Текст книги "Бастард (СИ)"

Автор книги: Евгений Сапронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Проходя мимо пестрых красочных фасадов, Сергей, где-то на краю сознания, ощущал себя немного туристом, на старых улочках Ротенбурга на Таубере, Трира или Мюнхена.

Неровные улицы Арнхольда изгибались вместе с рекой, повторяя её излучину. Крайние дома стояли близко к воде. В центре поселения виднелось свободное от строений пространство. Там у самой реки располагалась торговая пристань, за ней – городская площадь, а еще дальше – здешняя роща Доброй Богини.

Улица, по которой шли Хорст с Холлингеном, выглядела пустынной, зато на площади они застали настоящее столпотворение. Волею случая молодые люди появились там в самый интересный момент.

В центре вытоптанного пустыря, игравшего роль городской площади, возвышался дощатый помост без перил с пристроенной к нему лестницей. О назначении этого сооружения красноречиво свидетельствовали три предмета: толстый столб в середине с железным кольцом на короткой цепи, потемневшая от крови колода с выемкой для шеи и П-образная перекладина на краю помоста.

Добравшись до площади, паломники остановись, чтобы осмотреться. Ближайшие горожане, увидев на их поясах длинные прямые мечи, начали почтительно кланяться. В это время на помост поднялся какой-то смуглый, бородатый мужчина в длинной серой хламиде. Неизвестный держал перед собой посох с блестящим полированным диском в навершии.

Подойдя к краю помоста, он картинно воздел разведенные в стороны руки, привлекая внимание толпы. Широкие рукава хламиды сползли к его плечам.

– Слушайте люди! – сильный голос самозваного оратора разнесся над всей площадью. – Услышьте слово истины! Наступают последние времена, ибо исполняется пророчество!

Смуглый мужчина опустил руки и, опершись на посох, обвел толпу горящим взглядом фанатика.

– О чем это он? – пробормотал Хорст, удивленно подняв брови.

– А кто это? – спросил его Холлинген.

– Судя по одеянию и посоху, это жрец Спасителя, – рассеянно ответил рыцарь. – Но, каков наглец! Смущает людей прямо у рощи Доброй Богини!

– Было пророчество! – продолжил выкрикивать с помоста проповедник. – Когда мерзости людские достигнут предела, пробудят они силы Тьмы! И начнут врываться в наш мир демоны! И будут они убивать старых и малых, не щадя ни пола, ни возраста! И души убитых будут низвергаться в Бездну! И будет их там пожирать Владыка Тьмы!

При упоминании священной рощи Волков перевел взгляд на дальний конец пустыря. Там на зеленой лужайке, окруженной кольцом из белых камней, росли четырнадцать высоких деревьев. Их заостренные кверху кроны своим ярким и сочным цветом напоминали языки изумрудного пламени. Рядом с рощей стоял трехэтажный дом похожий на башенку с шатровой кровлей. Перед домом Сергей увидел синее открытое ландо на высоких колесах со спицами. Это транспортное средство, запряженное четверкой лошадей, окружали вооруженные всадники. Вытянув шею, Волков пытался разглядеть пассажиров ландо, благо, рост позволял ему смотреть поверх голов. В этот момент двое всадников отделились от маленького отряда и двинулись к помосту.

Толпа на площади не была сплошной. Она состояла из отдельных разрозненных групп, между которыми можно было не только пройти, но кое-где и проехать верхом.

– Только в одном ваше спасение! – продолжал надрываться, меж тем, проповедник. – Только тот будет спасен, кто вручит свою душу Спасителю! Души истинно верующих во Спасителя, волей Его, вознесутся на небеса! И узрят они сверху гибель всех оставшихся! Гибель тех, кто не уверовал. Гибель тех, кто не завещал свою душу Спасителю! И когда не останется внизу никого из живых, спустится с небес Спаситель и повергнет всех демонов! И схватится Он в поединке с Владыкою Тьмы и повергнет его! И наделит тогда Спаситель, уверовавших в Него, новыми телами. Молодыми и совершенными. И отдаст Спаситель верным своим всю землю от края до края! И наступит для них счастливая жизнь в радости и довольствии! И не будет тогда ни богатых, ни бедных, ни больных, ни нищих! А будет для всех уверовавших только великая радость! И будут они славить Спасителя!

