Текст книги "Нищий"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 7

В эту ночь я не мог уснуть. Вертелся на постели в своей комнате и думал, думал… перед глазами стояли кровати госпиталя, белые стены палат, врачи, с сожалением смотревшие на меня и покачивающие головами: нет, ничего сделать не можем. Нога как нарочно напоследок ныла, болела, я растирал ее, но ничего не помогало. Уснул только за полночь, измученный, изнуренный и физически, и морально.

Утро встретило меня хмурым рассветом – на улице взялся идти затяжной дождь, как будто отрываясь на всю катушку за те дни, что стояла сухая ясная погода. Крупные капли хлопали по лужам, взбивая белую пену, улицы превратились в грязный каток, на котором падали немногочисленные прохожие, кому вздумалось идти в лавку или по каким-то своим тайным делам. Я сидел за столом в гостиной, пил чай с пирожками, смотрел на бесчинство природы и ждал, когда меня позовет Амалон. Изменится ли после излечения моя жизнь? Что в ней изменится, кроме отсутствия боли? Надеюсь, что изменится все.

Хлопнула дверь, и появился старый маг:

– Ну что, Викор, ты готов? – Он испытующе взглянул на меня: – Боишься?

– Да, – честно ответил я, – боюсь, что ничего не получится, боюсь трогать ногу… всего боюсь. Но всю жизнь больше всего я боялся испугаться. Поэтому – пошли. Я готов.

Я прошел за Амалоном в комнату, где уже были приготовлены: кушетка, застеленная чистой простыней, тазик с водой, тампоны из ткани, разложенные ножи и бутыль со спиртом. В полулитровой банке виднелась фиолетовая мазь, которой предстояло войти в мой организм. От всего этого торжества медицины вкупе с магией меня пробирала дрожь – я так и на войне-то не боялся…

– Ложись и ни о чем не думай, – Амалон мягко подвел меня к кушетке, – все будет хорошо.

Я лег и закрыл глаза. Амалон подошел близко, меня вдруг стало тянуть в сон… и я провалился в спасительную черноту. Последующие часы я помнил плохо – мне как будто приснилось, что у меня хрустели кости, с моей ногой что-то делали, мой организм трясся в муках – только я этого не чувствовал… мозг был фактически отключен.

Очнулся я уже вечером, рядом сидела усталая и бледная тетушка Мараса:

– Ох, наконец-то очнулся! Мы все переволновались за тебя. Когда Амалон начал ломать тебе ногу, у тебя сердце чуть не остановилось, мы тут бегали как ненормальные. Я сама, думала, упаду в обморок. Все кровью перемазали, Амалон как выдержал – непонятно, он ведь не молод уже.

– Тетушка, у нас получилось? Получилось или нет? – Я вцепился в ее руку так, что ее лицо искривилось от боли.

– Тихо, тихо – руку сломаешь! Все получилось. Только надо еще неделю проводить сеансы. Быстро нельзя – должны хрящи образоваться, сухожилия как следует срастись. Придется полежать…

– Тетушка, а нога болит все равно…

– И будет болеть, ей положено болеть – новое нарастает, как ей не болеть-то. Сейчас поедим с тобой, давай усаживайся – я сейчас подушку тебе подоткну…

Следующая неделя прошла в постели – Амалон категорически запретил вставать, чтобы не повредить нарождающиеся ткани ноги. Все это время он обучал меня грамоте, по часу в день. Когда он уходил, я уже самостоятельно писал и писал тексты на незнакомом мне раньше языке. Получалось коряво, но я знал, что только практика поможет мне выработать почерк и писать более-менее красиво. Читать я уже с грехом пополам мог, потому просил Амалона приносить мне книги по магии.

Разбирая по слогам тексты, отпечатанные ручным способом – типографий тут еще не придумали, – я старался впитать в себя как можно больше знаний по магии: почему у меня получилось управлять ветром и почему не получалось потом, как я ни старался, почему одни люди могут управлять магией, а другие не могут? Как оказалось, маги рождались в количестве один маг на десять – двадцать тысяч человек, и из них только немногие были способны достичь вершин мастерства.

