Текст книги "Пища Мастеров"

Автор книги: Евгения Горац

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Я смутилась и ничего не ответила. Мы вышли из кафе и направились в медицинский центр – Женя оставил свою сумку в моем кабинете. Но дорога оказалась перекрыта аварийными машинами. На мой вопрос рабочий ответил, что в этом квартале прорвала канализация и сейчас производится срочный ремонт. Вот это неприятность! Я попросила разрешения пройти в медицинский центр хотя бы на минутку – забрать Женину сумку, но меня не пустили, сказав, что наш центр закрыт в связи с аварией, как и все предприятия в этом квартале. Я растеряно оглянулась на своего спутника – до чего неудачно вышло! Но он, казалось, не слышал разговора и смотрел куда-то в сторону. Я проследила его взгляд и ахнула от удивления. С дренажным насосом наперевес, через ограждение перелезала та самая роскошная дама в змеином платье с глубоким вырезом, что была сегодня утром на приеме у Хьюза вместе с Викой. Она задрала полу платья так, что были видны черные кружевные трусы. Вслед за ней лез мужчина с гордой осанкой и римским профилем – я тоже видела его сегодня утром – он держал ведро и швабру. Ремонтники их, казалось, не замечали. Они перелезли через ограждение и скрылись в переулке, я растерянно проводила их взглядом. А перед нами вдруг возник бледный тощий кудрявый юноша – в белой тоге с прорехами. Он протянул Жене его сумку.

– Ты превышаешь свои полномочия, Казадор, – сказал юноша, – Бери и уходи.

***

Утром медицинский центр открылся как обычно – никаких следов вчерашней аварии. Администратор Линн сообщила, что ремонтные работы велись всю ночь – молодцы ребята, все сделали. А вчера центр действительно закрыли и ей пришлось обзванивать пациентов, чтобы назначить им другое время для визита.

Вчера Женя проводил меня до метро. Мы договорились встретиться сегодня после работы у входа на выставку, где я должна была выбрать себе подарок из его коллекции. В метро я пыталась читать книгу Марко Марича, но сосредоточиться не могла – мысли все возвращались к событиям дня: мой новый знакомый, кафе, странные личности в нашем центре и огнеопасные, как оказалось, разговоры о счастье. А рано утром, перед работой, я зачем-то испекла пирожки с маком. Я старалась, чтобы тесто было тоненьким и хрустящим, а начинки много. Самые румяные из них я сложила в красивый пакет – угостить Женю перед походом на выставку мастеров. После выставки я обещала показать ему свои любимые нетуристические места Нью-Йорка. Мужу я сказала, что приехал знакомый тети Агаты – ему надо уделить внимание, поэтому я задержусь в городе, а сегодня его очередь везти сына на фехтование. Я давно выбрала подобную тактику поведения – просто ставить его перед фактом. Если спрашивать у мужа: «Не возражаешь ли ты, если я…», – он всегда будет возражать.

На работу я пришла раньше обычного, в холле еще никого не было, но доктор Хьюз, видимо, уже работал вовсю. Из его кабинета, чуть пошатываясь, вышел пациент – молодой мужчина, а под руку его вели двое – толстяк в красном трико с рыжими всклокоченными волосами и багровым лицом, и другой – тощий и бледный тип с зеленоватым оттенком кожи. Я проводила их взглядом.

Возле моего кабинета на краешке стула сидел благообразный белобородый старичок, опершись на сучковатую трость красного дерева. Когда я проходила мимо, он вскочил, приподнял край шляпы и отвесил церемонный поклон.

