Текст книги "Шанти"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Когда Зуир все-таки уяснил, кто перед ним, он всполошился и приказал сторожу быстренько открыть калитку и впустить этих двух мужчин, забыв о том, что они тут когда-либо были, во избежание усечения языка и некоторых выступающих частей тела. Охранник, за время работы у менялы насмотревшийся всякого, ничуть не удивился, и через минуту Урхард и Андрус стояли на чистом, натертом паркете дома Пермаля, благоухая как выгребная яма и скотомогильник, вместе взятые.

– Ты заявился в мой дом, когда тебя разыскивает весь город! И приволок с собой этого ненормального убийцу! Ты охренел, Урх?! У тебя что с головой? Ты думаешь, я буду подставлять за тебя свой зад? Ты мне оказывал услуги, да, я помню, и помню, как ты спас меня на тракте от разбойников, и что? Это же не означает, что я должен пасть мертвым ради тебя и твоего убийцы?! – Меняла чуть не подпрыгивал на месте, и его три подбородка тряслись от возмущения, как будто жили своей жизнью и хотели подтвердить слова хозяина.

– Заткнись, Зу, – невозмутимо парировал Урхард. – Хорошо, что у тебя сохранились воспоминания. Честно сказать, я бы никогда не пришел к тебе, зная твою короткую память, но обстоятельства заставили – все мои деньги у тебя. И кстати сказать, ты на них неплохо наварился, не правда ли? Молчи! Теперь я буду говорить! Во-первых, сейчас ты распорядишься, чтобы нам приготовили горячей воды и постели. Во-вторых, ты дашь нам двух верховых лошадей, с едой, питьем – вычтешь из моих денег. И в-третьих, ты дашь нам вексель, по которому мы сможем получить деньги у менял в любом клане, в который отправимся.

– Это будет стоить тебе сто золотых, – немедленно отреагировал Пермаль. – За двух лошадей и снаряжение еще двадцать золотых. Итого – сто двадцать. Надеюсь, когда тебя возьмут на выезде из города, ты скажешь, что заставил меня выдать тебе вексель, угрожая убить.

– Скажу, скажу, мой щедрый друг! – хохотнул Урхард. – А теперь иди и распорядись, чтобы дали поесть, да побольше – мой зять изнемогает от голода. Ему нужно хорошо питаться. Давай-давай, Зу! Что ты стоишь столбом! Время идет!

– Ну и гад Зуир! – Урхард осуждающе покачал головой. – И вроде человек неплохой, а как только касается денег – всю кровь выпьет! Одно слово – меняла!

– А почему, кстати, меняла? Чего он меняет?

– Ну так когда-то назвали… у всех кланов свои деньги, свои монеты. Одни больше размером, другие меньше. Торговцы любят, чтобы им платили деньгами того клана, в котором они живут. Вот менялы и разменивают деньги на те, что ходят в этом клане. Монеты могут по весу отличаться в два раза, а то и в три. Так повелось исстари. А вообще, менялы больше зарабатывают, ссужая деньги купцам, торговцам, лавочникам… Ты не смотри, что Зуир такой толстый и спать любит, – он довольно шустрый человек, и боец неплохой. Некогда я выручил его – на тракте на него напала банда внеклановых, разбойников, в общем. Они окружили его и двух охранников, так вот, Зуир бился очень хорошо, не хуже своих бойцов. Давно, правда, это было, и я был моложе, и Зуир…

– Демон с ним, с Зуиром, – тихо сказал Андрус. – Я вижу ворота и возле них солдат. Проскочим?

– Проскочим. Ложись. Мыло взял?

– Уже за щекой.

– Ага, хорошо. Ну и рожа у тебя! Хе-хе-хе… я бы сам побрезговал к тебе прикоснуться! Гадость какая! Пены, пены побольше! Ага, вот так. Лежи. Глаза закати как следует! Ф-фу-у… воняет… меня аж тошнит!

Повозка прогромыхала по мостовой и встала в небольшую очередь, образовавшуюся у ворот. Стражники внимательно досматривали выезжающих из города – похоже, искали беглецов.

Один из них, низенький крепыш лет сорока с копьем в руке, заметил повозку сразу же, как она подъехала к очереди. Он ткнул напарника в плечо и придушенным голосом сказал:

– Глянь! Глянь, какая повозка!

