли одолели меня, когда я рассматривала большой замок, на холме. «Мой милый дом» показался мне совсем негостеприимным, и когда я ступила под его крышу, поняла, что это еще легко сказано. Я окунулась в хоррор зловещей готики: давящая атмосфера стен из отполированного темного камня, кроваво-красный цвет тяжелой драпировки, мебель из черного дерева с вырезанными на ней жуткими мифическими существами, мерцающий свет свечей в массивных золотых подсвечниках. Здесь точно по коридорам ходят полупрозрачные приведения-призраки, в подвалах живут клыкастые оборотни-убийцы, а в высоких башнях спят кровососущие вампиры-летучие-мыши. И это родной и милый дом, в который они так стремились вернуться? Это тот дом, где я должна успокоиться, прийти в себя и стать собой? Интересно кем это – собой? Злобной ведьмой, госпожой-садисткой или сумасшедшей некроманткой?

Не дождетесь!

Меня проводили в спальню, которая была похожа на будуар вавилонской блудницы, и помогли умыться с дороги. Мужчины, затаились, боясь спугнуть свое счастье – они не сказали мне и пары слов за всю дорогу. Рон ушел распорядиться об ужине, а Стэф достал для меня домашнее платье. Видел бы кто-то это домашнее платье! Халат-кимоно из полупрозрачного черного шелка, расшитый по подолу и рукавам россыпью драгоценных рубинов. Я с сомнением покосилась на мужчину, но тот сделал вид, что не заметил этого и развернул для меня кимоно, в ожидании, что я его надену. Я решила не нарушать нашего шаткого перемирия и быстро скинула с себя полотенце, а потом с помощью Стэфа облачилась в прозрачное «домашнее платье». А собственно, чего они там не видели? Это я почти не знаю своего нового тела, а они знают его на отлично. Стэф завязал у меня на талии мягкий пояс красивым узлом, а потом протянул руку и сдвинул вверх рукав кимоно. Его пальцы нежно коснулись алого следа от плети:

– Если ты позволишь, я вылечу тебя, госпожа, – тихо сказал он.

Я медленно кивнула – пусть намажет заживляющей мазью, не помещает. Но я поздно вспомнила, что это магический мир: по моей коже побежали едва ощутимые колкие разряды, и красный след стал бледнеть на глазах. Я подняла взгляд на Стэфа и не удержала вопроса:

– Ты тоже владеешь магией, как мой брат?

Мужчина, не отрывая напряженного взгляда от моей руки, ответил:

– Владею, но не как он. Твой брат сильнее меня в тысячу раз. Я раб, а он свободен.

Этим было все сказано, и больше объяснений мне не требовалось. Стэф залечил мою кожу и вскинул на меня взгляд. Я не сдержала слов благодарности:

– Спасибо.

Его взгляд на мгновение из холодно-стального стал тепло-серебристым:

– Ты другая.

Я испугалась этих тихих разоблачающих слов, поэтому разорвала наш зрительный контакт и убрала руку из ладоней Стэфа:

– Я просто ничего не помню, – прикрылась я раздраженностью и отошла.

Но мужчина последовал за мной, он остановился у меня за спиной и обхватил ладонями плечи. Я встревожилась. Стэф приблизил губы к моему уху и прошептал:

– Я уже не уверен, что хочу, чтобы ты все вспомнила.

Я повела плечами, но он не пустил:

– Оставь меня.

Стэф придвинулся еще ближе:

– Тебе было плохо с нами ночью? Мы делали все, как ты любила…раньше. Но сейчас ты так больше не хочешь? Как ты хочешь сейчас, госпожа? Скажи мне.

– Я хочу, чтобы ты меня отпустил. Сейчас.

Горячие губы обожгли мое открытое плечо, там, где оно встречалось с шей, и моя тревога усилилась стократ.

– Почему ты не говоришь с нами, госпожа? Почему не скажешь, чего хочешь? – я рванулась из мужских рук, но добилась лишь того, что Стэф развернул меня лицом к себе, обнимая еще крепче: –  Ты боишься нас? Боишься меня?