Волков брезгливо морщился, слушая весь этот бред. Хорст что-то неразборчиво шипел сквозь зубы. Возможно, ругался.

Проповедь прервали подъехавшие к помосту всадники. Из толпы раздалось несколько возмущенных выкриков. В одном месте вспыхнула драка. Похоже, колотили одного из недовольных крикунов.

– Вот же дурдом! – констатировал Сергей по-русски, озабоченно покачав головой.

– Простите, я не понял, – отозвался фон Хорст.

– Идемте, герр Флориан. Не хочу пропустить самое интересное.

Рыцарь сразу сообразил, куда им надлежит идти за "самым интересным", ибо в это время проповедник спустился с помоста и, конвоируемый двумя всадниками, направился к священной роще. Хорст с Холлингеном быстро устремились следом, обходя по пути кучки возбужденных людей, которые, тем не менее, встречали дворян почтительными поклонами.

На запруженном народом и домашними животными пустыре всадники не имели такой свободы маневра, как двое ловких молодых людей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что маркграф и рыцарь не только сумели настичь своих "соперников" но еще вырвались вперед на последнем этапе этой импровизированной "гонки". Определенную роль сыграло здесь и то, что слуга Спасителя старался "шествовать чинно". То есть, не особенно и торопился.

Приблизившись сбоку к ландо, Флориан почтительно поклонился низенькой сморщенной старушке, сидевшей на заднем сиденье. Ульрик повторил поклон рыцаря. Баронесса фон Арнхольд в свою очередь с самым любезным видом покивала сначала одному, потом другому. Одета она была в темное бордовое платье с узким охватывающим шею воротником и рядом мелких серебряных пуговиц часто пришитых одна подле другой. Седую голову женщины прикрывала бордовая, в тон платью, шапочка-таблетка расшитая желтыми завитушками. На переднем сиденье напротив баронессы сидели две женщины средних лет в свободных одеждах ослепительной белизны. Их светлые волосы были заплетены в длинные толстые косы.

– Мое имя Флориан фон Хорст, – первым представился рыцарь. – А это, – повел он рукой, – маркграф Ульрик фон Холлинген.

Светло-голубые глаза старушки удивленно расширились. Ее спутницы дружно развернулись на обтянутых бежевой кожей сиденьях. Их испытывающие взгляды скрестились на лице Ульрика, как зенитные прожектора на вражеском самолете. От чего он почувствовал себя весьма неуютно.

Какое-то время тишину у священной рощи нарушал только низкий гул голосов, витавший над площадью, где народ обсуждал ужасные бедствия напророченные жрецом Спасителя. Краткую паузу прервало появление всадников, доставивших проповедника "пред светлые очи" госпожи, которая тотчас же, приняла единственно верное в данной ситуации решение.

– Господа, – обратилась она к Хорсту и Холлингену, – я буду рада видеть вас гостями в замке моего сына. Время близится к полудню, и вы, я полагаю, не откажетесь от кубка хорошего вина и изысканной пищи. А за обедом я надеюсь услышать историю ваших приключений, которая должна рассеять, возникшие у меня сомнения.

Сразу после этих слов любезное выражение на лице баронессы сменилось на холодно-надменное, а в ее голосе прорезались стальные нотки.

– Назови свое имя! – потребовала она у задержанного.

– Поклонись госпоже!

Спешившийся воин пихнул проповедника в спину. Тот сначала дернулся, но потом, смирив себя, с поклоном произнес:

– Я скромный слуга Спасителя брат Гахерис.

– Чей брат? – баронесса недовольно поморщилась. – Говори яснее!

– Все слуги Спасителя – братья, – пояснил проповедник. – Вступающий в наше братство обязан отказаться от семьи и забыть прежнюю жизнь. Нет для нас иной жизни и иной цели, кроме служения Спасителю.

