Текст книги "Обратная сторона времени"

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 33

Сергей очнулся от собственного крика. Он захлебнулся этим криком, как захлебываются кровью. Он вскочил на своей жесткой постели в кромешной тьме ледяного железного дома, дома, который раньше был живым, но теперь умер.

Несколько секунд Сергей сидел на кровати, бессмысленно глядя в темноту и пытаясь вспомнить, что с ним произошло во время последнего страшного сна, слишком похожего на реальность.

Грудь болела, и если закрыть глаза, можно было увидеть желтоватые вспышки автоматных очередей. В ушах до сих пор стоял грохот недавних выстрелов.

Шатаясь, он встал и, накинув куртку, пробрался к выходу. Ему нужно было проверить одну вещь, чтобы убедиться в том, что все происшедшее с ним было ночным кошмаром, не имеющим отношения к реальности.

Он отыскал нашлемный фонарь и направился к тому штреку, по которому шел во сне. И лишь сейчас вспомнил, что шел по этому проходу не один… Видимо, он еще не до конца пришел в себя, мысли путались, и воспоминания недавнего сна причудливо вплетались в реальность. Его рабочая куртка оказалась мокрой, но это его ни в чем не убедило. Здесь слишком сыро, и вещи, не убранные в помещение, пропитываются влагой.

Штрек он нашел сразу – вход в него был отмечен сталактитом причудливой формы, похожим на голову ящера. Этот сталактит он запомнил во сне и теперь нашел наяву, но и это еще ничего не доказывало. Он мог видеть его и раньше, в то время, когда база была жива, когда они проводили здесь исследования и пытались составить схему ближайших проходов. Так что вид этого знакомого камня ровным счетом ничего не доказывал. Человеческая память часто подсовывает сознанию такие вот неосознанные явно детали.

В одном из научных трудов, который он штудировал, когда собирал материал для своей несостоявшейся диссертации, утверждалось, что даже мельком увиденные предметы навсегда сохраняются в глубинах человеческой памяти.

Но какие-то следы должны были остаться в проходе, по которому впереди него шла огненная птица… Сейчас он вспомнил, как шел Феникс – гордо приподняв голову и не замечая препятствий. Ничего другого и не следовало ожидать от сына солнечного бога Ра. Но в таком случае на камнях должен был остаться след – хотя бы один, – и за очередным поворотом Сергей его обнаружил…

Словно кто-то протащил сквозь узкий проход раскаленный ерш, и оплавленная поверхность камней навсегда запомнила жар огненной птицы…

Сомнений уже не осталось, но Сергей все же остановился, расстегнул куртку, потом рубаху… В том месте, где билось сердце, он увидел круглый розовый шрам. Такие шрамы бывают после пулевых ранений… Но не бывает подобных шрамов в области сердца, – люди с такими ранами не выживают…

Так что же это было? Очередное предупреждение иновремян? Или сама реальность, в которой он находился, постепенно растворялась в пластах измененного времени? Сергей погасил фонарь и долго сидел в темноте на холодном камне, испытывая ужас от всего, что с ним произошло.

Едва он перестал двигаться, как его придавило молчание подземного зала, царившая здесь невероятная, «лунная» тишина. Размеренная капель воды, срывавшаяся со сталактитов, лишь подчеркивала эту тишину и делала ее еще более непереносимой, напоминая водяные китайские пытки.

Начало прохода, в котором он теперь сидел, обозначилось в темноте узкой, едва различимой аркой.

Лишенный яркого света прожекторов, освещаемый лишь убогими лучами аварийных аккумуляторных фонарей, зал производил подавляющее впечатление. Казалось, его размеры уменьшились, а стены сдвинулись в темноте почти вплотную, лишь ожидая момента, чтобы сжать в своих каменных объятиях очередную жертву…

Очередную, потому что задолго до невероятного, не поддающегося объяснению его ночного «похода» они обнаружили в одном из боковых штреков целое захоронение человеческих костей, в беспорядке перемешанных под обвалом. Кто были люди, погибшие здесь? Неудавшиеся кладоискатели, проходчики метро, Диггеры, много раз пытавшиеся составить карту подмосковных туннелей, или это были те, кого расстреливали в сталинском бункере?