– Ну повозка, и чего? – не понял молодой стражник, только недавно зачисленный в штат городской стражи.

– Чего-чего… болван! – проворчал старший. – Ты посмотри, что у нее нашито на пологе! Видишь?

– Ох ты! – заволновался молодой. – Неужто она?

– У нас от нее вымерло пять деревень, – угрюмо заметил старший. – Достаточно вдохнуть воздух, который выдыхают больные, и все – через сутки ты уже фонтанируешь из задницы, а еще через день превращаешься в скелет, покрытый нарывами. Вот какая это гадость! Давно уже не видел, чтобы черная желтуха была у нас в городе! Иди посмотри, точно она?

– Ты что, смерти моей хочешь?! – побледнел молодой. – Сам говоришь, достаточно вдохнуть! Совесть у тебя есть? Иди ты – ты уже пожил, дети есть. Будет кому тебя вспомнить!

– Вот ты сука! – взъярился старший. – И зачем я тебе рассказал?! Вот что, позови-ка Ердана. Но ничего ему не говори. Пусть заглянет, чего там у них в фургоне. Может, прикидываются, и там те, кого мы ищем! Ты помнишь, как они выглядят?

– Да чего там… один бородатый такой, второй наполовину седой. Да их любая собака узнает!

– Вот-вот, напомни это Ердану. Шагай, чего застыл!

Молодой стражник подошел к такому же, как он парню, стоявшему чуть поодаль, и хлопнул его по плечу.

– Задание тебе, старший велел передать! Иди вон к тому фургону, загляни в него и потом расскажешь, что увидел. Давай-давай! Стой! Гагуз приказал напомнить тебе – вспомни, как выглядят те, кого мы ищем. Помнишь, что говорили?

– Что говорили? – глупо улыбнулся парень.

– Про беглецов что говорили, идиот!

– Про беглецов? – задумался Ердан. – А! Вспомнил! Бородатый такой, ага. А второй – наполовину седой! Точно, помню! У меня память отличная! Мамка, когда посылала меня на базар, всегда говорила: «Ердан, запомни»…

– Заткнись, болван! – Молодой стражник больно ткнул пальцем в грудь своего глуповатого коллеги и презрительно сплюнул на мостовую. – Быстро пошел к фургону, загляни в него и сразу беги к старшему! Бегом беги! А то он шкуру с тебя спустит – вон как уже поглядывает, того и гляди сожрет! Как зверь лесной!

Ердан опасливо посмотрел через плечо, увидел, что старший пялится на него со зверским выражением лица, и трусцой побежал к фургону. Подбежав, поморщился – от фургона несло дерьмом, да так, что просто в нос шибало, ну настоящий передвижной деревенский сортир!

Стражник перевел взгляд на женщину, держащую в руках вожжи, – ее лицо было по самые глаза завязано тряпкой, пропитанной чем-то вонючим, с резким запахом. Тонким, пронзительным голосом женщина квакнула, как жаба из темного угла:

– Черная желтуха!

Ердан вначале не понял – смысл слов вообще туго до него доходил, мать всегда добавляла к своим словам подзатыльник, говорила, что так знания вбиваются в его голову быстрее, – запрыгнул на подножку фургона и посмотрел на содержимое. И пожалел об этом.

Женщина, которая лежала на дне фургона, была совершенно лысой, ее череп высовывался из-под испачканного сукровицей платка, и на нем красовались кровавые язвы. Изо рта женщины шла белая пена, от больной пахло дерьмом, да так, что с ног сшибало, по телу проходили судороги, его просто корежило, будто внутрь вселились демоны.

И тут до Ердана наконец дошло: черная желтуха! Смерть! Парень спрыгнул на мостовую и помчался к старшему, икая, спотыкаясь на булыжниках, упал в кучу навоза, снова поднялся и, не отряхиваясь, вымазанный в лошадиных яблоках, побежал дальше, прямиком к скучающему у стены командиру наряда.

– Там… там… – задохнулся Ердан, подбежав к старшему.

– Чего там? – лениво спросил Гагуз, презрительно скривив губы. Ердана недолюбливали за глупость, хотя парнем он был совсем даже неплохим.

