Текст книги "Грифон"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Евгений Щепетнов
ГРИФОН

Пролог

Более тридцати лет прошло после того, как в верховьях речушки Башкаус упал метеорит, названный – всемирная слава речке! – Башкаусским. Его удар был такой силы, что в волнах цунами, трижды обошедших весь мир, погибли миллионы людей.

К метеориту тут же были отправлены экспедиции – вначале российские, а когда они, разочарованные результатами, вернулись домой, к месту падения были допущены и иностранцы.

У гигантского котлована с оплавленными бортами побывали ученые и просто любопытные со всего света: вежливо-любопытные японцы, деловитые американцы, смешливые французы, чопорные немцы и шустрые, нарочито приветливые китайцы – все, кто имел возможность и деньги. За год их было столько, что оставшиеся в живых после катастрофы местные жители хорошенько приподняли свое благосостояние, снабжая «буржуинов» молоком, огурцами и пирожками по бешеным ценам, по принципу «от богатеев не убудет, а нам жить надо!».

Бурный ажиотаж по поиску метеорита закончился быстро, так как никаких обломков инопланетного корабля или булыжников-метеоритов найдено не было. Озеро наполнялось талыми водами и дождями, и на месте взрыва неизвестного «чего-то» через несколько лет сверкало под Солнцем красивое озеро, темно-синий овал двадцать на десять километров.

Затянулись раны на Земле, притихли вулканы, проснувшиеся в Саянских хребтах после удара болида, народились новые люди взамен погибших, экономики стран залечили свои раны. Катастрофа стала давним событием, гораздо менее интересным, чем прибытие главного гея-педофила Англии для встречи с депутатом России, внесшим законопроект об ужесточении наказания над геями-педофилами.

И вдруг – начали происходить странные события. Вначале все было воспринято как попытки местных жителей, оставшихся без приработков, вернуть «буржуинов» на прокорм к «своему» озеру. Потом – как бред подвыпивших селян и выживших из ума бабушек.

Журналисты то громили, то игнорировали россказни своих собратьев, «высасывающих сенсации из пальца», по типу: «Вчера под мостом у села Нечаевки поймали русалку. Она жалобно кричала и требовала выпить. Рыбак Федор Синицын бросил ее обратно в реку. На вопрос друга: „Ну почему?“ – Федор ответил, что много их развелось, покушающихся на его бутылку».

Сообщения становились все более фантастичными при своей массовости, серьезное отношение к ним стало дурным тоном, и только тогда, когда люди Земли окончательно мутировали, правительства многих стран забили тревогу. Но было уже поздно.

Под громкий издевательский смех ученых и здравомыслящих людей процесс начался незаметно, но продолжился взрывообразно – и все, что мог представить человеческий мозг, все страшные и прекрасные фантазии – все было воплощено. Рождались русалки, рождались оборотни и лешие, появлялись невообразимые мутанты, обладающие феноменальными способностями, – иногда смешными, иногда страшными.

Даже те, кто внешне, физически, не изменился, вдруг стали обретать умения и способности, о которых можно было прочитать только в сказках и фантастических книгах. Люди научились магичить. В мир вошла Магия.

Все изменилось. Теперь мир вращался вокруг Магии и ее производных. Появились ученые-маги, изобретатели, разрабатывающие все новые и новые способы внедрения Магии в жизнь. Правительства всех стран наперебой приглашали к себе на работу выдающихся ученых, способных выдумывать магические приборы и приспособления, а полиция всех стран боролась с преступниками-магами, пытающимися за счет своих новых способностей поживиться.

Но не все смогли стать магами, далеко не все. Магами стали около десяти процентов от всего количества людей, а сильными магами и того меньше – один на сорок-пятьдесят магов. Тридцать процентов людей обрели гены мутантов – сюда ученые отнесли полузверей-полулюдей, оборотней, йети и русалов. Остальные люди обреченно ждали, когда у них или у их детей проснутся какие-либо способности. Никто не мог сказать – когда мутация выскочит наружу и что именно вытворит с человеком, ахнут ли все от ужаса или расплачутся от счастья.

