Текст книги "Советы для иномирянки"

Автор книги: Евгения Кобрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Евгения Кобрина

СОВЕТЫ ДЛЯ ИНОМИРЯНКИ

Совет 1. Если тебя зовут чужим именем, глаза лучше не открывать.

– Ну же, открывай глаза. Давай Алиша! Открывай свои чертовы глаза.

Я послушалась, хоть Алишей и не была, настолько властным был голос надо мной. Сначала я не увидела ничего кроме размытого пятна. Но пятно стало приобретать очертания и цвета и вскоре превратилось в красивое и молодое мужское лицо. Мужчина нахмурился, рассматривая меня, и я нахмурилась в ответ. Он тут же усмехнулся:

– Отлично. С характером. Алишер размазней никогда не была, – я хотела спросить, кто такая Алишер, но не смогла, горло сдавило спазмом, и голос не слушался. Я притронулась ладонью к больному горлу и мужчина, который продолжал меня внимательно рассматривать, спросил: – Не можешь говорить? Ничего, это не на веки вечные, скоро пройдет. После удушения такое, наверное, случается.

Что? Какое еще удушение? Я в панике попыталась подняться, но тяжелый взгляд пригвоздил меня к месту:

– Спокойно. Будешь хорошо себя вести, ничего с тобой не случится. Поняла меня?

Я медленно кивнула и все-таки села, а потом осмотрелась. Комната была странной: от пола до потолка полки с книгами и всякими стеклянными сосудами разных цветов, массивный деревянный стол на причудливых ножках в виде змей, в углу пылал огромный закопченный камин, а единственное окно было занавешено красной бархатной шторой, сквозь которую почти не проникал солнечный свет. Сама же я сидела на небольшой софе, которая была обита шелком чернильного цвета. Жуткий такой интерьерчик, в который я точно не вписывалась. Мужчина следил за мной точно хищник, пытаясь прочитать эмоции на моем лице.

– Что, не узнаешь ничего? Так и не должна, – заметил он и отошел к столу, на котором были аккуратно сложены стопки серого пергамента. Он взял белое перо с золотым наконечником, обмакнул в чернильницу и что-то записал. Чернильницу! Я прикрыла глаза. Что это за полуночный бред? Где шариковые ручки и белая бумага А4? – Знаешь, это даже хорошо, что ты пока не можешь говорить, не будешь мне надоедать миллионом вопросов и истеричными криками. Я смогу тебе все объяснить, спокойно и обстоятельно. Итак, начнем, – сказал мужчина и снова что-то записал. – Первое, ты мертва.

Ничего себе начало! Я снова прикоснулась к горлу, которое продолжало саднить. Мужчина отрицательно мотнул головой:

– Нет, тебя не задушили. Хотя может и задушили, я не знаю, как ты умерла. И мне это совершенно не интересно. Второе, после смерти ты обрела новое тело. Переселилось в него, если так проще для твоего понимания. Ты переселилась в тело моей сестры Алишер, которую я самолично задушил пару минут назад.

Я сглотнула, боязливо косясь на него. Он сбежал из психбольницы, это понятно, но я-то что делаю в его компании?

– И третье, самое главное для тебя. В моем мире это незаконно, если кто-то узнает, что ты заняла тело Алишер, тебя ждут неприятности. Большие неприятности вплоть до долгой мучительной смерти или чего похуже.

А что может быть хуже долгой мучительной смерти, хотела я спросить, но голоса не было. Наверное, оно было и к лучшему, не к чему мне знать такие подробности.

– Пока все понятно?

Я кивнула, не решаясь злить психа.

– Из всего вышесказанного следует вывод, ты должна стать Алишер. Жить её жизнью, так чтобы никто не понял, что ты это не она, а она это ты, – усмехнулся псих-красавчик своему каламбуру. – Я тебе помогу, стану наставлять и учить. Для простоты мы скажем всем, что ты ударилась головой и потеряла память. Что совершенно не помнишь, кто ты такая. От тебя же требуется только старание и послушание. Как говориться хочешь жить, умей вертеться.

