Текст книги "Тайна Зыбуна"

Автор книги: Евгений Осокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ГИМН ГИПОТЕЗЦЕВ

– А ну-ка, где письмо? – чуть свет разбудил Хасана так и не уснувший в эту ночь Володька.

– Какое письмо? – не сразу пришел тот в себя. Затем достал аккуратно завернутую в тряпочку бересту. Хотя ребята сняли три копии, но копии копиями, а при чтении письма на месте все важно: какой где пробел между буквами и вообще… Взглянул и ясно. А то с копией гадай: так – не так…

Володька начал рассуждать:

– Допустим, партизаны нашли полковнике и Епишку, когда оружие поржавело… Пусть, просто забыли его. Но почему они спрятали золото на гряде? Они должны были понести его с собой в отряд. Точно?.. Тогда зачем они пишут о гряде, озере, каком-то ельнике?.. Выходит, они его все-таки где-то закопали. Ребята, а может, они указывают ельник на берегу Щучьего озера?

– Тогда оно называлось Пескаревым, – вставил Хасан.

– Они зарыли его, когда их совсем свалил тиф. Зарыли где-то у озера, – предположил Санька.

Володька подал Хасану свою копию с текстом, подписанным к сохранившимся на бересте буквам простым карандашом.

«То варищи! Пол ковникане догнали. На гр яде у о зера нас свал ил тиф. Б олотом вышли набольшой еловый мыс. По кабудем в ельнике, на тропе. Ждем помощи. Если что – про щайте…»

– Ну, и так далее. В конце они наверняка указывали, где, если не поправятся, оставят оружие и, может, письма родным. Поняли? – с победоносным видом посмотрел на товарищей Володька. Купца с полковником и Епишкой, сами видели, нет. Скелета-то два. Значит, никакого золота и не было.

Весь поход в глазах Саньки как-то принизился и обесцветился.

– А может, попробуем? У ближнего дерева? – не сдавался он. – Помните, толстый-претолстый кедр на отшибе стоит…

Без энтузиазма воспринял Володькино толкование письма и Хасан. Все, конечно, подходит, да только письмо получилось какое-то неубедительное и очень уж спокойное. Неинтересное. Возвращаться, не копнув нигде земли, не хотелось.

– «олото» надо читать не «золото» а «болото». Ну и пусть! Точно? Что золото? Подумаешь! – разошелся Володька. – Мы открыли целую Зыбунью с горячей водой! Это, может, важнее всякого золота. Возьмут и проведут по нашей гряде дорогу в Зачутымье. Даже железную. Парников здесь настроят – целый совхоз. И, может, санаторий. А что? Думаете, зря в Зачутымье нефть ищут? Ничего не зря! Она есть, только папа не знает, где точно…

Ну и мастер же на фантазии Володька! Санька даже рот раскрыл, размечтался. Словно волшебник, Володька пересадил Саньку с одного ковра-самолета на другой и вот летит он с ним в будущее своей Зыбунии…

Однако сколько ни сиди, ни мечтай, а домой возвращаться надо. И чем быстрее, тем лучше. Володька так и сказал:

– Пока не поздно, давайте сматывать удочки.

Но как только разговор зашел о возвращении, тотчас нашлись неотложные дела. Во-первых, надо дать гряде название.

– Так и назовем – Зыбуния, – предложил Санька. Он уже проголодался и спешил.

– Чушь! – безапелляционно заявил Володька.

– Ничего не чушь! Есть же такой остров в тихом океане – Океания?

– Океания – это звучит! И она обитаема.

– И ты сочини новую гипотезу: столько-то тысяч лет назад здесь от горячих ключей было тепло, как в Африке, и жило могущественное племя гип-гип или там-там…

– А что? И это надо проверить.

– Знаете? – осенило Хасана. – Назовем гряду Гипотезией! А, Санька!

– Поставим у озера флаг, – подхватил Володька, – зароем под ним фляжку с письмом: когда, кем открыта, и все такое.

– Напишешь! Бумаги-то нет! – буркнул Санька. Он решил, что те просто вышучивают его.

– На бересте! Пошли!

