Текст книги "Благие намерения"

Автор книги: Евгений Лукин

Соавторы: Любовь Лукина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Глава 34
ЗАГОВОРЕННЫЕ

Вблизи трубы производили не менее ошеломляющее впечатление, чем те же молоты или, скажем, громадный металлический шар… Чистотой отделки они не блистали, через каждые полсотни шагов их опоясывали довольно грубые швы, кое-где серебристая краска застыла неровно, наплывами. Покоились они на решетчатых рогатках, тоже весьма небрежно, хотя и прочно сваренных, а потом, видимо, просто целиком опущенных в краску. Нигде ни следа мазков, одни потеки.

Да, но стоило отступить шагов на десять и поглядеть в обе стороны, как становилось страшно от одной лишь мысли, сколько же это им понадобилось металла, чтобы протянуть чудовищные эти трубы через всю пустыню…

Притихшие, они стояли и смотрели на ужасное и дивное сооружение. Слышно было, как ветер метет песчинки через гребни барханов, треплет белые балахоны и щелкает длинной тряпицей на копье, установленном над могилой Кахираба. Косматое пьяное солнце клонилось к закату.

– Значит, если на север, – подала голос Алият, – то выйдем к кивающим молотам… А если на юг? – Она обернулась к Ар-Шарлахи и въелась в него темными, внезапно запавшими глазами.

Он нахмурился и не ответил. Алият буквально выжимала из него при всех роковое слово, сама его произнести не решаясь. Он оглядел суровые, встревоженные лица, скрытые повязками почти до глаз. Все прекрасно понимали, о чем идет речь. На севере – горы, исток жизни, родина предков. А на юге – море, царство мертвых… Так даже и на картах обозначено.

– Ну что… – проговорил он наконец, недовольно щурясь на пару напряженно вытянувшихся над песком металлических змей, ближе к горизонту истончающихся подобно лезвию копья. Дрожал раскаленный воздух, и казалось, что оцепеневшие змеи мелко подергивают хвостами. – С Пальмовой Дорогой, видимо, все кончено, и я вам больше не владыка… Стало быть, мы с вами снова разбойнички. Никто сейчас за нами не гонится, так что сядем в кружок да потолкуем…

Расположились прямо на песке, расстелив коврики в длинной вечерней тени «Самума». На борту оставили всего нескольких человек, хотя даже и эта предосторожность смысла не имела. Вряд ли кто-нибудь еще рискнул бы углубиться в запретные для всех пески.

– Давайте думать, – хмуро говорил Ар-Шарлахи. – На запад нам дороги нет, через трубы мы «Самум» никак не перетащим. Значит, этот путь отпадает. Уже легче… Можно двинуться на восток, а потом взять севернее, то есть вернуться по своим следам…

Сидящие переглянулись, кто-то покряхтел осторожно. Улькар наверняка послал подкрепление своим караванам, погибшим вместе с ополчением Пальмовой Дороги. Идти сейчас к месту битвы означало прямиком попасть в лапы голорылым. Можно, конечно, взять восточнее, обогнув опасные пески, но что это даст? Жители оазисов сейчас смертельно напуганы, они просто выдадут бывшего своего владыку вместе с сообщниками, чтобы избегнуть государевой кары…

– Что молчите?

– А что говорить?.. – проворчал Айча. – Проще уж самим в бархан закопаться…

– Улькар в барханы не зарывает, – холодно поправил Ар-Шарлахи. – Улькар выводит в пустыню и сжигает боевыми щитами…

Кто-то хмыкнул. Большое утешение…

– И стало быть, остаются два пути, – невозмутимо продолжал Ар-Шарлахи, других мнений так и не услышав. – И оба вдоль труб…

Сидящие шевельнулись беспокойно, пробежал шепоток.