– Две бабы! Одна вся в язвах, в дерьме, воняет, как сортир! Обделалась, видать! Черная желтуха! Я помню, мне мама рассказывала, как…

– Задолбал ты со своей демоновой мамашей! – оборвал его старший наряда. – Вот что, давай-ка назад, к фургону, и чтобы духу их не было в городе через двадцать ударов сердца! Иначе я оболью фургон маслом и подожгу вместе с содержимым! Так им и скажи!

Ердан кивнул и помчался назад, к фургону с больной женщиной. Не добегая шагов десяти, остановился и прокричал дородной возничей:

– Быстро из города! Старший велел не задерживаться, а то он вас спалит в огне! Как головешки! – Это он уже добавил от себя, для пущей важности и чтобы как следует напугать неповоротливую бабу.

Та кивнула, хлопнула вожжами, и лошадки резво взяли с места, огибая скопившуюся у ворот очередь. Люди с ужасом смотрели на страшный фургон и делали знак оберега, молясь всем богам сразу. Нет страшнее болезней, насылаемых богами за прегрешения человеческие, и одна из самых страшных – черная желтуха. Ее даже маги-лекари отказываются лечить. Впрочем, черной желтухой обычно болеют люди бедные, у которых нет денег на мага-лекаря… богатых людей, живущих в больших, чистых домах, такая напасть почему-то обходит стороной.

– Долго еще?

– Часа два. Потерпи.

– Потерпи! А ты попробовал бы полежать в дерьме, не так бы заговорил!

– Верю, верю! Мне даже тут неприятно сидеть, поодаль от тебя… хе-хе-хе… ничего, там будет дорога влево, чуть в гору. Старая дорога. Она давно не используется – все едут трактом, а мы по старой дороге, по ней путь в два раза короче.

– А почему ее не используют? Почему забросили?

– Хм… понимаешь, как только проложили тракт, по старой дороге мало ездят. Тварей стало больше, люди боятся углубляться в Лес. Дорога проходит в самой его чаще, туда осмеливаются заходить только наши. Впрочем, сейчас все больше и больше отрядов уходит в Лес – ищут золото, камни, добывают ценную древесину. Там есть редкое дерево, которое издает очень приятный запах, и притом стойкий. Рубят, выносят. Из него потом делают благовония для женщин, поделки всякие. Красивая древесина, приятная.

– И ваши рубят?

– Нет. Мы не рубим Лес. Те бревна, из которых построена наша деревня, вывезены из-за границ леса. Зверей добываем, да, шишки, ягоды собираем, но деревья не рубим. Никогда. Живые деревья, конечно. Сухостой – пожалуйста, надо же что-то жечь в очаге… Скоро будет водопад, там искупаемся, бросим эту вонючую бабскую одежду и верхом поедем дальше. Лошадей и фургон куплю в селе. У того же старосты. На дом поменяю. Зачем он нам теперь в дальних краях?

Урхард вздохнул и тут же закашлялся – вонь, идущая из фургона, была такой густой, что казалось, висит в воздухе. Хорошенько постарались, переправляя содержимое сортира менялы внутрь фургона. Сработало. Увы, пришлось побриться и обрить налысо Андруса, нарисовав ему язвы. Но волосы – дело наживное, была бы голова, на которой они вырастут, а если эту голову снимут, будет все равно, лысый ты, бородатый или бритый.

Глава 10

– Человеком себя почувствовал… хорошо быть чистым!

– Ты слишком много думаешь о чистоте! – хохотнул Урхард. – Как моя жена! Ада целыми днями чего-то начищает, намывает – меня одолела своими приставаниями, гоняет мыться! А по-моему, для мужчины главное не чистота, а совсем другое!

– Грязь, что ли? – ухмыльнулся Андрус.

– При чем тут грязь?! Ну чего фальшивые кости бросаешь! Прям как Беатка – так вывернешь, что все получается не так, как я имел в виду, а совсем по-другому! – Урхард возмущенно фыркнул и продолжил: – Для мужчины главное уметь защитить свою семью, быть мужчиной, а не тряпкой. Быть стойким. А еще – держать свое слово! Никто и никогда не мог сказать, что я не держу свое слово! Мое слово на вес золота!

– Это хорошо, – рассеянно заметил Андрус. – Нам еще далеко ехать? Скоро к селу выедем?