Лотерея, Магическая Лотерея – назвал ее один из академиков с простой казацкой фамилией Перельман.

Глава 1

Тяжко идти на работу в понедельник. Особенно если вчера хорошо посидел в пивбаре с одноклассниками – Тимохой и Серегой. Встретил случайно на улице, когда шел из магазина «Спорт» – надо было купить нормальные кроссовки и костюм для спортзала. Стремно как-то появляться в своих заношенных штанцах – туда, в зал, ходят и девчонки следственного отдела УВД, и там есть такие девицы – закачаешься! Одна Вика чего стоит – ну такая классная, – глаз не отвести. Жалко только, что замужем. Хотя… на процесс это не влияет, скорее наоборот – ворованный кусок слаще, это всем известно. Особенно тем, кого я ловлю. Полгода уже на этой работе, а никак не привыкну – я полицейский! И не просто полицейский, а опер маго-розыскного отдела.

Нас в отделе пятеро – я самый младший, мне всего двадцать два года, остальные уже старички – самому младшему, Володе, двадцать семь, Семенычу, начальнику отдела, – тридцать пять, Петька чуть старше меня – двадцать три, Коле – тридцать. Петька и я, Василий Кольцов, менты нового призыва, можно сказать – от сохи, а остальные – старые зубры, служившие еще до того, как Магия пустила в них корни и вылезла наружу. Мы же с Петькой получили способности магов еще в колледже и, закончив обучение – он на программиста, я на мастера по ремонту автомобилей, – решили, а на кой хрен нам то, на что мы учились? Особенно если мамин знакомый, дядя Петя, – бывший полицейский, вышедший на пенсию полковником (у Петьки вариант – тетя Вероника, работавшая в ГАИ на регистрации автомобилей). В общем, просунули нас правдами и неправдами в УВД Октябрьского района, в отдел, наиболее отвечающий нашим способностям. Его и создали-то не так давно, всего года два назад – назрел такой момент, решили, что с преступниками – магами и мутантами различных видов – должны бороться те, кто близкородственны им по способностям – маги и мутанты-полицейские. Удивительно не то, что создали этот отдел, удивительно то, что создали его не сразу после того, как Магия прочнейшим образом вошла в нашу жизнь, а спустя несколько десятков лет, когда подобные отделы давным-давно существовали во всех полициях мира. Долго раскачивались, долго… Как боролись с подобными преступниками до этого? Да как и раньше – ловили. Как могли. Среди полицейских тоже были маги, просто до тех пор не считалось необходимым выделить их в отдельную группу. Потом решили – надо!

– Эй, Кольцов! – заорал помощник дежурного Васечкин, нагловатый рыжий сержант, показывая свое лунообразное лицо в окошко дежурной части. – Тут тебя женщина дожидается! И материал возьми – начальник тебе отписал!

Черт! Вот не успеешь войти в отдел, и тут же тебе на голову материал и какую-то бабульку! Хммм… не так уж и бабулька, при ближайшем рассмотрении – лет сорок с небольшим. Впрочем, я никогда не умел определять возраст женщин – может, она младше, а может, старше – тем более что сейчас, при нынешнем уровне развития магии, достаточно побрызгать себя спреем «Магия тела», сказать пару слов – и ты уже красавчик или красавица. Пока не попадется кто-то из магов и не скажет: «Орнития гурода!» Хрен знает, что это значит, – но снимает наведенный образ просто на раз.

Я тихо шепнул заклинание, чтобы увидеть настоящий облик женщины, – ничего не произошло. Или наведенного образа не было, или же она была магом выше меня по уровню. Тогда следовало применять заряженные более сильным магом антимагические спреи, чтобы убрать наведенный образ. То-то и тяжко теперь было работать полиции – фотороботы и всякое такое прочее ушли в прошлое – каждый теперь мог принять любой облик, какой хотел. Вечными остались лишь отпечатки пальцев, состав крови, все те признаки субъекта, по которым криминалисты удостоверяли личность человека. Впрочем, разве в домагическое время было не так? Были пластические хирурги, за мзду меняющие облик человека так, как ему надо, и нигде это не учитывающие. Просто сейчас это поставлено на поток – магией, вот и все.

