Текст книги "Последняя Империя"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

КНИГА ВТОРАЯ

ОТ АВТОРА

Несмотря на все происходящие в наши странные времена резкие перемены, мы по-прежнему воспринимаем существующий сегодня мир с определенными стандартами. Есть то, что зовется незыблемыми истинами. Мало кто, скажем, ставит под сомнение преимущество западной цивилизации, технологии и идеологии перед странами так называемого остального мира, в который входит и Россия. Между тем когда-то и Великая Римская империя не могла себе представить, что на развалинах блистательного Форума дикие варвары будут пасти своих лошадей, а всех веселых и хмельных «человекообразных» богов заменит один, распятый римлянами же на кресте.

"Последняя империя" – это роман-антиутопия, попытка смоделировать ход развития истории России и всего мира по-иному, чем она идет сейчас. Я не случайно остановился именно на диктаторском стиле правления, многих привлекает видимая легкость в решении глобальных проблем страны при его установлении. Но у диктатуры, военной в частности, есть и свои плюсы, и свои минусы. Об этом мне и хотелось сказать.

Первая книга «Империи» писалась в девяносто девятом году, до официального явления Владимира Владимировича Путина народу как президента России. Напомню краткое ее содержание.

…Две тысячи четвертый год. Россия находится в очередном кризисе. Потерявший популярность и поддержку народа президент решает оттянуть время своего падения и провоцирует конфликт с Украиной из-за проблемы Крыма. Все неизбежно идет к войне, уже подтягиваются войска, генералы разрабатывают планы вторжения войск, но за сутки до часа «Ч» группа молодых офицеров Генерального штаба при поддержке здравомыслящих руководителей спецслужб осуществляет военный переворот, ставящий главной целью недопущение войны с братьями-славянами.

Армейские спецназовцы, ветераны Кавказских войн, врываются в Кремль и расстреливают, как предателя нации, президента. Возглавляют "заговор майоров" три друга, знакомых еще с военного училища: Владимир Сизов, Виктор Соломин, Александр Сазонтьев. По расчетам теневых подстрекателей заговора они должны погибнуть после выполнения основной задачи. Но происходит непредвиденное: новое руководство страны закрепляется у власти и целенаправленно проводит свою политику.

В России объявляется едва ли не военное положение, вводится цензура, перекрываются аэропорты и границы. Страна делится на двадцать регионов, во главе которых становятся генерал-губернаторы. Начинается беспощадная и кровавая борьба с коррупцией и криминалом, цель которой – остановить падение России, сделать ее страной, с которой будут считаться в мире. Восстанавливается смертная казнь, основная верхушка уголовного мира просто беспощадно уничтожается.

Все происходящее очень не нравится США и их президенту. Им не нужна сильная Россия. Штаты провоцируют правительство Японии на захват двух островов Курильской гряды: Шикотана и Итурупа. Положение Страны восходящего солнца кажется выигрышным: российский флот обескровлен, у него нет горючего, армия деморализована.

Но противник недооценивает новое руководство России, готовое на все, чтобы отстоять родину. Ценой огромных усилий посланному на Восток Сазонтьеву удается собрать имеющиеся силы в кулак и подготовить видимость высадки десанта. На самом же деле это отвлекающий маневр. Временный Военный Совет решается сбросить на Шикотан атомную бомбу, чтобы предотвратить проигрышную войну. Мгновенная гибель девяноста тысяч японских солдат повергает весь мир в шок, но демонстрирует главное – у России есть зубы, просто так с ней не совладать. Оба безжизненных острова возвращаются Японии, но ООН и США объявляют о блокаде России.

Основным мозговым центром нового руководства становится Владимир Сизов. Но уже осенью на него организуется покушение главами ФАПСИ и ФСБ, не смирившимися с тем, что они остались без власти. Диктатор, как зовут Сизова на Западе, чудом остается жив, а решительные действия двух его друзей ликвидируют заговор. К этому времени Соломин становится главой правительства, а Сазонтьев, несмотря на его пристрастие к алкоголю, – министром обороны, или, как его называют за глаза, Главковерхом.

