Текст книги "Нищий"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 5

– Давай ешь! Неизвестно, когда еще поесть придется! – Тетушка Мараса, уперев руки в крутые бока, смотрела на меня, как Наполеон на поверженную армию.

Я вяло пытался засунуть в себя кусок лепешки с намазанным на него маслом – вот всю жизнь не мог нормально завтракать по утрам, ну не могу, и все тут! Единственно, что легко влезало в меня ранним утром, – яйца всмятку. Яйцо скользкое, бах! – и проскочило внутрь.

Сегодня мне предстояло увидеться с магом Амалоном, который, если сочтет нужным, поможет мне в лечении ноги. Кстати сказать, лечением назвать это трудно – надо было восстанавливать коленную чашечку, суставные хрящи – на Земле врачи мне объяснили, что хрящи не восстанавливаются никогда, и рассчитывать, что моя нога снова начнет работать как прежде, не приходится. Кроме того, меня мучили страшные боли, и я уже не знал, то ли они были настоящими, то ли фантомными. Возможно, организм как бы запомнил, что моя нога болит, застыл на этом миге ощущения боли и постоянно подавал и подавал мне сигнал: боль, боль, боль…

– Все, тетушка! Не лезет больше! Вы скоро раскормите меня как свинью, и я в двери-то не пролезу! Будете новые двери делать, чтобы такую свинюху протащить…

– Ну прямо… тебе все не впрок – сколько ни ешь, а все такой же, как и был, тощий. Ланкаста там заморил тебя совсем! Я вот ужо пойду и выскажу этому демону, чего он мальчишку заморил!

Тетушка встала в позу Ленина на площади Революции и жестами показала, как она пойдет и пр-ризовет злостного начальника школы к ответу.

– Тетушка, не вздумайте, – взаправду взмолился я, – вот еще, позорища не хватало! За меня тетушка хлопочет, разбирается!

– А тогда ешь давай и не позорь меня, а то уже говорят, что я тебя голодом заморила! Слушай, что скажу тебе, – переменила тему тетушка, – когда найдешь Амалона, скажи ему, что тетушка Мараса просила принять тебя как своего сына. И еще – покажи ему вот эту штучку. – Она достала из кармана халата странный кулончик с инициалами на нем – большая буква «А» с вензелями и росчерками. – Тогда он тебя примет как следует, а то может и послать подальше – его до сих пор отслеживают из Тайной стражи. Поел? Ну, вот видишь, и легче сразу стало, правда же? Легче?

– Легче, – согласился я, отдуваясь и чувствуя себя на десять килограммов тяжелее. Не стоило так нажираться, да тетушка насела, как батальон моджахедов, еле ушел.

Скоро я шагал по булыжной мостовой, обдуваемый слабым утренним ветерком. Несмотря на раннее утро, было уже тепло, день обещал быть жарким. Лето подходило к концу, но, как я уже выяснил, зимы тут практически не было – просто начинался сезон дождей, температура снижалась, и местные говорили, что зима очень тяжкая, холодная. Я смеялся про себя: им бы куда-нибудь в Челябинск или Уфу зимой, да чтобы за стеклом трамвая не было ничего видно из-за намерзшей снежной «шубы»…

К порту я добирался недолго, даже при моей хромой ноге, – идти под уклон было легко и приятно, а дом, где жила тетушка Мараса, располагался на улице вблизи порта. Хотя утро было раннее, но на причалах царило оживление: как обычно, бегали грузчики, разгружающие и загружающие купеческие корабли, пришвартовавшиеся еще на рассвете, у складов царила своя суета – товары заносились, выносились, – словом, шла обычная портовая жизнь, с криками, матом и муравьиной возней.

«Огненный глаз» был на месте, и капитан Мессер расхаживал возле него как павлин – зеленые, блестящие шаровары, голубая шелковая рубаха, красная косынка на голове, в ухе сияющая крупным камнем серьга – ну персонаж из оперетты, и все тут! Он так вышагивал, что я вспомнил слова из старой сказки «Обыкновенное чудо»: «Я был сияющий, величественный такой. Знатоки утверждали, что трудно понять, кто держится важнее и достойнее, – я или королевские кошки!»