Он заглядывал в мое лицо, пытаясь прочитать там ответ. Паника накрыла меня с новой силой, я испугалась, что насилие прошлой ночи повториться вновь. А будешь знать, как бросать необдуманные слова! Чего тебе не жилось под крылышком Братика, только он мог тебя защитить. А теперь все, выкручивайся сама! Я попыталась придать своему голосу твердой уверенности:

– Сейчас же отпусти меня, – у меня плохо получилось, и мы оба поняли это. Стэф наклонил голову, рассматривая меня своими холодными глазами, и я не удержала трусливой просьбы: – Пожалуйста, – его зрачки расширились. Я разбудила в нем хищника. Вот я дура! Добилась в точности противоположного. Мужчина подхватил меня на руки и уложил на постель. Я не успела воспротивиться, он накрыл меня своим телом, а воспоминания прошлой ночи придавили меня сильнее бетонной стены. В горле вмиг пересохло, а кожа покрылась холодным потом: – Не надо, – только и смогла прохрипеть я.

Стэф заглянул мне в глаза и обвел кончиками пальцев мою шею:

– Скажи, как надо, – было мне ответом. Я зажмурилась с детской надеждой, что если чего-то не видно, то этого и нет. Мужчина сжал мою грудь через тонкий шелк и холодно повторил: – Скажи.

– Пожалуйста, я не хочу.

– Ты снова заболеешь, госпожа, и тогда уже не сможешь сказать, как хочешь. И мы снова сделаем, как делали раньше, – это был шантаж, подлый и гнусный. Но в этом была истина. – Скажи сейчас. Как ты хочешь? Скажи.

– Нежно.

Что? Я ему ответила? Ответила? О небо, что я творю? Почему не велела ему убираться? Почему не столкнула с постели? Почему не зову на помощь? Потому что мне никто здесь не поможет. Никто. Потому что, если я прогоню мужчину сейчас, через день-два я снова станусь больной, и мои ненасытные рабы снова этим воспользуются. И это будет повторяться и повторяться, пока я не сойду с ума или не покончу с собой. Если я хочу жить, мне надо научиться жить рядом с ними.

Стэф притронулся кончиками пальцев к моим губам:

– Нежно, – повторил он, как будто ослышался.

Я распахнула глаза, если он посмеет насмехаться надо мной, я лучше шагну с балкона, чем стану терпеть такое. Но мужчина не насмехался, просто изучал меня. Его ладони сместились мне на талию и потянули за пояс кимоно, освобождая кожу от полупрозрачной шелковой дымки. Я смущенно скрестила руки на груди, и вновь прикрыла глаза. Мои руки нежно, но настойчиво отвели, и обнаженной груди коснулись горячие пальцы. Они неспешно приласкали ареал, и несильно сжали сосок. Я закусила губу.

– Тебе неприятно? Больно?

Я не смогла соврать ему и отрицательно мотнула головой. Мне было не больно, мне было стыдно – я ведь совсем не знаю этого мужчину, и прошлой ночью он принудил меня к близости. А сейчас я позволяла ему прикасаться к своему обнаженному телу, и позволю гораздо большее. Зачем я делаю это? Чтобы избежать унижения, боли и смерти… Я зажмурилась, пытаясь вспомнить мою прошлую жизнь, человека, которого я любила – но у меня не получилось. Одинокая слеза скатилась по виску и затерялась в волосах.

Стэф прочертил пальцем мокрый след и тихо сказал:

– Никогда не видел твоих слез, – он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. – Посмотри на меня. Посмотри, – повторил мужчина, когда я не послушалась. Я распахнула глаза, он прошептал: – Ты другая, ты ничего не помнишь. Не знаю, что сказал тебе брат, но тебе нет нужды бояться нас с Роном или сторониться. Мы делим магию, а значит делим жизнь.

Стэф мгновение пристально меня рассматривал, а потом обрушил на меня известную ему страсть и неизвестную нежность. Я прикрыла глаза, принимая и то и другое – я сделала свой выбор. У меня нет прошлого, его отняли. У меня нет будущего, оно неопределенно. У меня есть только настоящее. И в своем настоящем я не хотела страдать, а значит надо смирится и жить. Просто жить и терпеть.

