Текст книги "В лучах прожекторов"

Автор книги: Евгений Софронов

Соавторы: Лев Телешев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

21

17 июля подразделения 1-го прожекторного полка из зоны зенитной артиллерии передислоцировались в световые прожекторные поля. 19 июля из района Можайск, Дорохове на новые позиции переехали и подразделения сводного батальона старшего лейтенанта Цыганенко, и к исходу дня четвертое, пятое и шестое световые поля уже полностью подготовились к боевой работе. По соседству, на западном и северо-западном направлениях, расположились подразделения 14-го прожекторного полка.

Около подмосковных деревень, а то и вдали от населенных пунктов, на лесных полянах, расчеты развернули прожекторные станции. Как и в зоне зенитной артиллерии, внешнюю линию прожекторных станций составляли станции-искатели, имевшие звукоулавливатели, а несколько в глубине разместились станции-сопроводители. Между станциями, удаленными друг от друга, как правило, на 5-6 километров, через поля, луга и леса были проложены телефонные линии связи. По ним начальники станций к концу каждого дня докладывали своим командирам взводов о готовности отражать налет противника. По таким же линиям доклады поступали на командные пункты прожекторных рот и батальонов.

22

Трудный марш позади. Под вечер 19 июля младший сержант Спасский доложил командиру взвода:

– Система готова к бою.

Что скрывалось за этими скупыми словами? Напряженный и слаженный труд многих людей. Ведь надо было за считанные часы подготовить технику к маршу, получить запасные части и продукты, проинструктировать личный состав, куда и в каком порядке следовать на боевую позицию, а там, уже на месте, произвести ориентировку и юстировку станции и, наконец, опробовать систему.

И вот номера расчета заняли свои места, готовые устроить врагу достойную встречу. Но налета и в эту ночь не было. После короткого предутреннего отдыха бойцы дружно стали оборудовать позицию.

Не забыли и о тренировке. Слухачи в шлемофонах с помощью штурвалов поворачивали рупоры звукоулавливателей – учились ловить цель на наших пролетающих самолетах. Корректировщики снимали их курс, наводчики по выданным слухачами азимуту и углу места направляли прожектор через синхронную передачу на запеленгованную цель. Все были заняты, всем хватало работы. Еще на старой позиции номера расчета много времени тренировались не только на своих рабочих листах, но и отрабатывали взаимозаменяемость. Вдруг ранят кого-нибудь в самый разгар боя? Тогда его заменит товарищ. Так что на взаимозаменяемость начальник системы Спасский обращал особое внимание.

Как и многие его сверстники, он был призван в армию с первого курса института. Успел окончить с отличием полковую школу, а главное – полюбил прожекторную технику. Шел ему двадцать четвертый год. И хоть подчиненные его были тоже молоды, почти все комсомольцы, вначале у него не было уверенности, что станет для них хорошим командиром. Одно дело – средняя школа, где, будучи секретарем комитета комсомола и председателем старостата, вел общественную работу, совсем другое – армия, да еще во время войны. Там – ребята, тут – взрослые люди со сложившимися взглядами на жизнь, с разным уровнем образования. К тому же некоторым нелегко дается воинская дисциплина… Вот и найди подход к каждому бойцу.

Спасскому удавалось найти этот подход. Он занимался со своими людьми не только специальной подготовкой. Большое значение придавал также и политическим занятиям, которые проводил сам.

Помогал ему агитатор взвода ефрейтор Иванов. У него был природный дар воспитателя. Чуть заметит, что кто-то захандрил, как незаметно, ненавязчиво втянет в разговор, расспросит про дом, про близких, припомнит какой-нибудь смешной случай из своей жизни, и смотришь – приободрился человек, повеселел. Уже шутит, улыбается, с охотой берется за любое дело.

23

Командный пункт третьего батальона, куда спешил сейчас на эмке старший политрук Мамонов, располагался в десяти километрах от Голицино. Многие бойцы там просились на передовую. Хотя и понимали, что отвечают за неприкосновенность воздушных рубежей столицы, что должны выполнять свой долг перед Родиной именно здесь, где их поставили, но все-таки просились на фронт. Их тоже можно было понять: время для страны трудное, к тому же семьи у некоторых в оккупации…

Стояло тихое утро. Мелькавшие по обеим сторонам шоссе сосны, голубое безоблачное небо, нарядные беззаботные бабочки – все это никак не вязалось с тем, что шла кровопролитная война. Хотелось любоваться природой, а надо было думать о делах.

