Текст книги "В лучах прожекторов"

Автор книги: Евгений Софронов

Соавторы: Лев Телешев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

40

С рассветом Волков уходил к себе в небольшую комнату. Ее выделили ему в совхозном двухэтажном доме, расположенном недалеко от командного пункта полка. Там он отдыхал после ночной боевой работы.

Сегодня, в первый день августа, собираясь на КП, Волков задержался, чтобы проанализировать неудачи, на которые обратило внимание командование корпуса ПВО. Да он и сам видел, что не все шло гладко, не так, как хотелось бы ему, командиру полка.

Налеты фашистской авиации на Москву следовали один за другим. С 22 июля и до конца месяца авиация противника восемь раз совершала их. И только две ночи – на 28 и на 30 июля – прошли спокойно. Немецко-фашистская авиация на подступах к Москве столкнулась с сильным противодействием соединений и частей противовоздушной обороны. Она несла большие потери.

Удары нашей истребительной авиации и мощный огонь зенитчиков, видимо, измотали врага, и он сделал передышку. Ходили разговоры о том, что немцы по воскресеньям не воюют. Как бы там ни было, а восемь продолжительных налетов крупных сил вражеской авиации за десять июльских дней говорили о другом. К тому же были и дневные налеты.

Приказ, объявлявший благодарность зсему личному составу частей ПВО, а также правительственные награды наиболее отличившимся воодушевили бойцов и командиров. Они восприняли его с особой гордостью еще и потому, что в тяжелое для страны время, время неудач на фронте, это был первый приказ наркома, в котором отметили воинов Красной Армии за успешные боевые действия против гитлеровских захватчиков. И этими воинами были бойцы и командиры войск противовоздушной обороны Москвы, а среди них – прожектористы.

Накануне Волков поинтересовался записями в журнале боевых действий, сделанными заместителем начальника штаба старшим лейтенантом Еминовым. Там было записано, что в июле подразделения полка поймали, осветили и сопровождали более восьмидесяти самолетов противника. Около тридцати из них, попав в слепящие лучи прожекторов и опасаясь быть сбитыми истребителями, повернули обратно и вышли из световых полей. А другие вражеские летчики, у которых, очевидно, было больше смелости и опыта, направляли свои освещенные самолеты к ближайшей кромке облаков и скрывались в спасительной облачности, намереваясь продолжать полет к цели. Из числа освещенных более сорока бомбардировщиков обстреливали и бомбили позиции прожекторных станций и командный пункт полка, а следовательно, не донесли свой смертоносный груз до Москвы.

Кроме того, летчики-истребители, по данным, поступившим на КП полка, атаковали тринадцать самолетов врага, освещенных в световых полях 1-го прожекторного, и девять из них сбили. Пять атакованных бомбардировщиков скрылось в облаках. Более десяти освещенных самолетов противника было передано в зону зенитной артиллерии, часть из них была сбита, часть, сбросив бомбы в боевых порядках зенитчиков, ушла, на малой высоте преодолев зону истребительной азиации.

Самым отрадным было то, что многие фашистские экипажи теперь предпочитали не рисковать. Наверное, на них произвели впечатление прожекторные лучи, в которых сначала барахтались, а потом факелами летели вниз другие бомбардировщики, атакованные истребителями. Не желая подвергать себя опасности, эти экипажи поспешно освобождались от бомб, где придется. Подсчеты показали, что таких «асов» у фашистов около тридцати процентов.

Однако все это мало утешало Ивана Ефремовича, потому что несколько десятков вражеских бомбардировщиков побывало-таки над городом.

Все недостатки в действиях прожектористов, выявленные в ходе отражения первых двух налетов, разобраны в подразделениях. Даны строгие указания о соблюдении правил поиска и сопровождения пойманных целей. Самолеты противника освещаются тремя-четырьмя лучами. Передав пойманные цели станциям-сопроводителям, искатели начинают поиск новых вражеских бомбардировщиков.

Таким образом, необходимые меры приняты.

Но ведь прожектор может лишь осветить вражеский самолет. Сбить фашиста ему не дано. Хотя, празда, один самолет противника, ослепленный лучом прожектора первой роты, врезался в землю…

Полку приданы батальон и рота зенитно-пулеметного полка. Тридцать восемь зенитных крупнокалиберных установок с расчетами встали 25 июля на позиции станций-искателей переднего края и второй линии прожекторов. Пулеметы дадут возможность бороться с низколетящими самолетами противника, в основном, когда они пойдут на обратных курсах. А на Москву после первого налета немецкие самолеты стали идти на высотах 4-5 тысяч метров. Тут уж пулеметам не достать. Это работа для истребителей.

