Текст книги "Обратная сторона времени"

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Возможно, причиной не слишком разумного решения Ривазова было воспоминание о беспрерывно преследовавших его неудачах, о бесчисленных отрубленных куриных головах, о публичной унизительной порке… Впервые он вознамерился получить компенсацию за все свои невзгоды и теперь не собирался так просто расставаться с заветной мечтой.

Главным связующим центром в сколоченной им группе единомышленников, кроме самого Ривазова, был кузнец Игнатенко. Он выделялся среди всех остальных необыкновенной силой и все возникавшие споры моментально пресекал своими пудовыми кулаками. Теперь, однако, он придвинулся к самому Ривазову и спросил:

– Ты в своем уме, Юрий? Там все наши запасы! Ты что, собираешься их спалить?

– Они не наши!

– Наши, не наши, пока нам всем оттуда регулярно раздают пайки, я этот дом жечь не позволю! – Остальные одобрительно зашумели, и Ривазов, сразу же осознав, что остался в меньшинстве, пошел на попятную.

– Да ладно, ребята, я только попугать хотел. Пленников я этой бабе не собираюсь отдавать, вот и хотел припугнуть.

– А отпустить их все же придется, – подтвердил Силантий. – Карабин далеко достает, и стрелок там неплохой, несмотря что девка.

– В этом он прав, – спокойно заметил Алексей. – Развяжите мне руки, и забудем о том, что произошло. Неизвестно, сколько придется нам жить вместе, не стоит перегрызать друг другу глотки с самого начала.

– Щас! Дождешься! – крикнул Ривазов, стараясь увести пленников с линии огня и спрятаться вместе с ними за спинами других колонистов.

Выдернув из рук Ривазова конец веревки, связывавшей пленников, Силантий без лишних слов, не обращая внимания на громкие протесты своего дружка, развязал узел и назидательно заметил:

– Я за тебя голосовать обещался, а не голову под пули подставлять.

После этого инцидента, закончившегося освобождением пленников, мир в колонии был восстановлен. Однако перемирие продолжалось недолго. Уже на следующую ночь Ривазов предпринял попытку пробраться в комендантский коттедж, и только благодаря исправно работавшим охранным системам Алексею удалось отбить это нападение без кровопролития.

Стало совершенно ясно, что теперь им всем шестерым, включая запертого в подвале Митрохина, придется жить в постоянной осаде и нести ночные дежурства у мониторов. Долго это неустойчивое положение не могло продолжаться. Необходимо было каким-то образом восстановить в колонии нормальную жизнь, вот только Алексей не представлял, как это можно сделать, не возвращаясь к полицейскому режиму, установленному первым комендантом колонии.

Митрохин привычными шагами мерил свою новую камеру, на первый взгляд казавшуюся такой непрочной. Здесь не было сидевшей за дверью наружной охраны, не было автоматических устройств постоянного слежения. Тех самых, что располагались во всех остальных местах коттеджа. Но кто же в здравом уме станет отслеживать бывшую продовольственную кладовку? Не было на нем даже наручников.

Его арестовали дилетанты, и с этим позором он не мог примириться, не мог простить себе допущенных оплошностей, приведших к аресту.

Откуда, спрашивается, у его безоружного противника в решительный момент схватки под рукой оказался парализатор? Он почти догадался – откуда и постарался подальше отогнать эту мысль.

Сейчас требовалось нечто иное. Прежде всего он должен вернуть себе свободу, а месть и все прочее, это придет потом, само собой. Он был невысокого мнения о людях и ждал от них только самого худшего. Всю жизнь его сопровождало предательство.

Союз, основанный на дележе добычи, не мог быть прочным, – он прекрасно это понимал. Но предательство женщины, которую он воспитал, которой дал все, оказалось для него тяжелым ударом.

Тем хуже для нее, тем безжалостней будет расплата, когда придет срок. Усилием воли он отогнал эти, мешавшие сосредоточиться на главном, мысли. Прежде всего – свобода. Итак, что мы имеем? Необорудованная камера. Нет даже параши. Следовательно, его будут выводить отсюда в туалет, а для того, чтобы передать ему пищу, придется открыть дверь. Они его явно недооценивали или не знали до конца, с кем имеют дело.