– Мы только в центр Леса въехали, – невольно оглянулся Урхард, – самая пуща! Смотри, запоминай – тут немногие были! А если и были – отсюда не возвращались! Красотища, да?

– Красотища, – согласился Андрус. – Непонятно, как эти деревья вообще стоят. Интересно, какая у них высота?

– Да кто знает? – довольно хмыкнул Урхард. – Я в детстве видел упавшее дерево. Так вот, пока дойдешь от корней до вершины, замучаешься шагать!

– А может, просто маленький был? – улыбнулся Андрус. – Вот и шагал долго.

– Может, и так, – согласно кивнул Урхард. – Тьфу! Как гляну на твою лысую голову, жуть берет! Такие шрамы… и как ты жив остался – ума не приложу. Даже перевертыш должен был башки лишиться! Везучий ты! Узнать бы, как ты здесь оказался! Любопытно, просто сил нет никаких!

– Любопытно… – бесцветно сказал Андрус, и Урхард покосился на спутника:

– Что? Что случилось? Ты что-то почувствовал?

– Да. И не могу понять, что это. С тех пор как в Лес въехали, ощущение такое, что за нами кто-то наблюдает. Кто-то огромный, равнодушный… и он будто очнулся от сна. Это мы каким-то образом его пробудили.

– Лес. Я тебе уже говорил, – отмахнулся Урхард. – Он живой. Да-да, не смотри так! Я верю, что он живой, и многие наши верят. Мы уже привыкли, а от новичков, что в Лесу никогда не бывали, я слышал такие же слова, как от тебя.

– А не жалко будет, когда уедешь? – прищурился Андрус. – Не жалко бросить Лес?

– Жалко, само собой, – пожал плечами купец, – но семья дороже. Лес живет своей жизнью, мы своей…

– Стой! – перебил его Андрус. – Стой!

– Что такое? – всполошился Урхард. – Твари?

– Не могу понять, – выдавил из себя Андрус. – Ты видишь, лошади волнуются? И я что-то чувствую…

– Да что ты чувствуешь?! – яростно шепнул Урхард. – Ну, что молчишь?

– Подожди… они смотрят. Им… или ему – любопытно. Он не злой. Но и не добрый. Он не сердится на нас. Он был равнодушным, но что-то случилось, и теперь он не равнодушен.

– Ты что, – сдавленным голосом прошептал Урхард, – ты слышишь Лес?! О боги!

– Не знаю… – тускло ответил Андрус. – Я слышу, как вокруг нас собираются существа. Вероятно, это твари. Но они ждут, не нападают. Он чего-то хочет от нас. Чего-то такого, что я не пойму… не могу понять. Он не может сказать.

– Зачем я поехал через лес? – горько спросил Урхард. – Ну какого демона я сюда влез?! Ведь знал, что тут уже давно никто не ездит!

– Вон они! – Андрус показал куда-то вправо, и Урхард увидел толпу тварей разного вида, размеров и облика.

Здесь были такие твари, о которых купец и не подозревал, – похожие на пауков с человечьими головами, лошади с мужскими и женскими торсами и клешнястыми руками, гигантские змеи, голова которых была человеческой, за исключением узких глаз, сумрачно рассматривающих путников. Из пасти каждой змеи торчали длинные и очень неприятные на вид зубы длиной около пяди. Купец прикинул – такие зубы могли бы достать до сердца, если бы «змея» ударила в грудь человека.

Рядом со всеми этими существами шли люди – Беата, Адана, староста с женой и детьми, причем каждый из перечисленных в нескольких экземплярах. Тварей было штук двести, не меньше – отряд, способный уничтожить всех непрошеных гостей, вошедших в Лес, само собой, если у них нет заговоренных клинков. Клинки у двух путников были, и купец тут же выдернул кинжал из ножен, оглядываясь по сторонам – куда бежать?

А бежать было некуда. Твари окружили путников со всех сторон, взяв в кольцо. Старая дорога, заросшая травой по колено, была перекрыта наглухо, и впереди всей толпы тварей медленно передвигались «пауки», пощелкивая зазубренными жвалами. Из панциря чудовищ торчали несколько толстых щупалец, свивавшихся в клубки, как змеи.

Лошади захрапели, попятились, завертелись, и Андрусу с Урхардом с трудом удалось заставить животных остаться на месте. Впрочем, они и сами испытывали желание убежать – паническое, иррациональное, не подчиняющееся разуму.