– На севере у нас – кивающие молоты. Что это такое, вы уже немного знаете. Были. Тронуть они нас скорее всего не тронут, но вряд ли нам обрадуются. Самое большее – пропустят беспрепятственно…

– В Турклу? – безнадежно предположил кто-то. Вокруг него злобно зашумели, завозились.

– Вот там-то всех и повяжут! Забыл, что ли, как в прошлый раз вышло?..

– Илийзу спроси! Он тебе все точнехонько разобъяснит…

– Придумал: в Турклу!..

Ар-Шарлахи подождал, пока гомон стихнет.

– А можно вообще никуда не идти, – сказал он. – Оставаться здесь, пока провиант не кончится… Кстати, как у нас с провиантом?

– Дней на десять, – буркнул Ард-Гев. – Под завязку нагружены…

– Ну вот… Стало быть, десять дней мы можем здесь сидеть на своих задницах и думать, что делать дальше.

– Да не тяни ты, Шарлах! – жалобно выкрикнули из задних рядов. – Сразу уж добивай, не жалей, чего там!.. К морю, что ли, собрался?

– К морю, – твердо сказал Ар-Шарлахи. Все давно уже ждали этого слова. Может быть, именно поэтому взрыв возмущения не удался, хотя кое-кто даже вскочил на ноги. Кричать – кричали, но опять-таки как-то слишком уж безнадежно.

– Бунт из-за чего поднимали, а? На «Самуме», а? Из-за того же и поднимали, чтобы к морю не идти! А теперь? Сами, да?..

– Вам с Алият хорошо! Вы вон заговоренные! Вам что к морю, что в Турклу… А нам?..

Ар-Шарлахи поднял руку, и галдеж на секунду смолк.

– Так я и вас заговорил, – глядя открыто и нагло, сказал он. – И вас, и корабль.

Все обмерли. Вскочившие, не сводя очумелых глаз с главаря, опускались один за другим, нашаривая нетвердой рукой свой коврик.

– Слушайте, а ведь верно!.. – вымолвил кто-то. – После битвы-то, а? Мы ведь только одни и уцелели…

Несколько секунд прошло в мертвом, как пустыня, молчании. Наконец прозвучал одинокий страдальческий голос:

– Все равно что-то… боязно…

– Вот в том-то и дело, – кряхтя, ответили ему. – Туда – боязно, обратно – страшно… Вот и думай тут…

Думали всю ночь. Сквозь тонкие переборки в каюту Ар-Шарлахи то и дело проникали отдаленные выкрики, взрывы ругани, а однажды, кажется, даже хлесткий звук затрещины. Под утро угомонились, так, по-видимому, ничего и не решив. Да он и сам, честно говоря, не знал, на что решиться. Поход к морю «разрисованные» могли счесть открытым вызовом, а уж как они поступают с теми, кто им неугоден, Ар-Шарлахи видел. Причем не раз…

Иллюминатор стал серым, потом начал наливаться синевой. В каюте было уже совсем светло. Рядом тихо посапывала Алият. Осторожно, чтобы не разбудить, Ар-Шарлахи сел на низком и когда-то просторном ложе, достал из-под подушки черепашку Кахираба и, включив, повел металлический, похожий на заклепку бугорок вдоль прорези. Алият тут же открыла глаза и, недовольно что-то пробормотав, перевернулась на другой бок.

Шорохи, потрескивания, два разговора на все том же певучем и непонятном языке… Потом мелькнуло что-то знакомое, но тут же пропало, потому что Ар-Шарлахи, вздрогнув, сдвинул заклепку до упора. Вернулся, пошарил… А как это еще назвать? Конечно, пошарил… Наконец нащупал звук и поднес устройство к уху.

– Вот с Кимиром разбирайся сам, – внятно произнес мужской голос, забавно выпевая гласные. – Прекрасно ведь знаешь, что выхода на Гортку у нас нет и что никакого вмешательства в свои дела он не потерпит… – Голос помолчал и добавил, кажется, усмехнувшись: – Гортка идет по стопам Орейи Третьего и, видимо, тоже плохо кончит. Но не сейчас. Позже.