– Привет, пассажир. Готов? Если готов – давай на борт, сейчас отходим. Сейчас дождусь кое-кого, и в путь. – Мессер выпустил несколько клубов дыма из своей козырной трубки и принялся снова внимательно отслеживать входящих и выходящих на причал людей.

Я медленно и осторожно преодолел узкие, хлипкие даже на вид, прогибающиеся подо мной сходни и, облегченно вздохнув, перебрался на борт шхуны. Это судно оставляло ощущение стремительности и скорости даже на первый взгляд – довольно узкий корпус, ширина которого была более чем в три раза меньше, чем длина. Две мачты торчали высоко в небо и, похоже, могли нести большую площадь парусов. Всего в команде шхуны было около десятка человек – они или суетились на палубе, что-то перетаскивая и укрепляя, или сидели на утреннем солнце, покуривая и жмурясь.

К Мессеру быстрыми шагами подошел какой-то человек с бегающими глазами и крысиной мордочкой, что-то сказал и передал пакет. Мессер кивнул, колобком взлетел по трапу на борт судна и неожиданно зычным голосом завопил:

– Все по местам! Паруса к постановке изготовить!

Команда забегала, засуетилась – я отошел к палубной надстройке, чтобы не мешать матросам.

– Поставить бизань! Фока-реи бейдевинд правого галса! Фока-шкот, фока-галс отдать! На брасы, левые! Крепить так брасы! Поставить марселя! Бизань-гик на правую! Отдать швартовы!

Шхуна наполнила поставленные паруса легким утренним ветерком, они надулись, и тихо-тихо двадцатиметровая плавающая конструкция стала отходить от причала.

Скоро мы вышли из акватории порта, и паруса до предела раздул свежий утренний ветер. Команда забегала еще активнее, и на двух мачтах выстроилась громада парусного вооружения шхуны. Она как будто опомнилась и понеслась с огромной скоростью, с шипением рассекая волны, обдавая себя и людей, бегающих по ней, брызгами соленой морской воды. Как ни странно, оказалось, что шхуна была не такой уж и валкой на волнах, скорее всего, у нее был мощный киль – мне даже подумалось, что она больше похожа не на шхуну, а на двухмачтовую яхту, сделанную по специальному заказу. Скорость ее была впечатляющей – она неслась, как быстроходный моторный катер! «Интересно, зачем простой шхуне такая скорость? Может, чтобы убегать от кого-то? – с усмешкой подумал я. – И ведь совсем не занимается контрабандой святой капитан!»

Капитан стоял за штурвалом в своей попугайской одежде, но почему-то уже не казался смешным и нелепым. Его команды были четки, движения штурвала размеренны и уверенны. Наконец, выйдя в открытое море, он передал штурвал рулевому и подошел ко мне:

– Ну что, Викор, за проезд есть чем расплатиться?

– Вот ваш золотой. Капитан Мессер, скажите, через какое время мы придем на Ранкель?

Капитан посмотрел на море, потом на небо, прикинул:

– Через час с небольшим, если не изменится погода. В море никогда нельзя ничего предсказать наверняка. Главное, нам береговую стражу не встретить – станут нос совать куда не надо, время потеряем. Может, зайдешь в кубрик? Вымокнешь тут.

– Нет… я воздухом подышу. Тут хорошо, красотища какая! – Я показал на проплывающий вдали берег.

Вид и правда был классный – берега, заросшие густым тропическим лесом, на горизонте торчат снежные вершины гор, а чуть подальше с огромного обрыва падает синий водопад, весь в брызгах воды, сияющих радугой под лучами светила… Я никогда еще не плавал на парусном судне, и мне все было ужасно интересно. Косые паруса шхуны туго натягивались свежим ветром, она как будто взлетала на волнах – я даже подумал, что, может, у нее есть какие-то приспособления типа подводных крыльев? Но спрашивать у капитана не стал – мало ли как он отреагирует на мои вопросы…

Час на палубе прошел незаметно, и вот уже все ближе и ближе остров Ранкель – возможно, там осуществится моя мечта.