Никто не знал, откуда берутся способности к магии, – авторы трактатов или начинали пространно рассуждать о божественном вмешательстве и провидении, или о случайности, без объяснений этого феномена.

Было замечено, что больше магов рождается в семьях магов, но это было непредсказуемо. Если вступали в брак два слабых мага, то ребенок иногда получался великим. Тогда по логике, если соединялись два великих мага, ребенок должен был получиться каким-то монстром магии – ан нет, мог оказаться и слабым магом, и вообще не владеющим магией. Авторы недоумевали по этому поводу, а мне хотелось им сказать: «Господа! Это же гены, это все на генетическом уровне, а маги ваши просто мутанты!»

Долго размышлял я над тем, почему у меня вдруг оказались магические способности, ведь на Земле я не творил ничего магического. Откуда вдруг они у меня взялись? Потом стал припоминать: ведь и интуиция потрясающая у меня была, предвидение, и видел я в темноте очень неплохо, лучше всех, можно сказать. А кто знает, может, и на Земле бродят тысячи потенциальных магов, – кто их проверял на магические способности? Лишь единицы-самоучки называют себя экстрасенсами и уходят в область ментальной магии – для магии другой в технологическом мире просто нет места. Ну кому нужен магический светильник, когда достаточно просто нажать кнопку выключателя и загорится свет?

Легенды о волшебниках на Земле ведь не с пустого места взялись, просто наша цивилизация пошла другим путем, и магические способности людям стали не нужны. А раз не нужны – они постепенно атрофировались, как ненужные органы: так ушли от человека звериный нюх, волосы с тела и все остальное, что было у предков человека.

Сама система магии мне не была понятна, как, впрочем, и всем авторам трактатов, пытающимся подвести под нее базу. Ну почему, если взять лампу, сделанную из особого сплава серебра, меди и олова с добавлением крови дракона, и сказать «насингатарутах» – она начинает сиять неоновым светом? Ну вот кто может это объяснить? Почему некоторые произнесенные фразы начинают производить какие-то воздействия на неодушевленную материю, но не прямое воздействие, а при использовании катализаторов в виде каких-то ингредиентов, иногда совершенно странных и дичайших? Почему при воздействии на беременную женщину при помощи определенной фразы, а также применив волосы повешенного и слюну бешеной собаки, можно изменить пол будущего ребенка? А иногда для достижения искомого результата бывает достаточно произнести какую-то фразу с определенной модуляцией голосом.

Самое интересное, как все-таки появлялись эти самые заклинания. Оказывается, они были найдены или случайно, или специальными магами-исследователями.

Маги-исследователи считались наиболее уникальными, вот только продолжительность жизни они имели самую маленькую по сравнению с другими своими коллегами. Ведь никто не мог предсказать, что случится, если намешать такие-то ингредиенты и сказать такую-то фразу: могла получиться вместо яблока груша, а могло из параллельного мира выскочить чудовище и сожрать на месте самого мага. Кстати, я подозревал, что мое попадание в этот мир как раз и было результатом эксперимента кого-то из местных магов-исследователей.

Мне их действия вообще-то показались чем-то сродни экспериментам земных ученых: «А что будет, если мы запустим адронный коллайдер? Ведь интересно же, что получится! А вдруг вся вселенная погибнет? Да ну что вы, вероятность этого очень мала. Зато интересно же посмотреть, как бахнет!» – «Каждые десять миллиардов лет ученые запускают адронный коллайдер»…

В целом мысль об исследованиях в области магических заклинаний мне была очень интересна. Самые редкие заклинания, случайно или путем опытов добытые исследователями, скрывались, зашифровывались, часто умирали вместе с их первооткрывателями, потом снова случайно открывались новыми исследователями. Часть заклинаний – скорее, большинство из них – переносились на страницы книг и становились доступны большинству магов, и учились они по этим книгам. Под запретом были лишь книги по черной магии – некромантии, вызыванию существ из параллельных миров. Стоить заметить, что существование параллельных миров никак не оспаривалось магическим сообществом, наверное, потому и мой рассказ о том, что я из другого мира, не вызывал у моих слушателей отторжения. Похоже, я был не первый, кто перелетел сюда из неизвестных миров.