Секунду устройство потрескивало, а потом другой голос, резкий, сухой, неприятный и при этом удивительно знакомый, бросил, почти крикнул:

– Потеряна треть флота!..

– Но остальные-то две трети целы, – резонно заметил первый собеседник – явно кто-то из «разрисованных». – Стяни все силы к границе. Думаю, этого вполне хватит для сдерживания.

– А Пальмовая Дорога? – задохнулся второй, и Ар-Шарлахи даже отпрянул, уставившись на устройство чуть ли не со страхом. Он понял наконец, кто это говорит.

– А что Пальмовая Дорога? Даже если Шарлах выжил после песчаной бури, второго такого же ополчения он собрать не сможет. Он потерял весь флот под Ар-Нау.

Краем глаза уловив движение, Ар-Шарлахи повернул голову. Алият сидела на ложе и, сведя брови, напряженно слушала.

– Это бунтовщики! – проскрежетал второй. – И они должны понести заслуженную кару!..

– Все! – решительно оборвал «разрисованный». – Прекращаем разговор. И в ближайшие дни постарайся меня не вызывать. Сейчас это опасно…

Снова послышались шумы, похожие на шорох песчинок в парусах. Несколько мгновений Ар-Шарлахи слушал их, закусив губу, потом решился.

– Улькар! – позвал он, поднеся устройство к самым губам. – Улькар, ответь!..

Некоторое время черепашка шуршала. Он решил уже, что ответа не будет, когда встревоженный голос Улькара осведомился отрывисто:

– Кто говорит?

– Это Шарлах! – Почувствовав удушье, Ар-Шарлахи сгреб и рванул натруди тонкую ткань рубахи. – Тот, кого ты послал к морю… Ты слышишь меня?

– Слышу. Продолжай.

– Я обманул тебя, Улькар! Я не знал тогда никакой дороги. Но сейчас я нашел ее, слышишь? – Ар-Шарлахи сорвался на крик. – И я привезу тебе морской воды! Ты слышишь меня?..

На этот раз черепашка шуршала особенно долго. Улькар обдумывал услышанное.

– И что ты за это хочешь?

– Хочу, чтобы ты не трогал Пальмовую Дорогу. Пусть она остается твоей, но не трогай ее! Никаких кар, никаких усмирений! Она и так уже достаточно потерпела…

– Ты ставишь трудное условие, – снова помедлив, надменно сказал Улькар.

– А других условий не будет! Только это…

– Верблюжьи храмы я все равно разорю!..

– Разоряй хоть до основания! Людей не трогай!..

– Хорошо, – с отвращением бросил Улькар. – Будь по-твоему. Но если хоть один оазис окажет сопротивление властям…

– Улькар… – злобно осклабившись, перебил Ар-Шарлахи. – Когда я буду возвращаться с морской водой и услышу, что ты сжег или вырезал хотя бы одну тень, я вылью воду на первом бархане.

Где-то далеко-далеко на севере, в городе резного мрамора и перистой листвы, в обитых мрачными шелками покоях невысокий сухощавый человек с черными обводами вокруг безумных глаз замер после этих слов, оцепенел от бешенства.

– Дай мне подумать, – скрипуче вымолвил он наконец. – Завтра утром я тебе отвечу.

– Думай, – жестко сказал Ар-Шарлахи и выключил устройство.

Поднял голову и увидел испуганные огромные глаза Алият, показавшиеся ему особенно темными, настолько она была бледна.

– Ты… – беспомощно проговорила она и замолчала. Горестно покачала головой: – Не понимаю… Что ты за человек? Тебе что. Пальмовая Дорога дороже собственной жизни? Много ты от нее добра видел?

– Нет, – хмуро ответил он, задвигая полый металлический стержень в панцирь черепашки. – Вообще не видел… Просто зла я ей причинил куда больше, чем она мне…

В дверь каюты робко постучали.