Теперь этого не узнает никто.

Механически, как делал это много раз, когда ему становилось плохо, Сергей поднес руку к тому месту, где все последнее время висела ладанка с каменным яйцом, иногда холодным, почти ледяным, но в те минуты, когда ему было по-настоящему трудно, яйцо всегда было теплым.

Сейчас там не было ничего. И вдруг он понял, что у него все-таки есть шанс разобраться в ночном кошмаре. Ладанку он мог снять во сне, если она ему мешала, но яйцо не могло исчезнуть бесследно!

Он торопливо вернулся к кораблю, грохоча по железной лестнице, рискуя разбудить спящего внизу Алексея, и, уже не думая о подобных мелочах, поднялся в рубку.

Умирая, корабль изменялся. Его податливые мягкие плоскости превращались в обычный металл, но сейчас это новое печальное открытие лишь на секунду привлекло внимание Сергея.

Он добрался до распахнутой двери своей каморки, и луч нашлемного фонаря уперся в разбросанные на тумбочке остатки каменной скорлупы, оплавленные родившимся внутри ее огнем. Сомнений не осталось. Ночью он видел Феникса. Божественную птицу, чьи предсказания всегда сбывались. Он ничего не понял и вел себя со своим гостем довольно фамильярно, вместо того чтобы попросить его выполнить желание, любое желание… Он покорно шел за ним, влез на стену, к которой они пришли, и попал под расстрел…

Медленно, заледенев от этого открытия, Сергей стал дюйм за дюймом исследовать собственное тело, словно увидел его впервые. Внешне тело осталось прежним, если не считать странного трехпалого знака, появившегося на левом плече и напоминавшего отпечаток птичьей лапы.

Казалось, что он выжжен раскаленным клеймом, но, прикоснувшись к нему, Сергей не ощутил боли. Да и выглядел шрам так, словно плечо ему прижгли давным-давно…

Были и другие открытия – перестала болеть сломанная пару лет назад нога. Исчезла тяжесть в печени, мучившая его с тех пор, как в одной из поликлиник, где он сдавал кровь в голодное время, его заразили вирусным гепатитом. Организм тогда справился с болезнью, но память о ней осталась. Теперь он этого не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, даже усталости, которая должна была стянуть ему голову железным обручем после бессонной ночи и всего, что с ним приключилось.

Он поднялся, медленно исследуя в подобии утренней зарядки свое новое тело и прислушиваясь к тому, что в нем происходит. Но ничего не почувствовал, как это всегда и бывает с абсолютно здоровым телом.

Что-то все же изменилось. Он больше не мог оставаться один. Забыв о собственном самолюбии, обо всем, что ему мешало подойти к Алексею, Сергей отыскал в кладовке заветную бутылку вина и отправился к коллекторскому домику, в котором обосновался Алексей.

Тот как раз собрался вскрыть очередную банку консервов, когда Сергей возник рядом с бутылкой вина в руке.

– Что-то надо делать, Алексей. У нас остается немного времени.

– Я знаю, – мрачно подтвердил Алексей, продолжая вскрывать банку и делая вид, что не замечает бутылки в руках Сергея.

– Сегодня как раз сорок дней. Давай помянем ушедших от нас друзей и не будем терять тех, кто еще остается рядом. – Алексей посмотрел на него долгим взглядом. Им никогда не требовалось много слов, чтобы понять друг друга. И по тому, что Алексей не отстранился, когда Сергей поставил перед ним алюминиевый стаканчик, наполненный вином, а залпом выпил, покосившись на тот, третий, предназначавшийся тем, кого уже никогда не будет с ними, Сергей понял, что их ссора, первая настоящая ссора за все время дружбы, наконец-то забыта.

Сергей хотел ее окончания, сам его добивался, но сейчас не испытывал ни радости, ни удовлетворения. И не знал, откуда взялся охвативший его непонятный душевный холод.