Росвитта фон Арнхольд недоверчиво хмыкнула и гневно вопросила:

– Как посмел ты, червь, смущать моих людей своими бреднями?! Или ты не ведаешь презренный, что в наших землях все верят в Добрую Богиню?

Слуга нового Бога не дрогнул под таким напором, а спокойно переложил посох из правой руки в левую и расстегнул пухлую кожаную сумку на своем поясе. Стоявшие рядом с ним воины, заметно напряглись. В этот момент организм Волкова напомнил ему, что теперь он не совсем человек. Сергей ощутил, как на него словно бы дунуло колючим ледяным ветром, и увидел на миг, как вокруг женщин в белом засияла настоящая радуга. Это была еще не реальная опасность, а всего лишь, предупреждение. Волков принял его к сведению и никак не отреагировал. Просто теперь он знал, что напротив баронессы сидят настоящие чародейки и сейчас они готовы ответить на любую угрозу сокрушительным магическим ударом.

Опасения воинов и чародеек оказались напрасны. Слуга Спасителя извлек из сумки пергаментный свиток с темно-красной печатью на алом шнурке.

– Что это? – спросила Росвитта.

– Указ ее величества королевы Адалинды, разрешающий проповедовать нашу веру во всех землях королевства Лодегранс.

Глава 9

Разместившись в баронском замке, Волков, первым делом, попросил прислать в их комнату брадобрея. Бриться опасной бритвой на ощупь он как-то опасался, а просить помощи у Флориана не решался, боясь ненароком задеть его честь. Рыцарь вполне мог посчитать, что маркграф ставит его на одну доску с брадобреем-простолюдином и воспринять это, как оскорбление. Из их продолжительных бесед Сергей для себя уяснил, что Хорст совершенно искренне считал простолюдинов людьми второго сорта и не видел в этом ничего особенного. "О-хо-хо, – вздыхал про себя Волков, – рассказать бы тебе, друг Флориан, о «Правах человека», а еще лучше, о правах геев. Нет. Пожалуй, не стоит. У них только-только начали налаживаться дружеские отношения, а после лекции об «Общечеловеческих ценностях» и правах секс меньшинств фон Хорст непременно решит, что герр Холлинген спятил.

Наладить нормальный быт мешала проблема с зеркалами. А если говорить точнее, то проблема заключалась не столько в самих зеркалах, сколько в их отсутствии. Не у всех, конечно. Сергей уже знал, что гномы Белых гор умели делать настоящие зеркала из хорошего стекла покрытого тонкой пленкой серебра, но стоили они столько, что позволить себе это чудо мог только крупный землевладелец. В целом, эта проблема решалась довольно просто. В каждом городке имелись цирюльники и брадобреи. Кроме того, побриться можно было в любом трактире за дополнительную плату. Дворян брили слуги.

Гномьих зеркал Волков еще не видел, а стекло из мастерских Белых гор – вот оно, пожалуйста! Сергей подошел к высокому стрельчатому окну в глубине широкой арочной ниши (толщина наружной стены приближалась здесь к двум с половиной метрам). Окно было раскрыто и из него в лицо Сергея дохнуло приятным теплым ветерком напоенном разными запахами, которые он затруднялся распознать, и охарактеризовал их, в целом, как аромат дикой природы не тронутой цивилизацией. В городе так не пахло! Вдохнув с удовольствием полной грудью, Сергей выглянул в окно. Вид отсюда открывался просто потрясающий! Внизу изгибалась широкая река. За ней виднелись покрытые лесом живописные холмы. Вдали вздымалась ввысь зубчатая стена гор с заснеженными вершинами, над которыми проплывали яркие клубящиеся облака. И над всем этим васильковая синева небес.