– Слушай меня, Викор, ты парень крутой, насколько я знаю, но будь осторожен – это остров для ссылки каторжников. Они не имеют права оттуда выезжать, но жить и веселиться желают, как и все, потому развлечения у них совсем разнообразные. Например, вытряхнуть из штанов заезжего инвалида, забрав у него все деньги. Стража там есть, но такая же, как и поселенцы, – ссыльные, за провинности, за буйный характер, за воровство у товарищей, и чего только нет, что бы они не сделали. Будь настороже. Всякий человек, который тебе встретится, должен встречаться тобой как враг.

– А что вас-то сюда понесло, капитан? – задал я неосторожный вопрос.

– А это мое дело, парень, не суй нос, куда не надо! – Мессер недовольно выбил трубку о стойку леера и пошел к штурвалу.

Я сошел со шхуны на твердую землю – хотя я и недолго был в море, но меня немного покачивало. Шхуну встречали люди подозрительного вида, оглядевшие меня с ног до головы.

– Подскажите, как мне найти Амалона? – обратился я к одному из них, мужчине лет сорока, со шрамом через все лицо и пустотой вместо двух верхних зубов.

– В городе ищи… неужто думаешь, что я его в штанах прячу! – «весело» ответил громила, и все его прихлебатели угодливо захихикали. Он махнул рукой в сторону стоящих домов и отвернулся от убогого урода, каковым в его глазах являлся я.

Я пожал плечами и заковылял к группе домов на пригорке, перед спуском в бухту. Через минут двадцать я оглянулся и увидел, как Мессер, внизу у причала, о чем-то живо беседует с этим «веселым» человеком, размахивая руками и бурно чего-то обсуждая. Я полез дальше по глинистой дороге, усыпанной камешками. Подумалось, эта дорога, похоже, в ливень превращается в глиняный каток – грязища тут непролазная. С этими мыслями я дотащился до лавки, в которой продавали абсолютно все – от ниток и иголок до муки и сахара. В лавке было пусто, сидел худой скучный продавец и неторопливо охотился за мухами, побивая их хлопушкой, представляющей собой палку с куском привязанной на конце кожи. Хлоп… хлоп… хлоп… Скука смертная – читалось в глазах этого человека.

– Скажите, где мне найти Амалона? – отвлек я его от интересного занятия.

– Амалона? – Хлоп… хлоп… – Ну дома, наверно…

– А где его дом? – с терпением, с которым, как я слышал, надо разговаривать с идиотами, продолжил я допрос.

– Дом-то? – Хлоп… хлоп… хлоп…

Я не выдержал:

– Слышь, придурок! Я сейчас эту хлопалку у тебя отберу и тебе в зад вставлю! Отвлекись от своего гребаного занятия и скажи мне, как пройти в дом Амалона! – Я наклонился над прилавком, сгреб продавца за грудки и подтянул к себе. От него пахло рыбой и нечистым телом…

– Ну не надо так сердиться! – испуганно залепетал продавец, не отрывая глаза от моего кулака, повисшего перед его носом. – Сейчас идете вдоль этого ряда домов от порта, через пять домов будет улица – повернуть направо, и третий дом справа будет дом Амалона.

Я оттолкнул продавца и вышел из лавки под тихое шипение:

– Понаедут тут! Уроды!

Возвращаться я не стал.

Пройдя маршрутом, указанным продавцом, я оказался у бедного домишки – на крыше не хватало нескольких черепиц, двор был заросшим травой и калитка висела на одной петле. Толкнув отчаянно завизжавшую калитку, я направился к входу в дом – щелястая дверь была рассохшейся, а ступеньки крыльца давно просили ремонта – я даже боялся, что проломлю доски своей стокилограммовой тушей. Постучал в маленькое подслеповатое окно с мутным грязным стеклом:

– Есть кто живой? Мне нужен господин Амалон! Есть тут кто-нибудь?

За мутным стеклом показалась какая-то тень, как будто кто-то внимательно смотрел на меня из-за занавески, потом на крыльцо вышел небольшой сухощавый человек, одетый просто и бедно:

– Что вы хотели, молодой человек?

– Я бы хотел встретиться с господином Амалоном.

– Нет такого. Господин Амалон умер много лет назад… – Человек повернулся и шагнул назад в дом.

– Уважаемый, я так рассчитывал встретиться с господином Амалоном… вы меня очень сильно расстроили. Как он умер? Я должен буду рассказать его подруге, тетушке Марасе, она вспоминает его и жалеет.