Первой моей пациенткой сегодня была Карен, бывшая манекенщица. Вместе с ней в кабинет зашел массивный темнолицый тонкогубый человек, весь в черном. Он поддерживал Карен под руку и участливо заглядывал ей в лицо. Я подумала, что это ее друг или родственник. Он сел у дверей и в течение приема сочувственно кивал головой. А сочувствовать было чему. Пока Карен снимали для журналов, она, как и другие девушки ее профессии, могла прожить день на стаканчике йогурта. А когда карьера модели завершилась, она сорвалась, ела с утра до ночи, стала толстой и впала в жуткую депрессию. К тому же она была зла на весь мир, ненавидела всех подруг, бывшего мужа, нынешнею начальницу, весь модельный бизнес, и даже страну. Карен признавалась, что воровала еду где только могла: сэндвичи с прилавков кафе, пирожные на кондитерских выставках и все что попало из общего холодильника на работе. Была пару раз задержана полицией. Она не знала зачем это делает и сгорала от стыда. Я объяснила Карен, что это реакция ее психики на голод – наш организм не отличает добровольный отказ от пищи от вынужденного, и теперь пытается запастись едой. Далее я расписала, как будет проходить терапия, дала первое задание и, разумеется, написала направление к доктору Хьюзу. На прощанье я вручила ей брошюру с описанием ее проблемы. Когда Карен покидала кабинет, массивный темнолицый спутник поддерживал ее под руку, и я готова была поклясться, что за это время он стал несколько шире и выше – ему даже пришлось пригнуться, чтобы не удариться о притолоку. Я помотала головой, пытаясь развеять наваждение, но тут вошел следующий пациент, и я про него забыла.

Ближе к обеду одна из коллег сообщила, что сегодня у администратора Линн день рожденья – намечается торжество. Линн уже заказала пиццу с грибами, салаты собственноручно приготовила, а за тортом и фруктами послала секретаршу. Я вздохнула – придется участвовать. Линн тут всем заправляет – она правая рука директора центра и никому не хочется с ней портить отношения. Ну и я как все. Жаль, что придется остаться на весь перерыв в центре.

Обильные праздничные застолья действуют на меня удручающе. Мне обычно кажется, что блюда не сочетаются между собой, что эта еда не предназначена тем, кто за столом, и меня не покидает ощущение неловкости. К тому же я часто оказываюсь в центре внимания: присутствующие за мной наблюдают и кладут себе на тарелку то же, что и я. Они полагают, и небезосновательно, что диетолог лучше знает, какие из имеющихся блюд самые полезные. Еще одна причина, по которой я всегда пытаюсь улизнуть с этих небольших празднеств: я люблю есть то, что я сама себе наметила или приготовила, а не то, что навязывается другими. Не то что я слишком привередлива, скорее, разборчива. Из-за того, что редко участвую в общих обедах, я не в курсе последних новостей: кто с кем и когда.

Свой обед я приношу с собой из дома – мне не хочется тратить время на ожидание заказа в кафе. А потом почти целый час я провожу в парке – с плейером и наушниками. Таким образом, я убиваю сразу двух, нет, даже трех зайцев: избегаю потенциальных неприятностей, дышу свежим воздухом и слушаю музыку. А для хорошего цвета лица свежий воздух куда эффективнее дорогой косметики. По возвращении мне иногда требуется несколько секунд, чтобы вернуться в реальность, «загрузиться» после того, как я целый час находилась внутри музыки моего любимого рок-музыканта. Но сегодня удрать явно не удастся – нужно будет сидеть с приятным выражением лица и делать вид, что я несказанно счастлива, что некоторое количество лет назад родилась Линн.

Доктор Хьюз сразу же сел рядом со мной, улыбнулся, пошутил, я рассеянно ответила что-то. Линн положила мне в тарелку салаты, кусок пиццы, и тут я почувствовала, что не могу проглотить ни кусочка. Пицца с горячим расплавленным сыром, грибами и чесночной приправой, салаты украшенные свежей зеленью – все выглядело чрезвычайно аппетитно, да и я была голодна, но, тем не менее, я не хотела это есть. Но до чего же трудно не есть, когда на тебя все смотрят, и я превозмогла себя и принялась жевать пиццу.

– Что-то не так? – спросил Хьюз, видимо заметив мои жевательные усилия.

Я заверила его, что все в порядке, с большим трудом дожевала пиццу, игнорируя защитные сигналы организма, и даже съела несколько ложек салата. Свой кусок торта я накрыла салфеткой и громко сказала, что полакомлюсь им попозже. Но когда я вернулась в свой кабинет, то почти сразу почувствовала приступ тошноты – это была особая дурнота, психологическая, такое и раньше со мной случалось. Ее можно превозмочь, если отвлечься и выпить чаю. Где-то тут у меня была заварка… Я открыла ящик стола и тут увидела, что пирожки с маком, которыми я хотела вечером угостить Женю, исчезли. Все остальное – сумка, кошелек, косметичка – были на месте. Я обыскала все – их не было. Невероятно! Я прекрасно помнила, как утром положила пакет с пирожками в ящик стола. Когда я уходила на обед с коллегами, я заперла свой кабинет – я всегда так делаю. Неужели их украла Карен? Но как она умудрилась? Разве что когда я подошла к стеллажу, чтобы достать для нее брошюру… Я отвернулась на каких-то десять секунд… Как неприятно!