Мне было интересно читать эти трактаты, а то время, когда Амалон приходил меня учить грамоте, мы использовали со смыслом: я пытался изобразить на бумаге те заклинания, что он мне диктовал. Требовалось писать их ровными буквами, красиво, но легко для прочтения.

Для письма тут применялись гусиные перья, заточенные острым лезвием, и было странно макать перо в чернильницу – сам себе я казался неким Пушкиным… уцелевшим после дуэли.

К концу недельного заключения и окончания кучи процедур, которых я даже не видел – маг меня усыплял на время проведения лечения, – я уже вполне сносно писал и читал. В этом помогал старый амулет, что достался мне от Катуна, – амулет, улучшающий мозговую активность.

Когда Амалон увидел его, то сказал, что это довольно дорогая и древняя вещь, редкость, – удивительно, что нищий его не продал, он мог бы безбедно жить за счет вырученных денег несколько лет. Я не знал, почему Катун не продал амулет, – может, память, может, берег на будущее, но факт есть факт – он достался мне и теперь помогал учиться.

Из трактатов я выяснил, почему произошло такое разделение по способам магии. Один автор предположил, что магический дар сродни искусству пения: один поет тенором, другой баритоном, третий басом, один может петь в трех октавах, а другой нет. Магия условно разделялась на пять уровней, каждый из которых соответствовал определенной силе мага. Маг первого уровня не мог активировать заклинание пятого уровня. Ну, например, ему не было доступно заклинание вызова ветра.

Меня это ошеломило – теперь я что, маг четвертого-пятого уровня? А почему же я тогда не могу повторить то, что я сделал? Амалон «успокоил» меня, сказав, что все не так просто и однозначно. Например, маг первого-второго уровня может сделать в определенном направлении магии то, на что не способен маг пятого уровня, но, как говорится, заточенный под другую магию.

Допустим, Амалон – лекарь пятого уровня, практически высшего, но он способен вызвать только легкое дуновение ветерка, которое листок-то шевельнет едва-едва. Зато максимум, что может сделать стихийник в целительстве, – залечить небольшую рану, добавить немного жизненной силы объекту. То же самое и с боевыми магами: они умеют метать огненные шары, замораживать, бесконтактно бросать камни во врага, но лечить или вызвать дождь – почти полный пшик.

Меня это слегка расстроило – я бы больше предпочел быть боевым магом, на худой конец лекарем. Зачем мне, бойцу, вызывать дождь или подтягивать к поверхности земли воду? Потом я успокоился: при достаточном умении это гораздо большее по силе оружие, чем какие-то огненные шары или летающие булыжники. Климатическое оружие – что может быть страшнее? А если соединить умения стихийника и знания человека из двадцать первого века, может получиться интересный результат. Только вот до настоящего стихийника мне было еще очень и очень далеко. Как я умудрился вызвать ветер? Какие слова тогда говорил? Помню только, что я матерился по-русски, кричал что-то вслух – вспомнить бы что… Похоже, случайно я произнес слова-заклинания, вот и вызвал ветер. В общем, надо будет во всем этом разбираться и разбираться, после того как я выздоровею окончательно…

Прошла неделя, и утром ко мне явился Амалон, торжественный и важный, как президент Зимбабве вместе с королевой английской, и заявил:

– Ну что, хватит лежать, пора и бегать! Поднимайся и иди!

Я поперхнулся и закашлялся – чуть ли не словами из Библии говорит.