– Марасе? А что сразу не сказали? Заходите в дом, нечего тут торчать на улице – а то сейчас еще стража заявится – проверять, кто пришел к опальному лекарю. Вы точно от Марасы?

– Точно. Вот что она просила передать Амалону, если я его увижу. – Я показал человеку амулет с вензелем «А».

– Да, верно, я его ей оставил на память. А господина Амалона давно нет в живых, молодой человек, он умер там, на скамье экзекутора, под плетьми палача. Теперь только Амалон. Никакого господина. И что вы хотите от опального лекаря? Чтобы я вас вылечил, похоже на то. Только я не лечу, и давно уже у меня нет ни ингредиентов для лечения, ни возможности их достать, а хуже того – мне запрещено лечить людей. И сбежать отсюда я не могу – везде глаза и уши, тут же доложат куда надо, и меня казнят.

– А на что же вы живете тут, если лечить не можете?

– Выделяется мизерное содержание для поселенцев, на хлеб и воду, что-то в огороде выращиваю – я же все-таки лекарь, умею заставить растения расти, умения мага они у меня отнять не смогли, хотя и пытались. Немного придушили способности, но я за эти десять лет восстановился. Мараса же вам рассказывала, кто я такой? Тем лучше. Кстати, даже своим приходом ко мне вы можете навлечь на себя неприятности.

– Мне не привыкать к неприятностям. Тетушка Мараса просила вас отнестись ко мне как к ее родному сыну.

– Да-а-а? Хм… ладно. И что тебя привело ко мне, приемный сын Марасы?

– Вы верно догадались – я хочу вылечить ногу.

– А что сказали столичные маги-лекари? Ведь ты же был у них, насколько я понял?

– Был. Мне сказали, что для полного излечения ноги надо десять тысяч золотых.

– М-да… круто, круто… Ну, давай посмотрим, что с твоей ногой. Снимай штаны.

Я разделся, оставшись в одних трусах и куртке, сел перед магом, вытянув вперед больную ногу.

– Так-так… разбито было крепко… коленная чашечка – ее практически нет, хряща нет. Кости срослись… болит?

– Очень. Просто иногда до безумия.

– Но это не рана болит, это у тебя в голове уже болит – фантомные боли. Если бы нога была здорова, прошли бы и боли, не сразу, но прошли бы. В общем, так: вылечить можно, процесс длительный – неделю будешь волком выть, пока будут прорастать новые хрящи, восстанавливаться чашечка и кости. Ногу придется ломать заново, это очень больно и опасно – сердце может не выдержать. У тебя хорошее сердце?

– Хорошее… Только нельзя ли без ломания? Меня просто дрожь берет… я даже касаться этой ноги боюсь лишний раз, чтобы не болела, а тут ломать… брр-р-р… мороз по коже.

– У тебя там все срослось, все захрясло, неверно, и не так, как надо. Пока не переломаешь – ничего не получится. Надо удалять старую коленную чашечку, расчищать место новой – это разве тебе лекари не сказали?

– Нет, не сказали. Сказали – ингредиенты для лечения очень дорогие, потому надо много денег. И все.

– Вот аферисты, вот скоты! Ингредиенты самые простые, а вот умения и магической силы надо много. И времени много. Я бы мог попытаться, но тут не дадут этого сделать – следят, постоянно проверяют, стража каждый день наведывается. Ничего не получится. Извини. Да и самых простых ингредиентов-то тут не достать. Так что зря ты проездил.

Меня вдруг осенила мысль:

– Уважаемый Амалон, а вы не думали о том, чтобы отсюда смыться?

– Чего сделать? А! Понял… Интересное выражение. Думал, само собой. Так ведь все равно схватят. Как отсюда уйдешь? Вон у пристани корабль сторожевой охраны, мигом прихватят. У них скоростной шлюп. Да и на чем уйдешь? Вплавь? Нет, похоже, мне тут сдохнуть предстоит.

– Давайте я поговорю с капитаном того судна, что меня привезло. Если я договорюсь с ним – вы согласитесь бежать?