Я хотела жить, и повертеться для этого могла. Но только хотелось жить и вертеться подальше от этого странного места и не менее странного человека. Я свесила ноги с софы и попыталась встать – мир начал вращаться. Мир что, тоже хотел жить?

Мужчина поднялся из-за стола и обойдя его оперся о столешницу. Он скрестил на груди руки, пронзая меня темным взглядом, и удерживая им на месте:

– Я знаю, ты из другого мира. Только душа из другого мира могла прийти на зов моей магии. Там, в твоем мире, ты умерла, умерла для всех и всего, там тебя больше нет. А здесь ты есть, хоть и не совсем ты: душа твоя, а тело Алишер. Тебе сейчас страшно – это нормально. Но тебе придется преодолеть страх, чтобы выжить. Хочешь посмотреть на себя новую?

Мужчина двинул рукой, и из угла комнаты на меня полетело небольшое зеркало. Я в панике зажмурилась, осознавая, что его сумасшествие заразно – я подцепила сумасшествие как сезонный грипп. Я услышала легкий смех:

– Только не говори, что ты из мира, где не было магии? Вот же насмешка судьбы.

Я не разделяла его веселья, но медленно открыла глаза и уставилась на отражение в зеркале. На меня смотрела юная красавица, очень похожая на безумного мужчину. Жгуче-черные блестящие волосы спадали на грудь и плечи крупными локонами, ярко-синие глаза в ободке густых ресниц отливали лазурью, красивые дуги бровей, аккуратный прямой нос и пухлые губы – этакая фотошопная барышня с глянцевой картинки. На молочной коже шеи проступали синяки – свидетельство недавней смерти предыдущей обладательницы совершенного тела. Дальше разглядывать себя новую я не стала – ясно было одно, либо я тоже сошла с ума, либо мужчина рядом вполне себе в уме, и все что он сказал истинная правда. Я посмотрела на своего «братика», он ехидно усмехнулся:

– Что понравилось? А как же иначе – Алишер была красавицей, красавицей с уродливой душой. Я просто исправил ошибку природы. Надеюсь теперь душа больше соответствует телу, – я хотела его спросить, с чего бы такое предположение, он ведь совсем меня не знает. И мужчина ответил на незаданный вопрос: – Магия никогда не подводит, не делает ошибок. На это способны только люби. Я призывал светлую, неиспорченную душу, значит она и пришла. Твои глаза говорят мне об этом. Взгляд Алишер был холодным, а твой теплый. В твоём горит огонь бурных чувств и пытливости разума. В её взгляде этого не было. В её взгляде вообще ничего не было кроме порока, жестокости и равнодушия, – раздраженно бросил мужчина, а потом посмотрел прямо на меня: – Ты думаешь, я зло, потому что убил её? Нет, я добро, потому что убил Алишер, – мужчина на мгновение замолчал, как будто вспоминая что-то, а потом сбросил с себя воспоминания и продолжил: – Но не будем об этом. Тебе не к чему думать о таком, ты не должна об этом беспокоиться. Ты должна думать лишь о том, как бы ни выдать себя. Алишер не обладала талантами, она вела праздный образ жизни, один день похож на следующий. У неё не было друзей, не было врагов, только слуги окружали её. Слуги и рабы. Но с ними проблем не должно возникнуть, Алишер хорошо вышколила свою челядь. Ты их хозяйка, вот и веди себя соответственно. А если что я быстро всё улажу.

Задушит. Я поёжилась, решая, что ни при каких обстоятельствах не буду жаловаться «братику» на слуг. Мужчина усмехнулся, как будто читая мои мысли:

– Но надеюсь, до этого не дойдет. Ты будешь послушной девочкой, будешь во всем слушаться старшего брата, и мне не придется принимать радикальные меры. Так ведь? Мы поняли друг друга?

Я кивнула и снова притронулась к шее, не удержавшись от защитного рефлекса. Мне не двусмысленно дали понять, что в случае чего и меня задушат, так же как и мою предшественницу.

– Вот и отлично. Тогда пойдем, пора тебе предстать перед своими рабами, а то они пожалуй ужасно волнуются о своей бесценной хозяйке.