– Здравствуйте, вы господин Кольцов? – спросила женщина, посмотрев на меня карими глазами, покрасневшими и слегка воспаленными, как будто она плакала и сильно их натирала. – Меня направили к вам. У вас мое заявление. – Она показала на пачку бумаги, которую я получил в дежурной части, расписавшись в журнале.

– Я Кольцов, – со вздохом сознался я, посчитав, что дальнейшее запирательство будет воспринято неверно – как попытка ускользнуть от своих служебных обязанностей. – Пойдемте наверх, в кабинет.

Я помахал рукой пэпээснику, стоящему на проходе возле стола и тоскливо рассматривающему галок за пыльным окном, прошел по коридорчику, пахнущему туалетом и краской – недавно покрасили «обезьянник», – и поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, к кабинету, в котором последние полгода проходила моя сознательная жизнь в светлое время суток. Впрочем, иногда и в темное, когда подходила моя очередь дежурить в отделе.

В эти дежурства я всегда мечтал, чтобы на окне каким-то чудом оказались занавески, а рядом со мной сидела… стояла… или лежала Вика из отдела дознания. Вот уж кому не надо никаких магических средств для украшательства – сиськи торчат вперед, разрывая форменную рубашку, серая юбка обтянула упругие бедра, губки такие, что так и хочется впиться в эти красные сооружения на миленьком лице… ммммм… и это чудо досталось корявому майору из областного УВД! Ну что за гадство… она даже мне несколько раз снилась. И так эротично… вроде как манит меня, расстегивает пуговки… и тут в самый интересный момент вечно открывается дверь и входит подполковник Лопаточкин с криком: «Кольцов, а ты отписался по материалу 123 дробь сорок восемь? Нет? А какого черта тогда ты дознавателя за сиськи дергаешь?! Быстро работать!» И на этом мои эротические фантазии обрывались, я просыпался в холодном поту, и последнее яркое воспоминание, что оставалось перед внутренним взором, – яростно горячие глаза замнача Лопаточкина, здоровенного двухметрового типа, вечно сидящего на службе, как будто у него нет личной жизни. Впрочем, вероятно, так и было. Я слышал, что его сын угодил в тюрягу за грабеж – упустил полкан семью, борясь за правосудие и общественный порядок.

В кабинете сидел Петька, вяло попивавший чай из треснутого бокальчика, и Семеныч, начальник отдела, он же – «капитан Федоренко, Валентин Семенович, и как можно чаще»! Больше никого пока что не было, из чего я сделал вывод (сыщик!), что они или отправились в ад, или же отправились на «землю», по срочному вызову о преступлении.

– О! Наш Шерлок явился! – радостно отреагировал на появление моей скорбной фигуры Петька и закашлялся украденной у меня из стола шоколадной конфетой. – Ты чего всякую дрянь жрешь? У тебя на конфете не шоколад, а замазка какая-то!

Я молча подошел к Петьке, затем, несмотря на его довольно быструю реакцию, успел вырвать конфету из загребущих рук и бросил ее в мусорную корзину. Потом оглянулся на следующую за мной посетительницу и пригласил:

– Присаживайтесь за стол, вот сюда. Сейчас я с вами побеседую.

Женщина подозрительно оглядела обшарпанный кабинет, лишенный и признаков занавесок, скрипучие стулья разной конструкции, стащенные из разных кабинетов по мере истирания их задами более нужных для УВД товарищей, столы, не первой свежести. На моем столе сбоку имелось длинное пятно – я стесывал ножом нацарапанное задержанным гадкое матерное слово, присовокупленное к слову «менты». Один задержанный, пока мы отвлеклись, рассказывая ему перспективы отсидок и ждущие его кары, нацарапал гвоздиком пакостные определения этих самых ментов.