Стук в дверь и телефонный звонок раздались одновременно. Звонил Женя, а в дверь заглянул тот же массивный темнолицый господин, что сопровождал бывшую манекенщицу Карен. Я быстро ответила Жене, что все в силе, после работы я подъеду к галерее, где проходит выставка.

– У тебя все хорошо, Полинка? – поинтересовался он. —Что-то голос у тебя встревоженный. Может, помочь чем?

Я заверила его, что все в порядке и положила трубку. Господин тем временем закрыл дверь, плюхнулся передо мной на колени и запричитал по-русски:

– Прости меня, Полигорьевна! Я виноват! Я был сбит с толку! Я попал в ловушку! Я застрял меж двух огней! Пощади меня!

На случай угрозы от посетителя есть кнопка вызова охраны. Но этот казался таким несчастным, что я попыталась его успокоить. Я сказала, что все в порядке, он ни в чем не виноват. Но он еще пуще залился слезами.

– Ты мне от души простить должна! От всей сути своей! Понимаешь, Полигорьевна? С одной стороны, это слишком жирно для казадора, – продолжал темный господин. – А с другой стороны, ты теперь – особа неприкосновенная. Твое трогать – нельзя. Иди разберись с этим! Но вернуть пирожки я не могу – их больше нет.

Ах, вот оно что – он о пирожках… Наверно Карен их украла, а он хочет взять на себя вину, и у него престранная манера выражаться.

– Если ты меня не простишь, мой статус снизится… – плакал темнолицый. – Я и так уже уменьшился, смотри.

Он и вправду съежился. Что же мне с ним делать? Я несколько раз повторила, что прощаю его, что не сержусь. Черт с ними, с пирожками. Я еще таких напеку, когда захочу. Мое объяснение подействовало на темного господина странным образом – он опять увеличился в размере. Когда он выходил, то опять чуть не стукнулся головой о притолоку. Трюкач какой-то.

***

Увидев меня, Женя буквально подпрыгнул от радости. Он кинулся навстречу, подхватил меня под руку и сразу потащил в выставочный зал, по дороге прихватив пару бокалов с шампанским – организаторы угощали посетителей в честь открытия. Оказалось, Женя недавно выиграл какой-то международный конкурс художников-ювелиров, призом за который и было участие в выставке-продаже в одной из художественных галерей Нью-Йорка.

Перед входом в зал он вдруг остановился:

– Я вчера так уверен в себе был. Я думал, у меня работы такие классные, что ты сразу ахнешь и не будешь знать, что выбрать. А сегодня я вдруг испугался, что тебе ничего не понравится.

Я заверила его, что непременно что-нибудь выберу. Но он колебался.

– Давай так договоримся. Ты укажешь мне украшение, которое с тобой «заговорит». Знаешь как бывает – глянула на прилавок, много всего, а что-то одно сразу в глаза бросается. Вот эта вещь и должна стать твоей.

Я согласилась – это было похоже на забавную игру.

Мы прошли через ряды авторских работ – украшений из бисера, эмали, серебра, бронзы, меди, дерева и кости с драгоценными и полудрагоценными камнями. Мне было интересно, но я решила их не рассматривать, потому что Женя очень волновался, и мы сразу пошли к прилавку с табличкой «Работы украинского мастера Евгения Галушко». Со мной сразу «заговорило» кольцо, по описанию «перстень, выполненный в форме конверта, украшенного сложными узорами». Конверт легко открывался и закрывался, а внутрь мастер поместил крошечный листок бумаги.