"Как это все-таки здорово! – подумал Волков. – Снова жить полной жизнью! Дышать полной грудью! Не чувствовать боли и слабости. Выходит, я не прогадал, согласившись покинуть Землю навсегда?". Сергей вспомнил свое первое утро в этом мире. Оно было ужасным! С вечера все воспринималось иначе. Стресс и адреналин приглушали эмоции. Позже к ним добавилось пиво. А тут еще и резкий переход, типа "с корабля на бал". Сознание Волкова просто не успело перестроиться и, отчасти, восприняло реальный бой, как продолжение учебных схваток в виртуальном мире. За ночь мозг отдохнул, разложил все "по полочкам", и утром наступила пронзительная ясность, сопровождаемая такой внутренней и совершенно иррациональной тревогой, что Сергей не знал, куда от нее деваться. А еще накатила какая-то непонятная тоска, от которой хотелось взвыть в полный голос.

Волков встряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминая, и сосредоточился на оконной раме. Насколько он помнил, на Земле в четырнадцатом – пятнадцатом веках круглые оконные стекла были размером с десертную тарелку или, даже, с блюдце и были практически непрозрачны. Свет-то они пропускали, но разглядеть сквозь мутное, неровное стекло, хоть что-либо, было решительно невозможно. Здесь же, Сергей видел вполне нормальные прозрачные стекла, к которым он привык дома. Разве что размер.... Частый оконный переплет напоминал решетку. Самое крупное стекло было размером с раскрытую книгу обычного формата. Это подтверждало догадку Волкова насчет того, что в производстве стекол гномы применяли магию. Чисто теоретически, он мог бы и сам проделать подобный фокус. Для этого надо было найти подходящий песок, отсыпать небольшую кучку и напитать ее Силой. Дальше следовало поднять песок в воздух и медленно, очень осторожно преобразовать Силу в тепло. "Главное, чтобы не всю! – подумал Сергей. – Надо будет как-то рассчитать усилия". На последнем этапе оставалось только придать расплаву нужную форму и подержать его на весу до полного остывания. С приданием формы, как понимал Волков, непременно возникнут проблемы. Сначала, надо будет потренироваться. Тут он припомнил, что кроме песка, вроде бы, нужно что-то еще, чтобы стекло получилось действительно качественным. Какой именно ингредиент добавляли в песок – Сергей не знал.

Из небольших размеров стекла сам собой напрашивался вывод, что маги у гномов слабые. Но с ним Волков решил повременить. Для однозначных заключений он знал еще недостаточно. К слову, пределы своих собственных возможностей Сергею тоже были неведомы. Не было у него возможности проверить их по максимуму.

Из лекций по теории магии Волков знал, что Силы в Магической Вселенной хватало. Она была разлита везде в виде различных полей и излучений. Океаны Силы! Казалось бы, какое раздолье для чародея: черпай из практически неисчерпаемого источника и пользуйся во благо человечества. Или во вред.

На практике все обстояло сложнее. Пронзавшая все Сущее Сила, была неуловима, как частицы нейтрино. Кванты магической энергии легко проникали сквозь любые материальные преграды, и здешние обитатели могли бы так никогда и не узнать, что живут в Магической Вселенной, если бы не колдуны и маги.

Строго говоря, наделенных "Искрой" уже нельзя было считать людьми. Прежде всего, потому, что "Искра" вместе отходящими от нее энергетическими каналами являлась органом, отсутствующим у большинства людей.

Состоявшая из нервной ткани и магических частиц "Искра", создавала небольшое локальное искажение в магическом поле Дессы, образуя настоящую "ловушку для Силы". "Искра" чародея стягивала и захватывала кванты Силы и преобразовывала магическую энергию в послушный магу концентрат. Могущество чародея определялось емкостью его "Искры", ну и знаниями, разумеется. То есть, чем сильнее был чародей, тем больший по объему предмет он мог "напитать" своей Силой. Кванты магической энергии заполняли пространство между атомами и перемещали их по воле чародея.

– Что такого вы там увидели, герр Ульрик? – лениво поинтересовался фон Хорст, оторвав Волкова от созерцания оконной рамы, а заодно и от размышлений.