Обняв Хасана и Саньку, Володька потянул их к озеру. Он запел, импровизируя:

 
Всегда идем,
Всегда втроем.
Мы все изроем,
Мы все откроем,
Мы все найдем!
Всегда идем,
Всегда втроем…
 

Санька подтягивал. Ему даже расхотелось есть.

– Знаете? – остановился Володька, когда ребята взобрались на самый высокий холм у озера. – Это будет гимн Гипотезии!

Взгляд Саньки упал на кости, белевшие в траве на соседней каменистой площадке. Нет, он не хочет оставлять здесь свой скелетишко.

– Поись бы…

Его уже не вдохновлял даже гимн гипотезцев. Что это за страна, которая не может накормить трех своих открывателей! Не достойна она ни флага, ни гимна!

– Надо идти обратно, – уже тоном старшего сказал Хасан.

– С одной банкой? – обернулся к нему Санька. – Голодовки пионерскими ступенями не предусмотрены.

– Это что, острота? – разулыбался Володька. – Когда съедим консервы – будем петь гимн Гипотезии:

 
Всегда идем,
Всегда втроем…
 

Впрочем, открытие новых земель необязательно. Даже пионерам третьей ступени. Я закрываю Гипотезию!

Володька вошел в свою роль…

* * *

Внешне, казалось, поведение и отношения ребят оставались прежними, и все-таки каждый чувствовал, что во многом друг на друга, да и на самих себя они смотрят иначе, чем несколько дней назад. Хасан Саньку и то видел другим. Вспомнив о совместной охоте, он теперь поверил, что Санька может стать хорошим охотником, но только, наверняка, не захочет. Выучится на летчика. Хасан легко представил Саньку даже в космосе. Володька, конечно, станет геологом. А вот для него, Хасана, жизнь тайги полна волнующих звуков и запахов, маленьких тайн, и разгадывание их увлекает, радует. Каждый шаг в тайге – новая страница огромной и вечно живой книги. А наука, техника – это что-то тоже хорошее, но для разума, а не для сердца. Мир техники для сердца Хасана оставался немым….

– Что это? – остановился Володька. – Гудит что-то.

Санька зажмурил глаза, прислушался.

– ЛИ-четыре. Идет на нас, – прошептал Санька, и ребята невольно присели.

– Это, наверно, папа возвращается с Черного Чутыма, – предположил Володька.

– Ну да! – рассмеялся Хасан. – Черный Чутым вон где, а это какой-нибудь…

Но какой – не все ли равно?

 
– Всегда идем,
Всегда втроем, —
 

снова начал было Володька. Его никто не поддержал. Петь не хотелось. Хотелось есть.

НА МУШКЕ ЗАУЭРА

Степан всю ночь пролежал в кустах. Ребят он услышал сразу, едва над кустами взошло солнце. «Нашли! – решил он. – Прыгают! Как телята… дорвавшись до свежей травки», – подумал он, торопливо вынося вперед лежавший у ног «зауэр три кольца». Вызванный в воображении образ телят как-то расслаблял, напоминая собственное детство, и Мажоров нахмурился, скривил губы, потом выругался – нехорошо и зло.

Санька и Володька обнялись и, раскачивясь в такт словам, пели:

 
…Мы все изроем,
Мы все откроем,
Мы все найдем!
 

Войдя в ельник, Володька попросил у Хасана ружье, сказал:

– Мне всегда везло, авось хоть зайчишку…

Хасан молча снял ружье с плеча, облегченно вздохнул. Ребята примолкли. Затаил дыхание и Степан. В наступившей тишине явственно донесся гул мотора: по краю тайги от Юрт шел вертолет. «Значит, ищут их, сопляков», – понял Степан.

Заметили вертолет и ребята.

– Слушайте – приостановился Володька, – а вдруг это все-таки нас ищут? Ведь мы же никого не предупредили!

Санька, приложив ладонь ко лбу, внимательно следил за просветами в пихтаче, в которых медленно проплывал вертолет, похожий на объевшуюся стрекозу.

– Подумаешь, генерал! – не оборачиваясь, съязвил он. На вертолете искать его будут! Наши и без предупреждения знают, где мы. – И вздохнул: – Вот вздуют только, когда вернемся…

– Знают – потому и ищут нас здесь, – упрямился Володька. – Давайте запалим костер!

