Текст книги "Благие намерения"

Автор книги: Евгений Лукин

Соавторы: Любовь Лукина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 85 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Зато горит жарко, – заметил Илийза и повернулся к Айче: – Я смотрю, что-то Шарлаха не видно… Тот нахмурился.

– Спит, – недовольно сказал он. – Опрокинул две чашки подряд и велел, чтоб к утру разбудили.

– Слушай… Тут болтают, будто он что-то такое по-ихнему пролопотал – и все черные врассыпную… Правда, что ли?

– Сам слышал, – буркнул Айча. – Чего удивляться-то? Зря, что ли, полночи с колдуном бродил!..

– Да-а… – протянул Илийза. – Ну, тогда ясно… Кувшин за кувшином пьет, а щит навести – и рука не дрогнет… И в Зибре тоже… Как он тогда угадал, что караван возвращается?

Оба тревожно замолчали. Рядом кряхтел над неподатливым суком упорный разбойничек.

– Связались, короче… – сказал он с тоской, прекратив на минуту борьбу с дровиной. – Нашли главаря…

– Не нравится, что ли?

– Ну так ведь… колдун же… Илийза ухмыльнулся.

– Ну и чем ты, дурак, недоволен? – сказал он. – Радоваться надо…

Глава 18
ГОСТЕПРИИМНАЯ ТУРКЛА

К утру оба судна выползли по песчаному рукаву из зарослей и подняли паруса. Восстало злобное розовое солнце. Пора было будить Ар-Шарлахи и докладывать обстановку. Собственно, доклад заключался в двух словах: выбрались, потерь нет, идем в Турклу.

– Как в Турклу? – не понял он спросонья. – Почему опять в Турклу?

– С добычей только туда, – несколько удивленный таким вопросом, объяснил Лако. – В Пьяную тень нам вроде теперь заходить не пристало…

– Люди при деньгах, – добавила Алият без особой радости. – Желают развлечься… Сейчас их ни на какое дело вести не стоит. Спят и видят Турклу.

– Люди?.. – через зевок спросил Ар-Шарлахи и протер глаза. – А ты им скажи: если будут перечить, я на них, варанов, заклятие наложу… Я его вчера всю ночь с колдуном разучивал…

Шутка не удалась. Лако и Алият разом окаменели. Выражение их глаз сильно обеспокоило, почти испугало Ар-Шарлахи.

– Да вы что? – заорал он, вскакивая. – Умом повредились оба?.. Тоже мне нашли колдуна!..

Сердито ворча, он принял утренние полчашки и развернул карту. Долго водил пальцем по пергаменту, ища лазейку на север.

– Да, – расстроенно признал он наконец. – Турклы нам не миновать, совсем рядом проходим… Это, получается, еще несколько дней потеряно…

Последняя фраза произнесена была довольно жалобным тоном и обращена исключительно к Алият. Лако тут же насторожился и, естественно, заподозрил, что главарь и его подруга тайно вынашивают какие-то свои планы. Собственно, так оно и было. Но не объяснять же ему, в самом деле, что оба намерены подняться к Пальмовой Дороге и найти там Шарлаха! В лучшем случае Лако бы обиделся, приняв это за глупую шутку…

Над пустыней играли миражи. По левому стремени зазеленел оазис, которого в этих краях отродясь не было. Потом канул.

К полудню верховые прокричали с мачт о большой пыли, возникшей по правому плечу. Песчаная туча наползала с юга и, стало быть, вряд ли была поднята колесами боевых кораблей. Скорее всего это шли купцы из Турклы, как в конце концов и оказалось.

При виде «Самума» и «Белого скорпиона», успевших печально прославиться в этих краях, купеческий караван отважно засверкал щитами и лезвиями копий. Однако песчаные хищники на этот раз были сыты и настроены вполне миролюбиво. Да и стоило ли ради трех торгашей рисковать добычей, захваченной в Зибре!..

Оба каравана приостановились. Ар-Шарлахи и Лако поднялись на борт торгового корабля, где выпили с купцами и начальником охраны по чашке вина (после чего по закону пустыни ни о каком нападении речи уже быть не могло) и спросили, что нового в Туркле.