Я медленно сел на постели, спустил ноги на пол… Правая нога сгибалась, как ей и положено. Несколько минут я привыкал, дожидаясь, когда в голове перестанет шуметь, а в глазах прояснится, и, держась за спинку кровати, поднялся на ноги. Меня качало, как на шхуне во время шторма, и пришлось собрать все свои силы, чтобы не упасть на пол. Потом я оторвался и сделал несколько неверных шагов, пройдя до стены комнаты. За неделю я почти полностью разучился ходить. Это мне было уже знакомо – после госпиталя, – и я знал, что через несколько дней способности к хождению восстановятся. Теперь хоть смогу дойти до туалета – пока был лежачим, приходилось обходиться горшком, а это отвратительно.

За неделю я сильно похудел и ослаб, это сразу чувствовалось. Подняв длинную рубаху, в которую меня обрядили, я посмотрел на свою правую ногу – у меня даже слезы выступили… она ничем не отличалась от левой. Исчезли и рассосались страшные шрамы, покрывавшие ее снизу до самого паха, колено выглядело нормальным и сгибалось как надо, мышцы, правда, были еще слабоваты, – ну а как они должны выглядеть после нескольких лет неиспользования?

– Амалон, вы на самом деле великий лекарь, – у меня перехватило горло, – вам цены нет!

– Цена есть всему, Викор, империя уже оценила мои заслуги перед отечеством – еле смылся, как ты выражаешься, от этой благодарности. Да, я умею лечить, но не умею закручивать интриги, а без этого, как оказалось, – будь лекарем или воином – путь тебе один: в ссылку или нищету. Ну не будем о плохом. Давай одевайся, ешь побольше и разрабатывай ногу. И еще: тебе не кажется, что надо плотно заняться учебой? Почему ты не хочешь по-настоящему учиться на мага? Конечно, я не академия, но заверяю тебя, знаний у меня хватает, чтобы слепить из такого сырого материала, как ты, более-менее пристойного мага. Грех забрасывать талант стихийника – их на сто магов один рождается. Я за свою жизнь знал только двух стихийников – один был преподавателем в академии, другой, самоучка, бродил по крестьянским хозяйствам и призывал дождь. В общем, давай-ка обедать, и усаживайся за учебу. У тебя есть амулет, с его помощью будешь запоминать заклинания. Переписывай их сам, в свою книгу – я тебе дам чистую, – когда переписываешь, легче запоминается. Но надо знать наверняка базовые заклинания и средства их исполнения – все эти ингредиенты. Записывай их обязательно – иначе точно собьешься.

Следующие две недели я совмещал тренировки и учебу: ел, спал, расхаживал по двору, тренировался. Нога еще была слаба, мышцы болели, но это была другая боль – боль восстановления, наращивания мышц, боль здоровья. Шрам с лица Амалон не стал убирать – я воспротивился. Пусть будет как напоминание о прошлом.

Учеба продвигалась довольно успешно, за исключением того, что лечить у меня получалось слабо. Сколько ни показывал мне старый маг – я даже участвовал в нескольких лечебных действиях, вполне успешно, – но меня хватало лишь на исцеление порезов, заживление ушибов и снятие воспалений, не больше. Чтобы срастить ногу или руку, мне бы потребовалась уйма времени, недели. С даром стихийника оказалось сложнее – Амалон мог только теоретически мне сказать, что надо делать, продиктовать нужные заклинания. Тут нужен был другой мастер, стихийник, или же экспериментировать самому.

Через дня три после того как я стал ходить, мне пришло в голову, что надо бы уже заняться военной подготовкой. Для этого я выбрал себе партнера – начальника охраны Карана. Он оказался очень недурным фехтовальщиком. Конечно, не таким, как Ланкаста, но очень опытным воякой. Как выяснилось, на Пиратские острова он попал после того, как убил в поединке мужа своей любовницы. Все бы ничего, но она, спасая себя, заявила, что он ворвался к ней в покои, убил мужа и ее изнасиловал. В общем, чтобы избежать суда, заведомо неправедного, и мести влиятельных родственников убитого, он бежал к пиратам – а до этого он был сержантом королевской гвардии.