– А куда? Куда бежать? Меня в империи сразу схватят и казнят…

– На Пиратские острова. На остров Тантугу, в столицу пиратов Малим. Я вам помогу бежать, а вы исцелите меня и обустроитесь там – будете лечить пиратов, благо, при их деятельности работы вам хватит точно, и надолго.

Амалон вскочил с места и забегал, потирая сухонькие ладони:

– Интересно, это очень интересно! Вот только как нам уйти отсюда? Как я попаду на корабль? А сторожевик? Он же перехватит в море!

– Кого? Мессера перехватит? Ни хрена. Никто не сможет его догнать.

– Мессер? Ну да, этого не догонят… Вот только согласится ли он?

– Я попробую. Время терять не будем. Сейчас пойду к Мессеру и с ним поговорю.

Я встал с места и заковылял к двери, потом спохватился, сгреб свои штаны и стал их быстро натягивать.

Через двадцать минут я уже подходил к пристани. Вокруг нее было тихо, группа местных «авторитетов» куда-то рассосалась, и я свободно прошел на шхуну. Мессер был у себя в каюте, за запертой дверью, и мне стоило труда до него достучаться. Он был заспан, и от него несло перегаром. Его великолепный костюм был помят и весь в пятнах – видимо, он спьяну уронил на себя еду.

– Что хотел, Викор? – Голос его спросонья и от алкоголя был хриплым и скрипучим, однако он говорил осмысленно и четко.

– Мне нужно поговорить, наедине. Есть возможность заработать.

– Да-а-а? – с сомнением протянул капитан. – Аж два серебряника, что ли? Или ты на целый золотой замахнулся?

– Минимум тысячу золотых. Поговорим?

Капитан молча распахнул дверь в каюту, я прошел за порог. В помещении было накурено, намусорено – капитан не был озабочен соблюдением чистоты и порядка.

– Не обращай внимания, у меня сегодня был нехороший день. Неприятности кое-какие. Итак, что там насчет тысячи золотых?

– Мне нужна помощь. Необходимо вывести одного человека с острова. Я заплачу за это тысячу золотых.

Мессер остро взгляну на меня:

– Амалона вывести собрался? Тысячи будет мало… А куда собрался везти его? В империю ему нельзя ведь.

– На Тантугу.

– Хм… разумно. Только вот незадача – где ты деньги-то возьмешь?

– Есть деньги. Это не твоя забота, где возьму. Мне надо попасть на берег, в столицу, а деньги у тебя будут.

– Да, но ты понимаешь, что я после этого не смогу вернуться в империю – если не навсегда, то на долгий срок, пока нынешний император жив. Это будет стоить… три тысячи. И ни монетой меньше.

– Мессер, ты за дурака меня не считай, ладно? У тебя самого тут какие-то проблемы, и тебе все это на руку, отсидеться на островах. Так же будешь контрабанду возить или пиратом заделаешься – на твоей-то шхуне самое то. Две тысячи дам, и все. Ты несколько лет сможешь не работать, если захочешь. Тебе всего лишь надо подобрать Амалона и меня и доставить в Малим. А там уже наше дело.

– Хорошо, две тысячи. Доставляю в Малим тебя и Амалона. После того, как получу свои деньги.

– Давай подумаем, как переправить Амалона на борт шхуны, чтобы никто не видал. Деньги будут вечером – как только ты подойдешь к столице и я сойду на берег.

Через полчаса план был готов. С наступлением темноты Амалон должен был прокрасться к шхуне, после чего мы отчаливаем и идем к столице. По прибытии на место шхуну оставляем на рейде, а я на шлюпке с матросами выбираюсь на берег, иду за деньгами и на этой же шлюпке возвращаюсь на шхуну, после чего мы идем на Тантугу. План простой до тупости. Договорились, что Мессер пошлет матроса к Амалону предупредить, чтобы тот двигался в сторону порта. Я отдал амулет с вензелем капитану – он даст его гонцу, чтобы Амалон поверил, что человек от меня. Теперь оставалось ждать темноты.

Капитан переоделся, умылся, у него прибрали в каюте, и теперь он снова был похож на того начищенного франта, каким я увидел его первый раз. Мы с ним пообедали в кают-компании – это было как нельзя кстати, я не ел с самого утра, а дело было уже к вечеру.