Когда дверь приоткрылась, оставаясь зафиксированной накидной цепочкой, в образовавшуюся щель Копылов попытался просунуть котелок с ужином. Однако его никто не взял. Несколько удивленный, но не встревоженный этим обстоятельством, Копылов окликнул заключенного и, не получив ответа, сняв цепочку, приоткрыл дверь пошире.

Митрохин неподвижно лежал на железном полу, спиной к нему, и не подавал признаков жизни.

Митрохин не ожидал, что этот идиот, бывший комендант, купится на такую простую уловку, и проделал весь этот фортель скорей для проверки обстановки. Но Копылов распахнул дверь и вошел в камеру с занятыми котелком руками. За его спиной в коридоре никого не было видно. Да в этом и не было особой необходимости. Наружные сигнальные системы делали побег отсюда намного сложней, чем из обычной тюрьмы, и Митрохин догадывался об этом обстоятельстве, иначе его бы здесь не было уже в первую ночь. Теперь же он дождался, пока Копылов поставил котелок на стул и нагнулся к нему.

Лишь тогда железная рука Митрохина схватила журналиста за горло и одним движением уложила его тощее тело на холодный железный пол. А затем Митрохин зашептал ему в самое ухо, едва шевеля губами, с таким расчетом, чтобы чуткие микрофоны, возможно, спрятанные в стены, не могли уловить ни звука. Здесь не было даже этих микрофонов, но Митрохин всегда предпочитал оставлять резерв безопасности в своих действиях.

– Ночью. Сегодня. Когда все уснут. Ты отключишь сигнальные системы и придешь снова.

– Нет!

– Ты придешь. Ты помнишь порку на площади? Тогда я пощадил тебя. Но если ты ослушаешься, ты умрешь. Ты будешь умирать долго и очень болезненно.

– Отсюда невозможно бежать! Поселок просматривается, каждый коттедж…

– Я знаю. Это не твое дело. Твое дело вывести меня из камеры. Ты все понял?

Рука чуть сильнее сжалась на его горле, так что в ответ Копылов мог только энергично закивать.

Митрохин лежал на матрасе, в углу своей железной шестиметровой каморки, совершенно неподвижно. Он ждал, как затаившийся в засаде зверь. Ночь ползла медленно, невыносимо медленно, и мысли по кругу возвращались к одному и тому же.

Главное – выйти. Потом он убьет их всех. Первым будет этот подлый трус и предатель Копылов. Потом, завладев оружием, он проберется в комнату нового коменданта, отправившего его в этот мир. Он не будет убивать его сразу. Этот человек не заслуживает быстрой смерти. Два хороших удара в почки – это все, что потребуется, здесь нет аппаратуры для диализа, и нет настоящих врачей…

Потом он поговорит с ней… Представить смерть Жанны ему почему-то не удавалось. Вместо этого он видел ее обнаженной, стоящей перед ним на коленях и умоляющей о пощаде…

Время от времени поток сладостных мыслей прерывался сомнением. Что, если Копылов не придет? Митрохин тут же успокаивал себя: «У меня сколько угодно времени. Не сегодня, так завтра я прижму его снова… Но он придет сегодня. Еще есть время, много времени…»

Узник не знал о том, что времени у него уже не осталось. Его «освободитель» крался по коридору к его камере с заряженным картечью дробовиком в руках и бормотал сквозь зубы:

– Один выстрел! Всего один выстрел, и с этой проблемой будет покончено. Я убью эту тварь при попытке к бегству. Никто не будет возражать, все только обрадуются избавлению от этой гадины! И я не стану стрелять ему в голову. Ну уж нет. Я выстрелю ему в живот, и, пока Митрохин будет корчиться на полу в луже крови, я напомню ему про порку на площади…

Митрохин не заметил, как задремал, и мгновенно проснулся от того, что в его абсолютно темной камере появилась искра света. Она висела в метре от пола, прямо напротив его матраса, и постепенно увеличивалась в размерах.