Тут и выяснились, почему посланные Зиброй войска вернулись вчера с полдороги. Оказывается, оба погонщика Турклы, обеспокоенные столь неслыханным вмешательством Харвы в их дела, послали навстречу боевым кораблям почтовую каторгу с длинным свитком угроз и условий. Если оба идущих из Зибры каравана, говорилось там, немедленно не повернут назад, Туркла, во-первых, встретит их с оружием в руках, во-вторых, разорвет все договоры с Харвой и, в-третьих, призовет на помощь Кимир. Ясно было, что погонщики не на шутку раздражены, и командующий караванами счел за лучшее возвратиться в Зибру, которую, к изумлению своему, нашел осажденной…

– Маленький какой-то караван, – заметил Ар-Шарлахи, когда они уже шли, увязая в пышущем песке, к своим кораблям. Солнце рушилось на голову и на плечи с тяжестью раскаленного молота.

– Обычный, – отозвался Лако. – Три-четыре судна, больше собирать и не стоит, а то на одной охране разоришься… Наши-то ведь в Туркле тоже не дураки: если купцы сразу несколько шаек нанимают, значит, есть, что охранять. Ну и тут же цену поднимают…

Ар-Шарлахи подумал и хмыкнул:

– Да много ли на трех корабликах перевезешь товара? Себе в убыток получается…

– Ну это ты брось! – решительно сказал Лако. – В убыток! Да они в Харве покруче наших цены ломят… Так что за купцов не беспокойся.

Ар-Шарлахи бросил на него странный взгляд искоса и дальше шел молча, в каком-то, видать, тревожном раздумье.

– Вот ведь как все получается… – проговорил он, когда они остановились между «Самумом» и «Белым скорпионом». – Харва не знает, куда деть свои шелка, Кимир не может сбыть стекло, Пальмовая Дорога чуть ли не молит, чтобы у них купили провиант… Слушай, а ведь торговля-то и вправду умирает.

Лако испытующе взглянул на главаря, пытаясь понять, куда тот клонит. Так и не понял.

– На наш век хватит… – проворчал он наконец. – Ладно… Пойду к себе, на «Скорпион». А то я там уже и бывать перестал…

Ар-Шарлахи недовольно посмотрел ему вслед и двинулся к «Самуму». Несомненно, Лако был куда умнее, нежели остальные главари, и уж тем более умнее простых разбойничков. Но даже с ним Ар-Шарлахи не мог поделиться мыслями, одолевавшими его после ночного разговора с черным колдуном Мбангой. С Алият тоже не потолкуешь – решит, что опять выпил и несет вздор… Уже подходя к розовому с позолотой борту «Самума», Ар-Шарлахи поймал себя на том, что стыдливо посмеивается. Неловко признаться, но ему вновь захотелось присесть у костерка в окружении деревянных идолов и продолжить беседу. Получалось, что, кроме колдуна, в этом мире и поговорить не с кем…

И все же, поднявшись на борт, Ар-Шарлахи не удержался.

– Слушай… -вполне серьезно обратился он к Алият, когда та заглянула к нему в каюту доложить о чем-то, по его мнению, совершенно несущественном. – А ведь для того чтобы удушить и Харву, и Кимир, и Турклу… с ними даже воевать не стоит. Достаточно пересечь торговые пути. Смотри сама: каждый замыкается сам в себе и потихоньку издыхает…

Как он и ожидал, Алият первым делом подозрительно взглянула на чашку и кувшинчик.

– Зачем? – хмуро спросила она. – И кому это надо?

– Зачем – это уже другой вопрос. А кому это надо – и вовсе третий… – Машинально Ар-Шарлахи налил вина, потом взглянул на Алият и поспешно разбавил водой. – Понимаешь, какое дело… Странный разговор у меня вышел с колдуном…

Про колдуна Ар-Шарлахи ввернул нарочно, в надежде на то, что Алият встревожится и начнет слушать внимательней.

– Что ты слышала про кивающие молоты? – спросил он. Алият помялась и села на коврик. Ей явно было не по себе.

– А почему ты спрашиваешь? – сердито сказала она. – Ты же в Харве учился, должен знать…

– В Харве? – Ар-Шарлахи засмеялся, потом снова стад серьезен. Пригубил им же самим разведенного вина и досадливо сморщил нос. Все-таки разбавлять – только портить.