Он давно простил Алексею его справедливый гнев. И понимал друга гораздо лучше, чем себя самого. Страшное слово – безнадежность. Когда остается хотя бы проблеск даже призрачной надежды, жить с нею намного легче. А Наташу никто ему не вернет…

Сергей разлил остатки вина и во второй раз прервал затянувшееся молчание, такое же холодное, как воздух этой ледяной пещеры, ставшей похожей на могилу, после того как погасли прожектора и исчезло сверкание тысяч кристаллов.

– У нас есть выбор. Пытаться найти выход наверх, пока фонари не сели окончательно, либо… – Он замолчал, поскольку это «либо» не нуждалось в пояснениях. Алексей тоже молчал, и Сергей дал себе слово на этот раз дождаться ответа, как бы долго ни пришлось его ждать. Но уже через минуту Алексей заговорил. Как всегда, лаконично и точно оценивая ситуацию:

– Ну, допустим, нам повезет, и мы найдем выход, хотя шансов на это немного. Чтобы пройти сифоны, а их было не меньше десяти на пути сюда, понадобится специальное снаряжение, акваланги, гидрокостюмы. Вода здесь очень холодная.

А что нас ждет в городе, ты представляешь? Вся банда Митрохина выйдет на охоту за нами. Это просто счастье, что ни у тебя, ни у меня в городе не осталось родственников.

Но даже если нам еще раз невероятно повезет и мы сумеем ускользнуть из города, что потом? После всего, что было, мы с тобой не сможем жить прежней жизнью. Она уже не для нас.

Сергей пропускал через себя последние слова друга, постепенно сживаясь с ними. Но у него оставалась надежда, которой не было у Алексея… Образ синеглазой красавицы, словно пришедшей к нему на мгновение из какого-то нереального сна, все еще оставался в его сердце, и сделать с этим он ничего не смог.

– Значит, остается «либо»?

– Вот именно, – подтвердил Алексей, и уточнять то, что они оба имели в виду, не было уже никакой необходимости.

Первым в кресло дальнего телепортатора, на котором недавно сидел Митрохин, опустился Алексей.

По его собственному предложению, они бросили жребий – и первому отправляться выпало ему. Сергей старался подготовить друга к тому, что его ждет, он мог помочь ему лишь советом, ни оружия, ни каких-либо запасов телепортатор не переносил.

Оставалось нажать рубильник, но Сергей никак не мог решиться на этот прощальный жест, снова и снова возвращаясь к своим напутствиям. Почему-то ему казалось, что он видит друга в последний раз. Вовсе не факт, что, отправившись вслед за ним, он попадет в то же самое место…

– Сгруппируйся. Постарайся как можно быстрее вернуть контроль над собственным телом, и если рядом окажется Митрохин, первым делом постарайся вырубить его. Я уверен, что он уже занял в колонии соответствующее место и подмял под себя остальных, если там есть остальные…

– Слушай, Серега, кончай трепаться! Ты сам там окажешься через минуту после меня.

Но Сергей не верил и в это. Наконец он отвернулся от Алексея и взялся за рубильник обеими руками, как будто для того, чтобы замкнуть контакты, требовалось невероятное усилие.

Для него оно было именно таким. Но вот рубильник сдвинулся с места, между контактами проскочила искра, и железная камера телепортатора наполнилась знакомым гулом.

Когда он обернулся, Алексея в кресле уже не было.

Теперь оставалось привязать к рубильнику веревку и самому сесть в кресло. Это заняло не больше минуты.

Но вдруг выяснилось, что замкнуть контакты в последний раз совсем не так просто, как ему представлялось вначале.

Лишь теперь пришло окончательное понимание того, что это было прощанием. Прощанием со всем этим миром, со всей его прежней жизнью, с неосуществленными мечтами и несбывшимися желаниями…

Каким будет новый мир, в который он переместится после рокового контакта рубильника? Найдется ли там для него место? И что случится здесь, в его родном городе, после того, как последний из чистильщиков бесславно покинет поле боя…

Сергей встал с кресла, вышел из кабины телепортатора и в последний раз осмотрел базу, убедив себя в том, что обязан это сделать. Мало ли кто сумеет проникнуть в подземелье?