Вот она, деревня Часцы. КП Цыганенке в молодой березовой рощице выдавал дымок над ней. Не успел Мамонов сделать и шага от машины, как появился боец с винтовкой, знаком велел остановиться. Взглянув на красные прямоугольники в петлицах Мамонова, подтверждающие принадлежность к старшему комсоставу, он четко отдал честь.

Мамонов предъявил пропуск.

– Проезжайте, товарищ старший политрук.

И Мамонов махнул рукой водителю – разрешил ехать, а сам зашагал по тропке к КП, который размещался в палатке, покрытой для маскировки зелеными ветками.

– Товарищ старший политрук! – вытянулся при виде Мамонова комбат 3.– Личный состав командного пункта отдыхает после ночного дежурства. Командир батальона старший лейтенант Цыганенко…

– Здравствуйте, Федор Степанович.– Мамонов огляделся.– Приехал пораньше, чтобы посмотреть, как вы устроились.

– Мы все еще устраиваемся, Иван Евгеньевич. Начали рыть котлован для землянки.

– А как к этому относится Иван Ефремович? Цыганенко замялся.

– По-моему, одобряет. Считает, что долго мы тут будем.

Потом комбат рассказал про вражеские самолеты-разведчики. Они прилетали вчера прямо среди бела дня, три сразу. Чтобы не демаскировать себя, огонь по ним не открывали. А пока он, Цыганенко, звонил летчикам, самолетов уже и след простыл.

– Да, обстановка осложняется,– задумчиво проговорил старший политрук.– Теперь жди налетов. Как, готовы к ним?

– Готовы, Иван Евгеньевич. Только вот не знаю, что с моими людьми делать… Заладили: на фронт да на фронт. Вчера трое просились, сегодня уже два рапорта получил…

– Вот об этом сейчас и поговорим.

На поляне уже собрались бойцы. Мамонов прочитал последние сообщения Совинформбюро. И спросил:

– Вопросы есть?

Поднялся связист КП батальона Моргунов.

– Разрешите?

– Пожалуйста.

Взвод Моргунова укреплял линии связи. Приходилось бывать в разных деревнях. Везде колхозники забрасывали бойцов вопросами о положении на фронте. И при этом так смотрели на них, молодых и здоровых, что тем не по себе становилось.

– Глядят на меня и думают, чего ж, мол, ты, друг сердечный, в тылу околачиваешься, когда надо тебе на передовой с немцами драться,– так закончил выступление Моргунов и ссутулил могучие плечи, словно стыдился своего крупного, пышущего здоровьем тела.

– На передовую, значит, хочешь? – прищурился старший политрук.

– А можно? – с надеждой распрямился Моргунов.

– А сам-то как считаешь? Ну давайте все уйдем на фронт, а кто Москву от вражеских самолетов защищать будет? Вот вчера их разведчики прилетали, не сегодня-завтра с бомбами заявятся. Кто же нашу столицу спасет от них, даст им отпор? Что же ты молчишь?

Обращаясь к сконфуженному Моргунову, старший политрук, по сути дела, вопросы свои задавал всем бойцам. И они потупились. А он говорил о том, что их части придется отражать основной удар фашистской авиации. 14-й прожекторный полк пока только организуется. Большинство бойцов там призваны из запаса, им еще нужно учиться да учиться.

– Вы отдаете себе отчет в том, что значит послать на передовую, в ту же пехоту, специалистов, которых мы тут упорно и долго готовили? – голос Мамонова зазвенел металлом.– Пока будем готовить других, самолеты врага прорвутся к Москве. Можем мы допустить это, товарищ Моргунов?

– Нет,– твердо сказал Моргунов.– И не сомневайтесь, товарищ старший политрук, не допустим.

– Вот это речь уже не мальчика, но мужа,– с удовольствием процитировал повеселевший старший политрук.– Ведь у нас здесь с вами тоже фронт…

24

Затяжные дожди отмыли до блеска листву деревьев, и теперь она сверкала под солнцем как отлакированная. Буйно зеленели кусты. Зрела в садах, наливалась соком смородина. Яблони стояли сплошь усыпанные еще маленькими, совсем зелеными плодами. Зато вишня уже закраснелась.

