Текст книги "Мальчишкам снятся бригантины"
Автор книги: Евгений Волков
Соавторы: Владимир Лазарев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Из дневника Никиты Березина
1 июня
Заполнил вахтенный журнал, теперь можно и для потомства. Итак, свершается! Через три дня мы выступаем. До свидания, товарищ Кубышкин! Посмотреть бы на ваше лицо месяца эдак через два, через три. Потом будете бегать, доказывать всем, что были нашим другом… Я далек от высокомерности, но мы на пороге больших событий! Вчера встретил Светку. Она, конечно, не догадывается. Опять не поздоровалась. Ну ладно, мы еще посмотрим!
Наш тип куда‑то исчез.
Валька совсем стал суровым. Вчера влепил Паганелю наряд вне очереди. Тому было задание – принести из дома два килограмма пшена, колбасы копченой и метра три каната, а он притащил вместо всего этого манку, граммов триста, не больше. Клялся, что мать кухонный шкаф на замок стала закрывать.
Как бы не забыть взять с собой отцовский охотничий нож. Мне поручена операция «Шаврик», то есть во что бы то ни стало добыть означенный объект. Разъясняю потомкам: Шаврик – пес, в общем‑то наш, хороший такой пес, но принадлежит дворнику. Он его, говорит, за два с полтиной у водопроводчика купил. Мы ему давали рубль, но он ни в какую. А Шаврик нам очень нужен. Во – первых, для научного эксперимента: как он океан перенесет. А во-вторых, мало ли что может в дороге случиться!
Словом, решено: Шаврик плывет с нами!
2 июня
Чуть было все не сорвалось. Случилось это в шесть часов дня пополудни. Нас взяли в кольцо. Кубышкин, без пиджака, в штанах на подтяжках, вел под руку лейтенанта милиции. Тут словно из‑под земли выскочила Щая-Зуброва из третьего подъезда и как закричит: «Вот они, хулиганы! В прошлом году у меня кофточка пропала… По чердакам все шастают… Они там, товарищ участковый, вещи какие‑то складывают. Вы разберитесь, может, ворованное!» Ну, конечно, тут же появился дворник Федор Данилыч. А Паганель возьми и крикни: «То не стая воронов слеталась!» Что тут было! Дворник протокол требует составить. Щая – Зуброва глаза закатила, кричит так, что на проспекте слышно. Кубышкин подтяжки поддерживает – волнуется. Милиционер всех успокаивает: «Спокойно, граждане, разберемся!» И вот тут случилось невероятное. У меня просто в голове не укладывается. Милиционер уже собрался на чердак подняться, как в это время в арке ворот появился тот тип. «Все! Крышка! – подумал я. – Самый главный явился. Я так и знал, что он нё зря нас выслеживает. Поведут теперь в милицию».
Тип подошел к милиционеру.
– Спички есть, приятель?
Милиционер угрюмо посмотрел на него, но спички достал.
– Какой он вам приятель? – взвизгнул Кубышкин. – Он ответственное лицо при исполнении служебных обязанностей.
– Ну что вы кипятитесь, папаша!
Прямо так и назвал Кубышкина – «папаша». Паганель присвистнул. А Валька подмигнул мне.
– Вы пока, друзья, отойдите в сторону, – сказал нам, – мы сейчас поговорим, и все выяснится.
Нам этого только и нужно было! Не сговариваясь, мы побежали к воротам. А через полчаса, когда мы вернулись, во дворе уже никого не было. Щая – Зуброва развешивала белье. Кубышкин шел нам навстречу уже в пиджаке и с авоськой, в которой позвякивали бутылки из‑под пива. Мы прошмыгнули на чердак. Рюкзаки, карта, канаты – все было на месте.
Кто же все‑таки этот тип?
Даже Валька и тот стал в тупик.