Мужчина взял меня за локоть и помог подняться с софы. Я покачнулась, но устояла. Он потащил меня к двери, и мы вышли на винтовую лестницу. Ступенек вниз было много, и я даже пробовала их сосчитать, борясь с подступающей тошнотой. Наконец, наше нисхождение закончилось, и мы вышли на просторную террасу. Я прищурилась, так ярко светило восходящее солнце. Оно алело у самого горизонта, окрашивая океан в розовый цвет. Замок, а это, похоже, был именно средневековый замок, возвышался над океаном и, казалось, был высечен прямо из скалы. Мужчина повел меня дальше по террасе, и вскоре мы вошли через высокие французские окна в просторный зал.

Я сразу увидела двух красивых, высоких мужчин, которые замерли при нашем появлении. Один из них сидел в глубоком кресле, а второй расхаживал вдоль камина. Через мгновения они уже стояли рядом, пытливо рассматривая меня. Я смутилась от столь пристального внимания и неосознанно придвинулась к своему «братику».

– Вашей госпоже нездоровится, – сказал он холодно, и мужчины как по команде сделали шаг назад. – Она упала и ударилась головой. Я долго не мог привести её в чувство. А когда она пришла в себя, совсем не узнала меня.

– Нужно послать за лекарем, – сказал один из мужчин, внимательно следя за мною.

– Если будет нужно, я распоряжусь, – осадил его мой новоявленный брат. – Вашей госпоже больно говорить, поэтому она молчит. Сейчас ей нужен покой и отдых, – мужчины напряженно кивнули, и Братик повернулся ко мне: – Алиша, не беспокойся, я рядом. Ты, должно быть, не помнишь, это Рон и Стэф, твои рабы. Они позаботятся о тебе и помогут отдохнуть.

Интересно как? Взобьют подушки и укроют одеялом? Я покосилась на хмурых мужчин и засомневалась, что хочу их помощи. Но Братик все решил за меня: он отошел и его место тут же занял один из мужчин, поддерживая меня за локоть. Братик уже уходил, когда вдруг остановился, как будто что-то вспомнил. Он посмотрел на нас:

– Тебе нужен отдых, Алиша. Да и обитателем моего замка тоже. Дай хоть одну ночь выспаться моей прислуге, а то от ваших ночных криков страсти не спит весь замок, – выдав это, Братик развернулся и скрылся за дверью, а я так и осталась стоять с открытым ртом.

 Чего-чего он сейчас сказал? Додумать я не успела, меня подняли на руки и, бережно прижав к груди, понесли из зала. Я хотела кричать и брыкаться, но сидела тихо как мышь под веником. Силы были неравны. Первое – их было двое, я была одна. Второе – они были вдвое больше и в десять раз сильнее меня. Третье – я не могла кричать. И последнее – я потеряла сознание.

Совет 2. Если у вас пропал голос, запасайтесь терпением.

 Я пришла в сознание. Вокруг было тихо, но не было спокойно, я чувствовала это всеми фибрами своей старой души и ощущала кожей нового тела. Поэтому открывать глаза я не спешила. Я вся обратилась в слух, пытаясь услышать хоть что-то, но безрезультатно. Тогда я все же набралась храбрости, открыла глаза и сразу наткнулась на внимательный зеленый взгляд. Это был один из рабов, тот, который был коротко-стриженным шатеном с небольшим шрамом через правую бровь. Шрам мужчину вовсе не портил, а напротив, придавал лицу брутальной красоты. Я моргнула, и мужчина нахмурился:

– Ты вспомнила меня, госпожа? – я отрицательно покачала головой и прикрыла глаза. Воздух вокруг меня завибрировал, и я поняла, что брюнет придвинулся ближе: – Что с твоей шеей? Откуда на ней синяки?

 Я неосознанно притронулась к шее и пожала плечами, выражая тем самым полную незаинтересованность в продолжение разговора. А точнее продолжение моего допроса.

– Ты совсем ничего не помнишь? – не отстал он. – Что сказал тебе твой брат после того как ты очнулась?