В общем и целом картина ее удручила, и настроение дамы резко ухудшилось – хотя куда было хуже-то, явно она проплакала всю ночь, на это у меня глаз уже наметанный. Я бросил на стол материал, полученный в дежурке, и сел напротив дамы, в очередной раз внимательно изучая ее внешность и лицо – надо же знать, какая пакость меня ожидает в будущем. От заявителей всегда надо ожидать пакости. Главная задача опера, как я уже уяснил за время моей недолгой службы, это не нахождение преступника. Если ты его найдешь – тебя не поощрят, не похвалят – ты же просто делаешь свою работу! Главное – это отбиться от заявлений потерпевших, рассказав им, убедив, что все равно никто ничего не найдет и их только затаскают, а еще – составить правильную бумагу, чтобы прикрыть свой худой (или толстый) зад. Зад у меня был не худой и не толстый, а в самый раз – девушкам нравился. Но прикрывать его я тоже научился виртуозно – мои бумаги могли служить образцом ментовской письменности этого тысячелетия.

Я мельком просмотрел заявление – в общем-то все понятно – бла, бла, бла – пропала дочь… бла, бла, бла и с ней кольцо-брюлик и какой-то там кулон с магическим наговоренным камнем, привезенным из Таиланда, – вроде как изумруд со свойствами охмурения противоположного пола. Дорогая, видать, штучка – первое, что пришло мне в голову. Эдакий амулетик, и все девчонки твои… (Вика, ох, Вика… мне бы этот амулетик…) И женщина тоже непростая – норковая короткая шубка, дорогие перстни, сапоги тысяч за десять, не меньше – я уже разбираюсь, как-то столкнулся с обувным делом. Седины нет – ухоженная, еще красивая, чуть отодвинуть подальше от глаз – сойдет и за тридцатилетнюю. Вблизи видно – морщинки вокруг глаз, а гладкая кожа – результат ухищрения мастеров косметологии и магов-лекарей. Интересно, дочь на нее похожа? Фото не прилагается. Ей… ага – семнадцать лет. Исчезла три дня назад. Обычная история… тиснула побрякушки, свалила с парнем, сейчас кувыркаются где-нибудь на даче, а потом будет отсиживаться, бояться приехать домой. Первый раз, что ли? Вон их сколько – стопа целая розыскных дел. Сбился с ног, по городу бегаючи.

Вообще, в розыске людей надо соблюдать один принцип: не спешить бегать и искать. Скорее всего, и так оно и бывает очень даже частенько, попавший чел сам привалит домой с повинной головой и помятой мордой. Хорошая бумага вообще-то должна вылежаться как следует, жаль, что этого не понимают мои начальники, требующие в десятидневный срок отписаться по факту.

– Итак, я вас слушаю, – тускло сказал я, вздохнув и покосившись на Петьку, исподтишка показывающего мне средним пальцем известную фигуру.

– Меня зовут Мария Васильевна Гринькова. Я мать пропавшей Василисы Гриньковой и хотела бы поговорить с вами по поводу розыска моей дочери.

– Вы принесли фотографию дочери?

– Да-да, конечно, – заторопилась женщина. – Вот, и не одну, возьмите!

Она щелкнула замком сумочки, кстати, очень даже дорогой, от Финкельштейна, и достала пачку фото дочери, положив их мне на стол.

– Я все ее фото взяла, на всякий случай. Все, что нашла у себя и у нее. Вот она маленькая, а вот в школе – она училась в школе с уклоном в лингвистику – а вот фото недавние, смотрите. Выберите, какие нужны для дела.

Ну конечно, в школе с лингвистическим уклоном, подумал я, какой же еще! Уж не восьмая школа Заводского района, как у меня, само собой. А девка-то красивая… ногастая, сиськи что надо! Любительница одеваться провокационно – вон какие микрошорты и микроюбки… а это что? Упс! Прикоооольно…

Передо мной на фото стояла совершенно обнаженная Василиса Гринькова, совершенно не стесняющаяся своей наготы, а вроде даже ей гордящаяся. А что – есть чем погордиться, да. С такой-то фигурой…

Мать девицы, видать, заметила, что я пристально рассматриваю это фото дольше остальных, посмотрела на него и слегка покраснела, потом выхватила его из моих рук:

– Это вам не надо. Случайно попало. Зачем она его сделала – я не знаю! Она девочка домашняя, никуда без спросу не ходит, нигде не задерживается, не предупредив нас. Я не хочу, чтобы у вас сложилось мнение, будто она какая-то распутница.