– Подожди, – раздраженно бросил Ар-Шарлахи. – Одеться дай… Что там у вас?

– Да собрались уже все, – послышался из-за двери голос Айчи. – Вас ждут…

– Зачем? – спросил Ар-Шарлахи, накидывая белый балахон, испятнанный засохшей кровью Кахираба, и заправляя повязку.

– Так ведь,.. совет же… Вчера-то так ничего и не решили…

Ар-Шарлахи рванул дверь, заставив Айчу отшатнуться.

– Совет? Никакого совета не будет. Я уже все решил сам. Идем к морю.

Айча моргал.

– Да, но… Люди-то…

– Правила мои ты знаешь, – глядя ему в глаза, раздельно проговорил Ар-Шарлахи. – Кто не хочет идти на корабле, пойдет пешком. Если кто забыл – иди и напомни.

Весь день прямо в рог «Самуму» тянул ровный крепкий ветер. Пришлось лавировать. Серебристые трубы справа по борту то придвигались почти вплотную, то уходили к горизонту, снова обращаясь в двойную сияющую нить. К вечеру команда устала и измоталась окончательно, но это, возможно, было даже и к лучшему. Когда сил хватает только на то, чтобы добраться до ложа или до гамака, тут уж не до разговоров. И все-таки недовольство не утихало.

– Да верблюд тебя забодай, – упрямо клокотал огромный Горха, уже еле ворочая языком. – А Лако помнишь? Ну не пошел он тогда с Шарлахом, молотов испугался… И что вышло?

– Так то молоты… – нехотя отвечали ему. – А то море… Молот – он, знаешь, то ли раздробит, то ли не раздробит… А море – все! Море – смерть…

– Смерти, что ли, боишься?

– Так это еще смотря какой смерти… Вот как полезут из этого самого моря… синие, скользкие… и холодными, слышь, холодными пальчиками тебя…

– Да вранье это все… Полезут… Кто полезет? В храме что говорят? Царство мертвых, оно где? На луне. Ну и вот…

– Так это предки на луне! И эти… герои всякие… А кто помельче – тот в море…

– Ну, чего лаетесь, чего лаетесь? – вмешался чей-то сонный сердитый голос. – Он же нас заговорил! Ну, стало быть, и бояться нечего…

– Так ведь еще не всякого заговоришь-то! Есть такие, кого и заговор не берет. Шарлаха, скажем, мертвяки точно не тронут. А вот нас с тобой…

– Да замолчите вы, вараны, или нет? – плачуще выкрикнули из самого темного угла. – И так тошно, а они тут еще…

– А я тут при чем? – вскинулся Горха. – Ты это, смотри… За варана знаешь что бывает?.. Ты мне скажи только другой раз что-нибудь про варана!..

И долго еще ворчал, успокаиваясь. Остальные, зная вздорный нрав и тяжелые кулаки Горхи, на всякий случай примолкли.

– Я к чему говорю-то все?.. – снова завел он чуть погодя. – Я уж давно приметил: как кто от Шарлаха отбился-считай, пропал… Что? Нет?.. Песчаная буря, а? Всех ведь накрыло: и наших, и голорылых!.. А мы – вот они!.. Живехонькие. Лежим себе, языками треплем… А за варана ты у меня схлопочешь! – вновь обидевшись, рявкнул он и приподнялся на локте, высматривая виноватого. – Я тебе такого варана дам – ты его и выговаривать забудешь, варана!..

Наверху забегали, засуетились, послышался голос Айчи. «Самум» готовился к очередному повороту.

Глава 35
ТЕ, С КЕМ ОНИ ВОЮЮТ

Ближе к вечеру ветер стал понемногу ослабевать. Ар-Шарлахи приказал остановиться и дать отдых всей команде. Местность нисколько не изменилась: та же песчаная зыбь до горизонта по левому борту, те же бесконечные трубы справа. Невольно возникало ощущение, что «Самум», лавируя весь день, не продвинулся к югу ни на шаг.