«Что же у нас получается с истребителями?– рассуждал Иван Ефремович.– Считается, что прожекторные подразделения обеспечивают боевые действия летчиков ПВО. Но что значит «обеспечивают»?

Не летчик же просит осветить найденную им цель, а прожектористы ищут, освещают, сопровождают пойманную цель и дают целеуказание истребителям, которые должны находиться в зонах ожидания над световыми полями. Сам способ взаимодействия предопределил активную роль командных пунктов световых прожекторных полей и полка в управлении истребителями.Вроде бы это признано. Однако на деле истребителей в световых полях не хватает, хотя истребительные полки каждую ночь делают большое количество вылетов. Или командиры авиационных полков предпочитают целеуказание со своих КП?

Думая так, Волков учитывал, что летчиков-ночников в авиаполках еще мало, что истребитель может находиться в воздухе около часа, а потом должен возвращаться на свой аэродром для заправки горючим и боеприпасами, что посадки ночью сложны, что его КП и КП световых полей не имеют радиостанций для связи с истребителями, находящимися в зоне ожидания, и передачи им команд целеуказания.

Учитывать-то учитывал, только легче от этого не становилось.

До чего досадно было вспоминать, что во время первого налета лишь один истребитель находился в зоне ожидания! Из двух с половиной десятков освещенных самолетов всего три были атакованы и сбиты. Появившиеся позже в районе КП полка истребители не реагировали на целеуказания электрострел. Конечно, низкие облака сильно мешали и прожектористам, и летчикам-истребителям… Самолеты противника освещались в основном в просветах облачности обычно небольшое время, и летчики, очевидно, плохо видели как их, так и электрострелу целеуказания. Они не успевали подлетать к освещенным самолетам.

Во время второго налета вражеские самолеты также маскировались почти сплошной облачностью. Они учли неудачи первого налета, шли более рассредоточено, на большой высоте и с разных сторон. Тогда из семнадцати освещенных целей была атакована и сбита только одна.

В любом случае, хоть при безоблачном небе, хоть в непогоду, наблюдать за действиями прожекторных подразделений и истребителей гораздо лучше с КП световых полей, чем с расположенного в стороне командного пункта истребительного полка,– к такому выводу пришел майор Волков.

Взвесив недочеты в совместной работе, он решил сегодня же подъехать к командиру 34-го истребительного полка на аэродром Внуково и обсудить все. Отвлек его от этих размышлений Мамонов.

– Что-то, Иван Ефремович, засиделся ты в своей светелке,– вместо приветствия пошутил комиссар.– Я уж думаю, не заболел ли командир…

– Да нет, я здоров.

Мамонов взглянул на исписанные цифрами и фамилиями листы бумаги, задержал взгляд на разостланной перед Волковым карте и понимающе хмыкнул.

– Все прикидываешь, как и что?

– Прикидываю,– кивнул Волков.

И он изложил комиссару свои соображения. Тот сразу оценил их.

– Да, Иван Ефремович, ты прав. Нужно только обговорить это с командирами истребительных полков, а уж потом докладывать начальнику прожекторов корпуса.

– Начну я со Внуково – у нас с товарищем Рыбкиным прямая телефонная связь. Встретимся с ним, чтобы потом, по телефону, лучше понимать друг друга. А нам с тобой надо вот что… Провести в подразделениях партсобрания. Пусть товарищ Еминов сделает для тебя справку по итогам боевой работы за июль. У нас есть расчеты, где много неудачных поисков. Они должны равняться на передовых. На тех, у которых поймано несколько целей. Почему у одних несколько, а у других нисколько? Разверни-ка партийно-политическую работу, нацель на распространение опыта…

41

Наступил август. Налеты вражеской авиации на Москву продолжались. Враг использовал все средства, стремясь прорваться к Москве, но встречал достойный отпор со стороны воинов противовоздушной обороны.

Командир и комиссар полка в постоянных разъездах. Они не знали покоя ни днем ни ночью. Едва заканчивался налет, наскоро позавтракав, они уезжали на позиции.