Женя перехватил мой взгляд. Через минуту он вручил мне коробочку с этим перстнем. А еще через полминуты набежала целая толпа – все спрашивали нет ли еще такого кольца. Распорядитель выставки, высокая дама, отвечала, что каждая работа этого мастера уникальна, но через ее фирму можно заказать ему похожую вещицу. Толпа бросилась оформлять заказы, а Женя взял меня за руку и потащил с выставки прочь. Я удивилась: разве высокая оценка его работы – не самое восхитительное зрелище для мастера? Но Женя ответил, что это моя заслуга – когда посетители увидели, какая красивая и стильная леди выбрала себе украшение, то сразу рванули к его прилавку.

«Он чертовски мил, этот мой новый знакомый», – подумала я. А Женя добавил, что его миссия выполнена – я получила подарок от тети Агаты. Выставка будет работать еще долго, я смогу вернуться сюда если захочу, а вот времени, что мы можем провести вместе, осталось совсем мало и он хотел бы сжать его в пару «счастливых моментов». Я не нашла что возразить.

После мы долго ходили по городу, я показывала ему неизвестные туристам таинственные садики с зеркальными гирляндами, прудами с золотыми рыбками, библиотечками, диковинными резными фигурами, уютными беседками и летними кухоньками, где каждый вошедший может заварить себе чаю. Женя не уставал удивляться тому, что в высокомерном городе серебристо-серых небоскребов есть такие душевные и удивительные уголки.

Возле Томпсон-парка мы попали в гущу веселого парада студентов – наряженные волшебниками и звездочетами, они распевали веселые песни. Поглядев на них, Женя заметил, что настоящий волшебник никогда не нарядится подобным образом, да и вообще предпочтет остаться незамеченным.

А потом мы сидели у фонтана в парке и слушали печальные мелодии исчезнувших долин, лесов и лугов, которую индейцы извлекали из своих рожков, дудочек, трещоток и свистулек. Женя признался, что в чужих городах редко посещает музеи или осматривает исторические достопримечательности, он предпочитает просто ходить по улицам и впитывать в себя город, его жителей, его музыку, его энергетику. И в этом мы с ним были похожи.

В глубине парка снимали кино: мы видели, как актеров подсаживали на дерево, в ветвях которого поместили сказочный домик. А потом мы едва пробрались сквозь демонстрацию против бюрократизма – люди несли огромную надувную крысу символизирующую бюрократа, били в барабаны и выкрикивали гневные лозунги, а крыса грозно скалилась и покачивалась на ветру. «Ну и весело тут у вас», – восхищался Женя.

Этот вечер можно было бы назвать безупречным, если бы не один неприятный эпизод. Мой новый знакомый, посетив несколько художественных магазинов в Ист Вилледж, зачем-то решил зайти в магазин «Второй Шанс» при ломбарде. Я вошла в магазин первой и была уверена, что Женя идет за мной. Кроме меня в магазине было еще несколько покупателей. Я разглядывала фарфоровые статуэтки, старинные часы и лампы под абажуром. А потом оглянулась и увидела, что продавец – невзрачный и слегка запыленный господин неопределенного возраста, преградил Жене путь. Я вернулась к двери и услышала его требование, чтобы Женя немедленно убирался, мол, таким, как он, в магазине делать нечего. Меня возмутило поведение продавца. Мне случалось видеть, как в магазины не пускали бездомных. Но Женю, высокого стройного мужчину лет тридцати, в джинсах и черной футболке, аккуратно подстриженного?

– Как вам не стыдно! – закричала я на продавца. – Что вы себе позволяете? Этот человек впервые в Нью-Йорке! Представляете, какое у него останется впечатление о городе?

– Таким, как он, сюда нельзя! – уперся продавец.

– Каким это таким?! А ну-ка позовите вашего менеджера! – потребовала я.

Менеджера, конечно, не оказалось на месте. Я записала его телефон и грозно пообещала вернуться. Женя все это время тянул меня за рукав.

– Да ладно, Полинка, пойдем! Ему вожжа под хвост попала, ну и черт с ним.

Но мне было обидно за Женю и я еще долго возмущалась – и когда мы поднимались по знаменитой улице святого Марка, и когда сидели в маленьком баре на Девятой Стрит.