В пиратах ему не понравилось. Разгульная жизнь на крови убитых за тряпье людей, пьянки и снова грабежи – все это было не по нему, потому он и подался в охранники. Денег не так уж густо, как при разбое, зато ты не подвергаешься опасности, всегда сыт, одет, обут и уважаешь сам себя. Своих подчиненных он подбирал по тому же принципу – вояки, дисциплинированные и умелые солдаты, порядочные наемники, если к наемникам и применимо такое слово.

Я попросил его заниматься со мной каждый день фехтованием, чтобы восстановить форму, он с удовольствием согласился – фехтование он любил и умел это делать, настоящий профессионал никогда не забросит совершенствование в своем ремесле. И мы приступили к тренировкам…

– Викор, держите саблю иначе, чем легкий меч! Вы привыкли биться легким, почти прямым мечом, а это абордажная сабля! Тут стиль другой – так вы руку отмотаете! Бейте на пробивание, она тяжелая, и не забывайте про гарду – это тоже оружие, как кастет. Так, так… нет! Вас учил отличный мастер, но с учетом того, что у вас больная нога. Вам надо полностью перестроить свои движения: вы должны перемещаться по площадке, а не стоять на месте, как раньше! Ага! Вот так, так… двигайтесь же, двигайтесь! Вы все время как будто боитесь сделать больно своей ноге! Забудьте про ногу, войдите в ритм – левая рука принимает удар на кинжал… Вообще, надо вам купить мечелом. Лучше не кинжалом принимать удар, а именно мечеломом – им и шпагу сломаете, и меч или просто захватите, да и противника можно ударить. Я вам завтра у оружейника подберу мечелом.

Каран оказался очень умелым и терпеливым наставником – мне действительно пришлось переучиваться заново в фехтовании, и не только в нем. Все мои навыки были уже годами заточены под хромую ногу, под мою ущербность, и теперь я с трудом вытаскивал из памяти свои старые знания ниндзя. Вместе с фехтованием мы отрабатывали и рукопашный бой. Но тут мне уже не было соперников. Никто из моих спарринг-партнеров – ни Каран, ни другие охранники – не мог со мной сравниться, я их «убивал» за считанные секунды. Тут уже я был учителем…

Скоро в результате тренировок и усиленного питания я практически набрал прежнюю форму. Может быть, и не такую, как когда-то, в спецшколе, но вполне достаточную, чтобы уверенно противостоять одному или нескольким противникам. Но я не оставлял тренировки и дальше. Через несколько недель интенсивных занятий я вполне спокойно побеждал в фехтовании всех охранников, а частенько даже Карана – все-таки прежние мои навыки давали себя знать, их не пропьешь.

Шли дни за днями, недели за неделями – наш бизнес на острове процветал, все больше и больше людей обращалось к услугам наших лекарей. Медицинский пункт был открыт круглосуточно. Амалон ворчал, но всегда шел лечить тех, кто к нему обращался, в любое время суток.

Увы, как всегда, во все времена и во всех мирах, хорошее когда-то кончается… Началась война.

Я заметил какую-то беготню на улице – в это время я как раз сидел с Амалоном и под его диктовку записывал ингредиенты для заклинания лечения нарывов, – и вдруг в дом ворвалась тетушка, сопровождаемая приставленным к ней охранником:

– Ой, что делается! Там на море корабли, вся бухта заполнена! С них лодки идут, с солдатами! Говорят, император послал войска, чтобы пиратов побить! Ой, что делать-то?! Побьют нас тут!

Амалон побледнел и стал лихорадочно собирать книги, рукописи, чернила. Ко мне подошел Каран:

– Уходить надо, господин Викор. Похоже, конец городу. Сейчас пожгут, побьют все.

– Куда уходить будем, Каран? Я острова совсем не знаю…

– Вглубь уйдем. Он тянется на шестьдесят миль и в ширину сорок – уж где-нибудь укроемся. Тут оставаться точно нельзя.