3 июня
Не одно, так другое! Сегодня мать заявила, что я должен поехать на каникулы к дяде в Загорск. «Там тебя хоть возьмут в шоры, – сказала она. – Мне уже надоело выслушивать нотации от соседей». А я‑то знаю, что такое мой дядя. В 7.30 подъем, зарядка, завтрак… Дядя Паша – полковник запаса, он дисциплину туго знает. «Ладно, поеду», – согласился я, чтобы только отстала. А там что-нибудь придумаю.
Вот уж эти взрослые! Можно подумать, что они всю жизнь были взрослыми. И никуда не бегали, ни о чем не мечтали, а теперь нас притесняют. Одно только меня утешает, что через несколько недель мы будем в открытом океане. Пойдем по маршруту плота Кон – Тики. А может, нам еще повезет. Вдруг еще какой‑нибудь остров не открыт!..
5 июня
Последние строки на обитаемой земле.
Маршрут утвержден. В 23.30 мы отплываем. Для Шаврика я достал котлеты из нашего холодильника. На первое время, для приманки. Деду Макару заплачено шестьдесят копеек. Лодку мы взяли напрокат на два дня. Приходится идти на обман, но чего не сделаешь для науки! А если мы погибнем, мою записку Светке передаст Вовка Орехов. Он железный парень! Я ему коллекцию марок на прощание подарил. И каких марок!
Если бы Светка не воображала… В лодке бы у нас хватило места и четвертому.
Тип выслеживает капитанов
Лейтенант милиции Федя Державин очень стеснялся своего несолидного возраста. На лице у него были написаны строгость и неподкупность. А над верхней губой пробивался предательски нежный пушок. Федя стеснялся девушек, ненавидел свой ломающийся голос и привычку краснеть. Самозабвенно любил пирожки с повидлом. Но об этом, конечно, никто не знал. И жильцы относились к нему с уважением.
Как сразу понял Александр Иванович, Федя был не против мальчишеских проделок. Но Кубышкин засыпал участкового заявлениями, и «тов. Державину» приходилось на них «реагировать».
После той бурной встречи во дворе Александр Иванович и Федя отправились на футбол. Как выяснилось, оба были заядлыми болельщиками. И на этой почве сразу же нашли общий язык. Правда, Федя по традиции болел за «Динамо», а Пашков презирал «Динамо» и болел за «Спартак».
Игра оказалась серенькой. К тому же встречались не «Динамо» и «Спартак», а местный «Пищевик» и «Строитель». За девяносто минут Пашков узнал у Феди подробности про всех мальчишек.
– Никакие они не хулиганы, – сказал убежденно Федя. – Скучно ребятам, вот и все! Сколько. раз я ставил перед домоуправлением вопрос насчет спортивной площадки и красного уголка!
– Значит, никакую кофточку они не крали?
– Конечно! Иначе гражданка Щая – Зуброва нам бы уже пять заявлений написала…
Поздно вечером, когда во многих окнах уже погас свет, Пашков вместе с Федей забрались на чердак. После недолгих поисков в углу за балками они нашли палатку, три рюкзака, канаты, фонарь «летучая мышь», карту и компас. Все зто было замаскировано толем и досками.
– Тоже мне путешественники! – отряхивая китель, сказал Федя.
– А ты в свое время разве не бегал из дому?
– Нет, не бегал, – ответил Федя и почувствовал, что краснеет.
Расстались они друзьями.
На следующий день Пашков как ни в чем не бывало сидел в тени на лавочке, покуривал сигарету и, как книжный детектив, для виду читал газету. Дворник Неустроев лениво помахивал метлой. Несколько раз в чердачном окне появлялось лицо Никиты Березина. Потом мимо Пашкова с независимым видом, запихнув руки в карманы, прошел Паганель. Оба они сделали вид, что не интересуются друг другом. Из подъезда вышел Валька Чернов. А минуты через три выскочил Никита. Карманы у него подозрительно оттопыривались.