Но здесь не было ничего ценного, ничего такого, что можно использовать для серьезного дела. Если не считать самого телепортатора, все оборудование иновремян превратилось в бесполезные железки…

И снова, в который уж раз, встал вопрос, мучивший его с того самого момента, как только стало ясно, что их обманули…. Почему все это произошло? Разрыв времени? Да, именно он послужил формальной причиной вторжения, но была и другая, не столь явная. Люди, все люди на этой планете, избалованные своей любимой игрушкой – научным прогрессом, стали слишком подходящим материалом для воздействия. Изнеженные, не готовые к борьбе, опустившиеся, потерявшие веру, а многие еще и алкоголики или наркоманы – все они стали прекрасным готовым материалом для посредников иновремян…

Минуты утекали вместе с водой подземной реки, туда же, куда задолго до этого утекли семь десятилетий российской истории… И в каждую из этих потерянных минут что-то происходило. Что-то такое, в чем он не сумел принять участия, предотвратить, помочь или хотя бы сделать еще один шаг вперед…

Вздохнув, он вернулся на свое место в красном кресле. Что бы его ни ждало в далеком и неизвестном мире – он вернется! Чего бы это ни стоило, он вернется и отомстит тем, кто не оставил ему другого выбора, кроме телепортатора, ведущего в неизвестность. Стиснув зубы, Сергей дернул за веревку. Рубильник сдвинулся с места и замкнул контакты.

Через мгновение лишь голубое облако плазмы осталось на том месте, где только что сидел человек.

ГЛАВА 34

Копылов, в обязанности которого входило теперь каждое утро орать с минарета, недавно построенного посреди поселка, призывая вновь обращенных мусульман к утренней молитве, выполнив свой священный долг, мирно дремал в телепортационной.

Один раз в неделю, в течение нескольких часов, он мог позволить себе короткий отдых, во время которого никто его не беспокоил.

Вот уже второй месяц новых прибытий не было, и дежурство у телепортационного кресла превратилось в традицию, позволявшую бывшему журналисту хотя бы пару часов побыть наедине с самим собой и забыть обо всех унижениях, которым он подвергался последнее время.

Вначале сместивший его с должности коменданта «верховный муфтий» Митрохин сам дежурил около кресла в те дни, когда ожидалось новое прибытие, но вскоре ему это бессмысленное занятие наскучило, и он перепоручил его Копылову, посвятив все свое время перевоспитанию и искоренению вредных привычек у жителей «Верхнего каганата» – как теперь именовалась колония.

Странные дела творились в поселке. Прежде всего никто так и не сумел объяснить, куда исчезла дочь Митрохина. В маленьком закрытом поселке невозможно спрятаться, и никто не смог бы укрывать беглянку так, чтобы об этом не прознали соседи. Исчезновение дочери повлияло на Митрохина самым негативным образом. Он буквально озверел, пытаясь выколотить из поселенцев признание, где прячется его исчезнувшая падчерица.

А тут еще начались кражи… Время от времени стали исчезать продовольственные запасы из домов, и соседи грешили друг на друга. Потом начало пропадать оружие, и это окончательно вывело Митрохина из себя. Но никакие репрессии, еженедельные порки подозреваемых в хищениях прихожан и еще более изощренные пытки, которые он практиковал в подвалах бывшего комендантского дома, не помогли установить личность таинственного, неуловимого вора.

Даже женщины, легко ломавшиеся перед угрозой телесных наказаний, на этот раз безропотно раздевались, ложились на топчан и начинали, захлебываясь, визжать, едва розга в руках Митрохина опускалась на их спину, так и не произнеся ни одного членораздельного слова.

Любовь нового коменданта к телесным наказаниям снискала ему лютую ненависть среди поселенцев. Такое положение дел не могло продолжаться бесконечно, и Копылов терпеливо ждал удобного случая, надеясь все вернуть на прежние места.