– Собирай людей, продукты, вещи, снимаемся. Амалон, оставьте книги, нам сейчас надо будет не книги с собой взять, а продукты и одежду. Тетушка Мараса, идите собирайте продукты с собой, а я сейчас…

Я пошел в свою комнату, там под кроватью лежали завернутые в одеяло мои капиталы. С собой тащить их было нельзя, оставлять – тоже глупо: или разграбят, или сгорят в огне, превратившись в слиток золота. Вынув котомку, я посмотрел на нее, подумал, завязал в простыню, затем завернул в одеяло и потащил во двор. Там еще никого не было, все собирались в доме, я посмотрел в темный зев колодца и плюхнул узел вниз… под тяжестью золота он лег на дно. Если когда-нибудь вернусь сюда, вычерпаем колодец, достанем, а не вернусь – пусть уйдет в землю. Из земли пришло, в землю уйдет.

На улице уже чадили первые костры подожженных домов, слышались крики. Весь наш персонал стоял во дворе и ожидал команды.

– Все уходите за Караном! Я немного задержусь тут.

Я метнулся в дом и не стал смотреть, как через калитку в заборе сзади наши уходят в неизвестность. Мне надо было сделать еще кое-что. Не чувствуя ног, взлетел наверх, взял свой меч, надел эльфийский плащ – другой я отдал Карану, кинулся из комнаты, потом вспомнил: камешки забыл. Я так и не удосужился узнать об их цене – все некогда было, золота и так хватало, да и времени не хватало на оценку. Сунул мешочки с камешками в карман, на пояс повесил мечелом, завернулся в плащ и выскочил из дома.

На улице творился кромешный ад: вокруг бегали, кричали, суетились люди, пытаясь спасти свое имущество, в город ворвались солдаты, целенаправленно уничтожавшие строения и всех, кто попадался на пути. Я понял: и моему дому не суждено было долго жить… Бегали специальные факельщики, поджигавшие все, что могло гореть. Шел грабеж, возле домов лежали трупы тех, кто не успел спрятаться или убежать.

Я осторожно, вдоль заборов, прошел на бугор, тянувшийся вдоль обрыва перед морем, – все белело от парусов. Корабли прибывали, выстраиваясь на рейде, с них отправлялись все новые и новые шлюпки с десантом. Начал считать корабли – сбился. Их было несколько десятков. Император, похоже, все-таки решил разобраться с Пиратскими островами, уничтожив их основную базу Малим.

Солдаты штурмовали поместья пиратских вожаков, там слышался лязг оружия и крики. Многие пиратские корабли подняли паруса и пытались уйти – кому-то это удавалось, а кто-то так и остался возле острова, захваченный или сгоревший. Полыхало с десяток судов, подожженных при помощи катапульт или магией. Бросив прощальный взгляд на свой последний дом, я с грустью подумал, что мне никогда не везло на стабильность и устойчивость в жизни. И для своих соратников я как проклятье какое-то: где я появляюсь – всегда война, всегда кровь. С этой мыслью я побежал вдоль по улице, догоняя своих домочадцев.

Догнал я их через полчаса. Несмотря на их тихий ход – скорость сдерживалась Марасой и Амалоном, – они уже успели уйти довольно далеко, кроме того, я шел медленно, так как опасался столкнуться с солдатами и с мечущимися горожанами. Хотя меня и не было видно, но не хотелось разговоров о странных столкновениях и призраках.

Все, что я забрал из дома, это немного золота, рассованного по карманам, котомка с продуктами, два мешочка с красными камешками (в надежде на то, что они чего-нибудь да стоят) и оружие. Провианта нам хватит на несколько дней, что будет дальше – неизвестно. Но об этом придется подумать позже. Сейчас надо было просто сохранить жизнь.

С плоскогорья, куда мы поднялись, ища укрытия, было видно, что город горит. Фактически города уже не было. Как сказал Каран, таких массированных атак еще ни разу не происходило, хотя и раньше предпринимались попытки пресечь деятельность пиратов. Даже если мы отсидимся на острове, возвращаться после этого нам было уже некуда… Хорошо еще, если войска не начнут прочесывание местности на предмет сбежавших жителей…

Мы шли уже несколько часов, старики с трудом передвигали ноги, когда Каран сказал:

– Тут есть пещера, ночуем здесь. В ней вода, можно развести огонь – его не будет видно со стороны, и ветер не задувает. Я, когда на охоту ходил, ее как-то раз нашел.