– Ты себе не представляешь, как я тронут, – сказал Женя. – Меня никто никогда в жизни так не защищал! Даже не знаю как тебя благодарить. Но сейчас, прошу тебя, забудь об этом. Мы же не позволим ему испортить счастливый вечер? Ведь он же счастливый, правда? Знаешь, что я подумал? Честно говоря, ни одно изделие на выставке не было тебя достойно. Я бы хотел сделать украшение специально для тебя, персональное, думая о тебе, если ты мне позволишь… Кажется, я уже знаю, что это будет. Сегодня ночью в самолете я набросаю эскиз…

– Как сегодня ночью? – испугалась я. – Я же собиралась завтра тебе показать другие районы! И мне нужно передать тете Агате ответный подарок!

Кажется я всерьез огорчилась Жениному отъезду, и он это заметил.

***

Это огорчение не покидало меня и в последующие дни. Все утро я тщетно пыталась дозвониться до тети Агаты в Киев, чтобы поблагодарить ее за подарок, но она не поднимала трубку, отчего настроение испортилось окончательно.

В выходные мы с мужем и сыном гуляли в парке, кормили белок и лебедей, навещали друзей, ездили за покупками – прекрасные спокойные дни. Это жизнь, к которой я всегда стремилась. Это жизнь, о которой я мечтала в первые трудные годы эмиграции, и когда нам приходилось подрабатывать – муж разгружал овощи, а я мыла посуду в кафе – и во время учебы в колледже, в чужой стране на чужом языке. Но сейчас все позади – я могу наслаждаться каждым днем, а после работы делать все, что вздумается: смотреть кино, читать книги, посещать спортивную студию… о, кстати… Я посмотрела расписание студии. На йогу я уже не успею, пойду на класс танца живота.

В этом классе я считаюсь одной из лучших учениц, и потому что телосложение мое идеально подходит для танца живота – у меня широкие круглые бедра и гибкая талия – и потому что я умею сливаться с музыкой, будто становлюсь с ней одним целым. В начале урока мы всегда учим и отрабатываем новые движения, а в конце инструктор – бывшая танцовщица кабаре, немолодая, но яркая дама с густо подведенными бровями и томным низким голосом – позволяет нам оторваться. Она включает очередную колдовскую музыку и говорит: «Дамы, распустите волосы, встряхните головой, рассмейтесь своим страхам в лицо, проведите руками по телу, изогнитесь, отбросьте все проблемы и переживания. Есть только вы и музыка, слушайте ее, слушайте! Она – ваша владычица, повинуйтесь ей…»

Многие девушки посещают эти занятия, чтобы танцевать в баре или на частных вечеринках, а я хожу сюда ради моментов, когда можно стать на время одним целым с музыкой – и ничто не дает мне большего отдохновения. Когда музыка затихает, я некоторое время прихожу в себя, буквально,«возвращаюсь на землю».«Кого ты представляла себе во время танца? Кого хотела соблазнить?» – спрашивают меня иногда участницы.«Никого» – неизменно отвечаю я. Они не верят, но это чистая правда. Танец живота дает необходимую нагрузку, прекрасно укрепляет мышцы и развивает гибкость – этого вполне достаточно, чтобы оттачивать мастерство. У меня нет ни малейшей потребности соблазнять кого-либо, и полагаю, никогда не будет. Жизнь полна и увлекательна и без этих глупостей.

Мое новое кольцо в виде конверта с выгравированными узорами привлекло внимание женщин в раздевалке спортивной студии. Одна из них даже попросила примерить его – я позволила, хоть и неохотно. Когда она возвращала кольцо, конвертик раскрылся – внутри оказался крошечный листок бумаги – я не заметила его раньше. Дома я рассмотрела его под лупой – там было написано «Пока старые письма не сожжешь, новые не придут». Занятное выражение. И почему Женя выбрал именно его? Хорошо бы его об этом спросить – мы обменялись телефонами и адресом электронной почты. Может и спрошу когда-нибудь.

Эти слова весь вечер всплывали в сознании – и когда я готовила ужин, и когда стояла под струями воды, и когда, закутавшись в махровый халат, пыталась читать новую книгу Марко Марича… «Пока старые письма не сожжешь, новые не придут, не придут, не придут…»

Да вот они – в кладовке, в старом чемодане, под ворохом зимней одежды. Мой самый большой страх, что со мной что-нибудь случится, и муж их найдет. Зачем же мне хранить старые письма, я ведь все равно помню каждое слово наизусть. Эти слова упрямо строятся в строчки и звучат в ушах его голосом:

«Ты обалденно красивая!»

