Текст книги "Пленники тайги"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Немому гиганту это предложение не понравилось, он посмотрел на голую спину доктора и отчаянно замотал головой. Золотов уже разочарованно развел руки, но тут неожиданно вперед выступил Василий, он молча забрал из толстых ка сосиски пальцев Паши нож и подойдя к доктору попросил: – Держите его.

Сначала все опешили, но тон, которым говорил повар, был по деловому сух, и Паша, полковник и сам Золотов навалились на доктора не давая ему не только что дернуться, но и вздохнуть. Андрей только болезненно вскрикнул, затем еще раз.

– Готово, – сказал Василий, поднимаясь с земли. Вскоре все разглядывали микроскопическую тварь с черным круглым туловищем не больше типографской точки. Золотов отобрал у полковника его любимую плоскую фуражку и вылил на рану зашипевшего доктора остатки арманьяка. Степаныч, с горестным лицом наблюдавший за этой сценой, даже облизнулся с алчностью мультипликационного волка.

Все эти медицинские процедуры поневоле задержали продвижение небольшого отряда Золотова, что и позволило Астахову рассмотреть на горизонте дым далекого костра.

29. Поститься не вредно, но…

Астахов же не спешил. Остаток вечера и всю ночь он посвятил своим запасам мяса, сварив, и подкоптив его на костре. С утра же он двинулся вдоль реки вниз по течению, и через пару километров нашел небольшой лесок с несколькими сухостойными деревьями. Срубив их он к вечеру соорудил небольшой плотик шириной в четыре бревнышка и длиной не более трех метров. До ночи он успел добраться до первой Золотовской стоянки, где и заночевал. Весь остальной путь он повторял в точности до мелочей. В пороги со своим утлым саликом скрепленном тальником он соваться не стал, отправившись вдоль берега пешком. Для наметанного глаза охотника тропа оставшаяся от прошедших компаньонов Золотова казались чем то вроде Невского проспекта. Он абсолютно четко определил что идут все те же пятеро, опережая его более чем на двое сутки. Теперь начиналась гонка за лидером.

Там где Золотов и его команда снова начали сплавляться на лодке, Астахов пошел пешком. Он почувствовал характер этой реки, и вскоре действительно увидел среди прибрежной гальки и песка знакомые отпечатки рифленых солдатских сапог. Лишь через два дня Астахов взобравшись на сопку и осмотре окрестности в бинокль р ешил, что пришла пора строить плот. На этот раз у него получилось нечто солидное: шесть бревен довольно приличного диаметра и длиной не менее пяти метров. Для управления этим речным «дредноутом» Семен вперед ` пристроил длинное, массивное весло, вырубленное из трехметровой пихты. Привязав к поперечинам свой скромный груз и повизгивающую от неудовольствия лайку, Астахов перекрестился и оттолкнулся от берега шестом. Теперь он продвигался вперед очень быстро. Река успокоилась, а затем и совсем влилась какую то другую, более мощную реку. Редкие шиверы и перекаты Астахов проходил легко, хотя и не был особым специалистом по сплаву, так, пару раз сплавлялся с друзьями туристами на надувных плотах, да один раз уже геологом пришлось вот так же, на плоте, выбираться из тайги до людей со сломавшим ног товарищем. Хорошо у них тогда работал в экспедиции Савелий Варламов, промысловик из староверов, типичный Енисейский кержак. Именно от него Семен усвоил хитрую науку построения плота без единого гвоздя, только на деревянных штифтах и связках гибкого тальника.

Плавание выдавалось спокойным, Семен не тратил много времени на приготовление пищи, выручала копченая козлятина, да сплетенная из того же гибкого тальника «морда». Регулярно закидывая ее на ночь в реку Астахов неизменно выбирал с утра две, три рыбины, получая приятное разнообразие к своему столу. Издалека заметив на берегу всегда приметные кострища его предшественников, охотник приставал к берегу и внимательно осматривал место ночевки невольных попутчиков. Первым делом он убеждался, что следы все те же, затем клал ладонь на золу прикидывая по остаточному теплу когда же жгли этот костер люди. Судя по всем приметам он догонял их. И Астахов знал почему. За последние три ночевки он не нашел у костра ни одной косточки, ни звериной, ни рыбьей.

Да, Золотов и его свита голодали. Подстреленный Степанычем заяц оказался последней охотничьей удачей полковника. Все его попытки добыть хоть какую то дичь не приводили ни к чему. Тайга в этих местах по прежнему была чисто хвойная, дремучая, заваленная предательским сушняком и огромными вываломами здоровущих, переспелых деревьев. Будь с ними Семен он сразу бы сказал что зверь в таких местах ходит по одним и тем же тропам, и охотиться скрадом надеясь на удачу бесполезно. На третий день это понял и полковник. Мешало ему и то, что Золотов ограничивал его во времени, отпуская на какой то час, и стараясь за световой день проплыть как можно дальше. Финансист и представить себе раньше не мог, что в стране могут быть такие просторы еще не заселенные людьми. Каждый день он надеялся встретиться с людьми, но увы. Ни городов, ни поселков, ни даже деревень на их пути так и не попадалось. Степаныч в конце концов понял, что крупного зверя подстрелить ему не суждено, и тогда начал присматриваться к потенциальной пище попроще. Пару раз на реке он видел уток, но немного и издалека. Все они, очевидно, гнездились где то по озерам, игнорируя лишенную камыша реку. Глухари, гуси, зайцы, все они разлетались и разбегались издалека заслышав тяжелую поступь полковника. На диких лесных голубей он до поры до времени не обращал внимания, надеясь на добычу посолидней, а когда понял что с этим ему ни чего не светит, то как назло и эта скромная дичь исчезла из вида. Раз ему почти что повезло. Он увидел на дереве беспечного рябчика, шустро склевывающег еловую хвою. Расстояние до него было метров двадцать, не больше. Затаив дыхание Степаныч поднял ружье, тщательно прицелился. Гулкий выстрел несколько раз протяжным эхом отозвался в верхушках деревьев, и полковник с досадой сплюну себе под ноги. Он совсем забыл, что ружье было заряжено жаканом на медведя, и от бедного рябчика только перышки брызнули в разные стороны.

– Ну что, опять ничего? – таким вопросом встретил Золотов Степаныча. Тот отрицательно мотнул головой и молча присел к костру.

– А тогда ч-чего стрелял? – спросил доктор.

– Ничего, – буркнул полковник, переобуваясь и разглядывая торчащие из носка голые пальцы.

– Ладно, поплыли, – скомандовал Золотов, направляясь к лодке. Голод подступал все сильней, а река словно издевалась над ними. Ближе к обеду они попали в водоворот, так называемое «кружило». Лодка спокойно плыла по ровной, быстрой воде, переставшей пениться, бурлить и просматривающаяся на несколько метров в глубину. Золотов прикрыв глаза дремал когда услышал приглушенное чертыханье полковника. Приподнявшись со своего спального места финансист понял, что лодка почему то плывет к берегу, он хотел было спросить Степаныча о назначении этого странного маневра, но «Зодиак» уже плыл в противоположную от направления течения сторону, а затем плавно пошел по второму кругу. Паша несколько раз мощно загреб воду своим самодельным веслом, на лице его отразилось странная растерянность, а лодка не продвинулась вперед ни на метр, все так же вращаясь в этом странном танце.

– Не так, дай я! – потребовал полковник, и забрав весло у Паши Степаныч попробовал грести сам. Уже после первой же попытки на лице его появилось похожее выражение растерянности, а после третьего гребка он бросил весло в лодку и сказал: – Словно и не вода вовсе. Будто расплавленный свинец мешаешь.

В это время небольшое облако нехотя отползло от светила, и перегнувшийся через борт доктор взволнованно вскрикнул, показывая рукой вниз: – Смотрите!

Все перегнулись через борт, и Степаныч и Золотов не удержались от восхищенных возгласов.

– Мать твою!.. Вот это да!

Под ними, на глубине примерно двух метров медленно передвигался в природном хороводе огромный косяк рыб. Большие, словно калибрированные спины рыб в таком освещении казались темно – зелеными, хвосты их едва шевелились, и было что-т мистическое в этом странном, природном танце.

– Эх, сейчас бы мне хоть одну блесну! – простонал Степаныч, – Самую завалящую! А лучше бы острогу!

Никто на его стенания не обратил внимание, все долго смотрели вниз, и лишь когда косяк рыбы словно сдвинулся в сторону и растворился в темноте, поняли, что их выкинуло из этого странного водоворота.

В тот вечер их чуть было не перевернуло на крутой шивере. Лодка даже черпанула воды, но Паша своей огромной массой на полкорпуса выбросился за поднявшийся борт и сумел восстановить равновесие.

Вечером они пристали к каменистому берегу начисто лишенному леса. костер они все же развели без труда, хватило выброшенного весенним половодьем наносника, но об охоте не могло быть и речи. Все пятеро молча сидели возле костра Золотов в этом скудном, пляшущем свете по особому остро рассмотрел как они все изменились за это время. Недельная щетина на впавших щеках, грязные, слипшиеся волосы, растертые до крови многочисленные укусы комаров, голодный блеск в глазах. Пожалуй особенно изменились доктор и полковник. Андрей все больше походил на зимнего нахохлившегося воробья, злого, голодного, готового огрызнуться на каждое невинное замечание любого из попутчиков. Степанычу же щетина и худоба добавили в облик что-то звериное. Сам не замечая того он временами задумавшись как-то странно кривил искореженный шрамом рот, по волчьи обнажая свои золотые зубы. Лицо повара хотя и потеряло округлость, в весе он сбросил больше всех, но навеки застывшая в глазах мука делала его облик самым печальным.

Пожалуй только Паша изменился меньше всех. Данная ему богом огромная физическая сила позволяла ему спокойно переносить все тяготы этого длинного пути.

30. Не будите речного царя

Полковник глянул на луну, она лишь только зарождалась на небосклоне по пионерски тоненьким месяцем, но уже позволяла разглядеть на воде ломаную течением серебряную дорожку. Поглубже засунув руки в карманы Степаныч нащупал что-то округлое и, и извлекя на свет божий сделанную Астаховым «мышь» спросил:

– Может попробуем? Тут недалеко омут есть, за поворотом сразу, метрах в тридцати.

– Давай, что же делать то, – согласился Золотов.

Спиннинг покоился где-то в расщелинах скал, и поэтому подобрав из сушняка жердь потолще полковник привязал леску к ней. На рыбалку пошли вчетвером, повар остался безучастно сидеть у костра подремливая, и поминутно просыпаясь от дыма, вызывающего у него приступы удушья.

Подойдя к омуту они осмотрелись. Несколько чахлых порослей кустарникового ивняка полукругом огораживали речную гладь, даже сейчас, ночью, резко отличающуюся спокойной водой от остального, бурного и шумливого потока. На фоне этого нескончаемого звучания водной стихии откуда то снизу, словн бы из под воды, раздались какие то странные, утробно-ухающие звуки.

– Что это такое? – удивленно спросил Золотов. Все прислушались, но больше не расслышали ничего.

– Лягушки наверное, – решил Степаныч.

– Ес-сли это лягушка, т-то размером с бегемота, – заметил доктор.

– А – а, тебе лишь бы что мне поперек сказать! Отойди в сторонку, не мешай настоящим рыбакам.

Полковник протянул самодельную удочку Золотову, но тот отрицательно мотнул головой.

– Ты чего, Егорыч? – удивился экс-артиллерист.

– Не хочу. Сам кидай.

Полковник пожал плечами, а сам подумал: «Все, спекся мужик. Долго его теперь на рыбалку не затянешь.»

Закидывать длинную, десятиметровую леску без спининговой катушки оказалось очень не просто. После пары неудачных забросов чертыхающийся Степаныч обрезал леску, отошел в сторону, там где не было кустов, и раскрутив над головой мышь наподобие пращи закинул ее почти на полную длину лески. Теперь надо было ее вытягивать, полковник сделал это крайне просто: начал наматывать леску на локоть.

Клюнуло у него сразу, после первого же заброса. При подсветки лунной дорожки они увидели как тихая гладь омута словно взорвалась, промелькнуло что-то темное, рыба ударила хвостом, под обильные брызги уходя в глубину. От толчк Степаныч чуть не улетел в воду, но удержался, и осторожно начал выводить здоровенную рыбину на берег. Это оказалось совсем не просто, леска резала руку, полковник шипел от боли, но стравливая и подтягивая он постепенно изматывал речного хищника. Таймень то поднимался вверх, и тогда по воде шли круги, раздавались отчаянные удары хвоста, то уходил на самое дно омута. В борьбе прошли добрых полчаса, наконец Степаныч подвел рыбину настолько близко, что даже в скудном ночном свете все увидели в воде темную, продолговатую тень.

– уйдет! – сквозь зубы простонал полковник. – На воздух выводить буду и оборвет леску. Ни подсачика, ничего…

На его слова первым среагировал Паша. С утробным рыком он кинулся в воду всей массой навалившись на здоровое, как обрезок бревна тело тайменя.

– За жабры его хватай! – крикнули в один голос и Золотов и Степаныч. Но Паша никак не мог нащупать у бьющейся рыбы жабры, и тогда в воду полез сам Золотов. вдвоем они все-таки выволокли на берег неистово мотающего хвостом тайменя. Оттащив его подальше от воды они еще некоторое время не могли справиться речным силачом, пока Паша не догадался пару раз стукнуть тайменя по голове рукоятью своего пистолета. Лишь тогда подняв его за жабры Степаныч смог оценить степень своего успеха.

– Килограммов семь будет! Не меньше!

В приподнятом настроении они пошли к костру, полковник ни кому не доверил нести свою добычу.

– Васька, давай котелок, уху варить будем! – крикнул он издалека повару. Странно, но в этот раз Василий воспринял появившуюся пищу не с таким энтузиазмом как прежде.

– Соли бы сейчас, и лаврушечки, – тихо сказал он, склонившись над рыбой. Золотов заметил что по щекам повара текли слезы. Полковник же просто упивался своей удачей.

– Какая зверюга, а! Хороша рыбка, Егорыч?

Несмотря на стойкое отвращение к реке, тайге и всему что связано с этим затянувшемуся пикником, Золотов все-таки был вынужден признать, что таймень действительно оказался хорош. Продолговатое, подобное снаряду тело было покрыто темными пятнами, но особенно поражала голова, тупоносая, с огромной зубастой пастью.

– Д-дай мне мышку, – попросил доктор, когда взрезавший брюхо Василий освободил глубоко заглоченный тройник.

– Что, еще попробовать хочешь? – спросил Золотов.

– Да, – признался доктор.

– Давай – давай, – засмеялся полковник, – в этом омуте сейчас и пескаря не поймаешь. Все распугали.

Даже Паша соизволил скептически хрюкнуть, когда забрав леску доктор скрылся в темноте.

– Трепещи, рыба, док вышел на тропу войны! – продолжал издеваться вдогонку Андрею Степаныч.

Пока Василий пристраивал на горящих бревнах котелок с водой, рогатины было делать не из чего, да и некогда, остальные рыбаки сушили мокрую одежду. Настроение у всех поднялось, от костра уже тянуло аппетитным запахом жарено рыбы – Василий как всегда не ограничился одним блюдом.

– Как там наш Эскулап, сам себя за задницу еще не поймал? – спросил Степаныч, пытаясь рассмотреть хоть что-то в ночной темноте. Полковник был недалек от истины. За эти полчаса Андрей дважды умудрился зацепиться тройником за одежду, не очень то у него получались и удачные забросы. легкая мышь летела максимум на два-три метра.

– Док, пошли жрать! – донеслось от костра. Андрей упрямо сжал зубы и раскрутив леску в очередной раз запустил ее в сторону реки. На этот раз заброс получился и доктор начал осторожно подтягивать леску к себе. Он видел как «мышка» плыла оставляя за собой расходящиеся полоски «усов».

– Надо позвать его, – сказал Золотов, отхлебнув ухи и морщась от пресности и обжигающего губы кипятка. Паша было уже начал вставать с бревна, но Золотов сам легко поднялся и сказав: – Я сам, сиди, – шагнул в темноту.

Он уже подходил к омуту, когда доктор сделал свой последний, самый удачный заброс.

– Андрей, брось ты это, пошли есть! – крикнул Золотов.

Но именно в это время врач почувствовал как увесисто и плотно натянулась леска. Андрей удивился, что рыба взяла так странно, без рывка, у него даже мелькнула мысль, что тройник зацепился за плывущее бревно. Он потянул леску на себя, и увесистая тяжесть как-то нехотя, но с типичным сопротивлением рыбьег тела последовала вслед за ней. С кряхтеньем доктор начал выводить из темных вод невидимую рыбину, намотал на локоть один виток лески, затем второй. И тут житель темного омута сделал первый, осторожный рывок в сторону. Доктор чут пошатнулся, пробормотал: – врешь, не уйдешь, и с еще большей энергией начал наматывать на локоть толстую леску.

– Что тут у тебя, поймал что? – спросил Золотов. До врача оставалось всего каких то три метра, финансист уже видел темный силуэт Андрея, он даже разобрал что тот судорожно, постанывая от боли в изрезанных пальцах наматывает на локот виток за витком леску. Доктор же уже видел мощный бурун остающейся за поднявшейся на поверхность рыбой, глаза привыкшие к темноте рассмотрели даже темный ореол громадного тела тайменя. У него перехватило дыхание, в голове мелькнула счастливая мысль: «Неужели!..». И в эту секунду гигантский таймень, почувствовавший чуждую стихию каменистого берега, словно проснулся от некоторой полудремы и резким рывком развернулся в сторону родного омута. Андрей еще справился с этим первым, неуверенным движением громадной рыбины, но затем таймень бешено рванулся в спасительную глубину, яростно работая всей своей сорокакилограмовой неистовой массой.

Золотов, находившийся всего в шаге от доктора вдруг увидел как тот дернулся вперед и почти без плеска ушел в воду. На секунду финансист опешил, затем кинулся вперед, забрел по колено в воду, шаря глазами по спокойной глади омута. Впереди, метрах в пяти от него река словно вспучилась, вверх взметнулось что-то темное, Золотову показалось, что это была рука, и отчаянный крик Андрея разрезал тишину ночи захлебнувшись бульканьем на самой высокой ноте.

Не раздумывая Золотов кинулся вперед, через два метра он почувствовал под ногами пустоту и поплыл вперед мощными саженками. Доплыв до того места где только что видел доктора, финансист нырнул, пытаясь нашарить тело врача, но лишь почувствовал как еще холоднее с глубиной становится вода.

Вынырнув на поверхность Золотов закружился на месте оглядываясь кругом. Ему показалось, что кто-то осторожно, вскользь, но очень увесисто, коснулся его ноги, и резко вскрикнув миллионер отчаянно рванул к берегу. От костра на крики уже бежали люди, догадливый Паша прихватил с собой горящую ветку. Они застали Золотова уже на берегу, промокшего и дрожащего.

– Что случилось, где Андрей? – спросил полковник, оглядывая берег и своего трясущегося от холода и страха хозяина. Тот без сил опустился на землю и вытирая с лица воду кивнул на реку.

– Там…, – сипло сказал Золотов. – Там Андрюшка… на дне. Утащил его… таймень…

Несколько секунд стояла тишина, Степаныч, Паша и Василий сначала не могли поверить в то, что сказал хозяин, но скорбная фигура Золотова, его тон заставили поверить в случившееся. Никто даже не переспросил, не стал расспрашивать как и что произошло. Степаныч только снял свою фуражку и перекрестился несколько раз, пробормотав себе под нос: – Господи, не дай боже вот так!..

Они долго еще стояли на берегу глядя на тонкую лунную дорожку серебрившую спокойную гладь омута, затем, вслед за озябшим Золотовым тихо побрели назад, к живительному пламени костра.

31. Второй «заплыв»

Лишь утром, после завтрака, Золотов рассказал своим компаньонам все подробности жуткой гибели доктора. Не умолчал он и о своем ужасе, когда кто-то невидимый, огромный, коснулся его ноги.

– Это представить себе невозможно! Так страшно мне еще никогда не было. Даже там, на скалах, во время грозы.

Все трое оставшихся его попутчиков с сочувствием слушали исповедь хозяина. Золотов отхлебнул из котелка еще глоток жирной, наваристой ухи, но тут поднявшийся со своего места полковник, подойдя вплотную, снял с хозяина его американское кепи.

– Ты что, Степаныч? – опешил Золотов.

– Мать чесная, Егорыч, ты же поседел!

– В самом деле? – спросил финансист. Сбоку утвердительно промычал Паша, Василий также подтвердил слова полковника.

– Да, Анатолий Егорович. Виски прямо таки как инеем прихватило.

Степаныч вынул из ножен свой охотничий нож и в полированном, узком зеркале клинка Золотов рассмотрел приобретение этой жуткой ночи.

– Да, – обескураженно сказал он, – дорого дается мне этот пикничек.

Перед отплытием они еще прошлись вдоль берега, пристально вглядываясь в воду, но тщетно. Особенно долго не мог успокоиться Василий. Паша уже подкачал лодку, можно было плыть, а повар все стоял на берегу омута неотрывно глядя н темную воду. Лишь после того как его окликнул Золотов Василий нехотя вернулся к стоянке и забрав котелок и фляжку, свое имущество, подошел к лодке. Все заметили на лице повара следы от слез, но даже Степаныч не решился пошутить по этому поводу.

В этот же день им снова пришлось искупаться в воде. Эта река как-то убаюкала их, они решили, что все плохое уже позади, и горную гряду, вставшую на пути потока, встретили с безмятежностью дачников, катающих на пруду хорошеньких девиц. Но река решила по своему, очутившись в ущелье она просто взревела от ярости, забрызгивая лодку белой пеной безумства. Степаныч торопливо перекинул через шею ремень своего ружья, Золотов по примеру покойного доктора упакова очки в футляр и спрятал во внутренний карман. Лишь Василий словно окаменел судорожно уцепившись обеими руками за веревку. Степанович еще попробовал управлять лодкой с помощью шеста`, рядом ему помогал со своим самодельным веслом Паша, но делали они все это очень неумело. До поры до времени им удавалось избежать крупных неприятностей, час проходил за часом, мелькали километры каменистых берегов, река то сжималась в узкое ущелье, то немного успокаивалась, по прежнему таща лодку со скоростью экспресса. У Золотова даже появилась надежда что в этот раз они проскочат через пороги благополучно. Но пытаясь отвернуть «Зодиак» от очередного камня полковник жестко выставил вперед свой плохо обструганный шест и, получив в ответ сильный удар, выпустил его из рук зашипел от боли. От этого камня они еще отвернули, но следующий, скрытый перекатывающимся через него огромным валом воды избежать им уже не удалось. Как назло лодку перед этим развернуло боком. Скатившись с очередного камня «Зодиак» боком упал в водяную яму вслед за ним, и тут же попав на подъе мгновенно перевернулся, выбросив в бурлящую воду всех своих пассажиров.

Золотов в этот раз действовал вполне осознанно. Давно оставленный в тайге бронежилет уже не стеснял движения и не тянул на дно. Вынырнув и вдохнув воздуха он перевернулся ногами вперед и понесся вниз по течению стараясь повыш поднять над водой голову и работая лишь руками. Некоторое время ему еще удавалось не только ориентироваться, но и отталкиваться ногами от самых больших камней на которых его выносил поток. Держаться на поверхности до поры помогала и запарусившаяся куртка. Но потом его накрыл с головой огромный вал, Золотов при этом неудачно вздохнул нахлебавшись воды всеми бронхами и летел дальше вниз по течению уже задыхающийся, полуослепший, оглохший от рева разъяренного потока.

По счастью этот опасный метод сплава продолжался недолго, за первым же поворотом Золотова выкинуло в тихую заводь «улова». Он еще пошатываясь брел к берегу, как послышались какие то крики и из-за поворота показались все остальные члены Золотовской команды. Паша и Степаныч плыли сами, приче полковник еще и умудрялся буксировать за собой лодку. А вот уже за лодкой бесплатным довеском болтался Василий. И в этот раз почти не умевший плавать повар умудрился так вцепиться в леер, что неистовая стихия не смогла оторвать его от спасительной веревки. У Золотова мелькнула было мысль, что они опять не смогут разжать руки повара, но тот лишь только почувствовав под ногами твердь сразу отпустил леер и выбравшись на берег повалился рядом с Золотовым. Точно так ж поступили полковник и Паша. Каких то две – три минуты этого своеобразного купания полностью лишили их сил.

День выдался неплохим, пожалуй самый теплый из всех за время этого странного путешествия. Несмотря на это всех троих била мелкая, трясучая дрожь. Первым тишину негромким матом нарушил полковник.

– …Опять чуть не гробанулись! Как мне все это надоело!

– Надоело, говоришь? – спросил Золотов, поворачиваясь лицом к своему последнему телохранителю. – А уж как мне надоело, ты и представить не можешь. Ты еще не забыл, что во всем происшедшем больше всего виноват ты сам?

– А чего я?.. – буркнул было Степаныч, но поняв что переборщил отвернулся в сторону под пристальным взглядом хозяина.

– Ладно, разведи костер, Фома непомнящий, да сходи посмотри, стоит ли нам еще соваться в воду.

Заботу о разведении костра взяли на себя Василий и Паша, Степаныч же прихватив ружье отправился вдоль берега по узкой полоске наносного галечника. Когда он вернулся, на берегу уже во всю жарко горел костер и все трое его компаньонов сушили свою одежду. Река в этот раз взяла с них самую минимальную дань – фуражку Василия, котелок, и остатки бензина в канистре.

– Ну что там? – спросил Золотов.

– Хреново. И пороги насколько хватает глаз, и вдоль берега не пройдешь, скалы. Есть одно место где можно подняться наверх, но что там вверху – не знаю.

– Понятно. – Вздохнул финансист, затем спросил. – Что делать будем? еще раз рискнем искупаться, или полезем в горы?

– Да куда плыть-то?! Шесты растеряли, весло упустили, я себе чуть руку не сломал, во какую занозу посадил! – продемонстрировал полковник свою широкозахватную ладонь.

Паша же наоборот, тыкал пальцем реку, ему совсем не светило снова карабкаться за полковником по этим кручам.

– Ну а ты, Вася, что скажешь? – спросил Золотов. Ему пришлось повторить вопрос, повар явно пребывал в какой то прострации.

– Мне все равно, – тихо сказал тот, наконец поняв что от него требует хозяин. А Золотова поразило странное выражение лица своего личного шеф-повара. Похудел он за это время просто страшно, как-то вроде бы даже постарел, на ввалившихся щеках редкими кустами росла седая щетина. Но самыми жуткими казались глаза Василия, мертвые, бессмысленные.

– Ну ладно, на сегодня нам хватит водных процедур. Полезли в горы.

Недовольный Паша сердито фырча начал сдувать лодку и вскоре они уже карабкались вверх по расщелине найденной полковником за ближайшим поворотом. Уклон в этом месте был еще довольно сносным, лишь в одном месте Паше пришлось подсаживать всех вверх, а потом с помощью Золотова и Степаныч залазить самому.

– Ну и тяжелый же ты кабан, Павел! – сказал тяжело отдуваясь полковник, когда здоровяк наконец-то оказался наверху.

Трудности начались к исходу второго часа горного путешествия. Сначала Василий шлепнул себя по щеке и выругался. На это никто не обратил внимания, комары донимали даже здесь, наверху, стоило лишь только попасть в прикрытое скалами от ветра затишье. Но когда вскоре Золотов оглянулся на повара, то невольно ахнул. Левая половина лица Василия распухла по сравнению с правой почти в два раза, придав голове повара какой-то карикатурный вид. Левый глаз почти уже затянулся, оставалась лишь небольшая щелка.

– Вась, у тебя это… – только и смог сказать Золотов, показывая пальцем на щеку своего кулинара. – Мать честная! Вот это разнесло! Опять что ли эта местна муха Цэ-Цэ укусила? – спросил полковник.

Странно что сам повар узнал о своем несчастье последним.

– А я думаю, что это у меня левый глаз плохо видеть стал, а он вон что… – невразумительно пробормотал Василий, ощупывая лицо. Вскоре левый глаз закрылся совсем, так что повара, и до этого не слишком уверенно шагавшего по камням, теперь уже пришлось вести за ручку.

– Да, и дока нет с его аптечкой, – пробормотал вырвавшийся вперед полковник, наблюдая как Паша и Золотов помогают идти Василию. Продвижение их замедлилось совсем уж до черепашьих темпов. А вскоре природа загнала их в ловушку. С узенькой площадки они видели слева от себя реку, а справа обрывистое ущелье. Спуститься можно было лишь по прямой, дьявол в этом месте построил для себя что-то вроде лестницы. Каменные ступени террасами спускались вниз по высоте превышая рост человека, и на каждой такой площадке можно было проводит танцы для какой – нибудь убогой деревушки.

– Что, может вернуться и поискать другой спуск? – предложил Степаныч.

– А что, здесь не пройдем? – удивился Золотов.

– Да я то пройду, а вот вы…

– Ну ты уж не козыряй сильно то, альпинист хренов, – усмехнулся финансист. – Ты иди первый, за тобой Василий, а потом уж мы с Пашей.

Полковник осторожно спустился на первую площадку, еще раз осмотрелся и крикнул вверх: – Да, здесь можно спуститься! И не так уж круто.

Вторым должен был идти повар, но когда Золотов и Паша обернулись к Василию тот не сдвинулся с места. С содроганием души Золотов заметил, что опухоль начала растекаться и на вторую половину лица.

«Только этого мне еще не хватало»! – подумал он, ясно представив себе жуткие проблемы путешествия по скалам со слепцом.

– Давай, Вась! – подбодрил его Золотов. – Время идет.

Но тот только отрицательно замотал головой.

– Давай – давай, не задерживай! Совсем мало сегодня прошли.

Но на все уговоры повар все так отрицательно мотал головой. Время шло, но ни уговоры, ни угрозы оставить его здесь, на этом месте, ни что не помогало. Лишь раз, когда рассвирепевший Павел схватив за шиворот приподнял его, Васили слабым голосом жалобно вскрикнул: – Не надо… не надо… оставьте меня!..

Время шло. Снизу снова вскарабкался заждавшийся Степаныч. втроем они отошли в сторону решая что же им теперь делать с этим упрямцем.

– Нет, его теперь с места не сдвинешь, – сказал вспотевший от жары и уговоров Золотов.

– И доктора с нами нет, тот в прошлый раз здорово его купил, напомнил Степаныч. – Может его по щекам нахлестать? Хотя у него не истерика. Вообще нам Васька сейчас не нужен. Жрать нечего, готовить не на чем. Болтается как довесок.

Они переглянулись.

– Ладно, мы с Пашей пойдем, а ты, Степаныч, попробуй договориться с ним, – решил Золотов.

– А если не пойдет? – спросил, страхуясь полковник.

Золотов прищурившись взглянул на солнце.

– Тогда спишем его на Семена.

Через полчаса, когда Золотов и Паша уже спустились вниз почти к самому подножию сверху донесся короткий, отчаянный крик. Золотов невольно посмотрел на Пашу, тот сделал странное глотательное движение, словно хотел что-то сказать, но этого ему было не дано. Вскоре сверху зачастили плотные выстрелы помпового ружья, не понимая в чем дело Золотов и Паша снова переглянулись, но увидев что полковник, показавшийся на вершине, начал спускаться вниз, финансист тронулся вперед. еще через полчаса, уже на равнине, их догнал явно раздосадованный полковник.