Счастье улыбнулось ему в день дежурства в телепортационной. Правда, понял он это далеко не сразу.

Неожиданно налетел знакомый и уже почти забытый трансформаторный вой телепортации, а затем в кресле появился человек, глянувший на Копы-лова привычным затуманенным взором. Но, прежде чем «минаретный муфтий» успел осознать значение этого события, прежде чем он успел собраться и принять необходимые предохранительные меры, он вновь оказался повернутым лицом к железной стене, а его рука снова была вывернута и заведена за спину.

– Это становится плохой традицией! – пробормотал Копылов, пытаясь расслабиться и хоть немного уменьшить боль в вывернутой руке.

– Кто ты такой? И почему здесь нет Митрохина? – услышал он.

– Я бывший комендант этого поселения, смещенный вашим знакомым! Да отпустите вы мою руку! У меня давно уже отобрали все оружие!

– Где сейчас Митрохин?

– Где-то в поселке. Если хотите, это можно уточнить в мониторной.

– Он вооружен? – спросил вновь прибывший, отпуская наконец руку несчастного журналиста.

– Разумеется, он вооружен! Он у нас теперь Верховный муфтий. А для обращения в мусульманство требуется оружие.

– Сколько у него людей?

– Вы имеете в виду уже обращенных?

– Я имею в виду вооруженных и готовых его поддержать.

– Ну, таких всего двое, да и те побросают оружие, если вам удастся обезвредить их главаря. Его здесь все ненавидят и боятся.

Алексей внимательно посмотрел на Копылова. В напряженных ситуациях он привык доверять своей интуиции, а в отношении находившихся рядом людей она его редко подводила. Сейчас ему показалось, что на Копылова он может положиться. В любом случае ему был нужен кто-то, кто мог бы дать хотя бы самую общую информацию о месте, в котором он оказался, и о том, что здесь происходит.

– Мне кажется, вы готовы мне помочь избавиться от Митрохина, я не ошибся?

– Нет, нет! Вы не ошиблись! Я буду рад помочь вам!

– В таком случае постарайтесь кратко и точно ответить на мои вопросы. У нас очень мало времени, в любую минуту здесь может появиться кто-нибудь из подручных Митрохина или он сам. Я прав?

– Да, это так… Я должен был сообщить ему о том, что прибытие не состоялось, минут пять назад…

– Так что же вы стоите? Сделайте это сейчас!

Оба почти бегом бросились в мониторную, и Копылов, произведя ряд манипуляций с тумблерами, вытер вспотевший лоб.

– Я совершенно забыл об этом… Теперь на камере наблюдения должен загореться зеленый сигнал.

– Митрохина может насторожить ваше долгое молчание. Он даст вам знать, что сигнал получен?

– Нет.

– В таком случае нам остается только ждать. Хорошо. Теперь коротко расскажите, что собой представляет это место.

– Небольшой поселок. Четырнадцать коттеджей, каждый с дополнительными хозяйственными постройками и двадцатью сотками земли. Территория поселка площадью примерно в четыре гектара, обнесена силовой изгородью, и покинуть его невозможно.

– То есть вы полностью отрезаны от внешнего мира?

– По крайней мере, так было до сих пор. Вообще-то выход отсюда есть, вот только никто не знает, как открывается проход в силовом ограждении. – Копылов чуть было не сказал: «Кроме меня», но вовремя прикусил язык. Эту тайну он не собирался доверять никому. – Пару недель назад у Митрохина пропала дочь, и никто до сих пор не знает, куда она подевалась, – продолжал свой рассказ Копылов, заметив огонек интереса в глазах своего собеседника после этого известия.

– С этим разберемся позже. Есть здесь оружие, кроме того, которое находится у Митрохина?

– Целый арсенал. Но Митрохин сделал все возможное, чтобы никто не смог туда проникнуть без его разрешения.

– И как это ему удалось?