Ага, робинзоны пошли лодку готовить! – улыбнулся Пашков, откладывая газету. – Забавные ребята! У Вальки, наверно, нет никаких сомнений: бежать, и точка! А Никита тот вроде нашего Арбуза, ему мамку Жалко. Небось стихи пишет! Вот Паганель, этот убегает за компанию. А может, как раз все наоборот? Кто знает».
Четверо в лодке, не считая Шаврика
Город безмятежно спал. А в это время на берегу реки Светлой, в двухстах метрах от дома деда Макара, происходили следующие события.
Со стороны заброшенного сквера появились три таинственыне фигуры. Шествие было молчаливым. Они спустились к берегу.
– Весла здесь? – раздался шепот.
– Все в порядке, капитан!
– Снимай цепи! Первым в судно Шаврика!
– Есть, капитан!
Когда капитан занял место в шлюпке и раздалась команда: «Отдать концы!», на берегу появилась еще одна фигура. Не успела лодка отойти от берега, как этот человек прыгнул в нее. Лодка резко покачнулась, чуть не зачерпнув воду бортом.
– Принимайте пополнение! – раздался голос. – Четверо в лодке, не считая собаки!
Из дневника Никиты Березина
6 июня
Столько событий! Даже не знаешь, с чего начинать. Мы пока не в океане… Отец влепил мне двое суток домашнего ареста. Вынужден сидеть в комнате. Раз двадцать уже свистел Паганель. Вчера я просил отца заменить арест поркой, но он ответил, что порку может только присовокупить, если я так настаиваю. Я, конечно, дал задний ход, сказал, что не настаиваю, и пошел есть кашу. Что мне оставалось еще делать!
Сегодня должен прийти Александр Иванович. И пусть к аресту присовокупится порка, но я все равно уйду. Решено!
Для того чтобы потомкам все было ясно, возвращаюсь к той значительной ночи.
Мы только собрались отчаливать и даже уже отчалили, как с берега к нам в лодку метнулась высокая тень. От такого прыжка наш «Искатель» чуть не перевернулся. У Паганеля даже фуражка слетела в воду. А Шаврик залаял так, что у деда Макара в доме тотчас же загорелся свет. Но это еще не все. Когда мы увидели, что в лодке тот самый тип, мы все трое и даже Шаврик лишились дара речи. Нас относило от берега. Мы молчали. И вдруг я услышал, как у Паганеля стучат зубы. Между прочим, первый раз в жизни слышу, как стучат зубы.
– Капитан, почему на судне беспорядок? Почему сушатся весла? Взять нормальный курс!
Я почувствовал, что у меня тоже застучали зубы. Я хотел их остановить, но у меня ничего не получалось.
– Командуйте, капитан! Мы отклонились от курса! – прокричал тип.
– Слушаюсь! – пронзительно выкрикнул Валька. Я не узнал его голоса.
Не дожидаясь дальнейшей команды, мы с Паганелем судорожно схватились за весла. Валька отпихнул Шаврика и занял место на корме. Тип сел на переднюю банку, широко расставил ноги, достал трубку, набил ее табаком и закурил.
– Давайте знакомиться: старшина первой статьи Пашков Александр Иванович с эсминца «Севастополь». Сейчас в запасе. Ну, а вас я знаю: Валентин, Никита, Паганель.
– Я не Паганель, у меня тоже имя есть.
– Извини, дружище. Сергей Константинович Буклин!
– Так точно! – и Паганель с остервенением стал дергать весло. Лодка неожиданно развернулась и поплыла в сторону дома деда Макара.
– Эй, там, на веслах! – строго заметил Валька, и в голосе его снова зазвенели командирские нотки.
– Какая скорость, капитан?
– Два узла! – наобум брякнул Валька.
– Где первая остановка?
– На Рыжей отмели.
Я греб и думал: чудеса! Тип не погнал нас домой, не позвал милицию, не надрал никому уши. Может, это хитрость?