Рыцарь сидел в кресле, вытянув ноги, спиной к закопченному зеву громадного камина, занимавшего чуть ли не треть боковой стены.

– Меня интересует гномье стекло, – честно признался фон Холлинген, – подозреваю, что гномы изготавливают его не без помощи магии.

В этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился слуга с разложенными на медном подносе бритвенными принадлежностями. Стучаться, прежде чем войти, здесь было не принято. Поклонившись высокородным господам, вошедший прикрыл за собой дверь и почтительно поинтересовался, кого он должен выбрить.

– Обоих, я полагаю, – ответил Холлинген и вопросительно посмотрел на Хорста, который тут же подтвердил его слова легким кивком.

В просторной оконной нише имелись две скамьи, стоявшие вдоль боковых стен. Ульрик уселся на одну их них, а подошедший следом слуга поставил свои принадлежности на широкий подоконник и принялся взбивать помазком мыльную пену в начищенной до зеркального блеска медной чашке.

Прежний владелец тела очень не любил бриться и отчасти поэтому хорошо помнил, как "орудия пыток", так и саму процедуру. К тому же, за время пути паломники трижды останавливались в тавернах, где Волков пользовался услугами брадобреев. Поэтому он не удивился некоторым несоответствиям здешнего Средневековья тому, что было на Земле. К примеру, имевшемуся здесь пахучему мылу. Даже деревенский дурачок знал, что мыло варили гномы. Сергей добавил к этим знаниям эльфов и людей, живших в Землях Доброй Богини. Эльфийское мыло пахло цветами, а гномы использовали душистую хвою горной сосны. Но действительно удивительным было то, что "гель после бритья" рос здесь прямо в огородах. Назывался он Лассэ ан анта – лист для лица. Это по-эльфийски. Люди по своему обыкновению название сократили и обзывали это полезное растение Ласанта. Волков полагал, что это какой-то вид алоэ или что-то подобное. Потому что толстые круглые листья Лассэ имели такую же гелеподобную мякоть, как и алоэ. Брадобреи срезали с одной стороны листа жесткую кожицу и протирали ею лицо после бритья. Ласанту применяли женщины в качестве лосьона, а лекари прикладывали ее к мелким ранкам и ссадинам.

Побрив благородных господ, этот слуга удалился и тут же в комнате появился другой, пригласивший их на обед.

Замок барона Арнхольда был похож на Лондонский Тауэр. Тот же прямоугольный донжон с квадратными башнями по углам, возвышавшийся посреди двора окруженного крепостной стеной. Баронесса разместила своих гостей на четвертом этаже.

Следуя за слугой, молодые дворяне прошли по мрачноватому коридору, освещенному только двумя окнами, свернули за угол, миновали коридор покороче и оказались у входа в угловую башню, в которой находились связывавшие этажи лестницы. Здесь окон не было вообще, только узкие бойницы, и паломникам приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не скатиться по крутым каменным ступеням.

Обеденный зал располагался на втором этаже прямо над кухней. Спустившись на нужный уровень, Хорст с Холлингеном прошли через еще одну дверь и оказались в самом конце просторного прямоугольного зала с высокими готическими окнами и рядом граненых колон по центру. Справа и слева вдоль стен тянулись длинные пустые столы, а напротив, у противоположной стены на небольшом возвышении стоял стол поменьше. За ним в креслах с высокими резными спинками расположились: баронесса Росвитта фон Арнхольд и две женщины, которых Ульрик уже видел в ее ландо. В тот раз он так и не узнал их имен. Флориан так же был в неведении, но в разговоре мимоходом заметил, что белые просторные одежды носят жрицы богини Лейи. Сопровождавший дворян слуга довел их до кресла баронессы и отступил с поклоном.

– Господа, – обратилась к молодым людям фрау Росвитта, – позвольте вам представить госпожу Лисэль и госпожу Элфи. Госпожа Лисэль хранительница городской рощи Доброй Богини, а госпожа Элфи хранительница рощи растущей в замке.

Господа дворяне отвесили жрицам церемонные поклоны и тот час же, были приглашены к столу.