Часы тянулись нестерпимо медленно – как всегда, когда чего-то очень ждешь.

Я думал и думал о том, что мне предстоит: в общем-то, мне тоже желательно свалить из империи как можно скорее – чутье мне подсказывало, что после ограбления канцлера у меня земля горит под ногами. Вот только как быть с Ланкастой? Я обещал ему год отработать в школе, а сам сваливаю, как крыса… Ну, он должен понять: если есть шанс мне выздороветь – я не могу его упустить. Пошлю матушку Марасу к нему, она объяснит. Что меня там еще держит? Карсана… ох, черт! Ну не возьму же я ее с собой на Пиратские острова? Еще неизвестно, что со мной самим будет. Прости, Карсана. А что с деньгами делать? У меня там золота шесть с половиной тысяч – все с собой тащить? Это сорок килограммов веса! С моей-то хромой ногой… Я не допру. Придется прикопать где-нибудь в огороде. Тем более что стоит оставить кое-какой запас на непредвиденный случай. Тетушке надо оставить монет пятьсот – она шибко мне помогала, да и просто жалко – родная душа все-таки. Итак, пятьсот Марасе, две тысячи Мессеру, с собой надо тысячи две – жить-то надо на что-то первое время, пока Амалон практику не наладит, да на лекарства еще надо… Значит, с собой четыре тысячи – это двадцать пять кило примерно. Две тысячи прикопаю на всякий случай, барахлишко собрать… Да много ли его у меня? Бедному одеться – только подпоясаться. Ой, не надо самому себе врать – не такой уж и бедный-то, столько денег многие за всю жизнь не видали. Еще вопрос: как примут в пиратской столице, и вообще, сколько времени туда плыть? Надо будет расспросить Мессера, как время будет. Теперь только ждать… ждать… ждать.

Настал вечер, на небе появилась красная луна… в ее свете все было призрачным и неестественным. Я с нетерпением ждал, когда появится Амалон. Наконец по сходням кто-то затопал, и маг, задыхаясь от бега, спрыгнул на борт:

– Скорее! Там погоня! Кто-то доложил, что ко мне приходили люди, и сейчас стражники бегут сюда! – Он устало сел у стены и закрыл глаза: – Староват я уже так бегать – с юности так не несся!

– Все по местам! Отдать швартовы! – Мессер еще раньше скомандовал поставить паруса, и теперь шхуна медленно начала отходить.

Неожиданно на причале появились несколько человек, которые бежали очень быстро и уверенно – прямо к шхуне. Передний закричал:

– Стоять! Тайная стража! У вас на борту опасный государственный преступник! Остановитесь, или вы будете казнены за государственную измену!

– А не пойти ли тебе… – Мессер выдал длинную и заковыристую фразу, объясняющую, куда и с какими целями должен отправиться командир стражи, для того чтобы иметь сексуальную связь с своей матерью, бабушкой, козой и императором Наколем Третьим.

– Измена! Все на корабль! – Стражники стали с разгона запрыгивать на шхуну. Она еще недостаточно отошла от берега – ветер был очень слаб, и между ее кормой и причалом было метр с небольшим. Их было человек семь, вооруженных кинжалами в дополнение к саблям и коротким мечам.

Первым их встретил капитан. Он откуда-то извлек здоровенную абордажную саблю и ловко вращал ею, отбиваясь от нападавших и высекая искры в ночи. Главное было не подпустить их к рулевому, упорно выводящему судно из бухты. К капитану присоединились еще трое членов команды с такими же клинками, и бой пошел уже совсем весело.

На меня навалились двое – я выхватил меч из ножен-палки и первым же ударом рассек ребра одному нападавшему, затем отбил удар второго и проткнул ему живот длинным выпадом – вот когда сказалось преимущество в длине рук. Как оказалось, Ланкаста вполне неплохо обучил меня орудовать мечом – я был о себе худшего мнения… Капитан зарубил одного из стражников, другого забили матросы – противников осталось только трое, и они попрыгали за борт, прекратив борьбу. Шхуна медленно выходила из бухты, когда я увидел, что сторожевик поднимает паруса, я показал на него капитану:

– Смотрите, как бы они не увязались за нами, не дадут покоя ведь, спустим шлюпку – перехватят. Что будем делать?