Через два часа после отплытия мы причалили. За эти два часа мы услыхали столько!..
Оказывается, самое умное животное на земле – дельфин. В Тихом океане существует самая маленькая республика в мире. В ней живет всего несколько человек! А в Африке исчезло племя с печальным названием «души желтого листа». Оказывается, в нашем городе есть подземный ход, который начинается у Кремля.
На берегу мы разожгли костер. Александр Иванович зажег его с одной спички. Мы напекли картошки, сварили суп из концентратов.
До чего же вкусная картошка, когда звезды над головой! Сидим, перебрасываем картошку с ладони на ладонь, чтобы остыла, а Александр Иванович нам рассказывает. И откуда он столько знает? Вот тебе и на! А мы думали – тип.
Но вдруг Александр Иванович нас ошарашил. Посмотрев на наш запас продуктов и оборудование, он заявил, что экспедиция наша обречена на провал и нужно все начинать сначала.
– С таким запасом мы доберемся с вами, хлопцы, до Оки и не далее. И то, если повезет.
Мы загрустили. Три месяца готовились, и насмарку все. Разве не обидно!
– А может, рискнем? – несмело предложил Валька.
– Нет, друзья, этот риск не оправдан. У меня есть одна идея…
И тут Александр Иванович рассказал нам такое, что я никогда не поверил бы. Давным – давно, еще когда мы не родились, он с друзьями несколько раз убегал из Сибири на фронт. А еще Александр Иванович сказал, что если хорошенько мозгами пораскинуть, то можно такое придумать!.. Можно даже целую флотилию построить!.. И договорились мы встретиться на чердаке, по – серьезному поговорить.
С первыми лучами солнца наша «флотилия» причалила к деревянному мостику, возле дома деда Макара. Аплодисментов не было. Шаврик с радостным лаем выпрыгнул на берег и тут же исчез. Мы попрощались с Александром Ивановичем, договорившись о встрече.
– Ну что, влетит вам дома? – весело спросил он нас.
– Влетит, – совсем не весело ответили мы.
– Расхлебывайте сами. Если уж очень туго будет, дайте знать, я поговорю с родителями. Но это в крайнем случае… Значит, завтра на чердаке в девятнадцать ноль – ноль.
Александр Иванович резко повернулся и быстро зашагал по берегу, насвистывая какой‑то марш. А мы поплелись по самым боковым улицам.
Когда я пришел домой… Впрочем, потомкам это не интересно знать.
А через час мы должны встретиться с капитаном. Я снимаю с себя домашний арест. И пусть присовокупляется порка!
В редакции было пусто. Только где‑то за дверью машинистка Люся продолжала отстукивать последние материалы в номер.
Александр Иванович по своей привычке занял место в кресле около стола. Воронов расхаживал по кабинету.
– Значит, ты на ночь стал Робинзоном. Завидую! Хоть поел картошки у костра!.. Только твоим капитанам досталось, наверно…
– Вот, если бы собрать таких… человек сто… двести…
– Ну это уж ты хватил: сто… двести… Что ты с ними делать будешь? Да и кому с ними заниматься?
– Вот – вот! Всегда мы боимся, кто будет заниматься. Где ставку искать. Кто будет оплачивать. Да, черт подери! Ты и я этим заниматься должны!
– А газета? А твоя работа?
– Ну, если так ставить вопрос, тогда пойду и скажу ребятам, что я им наврал, путешествия отменяются, приключений не будет.
– Подожди, не горячись! Любишь ты сразу, сплеча. Есть у меня некто Ребров. Кончил пединститут, методистом во Дворце пионеров работает. Человек увлекающийся и ребят, по – моему, любит. Вот бы его на это дело бросить!
– Пока уговорим, да и уговорим ли еще?
– Ну, а что ты предлагаешь?
– Вот что! У меня через несколько дней отпуск. Думал на юг махнуть, а теперь… раздумал. Пойду‑ка я с пацанами в поход. Лучше всякого юга.