Андрус огляделся по сторонам, и ему показалось, что кустарник, росший по обеим сторонам дороги, приблизился к обочине. Лес будто смыкался вокруг путешественников. И куда ни бросишь взгляд – везде твари, твари, твари…

– Ну что, Андрус, попрощаемся? – прошептал Урхард. – Завел я тебя. Честно, не ожидал такого. Думал, проскочим. Столько тварей я не видел никогда.

– Они не нападают, – спокойно сказал Андрус, преодолев дрожь в руках. – Ты видишь, они остановились?

– Вижу. И что бы это значило, как думаешь? – оторопело спросил Урхард.

– Переговоры вести будут, – коротко пояснил Андрус. – Интересно, кто будет говорить? И главное – о чем?

– Глянь-ка! – возбужденно выдохнул Урхард и кивнул на тварь, копирующую старосту. – Он в лес показывает! И смотри, вроде как тропа образовалась! Вот это да! Магия!

– Раз показывает – пойдем. Нападать они не собираются, но и пройти нам точно не дадут. Я что-то не горю желанием убивать две сотни тварей. Боюсь, что результат будет не очень приятным для нас…

Урхард и Андрус повернули лошадей и съехали на тропу, уходящую под девяносто градусов к дороге. Тропа была еле заметной, скорее даже магией проделанный коридор между деревьями и колючими кустарниками, названия которых Андрус не знал.

Ехать пришлось около часа, показавшегося всадникам вечностью, – не каждый день тебя конвоируют пауки с человеческими головами и лошади с человеческим торсом! Кстати, двигались они совсем не так, как обычные медлительные твари, – движения пауков и человеколошадей были стремительны, молниеносны, особенно у пауков, которых насчитывалось не менее чем полсотни особей. Они мелькали между деревьев настолько быстро, что глаз с трудом успевал заметить их перемещения. Возможно, потому всадники долго не могли обнаружить присутствие этих тварей, хотя Андрус почувствовал их уже давно.

– Знаешь, что меня беспокоит? – задумчиво спросил он, краем глаза следя за быстроногими чудовищами. – Я ведь их чувствовал, да, но чувствовал как одно большое существо! Ты понимаешь, что это означает?

– Хм… а тебе не кажется, что сейчас не время и не место для научных исследований? – слегка раздраженно заметил Урхард и оторопело добавил: – Ты глянь, у нее сиськи, как у бабы! Голые сиськи! Интересно, а как они будут жить зимой? Сиськи-то отморозят!

– Понимаю, проблема сисек гораздо важнее, ага, – ухмыльнулся Андрус.

– Дурак! Я не о том! При чем тут сиськи? Ты сообрази – если они голые и не могли бы выжить зимой, значит, они только что стали тварями и зимы не видели. Вот.

– Да, может, они к зиме обрастают, какая тебе разница? – буркнул Андрус, невольно косясь на шагавшую рядом «кобылицу», имевшую взаправду впечатляющие признаки принадлежности ее к женскому роду.

– Может, и обрастают, – покладисто согласился Урхард. – Что делать-то будем? Тебе не кажется, что нас ведут к хозяину?

– Что за хозяин? Почему не знаю?

– Поговаривали, что у Леса есть свой… хм… господин, что ли. Главный. Тот, кто всем командует.

– А почему ты никогда о нем не рассказывал? – удивился Андрус.

– А смысл? Сказки! Придумали это все! Так мне казалось… – упавшим голосом закончил Урхард, снова оглядываясь на толпу человеколошадей позади и по бокам. – Не убежишь, да… Глянь, видишь вон тех тварей? Я всегда считал, что они самые опасные в лесу! Оказалось, я еще многого не знаю.

– А что за твари? Чем они опасны? – задумчиво переспросил Андрус, «прислушиваясь» к происходящему вокруг. Он так и не слышал ничего, кроме общего фона, который отметил еще до появления тварей. Любопытство, сила, уверенность – но от одного существа.

– Ядом плюются. Маскируются под любой предмет – дерево, камень… и под человека могут. А когда подходишь ближе – плюются ядом. Если попадет на кожу – все, конец. Парализует.

– А потом? Что потом?