Последняя фраза, сказанная погромче, донеслась до Мажорова. Он понял, что надо во что бы то ни стало помешать этому: дым сразу привлечет внимание летчика. Он решил: как только ребята остановятся – выйдет из засады и перестреляет их в упор там, где они попытаются разжечь костер. Неожиданное препятствие ожесточило Степана, и он взял ружье наизготовку и стал осторожно пробираться вперед.

Наконец, меж кустов и елей Степан стал видеть ребят: то одного, то другого. Еще немного и… но почему их трое? Кто третий? Откуда? Степан растерялся: чтобы убить третьего, понадобится перезарядить ружье. А Степан теперь даже не знал, сколько ружей у ребят. Определить это, когда сквозь кусты и подлесок угадываются лишь силуэты, почти невозможно. «Но ведь пока перезарядишь, третий, если не растеряется… Хасан не растеряется. Итак, первым Хасана, вторым – будет видно. Схватится за ружье Санька – его…»

Первым, с ружьем наизготовку, шел кто-то незнакомый Степану. Как ни сдерживал себя Мажоров, мушка плясала. Он ничего не мог поделать с руками. «Надо было перезарядить ружье патронами с картечью. Тогда бы не промахнулся», – с запозданием сообразил Мажоров.

Хасан шел последним. Ружья у него не было. Это уже лучше. Ребята удалялись, и кустарник скрывал то одного, то другого.

Степан понял: не только появление кого-то третьего, на нервы, видимо, подействовали и вертолет (а вдруг летчик услышит выстрелы?), и ружья, взятые «на руку». Раньше он рассчитывал, что в крайнем случае двумя пулями покончит с Хасаном, а если и Санька не струсит, успеет перезарядить… Теперь дело осложнялось. Но главное – эти руки! Несмотря на судорожные усилия, он никак не мог побороть в себе чувство страха, боязнь промахнуться. Промахнись он один раз и… Он ничего не может поделать с руками! Даже когда ребята прошли и он ни в кого не целится! Только сейчас Степан понял, как трудно стрелять по людям, которые тоже с ружьями. Трудно стрелять, когда ты можешь не стрелять, не рискуя своей жизнью. И как он сразу не догадался зарядить ружье картечью!

– Трус и дурак! – ругал он себя и, пригнувшись, стал торопливо перезаряжать ружье.

 
«Мы все изроем,
Мы все найдем», —
 

вспомнил он. «Найдем!» Нет у них золота. Не нашли они его!.. Надо осторожно поговорить с ними – что, как – и поискать самому! Теперь они все равно не уйдут от него!

– «Найдем»! – прошептал. – он. – Я вам найду!

* * *

…Санька предложил развернуться в цепь, набрать хоть грибов. И едва Володька свернул в чащу ельничка, как чуть не из-под самых ног его вырвался косач. Да как-то странно: чуть отлетел, упал, приподнялся снова и понизу потянулся в кусты – будто тетерка, уводящая от гнезда. Володька выстрелил вслед ему раз, другой, и косач упал. Не успел рассеяться дым, а руки ребят уже тянули косача в разные стороны.

– Ого!

– Справный?

– Я говорил!

Тут же разложили костер. Санька пошел искать воду, Хасан ощипывал птицу, Володька переживал удачу, подбрасывая в костер сучки.

– Я говорил!

Только звякнули о котелок ложки, из ельничка вышел Мажоров. Хасан и Санька не раз встречались с ним в конторе охотничье-промысловой станции.

– От друзья! Ну друзья! – шел он, качая головой. – А их ищут – с ног сбились! – Он чавкнул, облизнул губы, глотнул слюну, не сводя глаз с котелка.

– Дядя Степан, садитесь за компанию! – пригласил Хасан.

– Не откажусь, не откажусь! – еще говорил он, а ложка, невесть когда появившаяся в руке, уже булькнула в котелке.

Давясь непрожеванным мясом, хехекнул:

– А я, хе-хе… приплутал. Спасибо, ребятки. Не я вас, а вы меня, хе-хе…

В душе же Степана, словно зверь, издыхая в судорогах, все кипело и клокотало. Вот так всю жизнь хочешь «бах! бабах!», а получается «хе-хе…»

Он ненавидел сейчас весь мир, все живое.

КТО КОГО?