– Так вот, – продолжил он. – В Харве, чтоб ты знала, в мое время даже заговорить про кивающие молоты с каким-нибудь мудрецом считалось диким неприличием. Тогда все полагали, что это просто суеверие, выдумка невежественных людей…

– Как же выдумка? – возразила Алият. – Я про кивающие молоты с детства слышу…

– Вот! – Ар-Шарлахи поднял палец и сделал таинственные глаза. – Вот именно!.. А я впервые услышал, когда мне было лет четырнадцать – шестнадцать… Тебе сейчас сколько?

– Двадцать два, – нехотя сказала Алият.

– А мне двадцать девять… То есть знаешь, что получается? Что кивающие молоты появились совсем недавно!..

– Ну и что?

– Да нет, ничего… – Ар-Шарлахи вздохнул. – Просто колдун утверждает, что молоты эти кланяются тем, кто нас уничтожит.

– Ну, это не он один говорит, – заметила Алият. – Я это часто слышала…

– От кого?

Она пожала плечами:

– Да мало ли…

Оба замолчали. Алият недовольно поглядывала на Ар-Шарлахи, ожидая, когда он прекратит этот странный и ни к чему не ведущий разговор.

– Слушай… – сказал он и задумчиво постриг зубами нижнюю губу. – А кто-нибудь эти молоты видел? Хоть в миражах…

– В миражах?.. Шарлах, говорит, видел… А может, врет. Не знаю.

– Ну и как они выглядят?

Алият нахмурилась:

– Н-ну… Он говорил, огромный такой молот… весь из железа… а может, из стали. Блестит, в общем. Посередине рукоятки – подставка. Ну вот на ней он и качается – вверх-вниз… Да! Еще он говорил, что голова у молота округлая…

– А люди? – жадно спросил Ар-Шарлахи.

– Нет, про людей он ничего не рассказывал.

– Ну и чем же они так опасны, эти молоты?

– Откуда я знаю! – вспылила Алият. – А море чем опасно?

Ар-Шарлахи озадаченно почесал вздернутую бровь:

– Да, действительно…

– Слушай, я пойду! – Алият встала. – Скоро уже Туркла покажется…

На этот раз прибытие Шарлаха в Турклу стало событием. С разбойниками – как с полководцами: крутится, бывало, на глазах у всех молоденький погонщик, о котором не знаешь, что сказать, а потом вдруг несколько блестящих побед подряд – и вот он уже караванный, и имя его не сходит с языка…

Слух о налете на Зибру ошеломил даже ко всему привычных обитателей Турклы. Когда же стали известны подробности, город загудел. В кофейнях и на рынках спорили до ругани о том, что же именно спасло Шарлаха: удача или колдовство? Разбойничков с «Самума» и «Белого скорпиона» приветствовали на улицах, зазывали на кувшин вина – и выспрашивали, выспрашивали, выспрашивали… История с нападением черных дикарей на разбойничий караван тут же обросла устрашающими подробностями, и за Шарлахом в Туркле прочно утвердилась репутация колдуна. Не зря же он, в конце концов, перед самым походом на Зибру продал через перекупщика почтовую каторгу самому себе! От этого поступка всех оторопь брала, настолько он был непонятен… Хотя следует заметить, что почти всех знаменитых разбойников (того же Анарби, например) молва всегда представляла именно колдунами и непременно заговоренными. Так что ничего удивительного…

Сам Ар-Шарлахи, признаться, был сильно напуган своей внезапной славой. Кроме того, из Зибры снова поползли тревожные вести. Там со дня на день ждали гнева государя и ломали головы, что делать с тем, кто командовал караваном: то ли подвергнуть опале за возвращение без приказа, то ли осыпать почестями за спасение города от разбойников. Ясно было одно: Харва этого дела так просто не оставит…

Сразу после прибытия, вечером, на борт «Самума» пожаловал служитель и объявил, что завтра утром левый погонщик Турклы Аилша надеется видеть Шарлаха у себя во дворце. Честь, конечно, была неслыханная, но, зная свой не в меру проворный язык, Ар-Шарлахи идти один не решился и поставил условие, что прихватит с собой двух верных людей, от которых у него нет секретов. Разумеется, он бы предпочел, чтобы сопровождала его только Алият, но обижать Лако тоже не следовало.