Что за дотошный раб на мою голову, прицепился как банный лист к… известному всеми месту. Я повернулась на бок, тем самым известным местом к нему – может хоть так до него дойдет, что этот разговор мне не интересен. Мой взгляд тут же наткнулся на другого мужчину, второго раба. Этот был белесым блондином, его волосы были собраны сзади в короткий хвостик, а глаза сверкали серой сталью. Мужчина сидел в кресле у кровати и внимательно рассматривал меня. Из огня да в полымя – сейчас и этот начнет допрос с пристрастием. Но мужчина молчал, и только его взгляд пытался добиться от меня правды. Не на ту напал! Я повернулась на спину и уставилась в деревянный резной потолок – вот и поговорили.

– Нам нужно, как можно скорее, уезжать отсюда, госпожа. Здесь для тебя не безопасно, – наконец тихо сказал блондин.

Поздно спохватился! Раньше надо было думать о безопасности своей госпожи, до того, как её задушил собственный брат под самым твоим носом. А сейчас все – поезд ушел. Меня же, новую хозяйку тела вашей старой госпожи, и поганой метлой отсюда не выгонишь. Лучше знакомый Братик-сестра-убийца, чем незнакомые братцы-секс-рабы.

Мужчина медленно поднялся из кресла и подошел ближе:

– Ты понимаешь, о чем я говорю, госпожа? Нужно ехать домой. Сейчас. Только прикажи.

Я отрицательно качнула головой, вкладывая в свой взгляд всю силу отказа. Блондин хмуро смотрел на меня, а шатен заметил:

–  Стэф прав, тебе не безопасно здесь находиться, госпожа. Ты сейчас ничего не помнишь, но поверь нам на слово, нужно срочно уезжать.

Вот еще! Я вложила в свой взгляд все негодование, на которое была способна, и указала пальцем на дверь. Мужчина нахмурился, но отошел. Он переглянулся с тем, который был Стэфом, и тихо спросил:

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

Я кивнула, а затем указала на блондина и снова на дверь. Вдвоем на выход.

– Тебе нездоровится, мы не можем оставить тебя одну, – попытался вразумить меня блондин.

Я раздраженно засопела и снова указала на дверь. Они раздумывали с минуту, напряженно глядя на меня. Мне хватило выдержки – я не стала вываливать на них мое раздражение в виде буйства движений. Имей я сейчас возможность говорить, они бы так просто не отделались. Наконец, горе-рабы все же почтительно поклонились и тихо вышли за дверь. Ну, и слуги нынче пошли. Ужас один!

Я откинула одеяло и медленно встала. За окном было темно, а, значит, я весь день провалялась в беспамятстве. Моя длинная ночная рубашка все еще была на мне – хороший знак – рабы не позволили себе лишнего, пока я была в отключке. Я вышла на широкий балкон и залюбовалась звездами, которые точно бриллианты были рассыпаны по темно-синему бархату неба. Я и забыла, когда в последний раз смотрела на звезды: то туман стоял над городом, то небоскребы мешали обзору, а чаще просто забывала поднять голову. Суета моей прошлой жизни поглощала меня без остатка – сейчас же она казалась какой-то нереальной. Я зажмурилась, пытаясь вспомнить себя настоящую: волосы, тело, лицо – черты были размыты. Я знала свое имя, но не могла его назвать. Я помнила свою семью и знакомых, но их черты тоже были расплывчаты. Я представила свою квартиру, но она потеряла реальные очертания и краски. Да что же со мной такое? Сразу после пробуждения я помнила все отчетливо. Как будто вся моя прошлая жизнь была ничем иным, как сном, который после пробуждения забывался с каждой минутой все сильнее. Я знала, что я из другого мира, знала, что нахожусь в другом теле, но не помнила подробностей своего прошлого.

– Больше так не делай, не гони их прочь, – услышала я и вздрогнула. На балконе, в тени альковы позади меня, сидел Братик, и пил какую-то темную жидкость из стеклянного бокала. Так и заикой можно стать! – Алишер всегда держала своих цепных псов рядом, на всякий случай. И они к этому привыкли. Алишер отпустила их единственный раз, вчера ночью, и мы знаем, чем это для неё закончилось, – усмехнулся мужчина. Я поежилась, его взгляд зловеще блеснул. – Нам же не нужно, чтобы они что-то заподозрили? Верно?  Они думают, что я стер тебе память, чтобы приструнить и взять под контроль нерадивую родственницу. Их это безумно злит, но пойти против меня они не могут – силенок маловато.