– Да ничего – пошли они… В темноте они нас потеряют – мы уже набрали ход, а они только выводят шлюп, притом что мой «Глаз» гораздо быстрее их. Мы встанем на рейде не в акватории порта, а напротив дач вельмож, там ты и высадишься. Шлюпка тебя там будет дожидаться. Как вернешься, моргнете нам: зажжете чего-нибудь и сразу потушите, а мы моргнем вам, чтобы взяли направление. Вот и будет все как надо.

Капитан отвернулся и стал командовать. Трупы стражников выбросили за борт, добив тех, кто был еще жив. Поставили все паруса, что были в оснащении шхуны, и она стала набирать ход. Ветер, как только мы вышли из-за мыса, усилился. Он был не совсем попутным, шхуну сильно заваливало на один борт, но она ходко шла, держась круто к ветру.

Амалон сидел в кают-компании, пил чай и успокаивался после бега. Он все никак не мог поверить, что все-таки сбежал с проклятого острова, и его нимало не волновало, что там будет дальше – хуже уже не будет. Как и предсказывал Мессер, шлюп стражников скоро потерялся в темноте, и лишь свист ветра в снастях да шум волн, взрезаемых носом корабля, слышался в ночи.

Я надеялся, что Мессер не потеряется в этой темени и приведет нас куда надо, – сам я ни черта не видел, куда мы плывем. Я знал, если бы Мессера самого не приперло, он не поплыл бы ни на какие Пиратские острова, просто так вот совпало – даже, возможно, он сам собирался туда свалить, а тут я случайно и весьма удачно подвернулся с деньгами. Кстати, насчет денег: как бы Мессеру не пришло в голову, что у меня могут быть еще средства и что они ему нужнее, чем нам с Амалоном… Надеюсь, когда это придет ему в голову, мой клинок пожалует туда же ненамного позже. Вот только как-то не улыбалось остаться посреди океана одному на шхуне, не умея ею управлять. Надеюсь, если нечто подобное случится – это произойдет где-то возле острова или любой другой тверди…

Прошло часа два, когда Мессер сообщил, что мы встали на рейде возле нужного места. В воду плюхнулся якорь, со шхуны спустили шлюпку: пора было выгружаться на берег. Я сошел по веревочной лестнице в пляшущую на волнах шлюпку, где уже было двое гребцов и рулевой на корме, сел на скамейку – и мы отвалили в темноту. Луны подсвечивали линию берега сквозь облака, но их света не было достаточно, чтобы хорошо разглядеть то, что находится впереди. Я сосредоточился, как при переходах в тоннелях, и темнота сменилась серым рассеянным светом, в котором стали видны лица гребцов и весла, мелькающие по сторонам бортов. Впрочем, мне это не помогло – берег так и оставался черной линией с шумом прибоя впереди. Возможно, мое ночное видение имело свои ограничения по расстоянию. Наконец стал виден берег, на который отбрасывал мелкую гальку прибой, строя из нее валы. Шлюпка с разгона влетела в твердь, матросы выскочили в воду и вытащили ее на гальку.

Отойдя от берега, я определился, где нахожусь. До дома тетушки Марасы было полчаса ходу при моем ковылянии. И я пошел.

Скоро я оказался на улице у дома, осмотрелся: все тихо… Я потихоньку открыл калитку и постучал в дверь:

– Тетушка, это Викор, откройте!

– Викор, беги! Спасайся!

Тетушкин крик разорвал ночную тишину, и вдруг на меня со всех сторон набросились несколько темных теней. Совершенно автоматически я выхватил клинок из трости и принял бой. Я видел в темноте, как при рассветных сумерках: это были люди в одинаковой одежде, как будто от одного портного. Я понял – это представители власти, Тайная стража.

Они попытались взять меня живым, и вначале это давало мне большие преимущества – легче убивать тех людей, которые настроены тебя только ранить. После двух упавших и одного искалеченного стражи решили, что все – хватит игр, и напали всерьез. Сразу же меч одного из них обжег мне левый бок, оставив на нем глубокую царапину… потекла теплая жидкость. Зато я успел этому противнику перерубить руку и выпадом ножен в горло убить на месте. Осталось трое. Метательный нож отбил в воздухе еще один выпад – стражник зажал живот и упал.