К ночи служитель принес ответ, что Аилша не возражает, и утром все трое двинулись к небольшому ажурному дворцу, изукрашенному резьбой до полного исчезновения стен. Ровных поверхностей здание не имело.

Левый погонщик Аилша с виду был лукав, тщедушен и, подобно всем состоятельным гражданам Турклы, предпочитал просторные пышные кимирские одеяния. Белой, по традиции, была одна лишь повязка, прикрывающая лицо. Смешливо вздернутые брови, вечно сморщенный лоб и глаза, похожие на два черных круглых камушка. Погонщик восседал на подушках в центре черно-алого ковра, служащего оправой рыжевато-серому куску кошмы, свалянному из подшерстка верблюда по имени Зибра. Корявый, оправленный в золото посох, знак власти погонщика, Аилша держал на коленях.

Подали вино. Гости пригубили его без боязни. В отличие от судьи – досточтимого Ар-Мауры – левый погонщик Аилша никогда не учился в Харве. В Кимире же травить врага вином было не принято. В Кимире было принято душить, колоть – все что угодно, только не травить. Такой способ расправы считался подлостью.

Обменялись любезностями, причем вежливый хозяин ни разу не назвал налет налетом, а добычу добычей. Он предпочитал куда более красивые слова «подвиг» и «награда за подвиги», произнося их, впрочем, с мягкой иронией.

– Однако не скрою, – продолжал он, воздав должное доблести Шарлаха, и на морщинистом его челе отразилась некая скорбь, – что ваши деяния вызвали восторг далеко не у всех. Судья Зибры, досточтимый Ард-Нур (кстати, мой старый друг), сообщает, что государь уже вынес решение по этому поводу. Харва намерена подтвердить все наши привилегии. Но при этом она ставит нам довольно жесткое условие, а именно: выдать Шарлаха.

Погонщик сделал паузу. Стало слышно, как шуршит колеблемая ветерком шелковая занавеска на забранном узорной решеткой окне.

– Меня одного? – хмуро спросил Ар-Шарлахи.

– Да. И это весьма удивительно. Обычно требуют выдать всех… э-э… смельчаков.

– То есть решение еще не поступило? – уточнил Лако.

– Нет. Но пергамент уже в Зибре. Конечно, досточтимый Ард-Нур, понимая мое щекотливое положение, отправит его сюда по старой дружбе не сразу, но и особо медлить ему тоже нельзя.

Левый погонщик Аилша с ласковым сочувствием оглядел угрюмо молчащих гостей.

– Не выполнить требования государя мы не можем, – мягко продолжал он. – Но и выполнить – тоже. Если Туркла хотя бы один-единственный раз выдаст кого-либо властям, это покроет ее вечным позором. Многие будут просто опасаться заходить в наш порт. Я, разумеется, имею в виду первый порт…

– А как же Анарби? – спросил Ар-Шарлахи. – В песнях поется, что его схватили именно в Туркле…

Аилша небрежно шевельнул насмешливо изогнутыми бровями.

– Ну, если мы будем верить песням, – молвил он, – то мы вряд ли доберемся до истины… Анарби схватили на выходе из порта, то есть за пределами города. В ту пору я был еще мальчишкой… Так вот, как мне рассказывали, он просто протянул время и пустился в бега, когда уже было поздно. Уверен, что тогдашние погонщики предупредили его точно так же, как я теперь предупреждаю вас.

– Сколько ты нам даешь на то, чтобы убраться из Турклы? – прямо спросила Алият.

Левый погонщик Аилша задумался на секунду.

– Почтовая каторга скорее всего придет завтра к полудню. Стало быть, вы должны отбыть либо сегодня в ночь, либо, самое позднее, завтра на рассвете…

Глава 19
ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ

– А ловко ты ввернул насчет Анарби, – заметил Лако, когда, выйдя из ажурного дворца, они двинулись по гранитной, дугами выложенной брусчатке к порту. – Какая разница: выдали они его или просто поздно сказали о погот не!.. Как бы вот только они и нас точно так же не подвели..

– Людей собрать до вечера успеем? – озабоченно спросила Алият, ни к кому отдельно не обращаясь. – Пьяные же все наверняка… Их ведь, пока последний улькар не пропьют, ничем не остановишь…

– Да надо бы остановить… – проворчал Лако.