Братик замолчал и снова отпил из своего бокала. Стеклянная дверь, как по команде открылась, и на балкон вышел Стэф. Он быстро глянул на Братика, но ничего не сказал. Мужчина опустился передо мной на колено, и только тогда я заметила в его руках туфли и теплую накидку. Он аккуратно взял меня за щиколотку и приподнял стопу, помогая обуть босые ноги, которые уже заледенели на каменном полу. Для равновесия я ухватилась за его плечо, и сразу оценила твердость накаченных мышц. Не мужчина, а мечта: красивый, сильный, заботливый – не являлся бы навязанным мне рабом, и цены бы ему не было. Стэф поднялся и накинул мне на плечи накидку из пушистого меха:

– Ужин будет ждать тебя, госпожа, сколько потребуется – тихо сказал он и ушел.

Я придержала края накидки и посмотрела на Братика, тот усмехнулся:

– Какая забота, вы только посмотрите, – он снова отпил из бокала, а я в мгновение поняла, что очень голодная. – Цепные псы Алишер очень умные собачки, умеют лизать руку, которая их кормит. Только сильно не обольщайся, преданностью тут и не пахнет. Хочешь знать, как Алишер держала их в узде? – я не хотела, но меня все равно просветили: – Порола плетью каждую неделю, чтобы знали свое место. Сажала на цепь в подземелье своего замка. Неделями морила голодом, – я отвернулась, не желая больше его слушать. Он замолчал, а потом сказал тихо, как будто рассуждая вслух: – Думаю, тебе следует продолжить её практику.

Я поежилась, все больше осознавая, в какой жуткий мир попала. Может смерть была предпочтительней?

– Что не нравится это место? Поверь, ты быстро привыкнешь, втянешься, и даже пристрастишься. Власть меняет человека. Даже интересно, как скоро из твоего взгляда пропадет тепло. Как скоро он станет такими же холодным, как был у Алишер? Впрочем, я всегда могу тебя задушить, во второй раз, – усмехнулся мужчина. – А теперь ступай, псы ждут свою хозяйку, чтобы окружить приторной заботой и внимание. Иди, играй со своими игрушками, Алиша. Только смотри не сломай, а то накажу.

Я развернулась и быстро убралась с балкона, чтобы не видеть этих черных глаз и не слышать ехидного смеха. Может я сделала ставку не на того мужчину?

В спальни никого не было и еды тоже не было, поэтому я прошла дальше. Следующая комната была шикарно-обставленной гостиной, в углу которой нашлись и мои «игрушки», и обещанная еда. Мужчины быстро поднялись с кресел, в которых сидели. Шатен, которого, если мне не изменяет память, звали Рон, отодвинул для меня стул. Я нерешительно села за накрытый стол и огляделась: еды было много, слишком много для меня одной. В мой бокал тут же налили красной жидкости, которая при ближайшем изучении оказалась вином. Спиртное я не очень жаловала, быстро хмелела, но если и пила, то красному вину всегда предпочитала розовое или на худой конец белое. Но я все же пригубила вино – наверное настоящая Алишер его любила. Вино было слишком терпким и даже горьким, я поперхнулась и потянулась за кувшином с водой, но меня опередили. Кувшин подхватили и налили воду в бокал, а потом подали мне:

– Тебе не понравилось вино, госпожа? Приказать принести другое? – спросил Стэф.

Я отрицательно мотнула головой и отпила воды. На мою тарелку тут же положили ароматную булочку и большой говяжий стейк с кровью. Я любила мясо хорошо прожаренным, за что в ресторанах всегда получала высокомерные взгляды – мол, не понимаешь ты ничего в хорошо приготовленном мясе. Искренняя улыбка осветила мое лицо – меня сильно порадовало, что я вспомнила хоть какой-то факт из своей прошлой биографии. Взгляды рабов стали настороженными, похоже, к хмурому выражению лица своей хозяйки они более привычные. Ничего, пусть привыкают заново, или катятся на все четыре стороны.