«Что за дурацкий сон? Но я не должен спать! Мне нельзя спать в эту ночь!» Он решительно приподнялся и сел на своем матрасе, но искра не исчезла. Вместо этого она превратилась в голубоватый шар метрового диаметра и лопнула с тихим треском, на секунду ослепив глаза Митрохина яркой вспышкой.

Когда он снова обрел способность видеть окружающее, на стуле напротив его койки сидел человек, а в камере почему-то стало светло. Казалось, железные стены впитали в себя часть света от вспышки и теперь отдавали его обратно.

– Кто вы такой? – спросил Митрохин почему-то мгновенно севшим голосом. Он уже стоял на ногах, и рука привычно шарила по поясу в поисках оружия. Вот только не было у него ни оружия, ни самого пояса.

– Я Лакон Диран Зет. Что вы знаете об иновремянах?

Только теперь Митрохин понял, что сидящее на стуле существо не похоже на человека. Его лицо, непропорционально огромное, занимало почти половину туловища, а чудовищные губы кривились в издевательской усмешке.

– Что вам от меня нужно?

– Только вы сами. Вы прошли все тесты, вы слишком ценный для нас материал, и я не могу допустить, чтобы вас убили этой ночью.

Когда Копылов распахнул дверь, держа в руках взведенное ружье, Митрохина в камере уже не было.

ГЛАВА 37

Сергей много раз пользовался телепортационным каналом, соединявшим подземную базу чистильщиков с ее московским филиалом, мгновенное ощущение тошноты и легкое головокружение, сопровождавшие переход, были ему хорошо знакомы.

Но на этот раз он на какое-то время потерял сознание и не сразу сообразил, что с ним произошло. Муть перед глазами постепенно рассеивалась, но голова все еще гудела, как после хорошего удара.

Он лежал в низкой, распластанной по земле траве. Толстые подушки ее листьев производили неприятное впечатление своими ржавыми пятнами и волосками, делавшими ее похожей на земную росянку. Слова «неземная трава» встали перед ним во всей своей значительности. Он был уже не на Земле. Переход завершился.

Он попытался вернуть себе ощущение времени. Сколько его прошло с момента перехода? И где он, в конце концов, оказался? Лес вокруг него совсем не походил на телепортационную кабину.

Он приподнялся на локте и осмотрелся. Недалеко от того места, где он теперь находился, очевидно, скатившись по крутому склону холма, медленно таял огненный след портала.

Вид висевшего в воздухе огненного квадрата заставил его озабоченно нахмуриться. Он потратил много времени, изучая инструкции, которыми иновремяне снабжали все свои устройства и механизмы. Сейчас эти знания ему пригодились. Они помогли ему понять, что переход прошел неправильно. Висевший в воздухе портал образовывался тогда, когда в зоне выхода не было приемного устройства…

Если туннель не попал в приемное устройство, значит, на него подействовали очень серьезные космические флуктуации, сам по себе телепортационный канал не теряет ориентировку, и уж коли это случилось – переправляемый может оказаться где угодно… Вряд ли теперь он увидит Алексея… Еще важнее было отсутствие следов всякой человеческой деятельности в окружавшем его лесу. Встреча с дочерью Митрохина тоже откладывалась на неопределенное время.

По борозде на вершине холма Сергей понял, что падение произошло с довольно большой высоты, и только благодаря наклонной поверхности склона он не получил серьезных повреждений. В притаившемся вокруг чужом лесу, обступившем его плотной стеной незнакомых деревьев, напоминавших своей формой украшенные новогодние елки, наступало раннее утро.

Сквозь облака над вершинами деревьев выглянуло солнце, заставив Сергея зажмуриться от непривычно яркого света. За время, проведенное на подземной базе, он отвык от солнечных лучей.

Мир, в который он попал, несмотря на странную форму деревьев и травы, был похож на его собственный, тот же воздух, напоенный резкими запахами леса, голубое небо над головой, свет солнца, – все могло быть гораздо хуже.