Ар-Шарлахи шел молча.

На углу перед кофейней прямо на мостовой под заплетенным виноградными лозами навесом были расстелены коврики, а на них брошены подушки. Птичьими глотками смакуя горячий кофе, там расположились человек десять. Впрочем, нет… Кофе уже никто не смаковал. Перед кофейней разгоралась ожесточенная ссора, грозящая перейти в драку. Слышно было, как кто-то с риском для жизни назвал собеседника употребленным четырьмя верблюдами.

– Посмотри-ка, наших там нет? – очнувшись, забеспокоился Ар-Шарлахи.

– Ну как же нет! – усмехнулась Алият. – Вон Горха буянит.

Огромный разбойник с вывороченными красными веками уже приподнимался с коврика, явно намереваясь при" чинить кому-нибудь увечье.

– Ты мне про Шарлаха? Мне, да? Мне? Да я с ним только что из Зибры!..

– Так я ничего и не говорю… – отвечал испуганный басок. – Я только говорю, что видел его третьего дня в Пьяной тени…

– Да не было его там третьего дня! Не было!..

– Ну чего разошелся?.. – Седобровый дородный сосед Горхи лениво потянул буяна за роскошный малиновый халат, обильно залитый вином и кофейной гущей. – Сам же сказал: колдун… А раз колдун, чему ж тут удивляться? Про Анарби вон тоже говорили, что его однажды сразу в двух местах видели…

Тут поднялся такой гомон, что из него теперь удавалось вылущить лишь отдельные слова. Замелькали растопыренные пятерни, но ударов пока не слышалось, да и на ноги никто не вскакивал.

– …баба с ним еще…

– …Алият!..

– …так это раньше!.. Алият… А теперь молоденькая… как звать, не знаю…

– А ну-ка подойдем! – сказала, чуть побледнев, Алият, и все трое направились к месту спора.

Кто-то ахнул, завидев Шарлаха, кто-то обернулся и схватил соседа за руку. Крикуны смолкали один задругам, спор заглох, и люди задвигались, привставая с подушек и ковриков. Послышались негромкие опасливые приветствия. Горха, сидевший спиной к подошедшим, недоуменно крутил головой. Наконец тоже догадался оглянуться.

– С кем спорил? – негромко спросила Алият, пристально оглядывая невольно поежившуюся толпу.

Горха неловко поднялся, зачем-то вытер большие ладони о малиновый шелк на бедрах и хмуро кивнул в сторону оробевшего человека в белом балахоне и накидке, прихваченной узорно плетенным налобным ремешком. Судя по одежде, житель какой-нибудь из восточных теней Пальмовой Дороги. Ар-Исаан скорее всего…

Алият шагнула, всмотрелась.

– Кажется, мы где-то с тобой встречались… – озадаченно произнесла она.

Что до незнакомца, то он, судя по всему, узнал ее сразу же. Ошеломленно потряс головой и, как бы опасаясь за целость своего рассудка, коснулся пальцами лба.

– Госпожа… – шепнул он, округляя глаза. – Да… Мы встречались однажды… Это было в тени Ар-Нау, но… – Он уставился поверх плеча Алият. – Но это же не тот Шарлах…

На беду, Горха расслышал его шепот.

– Кто не тот? – взревел он, снова подаваясь вперед. – Да за не того, знаешь…

– Тихо! – оборвала его Алият. – Давай быстро на «Самум» и скажи Айче…

– Айча в городе.

– Хорошо? Скажи Ард-Геву, чтобы к вечеру собрал всех людей на борт. Так что пусть посылает за ними уже сейчас.

– Так мы же… – Горха не договорил, тупо поморгал, потом, видать, сообразил, что дело, кажется, серьезное. Ринулся было прочь, но тут же остановился. – Хозяин! – рявкнул он. – За дюжину кофе и два кувшина!

Хозяин, вышедший на крыльцо еще в самом начале ссоры, с неожиданной для своей комплекции ловкостью поймал брошенную издалека золотую монетку, поблагодарил посетителя глубоким кивком и снова с надеждой воззрился на знаменитого Шарлаха: не удостоит ли тот его своим посещением…

Ставший за два дня легендарным разбойник хмурился и норовил отвернуться. Все только на него и смотрели. Алият это было на руку. Она увлекла встревоженного незнакомца в сторонку и, обернувшись к Ар-Шарлахи и Лако, жестом попросила их подождать.

