Текст книги "Джентльмен с Харви-стрит (СИ)"

Автор книги: Евгения Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Эпизод двадцать пятый

– То есть вы родная сестра... – «главной подозреваемой» хотел было произнести Джонсон, но неожиданно не решился, – Розалин Харпер, гувернантки в доме де Моранвиллей?

Девица, должно быть, его заминку заметила, так как воинственно кинула:

– Что же вы не сказали «убийцы», «бессовестной твари» или еще чего-то похуже? Газеты в эпитетах были разнообразны, как и люди, – заключила она.

В своем праведном гневе она выглядела настоящей воительницей, Матильдой Тосканской, и Джонсон опять же весьма неожиданно ей залюбовался.

– Я – джентльмен, мисс, – возмутился он искренне, мысленно одарив себя оплеухой. – А такие слова недостойны ушей юной леди, как вы.

Девица возьми и скажи:

– Вы мало похожи на настоящего джентльмена, уж простите мне мою вольность. Вы, наверное, полицейский?

– Полицейский?! – Джонсон так оскорбился, что подавился своим возмущением. – Вовсе нет, Святая Мадонна! Я – частный сыщик. И потому сам себе господин!

Мисс Харпер, с радостью отметил мужчина, растерялась и в удивлении вскинула брови.

– Никогда ни о чем подобном не слышала, – призналась она. – К тому же вы иностранец.

– Одной половиной француз, другой итальянец, но вырос я в Англии, – поспешил для чего-то объясниться маленький детектив. – Томазо Антуан Джонсон, – представился он и поклонился, хотя в кладовке места было немного, и он едва не заехал мисс Харпер по носу. Но извиняться не стал, он ведь не джентльмен. Ха!

Девица признала:

– Весьма необычно. Но все-таки не объясняет того, почему вы интересуетесь делом де Моранвиллей...

– Меня наняли разобраться в нем.

– Кто?

– Сначала скажите, что сами здесь делаете, – парировал сыщик.

– Разбираюсь в деле сестры. Как и вы.

Джонсона нелегко было вывести из себя, а удивить и того сложнее, но сейчас он по-настоящему удивился.

Эта рыжая расследует дело де Моранвиллей?

Смешно, право слово.

– Не понимаю, – произнес он.

– А еще частный сыщик. – Сложила на груди руки мисс Харпер. – Не понимает элементарного. Я наблюдаю за Корнелией Поттер, балда. Она знает больше, чем говорит!

Балда?! Ну это уж слишком. Что эта рыжая позволяет себе?

Томазо Антуан Джонсон приготовился гневно ее отчитать за незаслуженное в свой адрес ругательство, но сам удивился, когда вопросил:

– Откуда вы знаете?

Девушка улыбнулась самодовольной улыбкой, но даже оно, это обычно Джонсона раздражавшее в ком-либо превосходство, не вызвало в нем отторжения. Только заставило снова сглотнуть.

– От горничной де Моранвиллей, – ответила, между тем, собеседница. – Я совершенно случайно сошлась с ней в доме бывшего работодателя. Мы подружились, разговорились и... однажды она поделилась со мной своей тайной...

– Какой? – не выдержал Джонсон.

– Сначала скажите, кто ваш наниматель.

– Сеньор Гаспаро Фальконе. Довольны?

– Не знаю такого. – Девица с задумчивым видом постучала по своим губам пальчиком. – Зачем вообще какому-то итальянцу расследовать дело сестры?

Теперь уже с самодовольной улыбкой глядел на нее Томазо Джонсон. Был рад отплатить той же монетой дерзкой девице...

– Может быть потому, что они знакомы с вашей сестрой?

– Знакомы с моей Розалин?

– И весьма близко. – Закивал Джонсон с явным намеком на неприличность.

Девушка вспыхнула, он ощутил жар ее щек так же явно, как если бы кто-то запалил в кладовой жаркий камин.

– Это неправда, вы лжете. Розалин никогда бы такого не сделала!

– Какого такого? – вкрадчиво осведомился мужчина.

– ТАКОГО! – топнула девушка ножкой. – Моя сестра – честная девушка, пусть вы... и подобные вам и думаете иначе.

– Подобные мне? Вы понятия не имеете, мисс, что я думаю, можете уж поверить. А мисс Харпер, ваша сестра, в услужении у сеньора Фальконе. Она его компаньонка, чтобы вы знали.