– Двойные двери, замки, я думаю, там есть что-то еще, мины, или что-нибудь вроде. Он долго возился, когда устанавливал защиту, и предупредил всех, что туда лучше не соваться. Однако часть оружия у него все-таки пропала.

– Ладно, показывайте, где это. Голыми руками нам с ним не справиться.

Помещение арсенала было забаррикадировано и укреплено на совесть. Алексей прикинул, что для того, чтобы справиться со всеми ловушками и запорами, потребуется несколько часов. Столько времени у него не было.

– Когда здесь появится Митрохин, он сможет установить факт телепортации?

– Несомненно! Там есть специальный индикатор, кроме того, температура генератора понижается очень медленно.

– Час от часу не легче… Есть здесь какое-нибудь укрытие, место, где можно держать оборону?

– Лучше этого дома нет ничего.

– Здесь он нас будет искать в первую очередь. Ладно. Пошли на кухню.

– На кухню? Но у нас нет времени для приготовления пищи…

– Мне нужны ножи для разделки мяса, топоры, все, что может послужить для защиты.

Вскоре в распоряжении Алексея оказался набор предметов, который с грехом пополам можно было считать холодным оружием. В его положении привередничать не приходилось.

Устроив из мебели нечто вроде невысокой баррикады за второй дверью, ведущей из коридора во внутренние помещения коттеджа, Алексей решил, что в предстоящей схватке от Копылова будет мало пользы. Недолго думая, он отправил журналиста в мониторную и велел ему сообщать обо всех перемещениях Митрохина, если тот появится на мониторах.

Уже сам факт, что тот до сих пор не попал в поле зрения наблюдательных камер, говорил о том, что этот опытный мерзавец что-то заподозрил и избегает хорошо ему известных, просматриваемых зон. Получалось, что он может появиться с минуты на минуту с совершенно неожиданной стороны.

Так и случилось. От выстрела дробовика с грохотом разлетелось окно коттеджа, выходящее на задний двор, после чего раздался яростный рык Митрохина:

– Копылов! Немедленно выходи, сын шакала, иначе я спущу с тебя всю твою поганую шкуру!

– Слушаю и повинуюсь, мой господин! – проблеял Копылов, в точности выполняя указания, полученные от Алексея. Он перешагнул через завал, за которым лежал Алексей, и направился к входной двери с заранее поднятыми руками. Не ожидавший от него столь смелого поступка, бывший десантник одобрительно усмехнулся.

Едва наружная дверь коттеджа распахнулась от толчка Копылова, как вновь послышался рев Митрохина:

– Что здесь происходит, ты, моченый хрен, почему не сообщаешь о телепортации?!

– Не было никакой телепортации! Все спокойно, мой господин, я немного задремал и задержался с сообщением, я виноват и заслужил наказания!

– За этим дело не станет! Отойди в сторону, осел!

Но прежде чем Копылов успел выполнить последнее требование Митрохина, Алексей, понимая, что это его единственный шанс, бросился вперед. Он должен был успеть до того, как его противник обнаружит завал за спиной Копылова, но уже на ходу понял, что не успевает.

С самого начала он проигрывал этот поединок по всем статьям. Вместо того чтобы затаиться в глубине здания или в подвале с продовольствием, он стал городить эту дурацкую баррикаду, недооценил противника и теперь был вынужден расплачиваться за это…

Едва Копылов отодвинулся, как последовал новый выстрел из дробовика, и только обостренное чутье, швырнувшее Алексея на пол за долю секунды до выстрела, спасло его. Впрочем, не совсем. Жгучая боль в спине от полоснувшей по ней картечины заставила его заскрипеть зубами. Однако он не выпустил из рук тяжелый разделочный нож и, приподнявшись, почти не целясь, метнул его в проем двери, ориентируясь по звуку выстрела.

Сразу вслед за этим последовал новый выстрел, на этот раз из пистолета. Это означало, что у его противника двуствольное ружье, требующее перезарядки, а стрельба из пистолета по невидимой цели – дело бесперспективное. Но это означало также и то, что Алексей без всякой пользы лишился ножа, составлявшего основную часть его арсенала, и не мог продвинуться ни на дюйм вперед, не рискуя превратиться в хорошо видимую мишень.