Я решила не дегустировать мясо, как вино, и поэтому сгрузила кровавый стейк обратно на общую тарелку, а себе положила молодой картофель, политый сырным соусом. Мои махинации с едой не остались незамеченными, да и как же – ведь все внимание было приковано ко мне. Есть так было невозможно, кусок в горло не лез. Я взяла чистую тарелку и протянула её Стэфу, а потом выразительно обвела взглядом стол. Мужчина взял тарелку, как и Рон, но еды на неё не положил. Тогда я указала на еду пальцем, а потом на тарелки в их руках и на свой рот – опять безрезультатно. Я прикрыла глаза – да в «Крокодила» с ними не поиграешь.

– Ты хочешь, чтобы мы ели вместе с тобой? – наконец, дошло до Рона.

Я распахнула глаза и кивнула. Мужчины переглянулись. Что опять не так? Но они ничего не сказали, только сели за стол и положили себе еды. Наш ужин, наконец, начался, и в мой желудок попала долгожданная еда. Повар в местном замке был превосходным, хотя голод во все времена считался благодарным дегустатором. Мужчины ели, молча, продолжая все так же внимательно за мной наблюдать. В конце трапезы я полакомилась десертом – что-то на подобии ванильного мороженого с ягодами, и отложила ложку. Рабы тоже закончили есть и напряженно смотрели на меня, видимо ждали дальнейших указаний. Я поднялась и благодарно кивнула, указывая на стол. Они тоже поднялись и настороженно переглянулись. Да ну вас!

Я вернулась в свою спальню и отыскала дверь в ванную комнату. Я скину накидку и взялась за кувшин с теплой водой, с намерением налить немного в фарфоровый тазик, чтобы умыться. Мою руку перехватили, и кувшин перекачивал в мужскую ладонь. Вот прицепились! Я буквально вырвала кувшин из мужских рук и поставила тот на столик. Потом прошествовала к двери и указала Стэфу на выход. Он прищурился:

– Я всего лишь хочу помочь, госпожа. Хочу помочь тебе умыться.

Обойдусь без помощников! Мой взгляд был красноречив. Мужчина шагнул ко мне, а в его взгляде вспыхнул огонь:

– Брат настраивает тебя против нас? Да? Не верь тому, что он говорит, госпожа. Твой брат хитер, он хочет, чтобы ты отдалилась от нас, чтобы мы не смогли тебя защитить.

Уже не смогли.

– Позволь нам заботится о тебе, госпожа. Как раньше. Мы поможем тебе все вспомнить, – он уже был совсем близко, еще шаг и буквально впечатает меня в стену. Я двинулась в сторону, пытаясь его обойти, но мужчина не пустил, он преградил мне проход, прислонив руку к стене. Вторая его рука тесно обняла меня за талию. Шепот Стэфа был полон страстного обещания: – Я скучал о тебе, госпожа.

Меня накрыла паника, кожа похолодела, дыхание участилось. Вот сейчас он просто повалит меня на пол, а я даже не смогу закричать. Я дернулась, вырываясь из его объятий и надо отдать мужчине должное, он меня сразу отпустил. Но взгляд Стэфа был непередаваем – столько затаенной злобы было в нем, что я по-настоящему испугалась. Я отвернулась от мужчины, в ожидании, что он все сам поймет и выйдет. Через мгновение дверь закрылась, и я перевела дух. Ну и что мне теперь делать? Как провести ночь с этими двумя под боком? Может напроситься в гости к Братику и провести ночь в его кабинете? Ага, на той самой софе, на которой Алишер днем раньше и задушили. Да, и так тюрьма и так три года. Я быстро умылась и оглядела комнату на предмет оружия для самообороны. Нашлись только маленькие ножницы, но и они лучше, чем ничего. Я зажала ножницы в руке и вышла в спальню.

Мои рабы тут же повернули ко мне головы, они полулежали на огромной кровати, а из одежды на них остались только свободные брюки наподобие турецких шаровар. Вот тебе «1000 и одно ночь», и как-то надо её пережить. Рассказывать сказки как Шахерезада я не могла, голоса не было, поэтому придется импровизировать по-своему. Вспомнив кто тут хозяйка, я прошествовала к кровати и помахала рукой, как будто разгоняя надоевшую мошкару. Мошкара мошкарой не была, поэтому так просто не поддалась. Тогда с холодным выражение лица я снова указала на дверь – этот жест мы, кажется, уже выучили.