– Ничего не бойся, – понизив голос, торопливо предупредила она. – Отвечай все как есть. Ты видел его в Пьяной тени?

– Да, госпожа… Он пришел туда с добычей… на почтовой каторге…

– Где он ее взял?

– Да говорили, вроде здесь купил…

– Добыча большая?

– Не очень. Разбил какого-то торгаша в Таллане…

– Куда он собирался дальше? Не знаешь?

– Нет… Откуда?..

– Так… – Алият помедлила, чуть опустив веки. Вконец сбитый с толку незнакомец ждал вопроса.

– Кто с ним? – Алият произнесла это, едва шевельнув губами. Во всяком случае, прикрывающая лицо повязка не шелохнулась.

–Госпожа…

– Я же сказала: ничего не бойся, – напомнила она, по-прежнему не поднимая ресниц. – Как зовут?

– Не знаю…

– Возраст. Лицо.

– М-молодая… Лицо?.. Ну, что сказать?.. Красивое, круглое…

Алият медленно, словно через силу, подняла веки. Темные глаза ее показались мужчине невероятно усталыми.

– На, возьми, – безразлично сказала она и вложила в руку незнакомца несколько золотых монет с профилем Улькара.

– Дай вина! – потребовала Алият, стоило им с Ар-Шарлахи переступить порожек каюты.

Тот удивленно приподнял брови, но беспрекословно достал из шкафчика запечатанный кувшин и, сорвав воск, вынул пробку.

– Что это с тобой сегодня? – подозрительно спросил он, доставая пару чашек и сбрасывая повязку с лица. – Что-нибудь еще случилось?

Не отвечая, она приняла у него из рук полную чашку и долго угрюмо на нее смотрела. Потом решительно сорвала повязку и сделала большой глоток.

– Ненавижу… – прошипела она и снова отхлебнула.

– Чего ж пить, если ненавидишь? – подивился он, привычно смакуя глоток за глотком и неуверенно поглядывая на странно себя ведущую Алият. – Или ты не про вино?..

Та через силу прикончила чашку и нахохлилась, опустив голову. Потом вскинула темные, беспощадно прищуренные глаза, устремленные сквозь Ар-Шарлахи куда-то вдаль. И, должно быть, кому-то не по себе стало сейчас в этой самой дали.

– Идем в Пьяную тень! – срывающимся голосом объявила ни с того ни с сего Алият и вдруг скрипнула зубами. – Ну, дай только добраться!.. Я ее, тварь, «Самумом» перееду!..

– Э! Э! – наконец-то встревожился Ар-Шарлахи. – Ты о ком?

Алият не слышала.

– Молодая… – язвительно произнесла она, словно кого-то передразнивая. – Красивая… Ну, недолго тебе быть красивой… – Не глядя, сунула Ар-Шарлахи пустую чашку: – Еще!

Тот заколебался, и это привело ее в бешенство.

– Еще! – крикнула она, оскалясь, и оробевший Ар-Шарлахи невольно подчинился.

– Послушай… – растерянно сказал он. – Ты это брось. Нам сейчас из Турклы бежать. Должен же на борту быть хоть кто-то трезвый…

Нехорошо улыбаясь, Алият мечтательно смотрела на алебастровую статуэтку Улькара со свитком и молнией.

– Одним колесом – ее, другим – его… – шепнула она государю чуть ли не с нежностью и снова припала к чашке.

Ар-Шарлахи выругался и сел на ковер. Он наконец-то сообразил, что случилось. Надо полагать, его тезка (если, конечно, пренебречь титулом и лишней буквой «иат») объявился в Пьяной тени с новой женщиной… С одной стороны, это хорошо – ясно хотя бы, где он сейчас обретается… Да, но вот с другой… Ар-Шарлахи взглянул на Алият, и ему стало страшно. Ее смуглое широкоскулое лицо, казалось, отвердело от ненависти. Однако, когда Алият вышла из жуткого этого оцепенения, Ар-Шарлахи подумалось, что уж лучше бы она в нем и дальше пребывала…

Начала Алият с того, что отшвырнула чашку, ненароком плеснув опивками в левый глаз Ар-Шарлахи.