Но через несколько минут я поняла, что начала медленно возбуждаться под руками малознакомого мужчины. Откуда такая реакция, я ведь собиралась просто терпеть? И не только мое тело, которое было привычно к рукам Стэфа, загоралось страстным огнем, но и я сама. Я настоящая. Я смутилась и устыдилась, мужчина заметил это, но понял иначе. Стэф сильнее сжал мою грудь, тем самым привлекая к себе внимание:

– Если будет неприятно, скажи. Не таись. Обещаешь, что скажешь?

– Обещаю, – прохрипела я.

Мужские руки сместились ниже и прошлись по чувствительной коже живота, лаская и чуть надавливая. От неожиданного удовольствия я поджала пальчики на ногах и вцепилась руками в покрывало.

Это все неправильно! Так не должно быть, я не должна испытывать удовольствие в чужих руках… Но я его испытывала – это был неоспоримый факт, с которым я ничего не могла поделать, как бы не хотела. Я нашла себе оправдание в том, что это магия творит такое со мной. Только она повинна в моей податливости и разгорающийся страсти. Сейчас, в ночной темноте, это оправдание очень хорошо подействовало, но не уверена, что утром, будет также. Но до утра еще надо дожить…

Умелые руки снова погладили мой живот, и Стэф тихо спросил:

– Тебе так нравится? – я только кивнула, но он этим не удовлетворился: – Скажи.

– Нравится.

Зачем я стала такой послушной? Зачем делаю все, что он скажет? Потому что боюсь, что, если не подчинюсь, Стэф снова превратиться в жестокого любовника со звериным взглядом. Или мне начинает нравиться его мужская сила и нежное доминирование? Нет, нет, нет...

Мужские руки двинулись дальше и невесомо приласкали бедра, уговаривая их раскрыться. Мои бедра поддались уговорам, и Стэф тронул ядро моего удовольствия. Я выгнулась дугой и сильнее вцепилась в покрывало пальцами.

– Ты уже влажная для меня, готова принять, – сказал он совсем тихо, как будто говорил сам с собой. – Хочешь, чтобы я вошел в тебя? Или хочешь, чтобы продолжил ласкать руками? – я не знала, чего я хотела, мне было все равно. Я не хотела только двух вещей: чтобы он остановился, и чтобы стал грубым. – Скажи мне. Скажи, чего ты хочешь.

Я не ответила, и мужчина не стал настаивать. Стэф продолжил ласкать меня умелыми пальцами и очень быстро привел к разрядке. Оргазм был ярким и быстрым, и не успела я хоть немного успокоиться, как почувствовала мужское вторжение. Это меня враз отрезвило, все тело напряглось в ожидании продолжения. Каким оно будет? Стэф погладил мою шею и удержал руки над головой:

– Не бойся. Не бойся меня. Я буду нежен с тобой, как ты и просила. Отдайся страсти, не опасайся её. Я обещаю тебе, что сразу остановлюсь, если ты захочешь этого. Ты мне веришь? – я смотрела в серебро его глаз и верила. Я сошла с ума? – Ответь мне. Скажи, что веришь.

– Верю.

Он кивнул и продолжил медленно входить в меня. Вскоре его толчки ускорились, и я с радостью приняла это. Я стала безумной, я стала со страстью ему отвечать, я обняла его за плечи и закусила губу. Сейчас было не важно, кем мы были за пределами этой спальни, сейчас было важно только то, что мы стали единым целым. Пусть на пару мгновений, но это случилось. Я первая пришла к яркой кульминации и крепче обхватила мужское тело ногами. Стэф последовал за мной почти сразу, он спрятал лицо в моих волосах и заглушил крик оргазма одеялом.

Время остановилось, мир замер…

 Я медленно приходила в себя. Что это было? Кто это был? Неужели я? Стало стыдно и захотелось плакать. Но я сдержалась, ведь все еще была не одна – Стэф продолжал лежать на мне, чуть придавливая своим телом. Я даже подумала, что он уснул, так долго Стэф не шевелился. Я чуть повела затекшими ногами, и мужчина тут же скатился с меня. Он укрыл меня покрывалом, и я подавила притворный зевок, в надежде, что Стэф уйдет.

– Спи, – велел мужчина.

Я повернулась на бок и на меня навалилась настоящая усталость. Я, как по команде, провалилась в глубокий сон.