Лето было в разгаре, но дни уже убывали. Ночи медленно и верно отбирали у суток минуту за минутой. К концу двадцать девятого дня войны светлое время уменьшилось почти на один час. А это имело большое значение…

Гитлеровское командование никак не решалось начать налеты на Москву. Слишком коротка была ночь, чтобы долететь до нее с аэродромов базирования и вернуться обратно. Днем же немцы этого делать не осмеливались. Они боялись истребителей и зенитной артиллерии, прикрывавших столицу. Воздушная разведка, проведенная ими в первых числах июля, и неудачные попытки налетов на подмосковные объекты днем, очевидно, показали командованию гитлеровского люфтваффе, что на подступах к Москве создана мощная глубоко эшелонированная противовоздушная оборона. Да и прифронтовые истребительные части Красной Армии при раннем наступлении рассвета успели бы нанести ощутимые потери посланным на Москву авиационным эскадрам на их обратном пути.

И только теперь, во второй половине июля, когда день укоротился, а наземным частям группы армий «Центр» удалось прорваться довольно далеко в глубь советской территории, гитлеровцы посчитали возможным начать ночные налеты на Москву.

Советское командование предпринимало все меры, чтобы не дать врагу осуществить его планы.

21 июля была проведена командно-штабная игра. Руководили ею Председатель ГКО и начальник Генерального штаба Красной Армии.

В течение двух часов на разработанных штабами Московской зоны ПВО и ВВС «налетах противника» проверялась готовность командования 1-го корпуса ПВО и 6-го истребительного корпуса к отражению налетов авиации противника на Москву.

К оборонительному сражению готовились и многочисленные части противовоздушной обороны столицы, тысячи ее командиров и десятки тысяч бойцов. Готовились на земле к боям в небе.

Подмосковное небо. До войны от него ждали то ясного солнца, то доброго дождика. Оно радовало ликующей голубизной, медленно плывущими облаками, ночными звездами. Война сделала небо иным – грозным, несущим смерть.

У воинов ПВО, для которых небо стало местом боя, ни на рассвете, ни в знойный полдень, ни в прохладные вечерние часы не прекращалась напряженная работа. Они зорко следили, не покажется ли над горизонтом, черная армада вражеских бомбардировщиков. Только операторы радиолокационных станций – первенцев отечественной техники наблюдения за воздушным пространством – смотрели не на небо, а на зеленоватые экраны электронных индикаторов, стараясь расшифровать непрерывно мерцающие и изменяющиеся по высоте импульсы отраженной энергии.

Аэродромы базирования вражеских бомбардировщиков находились теперь от Москвы в двух часах полета. От воинов ПВО требовалось создать надежный заслон, о который разбилась бы попытка фашистов бомбить столицу Страны Советов. Первый заслон создавали ночные истребители и прожектористы…

21.00. На главный пост ВНОС, входивший в состав командного пункта 1-го корпуса ПВО, от фронтовых соединений поступили первые данные: через район Смоленск, Рославль в северо-восточном направлении идет большая группа самолетов противника.

Боевые расчеты заняли свои места. Основное внимание командования корпуса было приковано к планшету. На большой карте с многочисленными синими змейками рек, на берегах которых были разбросаны прямоугольники деревень и зеленые острова лесов, пестрели красные и черные кружочки – боевые позиции подразделений.

Начальник оперативного отдела штаба подполковник Курьянов, слегка сощурясь, смотрел на левый край огромной карты-схемы, где по данным главного поста ВНОС планшетистами устанавливались свинцовые макеты самолетов врага, направленные в сторону Москвы. Стоя у карты, он доложил полковнику Гиршовичу:

– Самолеты этой группы скорее всего пойдут над железной дорогой Смоленск – Вязьма – Москва. Но они могут и разделиться на несколько мелких групп, чтобы нанести бомбовые удары с разных направлений.

Гиршович свел брови к переносице.

– А вы уверены, что противник ограничится только этой группой? Я лично нет. Задуман, видимо, массированный налет, и вражеская авиация будет действовать несколькими группами. Надо выяснить, что думают авиаторы.

По внутренней связи он соединился с начальником штаба 6-го истребительного авиакорпуса,

– Илья Иванович, вы следите за самолетами противника?

– Конечно,– ответил полковник Комаров.

– Похоже, что будет несколько эшелонов.

– Мы того же мнения и поэтому уже объявили первое положение для всех частей передовых аэродромов.

– Какие ориентиры, на ваш взгляд, использует противник при подлете к Москве? Откуда его ожидать?