– Ш-шакал! – и впрямь как кобра прошипела она. – Да если бы не я, он бы до сих пор бревна таскал на верфи!..

Ар-Шарлахи ошеломленно протирал глаз повязкой. А из розовых уст Алият сыпалось такое, что пергамент съежился бы и обуглился, занеси на него кто-нибудь подобные речения. Некоторых слов Ар-Шарлахи не доводилось слышать ни от разбойничков, ни даже от скарабеев.

– Тварь!.. – рычала она. – Кто ему давал все наводки?.. Кто за него все делал?.. Ведь только же я! Я!..

– Да погоди ты… – растерянно начал Ар-Шарлахи. – Ты сначала разберись… Ну, женщина, ну, молодая…Может, он пленницу взял… для выкупа…

Однако фраза его лишь добавила смолы в огонь.

– Пленницу?.. – совсем уже зашлась Алият. – Знаю я его пленниц!.. Куда дел чашку? Дай сюда!..

Ар-Шарлахи поднял чудом уцелевшую чашку, наполнил до половины из кувшинчика и подал Алият.

– Вином только больше не брызгайся, – сердито предупредил он. – Раскидалась…

– Даже если он решил, что меня казнили… – не слушая, задыхалась она. – Даже если так… Одной ведь луны не прошло!..

– Ты или пей, или не пей, -досадой сказал Ар-Шарлахи. – Плещешь вон…

Алият с жадностью и в то же время с отвращением припала к чашке. Осушив до дна, бросила на пол и медленно поднялась с ковра. Пошатнулась, взялась рукой за косяк.

– Ты куда?

– В свою каюту, – буркнула она, открывая дверь.

– А ну стой! – Ар-Шарлахи вскочил и, взяв ее за плечи, повернул к себе лицом. – Никуда я тебя не пущу! У тебя же там вино от Ар-Мауры хранится!.. Ты что задумала?..

На секунду гримаса тяжелой ненависти на ее лице сменилась выражением яростного изумления.

– Дур-рак! – чуть ли не с наслаждением выговорила она. – Боишься, отравлюсь?.. Да я скорее вас всех отравлю, чем сама…

Ударом накрест сбила его руки с плеч и хлопнула дверью.

– Повязку накинь!.. – запоздало крикнул он вслед. Замолчал, недоуменно поглядел на дверь, на пятно от вина на ковре, на лежащую вверх дном чашку… Хотя… Алият ведь женщина. По обычаям Пальмовой Дороги лицо ей прикрывать вообще не положено… Да, кстати! Ар-Шарлахи торопливо накинул на нос и заправил за ухо собственную повязку. Сглотнув, оглянулся на кувшинчик… Нет-нет! На сегодня, пожалуй, все. Ни капли. В самом деле, должен же быть на борту хоть кто-нибудь трезвый!..

Ближе к вечеру на корабли стали прибывать загулявшие в городе разбойнички. Как и следовало ожидать, твердо державшихся на ногах среди них не было. С «Белого скорпиона» уже вовсю доносились взрывы ругани – Лако привычно и сноровисто приводил команду в чувство. Ар-Шарлахи с непривычки приходилось куда труднее. Честно говоря, кораблем он командовать не умел. Выход нашелся сам собой.

Поскольку от Айчи, только что изъятого из недр веселого дома, толку было маловато, Ар-Шарлахи приказал второму помощнику Ард-Геву любой ценой подготовить «Самум» к выходу в пустыню, сам же просто следовал повсюду за ним, без особых усилий сохраняя мрачный вид. При виде угрюмого Шарлаха разбойнички на какое-то время трезвели и даже не слишком огрызались на отрывистые распоряжения носатого низкорослого Ард-Гева.

С превеликими трудами уложив в гамаки невменяемую часть команды и сунув по очереди всем остальным под нос заветный пузырек из каюты караванного, Ар-Шарлахи почувствовал себя вымотанным до предела. В пору было добраться до своего ложа, рухнуть и просто полежать, предварительно перевернув песочные часы в медной оправе.