Настроение у всех было тревожное, неуверенность главаря передалась остальным. Конечно, Ар-Шарлахи мог сделать неумолимое каменное лицо, положить людей к ведущему барабану и гнать корабль к морю всю ночь, но он еще не знал, что ему ответит Улькар. Все должно было выясниться утром.

Долго не мог заснуть. Глядя на него, не спала и Алият.

– Слушай, – тихонько позвала она. – Скажи честно… Ты что, совсем-совсем не боишься?

– Моря?.. Нет, не боюсь.

– А вообще боишься чего-нибудь?

Он вздохнул:

– «Разрисованных» боюсь. Боюсь, что Улькар заупрямится… Но в основном, конечно, «разрисованных»…

– Может, вина тебе?

Он помотал головой, и это встревожило ее окончательно.

– Ты в самом деле решил привезти Улькару морскую воду?

– А что еще остается делать? Мятеж подавлен, податься нам некуда… И потом, знаешь, – оживившись, добавил он, – хочу к морю. То ли назло всем этим «разрисованным», то ли… Не знаю. Я его уже во сне вижу, серьезно!..

– И какое оно… во сне…

Ар-Шарлахи запнулся и недоуменно сдвинул брови.

– Странно, – сказал он. – Не помню… Берег – помню, а вот само море…

– Ну хорошо, а берег? Какой он?

– Сплошной оазис. Кипарисы, пальмы… Что-то вроде Харвы, только без гор…

– Оазис? Почему оазис?

– Н-ну… – Он в затруднении привскинул руки, пошевелил пальцами. – Вода же… Много воды… Ладно, уговорила, давай вина!

Бегающую металлическую заклепку после первого разговора с Улькаром Ар-Шарлахи сообразил оставить в том же самом положении и сейчас, включая устройство, делал это весьма осторожно, чтобы нечаянно ничего не сдвинуть. Улькар, должно быть, ждал вызова, поскольку откликнулся немедленно.

– Я обдумал твое предложение, – сухо сообщил он. – Как ты смотришь на то, чтобы занять кресло наместника Пальмовой Дороги? После того как доставишь воду, разумеется…

Ар-Шарлахи несколько опешил. Что ни говори, а государь Единой Харвы был весьма неожиданным человеком.

– Мне кажется, – продолжал Улькар, восприняв изумленное молчание собеседника как нечто само собой разумеющееся, – что таким образом все затруднения будут устранены…

– Да… но возникнет новое… – откашлявшись, сказал Ар-Шарлахи. Он еще не совсем пришел в себя.

– Какое?

– Я буду слишком добрым наместником, – растерянно объяснил Ар-Шарлахи. – А это тоже чревато бунтом.

Алият закатила глаза и, тихонько застонав, ударила себя в лоб крепким смуглым кулаком. Улькар молчал. Пришла его очередь удивляться. Наконец черепашка воспроизвела какой-то странный звук: кажется, государь недоверчиво хмыкнул.

– А ты умен, – заметил он и вроде бы даже повеселел. – Я тоже считаю, что именно доброта правителя есть первая причина бунта… Хорошо. – Словно бы спохватившись, Уль-кар снова заговорил сухо и жестко: – Какой бы ты сам хотел для себя награды? Повторяю: для себя.

Ар-Шарлахи, окончательно растерявшись, оглянулся на Алият. Та молча произвела обеими руками странный жест, точно гребла на себя песок с гребня бархана.

– Н-ну… если мне вернут дом и жалованье…

– Ты получал жалованье?

– Да… Настоящее мое имя Ар-Шарлахи…

– Ах вот оно что!.. – пробормотал Улькар. – Понятно… Стало быть, один из владык… Впрочем, об этом потом. Ты получил мой указ о назначении тебя караванным?

– Да, несколько дней назад. Он еще в силе? Улькар помолчал.