И снова девушка вспыхнула, но уже от негодования. Глаза ее сузились, кулаки стиснулись.

– Но вы ведь сами бессовестно намекали... – Не договорив, она зарычала. И Джонсон против всякого обыкновения вжался спиной в полки. – Зрррря я доверрррилась вам. Убирррррайтесь отсюда! – Но тут же схватила его за рукав. – Нет, расскажите сначала, где Розалин, как она.

– Так мне уходить или остаться?

Беатрис Харпер не сразу, но отозвалась сквозь сжатые зубы:

– Останьтесь... на пару минут.

– Маловато для серьезного разговора, а я вам, чтобы вы знали, ничего не скажу о сестре, пока вы не расскажите мне о словах горничной. Дашь на дашь, дорогая мисс Харпер!

Та одарила его таким взглядом, что впору было убить. Хорошо, что у Джонсона была толстая шкура, пришлось нарастить за годы работы...

– Дорогие у вас запонки на манжетах, – отозвалась она, – а я – мисс Беатрис Харпер и никак иначе.

– Учту на будущее.

– Уж будьте добры.

Обменявшись этими колкостями, они какое-то время молчали, а потом девушка первой заговорила.

– Люси, горничная де Моранвиллей, сказала, что миссис Поттер неспроста столкнулась с моей сестрой в коридоре... – Она замялась вдруг. – Ну когда... вы понимаете... когда...

Помогать ей совсем не хотелось, пусть помучается, но язык Джонсона опять же предал:

– … Когда та выходила из спальни Мишеля де Моранвилля?

– Да. – Девушка опустила глаза. – Было поздно, как вы уже знаете, полагаю. Далеко за полночь. «Что, по-вашему, делала Поттер в такой поздний час в коридоре? – спросила у меня тогда Люси. И тут же сама и ответила: – С кавалером встречалась в хозяйском парке. Вот так».

– Поттер встречалась с мужчиной?

– Люси их видела. Она задержалась на кухне, заканчивая работу, а когда поднялась в свою комнату, выглянула в окно и как раз заметила Поттер с мужчиной. Они беседовали, стоя в тени у беседки.

Джонсон недоверчиво хмыкнул.

– И как эта Люси рассмотрела обоих? Уж не придумала ли она это все?

– Не придумала, – оскорбилась мисс Харпер. – Ночь тогда была лунной, а Люси не из тех, что фантазируют разное.

– Вы так в ней уверены?

– Я успела ее изучить за то время, что мы были знакомы. И потому верю ей.

Джонсон задумался: если камеристка встречалась с мужчиной, это наводило на определенные мысли. Уж не был ли этот мужчина сообщником Поттер? Если так... Он мотнул головой. Мотив все равно ускользал от него...

– Скажите, а вы говорили с сестрой о той ночи? – осведомился мужчина. – Она как-нибудь объяснила свое нахождение в комнате де Моранвилля?

– Она сказала, что Поттер ее оболгала, – нехотя призналась девица. И по ее лицу Джонсон понял, что она знала: сестра ей солгала.

– То есть сам факт своего пребывания в комнате чужого мужчины она не признала?

– Нет.

– И все-таки вы ей верите в остальном?

– Я верю, что Розалин не убийца! – в сердцах воскликнула девушка и тут же сжалась, поняв, что они как бы прячутся в этом чулане, а не ведут светские разговоры за чашечкой чая. – Она никогда бы не стала... Она не такая.

– Вы так же сказали о ее нравственных принципах и все-таки она ночью пробиралась к себе из комнаты джентльмена...

Девушка фыркнула.

– Я уверена, этому есть объяснение. И я его получу, когда встречу сестру... Итак, расскажите о ней. Она в добром здравии? Этот Фальконе не обижает ее?

– Разве она вам не пишет время от времени?

– Очень редко. И в основном всякие глупости. Опасается, что полиция может перехватить письма с целью ее отыскать.

– Очень похоже на вашу сестру, – хмыкнул Джонсон. – Более закрытого человека сложно найти.

– Так вы хорошо ее знаете? В самом деле?

Глаза девушки вспыхнули, и Джонсону это понравилось. Он ни много ни мало ощутил себя настоящим героем... С чего-то вдруг. Глупость какая!