Копылов, заведя руки за голову и согнувшись, медленно пересекал двор, уже не представляя никакого интереса ни для одной из противоборствующих сторон.

Теперь из-за собственной глупости Алексей утратил свое единственное преимущество – внезапность. С каждой минутой его положение ухудшалось. Длинная, прочерченная вдоль спины рана горела огнем. Ему оставалось надеяться лишь на то, что рана не слишком глубока. Но крови вытекало достаточно, он чувствовал, как липкая горячая жидкость постепенно пропитывает одежду, и знал, что, если так будет продолжаться, вскоре он потеряет сознание, а самому ему с этим кровотечением не справиться.

Но он был здесь совершенно один и напрасно ждал второго импульса телепортации. Сергей не появился. Что-то случилось. Ему не хотелось думать, что в последний момент друг изменил свое решение.

Срочно нужно что-то придумать! Мысли лихорадочно метались в поисках выхода – и не находили его. Он загнал себя в ловушку. Без огнестрельного оружия, внутри помещения, против вооруженного противника, поджидавшего снаружи… У него не было ни одного шанса. Сдаться? Нет, только не это… Он знал, что его ждет. Митрохин наверняка запомнил лицо того, кто нажал рубильник и вырвал его из привычной среды обитания…

Стиснув зубы, Алексей пополз к окну, затем, превозмогая боль, осторожно выглянул наружу. Митрохин уже перезарядил ружье и теперь, небрежно зажав его под мышкой, ждал. По выражению его лица было понятно, что он будет ждать так сколько угодно долго. Пока Алексей не подставит себя под выстрел. И у него имелось верное средство этого добиться. Время было на его стороне.

Неожиданным, быстрым движением Митрохин вскинул дробовик к плечу и нажал на спуск. Алексей едва успел пригнуться, осколки стекол и разбитой рамы хлестнули по его переполненному болью телу.

Рано или поздно Митрохин его прикончит. Картечь летит широким веером, рикошетит от железных стен мониторной и с визгом разносится по всему помещению.

Алексей чувствовал, как жизнь медленно покидает его. Не сейчас, так через минуту—другую, может быть, через пять минут или десять, он сначала потеряет сознание, а затем распрощается с жизнью.

И оставалась ему единственная возможность – встретить смерть так, как подобает мужчине. Он подобрался, готовясь к последнему броску.

До Митрохина было не меньше десяти метров, а картечь движется в сотни раз быстрее человеческого тела… Подумав об этом, Алексей все же рванулся вперед и остановился лишь потому, что его рука, упиравшаяся в пол и готовая подтолкнуть его тело через подоконник, навстречу смерти, наткнулась на предмет, которого здесь раньше не было.

Секунду он тупо смотрел на раструб парализатора, валявшегося на полу, и, все еще ничего не понимая, боялся поверить в чудо. И тогда, из пустоты, над самым его ухом раздался тихий женский голос:

– Я надеюсь, что вы сохраните ему жизнь в обмен на то, что я спасаю вашу.

– Кто вы?

– Я та девушка, которую вы отправили в далекое путешествие вместе с отчимом, не спросив, хочет ли она этого. Помните меня?

– Почему вы помогаете мне?

– Потому, что ненавижу того, кто собирается вас убить.

– Зачем же в таком случае вы требуете сохранить ему жизнь?

– Потому, что он сделал для меня много хорошего.

– И за это вы его ненавидите?

– И за это тоже. Это слишком долго объяснять, а у нас нет времени на философские разговоры. Может быть, позже, когда вы выполните свою задачу, мы еще поговорим.

– Будьте осторожны со своим плащом. В самый неожиданный момент он может подвести, – предупредил Алексей.

– Вы первый, кто вообще о нем догадался.

– Совсем недавно у меня был такой же.

И, сказав это, он вновь приподнялся над подоконником, чтобы нажать на спуск парализатора всего один раз.

У этого оружия практически не было промахов.