– А что потом? – не понял Урхард. Спохватился и кивнул: – Ну да, или сожрут, кровь выпьют, или просто исчез человек, и нет его. А что еще-то?

– Вот то самое «что еще», оно самое интересное, – заметил Андрус. – Так что там за хозяин? Ты как-то ловко увел разговор в другую сторону, а? Ты думаешь, я забыл про свой вопрос?

– Ну хозяин! – досадливо поморщился Урхард. – Все знают про хозяина, но молчат. Почему? Не знаю. И мне неприятно про него говорить. Не знаю почему, не спрашивай. Голова начинает болеть… затылок аж разламывается!

Андрус внимательно посмотрел на Урхарда – действительно, тот побледнел, посерел, как от приступа болезни. «Ментальный блок», – вдруг всплыло в голове. Покатал на языке фразу – она абсолютно ни о чем не говорила. Привычно заключил: «Из прошлой жизни», – и пока что перестал об этом думать. Потом подумает. Если время будет.

Оба путника на время замолчали. Говорить пока было не о чем, да и обсуждать что-то в таких условиях казалось странным. Потом обсудят, если живы останутся. Пока что Андруса больше занимала мысль, где у «пауков» уязвимое место. Похоже, что нужно бить в голову, удобно устроившуюся на покрытой хитином шее. Вот только пауки вряд ли так просто позволят добраться до этой самой головы. По скорости движения с Андрусом, находящимся в боевом режиме, могут сравниться только насекомые вроде мух. И вот они, эти самые насекомые, бегают вокруг, суетятся, видать, прикидывают, как будут погружать свои жвала в его многострадальное тело.

Андрус задумался, уйдя в себя и размышляя о превратностях судьбы, о том, что будет с ним, с семьей Урхарда, с Беатой, и возглас Урхарда застал его врасплох. Купец восторженно присвистнул:

– Вот это да! Такого я не видал! Хм… или видел? – Урхард растерянно помотал головой. – Вот сказал, и тут же почему-то показалось, что я это все уже видел. Почему – не знаю.

– Дежавю называется, – не задумываясь сказал Андрус, ошеломленно рассматривая возникшее перед ними чудо.

Это было дерево. Огромное, высоченное, но пониже остальных гигантов. Чем оно отличалось – толстенным стволом. Невообразимо, феноменально толстым! Сто шагов в диаметре, не меньше. Узловатые сучья торчали к небу, как гигантские щупальца, корни – могучие, похожие на змей, уходили в почву, и казалось, что они достанут до центра планеты и ничто не может свалить это чудо природы.

Путники подъехали к дереву, остановившись в десяти шагах от изборожденной оврагами-морщинами коры, спешились и встали плечо к плечу, держа руки на кинжалах для убийства тварей. Впрочем, вряд ли это помогло бы им – твари обступили их плотным полукольцом и будто ждали команды, чтобы наброситься и разорвать на части.

Внезапно лошади захрипели, стали вырывать поводья из рук. Они рвались с такой силой, что лошадь Урхарда чуть не вывернула ему руку, а лошадь Андруса подняла его в воздух на поводе, оборвала сыромятный ремешок и попыталась пробежать через строй тварей.

Лошади погибли почти мгновенно. Толпа пауков набросилась на них со всех сторон, и через несколько секунд несчастные животные были растерзаны в клочья, на куски мяса, распространяющие вокруг сладковатый запах крови и железа. Люди побледнели – вот их судьба, если…

Додумать они не успели. Земля вдруг вспучилась, и корни-щупальца ухватили их за ноги, мгновенно опутали до самых плеч стальными объятиями. Андрус успел перейти в боевой режим, выхватил меч и кинжал, но и только – скорость движения корней была очень велика. Через секунду оба человека, как беспомощные куколки, стояли прижатые к стволу дерева так плотно, что едва дышали. Андрус отпустил боевой режим: что толку в нем находиться, если не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни головой и даже дышишь с трудом, зажатый твердыми кольцами живых оков.

– Ну что, зятек, прощаться будем? – пробасил Урхард хрипло, задыхаясь от напряжения. – Жаль, что не вышло. Не надо было мне лезть в центр Леса, и что я…

Урхард вдруг умолк, будто кто-то заткнул ему рот.