– Только вчера вечером видел ее своими глазами, – признался он, выпучив грудь.

Это вышло непроизвольно. Он и не думал пыжиться, словно голубь...

– Вчера вечером?! – Голубые глаза распахнулись, освещая полутемное помещение. – Как такое возможно? Вы ведь не хотите сказать... – начала она понимать, – что сестра... сейчас в Англии?

– В Лондоне, если быть совсем точным. Но вы правы: Розалин Харпер, ваша сестра, сейчас в Англии.

– Боже мой! – Беатрис стиснула руки. – Зачем она это сделала? – в панике вопросила она. –Ей нельзя возвращаться. – И тут же: – Где она? Я хочу с ней увидеться. Боже мой, Розалин в Англии! Я и мечтать не могла... Это просто неверо... безумно. И так глупо! Не понимаю, зачем она это сделала?

Девушка заметалась в узком пространстве кладовки, вызывая у Джонсона приступ клаустрофобии, и он счел необходимым усмирить эту бурю: стиснул слегка ее плечи и замер, как будто держал в руках вазу, которую не понимал, куда опустить.

– Э... мисс Харпер... прошу вас... Я отведу вас к сестре, и она вам сама все расскажет, только... э... успокойтесь.

Девушка передернула плечиками высвобождаясь.

– Я совершенно спокойна, – заявила она, продолжая, однако, бурно и часто дышать. – И нет, я никуда не пойду, пока эта Поттер не расскажет всей правды. – Она оправила юбку. – Я давно за ней наблюдаю, надеялась подловить ее хоть на чем-то, но она хитрая, как лиса, и почти не выходит из дома. Вы, – она ожгла его взглядом, – обязаны вытянуть из нее правду. Уверена, что она причастна к смерти ребенка!

– Это сильное заявление.

– И отнюдь не голословное. Я несколько месяцев наблюдаю за Поттер и заявляю категорично: ее рыльце в пушку.

– Рыльце в пушку?

– Да бросьте, не притворяйтесь непонимающим, мистер Джонсон. Даже не будучи истинным англичанином вы все-таки выросли здесь! А значит, неплохо понимаете по-английски.

– Я преотлично понимаю не только английский, но еще итальянский, французский и даже немного испанский, – обиделся Джонстон. – И речь совсем о другом: как я должен по-вашему с ней говорить? С применением пыток?

– А вы можете? – Глаза девушки вспыхнули от восторга.

Джонсон, возведя очи горе, демонстративно вздохнул.

– Нет, не могу, я частный сыщик, а не какой-нибудь инквизитор.

– Но у вас ведь должны быть какие-то тайные штучки...

– Какие, к примеру?

– Вы мне скажите. – Они с раздражением поглядели друг другу в глаза, а потом мисс Харпер велела: – Возвращайтесь в комнату экономки, я позову туда миссис Поттер. Вы просто обязаны разговорить эту женщину и оправдать Розалин! Я на вас полагаюсь.

Сказав это, она выскочила за дверь – и была такова.

Вот ведь заноза! Джонсон одернул манжеты с красивыми (и, действительно, дорогими) запонками, а потом, воровато выглянув в коридор, поспешил назад к комнате экономки. Уже на подходе мелькнула трусливая мысль: может, сбежать? Девица явно немного того, напридумывала себе невесть что, а ему, Джонстону, выставляться cretino.

А вдруг рыжая все же права...

Толкнув дверь, Джонстон с мученическим выражением на лице вошел в комнату экономки (к счастью, пустую) и принялся ждать.

Эпизод двадцать шестой

Миссис Поттер вошла в комнату с недовольным выражением на лице. Бросила на стоявшего у окна частного сыщика уничижающий взгляд и раздраженно спросила:

– Разве я не на все ваши вопросы ответила, мистер Джонсон? Мне казалось, мы распрощались ко всеобщему удовлетворению чуть меньше часа назад. И вот вы опять в этой комнате...

Воспитание не позволяло миссис Поттер спросить напрямую: «Какого черта вы потеряли здесь, жалкий проныра?», а потому она выражала это глазами и интонацией голоса. Не словами.

– Боюсь, все это время я напрасно надеялся, что проснувшаяся в вас совесть даст знать о себе, но, похоже, напрасно. Что, должен признать, очень прискорбно... для вас.