– Скажем так… – медленно проговорил он. – С сегодняшнего дня он снова в силе… А теперь давай-ка прервем разговор, пока нас не начали подслушивать… Вообще больше меня не вызывай. Пока не выйдешь к морю…

Голос государя смолк, остались лишь безжизненные шорохи и потрескивания. Ар-Шарлахи хотел уже сдвинуть рубчатый бугорок в исходное положение, но тут возник новый голос.

– Не спеши отключаться, Ар-Шарлахи, – неспешно произнес он. – Это Тианги.

Ар-Шарлахи и Алият замерли, потом медленно повернули головы и беспомощно посмотрели друг на друга.

– Что молчишь?

– Я слушаю… – сипло ответил Ар-Шарлахи.

– Вот и отлично, – сказал Тианги. – Во-первых, я очень рад, что ты живой. Собственно, обрадовался я этому еще вчера, когда мне принесли твой разговор с Улькаром…

Напряженно слушающий Ар-Шарлахи досадливо тряхнул головой, решив, что ослышался. Принесли разговор?.. Хотя… Может быть, запись разговора… На пергаменте или на чем там у них принято?.. На шнурках – узелками…

– Насколько я понимаю, – продолжал тем временем Тианги, – ты сейчас пользуешься переговорным устройством Кахираба… Как оно к тебе попало? Что с ним? Я имею в виду: с Кахирабом…

– Убили… – сказал Ар-Шарлахи. – В самом начале битвы.

– Кто? Каким образом?

– Не знаю… Он стоял у борта, и в него чем-то метнули… Или выстрелили… С такой силой, что пробили грудь навылет, но кто стрелял, я просто не понял. Рядом с кораблем никого не было…

– Навылет? – Тианги был встревожен. – Опиши рану подробнее!

Ар-Шарлахи как мог передал все, что запомнил.

– Так… – помолчав, угрюмо сказал Тианги. – Только этого нам еще и не хватало… Уже своих стрелять начинаем… Ну что ж… Спасибо за сведения… А с Улькаром не связывайся, не надо. Улькар – фигура недолговечная. Так что поворачивай свой кораблик и давай прямиком на север. Тут и обсудим, куда тебе лучше податься.

– А некуда, – злобно усмехнувшись, бросил Ар-Шарлахи.

– Ну да? А тот же Кимир, скажем? После того как ты пощипал флот Харвы, Гортка тебя примет с распростертыми объятиями.

В плечо больно впились пальцы Алият, и Ар-Шарлахи некоторое время безуспешно пытался свободной рукой разжать их.

– А я вот вчера слышал, что Гортка идет по стопам Орейи Третьего и плохо кончит… – сказал он.

– Я тоже это слышал, – спокойно ответил Тианги. – Не обращай внимания. Тот, кто это сказал, уже отстранен от дел. Надеюсь, это был последний сторонник Тамуори… Словом, выкинь из головы Улькара и все эти его бредни насчет дороги к морю…

– Но почему? – вырвалось у Ар-Шарлахи.

– Что «почему»?

– Почему вы не пускаете нас к морю?

– Вам там нечего делать.

Ар-Шарлахи задохнулся от злости.

– В конце концов, это наши пески!.. – хрипло сказал он – Вас никто не звал сюда!..

– Никакие они не ваши, – по-прежнему невозмутимо возразил Тианги. – Эти пески до вашего прихода из-за гор принадлежали туземцам, которых вы частично истребили, частично изгнали… Уж кто-кто, а ты-то должен это знать…

– Иными словами, вы нас тоже частично истребите, частично изгоните?

Последовала пауза, наполненная шорохами.

– Ар-Шарлахи! – встревоженно и в то же время насмешливо позвал Тианги. – Ты трезв?

–Да!

– Ну, тогда ясно. А я-то думают в чем дело?.. Послушай меня. Не делай глупостей и поворачивай корабль на север.