– В первую очередь полетит вдоль железных дорог и шоссе. В сумерках они просматриваются довольно отчетливо. Не забудет он и про Москву-реку.

– Видимо, минут через сорок-пятьдесят они будут уже у границ нашей зоны?

– Да. А прожектористы готовы?

– Товарищ Сарбунов доложил, что все прожекторные части находятся в готовности к боевой работе.

Основное преимущество, которое давал вражеским бомбардировщикам ночной налет,– это скрытность. В темноте истребителям сбить их не просто, и зенитная артиллерия не так страшна, хотя ориентироваться ночью гораздо труднее, чем днем. Противник рассчитывал использовать и облачность для скрытого подхода к Москве.

И вот вражеские бомбардировщики подошли к границе Московской зоны ПВО в районе Ржев, Вязьма.

– Самолеты в нашей зоне,– доложил Курьянов.

– Вызывайте командира корпуса,– приказал Гиршович.

– Товарищ генерал, самолеты противника у наших границ,– сообщил начальник оперативного отдела генералу Журавлеву по специальному телефону с пульта управления.

– Тщательно наносите обстановку, сейчас буду на КП.

Ровно через две минуты генерал Журавлев появился в подземном помещении своего КП. Уточнив данные о воздушном противнике, командир корпуса приказал:

– Частям положение номер один. Усилить наблюдение за воздухом. Отразить налет авиации противника всеми средствами.

По различным линиям связи и по радио эта команда была передана на аэродромы истребительной авиации ПВО, зенитно-артиллерийским и прожекторным частям, пулеметчикам, аэростатчикам. Летчики-истребители заняли места в кабинах самолетов, готовые по первому сигналу вылететь на перехват воздушного противника. Зарокотали агрегаты электропитания, орудийные расчеты подготовили боеприпасы, аэростатчики подняли в ночное московское небо аэростаты заграждения, связисты на командных пунктах ожидали, какие последуют команды, а планшетисты по поступающим с главного поста ВНОС данным прокладывали маршруты приближающихся самолетов противника. Командиры готовили решения…

– Товарищ генерал, самолеты противника идут к Москве с трех направлений: северо-западного, западного и юго-западного. Впереди одиночные бомбардировщики. За ними с интервалом в десять минут – основные группы. Высота две-три тысячи метров,– доложил командиру корпуса начальник штаба.

– Товарищ Климов, истребители передовых аэродромов подняты на перехват? – спросил Журавлев.

– Ночники передовых аэродромов вылетели навстречу бомбардировщикам противника, – отвечал командир 6-го авиакорпуса.

«Юнкерсы», «хейнкели» и «дорнье» были уже совсем близко. Ночная тьма рассеивалась осветительными бомбами, сброшенными на парашютах. За штурвалами впереди летящих самолетов находились наиболее опытные летчики. На них, лидеров, возлагалась задача проложить маршрут, прорвать противовоздушную оборону Москвы и осветить зажигательными и осветительными бомбами те объекты, которые по решению гитлеровского командования предстояло бомбить в первую очередь. Самолеты врага шли развернутым строем, на значительном расстоянии друг от друга, с интервалами в несколько минут. Налет был спланирован с расчетом на непрерывность бомбовых ударов.

25

Командующий войсками Московской зоны ПВО генерал-майор Громадин расположился в соседнем с пунктом управления помещении, оборудованном динамиками громкоговорящей связи. По одному из них почти непрерывно передавались данные службы воздушного наблюдения о местоположении самолетов противника и наших истребителей, по другим можно было слушать команды, подаваемые командирами 1-го ПВО и 6-го авиационного корпусов.

– Как обстановка, товарищ Герасимов?

– Около семидесяти самолетов противника уже пересекли западную границу зоны ПВО. Это, очевидно, первый эшелон. В других районах зоны противник не обнаружен. Зенитная артиллерия Москвы готовит заградительный огонь,– доложил начальник штаба Московской зоны ПВО.

Команда! Взревев моторами, истребители взмывают в высоту, звеньями летят навстречу врагу.

Луны нет, и только впереди едва заметен горизонт. Мерцают звезды – на большой высоте они видны лучше, чем с земли. Но ориентироваться трудно. Пилотирование идет в основном по приборам. Летчикам приходится напряженно вглядываться в темноту, чтобы по выхлопным газам или теням на звездном небе вовремя обнаружить вражеские бомбардировщики. А тут еще приходится внимательно следить и за своими самолетами… Как бы не столкнуться.