Причина его возвращения к прошлому разговору была выдумана Джонсоном впопыхах, буквально за пару минут до появления женщины в комнате – рыжая, ясное дело, не подумала ни о чем, швыряя его, как слепого кутенка, в эту безумную авантюру. А ведь он был просто обязан казаться правдоподобным...

Попробуй, однако, в таких обстоятельствах.

– Н-не понимаю, о чем вы. – Голос женщины дрогнул лишь на долю секунды, такую краткую, что и заметить получилось с трудом.

И все-таки это придало Джонсону смелости.

– Вы понимаете, ясное дело, вы все понимаете, миссис Поттер, – произнес он очень уверенно, сверля женщину чуть снисходительным взглядом.

Она смело на него посмотрела: отваги ей было не занимать.

– Вы в чем-то меня обвиняете, мистер Джонсон? – осведомилась она. – Если так, то напрасно: к трагедии в доме де Моранвиллей я непричастна. И вообще рассказала в полиции все, что знала!

– Всё ли?

Блефовать Джонсон умел преотлично, но сейчас отчего-то нервничал больше обычного. Неужели из-за неплотно прикрытой двери, за которой, прижавшись к стене, подслушивала дерзкая рыжая?

– Уверена в этом, – ответила женщина очень спокойно.

Да уж, эта Поттер была крепким орешком и либо действительно говорила чистую правду, либо... умела лгать так, что и Джонсону поучиться не помешало бы. А это, надо признаться, ударяло по его самолюбию.

– Хорошо, тогда скажу прямо: я знаю о вашем ночном рандеву в парке де Моранвиллей. Есть свидетель, который вас видел...

Он нарочно не отводил от собеседницы глаз и заметил, как дрогнула ее маска напускного (а он почти усомнился) спокойствия: уголки сжатых в плотную линию губ опустились, дернулось веко.

– Кто? – Она будто выстрелила вопросом сквозь плотно сжатые губы.

– Разве это так важно? – осведомился её собеседник. – Намного важнее, почему вы молчали об этом мужчине. Кто он?

– Я не могу вам сказать.

– Не хотите скорее, не так ли?

Женщина не отвечала, стиснув перед собой беспокойные руки, и Джонсон с опаской подумал, что не вытянет из нее больше ни слова: уж кто молчал целых три года – смолчит и сейчас. Но миссис Поттер его удивила...

– Это не моя тайна, – призналась она.

– Чья же тогда?

Было заметно, что в ней происходит внутренняя борьба.

– Моей бывшей хозяйки, миледи де Моранвилль.

А вот это уже становилось по-настоящему интересным, и Джонсон с огромным трудом удержал невозмутимое выражение лица. Он как-никак якобы знал много больше, чем говорил...

Ах, если бы, в самом деле, но амплуа всевидящего и всезнающего оракула обязывало!

– Хотите сказать, этот мужчина, с которым вас так некстати заметили в парке, каким-то образом связан с вашей бывшей хозяйкой? – спросил Джонсон, но так небрежно, будто не верил словам говорившей.

Та ответила:

– Именно так.

И между ними повисла гнетущая тишина, в которой явственно слышался невысказанный детективом вопрос: «И кто же этот мужчина?», но отвечать Поттер не торопилась. А Джонсон ее не торопил: знал, что подчас тишина – лучший катализатор для откровенности.

Так и вышло: тяжело выдохнув, женщина снова заговорила.

– Этот мужчина, любовник миледи, иногда пробирался в наш парк, и они обменивались посланиями через меня.

Только особая выдержка позволила Джонсону не присвистнуть от удивления.

– Значит, ваша хозяйка изменяла супругу? С кем же? Знаете его имя?

– Она была очень сдержанна в отношении этого человека, – призналась Поттер, глядя поверх плеча собеседника, – и мало о нем говорила со мной. Лишь однажды я услышала имя: Коннор. Вот и все, что мне известно!

– Коннор, – повторил Джонсон. – Необычное имя.

– Шотландское. Полагаю, они познакомились в Абердине, когда хозяйка гостила там у своей двоюродной тетки.

– Вы полагаете или уверены точно? Вряд ли вы можете сомневаться, ведь хозяйка настолько была в вас уверена, что доверила свою переписку с любовником.