Неожиданный шорох заставил Сергея мгновенно вскочить на ноги.

Метрах в десяти от него, прячась за стволами деревьев, стоял человек. Можно было разглядеть лишь общие очертания его одежды какого-то военного покроя, и странный раструб, направленный в сторону Сергея. Но то, что это был самый обыкновенный человек, а не какой-то инопланетный монстр, наполнило его радостью, несмотря на направленное в его сторону оружие.

– Ты, кажется, взволнован? – Вопрос был задан по-русски и оказался слишком неожиданным для Сергея, он продолжал стоять молча и неподвижно, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать незнакомца на случайный выстрел. Видимо, удовлетворенный реакцией Сергея, человек вышел из-за прикрывавшего его ствола дерева, не опуская, однако, своего оружия, которое несколько напоминало знакомый Сергею парализатор, только ствол у него был гораздо длиннее. Форма на незнакомце была, несомненно, военная, хотя и отличалась от всего известного Сергею. Но, несмотря на различия, в любой стране сразу же можно по форме определить принадлежность человека к вооруженным силам.

Солдат был несколько ниже Сергея и выглядел усталым. В его волосах явственно пробивалась седина, но глаза смотрели строго из-под нависших бровей. «Лет сорок-пятьдесят, – прикинул Сергей, – для кадрового военного многовато…»

– Так ты волнуешься или нет? – повторил свой странный вопрос незнакомец, делая еще один шаг по направлению к Сергею.

– С чего ты взял, что я волнуюсь, и кто ты такой, черт подери?!

– Сразу два вопроса. Все прибывающие любят задавать вопросы. А что ты волнуешься, видно по тебе. Ты не умеешь сдерживать эмоций, а это очень плохо. У нас здесь не любят нервных.

Сергея начал раздражать самоуверенный тон незнакомца, он, в свою очередь, не любил самоуверенных людей с оружием в руках, задающих идиотские вопросы. Голос незнакомца звучал глухо, и было трудно определить, с какой именно стороны он доносится. Позже Сергей заметил, что во время речи губы солдата оставались неподвижными, а слова звучали у него непосредственно в голове. Но сейчас ему было не до этих тонкостей.

– Ты так и не ответил на мой главный вопрос. Кто ты такой и что тебе от меня нужно?

– Встречающий я, неужели непонятно? Новобранцев встречаю и провожаю их на место дислокации. Только ты появился в неположенном месте, и полковник будет недоволен, еще и наряд ни за что влепит.

– Ну, насчет этого мы могли бы договориться… Совсем необязательно докладывать полковнику о том, где именно я появился. Небольшой сбой в доставке, никто в нем не виноват.

Кажется, ему удалось нащупать верный тон в этом странном разговоре и не показать с первых слов своего полного непонимания происходящего. Во всяком случае, собеседник Сергея проникся к нему доверием и наконец-то расслабился. Теперь он подошел достаточно близко для того, чтобы Сергей мог попытаться завладеть его оружием. Но до выяснения ситуации не следовало предпринимать никаких активных действий, и он рискнул задать вопрос, который мог ему стоить только что обретенного доверия собеседника.

– Ты-то как здесь очутился?

Сергею снова повезло. Незнакомца не удивил вопрос. Он закинул свою трубу за плечо и ответил совершенно буднично:

– Завербовали меня, дьяволы!

– Дьяволы?

– Кто же еще! Платят, правда, исправно, как было договорено. Каждый месяц мой личный счет показывают, и цифры там прибавляются. Через два года обещают домой отпустить, тогда и заживу. Здесь деньги вроде как ни к чему – харчи справные, форму выдают бесплатно, а девок вообще нет, так что и тратиться не на что. Раньше-то я в кооперативе работал. Не знаю, чем я этим дьяволам приглянулся.

Кое-что начинало проясняться. Видимо, здесь находилась та самая база для подготовки посредников иновремян, о существовании которой он впервые узнал из бумаг Чургина.

– А как выглядели твои дьяволы?

– Обыкновенно выглядели. Настоящие дьяволы, они завсегда обыкновенно выглядят.