– Честно говоря, мне неинтересно, распутница она, или нет. Меня это интересует только в том плане – кто ее мог похитить, если ее похитили. Например, если она была девственница, то могли похитить, чтобы брать у нее кровь для магических действий. И слезы. И кусочки плоти. И… – Женщина побледнела, обмякла и со стуком упала на пол.

Семеныч всполошился, побежал к аптечке, Петька стал наполнять стакан из чайника остывшей кипяченой водой, а я закусил губу – вот надо же было так – в понедельник, тяжко, а тут еще заявительница со слабыми нервами.

– Кольцов, ты чего творишь?! – строго рявкнул Семеныч. – Баба и так еле на ногах стоит, а ты ей про кусочки плоти! Очертенел, что ли? А если сейчас жалобу накатает, что ее запугивали? Ты думай другой раз, прежде чем плести всякую хрень!

– А я чего такого сказал! Ну правда же! – попытался оправдаться я. – Могли на запчасти украсть! Я что теперь должен делать?

– Думать ты должен! – сердито бросил капитан Федоренко, капая на ватку нашатырем. – И искать ее дочь! Кстати, она хорошая знакомая начальника. И Дмитрий Семенович просил отнестись к ее заявлению с максимальным вниманием. А ты чего? Про кусочки плоти?

Мне только этого не хватало – мое сердце затрепыхалось, сжалось, как будто его посадили в маленькую ржавую клетку, откуда нет выхода, – еще и знакомая начальника УВД! Ну, все… теперь будут каждый день прессовать, требовать результата. Не прикроешься хорошей бумагой.

Женщина вздрогнула, Семеныч еще раз ткнул в ее нос вонючей ваткой, дама глубоко вздохнула и при помощи моего непосредственного начальника взгромоздилась на стул.

Я выжидательно смотрел на Гринькову, не зная, как она отреагирует на свой обморок – может, меня обвинит. Потом женщина достала из сумочки надушенный платок, потерла им нос и сухо сказала:

– Мне говорили, что вы профессиональный маг-розыскник, специализирующийся на поисках людей. И часто их находите. Вы можете найти мою дочь?

Я начал втирать ей в уши, что да, нахожу, но это зависит от обстоятельств, от времени, от мощности ауры, излучаемой человеком, от погодных условий, от…

– Остановитесь, – прервала меня заявительница. – Если вы найдете мою дочь – я дам вам двадцать тысяч долларов. Мой муж – состоятельный человек и может себе позволить любые траты ради нашей дочери.

– Кхе-кхе! – закашлялся в углу Петька, жадно прислушивающийся, и Семеныч показал ему кулак – мол, не лезь!

– Вообще-то я зарплату тут получаю. – Я героически отбросил картинку себя, сидящего в ресторане, в новом костюме и вокруг хоровод девушек в эротических нарядах. – Вот если что-то для отдела сделаете – спонсорскую помощь – мебель, магические зеркала, ноутбуки новые – мы бы не отказались. Сами видите, какое убожество.

Семеныч из-за спины дамы показал мне большой палец – молодец!

– Как скажете, – пожала плечами дама. – Найдете – будет вам спонсорская помощь. Так я могу рассчитывать?

– Можете. Я прямо сейчас и начну. Петя, закрой дверь, коллега. И лучше с другой стороны, хорошо? Валентин Семенович, мне нужна малия и тишина, по крайней мере минут десять. Вообще – я сколько раз вам говорил уже, просил – мне нужна отдельная комната для работы с малией! Это же не так просто, и опасно, между прочим! Можно потерять разум!

– Тебе нечего терять, – мстительно буркнул Петька, выходя из комнаты.