Миссис Поттер, казалось, подпаляли пятки огнем, так неохотно, по крохам выцеживала она из себя правду. Будто под пыткой.

– Они познакомились в Абердине, – уверенно подтвердила она. – Но знакомство не было новым: они, как выяснилось потом, знали друг друга давно. Еще с детства. Я думаю даже... – она замолчала, как бы не решаясь продолжить.

– Что вы думаете? Смелее, – подбодрил ее собеседник.

– Что Анри... не был ребенком Мишеля де Моранвилля, – с трудом протолкнула слова собеседница Джонсона и как-то враз сдулась.

В коридоре как будто сдавленно охнули, но Джонсон надеялся, что хлюпающая носом миссис Поттер этого не услышала. Он и сам внутренне охнул – себе-то он мог в этом признаться – но вида, насколько он поражен такими словами, не показал.

– Графиня понесла от любовника?

– Полагаю, что да. Её всю дорогу тошнило в карете. Мы ехали в два раза дольше обычного, так как ее выворачивало в кусты каждые несколько миль...

Это было настолько феноменальным открытием, что у Джонсона от восторга стянуло затылок. Будто кто-то связал невидимые тесемки...

И торопливо осведомился:

– Как полагаете, де Моранвилль знал об измене жены?

Миссис Поттер, должно быть, смирившись, с необходимостью говорить правду, сказала:

– Не думаю. Вряд ли он стал бы с такой подкупающей нежностью любить чужого ребенка, а граф души в сыне не чаял.

Джонсон кивнул, признавая ее правоту: все отмечали особенное отношение де Моранвилля к ребенку.

– Но этот любовник, неужели графиня все годы тайно имела с ним отношения?

Женщина отрицательно дернула головой.

– После того, как родился Анри, графиня больше не виделась с тем человеком. Не знаю, что было причиной, но они свиделись снова примерно за год до трагедии...

Томазо Джонсон сопоставил известные факты.

– Именно после того она перестала подпускать супруга к себе...

– Да, с того времени она стала сама не своя. Кажется, делала все, чтобы муж возненавидел ее... Закапывала в саду важные для него вещи. Вела себя вызывающе.

– Зачем она это делала? – недоумевая, вопросил Джонстон. – Разве не было бы разумней, имея любовную связь на стороне, усыпить внимание мужа мнимой покорностью и заботой?

Миссис Поттер оправила юбку.

– Возможно, она в самом деле лишилась рассудка, как знать, – сказала она. – Тайный грех затмевает рассудок... Мы делаемся не способны мыслить здраво.

– Вы, действительно, верите в это?

– Отчего нет? Иного объяснения у меня нет. Хозяйка, действительно, доводила супруга своими немыслимыми для здорового человека поступками. Но он терпел до последнего...

Сказано это было с какой-то особенной интонацией, и Джонсон насторожился: он нутром уловил тайный смысл, заключенный в словах.

– Вы о том, что он в конце концов тоже завел любовницу? – спросил он. – Мисс Харпер, гувернантку Анри.

В коридоре опять что-то то ли охнуло, то ли стукнуло – Джонсону доставляло особое удовольствие представлять, как неистовствует за дверью рыжая девушка.

Его собеседница же, будто не сразу поняв, о чем идет речь, с недоумением на него поглядела, и только секундой спустя вдруг выдохнула:

– Ах да, эта девица, как мне видится, решила воспользоваться моментом и прибрать к рукам графа. Он был взвинчен постоянными ссорами в доме, и она приласкала его...

В коридоре так громыхнуло, что казалось, служанка опрокинула поднос с грязными чашками. Миссис Поттер с тревогой глянула в сторону двери и прижала руку к груди...

– Мне пора, мистер Джонсон. Теперь я действительно все рассказала!

Но Джонсон, в ушах которого все еще громыхал опрокинутый в коридоре поднос – младшая Харпер неистово негодовала! – сунул руку в карман и поспешно спросил:

– Так по-вашему именно Харпер, а не любовник миледи де Моранвилль виновен в трагической смерти ребенка? Быть может, узнав, что ребенок его, он вознамерился его выкрасть и...

– … При этом убил? Совершенно абсурдно, вы не находите?

– Всяко бывает.