За разговором оба отдалились от прогалины, на которую так удачно приземлился Сергей. Лес вокруг стал гуще. Узкая тропинка со следами солдатских ботинок свидетельствовала о том, что по этой дороге ходят довольно часто. Неожиданно идущий рядом с Сергеем солдат, назвавшийся Ипатом, остановился.

– Не нравится мне этот запах…

Сергей никакого необычного запаха не чувствовал, но зато услышал нарастающий треск, словно кто-то напролом ломился через кустарник.

– Бежать, однако, придется. В этом лесу много всякой пакости. Похоже, бешеные собаки близко. – Солдат произнес это буднично и, пожалуй, даже равнодушно, словно ему каждый день приходилось бегать от местных бешеных собак.

Прежде чем Сергей успел расспросить о том, какую опасность представляют собой собаки, на опушке леса появилось шесть взлохмаченных тварей.

На собак они были мало похожи. Они вообще ни на что не были похожи – эти несущиеся к добыче хищники, гнавшие перед собой удушающую волну страха, замешанного на вони. То ли эта волна, захлестнув Сергея, парализовала его, то ли он просто еще не пришел в себя окончательно и не до конца поверил в реальность происходящего, но только он не двинулся с места. А его новый знакомый, не теряя ни секунды, с завидной скоростью рванул по тропе в противоположную от хищных тварей сторону.

Сергей, оставшись один, вдруг понял, что никуда не побежит, и не страх был тому причиной и даже не слабость после тяжелого перехода. Скорее злость на то, что все последнее время он был вынужден подчиняться правилам чужой игры, которые устанавливал невидимый и могущественный противник.

Оружия у него не было – только об этом и жалел, решившись подороже продать свою жизнь.

Резкий звук, напоминавший щелчок бича, подхлестнул замешкавшихся тварей.

Собака, опередившая остальных, прыгнула, норовя вцепиться ему в горло своими мелкими, но острыми и, возможно, ядовитыми зубами. Не зря же их назвали «бешеными». Сергей успел уклониться, затем ударил обеими, сведенными вместе руками по хребту промахнувшегося хищника.

Собака взвыла и покатилась по земле. На какое-то время ее неудачный бросок отвлек внимание остальных, это позволило Сергею, отступив на шаг, приготовиться к новому нападению. Оно не заставило себя ждать.

Вторая тварь, обманув его ожидания, прыгать не стала. Извернувшись у самой земли, она вцепилась ему в ногу чуть повыше щиколотки.

Выручил добротный армейский ботинок. Мелкие зубы собаки не смогли прокусить толстую кожу. Не теряя ни секунды, Сергей ударил в голову хищника носком второго ботинка и услышал, как хрустнули кости черепа.

Однако это было все, что он успел сделать. Отразить прыжок третьей собаки казалось уже невозможным.

Мир замер. Сергей видел летящую к нему смерть вполоборота. Не было времени даже на то, чтобы повернуться к ней лицом. Узкая, похожая на клюв доисторического птеродактиля пасть была нацелена ему в шею, и он без всякого страха подумал, что на этот раз увернуться уже не удастся.

И в этот самый миг из-за его спины рванулся навстречу летевшей в прыжке твари длинный фиолетовый язык пламени. Грохот выстрела заложил на мгновение уши.

Сергей, поглощенный схваткой, не видел, когда его сбежавший провожатый вернулся обратно. Да и не имело это теперь никакого значения. Они встали плечом к плечу против трех оставшихся в живых собак, и тех явно не устроило такое соотношение сил. Было видно, что они хорошо знакомы с огнеметным оружием солдата и предпочли не рисковать. Разочарованно подвывая, все три твари повернули к лесу, не решившись повторить атаку.

Ипат вытер пот со лба. Достал кисет с табаком и закрутил самокрутку, словно только что закончил в поле тяжелую работу, после чего, явно смущаясь, произнес:

– Ты извини, что я того… Не сразу присоединился. Никому из наших еще не удавалось справиться с бешеными собаками, только ноги от них и спасали, слишком они быстрые и подкрадываются всегда незаметно. Сегодня нам, однако, повезло. Закурить не хочешь? – Он дружески протянул ему кисет, и Сергей не стал отказываться, хотя курить бросил много лет назад.

– Стреляешь ты отменно. А за помощь спасибо. У вас тут все такие меткие?

– Разные попадаются, но те, кто стрелять хорошо не научился, давно ушли к праотцам.

– Так что это за место? Ты мне не успел толком объяснить.

– А чего объяснять? Место как место, не хуже иного. Живем на хуторе, вон там, за дорогой, видишь, дымок над лесом поднимается? Там и живем. Ну вообще-то это не хутор, а вроде как казармы учебные. Тут нас и стрельбе обучают, и кое-чему похлеще.

– Давно ты здесь?

– Да уж год исполнился, еще один остался.

– Казармы-то большие? Много вас здесь? – словно невзначай спросил Сергей.

– А вот когда придем, сам увидишь. С тобой еще полковник собеседование проводить будет, определять пригодность. И пока в волонтеры не примут, все, что касается нашей базы, для тебя военная тайна.

– Понял. Умолкаю.

Затянувшись своей самокруткой и благодушно подмигнув Сергею, как бы подтверждая некую негласную поруку и тайну, уже связавшую их, Ипат продолжил:

– Дворов сорок всего в лагере, но укрепленных. Дьяволы не поленились, изгородь непроницаемую построили вокруг казарм, так что теперь ни собаки, ни какая иная нечисть из леса нас достать не может. Мы здесь неплохо живем. У каждого волонтера отдельная комната, а у офицеров собственные дома, – вот только баб нету, даже у офицеров. Но полковник обещал этим летом положение исправить.

– Откуда он баб достанет в этом лесу? Или надеется, что дьяволы их ему вышлют?

– Нет, полковник на дьяволов не надеется. Он только на себя надеется.

Где-то здесь, в лесу, есть другое поселение, не военное. Там и бабы имеются, и много чего другого полезного. Мы готовимся их навестить. Так что ты очень вовремя прибыл. Но нам, однако, нельзя долгие разговоры разговаривать. Собаки могут вернуться. Соберут стаю и вернутся. Они часто возвращаются.

– Ты мне жизнь спас, Ипат, так что теперь я твой должник.

– Ну, жизнь здесь не много стоит. Скоро сам это поймешь. Особенно когда поговоришь с Иными.

– Иные? Что за иные?

– Те, что всем здесь заправляют. Правители, значит. Я их, для простоты, дьяволами называю. Да они и есть дьяволы, поскольку дьявольским богатством и силой обладают. Они самому полковнику приказы отдают, и всех нас сюда с Земли отправили тоже они.

Теперь Ипат скупо и неохотно ронял слова, явно чего-то недоговаривая и словно уже пожалев о начатом разговоре.

Они вышли на опушку, лес остался позади, справа появилась довольно широкая, наезженная и усыпанная гравием дорога. Вскоре из-за ближайших холмов, поросших все той же мясистой травой, показалось человеческое поселение, обнесенное прозрачной стеной, хорошо заметной в струящемся воздухе.

Времени на расспросы оставалось мало. Сергей предвидел, что в казармах вытянуть из Ипата новые сведения станет намного труднее.

– Так мы договорились? Полковнику о том, что нашел меня не на положенном месте, ни слова.

– Какая тебе разница? В том, что тебя в сторону занесло, твоей вины нет.

– Ты прямо скажи – договорились мы или нет? Я ведь должен знать, что говорить полковнику. Если я одно расскажу, а ты другое, нам обоим не поздоровится.

– Да ладно. Считай, что договорились. С меня не убудет, здесь лучше держаться вместе. Глядишь, подвернется случай, долг вернешь. – Ипат лукаво усмехнулся, и Сергею совсем не понравилась эта его усмешка. Хотя он и признал в душе, что обязан Ипату жизнью. Если бы не своевременный выстрел солдата, – не шагал бы он сейчас к воротам этого казарменного поселения.