– Прошу вас, присаживайтесь, – баронесса повела рукой в сторону кресел справа от себя.

Вставшие во время представления хранительницы, сели по левую руку от хозяйки. Ждавшие этого момента слуги, кинулись накрывать на стол.

У выросшего на исторических романах Волкова, обед в баронском замке стойко ассоциировался со столовым серебром. Здесь же ничего подобного не было. Вся посуда – самая обычная глиняная керамика покрытая расписной глазурью. Кубки для напитков из мутного зеленоватого стекла. Серебра в королевстве не хватало даже на монету. Поэтому расплачивались по большей части медью или "по бартеру" – иными словами меновая торговля.

Впрочем, в данный момент, качество местной посуды заботило Сергея в самую последнюю очередь. После грубой походной пищи, наскоро сварганенной собственными руками на костре, от изобилия разнообразных яств, которыми быстро покрывался стол, у молодых и здоровых паломников пробудился зверский аппетит.

Дурачок Ульрик любил вкусно поесть и часто ошивался на кухне. Благодаря чему Волков не только знал названия большинства блюд, но еще и "помнил" из чего и как они готовились.

Пошарив глазами по столу, Сергей подтащил поближе глубокую миску с фришем и переложил несколько кусков в свою тарелку, торчавшей из миски двузубой вилкой. Фриш готовили из нежного жирного филе какой-то крупной рыбы, водившейся в Гаргане. Кусочки рыбного филе размером с два-три пальца окунали в жидкое тесто и бросали в кипевшее в глубокой сковороде масло. Рыба была вкусной и сама по себе, а тут еще и масло добавляло ей весьма оригинальный привкус. Масло давили из коттулэ – мелких лесных орешков похожих на лещину. Тесто замешивали из муки, смолотой из зерен фаанэ. По вкусу фаанэ напоминало перловку с рисом, если варить его как кашу. В тесто еще добавлялись какие-то местные специи, и жаренное в душистом масле вместе с рыбой оно превращалось в хрустящую золотистую корочку непередаваемого словами вкуса.

Здесь было принято запивать еду вином. Волков же, как человек истинно русский, привык сначала пить, а потом уже закусывать. Поэтому он не удержался и сделал несколько глотков терпкого вина из халинэ, похрустел фришем и откусил кусочек хлеба, который ему тут же захотелось прижать к носу, чтобы насладиться ароматом. Такой вкусный хлеб он ел в последний раз еще в детстве. Его пекла бабушка в настоящей русской печи. Те батоны, что покупал Сергей дома, не шли с этим хлебом ни в какое сравнение.

– Я надеялся увидеться с вашим сыном, фрау Арнхольд. Жаль, что его здесь нет, – "закинул удочку" Хорст и замер в ожидании.

– Боюсь, что сын и внуки вернуться не скоро, – ответила баронесса. – Так ведь и вам теперь придется задержаться здесь? И почему бы, в таком случае, не погостить у нас до возвращения Зигмара?

– У меня не было случая спросить у вас, фрау Арнхольд, – вмешался в разговор Холлинген, – что здесь происходит, и почему крестьяне бегут в город?

– Как, а вы еще не знаете? – удивилась баронесса. – За рекой объявился демон! Ночью он напал на деревню и растерзал четыре семьи. Дорога в Земли Доброй Богини через ущелье, думаю, теперь закрыта. Если вы переправитесь через реку, демон нападет на вас на первой же ночевке. А тут еще и жрец Спасителя со своим пророчеством! Признаюсь, я в полной растерянности! Не знаю, что и думать обо всем этом. Мы с хранительницами уже обсудили, сложившееся положение, но, ни к чему не пришли. Здесь пока безопасно. Вряд ли демон приблизится к рощам Богини, наполненным ее Силой. А если, все же, дерзнет, то хранительницы встретят его как подобает!