«…Мои руки на твоих бедрах…»

«Я проезжаю иногда мимо твоего бывшего дома и забываю на мгновенье, что ты далеко… »

«В мыслях я снова поднимаюсь по твоей лестнице, ты улыбаешься мне и достаешь из холодильника замороженные ягоды».

Это было давно, очень давно, еще до моего отъезда в Америку. И этого больше не будет никогда. Никогда. Я так решила.

Утром, когда все ушли, я сложила потрепанные конверты в металлический противень и чиркнула спичкой. Все. Можно не бояться, что их кто-нибудь найдет и прочтет. Прошлое останется в прошлом.

Интересно, что процесс сжигания писем меня успокоил, от вчерашнего огорчения не осталось и следа. Как обычно, я шла на работу в прекрасном расположении духа в ожидании интересного дня.

***

Вика Молохова, первая наша с доктором Хьюзом общая пациентка, чрезвычайно аккуратно выполнила домашнее задание – она принесла заполненный дневник питания, а также составила подробный список всех имеющихся дома продуктов – в кухонных шкафах и холодильнике. Это хороший знак. Настроение у нее было намного лучше – было очевидно, что она поверила в себя. Похоже, Хьюзу все же удалось рассеять «чары».

Я поинтересовалась, как продвигается психотерапия. Вика радостно сообщила, что наш психиатр действительно снял с нее проклятье.

– Каким же образом? – спросила я из любопытства.

– О, он меня услал в другой мир! – радостно сообщила Вика. – Я встретила там Сонечку, ту самую толстую девочку, которую дразнила в детстве. Она превратилась элегантную даму в туфлях на высоких каблуках, длинном плаще и шляпе. К тому же она писательницей стала. Неудивительно, она всегда любила сказки сочинять.

Метод лечения доктора Хьюза показался мне чрезвычайно занимательным.

– И что же было дальше?

– Ну, у Сонечки нетрудно было прощения вымолить, она всегда была доброй девочкой. Сказала, что не только не сердится на меня за обидные дразнилки, а напротив, даже благодарна, потому что именно из-за них она прекратила уничтожать по коробке пирожных ежедневно и записалась в бассейн. Так что у нее сейчас все в порядке. Видите, доктор, даже к лучшему все получилось, а если бы с ней все сюсюкали, то она так и осталась бы толстушкой. Но с тетей Лидой пришлось повозиться.

Мне показалось, что Вика и впрямь была в каком-то другом мире. Уж очень живо и образно описывала она свое общение с его обитателями.

– Повозиться?

– Ну да. Она оказалась на редкость злопамятной.

Вика вдруг спохватилась и огляделась по сторонам, как будто тетя Лида могла ее слышать. – Кстати, она ничуть не постарела, выглядит прекрасно! Она стала владелицей какой-то знаменитой кулинарной школы или что-то в этом роде.

– Школа «Карлик Нос»? – хихикнула я, но Вика была абсолютно серьезна.

– Вначале тетя Лида сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. Потом вспомнила меня, долго смеялась и заявила, что я несу кару по заслугам за свою черствость, невоспитанность и бестактность. Пришлось долго умолять, пока она не смилостивилась. Я уверена, что она сделала это намеренно.

– Намеренно?

– Ну да. У нее была возможность – она часто угощала детей своим печеньем, а легче всего проклясть кого-то во время еды.

– Во время еды?

– Да, человек открыт в эту минуту и часто бывает беззащитен. Не верите – спросите у доктора Хьюза. Это он мне сказал.

– Вот как!

– Ну да. Именно поэтому нельзя брать еду из рук недруга и преломлять хлеб с врагом. Он потом еще долго с тетей Лидой беседовал, но я не слышала о чем.

– И доктор Хьюз с тетей Лидой беседовал?

– Ну да…

Интересная терапия у этого Хьюза! Или это у Вики такое живое воображение?