Задумавшись, Джонстон пошарил в кармане, вроде как что-то ища, а потом, вынув руку, почесал голову. И не сразу заметил, как вытянулось лицо миссис Поттер, глядевший ему под ноги... Он проследил ее взгляд: под ногой у него, выпавший из кармана, лежал платок с инициалами «К.П.»

«К.П.»?

Как Поттер?

Томазо Антуан Джонсон распахнул большие глаза. Он и подумать не мог, что в целом способен так удивляться, но вот сподобился...

– Как ваше имя, милейшая? – произнес он.

И женщина вздрогнула, как от удара.

– К-корнелия, сэр.

Джонсон хлопнул себя по коленке и припечатал со смаком:

– Porca miseria, да вы та еще штучка не так ли, anima mia! (Душа моя) – И подняв платок, продемонстрировал ей вышитые инициалы. – «К.П.», как Корнелия Поттер. Знаете, где я нашел этот платок? – Стиснув зубы, бывшая камеристка миледи де Моранвилль глядела на вышитые голубым буквы, и молчала. – У одного вора, промышлявшего прежде у Сент-Джеймского парка, – просветил ее все же мужчина. – Слышали о таком?

Губы женщины дрогнули, а в глазах заблестели близкие слезы.

Эпизод двадцать седьмой

– Плачь не плачь, голубушка вы моя, а ответить все же придется, – фамильярно произнес Джонсон развеселившись.

«Вот ведь хитрая бестия, – думал он, – дважды обвела меня вокруг пальца. Теряю сноровку, однако!» Впрочем, свою неудачу он списывал скорее на «проклятую» британскую сдержанность и науку скрывать ото всех свои чувства. Кому-то, как той же Корнелии Поттер, эта наука давалось особенно хорошо, и Джонсон опростоволосился, как полный cretino! Больше такого не повториться, поклялся себе частный сыщик, сменив веселость на колкий, проникающий до нутра взгляд, устремленный на женщину.

Слезам, закипавшим у нее на глазах, миссис Поттер пролиться все-таки не позволила: усилием воли выжгла их в самом зародыше и теперь просто буравила взглядом окно, будто надеялась упорхнуть в него, словно птица.

Это она напрасно: летать людям, увы, не дано, да ей конкретно Джонсон и позволил бы. Удержал любым способом! Уж он-то умеет вцепляться как клещ, когда ему это нужно.

А сейчас ему нужно, как никогда...

Ведь за дверью слушает рыжая.

– Итак, все, что вы мне рассказали до этого, было ложью? – спросил он серьезно. – Миледи не родила мальчика от любовника, а встречались вы в парке с сообщником, помогавшим вам, провернуть дело с похищением мальчика. Отвечайте! – повысил он голос, и женщина вздрогнула. – Почему вы убили Анри де Моранвилля? Я хочу знать мотив.

У женщины снова задрожала губа, когда она, все так же глядя в окно, отозвалась:

– Я понятия не имею, что случилось с ребенком: его я не трогала, правда.

– Ха, хотите, чтобы я вам поверил, выкладывайте всю правду с начала и до конца. Я устал от вашего бессовестного вранья!

Поттер впервые с появления изобличительного платка на него посмотрела, и в глазах ее он увидел плескавшееся отчаяние. Неужели железная леди дала слабину?

Он решил надавить для надежности:

– Я знаю, что это вы были той женщиной, что заплатила Милашке за то, чтобы он украл кошелек у мисс Харпер. И кэбмену, что отвез ее вместо Стрэнда в Вестминстер, скорее всего тоже вы приплатили... – Он дал ей секунду осмыслить услышанное и продолжал: – На встрече в парке на вас была шляпка с вуалью, и вор принял вас за благородную леди, но вы, должно быть, разжились ей в гардеробе вашей хозяйки, не так ли, миссис Поттер, ведь благородства в вас ни на грош? Ни фамильного, ни врожденного.

Слезинка все-таки покатилась у женщины по щеке, но вряд ли то были слезы раскаяния – скорее скупая слеза оскорбленного самолюбия.