Семеныч достал из сейфа драгоценную жидкость, получаемую из спецхрана областного УВД, отлил немного в блюдечко – граммов сто, не больше, сказав, чтобы я экономил – малии осталось на три раза, а привезти должны только в пятницу.

– И чем я должен работать тогда? Как можно работать, когда вы не обеспечиваете спецсредствами?

– Ножками надо работать и головой! – парировал капитан Федоренко. – Как раньше работали наши отцы и деды. Избаловались вы – пропади магия, куда пойдете? Бутылки собирать?

– Машины пойду ремонтировать. Или вон найду их дочку и женюсь на ней. А они мне купят особняк в Каннах. Не напрягайтесь – не буду я жениться на вашей дочери, шутка это! – на всякий случай пояснил я, заметив, как брови дамы двинулись вверх.

– Я поняла, – сухо заметила она. – Так вы приступаете к поискам или нет? Вам это… малии надо? Я вам бочку привезу.

– Было бы неплохо, – быстро застолбил я делянку золотодобытчика, – вот как без малии магу-оперативнику заниматься поиском пропавших людей? Когда экономишь на каждой капле! А вы видите стопу бумаг? Ведь до потолка! – Ладно, приступим. Всем полное молчание. Начнем с малого. Дайте мне последнее фото вашей дочери… да нет, не надо эту эротику, достаточно просто одной из самых свежих по времени фотографий. Ага, нормально. Теперь думайте о дочери, пытайтесь с ней связаться, поговорить, мысленно. Представьте ее образ… возьмите меня за руку… встаньте… пойдемте к карте города… думайте… думайте…

Я встал возле огромной карты, висевшей на стене, и закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях, на подобии матери и дочери – кстати, они были похожи как две капли воды, только мать гораздо старше. Потом я произнес фразу заклятия, которой пользуются все маги-поисковики. Самое интересное, что если у тебя нет способностей поисковика – ты хоть убейся о стену, но сколько ни произноси это заклятие – ничего не получится. У меня эти способности были. С детства.

Моя рука как будто бы сама по себе поднялась и потянулась к карте, палец ткнулся в точку где-то ближе к окраине города, и я замер – тут!

– Она тут. В этом месте. Где – пока неясно. И неясно – жива она или нет. Но она в городе.

– А как узнать, жива она или нет? – Женщина с волнением закусила губу.

– На то и малия. Присаживайтесь и молчите. Не мешайте. Мне нужно сосредоточиться… Валентин Семенович, постерегите у двери, ладно? А то влезет какой-нибудь идиот и все дело испортит.

Семеныч согласно кивнул головой и встал к двери, подперев ее спиной. Работа с малией – непростая штука, и можно лишиться не только разума, но и жизни – меня предупреждали на курсах началов поисковой магии. Так-то я работал с магической жидкостью уже раз десять, но… каждый раз, как я начинал вглядываться в черную маслянистую поверхность этой смеси крови мага, настойки боярышника, мочи младенца мужского пола до одного месяца и еще пяти ингредиентов, два из которых были не для общего сведения, я испытывал трепет и у меня начиналось учащенное сердцебиение.

Слова заклинания падали тяжело, как свинцовые пули, в воздухе будто бы стало накапливаться статическое электричество, и у меня начали вставать дыбом волосы, несмотря на короткую «полицейскую» прическу. Женщина напряглась, глядя на меня широко раскрытыми глазами, а я продолжал нараспев декламировать «стих».

Малия начала закипать, покрывшись пузырьками, затем ее поверхность разгладилась и стала светлеть, образуя что-то вроде экрана телевизора. Я увидел, как девушка с фотографии подняла голову и посмотрела на кого-то, сидящего за столом. Этот кто-то говорил о том, что скоро он отпустит ее, пусть не боится и не переживает.