Прожекторная позиция. Ее любовно называли «точкой». Сколько их было разбросано в первую же военную ночь вокруг Москвы! Это и в самом деле «точка», расположившаяся или рядом с какой-нибудь деревушкой, или в поле, скрытая обступившей ее со всех сторон высокой стеной ржи, или затерявшаяся на одной из полян подмосковного леса. Хозяин «точки» – начальник прожекторной станции. В его подчинении всего с десяток бойцов, а то и того меньше. Он нес полную ответственность за боевую готовность расчета, которому поручено охранять отведенный участок неба. Казалось бы, что может сделать эта маленькая кучка людей с воздушным стервятником? Но это только на первый взгляд. На самом же деле в руках расчета большая сила, превращающая его в хозяина больших просторов, которые не окинуть взглядом. Эта сила – мощный прожекторный луч, рассекающий своим гигантским световым клинком ночной мрак.

42

В ночь на 4 августа командиру шестой роты лейтенанту Ткаченко сообщили, что к его сектору приближается вражеский бомбардировщик. Слухачи передовых станций-искателей запеленговали самолет и собирались выдать уже его координаты, надеясь, что он вот-вот пересечет передний край. Но самолет развернулся и пошел вдоль переднего края. Командир роты приказал станциям-искателям осветить самолет, используя приближенные данные слухачей. Два луча стали ощупывать небо на границе светового поля, и в это время вдоль нее посыпались мелкие осветительные бомбы, образуя висящие гирлянды.

Получив сообщение об этом, Волков позвонил командиру второго батальона.

– Товарищ Березняк! Этот самолет, видимо, решил обозначить ваш передний край с тем, чтобы дать возможность другим обойти его или набрать высоту.

– Я тоже так думаю. Кроме того, этот курсирующий вдоль переднего края самолет создает сильные помехи звукоулавливателям, чем затрудняет пеленгацию других целей.

– Дайте указания начальникам станций-искателей, чтобы не привязывались к этому самолету, а искали другие на больших углах места.

– Есть, товарищ командир.

Несмотря на хитрости врага, боевая работа в эту ночь была успешной: из восемнадцати вошедших в световые поля полка самолетов противника три повернули обратно, боясь попасть в лучи искателей, семь бомбардировщиков было поймано и освещено. Из числа освещенных один с помощью электрострелы был передан летчику 34-го истребительного авиационного полка и сбит, и один передан в зону зенитной артиллерии.

В следующую ночь в каждой зоне ожидания всех трех световых полей патрулировало по паре истребителей. Опять в районе переднего края пятого и шестого полей появились гирлянды осветительных бомб.

43

…На позицию сержанта Леонова старший политрук Мамонов вместе с политруком роты Ивановым пришли еще днем. Опыт у Мамонова не малый. За многие годы в армии послужил на разных должностях, и отделением командовал, и взводом. С молодыми политработниками всегда находил общий язык. Он ценил в них задор, искренность, неутомимость. Не сдерживая их инициативы, лишь направляя ее туда, где она всего нужнее, Мамонов учил своих подчиненных творческому подходу к делу. Но для того чтобы воспитывать людей, надо прежде всего заботиться о самообразовании. И старший политрук при всей его занятости умел выкроить время на чтение нужной книжки, а уж постоянно изучать прожекторную технику считал и для себя, и для других прожектористов просто необходимостью. Вот почему он так обрадовался, застав расчет Леонова на занятиях, хотя прошедшая ночь была очень напряженной.

Бойцы отрабатывали взаимозаменяемость. Старший прожекторист, он же первый номер расчета, Юра Шульц, рассказывал напарнику, второму номеру Никрашеву, как управлять штангой прожектора, если выйдет из строя синхронная связь поста управления, а Никрашев, в свою очередь, показывал, на что следует обращать внимание при проверке работы прожекторной лампы. Понаблюдав за ними, Мамонов спросил Иванова будто бы невзначай, без всякого умысла:

– А вы, товарищ политрук, по-моему, раньше были вторым номером?

– Так точно, товарищ старший политрук,– подтвердил Иванов, удивляясь, как это Мамонов помнит все.

– Тогда, может, поможете мне?

– Охотно!

– К стыду моему, запамятовал, в чем суть проверки прожекторной лампы…

Иванов принялся с жаром объяснять Мамонову что к чему, а тот, затаив хитринку в сощуренных глазах, кивал: «Так, так, понятно». Старшему политруку без труда удавалось располагать к себе людей, вдохновлять их, так что политруку сейчас и в голову не приходило, что его в общем-то экзаменуют.

С введением института военных комиссаров Мамонов вместе с командиром нес равную ответственность за боеспособность полка. Он и раньше не снимал ее с себя, но теперь удвоил, утроил усилия в этом направлении. И, конечно, не мог упустить случая выяснить, хорошо ли разбирается в прожекторной технике Иванов.