Истребители, вылетевшие на перехват с передовых аэродромов, сумели обнаружить и удачно атаковать некоторые группы фашистских бомбардировщиков первого эшелона еще до подхода их к зоне световых прожекторных полей. И уже там, на дальних подступах к Москве, вынудили их разгрузиться от запаса бомб и повернуть назад. Но незамеченные и неатакованные самолеты врага продолжали лететь к Москве.

И вот в тревожное небо навстречу вражеским бомбардировщикам взметнулись голубоватые лучи прожекторов. В их свете четко обозначились силуэты вражеских самолетов. К ним устремились наши истребители. Завязались воздушные бои.

А над пригородами Москвы на пути прорвавшихся самолетов появились красноватые разрывы зенитных снарядов. Вспыхивая на разных высотах и заполняя большое пространство по фронту, они создавали сплошной огневой заслон вокруг столицы.

Это было начало сражения воинов противовоздушной обороны с противником в кебе Подмосковья.

26

Днем раньше майор Волков побывал в подразделениях пятого светового поля. Воины оборудовали позиции – рыли окопы-котлованы для громоздких звукоулавливателей, круглые – для прожекторов, с узкой кольцевой траншеей – для наводчика прожектора. Улучшали маскировку боевой техники, строили землянки.

Свой объезд командир полка начал с позиций станций-искателей шестой роты в районе Наро-Фоминска. Затем проверил работу командного пункта командира роты старшего лейтенанта Ткаченко. И только после этого направился на КП второго батальона, который размещался на южной окраине деревни Лукино, в деревянном старом доме, служившем до войны и читальней, и местом проведения досуга сельской молодежи.

На крыше соседней постройки под руководством начальника штаба батальона лейтенанта Бочарова был оборудован наблюдательный пункт, а в помещении установлен стол-планшет с картой местности и схемой боевого порядка батальона. На планшете чернели кружки позиций прожекторных станций и треугольники ротных командных пунктов.

– Командный пункт у вас почти в центре светового поля, это хорошо,– отрывая взгляд от планшета, одобрил Волков.– Управлять сопровождением целей будет удобно.– И спросил: – Как связь с ротами?

– Удовлетворительная. Нарушения бывают, но редко,– хрипловатым голосом доложил командир второго батальона капитан Березняк.

– А внутри рот? – Волков посмотрел на Бочарова.

– Все в порядке. Связисты постоянно работают на линиях: подвешивают кабель на шесты, улучшают переходы через дороги и реки…

По тому, как уверенно докладывал Бочаров, чувствовалось, что он в курсе всех дел своих подразделений.

– Я сейчас был на переднем крае шестой роты,– выслушав Бочарова, сказал Волков.– Позиции станций-искателей сержантов Сухорукова и Шульцева выбраны хорошо. Начальники станций толковые. Расчеты слаженные. Техника у них новая. А вот на двух других позициях звукоулавливатели старенькие… Это слабые места в боевом порядке батальона.

– Да, товарищ командир, к сожалению,– Березняк развел руками.– Желательно побыстрее вернуть оставленную для усиления зоны зенитной артиллерии систему «Прожзвук-четыре» сержанта Кацубо.

– Зенитчики возвратят станции-искатели, когда получат новые,– сказал Волков.– А пока нужно тренировать расчеты старых звукоулавливателей, чтобы работали и считывали координаты целей более четко, а прожектористы учились внимательно слушать их и быстро устанавливать данные на прожекторе.

– Мы так и делаем, товарищ командир.

– А на позициях пятой роты, у Фортова, вам удалось побывать? – обратился Волков к капитану Березняку.

– Пока нет,– нехотя ответил тот и, заметив неодобрительный взгляд Волкова, добавил: – Успел проверить пока только ближайшие «точки»…

– Это никуда не годится. Передовые позиции следует проверять в первую очередь. Ведь от их работы в большой мере зависит успех борьбы с вражеской авиацией. А как все же дела у Фортова на переднем крае?

– Фортов докладывал, что позиции выбраны хорошо. Сейчас оборудуются окопы. КП он разместил в Могутово. Связь работает исправно. По соседству с шестой ротой стоит взвод лейтенанта Ковалькова, а левее, ближе к Малоярославецкому шоссе,– взвод Теплова.– Березняк повернулся к начальнику штаба:-Товарищ Бочаров, доложите, кто начальники станций на переднем крае у Фортова.