– А если я откажусь?

Новая пауза была куда продолжительнее первой.

– Надеюсь, ты шутишь? – Возможно, это ему показалось, но голос Тианги дрогнул.

– Нет!

– Н-ну, тогда… – Тианги вновь помедлил. – Да собственно, что я тебе буду объяснять? Сам все знаешь. Видел же, что в прошлый раз случилось с твоим другом.. Или ты полагаешь, что из-за горизонта наши ракеты тебя не достанут?

– Достать-то – достанут… – сказал Ар-Шарлахи. – Только имей в виду: я поставил корабль рядом с вашими трубами.

Это был хорошо рассчитанный и заранее подготовленный удар. Ар-Шарлахи ждал, что Тианги онемеет, а затем взбесится. И он действительно онемел. А потом вдруг расхохотался.

– Да-а… – с уважением протянул он, отсмеявшись. – Ты мне сразу показался весьма сообразительным человеком. Однако заранее предупреждаю, – добавил он, снова становясь серьезным, – это тебя тоже не выручит. Мы перехватим вас в любом случае. Короче, так, Ар-Шарлахи… Ты мне по-прежнему нравишься, но по-твоему не будет. Даю тебе время до полудня. Если увижу, что ты сдвинулся к югу хоть на сотню шагов, прости, но я вынужден буду принять меры. Удачи тебе! И благоразумия…

Шорохи, шорохи, шорохи… Алият заглядывала в глаза, словно собиралась залезть в них целиком. С бледным застывшим лицом Ар-Шарлахи выключил устройство и спрятал стержень в корпус.

– Ну? – горестно спросил он. – Что?

Алият передернула плечами, покосилась враждебно:

– Куда угодно, только не в Кимир…

Он усмехнулся через силу:

– Племянницы опасаешься?

Она не ответила. Ар-Шарлахи повалился на низкое широкое ложе и, сунув устройство под подушку, стал смотреть в потолок. Алият присела рядом и принялась успокаивающе оглаживать его горячий лоб своей прохладной сухой ладошкой.

– Да пошли они к верблюду в задницу!.. – злобно проговорил Ар-Шарлахи, – Разложу вот сейчас костер под трубами…

Ладошка замерла.?

– Не вздумай! Вот тогда они нас точно спалят!

– Ну, пригрожу хотя бы!..

– Ты вон уже пригрозил! А он смеется…

Ар-Шарлахи вздохнул прерывисто и надолго умолк. В дверь царапнулся растерянный Айча – спросить, какие будут приказания. Алият вышла из каюты и шепотом объяснила, что до полудня приказаний не будет. Главарь не в духе…

– Прав был колдун, – расстроенно сообщил Ар-Шарлахи, когда она вернулась и снова присела рядом. – Пришли другие и прогонят нас отовсюду… Представляешь: были – и нет нас. Развалины, обрывки пергамента… Ну ладно, Улькара мне не жалко, да и Гортку тоже. Но ведь был еще Гоен, был Арегуг…

– О чем ты? – непонимающе спросила она. -Сам же говорил, что Арегуг давно помер…

– Да, – печально отозвался oн – И Гоен тоже! Правда, недавно.

– Ну так.? – Она замолчала, будучи окончательно сбита с толку.

– А они останутся, – сдавленно сказал Ар-Шарлахи. -Оплетут все своими трубами, понаставят кивающие молоты… Знаешь… – Он приподнялся на локте, взглянул затравленно. – Мне вот кажется, не зря они боятся, как бы мы не вышли к морю. Все-таки море – это, наверное, не просто много воды…

– А что же? Бессмертие?

– Не знаю… Может быть, и бессмертие. Только не для одного человека, а для всей культуры, понимаешь?..

– Нет, – честно призналась Алият. – Культура – это что?..

Он хотел объяснить, но не успел. Рев и грохот сотрясли борта «Самума». Так рычат недра во время землетрясений, но только глуше и не столь яростно. Звонкий, перетирающий песчинки грохот прошел над пустыней двумя волнами.