А Хасан и Санька обрадовались Мажорову. Разговорились. Все-таки пожилой, опытный человек, а главное – знакомый. Только Володька, видевший Степана впервые, насторожился. Зачем занесло его сюда? Искать нас пошел? Врет! А когда из разговора Степана с Хасаном Володька почувствовал, что и в Юртах он появился непонятно зачем, подозрение сразу переросло в убеждение. Он уже не спускал с Мажорова глаз, прислушивался: нет ли еще кого с ним? Не прячется ли кто поблизости?

«Значит, кто-то – Санька или Хасан – болтнул ему о Куперинском золоте! – решил Володька. – Вот и потянуло. Как медведя на мед».

Между тем Санька с Хасаном, перебивая и дополняя друг друга, рассказали о своих злоключениях и переживаниях. Не умолчал Санька даже о том, что утопил патроны.

– Ничего бьет? – взял Мажоров двухстволку Хасана. Повертел в руках, разрядил, заглянул в стволы. – Доброе ружье. – Снова зарядил, аккуратно положил туда же. Вздохнул:

– У меня тоже шестнадцатый. Жаль, не подойдут и мои патроны к Санькину ружьецу… – И с необычным для него оживлением бодро воскликнул: – Да, покажите-ка эту бересту!

– Я сжег ее! – не дал Хасану рта раскрыть Володька.

– Сжег?

– Растопки не было, а все сырое… А что с нее?

Мажоров сделал вид, что поверил, а про себя решил: значит, какое-то указание на то, где спрятано золото, в письме на бересте есть.

– А знаете чьи вы нашли скелеты? Братьев Купериных! Один был богатейшим купцом, другой жандармским полковником, Поняли?

«Никакой, значит, то не Епишка», – подумал Хасан о длинном.

«Все ясно! – понял Володька. – Он знает побольше нас!»

Мажоров рассказал, что один охотник-хант, умирая, поведал ему тайну бесследного исчезновения Купериных в ту ночь, когда власть в Рыльске перешла к Советам.

Мажоров повел ребят к озеру. Несмотря на необычную для его шестидесяти лет оживленность, шутки, он не выпускал из рук ружья, не стоял и не сидел спиной к ребятам. И сейчас идти старался сзади всех или сбоку. Володька пробовал отставать, Мажоров тотчас находил предлог и сворачивал в сторону. Неясно было Володьке только одно: отчего это? Осторожность, ставшая привычкой, или Мажоров догадывается, что ребята не доверяют ему? Если последнее – развязка наступит сегодня же ночью.

На ремне Мажорова, в матерчатых чехольчиках, болтались легкий топорик и военного образца малая саперная лопата.

«Нас искал!» – невесело усмехнулся Володька, и сердце его билось все взволнованней и тревожней.

По озеру пятнами пробегала мелкая рябь, словно ветерок – легкий, освежающий – пробовал, не тверда ли вода, не горяча ли…

Ребята приостановились, залюбовались озером.

– А ну, хлопцы, – за дело! Куперины, подыхая, могли зарыть золотишко рядом. Человек – животное такое: пока не отдаст концы – все на что-нибудь надеется.

Он подал Володьке заостренную осиновую палку, Хасану – свою лопатку, а Саньку заставил отгребать землю.

До Володьки, занятого своими мыслями, только сейчас, наконец, дошло, что он говорит «Куперины». «А что – вдруг полковник бежал не с Епишкой, а со своим братцем, купцом?.. – подумал он. – Тогда, конечно, золота тут может быть столько, что…

– Живей, живей, шевелись! – прервал его размышления сипловатый басок Мажорова.

Володька старался разгадать, как может поступить Мажоров и как лучше от него избавиться? Допустим, найдут они золото. Мажоров заберет его и скроется, уедет куда-нибудь, может, даже за границу. Но попытается ли он разделаться с ними! По лицу Хасана, его увлеченности Володька видел: он все еще верит Мажорову.

– Н-нашел!! – заикаясь, обрадованно заорал Санька. – Дядя Степан!

Мажоров, забыв о предосторожности, бросил ружье и обоими руками принялся разгребать землю. В трухлявых остатках кожи и бумаги тускло блеснула золотая монета. Под ней – несколько серебряных и медных, ставших совершенно зелеными.

