Текст книги "Романовы. История великой династии"

Автор книги: Евгений Пчелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

   1 января 1744 года Иоганна-Елизавета получила приглашение вместе с дочерью приехать в Россию. Их въезд на территорию великой империи произошёл 26 января в Риге. Почётным эскортом, посланным Елизаветой, командовал ставший впоследствии литературно знаменитым барон К.-Ф.-И. фон Мюнхгаузен. 3 февраля гостьи прибыли в Петербург, но императрица находилась в Москве, поэтому им тоже пришлось ехать в старую столицу. С первого взгляда Фике очаровала Елизавету.

   Великий князь Пётр Фёдорович и великая княгиня Екатерина Алексеевна. Гравюра 1755 г.

   Принцесса поставила перед собой три задачи: понравиться великому князю Петру, императрице и русскому народу. Последнюю она выполнила блестяще. Настойчиво учила русский язык, и, хотя до конца жизни говорила с едва уловимым акцентом, он стал для неё родным. 28 июня 1744 года приняла православие с именем Екатерина Алексеевна в Московском Успенском соборе, а на следующий день была обручена с Петром. Екатерина любила русские обычаи и традиции, искренне исповедовала православную веру, часто выходила «в народ». Как она сама писала, «и в торжественных собраниях, и на простых сходбищах и вечеринках я подходила к старушкам, садилась подле них, спрашивала об их здоровье… терпеливо слушала бесконечные их рассказы… сама спрашивала их совета в разных делах и потом искренне их благодарила. Я узнала, как зовут их мосек, болонок, попугаев, дур; знала, когда которая из этих барынь именинница. В этот день являлся к ней мой камердинер, поздравлял её от моего имени и подносил цветы и плоды из ораниенбаумских оранжерей. Не прошло двух лет, как самая жаркая хвала моему уму и сердцу послышалась со всех сторон и разлилась по всей России. Этим простым и невинным образом составила я себе громкую славу, и, когда зашла речь о занятии русского престола, очутилось на моей стороне значительное большинство».

   Конечно, не только в старушках крылся секрет её популярности, просто она могла найти общий язык с каждым. Она упорно хотела превратиться в русскую великую княгиню, и ей это удалось. В нашей истории мало найдётся таких патриоток, как Екатерина. Она не жалела для своей новой родины сил, а о немецких родственниках даже не вспоминала, называя Петра Великого своим «дедом».

   Настоящий же внук великого императора был ей неинтересен – слишком отличались их вкусы, пристрастия и принципы. Долгое время брак оставался формальным, и только в 1754 году Екатерина родила сына Павла. Его тотчас отлучили от родителей. Лишившись ребёнка, а потом и окончательно отдалившегося от неё мужа, Екатерина оказалась предоставлена самой себе. Она очень много занималась самообразованием. «У меня были хорошие учителя: несчастье с уединением», – говорила она. Прочитывала целые библиотеки, особенно полюбила французских энциклопедистов. Уже когда царствовала, переписывалась с Вольтером и Дидро, которые считали её своей ученицей и расточали ей бесчисленные похвалы. Вольтер назвал Екатерину «самой блестящей звездой Севера». Но это было потом, а пока она только приобщалась к сверкавшим высотам европейской мысли.

   Не следует, однако, думать, что радости жизни проходили мимо неё. Екатерина любила охоту, верховую езду, празднества, танцы и маскарады. Появились и первые ухажёры, но о личной жизни Екатерины чуть позже.

   Жизнь при дворе многому научила великую княгиню: терпению, скрытности, умению владеть собой и подавлять чувства. Всё это очень помогло ей на императорском троне. У этой скромной и милой девушки были сильно развиты эгоизм и честолюбие. В письме английскому посланнику Ч. Уильямсу от 12 августа 1756 года она так сформулировала свой девиз тех лет: «Я буду царствовать или погибну».