– Но ведь еще не полдень!.. – отчаянно крикнул Ар-Шарлахи, словно Тианги мог его слышать.

Он ждал удара, вспышки пламени, боли, но ничего такого не последовало. Грохот смолк. В ушах стоял прерывистый звон. С надеждой переглянувшись, Ар-Шарлахи и Алият выбрались из каюты и кинулись к лесенке, ведущей на палубу.

Снаружи все выглядело по-прежнему. Так же сияли по правому стремени бесконечные трубы, так же морщинились барханами бесконечные пески слева. Однако столпившиеся на палубе люди стояли чуть присев и неотрывно смотрели куда-то на север, где тоже все было как прежде: песок да уходящие к горизонту трубы.

– Что? – едва расслышав собственный голос, со страхом спросил Ар-Шарлахи.

Стоящий рядом Илийза, так и не решаясь выпрямиться, повернул к нему серое, изрубленное глубокими морщинами лицо. Нежно просиял старый ожог у виска.

– Птицы… – выдохнул он. – Железные… Оттуда туда…

– Что еще за птицы? – Ар-Шарлахи ошарашенно проследил направление его судорожного кивка (с юга на север) и вдруг оцепенел. Над горизонтом, за которым должны были скрываться кивающие молоты, медленно и беззвучно вспухало и росло вширь огромное темно-красное пламя. Потом послышалось низкое мощное ворчание отдаленных взрывов.

– Вон они!.. – ахнул кто-то, то ли протягивая руку вперед, то ли пытаясь ею защититься.

…Они приближались, стремительно и пугающе вырастая в размерах, злобно сверкающие и скорее похожие на рыб, нежели на птиц. Или даже не на рыб. Огромные плоские наконечники копий летели над песками. На пустыню снова рухнул глушащий визжащий грохот. Двумя стаями страшные птицы пронеслись над содрогнувшимся до ребер «Самумом» и, уменьшаясь на глазах, истаяли бесследно где-то на юге.

…Уши заложило. Не было никаких ощущений, кроме неодолимого ужаса. Наверное, прошло довольно много времени, прежде чем Ар-Шарлахи понял, что лежит, вжимаясь всем телом в настил и прикрывая голову руками. Он заставил себя приподняться и осмотрелся. Казалось, палуба была завалена белыми, как попало брошенными мешками. Потом мешки зашевелились, из белых складок осторожно выпутывались человеческие лица, смятые страхом. В глазах тлела робкая надежда: неужто живы?..

Ар-Шарлахи сделал над собой усилие и поднялся первым. Ноги не держали, под коленками зудела мелкая отвратительная дрожь.

– Первый раз-то не так было страшно… – озабоченно бормотал Илийза, отлипая от настила. – Первый-то раз они стороной прошли…

– Что это?.. – выдохнула Алият, уставившись в ту сторону, где только что скрылись стальные птицы. Потом резко обернулась к вздувающимся на севере клубам огромного коптящего пламени.

– Это?.. – Ар-Шарлахи был вынужден приостановиться. Голос сел, так что вместо первого слова он выдавил беспомощное слабое сипение. – Это война… И за горами, и здесь… А это – те, с кем они воюют…

Внезапно зрачки его расширились, и Ар-Шарлахи оглянулся на сияющие в сотне шагов трубы, потом – на пламя.

– К ведущему барабану! Быстро! Уходим! Как можно дальше от труб!..

Его поняли и кинулись по местам. Ворвавшись к себе в каюту, Ар-Шарлахи выхватил из-под подушки разговорное устройство, включил и долго водил с надеждой подвижной металлической заклепкой вдоль боковой прорези.

Шорохи, шорохи, шорохи… Наконец отложил черепашку и осел на краешек ложа, до сих пор не решаясь поверить в то, что кивающих молотов больше нет…