И тут случился бунт – глаза мужчин яростно сверкнули:

– Нет. Мы не уйдем. Мы в ответе за твою безопасность, госпожа, – прорычал Стэф.

– Мы всегда проводим ночи вместе, госпожа. Всегда, – подержал его Рон. – Только один раз мы оставили тебя, прошлой ночью, и посмотри, что случилось. Ты сама не своя!

Ах, так! Ну, хорошо, тогда уйду я. Я развернулась и прошествовала к двери. Рон был быстрее, он преградил мне путь. Я со всем величием, на которое была способна, вскинула брови. Мужчина не посторонился:

– Подумай, госпожа. Не вреди самой себе. Позволь помочь, не сторонись нас. Ты нуждаешься в нас, в нашей заботе. Твой брат не добьется желаемого, мы ему не позволим.

Поздно пить боржоми, когда почки отвалились! Я махнула рукой, веля Рону отойти, он и не подумал подчиниться. Ну и что делать теперь, браться за кнут? Знать бы только где он лежит… На мои плечи легли тяжелые ладони Стэфа, и я дернулась. Его хриплый голос зашептал в самое ухо:

– Госпожа, мы поможем тебе все вспомнить. Вернуть твое величие и силу. Только позволь нам быть с тобой, позволь выказать страсть, освободить твою магию. Ты же хочешь этого, хочешь вспомнить, кто ты есть. Хочешь снова стать собой.

Я прикрыла глаза, понимая, что действительно хочу этого. Но они не могут мне в этом помочь, напротив эти мужчины хотят мне помешать. Они хотят, чтобы я забыла себя настоящую, растворилась в их мире, в теле их госпожи. Стала ей, не собой.

Я сжала кулаки и разлепила губы:

– Я сказала, оставьте меня, – мой голос был ужасно хриплым и уродливым и напомнил карканье вороны, но меня услышали. Мужчины тут же отодвинулись от меня и, не говоря больше ни слова, быстро вышли из спальни. Я прислонилась к закрытой двери, сердце стучало как заведенное – мне было страшно и больно. Мне было о чем подумать.

Совет 3. Можешь бежать – беги, можешь кричать – кричи, можешь спросить – спроси. Но помни о последствиях.

Спала я плохо. Просыпалась от каждого шороха и сильнее сжимала ножницы в руке. Мне казалось, что рабы вернулись и стоят у моей кровати в ожидании, когда я усну, чтобы накинуться на меня. Накинуться и что? Что сделать? От мыслей о мужчинах меня бросало в пот, и не всегда от страха – я была уверена, что эти двое знаю толк в хорошем сексе. Только это мало что меняло для меня, мужчины были мне незнакомы и казались скорее враждебными, чем страстными. И в их взглядах точно не было нежности ко мне. Что угодно там было, но не нежность. Я всем телом и душой, которые мало-помалу роднились, чувствовала, что отношения у этого трио были своеобразными и нестандартными. Хозяйка их порола время от времени, морила голодом, а рабы носили ей тапочки и помогали мыться. А потом срывались с цепи и заваливали свою хозяйку прямо на пол в страстном совокуплении. Думаю, такой секс ей было очень даже по сердцу, не зря же Братик назвал свою сестру порочной. Может, рабы и её били кнутом, по выходным дням, например? Б-р-р! Нет, такой образ жизни не по мне. Надо срочно с этим что-то делать, если хочу остаться здесь жить. А так как выбора в месте жительства у меня нет, надо как-то решать данную проблему.