Во сне я видела себя прежнюю. Цвет волос и глаз, черты лица и пропорции фигуры были недоступны моему сознанию. Но я знала, что это я, старая версия меня. И сейчас эта версия мне не нравилась. Та женщина из прошлого была уставшая после работы, заваленная семейными проблемами, недовольная своей внешностью. Она хотела перемен, на которые никак не могла решиться. Ей не хватало ни сил, ни смелости, чтобы поменять себя, поменять свою жизнь. Она не искала возможности, она искала оправдания.

Мужчина снова ласкал меня, нежно и медленно. Я выплыла из сна и потянулась точно кошка, только что не замурлыкала. Я открыла глаза, и сон, как рукой сняло – это был не Стэф. Возле меня лежал Рон. Мужчина провел ладонью по обнаженной коже, а я потянулась за покрывалом, чтобы прикрыться. Рон перехватил мою руку и поцеловал в запястье:

– Не надо. Не таись от меня, госпожа. Я тоже могу быть нежным.

Так, спелись уже! Ну-ну, а говорят, что это женщины болтливы. Мужчина тем временем начал выводить замысловатые узоры на моей обнаженной коже своими горячими пальцами. Он играл на мне, точно на музыкальном инструменте, прикасаясь умело и нежно. Это было приятно и даже сверх того. Я начала возбуждаться и прикрыла глаза, принимая его ласку и свои чувства. Буду думать, ненавидеть себя и жалеть утром, не сейчас. Рон повернул меня на бок и лег сзади, прижимаясь всем телом. Его хриплые слова были едва слышны и от этого звучали возбуждающе:

– Ты такая красивая, госпожа. Такая желанная. Не могу больше ждать.

Я тоже не хотела больше ждать и с нетерпением приняла его нежное вторжение, прогибаясь в спине. Мужчина перехватил меня под грудью, прижимая к себе, и ускорил темп, под который мне было сложно подстроиться. Я бросила это бесполезное занятие и сосредоточилась на приятных ощущениях в теле – удовольствии не заставило себя долго ждать. Я испытала то же единство, что и со Стэфом, только более нежное и спокойное. Мы пришли к кульминации почти одновременно, и я не сдержала хриплый крик. Мужчина укусил меня за плечо, и это в разы продлило мой оргазм, делая его безумным. Миг, два, три – а тело все бьется в удовольствии. Оказывается, кусачие поцелуи могут быть просто крышесносными…

Рон сильнее прижал меня к себе, продолжая находиться во мне. Я прикрыла глаза и зевнула – похоже сегодня секс с ними действует на меня как снотворное.

Во сне я снова была дома, в своей старой жизни, но в такие моменты я не любила там бывать. Мы с моим мужчиной ссорились не часто, но если это случалось, то было эпохально. В такие моменты в голове рождались мысли о том, чтобы все бросить и уйти – уйти от него, уйти из нашего дома. Мы с ним могли не разговаривать часы напролет, но потом я всегда шла мириться, даже если не чувствовала за собой вины. Я просто не могла долго терзаться и лелеять в себе обиду – она меня разрушала. Сейчас, в моем сне, был именно такой момент, момент нашей ссоры. Радикальные мысли, разрушающие чувства и горький осадок после ссоры – вот что я чувствовала сейчас. Только это и больше ничего.

Совет 8. Никогда не угадаешь где, найдешь, где потеряешь.

Я проснулась от приятного аромата свежезаваренного кофе – завтрак в постель? Может моя жизнь в этом жутком месте будет не такой уж и неприятной? Моих губ коснулось что-то нежное, и я уловила едва различимый аромат роз. Я открыла глаза, все верно: на столике у кровати поднос с завтраком, а Рон касается моей обнаженной кожи бутоном алой розы. Как банально, но как чертовский приятно! Стэф тоже был здесь, он лежал рядом и внимательно меня рассматривал, как будто ожидая перемен. В его взгляде стоял вопрос: какой она проснется старой или новой?

Я смутилась, тем самым отвечая на его незаданный вопрос. Лицо мужчины прояснилось, и легкая улыбка коснулась его губ:

– Доброе утро, – Стэф нежно меня поцеловал.

– Доброе утро, – вторил ему Рон и тоже поцеловал меня.