Андрус почувствовал укол в затылок, и сознание его потемнело. Он не видел, не мог видеть, как из ствола высунулся тонкий белый отросток и, медленно, осторожно протянувшись к затылку человека, погрузился в его голову, будто червь в мягкую дождевую почву.

– Кто ты? Ты не человек! – Голос грохотал, как далекий гром, и Андрей невольно поморщился, сидя на зеленом пригорке, поросшем шелковистой травой.

Существо перед ним внезапно пошло рябью и превратилось из полурастения-получеловека в невысокого беловолосого старика с седой бородой. Борода была почти по пояс, и Андрей усмехнулся – так в старину иногда изображали Бога. Сидит, мол, себе на облачке и смотрит на то, как копошатся внизу люди, мелкие такие, похожие на червей с высоты небес. И суд свой творит.

Андрей всегда считал, что это упрощенное и довольно-таки… неверное изображение Создателя. Народное, если можно так сказать. На самом деле все гораздо сложнее…

– Ты из другого мира, – с удовлетворением заметил старик, – ты не наш. Послушай, я тут покопался у тебя в мозгу… ты вообще в курсе, что твой мозг работал неверно? Что он был сильно поврежден?

– Я знаю, – кивнул Андрей. – Когда Артефакт выбросил меня… куда-то, я разбил голову. А может, еще и осколками задело. Очень жаль, наши, вероятно, сочли меня мертвым… переживали. Шанти! Ох, Шанти… она, наверное, кинулась меня искать! И где сейчас она… и где я? Где я? Кто ты? Ты хозяин Леса, да? Колдун?

– Хо-хо-хо… – засмеялся старик. – Вот ты глупый! Не обижайся. Ты глуп, как ребенок. Вы все дети по сравнению со мной. Мне… очень много лет. Очень. Если я скажу тебе сколько, ты не поверишь. Я не хозяин Леса, чудак. Я и есть Лес! Все деревья, что растут вокруг меня, – это мое тело. Все. Теперь понятно?

– Понятно! – присвистнул от удивления Андрей. – Знаешь, а я ведь что-то подобное подозревал. Но не мог понять, что это истинно. Голова плохо работала, да. Память не могла достать нужные сведения. Ты как грибница – единый организм, так? Ага, ясно… Вот только неясно: а почему ты не заполонил весь мир? Почему не захватил его, не заселил своим телом? Что помешало? И еще – зачем ты делаешь это с людьми? Ведь ты превращаешь их в тварей, так?

– Ты задаешь много вопросов. Ты такой смешной… но интересный. Я посмотрел твои воспоминания – они потрясают! Многое я не смог понять, но многое настолько любопытно, что я не мог оторваться… тихо, тихо – твои любовные воспоминания меня не интересуют! Не забывай, я не человек. Я Лес. И почему я должен отвечать на твои вопросы? Зачем ты мне? Все в мире имеет свою цену.

– А какую цену платят люди, живущие в твоих пределах? – не выдержал Андрей. – Зачем они тебе? И почему ты уничтожаешь чужаков, забредших под сень твоих деревьев?

– Ну ты же знаешь, – прошелестел Лес, – местные чистят меня от старых, ненужных кусков моего тела, удобряют почву своими телами, сокращают количество паразитов, поедающих мою листву и стволы. А за это я забочусь об их здоровье. Они никогда не болеют, долго живут – сильные, выносливые.

– Когда ты осознал себя живым? – перебил Андрей. – Как это случилось? Ты помнишь этот момент?

– А ты? – спросил Лес. – То-то же. Никто не помнит. Кажется, что я всегда был таким, как сейчас. А что касается тварей, как ты их называешь, это тоже мое тело, часть меня. Это мои руки, мое оружие, мои глаза. Чужаки, что пришли сюда, и местные, которые мне не нужны в своем обычном обличье, превращаются в слуг.

– Слуги… вот как ты их называешь, – кивнул Андрей. – В последние годы и особенно в последние месяцы слуг стало гораздо больше. Почему?

– И опять ты знаешь, – усмехнулся Лес. – Я защищаюсь. Чужих все больше и больше, люди размножаются, идут ко мне и рубят мое тело. Рубят живые деревья, рубят, не спросив у меня. И тогда я их убиваю. Или превращаю в слуг. Я же должен как-то защитить свою жизнь? Вот если бы по тебе ползали насекомые, что бы ты сделал? Убил бы. И я убиваю.