Комиссар не случайно пришел на позицию Леонова вместе с политруком.

В ближайшие дни, как только позволит обстановка, он намеревался провести здесь совещание политруков всех рот полка.

Надо было, чтобы Иванов сам хорошо подготовился к этому совещанию и проинструктировал начальника станции-искателя.

За делами не заметили, как наступил вечер.

Леонов предложил комиссару и его спутнику заночевать на позиции.

– А что, может, и в самом деле? – не то себя, не то Иванова спросил комиссар.– Сейчас позвоню на КП полка, узнаю, как там дела,– с этими словами Мамонов пошел в землянку. А когда вернулся, сказал: – Ну, Иванов, остаемся. Будем воевать вместе с молодцами Леонова.

Наступил вечер. Враг пытался снова совершить налет на столицу.

Ночь на 5 августа. Над пятым и шестым световыми полями в небе сплошная облачность. Самолеты противника идут за облаками. Взвод Теплова ведет групповой поиск. Один из бомбардировщиков подходит к переднему краю взвода ниже облаков, думая, очевидно, проскочить между лучами, занятыми поиском летящих выше бомбардировщиков.

Наводчик прожектора станции-искателя сержанта Леонова пятый номер расчета ефрейтор Зилов, отлично освоивший поиск, внимательно наблюдал за зоной перекрестия своего луча и луча соседней станции-искателя сержанта Михайлова. И вдруг заметил мелькнувший на фоне лучей самолет врага.

– Самолет в луче,– доложил Леонов командиру взвода.

Теплов скомандовал Михайлову и Турчину сопровождать освещенный самолет.

Бомбардировщик пересек передний край, развернулся и со снижением стал выходить из светового поля через позицию станции-искателя Леонова, сбросив около нее весь запас фугасных бомб. Пулеметчики 20-го зенитно-пулеметного полка, располагавшиеся на его позиции, как только самолет показался в нужном кольце прицела, прошили его очередью трассирующих пуль. Бомбардировщик был сбит и упал за передним краем прожекторной роты.

– Да, политрук, выходит, мы с тобой не зря остались здесь. Такое увидишь не часто,– произнес Мамонов, обращаясь к Иванову.

Уже стало почти светло. Бой затихал. Самолетов противника не было. Леонов предложил комиссару пойти отдохнуть.

– Нет, товарищ сержант, отдыхать некогда. Поеду на КП полка. А вот Иванов останется. Покорми его и покажи, где отдохнуть. Днем у него будет много работы.

Попрощавшись, комиссар сел в поджидавшую его эмку и уехал на КП.

44

Перед заступлением на боевое дежурство в ночь на 6 августа агитатор из роты старшего лейтенанта Поликарпова красноармеец коммунист Савельев рассказал своим товарищам о мужестве расчета Петикова.

– Вот что значит воевать в городе,– с чувством некоторой зависти высказался красноармеец Бессонов по поводу услышанного от Савельева,– а в нашей глуши и героизма не проявишь.

– Не волнуйся, еще и тебе представится случай,– возразил ему командир расчета младший сержант Боб-ринский.

Раздался телефонный звонок.

– К бою!– скомандовал командир взвода.

Завращались на своих рабочих местах слухачи и корректировщики. Мирное выражение слетело с их лиц. Они стали напряженны и внимательны.

– Есть самолет!– доложили слухачи, и яркий луч прорезал еще не успевшее почернеть небо. «Юнкерс-88» был взят с «выстрела».

Но как только самолет попал в полосу света, он перешел в пикирование. На позицию посыпались зажигательные бомбы. Комсомолец младший сержант Бобринский умело организовал тушение возникших пожаров. Бойцы расчета, заменяя друг друга на рабочих местах, ни на секунду не выпускали самолет из луча, обезвреживали бомбы, спасая от огня не только свою позицию, но и близлежащие колхозные строения.

Разгоряченный боем красноармеец Савельев сбрасывал бомбы в овраг.

– Поработай еще немного за меня,– кричал он Бессонову.– Я прпробую еще выкинуть ту, что упала за сараем, а то спать днем негде будет.

Огонь разгорался все больше и вот-вот коснется сарая.

– Остановись,– кричал Бобринский, но Савельев уже пнул бомбу ногой, потом еще и еще раз, и она вслед за другими покатилась в овраг.

Савельев заметил, что у него начал тлеть сапог. Резким рывком он снял его, засыпал землей и так остановил тление.