"Вот так-так, – подумал Ульрик. – Еще и демон! Для полного счастья нам, как раз его и не хватало!". Он отхлебнул еще вина и задал баронессе прямой вопрос:

– А все-таки, фрау Арнхольд, не могли бы вы нам сообщить, куда уехал ваш сын?

Старушка нахмурила брови, задумчиво пожевала губами и ответила:

– Барон Зигмар фон Арнхольд с сыновьями поехал в замок Хельмберг на похороны короля Мордреда первого и последующую коронацию королевы-регента Адалинды.

Глава 10

На песчано-желтые плиты впереди трона ложились полосы света из высоко поднятых окон. Четыре ряда круглых массивных колон вытесанных из светлого песчаника убегали вдаль, создавая ощущение каменного леса. Тихие голоса сливались в невнятный гул, витавший под высокими сводами. Сейчас этот гул как-то особенно раздражал Адалинду. Она чувствовала себя маленькой девочкой запертой в гигантском каменном улье вместе с роем злых пчел готовых искусать ее в любой момент.

Заполнявшая тронный зал толпа своими яркими разноцветными нарядами напоминала Адалинде стаю диковинных южных птиц, которых она никогда не видела. Эти птицы прилетели из сказок, что рассказывала ей мама. В этих сказках было так много интересного и, в то же время, пугающего. Так много волнующего и невыносимого заманчивого. Там были сказочные птицы и благородные рыцари, спасавшие попавших в беду сказочных принцесс. Зимой, когда за толстыми надежными стенами королевского замка ветер швырял охапки мокрого снега, так здорово было мечтать, забравшись с ногами в кресло у горящего камина и закутавшись в теплый ворсистый плед.

С замирающим от придуманных страхов сердцем, юная Адалинда мечтала, что и с ней приключится какая-нибудь напасть, и тогда появится благородный рыцарь и спасет ее. И влюбится с первого взгляда. И будет он столь красив и благороден, что Адалинда полюбит его. А потом рыцарь признается, что на самом деле он принц, скрывающийся от врагов, и Адалинда попросит отца помочь своему принцу. И отец соберет войско, и враги будут повержены, а прекрасный принц станет королем и попросит ее руки. И они поженятся, и будут жить долго и счастливо.

– Нет благородных рыцарей в этом мире! – одними губами прошептала Адалинда. – И сказочных принцев тоже нет!

Она поняла это в тот момент, когда суровый отец буквально продал ее богатому соседу, как крестьянин овцу!

После ужасной трагедии, случившейся с первой женой принца Мордреда, по всем королевствам разнесся слух, что род Пендрагонов проклят и должен прерваться. Озабоченный продолжением рода король Лодегранса, долго не мог найти своему сыну новую невесту. Никто не хотел отдавать свою дочь на верную смерть. Никто, кроме ее отца! Их королевство Элейн было небольшим, а король Лодерганса посулил ее отцу всю южную часть своего домена, и тот не смог устоять перед соблазном расширить свои владения на добрую треть.

Адалинда до сих пор не могла без дрожи думать о том злосчастном дне. Когда отец объявил ей свою волю, ее сердце сжалось и рухнуло куда-то вниз. В какой-то миг Адалинде показалось, что она сейчас умрет от ужаса и отчаяния.

– Очнись же ты! – повысил голос отец, заметив, что застывшая на месте дочь совсем его не слышит. – Не все так страшно, как ты себе представила. Поверь мне, я обо всем позаботился. Это Вельда, – отец указал на стройную черноволосую женщину лет тридцати. – Она будет твоей придворной чародейкой и всегда будет рядом. Ты во всем сможешь на нее положиться. Вельда объяснит тебе вещи, о которых мне не престало с тобой говорить. А теперь, ступайте! Обе!

Адалинда хорошо помнила, как двенадцать лет назад она впервые вошла в этот зал испуганной пятнадцатилетней девчонкой. Все действительно оказалось не так страшно, как она в первый миг подумала. Все оказалось намного страшней!

Вельда дала ей флакончик темного стекла размером с мизинец и сказала:

– Выберешь подходящий момент и выльешь содержимое этого сосуда в вино своему мужу.