Я кое-как домучилась до утра и откинула влажное одеяло. Предварительно подперев дверь ванной комнаты стулом, я быстро смыла с кожи липкий ночной пот и отправилась на изучение своего нового гардероба. Мои опасения о нездорово-страстной натуре хозяйки данного тела подтвердились, её одежда была… как бы это лучше сказать… мм… своеобразной. Такому гардеробу обрадовались бы завсегдатаи секс-шопа или БДСМ клуба: много черной кожи, красного бархата и прозрачных кружев. Но надо отдать ей должное, все было красивым, несомненно, дорогим и идеально подходило этой стройной брюнетке. Я выбрала самое безобидное платье из парчи бутылочного цвета, глубокий треугольный вырез, который спускался почти до пупка, был затянут полупрозрачным черным кружевом. Нижнего белья я нигде не нашла, а полупрозрачные корсеты больше открывали, чем скрывали и явно были предназначены для темной и страстной ночи, а не для светлого дня. Юбка платья была плотной и длинной в пол, поэтому я решила обойтись без белья, которого все равно не было. Надев кожаные изящные ботиночки, я занялась волосами. Лучшее что я могла сделать, это оставить их распушенными – после расчесывания костяным гребнем, волосы лежали идеальными блестящими локонами. Я из чистого упрямства заплела их в тугую косу и скрепила кожаным шнурком. Но даже такая простая прическа не сделала меня хоть на йоту менее красивой. Из зеркала на меня смотрела прекрасная незнакомка, которая как будто насмехалась над моими стараниями спрятать её природную красоту и изящество.

Поддаваясь порыву, я показала ей язык, и сразу почувствовала себя значительно лучше. В приподнятом настроении я вышла из гардеробной комнаты, с намерением найти Братика. Но выйти из спальни мне сразу не удалось, что-то подпирало дверь. Я налегла на дверь сильнее, и она распахнулась. С пола на меня в сонном изумлении взирал Рон, который похоже всю ночь провел под моей дверью – просто фантастическая преданность и идиотизм. Мужчина быстро поднялся и внимательно меня оглядел. То, что он увидел, ему явно не понравилось, но мне было на это плевать. Я кивнула ему, вместо приветствия, и обошла. Моё запястье обхватили мужские пальцы, удерживая, я оглянулась на Рона:

– Ты так ничего и не вспомнила, госпожа?

Я отрицательно мотнула головой и потянула руку, но он не пустил. Напротив, быстро притянул меня к себе и заключил в объятия. Еще мгновения и твердые мужские губы обрушились на мои, скорее терзая и наказывая, чем лаская. Я задохнулась от возмущения, и мужчина этим воспользовался, углубив поцелуй, а через секунду ощутимо укусил меня за нижнюю губу. Я мгновенно пришла в себя и толкнула мужчину в грудь, со всей силой, на которую была способна. Ему это было, как слону дробина, но он прервал поцелуй. В его взгляде не было ни капли раскаяния, только темная страсть и превосходство – это меня мгновенно взбесило и, недолго думая, я залепила ему пощечину. Рон даже не шелохнулся, хотя его щека покраснела, алея отпечатком моей ладони. Я в ужасе отступила, запоздало осознав, что сделала. Ведь можно и сдачи схлопотать, от него станется – вот только его пощечина меня прихлопнет, как надоевшую муху. Но мужчина вдруг улыбнулся, и я подумала, что лучше бы он меня ударил, такой зловещей звериной была эта улыбка:

– Госпожа становится собой.

Его слова ударили меня в самое сердце, я отступила еще на шаг. Неужели Братишка прав и вскоре я превращусь в его холодную порочную сестру, привыкшую вот к таким развлечениям? Нет! Нет-нет-нет, этого не будет. Просто надо поскорее избавиться от этих мужчин, которые провоцируют меня на грубость. Я отступила еще на шаг и наткнулась на гору, которая овеяла меня горячим дыханием.

Мы с Тамарой ходим парой!

Руки Стэфа обвили мою талию, а потом безошибочно нашли грудь и сжали. Я пожалела, что не надела один из тех эротичных корсетов, он бы хоть немного защитил меня от наглых домогательств. Мужчина наклонился и прошептал на ухо:

 – Подать тебе кнут, госпожа? Рон заслужил наказание за дерзость.

А ты как будто само послушание! Я отрицательно мотнула головой и скинула его руку со своего тела, а потом отступила. Два напряженных взгляда следили за мной, точно хищники за добычей. И как будто в подтверждении моих мыслей Рон оскалился:

– Поиграем?

И тогда я сделала самую большую глупость, на которую сейчас была способна – я в панике побежала.