Больше ни золота, ни серебра не оказалось.

«Ясно! – понял Мажоров и потянулся к ружью. – Здесь сгнил лишь кошелек господина полковника». А вслух сказал:

– Ройте, ройте глубже!

– Поись бы, дядя Степан, – жалобно протянул Санька.

«Пропадешь с ними! – все мрачнее становилось на душе Володьки.

Мажоров каждому обвел лопаткой по участку земли, распорядился:

– Перекопать все на полметра. После этого будет завтрак. Поняли? А деньги возьмите себе. Можете считать их трудовыми.

И он отправился за своим рюкзаком, сказав, что по пути насобирает грибов.

– Работайте на совесть. Золото разделим поровну. Поняли? – И, перехватив взгляд Володьки, добавил после небольшой паузы: – Или сдадим государству. Потому – деньги это народные. Поняли?

Мажоров не рассчитывал, что золото может быть зарыто где-то здесь, но он решил: добром или худом, а намучает ребят так, что они сами будут проситься копать там, где надо… И, довольный собой, отправился в кедрач.

Едва Мажоров спустился с приозерного холма, Хасан схватился за ружье, ойкнул и растерянно взглянул на Володьку.

– Что? Что? – привстал Володька и вдруг рывком обернулся, одновременно падая на землю: он решил, что сзади в него целится Мажоров.

Санька осторожно переводил взгляд с Володьки на Хасана и тоже начал оглядываться: нигде никого. Что с ними?

Володька понял, что попал впросак. Он сконфуженно поднялся и, объясняя свое поведение, полез в штаны:

– Какая-то жужелица ка-ак цапнет! Вот здесь… – и он усиленно начал тереть мягкое место. – Я подумал – змея!

– Ребята, – зашептал Хасан. – Я потерял бойки!

– Оба? – враз спросили Володька и Санька.

– Ну, уж это треп! – не поверил Володька и взял у Хасана ружье. – Не разыгрывай!

Бойков не было.

– Один, это точно, держался на честном слове, – пояснил Хасан. – Деда давно собирался в Рыльск отвезти ружье к мастеру… А второй сидел крепко.

Володька взял Санькино ружье, осмотрел, как крепятся бойки.

– Чепуха! Второй не мог сам выпасть!

– Да честное слово, ребята, не разыгрываю! – чуть не всхлипнул Хасан.

– Тогда этот Мажоров – неизвестно кто. Поняли? И неизвестно зачем здесь. Это он вынул! Я заметил: смотрел в стволы, а правой рукой ковырялся.

– Не сочиняй, – скривившись, протянул Санька. – Не знали б мы его – другое дело.

– А что ты о нем знаешь?

Да, знал о нем Санька немногое. И верно: друг он или враг?

– Почему у меня не потерялись? Потому, что потерялись патроны. И он знает: патронов двадцатого калибра у нас нет и твое ружье вроде палки.

– Две гильзы-то есть.

– А что гильзы?

В душе Хасан тоже не верил Володьке, но исправный боек действительно не мог выпасть сам. А может, это Володька подшутил и теперь разыгрывает их? С чего бы он так мотанулся? И отвернулся! Прыснул со смеху и отвернулся, разыграл укус!

– Ну, ладно, хватит дурить, – шагнул Хасан к Володьке. – Где бойки?

– Какие бойки? Ты что?

– А то! Еще «не разыгрывай!» Я же видел – ты сам вынул! – напропалую врал Хасан.

С Володьки сразу слетела игривость, и он понял, что если уж Хасан потерял голову, значит, дело худо.

– Да вы что, ребята? Мне не верите? Может, я заодно с Мажоровым?

Не верить было нельзя; для таких шуток сейчас не время.

– А что делать?

Володька достал складешок и стал разряжать патроны Хасана. На недоуменный вопрос Саньки Володька, наверное, впервые без иронии, объяснил, что у него, Саньки, осталось две гильзы двадцатого калибра. Их он и зарядит. Один – дробью, а другой, на всякий случай пулей.

– Лучше картечью! – предложил обрадовавшийся Санька. Даже веснушки на его носу, казалось, стали светлее.

– А есть?

Хасан молча подал новый патрон.