– Смотри! – Воронов улыбнулся. – И зачем ты, Сашка, на экономический пошел, из тебя бы такой педагог получился!
– Ради бога не иронизируй. Но отряд мы создадим! «Искатель»! Хорошо все‑таки придумали мальчишки!
– Так, значит, ты сегодня на чердак?
– На чердак!
– Значит, надо ждать второго письма от гражданина Кубышкина?
Штаб заседает на чердаке
Стрелка часов приближалась уже к пяти, а Пашков так еще до конца и не знал, что он предложит ребятам. Может, какую‑нибудь игру им для начала придумать или поход? Нет, все это скучнее, чем их таинственное ночное путешествие. Ему почему‑то вспомнилась встреча в школе, куда их, несколько молодых инженеров, пригласили на вечер с многообещающим названием «Кем ты мечтаешь быть?». На трибуну выходили мальчишки и девчонки. И, достав бумажки, говорили длинно и гладко о том, кем они мечтают быть. На сцене горел искусственный костер. И вместо пламени плясали красные тряпочки. Возле этого мертвого огня сидели пионеры в костюмах рабочих, моряков, летчиков. В актовом зале стояла почтительная тишина. Все это напоминало утомительное и долгое заседание.
И еще он вспомнил свой сибирский город сразу после войны. Отец так и не вернулся с фронта. С мачехой он не Ужился. Заботиться о себе пришлось самому. Начал он с чистильщика сапог, потом работал на конфетной фабрике, был даже музыкантом. Тогда они вместе с Володькой Вахрушевым и познакомились с Сашкой Цыбиным. Тот красиво одевался и сорил деньгами. У Цыбина была своя комната, куда приходили знакомые ребята. Очень нравилось всем, как пел Цыбин под гитару про капитана с трубкой и про девушку, которая плачет в далеком английском порту…
Даже трудно сказать, почему Пашков перестал ходить на веселую квартиру.
А перед отъездом в поисковую партию Пашкова неожиданно вызвали в милицию. В кабинете следователя он увидел Володьку, остриженного и сникшего. Володьку Вахрушева за воровство отправили в исправительно – трудовую колонию. Того самого Володьку, с которым они мечтали стать капитанами…
До сих пор в Пашкове жила та горькая память о Володьке. И то, что он затевал теперь с ребятами, было для него не забавой, не легкой игрой. Кто‑кто, а он‑то знал, что за детскую душу надо драться и с подонками, которые еще липнут к нашим улицам, и с тихоньким добропорядочным мещанством, незримо расставляющим свои сети.
Так что же придумать?..
На чердаке был полумрак, и только пыльный столб света падал из смотрового окна. У Александра Ивановича сладко сжалось сердце. Он закрыл глаза и тотчас увидел круглое лицо Арбуза, хмурого Володьку Вахрушева и себя в длинной отцовской телогрейке.
– Мы здесь, Александр Иванович! – из‑за сваи показалось лицо Никиты Березина.
Перешагнув через кирпичную перемычку, Пашков увидел своих ночных друзей. Не было только Паганеля.
– Ну что ж, начнем, пожалуй! – предложил Пашков.
– Паганеля почему‑то нет. Может, подождем.
– Вот что, друзья! – Александр Иванович посмотрел на часы. – Дисциплина прежде всего!
– Ох, и намылю я ему шею! – буркнул Валька.
И словно чувствуя, что его тощая шея будет намылена, тотчас появился Паганель.
– Мы уж думали, ты струсил, – усмехнулся Александр Иванович.
– Да я, чтобы… да я…
– Ладно уж, молчи, – резко оборвал его Никита.
– Ну, так как, друзья? С чего будем начинать? – Пашков посмотрел поочередно на каждого из нас.
– Хорошо бы свой катер построить, – неуверенно сказал Валька.