Ай да Ланкаста, ай да мастер! А я-то считал себя лохом в фехтовании! Вот что значит мастер – натаскал меня как следует – хорошо, у них таких мастеров сейчас нет… Звон клинков, выпад, еще выпад – меня зацепили, с уха потекла кровь. Выпад – удар ногой в пах… Что, привыкли с дворянами биться? А вот ногой по яйцам? И сразу мечом по макушке – голова как орех, еле меч вытащил. Хорошая гномья сталь, да.

Насел на оставшегося противника – звон ударов… Если бы не мое ночное зрение – он ведь отмахивается почти наугад! Вот и причина моего феноменального мастерства – они почти не видят моих ударов! Добил…

Теперь в дом – с клинка падают густые красные капли.

Вхожу: за столом, освещенный мерцающим светом свечи, сидит горбоносый человек с хищным жестким лицом, другой – встал сзади тетушки Марасы, скрывшись за ее телом, выглядывают только глаз и часть шеи.

– Викор… или как там тебя, сдавайся, иначе мы ей сейчас горло перережем. Или тебе все равно, что мы сделаем с этой бабой? Канцлеру очень интересно будет с тобой поговорить. Деньги твои мы нашли, так что можешь не говорить по поводу того, что ты ничего не знаешь и вообще святой человек. Садись к столу, бросай на пол меч – неплохо ты им владеешь для урода… хм, извини, инвалида. Скоро подъедет подмога, и мы все это закончим. А сейчас отдыхай, наслаждайся беседой. Пока ты не двигаешься, Мараса жива. Двинешься – у нее будет улыбка от уха до уха. Ты все понял?

– Кто вы такие?

– А ты как будто не догадался? Тайная стража, конечно. Все-таки вычислили мы тебя, Седой. Пока ты убивал бандитов, ты был нам неинтересен, даже полезен. Но когда ты влез ко второму лицу государства… тут ты, братец, погорячился… Вообще ты хорошо замаскировался, молодец… но все-таки наследил немало. Особенно твоя трость… Вот по ней тебя и вычислили. Много ли людей, которые смогут положить несколько здоровых молодых парней, будучи хромыми инвалидами? А в доме канцлера, во дворе, в угольном сарае – следы от трости! Ты считал всех идиотами, что ли? Пора и ответ держать! – Горбоносый победно усмехнулся, а я лихорадочно думал:

«Живыми не оставят. Канцлер списал на мой счет огромную сумму, превышающую то, что я взял, в несколько раз, а значит, свидетели ему не нужны. Время идет, но сотовых телефонов и автомобилей тут нет, значит, помощь прибудет не раньше, чем через полчаса… Думай, Витька, думай».

Мой мозг был холоден, как компьютер, я видел, как упивается своим достижением поймавший меня сыщик Тайной стражи, видя мою растерянность и смятение, меч я бросил… ну что можно ожидать от загнанного в угол калеки?

– Девчонка хорошая у тебя… была, долго держалась, – горбоносый с усмешкой посмотрел на меня, – все не хотела рассказывать о тебе. Но потом все-таки рассказала…

У меня заледенело внутри. Несчастная девчонка – это я своими действиями навлек на нее беду. Ну что за черт, как только я тут появился, вокруг меня одни смерти – похоже, я приношу людям несчастье…

Отбросив все мысли, я сосредоточился на том, что надо выбраться живым. А там и подумаю – как они на меня вышли и как им воздать по заслугам.

Я поставил локти на стол напротив сидевшего горбоносого, взял свою голову в руки и стал растирать виски, всем видом показывая, как мне плохо и как я слаб, а руки все ближе подбирались к затылку… Я выхватил метательный нож из чехла, нашитого на куртку сзади, у воротника, и одним резким движением метнул его в державшего Марасу человека, затем перегнулся через стол, рванулся к горбоносому и согнутыми костяшками пальцев ударил его в переносицу, сломав его великолепный нос и залив кровью дубовые доски. Он упал навзничь – я взял его за голову и с треском вывернул ее вверх и влево. Его напарник лежал на полу, с ножом в левом глазу – пока что все было закончено.