– Доброе утро, – тихо ответила я и быстро укрылась покрывалом. А потом спросила, лишь бы не молчать: – Что у нас на завтрак? Я такая голодная!

Рон помог мне сесть, подкладывая под спину целую гору подушек, а Стэф поставил передо мною большой поднос с завтраком. Похоже, мужчины решили подстраховаться и принесли все, что можно было есть на завтрак. Я ухватила за зеленый хвостик спелую клубнику и откусила. По загоревшемуся взгляду Рона, я поняла, что мне не удастся спокойно позавтракать, если срочно не отвлечь мужчин:

– Пожалуйста, расскажите мне, что я обычно делаю днем? Чем занимаю свободное время?

– Утром ты любишь принимать ароматную ванну, а потом мы делаем тебе массаж, – ответил Стэф. – После обеда мы выезжаем верхом, катаемся по окрестностям или купаемся в лесном озере.

– К вечеру ты обычно придумываешь какую-нибудь игру, – сказал Рон, и по его взгляду я поняла, что игра эта носит статус +18.

И все? Больше ничего? Праздная трата времени и сил? Я буду наслаждаться этим! Правда вскоре от безделья могу завыть волком. Но… разберемся по ходу дела. Я доела свой завтрак и кутаясь в одеяло неуклюже встала с кровати:

– Хорошо. Значит ванна и прогулка.

– А к вечеру игра, – напомнил Рон.

Я настороженно посмотрела на него и ответила:

– Обойдемся сегодня без игры. Ладно?

Моя идея им не понравилась, Рон нахмурился, а Стэф несильно потянул меня за одеяла, или с намерением придвинуть к себе, или – обнажить:

– Хочешь, игру придумаем мы? – спросил он с легкой улыбкой. Небо упаси меня от их придумок и игр! Я шагнула назад и одеяло натянулось, Стэф улыбнулся ярче: – Полагаю это твое «нет».

– Правильно полагаешь, – тихо заметила я, и потянула одеяло на себя.

Стэф, наконец, отпустил мою одеяло-тогу и встал с кровати. Я быстро отвела взгляд, чтобы в открытую не пялится на его обнаженное тело. Рон тоже поднялся – ну, и куда мне теперь девать взгляд?

– Идем, мы поможем тебя искупаться, – протянул мне руку Рон.

Я прикусила губу и тихо заметила:

– Думаю я и сама справлюсь с этой нетрудной наукой.

Стэф подошел ближе, тем самым оттесняя меня к окну. Он притронулся к моей щеке в нежной ласке:

– Ты что же, стесняешься нас, – спросил он, а потом тихо добавил: – Алиша?

Я облизала вмиг пересохшие губы, и, наверное, покраснела:

– Нет, – врала я нагло, – просто и сама могу принять ванну.

Рон придвинулся с другой стороны и тихо сказал:

– Ты никогда не делала это сама. Можешь и не справиться, Алиша.

Я захотела фыркнуть, но решила, что это не произведет сейчас должного эффекта. Я только плотнее прижала к себе одеяло и вскинула голову, пытаясь вернуть себе должность хозяйки:

– Вот и проверим. Все идите, увидимся после. На прогулке.

Мужчины быстро переглянулись – они явно умеют общаться друг с другом без слов. Придя к консенсусу Стэф и Рон кивнули мне и быстро вышли из спальни, я перевела дыхание

Моя старая-новая ванная комната была огромных размеров и напоминала целый spa-салон. Я блаженно улыбнулась, предвкушая райское наслаждение. И ожидания меня не подвели, тем более, что ко мне были направлены две служанки, в помощь, которые знали толк в хорошем массаже. Потом меня точно куклу одели в роскошный костюм для прогулки из черного бархата с золотой вышивкой, мягкие длинные сапожки на шнуровке и дизайнерскую широкополую шляпу. Я почувствовала себя настоящей пираткой, не хватало только сабель и пистолета.