– Ну да! – возразил Паганель. – Все лето простроим, а зимой поплывем?
– Может, нам переписку с кем‑нибудь организовать? Например, на Кубу письмо послать, – размечтался Никита.
– Как первоклашки по бумажкам будем путешествовать? – съязвил Валька.
– А вы знаете, о чем я сейчас подумал? – Александр Иванович поднялся. – Давайте создадим сперва с вами отряд… Свой экипаж… Корабль на суше, а?
– На суше скучно, – протянул Валька.
– Что ты, Валька! Это пока, потом построим катер! Флотилия «Алые паруса»!
– «Алые паруса» – это здорово!
– Александр Иванович, а вот вы про подземный ход в Кремле рассказывали, – оживился Паганель, – может, попробовать туда спуститься?
– А что, это можно! И факельное шествие по ночному городу устроим.
– Шествие вчетвером? – спросил Никита.
– Почему вчетвером? Надо ребят собрать, – предложил Александр Иванович.
– Да у нас во дворе одна почти мелюзга.
– А разве в других дворах ребят нет?
– Конечно, есть…
– Вот здорово! Отряд «Соколиный глаз»!
– И чтоб свой штаб был с часовыми и флаг над штабом.
– Решено, ребята. Создаем отряд! Временно назначаю вас командирами. Действуйте!
С чердака они спустились в девятом часу вечера. И когда Александр Иванович подходил к арке ворот, он услышал позади себя чьи‑то торопливые, шаркающие шаги. Мимо него легкой тенью проскользнул гражданин Кубышкин.
У редактора только что кончилась планерка. Он еще беседовал с кем‑то из сотрудников, а Пашков уже сидел на своем привычном месте и с нетерпением ждал, когда же они с Андреем останутся одни.
– Вот, кстати, познакомься, это наша заведующая школьным отделом Маша Андреева.
Маша улыбнулась одними глазами. А глаза у нее были зеленовато – светлые.
– А я о вас уже слышала.
Александр Иванович почему‑то смутился и проговорил что‑то вроде «да… да…» и достал спасительницу – сигарету.
– Маша, Ребров еще в редакции? Пригласите его, пожалуйста.
Когда Маша вышла, Пашков обратился к Воронову:
– Послушай, Андрей, у меня к тебе большая просьба. Не можешь ли ты нам с мальчишками выделить какую‑нибудь комнату в редакции? Понимаешь… штаб нужен.
– Штаб в редакции? Ты с ума сошел!
– Ну, а куда нам деваться?
– Я понимаю, но… впрочем, постой. Знаешь, что я тебе могу предложить. Наш старый гараж… Нет, нет, там все есть: батареи, два окна… Конечно, надо побелить, покрасить, а в общем можно оборудовать неплохой коттедж.
– Разрешите!
В кабинет вместе с Машей Андреевой вошел красивый стройный парень в легкой тенниске.
«Вот, кого бы к нам в отряд», – подумал Александр Иванович, глядя на спортивную фигуру, загорелое лицо вошедшего парня.
Редактору кто‑то позвонил по телефону. И Пашков, уже окончательно освоившись, заговорил первым. Воронов, прикрыв трубку рукой, прислушивался не к тому невидимому собеседнику, а к словам Александра Ивановича. Продолжая прикрывать трубку рукой, он полушепотом сказал:
– Было бы время, сам бы занялся всем этим!
– И все‑таки надо серьезно все продумать, – мягко возразила Маша. – Много у нас было всяких интересных идей, а кончали мы их холостыми выстрелами.
– Ну нет, здесь я с вами не могу согласиться и полностью поддерживаю Александра Ивановича, – Ребров пристукнул ладонью по ручке кресла.
Воронов, наконец, положил трубку. Но тотчас опять раздался звонок. Он посмотрел на аппарат, но трубку не взял.
– Маша, напрасно сомневаетесь. Я знаю Александра Ивановича. Холостых выстрелов не будет!