– Да, вы правы, то была я, – смахнув слезу, очень жестко подтвердила вдруг собеседница. – Вуалетку я одолжила у миледи де Моранвилль, у неё их было так много, что она вряд ли заметила бы, что одна временно пропадала. И вы ошибаетесь: любовник у этой блудницы все-таки был. Тот самый шотландец, о котором я говорила! И ребенка она родила от него. Даже однажды привела его в дом, чтобы с Анри познакомить... Представьте себе! Выдавала его за учителя музыки, а хозяин, вернувшись и будто почувствовав что-то, погнал его прочь. Графиня так взбеленилась, что кричала, как уличная торговка, называла супруга ничтожеством и скотиной... Мол, от одного его вида ее тошнит, как от запаха сточной канавы. Он тогда залепил ей пощечину – мы все это видели – и, затащив в библиотеку... – Лицо ее дернулось, как при тике. – В общем, я его не оправдываю, но графиня сама напросилась! В конце концов, граф – её муж и имеет полное право требовать от жены исполнения долга.

– Граф взял ее силой? – напрямую осведомился Джонсон.

– А иначе она не далась бы, – вскинулась собеседница. – Расцарапала графу лицо и кричала, что заберет мальчика и уйдет.

– Графиня хотела уйти?

Женщина холодно усмехнулась.

– Скажем так, позволяла себе помечтать. Даже время от времени наезжала к нотариусу на Флит-стрит и вела с ним какие-то разговоры. Меня она в них не посвящала, – предупредила она вопрос собеседника этой фразой. – Развод, понимаете сами, ей никто бы не дал.

– Почему? – искренне удивился мужчина и заслужил презрительный взгляд.

– Потому что это позор. Граф никогда не пошел бы на это!

– Так он знал или нет об измене жены?

– Полагаю, что знал. Эта блудница сама ему и сказала, лишь бы вывести из себя!

– И все-таки граф продолжал хорошо относиться к ребенку?

– Это был его сын! – Сверкнула глазами рассказчица. – Граф растил его и любил, как родного. Чужая кровь не могла изменить его отношения к мальчику! Вы глупец, если думаете иначе.

Страстность, с которой миссис Поттер говорила о графе, наводила на определенные мысли, и Джонсон не мог пропустить это мимо ушей.

– Вы так живо защищаете графа, мадам, что кажется будто у вас к нему было чувство…

– Что, если и так? – с вызовом кинула женщина. – Граф красивый мужчина, к тому же...

– … Богатый? – подсказал Джонсон. – Вы потому невзлюбили мисс Харпер, что он положил глаз на нее – не на вас?

Женщина фыркнула.

– Чтобы вы знали, сэр, – презрительно процедила она, – гувернантка, как женщина, даже не привлекала его. Де Моранвилль лишь хотел, чтобы эта девчонка не упускала его сына из вида...

– Боялся угрозы жены?

– Что она его заберет и уедет? Возможно.

– Но ведь не с этой же целью он звал гувернантку ночью к себе? – Джонсон вскинул вопросительно бровь.

Миссис Поттер скривилась как от лимона.

– Он думал, что если очарует её...

– Соблазнит, – поправил мужчина.

– … Что если он соблазнит гувернантку, – без возражений приняла поправку рассказчица, – она станет его верной союзницей.

– Но соблазнить не получилось, – констатировал очевидное Джонсон. – Кстати, откуда вы это знаете? – И тут же прищурил глаза: – Хотя постойте, я, кажется догадался: не соблазнив гувернантку (в чем, как я полагаю, вы ему помогали), он решил действовать по-другому и отправил вас сделать все, чтобы в тот самый вечер мисс Харпер оказалась подальше от дома. Я прав? – Миссис Поттер кивнула. – Но тогда возникают вопросы: почему вы вообще помогали де Моранвиллю (только ли из любви?) и что он собирался сделать с ребенком?

– Граф ничего бы не сделал ребенку, – живо откликнулась женщина, но Джонсон уловил истеричную нотку в ее пресекшемся неожиданно голосе. Казалось, она убеждала себя самое в том, что мужчина, которому помогала, действительно не убийца. – Он Анри обожал.

– Но что же тогда случилось тем вечером?

– Я не знаю. Я всего лишь должна была удалить Харпер из дома, а потом вывести мальчика в сад, где его ждал отец. Так я и сделала...

Джонсон строго осведомился:

– Что де Моранвилль собирался сделать с ребенком?

– Увезти его на какое-то время, спрятать.

– Для чего?