   В декабре 1761 года Елизавета умерла. Екатерина не отходила от гроба императрицы и заливалась слезами. Сложно сказать, насколько её печаль была искренней, но её поведение в глазах подданных в лучшую сторону отличалось от поведения Петра. Неосторожная политика нового самодержца в конечном итоге привела его к краху, и, опираясь на гвардию, Екатерина практически мгновенно убрала своего мужа с престола. Большую роль в этом перевороте сыграли братья Орловы, и прежде всего Григорий – фаворит новой государыни. 22 сентября 1762 года Екатерина II венчалась на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Началось её 34-летнее правление.

   Названная историей Великой (сама она официально принять титулы «Великая» и «Мать Отечества» отказалась), Екатерина стоит в ряду наиболее ярких российских правителей – рядом с Петром I. Она и считала себя продолжательницей его дел. Вспомним хотя бы знаменитый памятник в Петербурге – «Медный всадник». На его постаменте надпись «Petro Primo Catharina Secunda» («Петру Первому – Екатерина Вторая»), и дело не в том, что была когда-то Екатерина Первая, а в том, что Екатерина – Вторая, потому что Пётр – Первый. Или вспомним известный портрет работы Ф.С. Рокотова, где Екатерина стоит перед бюстом Петра, на котором написано «Начатое совершает». Её преклонение перед «дедом» порой доходило до анекдотичности: она даже пыталась освоить токарный станок. Но, говоря без шуток, она действительно сделала для России так много, что в XVIII веке может сравниться только с Петром. Екатерина добилась выхода России к Чёрному морю и удержалась на Балтике. Екатерина усовершенствовала петровское «регулярное государство», его административный аппарат, проведя ряд очень важных реформ. Екатерина сделала Россию ещё более великой державой, по словам А.П. Сумарокова, «Пётр дал нам бытие, Екатерина – душу». Но действовали они по-разному. Пётр избрал революционный путь, он был жесток и часто прибегал к угрозам, Екатерина выбрала медленную эволюцию, была мягка и воздействовала убеждением. Пётр вызывал страх, а Екатерина симпатию. «Пётр прорубил окно в Европу – Екатерина на месте окна устроила широко раскрытые двери, в которые входило в Россию всё передовое, разумное, мудрое, что было в Западной Европе», – верно подметил знаменитый генерал Пётр Николаевич Краснов.

   Она возвела искусство общения на недосягаемую высоту. Умела нравиться, располагать к себе людей и склонять их на свою сторону. Всегда была вежлива, внимательна к окружающим и призывала к этому других: «Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора; отыскивайте истинное достоинство, хотя бы оно было на краю света: по большей части оно скромно и прячется где-нибудь в отдалении. Доблесть не выказывается из толпы, не стремится вперёд, не жадничает и не твердит о себе».

   Екатерина II у тела Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 г. Гравюра 1760-х гг.

   Императрица окружила себя поистине замечательными соратниками. Она умела не только найти достойного человека, но и поставить его на то место, где он лучше всего мог бы проявить свои способности и принести больше пользы. У Петра тоже было немало «птенцов», но все они в основном на голову ниже своего государя. Недаром «Медный всадник» так «одинок». А вот скульптор Михаил Микешин прекрасно уловил самую суть екатерининской политики: на его памятнике императрица стоит чуть выше (просто в силу своего положения) девяти своих блистательных «орлов». И вправду, что же такое Екатерина? Это Суворов и Потёмкин, Румянцев и Чичагов, Дашкова и Бецкой, Безбородко и Панин, Ушаков и Спиридов, Державин и Фонвизин, Рокотов и Левицкий и многие, многие другие. «По моему мнению, – писала Екатерина своему постоянному корреспонденту барону Ф.-М. Гримму, – во всяком государстве найдутся люди, и искать их нечего; нужно только употребить в дело тех, кто под рукою… неурожая на людей не бывает, их всегда многое множество». И далее: «Я никогда не искала и всегда находила под рукой людей, которые служили мне, и по большей части служили хорошо. Сверх того, по временам я люблю свежие головы, которые очень полезны рядом с головами, более умудрёнными; всё зависит именно от умения направить людей». «Графу Орлову должна я частию блеска моего царствования, ибо он присоветовал послать флот в Архипелаг. Князю Потёмкину обязана я приобретением Тавриды и рассеянием татарских орд, столь беспокоивших пределы империи… Фельдмаршалу Румянцеву должна я победами; <…> Михельсону я обязана поимкою Пугачёва…» – говорила она.

   Екатерина прекрасно понимала, что есть люди умнее и талантливее её, компетентнее в тех или иных областях, – и радовалась таким людям, привечала их. «О, как жестоко ошибаются, изображая, будто чьё-либо достоинство страшит меня. Напротив, я бы желала, чтоб вокруг меня были только герои. И я всячески старалась внушить героизм всем, в ком замечала к оному малейшую способность». И делала она это великолепно. Умела похвалить и отметить заслуги, нередко преувеличивая их. «Кто не уважает заслуги, тот сам их не имеет; кто не старается отыскать заслугу и не открывает её, тот недостоин и царствовать». Своими милостями побуждала к новым подвигам. Вот характерный пример. Когда Суворов в ходе подавления движения Костюшко взял Прагу, то послал императрице рапорт, состоявший из трёх слов: «Ура! Прага. Суворов». Она ответила: «Браво! Фельдмаршал. Екатерина», тем самым объявив о присвоении высокого воинского чина.

   Императрица была незлопамятна и снисходительна к проявлениям слабости. «Живи и жить давай другим» – так сказала она как-то раз своему секретарю Г.Р. Державину. Однажды у неё спросили: «Разве Ваше Величество всеми этими людьми довольны?» Она ответила: «Не совсем, но я хвалю громко, а браню потихоньку». Вот почему мы не найдем о ней практически ни одного отрицательного отзыва от современников. Она удаляла людей, не справившихся со своими обязанностями, но делала это тактично и мягко. При Екатерине не было тех громких свержений, когда впавший в немилость терял всё, втаптывался в грязь, как, например, Меншиков, Бирон или Остерман. «Держусь правила, что злым надо делать как можно менее зла; зачем следовать примеру злых? Зачем в отношении их становиться жестоким? Это значит нарушать обязанности к самому себе и к обществу». Конечно, вышесказанное не значит, что она спокойно терпела предательство, обман или преступное бездействие, но в целом предпочитала там, где можно, обойтись без излишней жёсткости.

   Екатерина II с рукописью своего Наказа. 1767 г.

   Она умела прислушиваться к мнению собеседника, и разговор с ней был интересен и содержателен. Гримм отмечал: «Она всегда верно схватывала мысли своего собеседника, следовательно, никогда не придиралась к неточному или смелому выражению и, конечно, никогда не оскорблялась таковым». Екатерина была умна, но о своих интеллектуальных способностях говорила с улыбкой: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать, и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе».

   Любила рисковать. В 1768 году первой в России согласилась на прививку оспы себе и сыну Павлу, которые сделал английский врач Т. Димсдейл, и потом говорила о смерти Людовика XV от этой болезни: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы, это варварство».

   Всё чего достигла, она добилась непрестанным ежедневным трудом. Её день начинался в 6 часов утра и был расписан с немецкой педантичностью. «Только день, наполненный заботами, избавит от ощущения пустоты». «Я работаю, как ломовая лошадь» (письмо к Гримму, 1788 год). «Во Франции четыре министра не работают столько, сколько эта женщина, которую следует зачислить в ряды великих людей», – сказал Фридрих Великий, кстати, противник Екатерины. И всё равно ей казалось, что сделано слишком мало: «Многие утверждают, что я работаю много, а мне всегда кажется, что я мало сделала, когда я посмотрю на то, что мне остаётся сделать».

   По собственному признанию, была одержима «законобесием» (но писала также исторические произведения, драматические сочинения и переводила на русский «Илиаду» Гомера). Как Пётр Великий, она свято верила в закон: «Только сила закона имеет власть неограниченную, а человек, который хочет царствовать самовластно, становится невольником». Главную задачу свою видела в достижении «общего блага» – блага для всех подданных. Свою роль понимала как служение государству, России. «Желаю и хочу только блага стране, в которую привёл меня Господь. Слава её делает меня славною». «Русский народ есть особенный в целом свете, Бог дал ему отличные от других свойства». И вот тут появлялись противоречия.

   Екатерина считала себя «республиканкой» и противницей крепостного права – это на словах, на деле же всё было наоборот. Да, она жила идеями Просвещения, но всегда оставалась реалистом и прагматиком, прекрасно осознавала всю сложность управления такой огромной страной, всю закоснелую традиционность общественных отношений. Когда Дидро приехал по её приглашению в Петербург, то во время общения с ним она воочию убедилась в оторванности прекрасных идей просветителей от реальной жизни (тем не менее, чтобы помочь нуждавшемуся философу, она купит его библиотеку и назначит его же пожизненным хранителем этих книжных сокровищ с должностным окладом от русского правительства). «Я долго с ним беседовала, но более из любопытства, чем с пользою, – рассказывала Екатерина графу Сегюру. – Если бы я ему поверила, то пришлось бы преобразовать всю мою империю, уничтожить законодательство, правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами». Дидро же услышал от неё такие слова: «В своих преобразовательных планах вы упускаете из виду разницу нашего положения: вы работаете на бумаге, которая всё терпит, ваша фантазия и ваше перо не встречают препятствий; но бедная императрица, вроде меня, трудится над человеческой шкурой, которая весьма чувствительна и щекотлива».

   Благодаря своей природной проницательности и интуиции Екатерина осознавала всю условность громких слов о свободе, равенстве и братстве. К чему эти идеи привели на практике, она видела дважды. Первый раз её ужаснул «русский бунт» – восстание Пугачёва: разгул дикой стихии, грабежи и разбои, кровавые убийства – и всё это ради возомнившего себя императором казака, разорившего со своей вольницей полстраны. Другой народ, о благе которого так пеклись свободолюбивые энциклопедисты, поступил не лучше. Он превратил цветущее королевство в груду дымящихся развалин, а улицы городов завалил смердящими трупами. Казнь после фарсового судилища законного монарха Франции потрясла все европейские дворы. Повергла в шок она и Екатерину, которая несколько дней вообще не вставала с постели. Правда, императрица, верная идеалам своей молодости, всё же отделяла Вольтера и других просветителей от жирондистов и якобинцев. В декабре 1793 года она писала Гримму: «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном: в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительные злодеи. Они своими злодеяниями поработили парижскую чернь: никогда ещё не испытывала она столь жестокой и столь бессмысленной тирании, как теперь, и это-то она дерзает называть свободой. Её образумят голод и чума, и когда убийцы короля истребят друг друга, тогда только можно надеяться на перемену к лучшему». Кстати говоря, относительно негодяев – «прокуроров» и «адвокатов» – императрица как в воду глядела: вспомним, что и революции 1917 года ассоциировались прежде всего с такими деятелями, как Керенский и Ленин, имевшими юридическое образование.

   Перед ней теперь встала задача не допустить революции в России. А для этого нужно было перекрыть воздух всем распространителям вольнолюбивых идей. Арестовали Н.И. Новикова и А.Н. Радищева, запретили трагедию уже покойного к тому времени Я.Б. Княжнина «Вадим Новгородский», начался разгром масонских лож, к которым государыня всегда относилась с большим предубеждением. «Если монарх – зло, то это зло необходимое, без которого нет ни порядка, ни спокойствия», – передает слова Екатерины Дашкова. А в том, что в России никакая иная, кроме монархии, форма правления просто невозможна (поскольку никогда не сможет прижиться здесь), императрица была свято убеждена.

   Рисуя образ Екатерины, нельзя не отметить и некоторые не слишком приятные черты. Впрочем, эти недостатки государыни являлись продолжением её достоинств и наоборот. Без них она вряд ли смогла бы в течение 34 лет управлять Россией. Она часто бралась сразу за несколько дел и многие из них не завершала. Уже говорилось о её большом честолюбии, она жаждала славы и страстно желала остаться в истории в ряду великих правителей. С этим связана и маска величия, которую порой она надевала, – тогда лицо её становилось непроницаемым, а разговор не клеился. С годами усиливалась раздражительность, то и дело возникали вспышки гнева, ей всё сложнее было сдерживать себя. Некоторые современники и в особенности историки писали о её лицемерии, игре, за которой она скрывала своё «истинное» лицо. В вину императрице часто ставят любвеобильность. Коснемся и этой щекотливой темы.

   Генерал-фельдмаршал князь Г.А. Потёмкин-Таврический. Портрет конца XVIII в.

   У Екатерины было 12 фаворитов. Вот их список в хронологической последовательности: С.В. Салтыков (1752–1754, дальний родственник царицы Прасковьи Фёдоровны), граф Ст.-А. Понятовский (1755–1758, будущий король Польши, дядя маршала Франции Ю. Понятовского), граф Г.Г. Орлов (1760–1772), А.С. Васильчиков (1772–1774), князь Г.А. Потёмкин (1774–1776), П.В. Завадовский (1776–1777, будущий первый министр народного просвещения при Александре I), С.Г. Зорич (1777–1778), И.Н. Римский-Корсаков (1778–1779, дальний родственник великого композитора), А.Д. Ланской (1779–1784, дальний родственник второго мужа Н.Н. Пушкиной), А.П. Ермолов (1785–1786, родственник знаменитого генерала А.П. Ермолова), граф А.М. Дмитриев-Мамонов (1786–1789, родственник Д.И. Фонвизина и царевны Прасковьи Иоанновны), князь П.А. Зубов (1789–1796).

   Самым талантливым и выдающимся среди них был, конечно же, Григорий Александрович Потёмкин (родился 13 сентября 1736 года в деревне Чижово Духовщинского уезда Смоленской губернии, скончался 5 октября 1791 года по дороге из Ясс в Николаев, похоронен в*censored*соне), сын подполковника Александра Васильевича Потёмкина и его второй жены Дарьи Васильевны Скуратовой (урождённой Кондыревой).

   Потёмкин оказывал большое влияние на политику России и очень много сделал для блага своей Родины. Существует предположение, что он официально женился на императрице (хотя, конечно, брак остался тайным). Это произошло, вероятно, 8 июня 1774 года. В 1775 году Потёмкин получил титул графа Российской империи, в 1776-м – князя Священной Римской империи с титулом светлости, в 1784-м – чин генерал-фельдмаршала, а в 1787-м – почётную фамилию Таврический. От связи Екатерины и Потёмкина в июле 1775 года родилась дочь – Елизавета Григорьевна Тёмкина (ум. в 1854 г.), которая в 1794 году вышла замуж за Ивана Христофоровича Калагеорги,*censored*сонского, а затем екатеринославского губернатора (два портрета Елизаветы кисти В.Л. Боровиковского хранятся в Третьяковской галерее). Среди её потомков – языковед и историк литературы, почётный член Российской Академии наук Д.Н. Овсянико-Куликовский (1853–1920) и выдающийся историк и генеалог А.А. Сиверс (1866–1954).

   Кроме Павла и Тёмкиной, у Екатерины ещё была дочь Анна (считается, что это ребёнок от Станислава Понятовского). Кроме того, 11 апреля 1762 года от Г.Г. Орлова родился сын. Во время родов, проходивших в Зимнем дворце, гардеробмейстер (впоследствии камердинер) Екатерины В.Г. Шкурин поджёг свой петербургский дом, Пётр III поехал тушить пожар, и императрица смогла спокойно родить. Вскоре, после того как ребёнка, завернутого в бобровую шубу, вынесли из дворца (его укрыл в своей семье тот же Шкурин), император, которому доложили, что в покоях его жены что-то происходит, явился к ней в спальню. Но Екатерина нашла в себе силы встретить Петра уже одетой. Сына назвали Алексеем Григорьевичем Бобринским (скончался он в 1813 году, а фамилию получил по названию имения Бобрики Тульской губернии). Павел I признал его своим братом и пожаловал графский титул. Именно от Алексея Григорьевича пошёл знаменитый род графов Бобринских.

   И наконец, по некоторым данным, от Орлова Екатерина родила ещё дочь – Наталью Александровну Алексееву (годы жизни 1758 или 1759 – июль 1808), бывшую замужем за графом Фёдором Фёдоровичем Буксгевденом, во время русско-шведской войны 1808–1809 годов командовавшим русской армией.

   Утром 5 ноября 1796 года, когда Екатерина Великая после утреннего кофе прошла в свою гардеробную, с ней случился инсульт. На следующий день в четверть одиннадцатого вечера императрицы не стало.

 //– События эпохи –//

   18.02.1762 г. – Манифест о вольности дворянства.

   21.03.1762 г. – Указ Петра III о секуляризации церковных владений.<

>    24.04.1762 г. – Мирный договор с Фридрихом Великим. Пруссии возвращены все захваченные Россией в ходе Семилетней войны территории.

   26.02.1764 г. – Манифест Екатерины II о секуляризации церковных владений.

   1764 г. – Основание Екатериной коллекций Императорского Эрмитажа.

   10.11.1764 г. – Упразднение гетманства на Украине, а в 1775 г. и ликвидация Запорожской Сечи. Конец украинской автономии.

   1766 г. – Присоединение к России Алеутских островов.

   30.07.1767 г. – 18.12.1768 г. – Безрезультатная работа Уложенной комиссии.

   6.10.1768 г. – 10.07.1774 г. – Русско-турецкая война: победы армии графа П.А. Румянцева на реке Ларге (7.07.1770 г.), на реке Кагул (21.07.1770 г.), русского флота в Чесменской бухте (24–26.06.1770 г.), А.В. Суворова при Козлудже (9.06.1774 г.), Кючук-Кайнарджийский мир (10.07.1774 г.), с территориальными присоединениями в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе.

   29.12.1768 г. – Введение первых русских ассигнаций.

   15.09.1771 г. – Чумной бунт в Москве.

   14.07.1772 г. – Первый раздел Речи Посполитой, присоединение части восточнобелорусских (Полоцк, Витебск, Могилёв, Гомель) и части латвийских земель.

   1773–1774 гг. – Восстание под руководством Е.И. Пугачёва.

   7.11.1775 г. – Губернская реформа.

   8.04.1783 г. – Ликвидация Крымского ханства и присоединение Крыма к России.

   21.10.1783 г. – Открытие Российской академии под президентством кн. Е.Р. Дашковой.

   29.09.1783 г. – Георгиевский трактат о переходе Восточной Грузии под протекторат России.

   1784 г. – Начало освоения Аляски.

   21.04.1785 г. – Жалованные грамоты российскому дворянству и городам Российской империи.

   12.08.1787 г. – 29.12.1791 г. – Русско-турецкая война: победы Суворова под крепостью Кинбурн (30.09.1787 г.), Ф.Ф. Ушакова у мыса Фидониси (3.07.1788 г.), взятие Очакова (6.12.1788 г.), победы при Фокшанах (21.07.1789 г.), Суворова на реке Рымник (11.09.1789 г.), в Керченском морском сражении (8.09.1790 г.), Ушакова в морской битве у острова Тендра (28–29.08.1790 г.), взятие Суворовым крепости Измаил (11.12.1790 г.), победа войск кн. Н.В. Репнина при Мачине (28.06.1791 г.), Ушакова в морском сражении у мыса Калиакрия (31.07.1791 г.). По Ясскому мирному договору (29.12.1791 г.) Турция признала за Россией Крым и Кубань, и была установлена граница по реке Днестр.

   1788–1790 гг. – Русско-шведская война, закончившаяся Верельским мирным договором (3.08.1790 г.), Швеции не удалось вернуть земли, присоединённые Россией после Северной войны.

   12.01.1793 г. – Второй раздел Речи Посполитой. К России отошли Правобережная Украина и центральнобелорусские земли с Минском.

   1794 г. – Война России с армией польских повстанцев под командованием Т. Костюшко.

   13.04.1795 г. – Ликвидация Курляндского герцогства и присоединение его территории к России.

   13.10.1795 г. – Третий и окончательный раздел Речи Посполитой. К России отошли литовские и западнобелорусские земли.

   Источники и литература:

   Записки императрицы Екатерины Второй. М., 1989.

   Записки императрицы Екатерины II. М., 1990.

   Сочинения Екатерины Второй. М., 1990.

   Екатерина II. Избранное / Вступ. ст. А.Б. Каменского, сост. и коммент. Г.О. Бабковой. М., 2010.

   Екатерина II и Г.А. Потёмкин. Личная переписка 1769–1791 / Изд. подготовил В.С. Лопатин. М., 1997.

   Екатерина II: Аннотированная библиография публикаций / Сост.: И.В. Бабич, М.В. Бабич, Т.А. Лаптева. М., 2004.

   Мыльников А.С. «Он не похож был на государя…» Пётр III. Повествование в документах и версиях. СПб., 2001.

   Мыльников А.С. Пётр III. М., 2002.

   Елисеева О.И. Тайна смерти Петра III. М., 2010.

   Бильбасов В.А. История Екатерины II. Т. 1–4. Берлин, 1889–1896.

   Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. Т. 1–3. М., 1996.

   Екатерина Великая: эпоха российской истории. СПб., 1996.

   Елисеева О.И. Екатерина Великая. М., 2010.

   Елисеева О.И. Молодая Екатерина. М., 2010.

   Елисеева О.И. Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины. М, 2008.

   Каменский А.Б. Жизнь и судьба императрицы Екатерины Великой. М., 1997.

   Каменский А.Б. «Под сению Екатерины». СПб., 1992.

   де Мадариага И. Россия в эпоху Екатерины Великой. М., 2002.

   Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993.

   Павленко Н.И. Екатерина Великая. М., 1999.

   VI. Поколение Иоанна Антоновича и Павла I

   50/46. ИмператорИоанн III (VI) Антонович (12.08.1740 г., СПб. – 5.07.1764 г., Шлиссельбургская крепость, там же и похоронен). Император с 1740 г., свергнут с престола 25.11.1741 г.

   Этот император, ещё будучи младенцем, стал заложником жестокой политической борьбы. Он пробыл на троне всего лишь год, первый год своей жизни, а всю оставшуюся жизнь провёл в заключении. Эта трагическая фигура бросает мрачную тень на всю историю Романовской династии.

   Император Иоанн III (VI) Антонович. Гравюра XIX в.

   Назван был Иван в честь своего прадеда – царя Ивана Алексеевича, а официально именовался императором Иоанном III (считались только цари, начиная с Ивана Грозного). Недолгое царствование младенца прошло при двух регентах – Бироне и собственной матери Анне Леопольдовне. Одновременно с ней Иван Антонович и был арестован. Елизавета приказала гвардейцам ждать, пока император не проснётся, и они стояли у его колыбельки около часа. Цесаревна якобы сама взяла императора на руки и со словами: «Малютка, ты ни в чём не виноват!» – села с ним в сани. Но вскоре невиновный «малютка» на собственном опыте убедился в «доброте» своей царственной тётки. Сначала Ивана возили вместе с родителями из Петербурга в Ригу, потом в Динамюнде, наконец, в Раненбург. Потом мальчика отлучили от семьи и втайне, отдельно от остальных, отвезли в Холмогоры. Здесь Иван и всё остальное семейство, сами того не зная, жили в одном доме. Мальчик рос в жуткой обстановке, комендант и охранники обращались с ним грубо и жестоко, называя, согласно приказу, Григорием. Тем не менее ребёнок был живым и подвижным, нормально развивался и прекрасно знал, кто он такой. Когда малыш заболел оспой и корью, к нему не разрешили допустить врача, но он выжил. В 1756 году его так же тайно перевезли в Шлиссельбург. Здесь императора содержали в особом каземате, условия жизни были невыносимы: «Небольшие окна его каземата были закрыты, дневной свет не проникал сквозь них, свечи горели непрестанно, с наружной стороны темницы находился караул. Не имея при себе часов, арестант не знал время дня и ночи. Он не умел ни читать, ни писать, одиночество сделало его задумчивым, мысли его не всегда были в порядке». Тюремщики отмечали, что «умственные способности его были расстроены, он не имел ни малейшей памяти, никакого ни о чём понятия… косноязычен до такой степени, что даже и те, кои непрестанно видели и слышали его, с трудом могли его понимать». Вторила им и Екатерина II, когда в манифесте о смерти Ивана пыталась снять с себя вину за его гибель. Из узника упорно делали умалишённого, а он таковым не был!

   «Иоанн был очень белокур, даже рыж, роста среднего, очень бел лицом, с орлиным носом. Имел большие глаза и заикался… Он возбуждал к себе сострадание, одет был худо». В марте 1762 года в Шлиссельбургскую крепость приехал Пётр III. Он виделся с Иваном и имел с ним многочасовую беседу. Узник прекрасно осознавал, что он император Иоанн. Пётр заметил, что «разговор его был не только рассудителен, но даже оживлён». Кроме Петра, Ивана также видели Елизавета в 1756 году (тогда его привезли в петербургский дом И.И. Шувалова) и Екатерина II в августе 1762 года (приезжала в Шлиссельбург). Поначалу Екатерина хотела постричь Ивана в монахи и отправить в какой-нибудь глухой монастырь, но этот план не осуществился. В июле 1764 года подпоручик Смоленского полка В.Я. Мирович попытался освободить императора Иоанна из заточения. Когда небольшой отряд Мировича ворвался в крепость и завязался бой, охранники императора капитан Власьев и поручик Чекин вбежали в камеру и набросились на узника. Иван отчаянно сопротивлялся и был заколот шпагами. Убийцы действовали согласно инструкции Екатерины II, гласившей, что в случае каких-либо беспорядков пленник должен быть умерщвлён. Увидевший убитого государя Мирович приказал вынести тело во двор, поцеловал руку покойному и сдался властям. Через полтора месяца его казнили в Петербурге. Император Иоанн Антонович был тайно похоронен в Шлиссельбургской крепости, и могила его неизвестна.

   Мученическая жизнь Иоанна Антоновича делала его в глазах народа страдальцем за правое дело. Несмотря на сверхсекретность всего, что было связано с несчастным государем, слухи о нём постоянно бродили в народе. Особенно популярной была его фигура среди раскольников. Появлялись и самозванцы, один из них, купец Тимофей Иванович Курдилов, закончил свою жизнь на Соловках.

 //– События эпохи –//

   1741–1743 гг. – Русско-шведская война: победа русских войск под командованием П.П. Ласси при Вильманстраде (23.08.1741 г.). Война завершилась при Елизавете Петровне Абоским миром (18.08.1743 г.), по которому к России отошли три финские провинции.

   Пётр III посещает Иоанна Антоновича в Шлиссельбургской крепости. Художник Ф.Е. Буров. 1885 г.

   Литература:

   Анисимов Е.В. Иван VI Антонович. М., 2008.

   Брикнер А.Г. Император Иоанн Антонович и его родственники. М., 1874.

   Каменский А.Б. Иван VI Антонович // Вопросы истории. № 11. 1994. С. 50–62.

   Корф М.А. Брауншвейгское семейство. М., 1993.