На крыльце я встретилась с Роном и Стэфом, которых после ночи страсти даже в мыслях не могла больше называть «рабами», и мы пошли к конюшням. И только когда передо мной возникло одноэтажное каменное строение, я с опозданием вспомнила, что сейчас мне придется сесть на лошадь. Услужливый разум тотчас же подкинул картинку из прошлой жизни: круг почета по парку-развлечений на замученной жизнью лошади, которую вел под узды член конного клуба. Мне было тогда где-то лет десять, и я раз и навсегда пообещала себе, что больше никогда не сяду на лошадь, потому что никогда не забуду её грустных глаз. Мы с мужчинами вошли в светлые и чистые конюшни, и я заглянула в глаза первой же попавшейся лошади – они не были грустными и уставшими. Я немного успокоилась. Рон кивнул конюху:

– Оседлай для госпожи Стужу, – конюх с поклоном удалился, а Рон посмотрел на меня. – Стужа спокойная и всегда послушна твоей руке.

Это обнадеживало. Я прошла вглубь конюшни рассматривая местных жителей.  А посмотреть было на что – все лошади были грациозными, холеными и явно очень породистыми. Белоснежные, вороные, золотистые – все чистых цветов и мастей. Не одной тебе коренастой кобылки в милые яблочки, только лучшие представители пород. В самом конце конюшни находился большой заколоченный загон, подальше от остальных. Я не успела заглянуть в него, Стэф придержал меня за плечо:

– Не подходи близко. Там Шторм, его еще не успели казнить, – я непонимающе взглянула на мужчину. Он пояснил: – Вороного жеребца ты купила совсем недавно. Шторм редких восточных кровей диких скакунов, а эта порода плохо подается дрессуре. Ты оседлала его, а он тебя скинул.

– И я велела его казнить, – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да.

Я прикусила губу и шагнула к загону. Сквозь наскоро сколоченные доски я увидела необычайно красивое, величественное и грациозное животное с грустными глазами. Вот они, те самые глаза, в которых отражается безнадега. Я повернулась к Стэфу, не успев обдумать принятое решение:

– Скажи, чтобы его отпустили.

Стэф нахмурился:

– Что значит отпустили?

– Отпустили, значит отпустили, – раздраженно сказала я и потянула за доску, с намерением её оторвать от загона.

Рон мгновенно отвел мою руку:

– Ты поранишься.

Я понимала, как нелепо себя веду, но мне сейчас было все равно:

– Я не стеклянная, – было Рону сердитым ответом.

Мужчина мгновение рассматривал меня, а потом оттеснил в сторону. Рон резко дернул за доску, и та оторвалась с легкостью, поддаваясь его силе. А за первой доской отлетела вторая и третья.

– Плохая идея, – озвучил свои мысли Стэф.

Я негодующе посмотрела на мужчину:

– Почему же, позволь спросить?

– Шторм погибнет, если ты его отпустишь. Жеребец родился и вырос в теплых восточных прериях, холодный климат севера не для него.

– А я считаю пусть лучше он умрет свободным! А не будет зарезан по чьей-то эгоистичной прихоти! – мне совсем снесло крышу. Я осознала это только тогда, когда два недоуменных взгляда воззрились на меня. Я побледнела и быстро отвернулась, глядя на жеребца. Животное взирала на меня с таким же недоверием и удивлением, как будто понимала весь наш разговор. Я шагнула к загону и недолго думая быстро о ткрыла щеколду, а потом распахнула ворота: – Давай, скачи отсюда. Ты свободен.

Животное сделало несмелый шаг в мою сторону, и я тут же оказалась в защитных объятиях Рона. Мужчина оттеснил меня в сторону, задвигая себе за спину. Стэф посмотрел на меня, а потом на жеребца:

– Давай, Шторм, ты свободен. Беги, пока твоя хозяйка не передумала и снова не заперла загон. Умри, как и родился свободным.

  В следующую секунду я по достоинству оценила данное жеребцу имя – Шторм взвился на дыбы и пулей выскочил из загона. Животное пронеслось по конюшне и скрылся за распахнутой дверью. Он был свободен. Я посмотрела на Стэфа, взгляд которого обвинял меня в неразумности. Я вдруг задалась вопросом: а хочет ли Стэф, чтобы я отпустила его, так же как отпустила Шторма, и что ждет его на свободе, тоже смерть? От этих мыслей мне стало не по себе и совместная прогулка уже не казалась такой заманчивой идеей. Я отступила от Рона: