Текст книги "Обратная сторона времени"

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Но ему так хотелось покончить с одним из шести столпов переломки России, что теперь, до конца осознав всю безнадежность своих усилий, он чувствовал глубокое разочарование и ярость. Такую ярость, наверно, испытывает пес, отброшенный рывком цепи от непрошеного гостя, вторгшегося в его владения.

– На сегодня все! – выдавил он из себя, собрав воедино остатки благоразумия. – Снимаем наблюдение. Нужен новый канал информации. Кто-то из наших должен подобраться к нему поближе! Нужны же ему дворники, садовники, нужна же ему прислуга и охрана!

– В такие места берут только проверенных людей, с хорошими рекомендациями от знакомых.

– Мы что, даже рекомендации не сможем отпечатать?

– Это слишком рискованно. Они наверняка проверят и разоблачат фальшивку.

– Ну и что с того? Искал человек работу, подделал рекомендацию, большое дело, ну, уволят его, в конце концов. А вдруг, пока разберутся, удастся узнать что-то важное? Хотя бы чертеж внутреннего двора составить.

– Нужна еще вакансия… Может, у них давно уже набран штат, может, они ни в ком не нуждаются?

– Вот ты это и узнай! Пойди завтра к завхозу, или кто там у них заведует всем хозяйством, и узнай.

– Мажордом в таких домах отвечает за набор слуг. Они любят старые названия, наши новые господа. Но узнать мне ничего не удастся. Иногда твоя наивность меня поражает. Меня не пустят за ворота и разговаривать со мной не станут.

Алексей был прав в каждом своем слове, Сергей и сам не знал, на что он надеялся, на случай, на нелепую удачу? Или это просто своеобразная дымовая завеса, попытка замаскировать отступление… Ведь если Чургина и в самом деле поддерживают иновремяне, надежды на успех не оставалось никакой.

Сергей уже опустил бинокль и поднялся, разминая затекшие от долгого неподвижного лежания ноги, благо патруль только что прошел и следующий появится только минут через пятнадцать. И в этот момент Алексей, все еще не опустивший бинокль ночного видения, сказал:

– Там что-то происходит, свет на нижнем этаже погас, и охрана занервничала…

Через минуту, подтверждая его слова, до них донеслась хлесткая россыпь автоматных очередей. Свет на втором этаже коттеджа мигнул и тоже погас. Теперь светились окна лишь самых верхних этажей.

Послышался звон разбитых стекол, крики, лай собак. Наружная охрана бегом бросилась к проходной и исчезла за оградой. Почти сразу вслед за этим утробный звериный рев разорвал тишину над рекой. Ни один известный им зверь не сумел бы издавать звуки, наполненные такой злобой.

Вновь закричали люди. Теперь в их криках слышалась боль и отчаяние. Еще несколько раз пророкотал автомат, и две красноватые вспышки, сопровождавшиеся грохотом взрывов, сообщили о том, что в ход пошли гранаты. Затем все стихло.

Казалось, здание коттеджа вымерло. Они ждали еще минуты две, но ни один человек так и не показался в дверях проходной, и со двора до них больше не донеслось ни звука.

– Придется посмотреть, что там произошло. – Сергей двинулся к проходной, хотя уверенности в том, что он поступает правильно, так и не появилось – в ушах все еще стоял нечеловеческий злобный рев.

– Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?

– Пока нет. Но собираюсь это выяснить!

– Это же не человек кричал! У них что там, зверинец?! – спросил Алексей, не отставая от него ни на шаг, и впервые в его голосе Сергей почувствовал откровенный страх.

За коттеджем, с противоположной стороны ограды, находились в засаде еще двое сотрудников их конторы, Сергей на ходу приказал им по рации не высовываться.

Что бы ни произошло внутри здания, выяснить это должен был он сам.

ГЛАВА 19

Когда во дворе раздались первые выстрелы, двое служащих охраны наружного наблюдения Перунов и Гошорин, дежурившие в мониторной, не заметили на своих дисплеях ничего необычного. По внутреннему распорядку, составленному начальником охраны, бывшим полковником ФСБ Лесиным, им в случае тревоги категорически запрещалось покидать свой пост.

Полковник считал, что в чрезвычайных обстоятельствах эти двое дежурных смогут корректировать действия всей остальной охраны. Но на этот раз ничего подозрительного на мониторах не замечалось, к тому же никто не отвечал на их вызовы, а стрельба, переместившись со двора во внутренние помещения здания, вскоре стихла.

На какое-то время внутри коттеджа установилась неестественная тишина, а затем охранники услышали скрип лестницы, ведущей на верхние этажи. Звук напоминал стон раздавленного животного, и Перунов, самый молодой из дежурных, недавно демобилизованный парень, почти полностью потерял самообладание.

– Лестница! – прошептал он побелевшими губами.

– Что, лестница? – не понял Гошорин.

– Это скрепит лестница! Кто-то ползет по ней!

– Ты что, рехнулся? Кто там может ползти?

Все же Гошорин, несмотря на столь скептическое отношение к сообщению Перунова, чтобы поставить на место этого мальчишку, которого и в охрану-то взяли только потому, что его мать была знакома со старшим поваром, все же переключил один из мониторов на камеру внутреннего наблюдения, расположенную в холле.

То, что они увидели на экране, заставило обоих одновременно вскочить на ноги и замереть от ужаса.

Огромная киселеобразная туша, по форме похожая на облако, но только более плотная, медленно стекала вниз по лестнице со второго этажа коттеджа, и дубовые ступени, выгибаясь под чудовищной тяжестью навалившейся на них массы, жалобно стонали.

– Что это?! – выкрикнул Гошорин совершенно бессмысленный вопрос, ответ на который он все равно не мог получить. – Почему оно ползет сверху? Откуда оно там взялось?! Там же ничего не было час назад, когда мы совершали обход!

Непонятное внушает страх, зачастую превышающий возможности человеческой психики. Скованные ужасом охранники теряли те самые драгоценные мгновения, когда они еще могли спастись.

Чудовищное облако черного киселя, медленно стекая с лестницы, постепенно перегораживало им единственный путь к отступлению через холл. И теперь выбраться наружу они могли только через окно, забранное толстой стальной решеткой, установленной здесь по требованию все того же Лесина, для большей безопасности наблюдателей.

Перунов первый из них справился со ступором, схватил стул и выбил стекло.

– Запри дверь! – крикнул он напарнику. – Я попытаюсь выдавить решетку! – Перунов, широкоплечий и накачанный парень, обладал, наверно, силой двух человек, и какое-то время казалось, что ему удастся справиться с решеткой, но она была вделана на совесть, а дверь, ведущая в холл, уже затрещала от навалившейся на нее массы.

Несмотря на то что дверь мониторной была укреплена стальным листом, заделанным в дубовую доску, и могла выдержать взрыв гранаты, она ходила ходуном, изгибалась и трещала – но все еще держалась на своих петлях.

Оценив серьезность преграды, возникшей у нее на пути, киселевидная масса изменила направление атаки.

Между порогом и нижней частью двери оставалась узкая щель в несколько миллиметров шириной. Вскоре из-под двери показался темный ручеек, не сразу замеченный охранниками. Вначале он растекался по полу тонкой пленкой, но вскоре пленка замедлила свое продвижение и начала утолщаться. Затем она вновь, на этот раз гораздо медленней, двинулась вперед. Из черной лужи на полу выдвигались какие-то щупальца, похожие на ложноножки амебы. Они осторожно ощупывали пространство перед собой, безошибочно определяя направление, ведущее к людям.

В конце концов Перунов заметил опасность, но было уже слишком поздно. Оба охранника, взобравшись на подоконник, продолжали молотить по решетке обломками стула. Затем Перунов выхватил пистолет и попытался перебить прутья решетки выстрелами, но прутьев было слишком много, а патронов мало. Его напарник, совершенно ошалев от страха, вместо того чтобы помогать ему, бессмысленно палил в ползущие к ним щупальца, которые, легко оторвавшись от пола, уже начали свое неумолимое движение к подоконнику, а на пробивавшие их навылет пули не обращали ни малейшего внимания.

Мертвая тишина стояла над всем коттеджным городком. Люди, которые здесь жили, предпочитали ни во что не вмешиваться и ничего не замечать. Особенно в тех случаях, когда здесь начинались довольно часто случавшиеся в прежние времена разборки со стрельбой. Даже в тех зданиях, где до начала автоматной пальбы светились окна, теперь свет погас.

– Почему не слышно милицейских сирен?! – раздраженно, ни к кому не обращаясь, спросил Сергей, продолжая медленное передвижение по внутреннему двору и стараясь не уклоняться от усыпанной гравием дорожки, ведущей к парадному входу коттеджа.

– И не услышишь. Зачем им спешить? Зачем рисковать? Зарплата маленькая, а собственное здоровье дороже. Когда все утрясется, приедут, составят протокол, если их об этом попросят. Но нам это на руку. Часа два времени у нас есть, пока здесь кто-нибудь объявится.

Они уже стояли у второй проходной, замаскированной под уютную беседку и расположенной перед самым коттеджем. Здесь была еще одна изгородь, состоявшая из колючего кустарника, опоясавшая коттедж плотным кольцом. Синеватый свет мониторов, соединенных с камерами наружного наблюдения, освещал небольшое помещение, в котором никого не было видно.

– Здесь должна была быть охрана! Куда они все подевались?

Сергей решительно толкнул дверь и, убедившись, что помещение действительно пусто, еще раз осмотрел оставшийся за его спиной двор. Во дворе стояла неестественная тишина – ни криков, ни стонов раненых, ни лая собак.

– Словно Мамай прошел… – произнес Алексей, переводя парализатор на боевой взвод.

– Может быть, иновремяне знали о том, что здесь должно произойти? Может, поэтому они не хотели, чтобы мы занимались Чургиным?

– Ну да, заботились о нашей безопасности. Нет, Сергей, мне кажется, что случившееся здесь не входило в их планы.

– Может быть, мы зря паникуем? Может, они все на банкете? А палили в воздух ради развлечения.

– Ну да, включая охрану. В таких домах за дисциплиной обслуги следят настоящие профессионалы. А что здесь произошло, мы сейчас выясним.

Они пересекали последнюю широкую часть пустого двора, освещенную ущербной луной.

У парадного входа в коттедж на земле застыли темные тела, и, еще не подойдя вплотную, по их полной неподвижности Сергей понял, что это трупы…

Собственно, языки, тянущиеся к подоконнику, не имели ничего общего со щупальцами. Подобравшись к людям на расстояние метра, темная масса рассыпалась на отдельные точки, похожие на крохотных черных муравьев или мошек.

Первый укус показался Перунову почти безболезненным, он попытался стряхнуть вцепившуюся в его ногу маленькую тварь, но, к своему удивлению, ее не обнаружил.

На месте укуса виднелось лишь темное пятнышко, и под кожей, вдоль его йоги, что-то определенно двигалось, что-то, постепенно увеличивавшееся в размерах… Едва он осознал это, как боль буквально скрутила его, заставив закричать, и почти сразу он почувствовал, как сотни новых крохотных челюстей впиваются в его тело.

Спрыгнув с подоконника, он бросился к закрытой двери и попытался вышибить ее, забыв про замок и совершенно ошалев от боли. Его напарник Гошорин, издав нечеловеческий вопль, упал с подоконника на пол и стал кататься по нему, не замечая того, что темная масса, занимавшая уже всю поверхность пола, теперь покрыла его тело сплошным шевелящимся ковром.

Крики Гошорина неожиданно прекратились, и только теперь Перунов до конца понял, что его ожидает. Боль неожиданно исчезла, ужас, который человек может испытать лишь в тот момент, когда осознает, какой смертью ему предстоит умереть, совершенно заглушил боль. Остались лишь обрывки ощущений, проявлявшиеся на грани инстинктов. Мелькали не связанные между собой картины разрозненных воспоминаний, словно сознание пыталось отгородиться ими от чудовищной действительности…

Перунов вспомнил, как сбежал в самоволку на свидание с девушкой, рассчитывая вернуться до утренней побудки, но часть, в которой он служил, ночью неожиданно была поднята по тревоге и переброшена в район войсковых учений. Об этом ему сообщил дежурный на проходной, пожалевший непутевого мальчишку. Теперь не попасть на губу он мог единственным способом – попытаться догнать свое подразделение на марше и незаметно влиться в его стройные ряды.

Но где-то, сквозь призму этого воспоминания, он уже чувствовал, что его едят изнутри, рвут на части его печень, селезенку и желудок – он понимал это и воспринимал почти спокойно, почти освобожденно, поскольку это означало, что темный ужас, вошедший в его тело, вскоре закончится.

Он еще успел вспомнить свое благополучное возвращение в часть и то свидание, которое, как теперь выяснилось, было последним в его жизни… Он даже Целоваться толком еще не умел и почему-то запомнил запах сладких карамелек, исходивший от девушки. Его подруга работала на кондитерской фабрике, и сейчас этот запах стал последней завесой его угасающего сознания.

Он увидел, как вздрогнула дверь от чудовищного удара снаружи. Кто-то еще ломился в их убежище, ставшее смертельной ловушкой. Кто-то большой и сильный, кто-то такой, кого никто из людей не захочет увидеть перед своей смертью…

Последнюю часть двора Сергей и Алексей прошли без происшествий, если не считать трупы, на которые оба старались не обращать внимания, чтобы сохранить остатки мужества и решимости довести до конца начатое предприятие.

К счастью для них, большинство наружных фонарей погасло, да и крови на трупах практически не было, не составляло особого труда убедить себя в том, что темные объекты, тут и там валявшиеся вдоль дорожки, не имеют никакого отношения к людям.

Собак тоже не было. Вообще, не было ничего живого, и тишина стояла такая, словно они неожиданно оказались на луне.

Парадные двери, ведущие в просторный холл коттеджа, оказались распахнутыми настежь. За ними взгляду открылось большое помещение, на этот раз хорошо освещенное. Свет, который погас, когда началась стрельба, несколько минут тому назад загорелся снова. Это могло означать, что в доме все же уцелели живые люди, но потом Сергей подумал, что, скорее всего, сработала аварийная автоматика.

Такие дома, как этот, обычно имели в подвале свой собственный генератор, и, прислушавшись, он различил едва слышный рокот дизельного мотора.

Людей в холле не было – ни живых, ни мертвых. Зато в изобилии имелись бронзовые статуи, по периметру окружавшие весь холл. Вкусы хозяина этого дома Сергей обсуждать не собирался, не до того ему сейчас было. Но на огромную фарфоровую вазу в рост человека, стоявшую на подставке в центре холла, нельзя было не обратить внимания – хотя бы потому, что на ней был представлен хозяин дома собственной персоной.

Художник изобразил Чургина во весь рост, в полном рыцарском облачении, с откинутым забралом шлема и мечом в руках, на который он небрежно опирался. Задранный подбородок и устремленный поверх голов входивших взгляд свидетельствовали о презрении к этому бренному миру, над которым он давно возвысился, который сумел ограбить и теперь на этом основании имел полное право презирать.

Ведь эти ходившие внизу букашки не оказались такими же ловкими и изворотливыми, не сумели появиться в нужное время и в нужном месте с волшебной коробкой в руках…

Не проронив ни слова, они миновали холл и оказались перед входом в банкетный зал. Картина разгрома, царившая здесь, способна была вывести из равновесия любого человека, даже обладавшего железной выдержкой. Сергей подумал о том, что судьба не всегда бывает слепа, и ее удары рано или поздно настигают тех, кто их заслужил. Часто такие удары наносятся исподволь и остаются незаметными для окружающих, но на этот раз рок не посчитал нужным таиться в тени.

Длинный обеденный стол, переломленный посередине, был усеян обломками дорогой посуды и остатками яств. Осколки хрусталя устилали пол. И еще здесь были люди. Мертвые люди. Вернее, то, что от них осталось. А осталось от них, надо признать, не слишком много.

Спиной к ним на стуле сидело нечто, напоминавшее чучело человека, с обвисшей одеждой. Алексей, проходя мимо, случайно задел его, и тогда костюм рассыпался в прах, обнажив розовый скелет, который он укрывал.

Самым ужасным в этой картине был именно розовый цвет костей, совсем недавно освобожденных от покровов мышц и кожи.

Когда ужас представшей перед ними картины перешел определенный предел, острота восприятия сгладилась. Их здоровая психика сопротивлялась потоку обрушившейся на нее чудовищной информации.

– Кто мог сотворить подобное? – спросил Алексей таким тоном, словно его друг обязан был заранее знать ответ на подобный вопрос.

Ничего не ответив, Сергей обошел розовый скелет и остановился перед трупом молодой женщины, все еще неподвижно сидевшей на стуле перед рухнувшим столом. Казалось, она пострадала меньше всех. Ее лицо не было обезображено ни болью, ни страхом, а широко открытые глаза что-то пытались рассмотреть в пространстве, недоступном взгляду живого человека.

– Мы должны выяснить, что здесь произошло! И мы это выясним! – стиснув зубы, проговорил Сергей. Он попытался нащупать пульс у молодой женщины. Ее рука оказалась неожиданно мягкой и податливой, словно трупное окоченение еще не наступило, но это была совершенно другая податливость. Сергей почувствовал, что его выворачивает наизнанку, когда понял, что кисть руки, отделившись от остального тела, осталась у него в руках. Он сумел сдержаться лишь потому, что заметил на локтевом суставе женщины нечто постороннее, нечто такое, чего там не должно было быть.

Маленькую, неподвижную букашку, раза в два побольше лесного муравья. Только это был не муравей… Сергей осторожно стряхнул непонятное насекомое на листок салфетки и поднес его к глазам…

Внешне существо походило на медведку. У него были мощные острые клешни, угрожающе раздвинутые и, к счастью, неподвижные. На концах этих страшных орудий еще виднелись темные пятна застывшей человеческой крови.

И это было вовсе не насекомое. Его искусственное происхождение выдавал металлический блеск панциря и крохотная антенка, спрятанная между надкрылками.

Осторожно, стараясь не повредить свою находку, Сергей переложил механическое насекомое в бутылку из-под коньяка и плотно завинтил пробку. Лишь сейчас он обратил внимание на своего партнера, стоявшего лицом к стене и уже не пытавшегося сдержать приступы рвоты.

– Мы пойдем дальше, Алексей. И там, возможно, будет еще хуже. Так что возьми себя в руки.

– Почему они их убили?

– Я этого не знаю. Может быть, ты мне скажешь? – Не дождавшись ответа, Сергей продолжил: – Мы здесь для того, чтобы это выяснить.

– Я всегда знал, что этим все должно кончиться! С того самого момента, когда ты первый раз предложил мне участвовать в так называемой чистке, когда газеты написали о неудачном испытании в институте времени. Когда над Москвой образовалась невидимая черная дыра… И вот теперь результат – это вторжение…

– Не похоже на вторжение. Если бы это было вторжением, нас бы уже не было в живых. Кто бы они ни были, теперь они ушли.

Иновремянам не было смысла затевать сложное мероприятие с созданием нашей базы лишь для того, чтобы организовать вторжение в другом месте.

– Тогда что же это?

– Сначала надо собрать информацию и лишь потом пытаться ответить на вопросы. Но я тебе скажу, что я на этот счет думаю. Это похоже на пробу сил, на проверку наших возможностей.

Сначала они попробовали внедрять в наш мир живые модели своих механизмов, яхту, танк, превращенный затем в лабораторию базы, и теперь вот это… Возможно, они еще только ищут эффективные пути проникновения в наш мир, и, если я прав, у нас есть время. Немного, но есть.

Сергей двинулся дальше, заставляя себя внимательно смотреть по сторонам, чтобы не пропустить какой-нибудь важной детали. Это было совсем нелегко. Большинство тел в банкетном зале были изглоданы до основания, и он не мог объяснить, куда девалась масса плоти и крови всех этих погибших людей. На ковре не было ни пятнышка. Насекомое, которое он нашел, было слишком мало для того, чтобы сожрать сотни килограммов мяса крови и внутренностей, даже если этих тварей было здесь несколько тысяч, даже в этом случае они не смогли бы унести…

Неожиданная мысль прервала его рассуждения. Первоначально они могли быть меньше, значительно меньше, что-то вроде микробов, невидимых глазу… Если это так, тогда вся съеденная масса пошла на увеличение их собственных тел.

Достаточно вспомнить историю с моделью яхты. Для того чтобы набрать полный объем, ей понадобилась вода…

Но тогда внутри этих стен все еще могли находиться невидимые враги…

Он вздрогнул от этой мысли, затем внимательно осмотрел подошвы ног, хотя заранее знал, что ничего не сможет увидеть.

Но кое-что он все же увидел. Кое-что, не имеющее отношения к металлическим насекомым.

В углу комнаты валялась разбитая бутылка ликера, лужа липкой зеленоватой жидкости растеклась метра на два, и посередине этого пятна четко виднелся отпечаток огромной лапы, общими очертаниями похожий на след человеческой ноги, – вот только у нее было четыре пальца, и длина ступни превышала сорок сантиметров…