– А что здесь? – дрожащим голосом пролепетала Адалинда.

– Тебе незачем это знать, – ответила колдунья и усмехнулась так, что у Адалинды мурашки пробежали по спине. – Это называется "навести порчу", – пояснила Вельда, – у Мордреда уже есть врожденная предрасположенность к пьянству. Почти все Пендрагоны любили выпить, – колдунья снова нехорошо усмехнулась. – Мое зелье разбудит эту предрасположенность и сделает твоего муженька рабом винной бутылки. Да не трясись ты так! – прикрикнула она на девушку. – Тебе же глупой лучше будет! Через год такой жизни Мордред забудет дорогу к своему супружескому ложу, и ты переедешь в отдельную спальню. Насчет этого можешь не сомневаться. "Порча" это такая зараза, что сперва зацепится за что-то одно, а потом начнет разъедать все подряд, пока не пожрет человека целиком!

– А... а, до этого? – запинаясь, спросила Адалинда. – Если я... от него... если я....

– Не волнуйся, – махнула рукой Вельда, – ты от него не зачнешь. Будешь пить мой отвар, и все будет хорошо.

– Только, вот еще что, – добавила колдунья после паузы, – тебе нужно будет подыскать любовника.

– Что?!!

От возмущения у Адалинды просто дух перехватило.

– А как ты хотела? – удивилась колдунья. – Дети-то тебе нужны. Нельзя же оставлять престол без наследника. Да и вообще...

Адалинда сидела на своем обычном месте, слева от королевского трона. Ее охраняли четверо вооруженных мечами гвардейцев в кольчугах с длинными рукавами, поверх которых были надеты пластинчатые бригантины крытые алым бархатом. Частые ряды крупных бронзовых заклепок на алом фоне придавали доспехам нарядный и праздничный вид. К стоявшему на возвышении трону вели пять широких ступеней. Погруженная в свои мысли королева, пропустила момент, когда от пестрой толпы знати, съехавшейся со всех концов королевства, отделились четыре маркграфа, олицетворявшие собой реальную опору престола. От согласия этих полновластных хозяев обширнейших земель зависело многое. По древнему обычаю они первыми приносили клятву верности новому королю, подтверждая тем самым единство королевства. Прояви маркграфы склонность к сепаратизму, и Лодегранс неминуемо распался бы на пять частей.

"Соберись! – приказала себе Адалинда. – Нет смысла сожалеть о прошлом, когда будущее столь тревожно и неясно".

Сам обряд коронации был довольно простым. Маркграфы один за другим, преклоняли колено перед ступенями трона и произносили слова клятвы. Королева улыбалась им, милостиво кивала и отвечала положенными по обычаю фразами. Когда закончилась эта часть церемонии, к тронному возвышению приблизился королевский казначей и передал старейшему по возрасту маркграфу Западной марки золотую корону, которую тот, поднявшись по ступеням, торжественно водрузил на голову королевы-регента под приветственные крики толпы. После маркграфов присягали бароны и рыцари королевского домена. Прочие дворяне непосредственно королеве клятву верности не давали. За них это сделали их законные сюзерены.

Глава 11

Разбросанная вдоль реки Подгорная мало чем отличалась от Лысых холмов. Даже таверна похожая здесь имелась, в дополнение к постоялому двору в городке за рекой. Правда, располагалась она здесь не на окраине, а в центре, рядом с просторной пристанью, от которой через поля и луга вилась пыльная дорога, исчезавшая среди лесистых холмов.

Багровый диск, садившегося позади светила, дробился в мелких оконных стеклах на мерцавшие блики, от чего складывалось впечатление, что в таверне вспыхнул пожар. По неровной, истоптанной множеством ног и копыт земле, от причальных столбов тянулись длинные волнистые тени. Скрипели уключины. Плескалась вода.

– Весла по левому борту поднять! – выкрикнул команду владелец легкой однопалубной галеры, взявшийся перевезти маленький отряд "охотников" через реку. – Правый борт, загребай!