– Чтобы заставить графиню прекратить его изводить? Чтобы дать показать, кто из них главный в семье? Чтобы она даже думать не думала о побеге? Не знаю. Мы не были настолько близки, чтобы обсуждать его побуждения. Я просто делала свое дело!

– И не думали о последствиях?

– Последствий не должно было быть! – возмутилась собеседница Джонсона. – Мальчик просто пожил бы за городом в доме каких-то людей, с которыми граф договорился заранее. Разве могла я подумать, что...

– То есть вы передали графу ребенка и вернулись в дом, даже не подозревая о том, что случилось с ним после этого?

– Я и представить такого себе не могла.

– Но утром вы первая подняли переполох, не найдя мальчика в его комнате. Мисс Харпер сказала, вы разбудили ее рано утром и выглядели очень обеспокоенной...

Женщина стиснула руки до побелевших костяшек.

– Ночью, уже будучи в своей комнате, я как будто услышала что-то в саду: вскрик или, может, кричала какая-то птица – я встревожилась. Утром же, войдя в хозяйскую спальню, я заметила, что у миледи запеклась кровь в волосах и спит она в пеньюаре. Я тотчас запаниковала...

– И отправились искать мальчика, а не графа?

– Графа не было в его комнате, и я решила, что он еще не вернулся.

– И все равно отправились искать мальчика, уехавшего, как вы полагали с отцом...

Миссис Поттер всплеснула руками и закрыла ими лицо.

– Что вы хотите от меня, сэр?! Я испугалась. Находилась в полнейшем ошеломлении...

– Будто предчувствовали беду?

– Да.

– И предчувствие не обмануло вас: беда вскоре грянула. Вы ведь спросили у графа, что случилось в ту ночь? Что он ответил?

– Спросила, – едва слышно откликнулась Поттер. – Но он, приказав мне молчать, сказал, что обо всем позаботится. Мол, главное, я должна оговорить гувернантку, рассказав, как застала ее выходящей из его комнаты...

– Кстати, как вообще это вышло?

– Я сказала тогда, что Анри приснился кошмар, он проснулся в слезах, и отец отвел его в свою комнату. Мол, Розалин должна пойти к графу и забрать подопечного...

– Понимаю. – Джонсон потер переносицу, ощущая, как от всей этой истории, у него начинает болеть голова. – Тогда объясните вот еще что: тот мужчина в саду, который, как вы мне сказали, был любовником вашей хозяйки, это действительно был шотландец?

Женщина выглядела ужасно: посеревшая, сломленная, будто утратившая все краски, она уже без всяких эмоций глядела на Джонсона.

И ответила так же бесцветно:

– Я неудачно поставила в скачках и проиграла немалую сумму, которую не могла сразу отдать. Букмекер, которому я задолжала, периодически посылал по мою душу подручных, подкарауливавших меня около дома... За разговором с этими личностями меня и застал как-то граф, подъехавший к дому. Мне пришлось рассказать ему правду...

– … И с тех пор вы сделались его соучастницей. Страшась позорной огласки, выполняли все его поручения! И потом, когда осознали самое страшное, все равно продолжали молчать.

– Я испугалась, – произнесла Поттер печально, – особенно после того, как узнала, что случилось с тем вором. Граф сказал: тот больше не сможет заговорить, так как он о нем позаботился...

Джонсон хмыкнул.

– Милашку, действительно, сильно избили, но он все-таки выжил и даже передал мне шатлен мисс Харпер и... ваш платок.

Мисс Поттер кивнула.

– Я думала, что потеряла его где-то в парке в нашу с ним первую встречу, но вор, должно быть, либо вытащим этот платок у меня из кармана, либо действительно поднял с земли и оставил себе. А человек в графском саду, как вы теперь понимаете, был посыльным букмекера: я передала деньги, которые задолжала.

– Вы должны рассказать обо всем этом в полиции, миссис Поттер. – Джонсон поднялся и покрутил в руках шляпу. – Боюсь, другого выбора у вас нет. – Она кивнула. – И как бы вы ни защищали графа де Моранвилля, по-моему, более, чем очевидно, что он причастен к убийству маленького Анри. Кстати об этом, – он остановился в дверях, – прошлым вечером граф покончил с собой в своем доме. Вам больше не нужно бояться его!