Костер потрескивал ветками, стрелял угольками, а вся наша компания сидела вокруг и молча смотрела на пляшущие огоньки на толстых сучьях. Тетушка прервала молчание:

– Что с нами будет, ребята? Как будем жить? Викор, что делать?

Я помолчал, потом спросил у Карана:

– Ты корабль водить умеешь?

Тот удивленно посмотрел на меня:

– Нет. В команде был, в абордажной группе, но водить не умею. Хотите корабль захватить?

– Нам ничего больше не остается. Захватить небольшой корабль и уплыть. Только вот куда? Пробраться в порт, к кораблям, взять его на абордаж… черт – самоубийственно.

– Куда, это я вам могу сказать, – усмехнулся Каран. – Ближайший материк – Амасадория. Но там нас ждут большие неприятности. В противоположную сторону – Кардизон, там есть Карас, бывшая колония империи, но это дальше, чем до Амасадории, раза в два. Если сюда от Амасадории идти на корабле неделю, то туда – две. Сдается мне, что тут хотят сделать опорный пункт по пути к Карасу – император давно точил зуб на бывшую колонию. Ну а с захватом столицы Тантугу сразу две задачи могут быть исполнены: уничтожить оплот пиратов и сделать стоянку для своих кораблей по дороге на Кардизон. Находясь тут, они могут контролировать все магистрали, ведущие в империю, пресечь общение с Карасом, которое сейчас осуществляется контрабандистами, а в идеале – накопить тут ударную группировку для вторжения на Кардизон и усмирения мятежных колоний. А что, идеальный план.

– А какого черта они тогда жгут город? – удивленно спросил Амалон. – Ну взяли бы и заняли пустующие дома, чем строить свои!

– Почему? – усмехнулся Каран. – Потому что план составляли генералы, а исполняют его солдаты. Они жгут, грабят, упиваются вином – все как обычно. Сейчас стихнет штурм города, все уляжется, солдаты успокоятся, а то, что останется из помещений, займут офицеры, и начнется строительство города заново. Плохо то, что нам там места нет. Я в розыске, господина Амалона все знают, он тоже в розыске, господин Викор… хм-м-м… вот господин Викор мог бы пройти в город. Его все помнят хромым, а сейчас он здоров, вряд ли кто распознает в нем того Викора. И осанка другая, и не хромает.

– Каран, давай думать, что делать. Жить тут вечно мы не можем, а значит, нам как-то надо выбираться. Ну а чтобы выбраться – нужен корабль. Но управлять им мы не умеем. Выходит – нужен корабль с командой. Где взять?

Все замолчали и задумались. Положение казалось совершенно безнадежным…

– Давайте-ка все спать, утром разберемся, что к чему, – скомандовал я всей компании, и мы стали укладываться на каменном полу пещеры.

Эльфийский плащ я подложил себе под голову – чтобы не пачкался и не обтрепывался. Ночи были теплые, тут вообще не было холодов. Костер догорал, по красным угольках пробегал редкий синий огонек. В голову все лезли тяжкие мысли… Я кашу заварил, мне ее и расхлебывать. Куда податься? И на чем? Это тебе не автомашину захватить… на корабле надо иметь несколько членов команды, чтобы им управлять, обслуживать. Так-так… интересно, а где сейчас Мессер? Вряд ли они смогли взять этого пройдоху, слишком он для них скользкий.

Ночь прошла тихо, уже утром, на рассвете, сквозь сон я услышал голоса. Вначале мне подумалось, что это все показалось, однако я тут же сбросил с себя сонное настроение и поднялся на ноги. Рядом встал Каран, тоже напряженно вглядывающийся в темноту за пещерой. Кто-то ходил возле входа, что-то бряцало, и я подозревал, что это не ложки и поварешки… мимо нас шел какой-то вооруженный отряд. Неожиданно тетушка Мараса всхрапнула во сне, я бросился к ней, зажал ей рот – она вытаращила глаза, потом поняла и мотнула головой. Но было уже поздно, ее услышали:

– Сержант, там какой-то звук был! Вот в этой стороне! Вроде как лошадь, что ли!