– Значит, дальше давай сам, – сипло сказал он Ард-Геву, жалобно заломившему при этих словах густые сросшиеся брови. – Если что – зови. Приведут сильно пьяных – тоже…

Почти уже дойдя до своей каюты, Ар-Шарлахи столкнулся с молоденьким большеглазым разбойником, несшим куда-то два нераспечатанных кувшина с вином. Это был тот самый юноша, который по утрам убирал каюту Ар-Шарлахи и у которого тот постоянно забывал спросить, как же все-таки его зовут. Услужливый и постоянно озабоченный, разбойничек этот вечно бегал со всякими мелкими поручениями, и все время почему-то возникало подозрение, что остальные пользуют его в походах взамен женщины.

– Куда? – грозно спросил Ар-Шарлахи. Винный погребок был заперт по его приказу.

Разбойничек обмер и чуть не выронил оба кувшина.

– Алият, – вымолвил он наконец.

– Алият?.. – Ар-Шарлахи нахмурился и недовольно посопел. Может быть, так оно и лучше… Главное, чтобы из своей каюты не выходила. А там, глядишь, проспится – успокоится малость…

– Ладно, неси, – разрешил он наконец. – Хотя постой… А сам почему выпил?

Разбойничек округлил большие выразительные глаза и потряс истово обоими кувшинами.

– Заставила… – плачущим голосом пожаловался он.

– Ладно, иди куда шел! – Ар-Шарлахи безнадежно махнул рукой. – Только сам больше – ни капли, понял? Скажи; я не велел…

С этими словами он проследовал в свою каюту и, с маху повалившись на низкое ложе, перевернул песочные часы.

– «Я не велел», – злобно проворчал он, передразнивая сам себя.

Можно подумать, она его и впрямь послушает!.. Ар-Шарлахи не беспокоили довольно долго. Он уже в третий раз перевернул часы, когда в дверь постучал Ард-Гев.

– Там Лако у борта, – сообщил он. – Спрашивает, как дела.

– А, Лако! – Мигом воскреснув, Ар-Шарлахи привскочил на ложе. – Зови его сюда… Кстати, а как дела?

Ард-Гев уныло шевельнул густой бровью… Однако, как это ни странно, особого беспорядка на «Самуме» Лако не нашел. Взрыв брани последовал лишь единожды, когда на глаза ему попался неумело припрятанный кувшин с вином, тут же и разбитый об голову хозяина. Дело, видимо, было в том, что команда «Самума» состояла в основном из бывших матросов да каторжан, а не из коренных разбойничков, как на «Белом скорпионе». Вот тех утихомирить и впрямь было трудно.

Проводив Лако, Ар-Шарлахи решил на всякий случай заглянуть к Алият, втайне надеясь, что та уже упилась с непривычки и спит. Не дойдя трех шагов до дверцы ее каюты, он вдруг остановился. В каюте задыхались и ворочались.

– Еще! Еще!.. – злобно рычала Алият. – Ну!.. Давай!.. Сильней!..

«С ума сошла…» – облившись холодным потом, подумал Ар-Шарлахи и рванул дверцу, вдобавок даже не запертую изнутри.

Как он и предполагал, в убывающем сером свете из небольшого иллюминатора глазам его представился шевелящийся на ковре складчатый ворох белой ткани, из которого сияли круглые, как злые луны, женские колени и ерзающий между ними тощий мальчишеский зад.

– Вы что? – шепотом завопил Ар-Шарлахи, захлопывая за собой низкую дверь. – Хоть бы засов задвинули, дурачье!..

Разбойничек вскочил, явив мужские достоинства солидных размеров, и уставился на главаря белыми обезумевшими глазами. Попятился, ткнулся лопатками в стену, и вдруг в руке его возникло узкое лезвие ножа.

Теперь уже испугался Ар-Шарлахи. Секунду они молча смотрели друг на друга. «А ведь кинется сейчас…» – упала мысль.

– Н-ну… Где ты там?.. – пьяным грубым голосом спросила Алият и заворочалась, пытаясь подняться.

– Дай! – отрывисто приказал Ар-Шарлахи, протягивая руку.

Разбойничек вздернул задрожавшую верхнюю губу (он был без повязки) и вжался в стену еще плотнее.

– Дай нож! – как можно более властно повторил Ар-Шарлахи и шагнул вперед, хотя сердце взмыло и зависло от страха.

Продолжая глядеть главарю в глаза, разбойничек улыбнулся шало и бессмысленно, потом всхлипнул и одним движением перерезал себе горло.