Забавно, к его предшественнику, доктору Бергу, приходили в основном старушки, чтобы пожаловаться на бессоницу и одиночество. А к Хьюзу все больше тянулись молодые дамы, что уже стало предметом шуток и сплетен коллег. Почти всегда возле его кабинета крутились странные личности. Сегодня я не выдержала и спросила у администратора Линн, кто они такие. Она призналась, что ее тоже интересовали типы, которые заходят в кабинет психиатра как к себе домой даже в его отсутствие и подолгу там сидят. На той неделе она потребовала у одного из них – веснушчатого со вздернутым носом, смешного и неуклюжего как клоун – предъявить удостоверение личности. Но вместо ответа он больно зажал ее нос двумя пальцами. Линн вскрикнула, тип отпустил нос и, пока она его терла, исчез, будто испарился. Хулиган какой-то! А еще Линн вспомнила, что однажды захотела послушать музыку в кабинете Хьюза – у него же там специальная какая-то коллекция, для медитаций, что ли. Она включила магнитофон и закрыла глаза, чтобы расслабиться, а когда открыла, то обнаружила, что комната заполнена престраннейшими личностями. Они ссорились, шумели, вели себя крайне развязно и даже делали ей непристойные предложения. А потом в кабинет вошел доктор Хьюз, всех разогнал и очень рассердился, что она без спросу включила музыку. Ей, администратору, значит нельзя входить в его кабинет, а им, посторонним, пожалуйста, сколько угодно!

После рассказа Вики личность доктора Хьюза меня еще больше заинтриговала, а Линн подлила масла в огонь. Конечно, его предложение в первый же день нашего знакомства поехать к нему, якобы посмотреть его новый, построенный по особому проекту, дом, я считаю откровенно неприличным… Хорошо, что я тогда дала ему понять, что не гожусь для мелких любовных интрижек… Но мысль о том, чтобы заглянуть в его кабинет во время его отсутствия показалась мне чрезвычайно заманчивой.

Сейчас мне предстояла самая скучная часть моей работы – заполнение различных бумаг и документов, действие автоматическое и однообразное, поэтому я включила канал рок-музыки онлайн и какое-то время так работала. Пока я писала, на улице потемнело, загремел гром, засверкали молнии и в окна застучали крупные капли дождя. Новая песня моего любимого рок-музыканта прервалась звонком-сообщениемо получении нового письма. О, от Жени!

«Привет, Полинка! Прости, что не сразу написал с дороги – дела навалились. А ночью все думал о тебе – уснуть не мог, ворочался. А сегодня утром пошел я на улицу, где ты раньше жила, и долго стоял у твоего бывшего дома. Представил, как ты выходила когда-то из своего подъезда и жалел, что не знал тебя раньше. Хотя если бы я тебя просто так на улице встретил, то вслед смотрел бы и смотрел, а подойти бы не решился. Пиши, если будет желание».

Какое теплое письмо! Вроде новый знакомый, а кажется, что я знала его всю жизнь. Он будто живет в моей параллельной вселенной – в городе, где я выросла, ходит по улицам, где я жила и общается с моей тетей Агатой.

Я выключила музыку и только было собралась написать ответ, как в кабинет заглянула Линн и сообщила, что из-за непогоды многие пациенты перенесли визиты на конец недели, так что остаток дня будет свободным. Я обрадовалась: раз так, то я сегодня подгоню бумажную работу, заполню карточки пациентов и составлю список тех, кого нужно вызвать на прием. Но только Линн ушла, я сразу принялась строчить ответ Жене. Я поблагодарила его за кольцо еще раз, рассказала как оно привлекло внимание девушек из класса танца живота – я полагала, что ему будет это приятно услышать. Потом спросила, давно ли он видел тетю Агату – ей нельзя дозвониться. И наконец, задала игривый вопрос:

«А почему ты ко мне не решился бы подойти на улице?»

Дождь стоял стеной, гром грохотал все сильнее, вспышка молнии озарила кабинет, и вдруг свет погас и выключился компьютер. Черт! Я не уверена, что письмо успело уйти…

– Это не имеет значения, – заявил грустный голос из полумрака. – Он получит его в любом случае.

– Простите, вы кто? Я не заметила как вы вошли.