Девушка лежала на широкой кровати, привязанная к ней наручниками, по одному на каждую конечность. Василиса была обнажена – совсем, и я увидел на ее теле знакомые признаки того, что у нее брали кровь: сгибы рук у локтей ее были перевязаны, обычно отсюда и брали кровь – или шприцами, или вульгарно надрезали сосуды. Скорее всего – сбылось самое худшее – девушку похитили для того, чтобы скачать у нее возможно больше крови, а потом… потом неизвестно. Видимо, Василиса, как ни странно, была девственницей в ее семнадцать лет, а значит, лакомый кусочек для различных частнопрактикующих подпольных магов и колдунов. Кровь девственницы, да еще и родившейся под знаком Скорпиона, обладала большой магической силой и входила в состав множества зелий, одним из которых был магический наркотик под названием «Веселье духов». Тот, кто его употреблял, на сутки становился счастливым, как будто выиграл триста миллионов долларов в лотерею, приобретал неистощимую сексуальную силу, неутомимость, привлекательность для противоположного пола. Вот только после суток, если снова не принять эту пакость, человек впадал в такую дикую депрессию и агрессию, что готов был бить, резать, крушить все вокруг. Лишь бы получить новую порцию «Веселья духов».

Привыкание происходило после первого приема. Не зря за каждую каплю донорской крови теперь в больницах отчитывались как за наркоту, а вопросы на тему – девственница ли та, что сдает кровь, были запрещены на уровне закона. За такой вопрос можно спокойно попасть в каталажку, где будут выяснять – с какой целью спрашивающий задал этот нехороший вопрос, и не имеет ли он отношения к вбросу на улицы города большой партии «Веселья духов»? Уже давно ОБНОН пытается отловить этого мага, занимающегося изготовлением этой наркоты. Неужели мне повезло?

Я стал внимательно осматривать помещение. Ничего особенного – окон нет, кровать, стены в обоях, девица… изображение дрогнуло, и я чуть не потерял картинку – девчонка была хороша, и ее прелести отвлекали меня от магии, разрушая концентрацию внимания. Я справился с волнением и продолжил рассматривать помещения.

Где-то за гранью сознания услышал голос матери Василисы:

– Ну что, что вы видите? Она жива?

– Тихо! – резко остановил ее Семеныч. – Нельзя мешать магу, работающему с малией!

Взгляд бежит дальше, дальше… стол, заставленный колбами, наполненными жидкостями различного цвета. Стоят непонятные бутыли, магический хрустальный шар для связи на дальнее расстояние, книги, человек, наклонивший голову и что-то записывающий в большой книге. Рядом с ним упаковка здоровенных шприцев. Замер, ожидая, когда он поднимет голову и я увижу его лицо… вдруг мужчина вздрогнул и, не поднимая головы, сказал:

– Подсматриваешь, тварь! Изыди! – Он выкрикнул несколько слов, и картинка погасла, а малия взорвалась, выбросив облако черных брызг, залепивших мне глаза, рот – я чуть не задохнулся, автоматически вдохнув взвесь из противной жидкости, совершенно не похожей по вкусу на то пиво, что я так хорошо попил вчера вечером. Удар по моему сознанию был настолько сильным, что голова взорвалась болью, невероятной, пронизывающей и ослепляющей. Меня вырвало. Хорошо, что не на стол и не на документы, а всего лишь в ведро с мусором, которое я благоразумно подставил поближе, как будто предполагал такое развитие событий. Впрочем, а почему не предполагал? Как раз предполагал. Работа с малией не терпит торопливости, а результат не всегда однозначный. Такое уже разок случалось, когда я вошел в соприкосновение с одним магом в бегах. Он меня так шваркнул назад, в комнату, что потом тошнило полдня.

Закончив свое извержение, я отплевался, потом взял кувшин с водой и промыл себе глаза. Достал салфетки (сам купил, на свои деньги!) и стал оттираться, с грустью думая о том, что моей курточке, совсем еще новой – всего год как ношу, – пришел конец. В форме, что ли, начать ходить на работу? Ну какого черта я поганю на службе свою одежду? М-да…

– Она жива? Скажите, она жива? – Женщина судорожно сжала сумочку, ее пальцы побелели, и она была готова снова упасть в обморок.

– Жива, – поспешил успокоить я, опасаясь, что она снова брякнется на пол, – захвачена магом. Она девственница, насколько я понял?