– На пятьсот шестой позиции, юго-западнее Могутова,– Бочаров указательным пальцем провел по карте,– старший сержант Лотош, у него станция-искатель со старым звукоулавливателем. На пятьсот пятой позиции этого взвода, севернее Мачихино, система «Прожзвук-четыре» старшины Кузнецова. Здесь же наблюдательный пункт командира взвода Ковалькова. Во взводе Теплова обе станции-искатели «Прожзвук-четыре». На пятьсот второй позиции, около деревни Зинаевки, начальником станции сержант Михайлов, а на пятьсот первой, левофланговой позиции батальона около деревни Кле-новка – сержант Леонов. Наблюдательный пункт командира этого взвода на пятьсот второй позиции.

– Леонов, Михайлов, Лотош – знакомые фамилии, а вот Кузнецова что-то не припомню,– задумчиво произнес Волков.

– Из запасников, товарищ майор,– подсказал Бочаров.

– Лейтенант Фортов, думаю, не подведет, – заметил Волков, рассматривая карту.– В третьей роте первого батальона на переднем крае тоже две системы «Прожзвук-четыре». Таким образом, сектор над Малоярославецким шоссе прикрыт новой техникой. Но вам необходимо организовать более тесное взаимодействие с подразделениями батальона Дронова. Имейте в виду, что фашисты налет на Москву могут совершить в любую ночь. Батальон должен быть всегда в постоянной боевой готовности! Расчеты должны находиться вблизи боевой техники.

– Есть, товарищ командир.

– Доложите на КП полка, что я выехал туда. Близился вечер, поэтому Волков торопился. Надо было еще заслушать доклад начальника штаба полка о готовности подразделений.

В 21.00, как установлено командованием, Волков доложил на КП корпуса о боевой готовности полка.

Он все успел сделать вовремя.

До наступления темноты оставалось еще около часа, и Иван Ефремович Волков с начальником штаба занялись отработкой схемы боевого порядка седьмого светового поля. Его предполагалось развернуть на южном направлении, левее шестого.

Около десяти часов вечера раздался резкий телефонный звонок с ближайшего поста ВНОС – через него осуществлялась связь со штабом корпуса ПВО. Начальник поста передал от имени Сарбунова:

– Приближается большая группа самолетов противника. Проверьте связь.

Направленцы еще не успели оповестить подразделения полка, как поступила новая команда:

– Принять первое положение. Самолеты противника подходят к световым полям с западного и юго-западного направлений. Усилить наблюдение за воздухом.

Часы Волкова показывали 21.30. И он невольно подумал: – «Еще светло, а они уже идут».

Один за другим вражеские самолеты пересекли рубеж Ржев, Вязьма. Их маршруты четко фиксировались на планшете. По всем подразделениям полка до самых дальних станций связисты передавали:

– К бою! Самолеты противника подходят с запада и юго-запада. Поймать самолеты врага, осветить и сопровождать.

Волков смотрел на планшет.

За каждым треугольничком и кружочком карты боевого порядка Волков ясно представлял себе командные пункты батальонов и рот, боевые прожекторные станции, их начальников. Перебирал в памяти тех, кто призван охранять столицу. Его взгляд остановился на верхней границе боевых порядков. От нее до Москвы не так уж далеко. Там артиллеристы-зенитчики полков майора Кикнадзе и полковника Середина тоже готовятся к бою, а за ними – столица.

Хорошо бы связаться с аэродромами базирования истребителей, которые должны атаковать цели, освещенные прожекторными подразделениями полка. Но связи еще нет. Волков запросил свой наблюдательный пункт. Дежуривший там лейтенант Белов сообщил, что истребителей в зоне ожидания не видно, но со стороны Внуково слышен их гул. Значит, они поднимаются на перехват бомбардировщиков врага.

Волков знал, что в последнее время 6-й истребительный авиакорпус, оборонявший столицу на ее дальних подступах, усилен новыми авиационными частями, в корпусе проведен ряд крупных мероприятий по обеспечению успешного отражения налетов на Москву. Известно ему было и то, что корпус полковника Климова усиленно готовился все эти дни к мощному удару по противнику. Сообщение о вылете истребителей на перехват вражеских бомбардировщиков, приближающихся к боевым порядкам его полка, было кстати. Он перешел на наблюдательный пункт, оборудованный в церкви. А начальнику штаба, дал перед этим указание:

– Александр Иванович, своевременно информируйте батальоны о движении самолетов врага, требуйте докладов о их боевой работе.