За эту ночь Савельев обезвредил четырнадцать бомб. Когда над позицией стало тихо и по команде «Рубильник» второй номер выключил станцию, Савельев подошел к Бессонову и пожал ему руку.

– Спасибо, брат, за выручку.

– Ты что,– возразил тот,– это мы тебе должны сказать спасибо.

– Э, нет,– без вас я не погасил бы ни одной бомбы. Главное делали вы – освещали самолет. А я, можно сказать, занимался мирным делом.

В следующую ночь противник пытался совершить налет на Москву небольшими силами. Его бомбардировщики шли рассредоточенно по фронту. Хотя они летели на большой высоте, боевая работа прожектористов была более удачной, чем в прошлую ночь. В четвертом световом поле из семи пролетавших бомбардировщиков три при включении лучей станций-искателей тут же повернули обратно и ушли курсом на юго-запад. Два самолета были пойманы в шестой роте. Оба самолета устойчиво сопровождались прожекторами шестой, пятой и четвертой рот. Один из них разгрузился от бомб в районе позиции поймавшей его станции-искателя.

Высокие образцы храбрости и хладнокровия при отражении налета вражеской авиации показали бойцы расчета младшего сержанта комсомольца Емельянова ,^з роты лейтенанта Гудкова.

Стремясь выйти из лучей, враг начал отчаянно отстреливаться. Во время обстрела Емельянов был ранен в бедро, красноармейцу Фридлянду пуля пробила фуражку, несколько пуль попало в прожекторный барабан. Пересиливая боль и не говоря о ранении, Емельянов продолжал командовать расчетом, а Фридлянд хладнокровно работал у штанги до выхода самолета из зоны досягаемости луча. После этого, перевязав рану, Емельянов со своим расчетом за ночь сопровождал еще два самолета противника.

В тяжелых условиях в ночь на 7 августа пришлось работать расчету комсомольца старшего сержанта Кацубо, служившего в полку уже третий год. Его расчет, считавшийся одним из лучших в четвертой роте, был временно откомандирован в зону зенитной артиллерии на охрану важного объекта.

Расчет, как обычно, принял команду «К бою». В 23.30 послышался нарастающий гул мотора. «Есть самолет»,– доложили слухачи, и тут же вспыхнул яркий луч.

«Хейнкель-111» – определил старший сержант Кацубо. Зенитчики не заставили себя ждать и открыли стрельбу. Враг мечется то вправо, то влево, стараясь выйти из луча, но прожектористы цепко ведут его. От самолета отделяются бомбы. Две из них с воем падают около позиции, но это не напугало прожектористов. Они продолжали оставаться на своих местах. Видя бесполезность своих усилий, фашистский самолет разворачивается и уходит. Ему удалось выйти из луча. Через несколько минут вновь послышался нарастающий гул мотора. Враг думал обмануть прожектористов и зашел с другой стороны. Но опять луч настиг его. Вот он уже почти в зените. Слышится протяжный свист – на позиции вспыхивают сотни огоньков. Это враг сбросил зажигательные бомбы.

– Наводчикам не прекращать освещения! Всем остальным на тушение пожара! – раздается команда Кацубо.

Четко и быстро работает расчет. Красноармейцы второго года службы комсомольцы Сурмилло, Фролов и Сейсикеев во главе с начальником звукоулавливателя младшим сержантом Головиным быстро ликвидируют очаги пожара на позиции. Но вот кто-то крикнул: «В деревне загорелся дом!» Старшина Калачев и красноармеец Бакланов бегут туда ликвидировать пожар. Фашистский самолет открывает огонь из пулемета. Пули свистят над головами бойцов. Но наводчики не выпускали врага до тех пор, пока его не подхватили лучи соседних станций-сопроводителей. Немецкому пирату так и не удалось пройти к Москве – он был уничтожен героическим тараном летчика комсомольца младшего лейтенанта Талалихина. Благодаря стойкости и четкости работы расчет Кацубо вышел из этого боя победителем.

Так почти ежедневно шли упорные воздушные бои за Москву, в которых совершенствовались и крепли боевые расчеты полка, проявляя зачастую героизм в отражении фашистских налетов. В этих боях креп и закалялся боевой дух воинов-прожектористов. После первых налетов, встретив жесткий отпор, противник вынужден был изменить свою тактику.

Кроме увеличения высоты полета до 5-6 тысяч метров противник стал выделять специальные самолеты для обозначения переднего края световых прожекторных полей.