– Да, – кивнула женщина, – девственница. Всегда говорила, что бережет себя для любимого и не разменивается на мелочи. Она очень умная и практичная девушка, вся в отца.

– Лучше бы она не была девственницей, – пробормотал я под нос. – Всем было бы меньше хлопот.

– Что вы такое говорите?! – возмущенно возопила женщина. – Как вы так можете говорить?

– Он просто имел в виду, что если бы ваша дочь не была девственницей, ее кровь и все остальное никому бы не понадобились. Имеется в виду – магам. Ценность имеет только кровь девственниц, и это самая распространенная причина, по которой воруют молодых девушек. Они должны быть девственницы, и желательно – рыжие, огненные. Эти больше всего ценятся. Ваша дочь брюнетка? Ну, они тоже имеют цену, правда, пониже на порядок в сравнении с рыжими.

– Она рыжая, – бесцветным голосом заметил я, – у нее волосы на голове крашеные.

– Откуда вы знаете? – начала женщина и осеклась. – Вы видели ее? Что, совсем?

– Совсем. Она захвачена магом, делающим наркотики… Семеныч, похоже, это он.

– Кто он? – переспросила женщина.

– Вам это знать не нужно, – быстро заметил Федоренко и заторопился: – Ты место точно определил?

– Плюс-минус тридцать метров. Большего не могу дать, – устало ответил я, продолжая счищать с себя капли малии, покрывшей меня леопардовым узором. – Он чуть не прибил меня. Сильный маг. Высшего уровня. Лица не видел. Госпожа Гринькова, вы свободны. Идите домой, мы с вами свяжемся. У вас в доме нет защиты от магической связи? Есть? Тогда дайте нам для связи или вашу прислугу, или снимите защиту. Мы же как-то должны связаться с вами, чтобы сообщить о результатах поисков?

Семеныч уже звонил в дежурную часть, вызывая автомобиль. Нужно было действовать быстро, пока этот поганец не свалил.

Я открыл сейф своим ключом, сорвав нитку между пластилиновыми кляксами, опечатанными моей личной печатью. Здесь, в сейфе, хранились мои магические принадлежности, а также лежал старый добрый «макаров» с вытертым от времени затвором в новенькой наплечной кобуре. Магия магией, а девять миллиметров кладут и магов, если хорошенько попасть. Впрочем, краткий справочник магических заклинаний ДСП не помешает. Как и баночки со слезой девственницы (опять девственницы! Ну какого черта Магия привязалась к этим девственницам?! Надо, видишь ли, чтобы эта особь женского пола была половозрелой, до двадцати лет, но при этом ни один мужчина с ней не покувыркался! Ну что за хрень?! Впрочем, Магия есть Магия, в ней вообще ничего не ясно и не понятно. Как и в науке. Я никогда не мог понять, как получается электрический ток. И мне кажется – этого никто не знает. Только строят рожи и делают умные лица).

Древний, двадцатилетний, «козлик» на ручном управлении пыхтел возле входа в УВД. За рулем Андрюха, хитроватый парень, около тридцати лет возраста, ленивый, как черт. Вечно, как приезжает на преступление, он тут же укладывается спать, хрен потом добудишься. Сколько раз говорили – не дрыхни, не дрыхни на работе – вдруг с нами что-то случится, ты и помочь не сможешь, а еще хуже – прирежут во сне! Только лыбится и знай себе – дрыхнет. Непробиваем.

– Давай на Луначарского. Знаешь, где склады «Супрапрома»? Нет? Какого хрена ты вообще в полиции работаешь, раз ничего не знаешь? – как всегда завелся Семеныч. Рожа Андрюхи его раздражала до последней степени.

Мы захлопнули дверцы, водила нажал на газ, машина зачуфыкала, как чайник, выбросив клуб пара и понеслась вперед. Чем еще отличался Андрюха – это безумной манерой езды. Он несся по улицам города так, что машина кренилась, скрипела всеми сочленениями и грозилась развалиться, как старый сарай, коим, впрочем, она и была.