– И не жаль?

– А что такое жалость? Поясни, что такое жалость! Почему я должен жалеть тех, кто меня убивает? Тех, кто портит, уничтожает мое тело?

– Ты так и не ответил: почему ты тогда не захватил весь мир и не создал слуг столько, чтобы уничтожить всех людей?

– Видимо, сил не хватает, – улыбнулся Лес. – Я медлителен. То, что для людей долгие, долгие годы, для меня – один миг.

– Поэтому ты не переходишь границу? А почему ты не можешь пересечь черту из заговоренной соли? Почему боишься магии?

– А кто сказал, что я боюсь магии? – усмехнулся Лес. – И соль мне безразлична. Я просто не посылаю своих слуг в село, и все. А мог бы снести деревню подчистую, не осталось бы ни бревнышка.

– Скажи… вчера мы убили одного человека… он оказался тварью… слугой. Так он творил среди людей плохие дела, был ненормальным. А когда мы его убили, превратился в живого мертвеца. Это ты его контролировал?

– Во-первых, чем больше люди убивают друг друга, тем меньше шансов на то, что они пойдут убивать меня. Так мне кажется по крайней мере. А во-вторых… не все получается так, как я хочу. Увы, я не всесилен. Хотя и мудр. Согласись, глупо было бы остаться дураком, прожив на свете много эпох. Волей-неволей поумнеешь.

– Странно… ты разговариваешь как я… как землянин, – задумчиво протянул Андрей. – Может, это у меня галлюцинации, а тебя нет на свете, и ты лишь продукт моего мозга, пожираемого здоровенным деревом?

– Хо-хо-хо… а что, забавно. Хорошая версия! Понимаешь, какая штука… сейчас ты стоишь у дерева, и в затылке у тебя мое щупальце. Я у тебя в мозгу. Мы не сидим на пригорке – это твой мозг решил представить нашу встречу именно так: пригорок, травка, запах листьев и речной воды. Видишь, только сказали про реку, и тут же она появилась. Я разговариваю на том языке, на котором говоришь и думаешь ты. Пользуюсь твоей памятью. Так как тогда я должен говорить? На языке слуг?

– Что ты собираешься с нами сделать? – Андрей попытался перевести разговор в нужное ему русло. – Мне нужно вернуться домой, только я не знаю, где этот самый дом находится. Мне как-то нужно разобраться с Беатой и ее семьей – они знали и любили Андруса, а вот появление Андрея… как они примут меня – это вопрос.

– Судя по тому, что я видел, нормально примут. Очень даже. Только нужно решить: а нужно ли, чтобы вы вернулись? Мне – нужно? Было бы забавно иметь тебя в своих слугах. Я бы воспользовался твоими знаниями для своей защиты…

– Ты не сказал, почему не захватил весь мир. Почему не распространился на весь континент? – снова повторил Андрей. – В чем причина?

– Вероятно, не могу, как ты догадываешься, – усмехнулся Лес. – Я не могу перейти границу. Почему – я не знаю. А знал бы, не сказал бы тебе. Ведь ты же из людского рода, пусть и появился из другого мира. Ты – враг.

– Я не враг! – возмутился Андрей. – Я совсем даже не враг! И против того, чтобы бездумно вырубать леса! Я всегда был против этого!

– Ну… да. Вижу, – согласился Лес. – И все-таки, почему я должен тебя отпустить? Почему не должен сделать слугой?

– Слуг у тебя и так хватает, – пожал плечами Андрей, – все в твоих руках. Ты мудрый, ты много знаешь, в том числе и от меня. Зачем тебе превращать меня в бездумный механизм? Может, выгоднее договориться со мной? Я чем-то смогу тебе помочь? Например, хотя бы рассказать о тебе людям. Попробовать сделать так, чтобы люди не уничтожали твое тело. Скажи, а Урхард, Беата, Адана – они у тебя под контролем? Как ты сделал, чтобы жители деревень Леса стали, как ты говоришь, сильнее, здоровее и все такое прочее?

– Зачем тебе это? Ты не поймешь процесса. Споры, мои споры в их теле. Лечат, берегут. А когда-нибудь, если найдется такое место, где может расти мое тело, споры дадут побеги, и появится часть меня, новый Лес.