Страна продолжает жить трудно. Огромной проблемой остается Чечня, да и весь Кавказ. Несмотря на все усилия военных и МВД, навести порядок там не удается. Тогда в недрах ФСБ рождается чудовищный план. На мятежную республику напускают еще в союзные времена изобретенный "Штамм Х", смертельный вирус, рождающий болезнь с невероятно быстрым течением. В результате к зиме от населения Чечни остается едва ли не десять процентов. Военные торжествуют: у боевиков не осталось поддержки. Правда, при этом "Штамм Х" прорывает кордоны и начисто уничтожает несколько населенных пунктов в России, но пятьдесят тысяч погибших – это только щепки в грандиозной рубке леса.

Тем временем ухудшается международная обстановка. Ирак снова врывается со своими танками в Кувейт, Китай высаживает десант на Тайвань, в Персидском заливе гибнет один из громадных американских авианосцев. Назревает второй Балканский кризис. При поддержке России сербские генералы свергают гражданское правительство и вводят войска в Косово. США предъявляет ультиматум России, но и российское руководство предъявляет ультиматум странам НАТО. Для поддержки сербов в Северное море, прорвав блокаду, входит эскадра под руководством Сазонтьева. Крылатые ракеты ее главного корабля – крейсера "Петр Великий" держат под прицелом все основные столицы Европейского военного альянса. Цивилизация стоит на гране катастрофы, атомные субмарины готовы выпустить по США свои ядерные боеголовки, в мире начинается невиданная паника. Лишь посредничество генерального секретаря ООН и глав европейских стран останавливает катастрофу в самые последние минуты. Россию теперь боятся, с ней вынуждены считаться.

Внутри страны положение понемногу выправляется. Экономика государства отдана на откуп Соломину. Практически проведена национализация основных отраслей. Те олигархи, которые пытались противиться новой политике, арестованы или высланы, прекращен отток денег из России. В условиях экономической блокады упор был сделан на внутренний рынок. В России начинается строительный бум, наращивается производство легковых автомашин. И все же без связи с внешним миром стране приходится тяжело.

Несмотря на попрание демократических свобод и многочисленные проблемы, действия Временного Военного Совета нашли поддержку у большей части населения. Народ заметил и оценил главное: пришедшие к власти военные беспощадно боролись с коррупцией, воровством, преступностью, национальной рознью. Целью ставилось возрождение России, и многие верили, что, несмотря на трудные времена, оно настанет.

Перемены во многом стали возможны благодаря цельности личностей новых руководителей страны. Умный, обладающий стратегическим мышлением, твердый и непреклонный в проведении своей политики Сизов, расчетливый аналитик Соломин, бесшабашный, любящий выпить, но искренний и бесстрашный Сазонтьев – они не могут не привлекать, хотя далеко не все их действия безоговорочно понравятся читателям.

Первая книга "Последней империи" заканчивается 2007 годом, когда происходит крупномасштабное вторжение войск талибов и пакистанцев в Таджикистан и остальные среднеазиатские республики бывшего Советского Союза.

2001 год.

Часть первая САБЕЛЬНЫЙ ПОЛУМЕСЯЦ

ЭПИЗОД 2

2007 год

Несмотря на май, жара в Таджикистане уже достигла тридцати градусов, но это не спасало пограничников от обычного для высокогорья ночного холода. В этот раз в наряд их вышло больше чем обычно. Кроме трех солдат-таджиков старший лейтенант Алексей Владимиров повел с собой только прибывшего для дальнейшего прохождения службы лейтенанта Виктора Аксенова.

– И где же ты раньше служил? – спросил он новичка на ходу.

– На русско-финской, под Выборгом.

Владимиров вздохнул. Ростом под два метра и комплекцией он напоминал борца Карелина, и коренастому, невысокому Аксенову казался олицетворением истинного героя-пограничника.

– Там сейчас хорошо, не жарко и не холодно.

– Это да, – согласился Аксенов.

– А тут скоро будет ад, пекло.

Виктор взглянул на необычно крупные, высокогорные звезды и на это ничего не ответил. Владимиров выждал паузу и продолжил:

– Сейчас нарушителей тут меньше, Пяндж разлился, течение быстрое. А вообще талибы на том берегу проявляют странную активность. Тянут от ближайшего городка к реке дорогу. Что-то задумывают, сволочи… Ну вот мы и пришли.

С точки зрения Аксенова позиция была выбрана идеально. Небольшая, но единственная возвышенность в обширном распадке между двумя отрогами Гиндукуша позволяла контролировать берег реки на несколько километров. Пограничники спустились в небольшой хорошо замаскированный прибрежным камышом окоп и, прикрывшись бруствером, закурили. Один из таджиков наблюдал за рекой, двое других смолили сигареты, не вмешиваясь в разговор офицеров.

– Куда тебя переводят? – спросил Аксенов.

– Никуда. Комиссуют.

– Почему? – удивился Виктор.

– Сердце. Никогда не думал, что до этого дойдет, но уже два раза прихватывало так, что показалось, точно сдохну. Первый раз отлежался, никто толком и не заметил, а второй раз прихватило крепко, лечили… Стенокардия. Это все высокогорье, жара…

– Э-э, товарищ командир! – взволнованным голосом прервал их разговор дозорный. – Плывет кто-то.

Офицеры поднялись в полный рост, припали к биноклям. Несмотря на сияние звезд, мрак стоял кромешный, и Аксенов подумал было, что солдат ошибся. Но через пару секунд Виктор расслышал явный плеск воды под веслом, а потом метрах в тридцати от берега наконец рассмотрел черную тень на сером полотне реки.

– Будем брать, – тихо приказал Владимиров и осторожно, стараясь не лязгнуть металлом, потянул затвор автомата. Голос его звучал азартно и даже весело: – Последнее задержание…

Эту фразу он не договорил, только выругался. Сначала Виктор не понял в чем дело, потом увидел… За темным силуэтом резиновой лодки показалась еще одна, затем бесформенное пятно большого плота, и еще, и еще…

"Сколько же их тут?! Десять. Пятнадцать, двадцать…" – считал Аксенов.

– Кадыров, вызывай помощь! Всем остальным – огонь! – рявкнул Владимиров и первый полоснул очередью по ткнувшейся в берег лодке.

Кинжальный огонь пограничников был страшен. Из темноты слышались крики и стоны раненых, лишь секунд через десять с последних лодок полетели в их сторону трассеры очередей.

– Товарищ старший лейтенант, майор говорит, на них тоже напали! – взволнованно прокричал радист.

– Тогда бросай рацию, огонь! – приказал Алексей.

Ответный огонь с реки усилился, несколько плотов из надутых бурдюков ткнулись в берег метрах в ста ниже по течению от дозора, и теперь обстрел велся уже с двух сторон. Через полчаса погиб один из солдат-таджиков, Владимиров был вскользь ранен осколком от подствольной гранаты. Но перевязавшись, он продолжил стрелять. Пограничники держались крепко, позиция была выбрана прекрасно, небольшая высотка, на которой находился окоп, контролировала всю прибрежную полосу километра на два по обе стороны.

Патронов пока хватало, но цинк, находившийся в окопе, быстро опустошался. Беспощадный огонь пожирал пересохшие камыши, и пламя бушующего пожара освещало заваленный убитыми и ранеными талибами берег, множество трупов, плотов и лодок унесло течением. Аксенов, привалившись к стенке окопа, менял очередной магазин, когда слева от них, почти на линии горизонта полыхнуло продолговатое пламя.

"Молния," – мелькнуло в голове лейтенанта, но тяжкий грохот взрывов подсказал ему, что это не так.

– Из «Градов» по заставе бьют, сволочи! – закричал Владимиров и, заскрипев зубами, с еще большим ожесточением припал к прикладу перегревшегося "Калашникова".

Обстрел заставы продолжался не менее часа. Притихшие было талибы снова оживились. В наряде Владимирова погиб таджик пулеметчик, и его сменил сам Аксенов. Несмотря на все старания атакующих, ворваться на высоту моджахеды не могли. Виктора удивляло одно, с каким упрямством талибы лезли на берег именно в этом месте. Пятьсот метров вправо или влево – и они бы спокойно обошли дозор без всяких потерь.

К трем часам ночи наступил какой-то перелом, лодки перестали появляться в поле зрения пограничников, да и те талибы, что высадились на берег, отошли и обстреливали дозор издалека.

– Так, похоже у нас передышка, – сказал Владимиров, опускаясь на дно окопа.

– Похоже, – согласился Аксенов, настороженно вглядываясь в распарываемую редкими трассерами темноту. – Это что, вторжение?

– Не знаю. У нас они впервые так лезут. Что с патронами?

– Мало. У меня один магазин остался.

– У меня тоже. Саид, что у тебя?

– Полтора, – подал голос таджик.

– Хреново, – подвел итог Алексей. – В цинке максимум штук сто. Полчаса боя – и нам хана.

– Может, у них занять? – Виктор кивнул в сторону берега.

Камыши уже почти прогорели, оставив в воздухе приторный запах гари. Владимиров внимательно оглядел местность и согласно кивнул головой:

– Идет. Давай пулемет, в случае чего я прикрою.

Выбравшись из окопа, Аксенов пополз в сторону берега. На первый из трупов он наткнулся метров через тридцать. Нашарив в руках уже окоченевшего на холоде покойника автомат, он отстегнул магазин и пополз дальше. На самой урезе воды трупы лежали друг на друге, и лейтенант в азарте переползал от одного к другому, на ощупь находил оружие и снимал, снимал магазины, рассовывая их в свои нагрудные карманы. Под руку ему попалась большая холщовая сумка с какой-то крупой. Вытряхнув ее содержимое, Виктор начал набивать и ее боеприпасами. Когда и она заполнилась магазинами, Аксенов пополз обратно. Неожиданно один из лежащих на его пути коротко и мучительно простонал, а потом перевернулся, оказавшись лицом к лицу с лейтенантом. Аксенов услышал тяжелое дыхание раненого, запах чеснока, нечищенных зубов и еще чего-то необъяснимого. Лейтенанта словно парализовало, он почему-то не мог даже двинуться, отвернуться. Лишь когда афганец захрипел и рука его машинально схватила одежду пограничника в последних судорогах, Аксенов понял, что это агония. Вскоре умирающий затих, пальцы его разжались, но тут Виктора охватил непонятный, поднявшийся с самого дна его души ужас. Его мгновенно вырвало, и, уже не маскируясь, он вскочил на ноги, подхватил сумку с боезапасом и изо всех сил припустился бежать к окопу. Слева и справа в его сторону тут же полетели трассирующие очереди, но от окопа пограничников взволнованной басистой скороговоркой загремел пулемет Владимирова. Когда Аксенов свалился на дно окопа, Алексей спросил:

– Ты чего бегом-то? Опасно.

– Да так, – отмахнулся Виктор, устало приваливаясь к податливой земляной стенке. А старший лейтенант уже осматривал его трофеи, подсвечивая себе фонариком.

– Что принес? Ого, солидно! Этак мы продержимся тут еще долго…

В это время со стороны окопавшихся на их стороне талибов взвилась вверх красная ракета, а через секунду, уже с другой стороны, справа – еще одна. Владимиров выругался, вскочил на ноги, и, прежде чем Аксенов понял, что он делает, выстрелил вверх из ракетницы. Она оказалась также заряжена красной ракетой, и через пару секунд с другой стороны Пянджа послышался звук пушечного выстрела, засвистел разрезаемый снарядом воздух.

– Ложись! – закричал Алексей, сам падая на землю. Под Виктором содрогнулась земля, грохот взрыва болезненно ударил по перепонкам, на голову посыпались комья земли. Взрывы распахали темноту еще три раза, потом, к удивлению Аксенова, переместились влево.

– Ага, купил я все-таки их! – восторженно закричал Владимиров. – По своим бьют!

Со стороны талибов и в самом деле заполошно взвивались и взвивались вверх красные ракеты. Владимиров в ответ еще раз стрельнул из своей ракетницы, потом обернулся к подчиненным:

– Надо уходить пока темно. Против артиллерии не попрешь. Пойдем так, – он махнул рукой в противоположную от реки сторону. – Между ними. Я первый, Кадыров за мной, ты, Виктор, замыкающий. Вперед!

Взяв на изготовку пулемет, старший лейтенант выпрыгнул из окопа и, пригнувшись, побежал вперед. Его маневр повторил таджик. С другой стороны реки тупо бабахнула пушка. Аксенов уже оперся на бруствер, когда свист снаряда начал нарастать с пугающей быстротой, время словно замедлило свой шаг. Виктор застыл в оцепенении, а затем вспышка и грохот взрыва слились в одно целое, отключая сознание лейтенанта…

Первое, что он почувствовал очнувшись, – это страшная тяжесть, сковавшая все тело. Ему было тяжело дышать, думать, шевелиться. В голове словно стучал упрямый молотобоец, лейтенанта тошнило, весь мир кружился вокруг него… Замерев на несколько минут, Аксенов застонал, чуть пошевелился, и от этого движения его чуть было не вывернуло наизнанку. Прошло еще минут десять, прежде чем лейтенант набрался сил и попытался приподнять голову. У него сложилось впечатление, что ее кто-то держит сверху. Лишь преодолев эту странную тяжесть, Аксенов почувствовал облегчение и болезненный удар света по глазам. Зажмурившись, он переждал немного и стал оглядываться по сторонам. Похоже, его завалило землей в их окопе. Превозмогая тошноту, Виктор выбрался из земляного плена и наконец-то вздохнул воздух полной грудью. Отдышавшись, он осторожно потрогал звеневшую голову руками, убедился, что она на месте, осмотрел себя и понял, что даже не ранен.

"Повезло, – подумал он, замедленным жестом стряхивая с головы остатки серой таджикской земли. – Только контузило".

Сквозь вязкий шум головной боли начали проникать еще какие-то знакомые звуки. Сначала Виктор пытался понять, где он их слышал, потом оставил это занятие и, приподнявшись, выглянул из полуразрушенного окопа. То, что он увидел, заставило его снова торопливо пригнуться. Очевидно, после контузии у него ослаб слух, иначе бы он не воспринимал рев тяжелых грузовиков как отдаленный, однообразный шум. Совсем рядом, метрах в ста от него, тянулся на другой берег Пянджа понтонный мост, и по нему ехали и ехали танки, бронетранспортеры, а больше всего именно грузовики, полные народу. Нашарив в песке фуражку, Аксенов прикрыл ею не успевшую загореть бритую голову и снова осторожно выглянул из окопа. Да, это были талибы, в серых халатах, в грязно-зеленых чалмах и круглых пуштунских шапках. Лейтенант отчетливо видел их лица, продолговатые, худощавые, с острыми длинными носами и миндалевидным разрезом глаз. И эти жадные черные глаза были устремлены вперед, они словно были уже там, на плодороднейших равнинах Узбекистана и Туркмении, там, где нет суровой зимы, где много фруктов, еды. А что касается проклятых неверных, а также мусульман, забывших об истинных законах шариата, – они вернут им истинную веру. Правда, не всем, тем, кого помилуют, а большинство из них достойны за свои грехи только одной участи – смерти.

Аксенов, ослабев, сполз на дно окопа, на короткое время им овладело отчаяние. Его положение казалось безнадежным, один, вдали от своих, практически в тылу врага. Лишь минут через пять лейтенант овладел собой.

"То-то они лезли так настырно. Здесь самое удобное место для высадки, прокладки моста, кратчайший путь на перевал. Ничего, дождусь темноты и уйду незамеченным. Надо посмотреть, что у меня есть."

Короткая ревизия не вызвала у него особого восторга. Было много боеприпасов, он откопал свой автомат, ту сумку с магазинами. Зато из питания оказались только два куска хлеба, к тому же осколок пробил его фляжку, а пить ему сейчас хотелось больше всего. Пробравшись к другому краю окопа Аксенов обнаружил в метре от бруствера мертвое тело пограничника. Судя по разбитой рации на спине это был Кадыров.

"Значит, он не ушел, – вздохнул лейтенант. – А Алексей?"

Судьбу товарища он понял, осторожно выглянув из-за тела таджика. Метрах в пятидесяти от окопа Виктор увидел большой шест и на нем что-то круглое. Схватившись за бинокль, Аксенов приник к окулярам, судорожными движениями крутя верньер наводки. Да, ошибиться он не мог. Это была отрезанная голова старшего лейтенанта Владимирова. Большое, крупное тело Алексея лежало рядом. Судя по тому, что у него не было ноги, Виктор понял, как старший лейтенант попал в руки к талибам.

Опустив бинокль, Аксенов схватился за автомат, в горле судорогой рвалась наружу ненависть. Ярость требовала только одного – стрелять, стрелять и стрелять в эти чужие, жестокие лица! Лишь трясущиеся руки остановили Виктора. Он осознал, что в таком состоянии не сможет попасть даже в грузовик. Привалившись спиной к стенке, лейтенант прикрыл глаза и постарался успокоиться.

"Они не стали меня искать потому, что решили – это обычный наряд, три таджика и русский офицер. Повезло. Но что мне теперь делать? Думай, парень, думай!"

Со стороны реки послышались какие-то крики. Аксенов выглянул из своего укрытия и понял, что у одного из стареньких «Уралов», явно еще советских времен, заглох мотор. Водитель открыл капот и начал ковыряться в двигателе, пассажиры же ссыпались вниз и, оживленно жестикулируя, помогали ему бесплатными советами. Все это длилось с десяток-другой минут, потом через толпу пробился человек в сером мундире европейского покроя. Он что-то сердито закричал на шофера, тот начал оправдываться, его поддержали пассажиры. Несмотря на эту шумную защиту, офицер оказался неумолим. Властными жестами он разогнал всех в разные стороны, лично вывернул руль, и, толкаемая бывшими ездоками, машина свалилась в реку.

"Пакистанец, – понял Виктор. – Что-то вроде военного советника при этой банде."

Оживленно обсудив происшедшее, талибы начали разбредаться вдоль колонны, с шумом и перебранкой отвоевывая себе место в переполненных грузовиках.

Этот эпизод привел лейтенанта к одной простой мысли. Неторопливо и методично Аксенов начал потрошить магазины, отбрасывая пустые в сторону, и набивая остальные под самую завязку. Остаток дня он провел, очищая от земли автомат и обдумывая свои дальнейшие действия. Когда же опустилась долгожданная темнота, Виктор зарядил в подствольник единственную гранату, тщательно прицелился и ударил как раз промеж фар ближней к нему двигавшейся по мосту машине. Получилось удачно, грузовик встал, и Аксенов долго и отчаянно поливал огнем застывшую на месте колонну, делая паузы только для того, чтобы сменить пустой магазин на полный. В эти короткие секунды он слышал со стороны моста крики душманов, выстрелы в его сторону, но не обращал на них никакого внимания. Сейчас ему было все равно, убьют его или нет, время словно остановилось: минуты и секунды спрессовались в одну концентрированную ярость. Наконец кончился последний рожок, Виктор отложил в сторону перегревшийся автомат и удивился, что еще жив. На мосту пылали как минимум десять машин. Время от времени у них взрывались бензобаки, и взрывы ярко освещали место бойни. Один из грузовиков рванул особенно мощно, и Аксенов понял, что тот вез боеприпасы. Черная линия понтонов медленно начала изгибаться в сторону течения, и двумя разорванными кусками разошлась вдоль берегов Пянджа.

На звуки стрельбы вернулась колонна из шести машин. Талибы рассыпались цепью и при свете фар прочесали берег, но никого не нашли. Аксенов к этому времени растворился в темноте, унося в рюкзаке снятую с шеста голову товарища.