– И чтоб при Мажорове ни гу-гу о том, что Санькино ружье заряжено, – предупредил Володька. – С картечью будет в правом стволе.

– И о бойках будем молчать, – предложил Хасан.

– Почему? – не понял Санька.

– Скорее выдаст себя.

– Это точно, – согласился Володька. – И следить за ним надо всем. И чуть что – не трусить!

«Ежели ты не струсишь – никто не струсит!» – хотел сказать расхрабрившийся Санька, но вовремя сдержался: все-таки это Володька догадался перезарядить патроны.

– А знаете? – Володька даже улыбнулся своей мысли. – Точно: это нас ищут на вертолете, потому Мажоров и боится заставлять нас работать силой. Потому и хитрит. И ничего он с нами не сделает. Поняли? Давайте потребуем у него консервов на дорогу, заплатим ему за них – и пойдем…

– Чем? У нас с Санькой нет ни копейки.

– Да, верно, – вздохнул Володька. – Денег и у меня нет. А за так он и сухаря не даст…

– Слушай, да перестань ты сочинять про человека! – не вытерпел Хасан. – Зверь он какой, что ли? Собирает – уши вянут!

Но Хасан говорит это уже без прежней запальчивости, а так, на всякий случай. Но примолкнувшего Саньку слова его заставили задуматься. Поначалу ему нравилось приписывать Мажорову черт знает что, а возражения Хасана только подливали масла в огонь. Это было вроде игры, хотя временами он искренне верил в свои и Володькины подозрения. Но едва Санька осознал, чем все может кончиться, играть этим не захотелось. Не до таких шуток, когда нет еды и два патрона на оба ружья. Вот почему после доводов Хасана он невольно стал искать в поведении Степана не то, что вызывает подозрение, а доказательств правдивости его рассказа. И странно: доказательства сразу нашлись. В хорошее-то верить куда приятнее…

Он поделился своими мыслями с Хасаном.

– Я так и думал. Наши попросили его, а он и попер. Ему что тайга, что Зыбун, – хмурясь для солидности, говорит Хасан. – Чудной!

* * *

Поиски ребят на вертолете спутали Мажорову первоначальный план. Поразмыслив, он решил, что убивать ребят из ружья не следует. Где ни спрячешь трупы, их нетрудно найти. На след могут пустить собаку-ищейку. Все-таки трое ребят – не трое телят. Огнестрельные раны не скроешь, подозрение падет на него, это ясно. Значит, надо покончить с ними как-то иначе. Как? Решение пришло до изумления простое, едва он увидел ярко-красную с белыми точками шляпку мухомора. Но мухоморы не годились. Их знают все, а главное, они недостаточно ядовиты. Мажоров вспомнил, что где-то недалеко он видел много бледных поганок. Их яд убивает наверняка. Несколько ложек грибницы с отваром из бледных поганок хватит, чтобы убрать сопливых кладоискателей с дороги и остаться вне подозрений, даже если станет известно, что он был на гряде. Скажет, что не нашел их. Он даже бойки из Хасанова ружья вставит на место. И ребят так и оставит близ котелка с этим варевом. Все решат, что это дело рук неопытного в грибах Володьки. Да и мало ли: в сумерках, мол, с голодухи не разобрались – и вся недолга…

Найдя еще несколько молодых толкачиков и дождевиков, Мажоров сварил грибницу, пригласил:

– Присаживайтесь. Устали, небось? – И предупредил: – Грибов мало, супец жидок. Но есть надо, иначе не дотянем. Ешьте, я не работал, так что схожу еще за дровами, вскипячу чай. Мне оставите.

– И это все? – кивнул Санька в котелок.

– Разделим банку консервов. Но кто плохо будет есть суп, второго не получит.

И ушел.

На этот раз не только Володьку – даже Саньку удивило то, что он, отправляясь за дровами, прихватил не только ружье, но и рюкзак.

Хасан попробовал рассеять их сомнения:

– Ружье – понятно: вдруг косач, заяц… Р-раз! – и в рюкзак, – попытался он даже пошутить, помешивая дымящуюся грибницу ложкой, чтобы скорее поостыла.

– Или не доверяет нам консервы. Мол, навалимся, съедим без него, – предположил Санька и первым полез в котелок.