Тетушка при этом сплюнула и показала невидимому солдату кулак. Я и Каран, зажав рты, беззвучно рассмеялись, хотя было и не до смеху. Я ему сделал знак: буди остальных! Он пробежался, поднял спящих на ноги. Все ушли в глубину пещеры, скрывшись за сталагмитами. Я надел эльфийский плащ, Каран тоже, и мы вышли из пещеры, стараясь не задеть ни одного камешка.

К входу в пещеру приближался отряд человек двадцать – это были вооруженные люди с похожей экипировкой, типичные солдаты, наверное, взвод. Они крались, изготовив оружие, практически в двадцати метрах от входа в пещеру. Я отбежал в сторону, метров на сорок, снял эльфийский плащ, поднялся и кашлянул. Головы солдат обратились ко мне, их командир крикнул:

– Взять его! Догнать! – И началась гонка…

Я бежал, перепрыгивая камни и следя, чтобы солдаты не сильно от меня отставали – надо было увести их подальше от пещеры. Тело работало великолепно, даже после ночи на каменном полу я не чувствовал никакой слабости или боли – мои мышцы буквально пели, сердце прокачивало кровь, ноги легко несли меня вперед. Я бы давно мог оставить этих закованных в тяжелый металл вояк далеко позади, но мне надо было создавать впечатление, что я вот-вот сдамся, упаду и они меня схватят.

Постепенно солдаты все-таки стали уставать и растянулись в длинную вереницу, тогда я выбрал себе укрытие: спрыгнул в ямку за большим камнем и надел на себя плащ. Затем незамеченным пошел назад мимо сидящих на камнях и тяжело дышащих солдат. Они яростно матерились – сержант ругал их почем зря за то, что не смогли догнать какого-то хренова пирата, они вяло отбрехивались, что в таком железе не побегаешь по камням, а я слушал все это, сидя недалеко под раскидистой акацией. Неожиданно я насторожился.

– Через два часа на шлюп! – сказал командир. – Не растягиваемся, все в пределах видимости соседа, сейчас прочешем тут участок и вернемся на корабль. Кто потеряется в тумане – ждать не будем, учтите! Идите сразу к морю, ищите шлюпки, они там, на берегу. Но жалованья за неделю лишитесь точно.

– Сержант, ну куда мы в такой туман! Кого мы в тумане найдем?!

– Не рассуждай! Сказали тебе искать, значит, ищи.

– А кого искать-то?

– Сказали, тут беглый маг прячется, государственный преступник. Видели, как он сюда уходил, в эту сторону. Будем искать хоть целый день, пока не найдем. Иначе полковник шкуру спустит… Все, поднялись и пошли! Не рассуждать!

Солдаты нехотя потянулись мимо меня, один остановился возле акации, под которой я сидел, и стал шумно мочиться на ствол, едва не задевая меня струей, – я чуть не прибил его со злости, но все-таки удержался, и он, не зная, насколько был близок к смерти, отправился искать Амалона.

Из всего услышанного я вынес две мысли: первая – Амалона кто-то все-таки сдал, и имперцы знали, что он обитает тут, на острове, и вторая – где-то поблизости стоит корабль, а на берегу шлюпки, ожидающие солдат. По первому вопросу все более-менее было ясно: мы уже работали тут много недель, даже месяцев, а информация разносится далеко – имперцы ведь не на пустом месте готовили свое нашествие, у них и разведка имелась, и агенты свои, те же купцы, которым заказывали книги и магические припасы. Вот и стукнул кто-то… Возможно, они и про Викора уже знали. Ну да черт с ними! Больше меня заинтересовало известие о шлюпках на берегу, и я поспешил в пещеру.