Угол моего кабинета озарился оранжевым светом. На полу возле книжного стеллажа сидел худенький востроносый юноша.

– Меня зовут Ануш, – ответил он просто. – Это значит «бессмертный». Я бес любопытства. Я – очень древний. Я вам не чужд. Из всех – выбрали меня. Никто не может к вам подступиться. Но один я все равно не справлюсь. Меня будут ругать. Мой статус снизится. Но ничего не поделаешь. Больше некому, – юноша жалобно всхлипнул.

– Возможно, вы ошиблись дверью, – сказала я как можно мягче. – Кабинет доктора Хьюза по коридору налево…

Про статус недавно упоминал и тот массивный угрюмый темнолицый тип. Так и сказал, что если он не вымолит у меня прощения за украденные пирожки с маком, то его статус снизится. Полагаю, эти двое из одной группы психотерапии нашего нового доктора.

– Доктор Хьюз ушел еще до начала дождя, – ответил Ануш. – Сегодня вряд ли вернется.

– Вы можете переждать дождь в холле, – предложила я. – Там есть журналы и телевизор. Свет сейчас включат, такое бывало и раньше.

– Хьюз ушел, но дверь в его кабинет открыта, – сообщил Ануш.

И тут вспыхнул свет, компьютер радостно загудел, я взглянула на экран, а когда обернулась, Ануша в кабинете уже не было. Письмо Женя получил и даже успел написать ответ.

«Не решился бы подойти к тебе, потому что ты красивая очень, Полинка. Ну, ты и сама об этом знаешь. Я спросил о тебе, и мне тебя показали – ты тогда в свой кабинет шла. Я видел, как ты идешь. У тебя плавные неторопливые движения. Осанка горделивая, а лицо отражает уверенность и спокойствие. Такие лица и походка бывают только у женщин, любимых мужьями. Поэтому я удивился, что из всех моих украшений, ты выбрала пустой конверт – это совсем другая символика. А тетя Агата твоя сейчас в отъезде, не беспокойся, она путешествует».

Как он красиво пишет! Даже поэтично. И воображение у него отличное. Я полагаю, что моя походка – следствие многолетних занятий йогой и танцами, но все равно приятно. Конечно, я сразу же задала ему вопрос – что, по его мнению, означает мой выбор кольца в виде пустого конверта, какая у него символика? Отослала письмо, вернулась к своим бумагам, но сосредоточиться не могла. Тогда я прошла в кафетерий, перекусила и немного поболтала с коллегами. Возвращаясь к себе со стаканом чая в руке, я опять увидела Ануша. Он стоял у двери кабинета доктора Хьюза и подсматривал в замочную скважину. Потом тихонько приоткрыл дверь и скользнул внутрь.

– Э, позвольте! Вы куда? – я устремилась за ним.

В кабинете было пусто. Я поставила стакан на столик и огляделась. Если меня кто-нибудь застукает, я скажу, что сюда вошел посторонний…

– Ануш! – позвала я. – Где вы?

Здесь все так же как в день нашего знакомства с доктором Хьюзом – те же удобные низкие кресла и вьющиеся растения. На стене – дипломы и лицензии в рамках. В книжном стеллаже – брошюры для пациентов и медицинские пособия. Музыкальная установка. Светильники причудливой формы погашены, но кабинет озарен слабым зеленым светом. Я огляделась еще раз. Ну, тут особо делать нечего. Не слушать же музыку для медитации в самом деле – у меня еще дел полно. И тут зеленые лучи сконцентрировались на мне и на стене возникла моя тень. Затейник этот доктор Хьюз, видно, любит световые эффекты. Я направилась к выходу, но тут заметила, что моя тень не ведет себя как положено теням. Ее контуры засветились ярче, она подняла руки вверх, распустила волосы, запрокинула голову и сделала несколько танцевальных движений. Это было презанятное и чарующее зрелище. Но когда на стене загорелась крупная зеленая буква «Д», я слегка испугалась и включила один из светильников. Моя своенравная тень сразу исчезла, а буква «Д» загорелась ярче, выросла и стала объемной. Я подошла к стене и протянула руку, чтобы коснуться ее и удостовериться, что это голограмма, но тут увидела Ануша. Он громко всхлипывал, уткнувшись лбом в букву.