Текст книги "Сын неба"

Автор книги: Евгений Баулин

– Да бросьте, ребята, – сердился Шелегов. – И так кошки на сердце скребут.

– Уж не тот ли кот, что был на фюзеляже нарисован? Поди, он на тебя сердится, что его угробил?

– Всё смеетесь! А как мне командиру докладывать?

 
Впору сквозь землю провалиться…
Группу Покрышева, вернувшуюся на новых «Яках», вышел встречать весь полк. Но Шелегова не было. Покрышев с тревогой подумал: «Неужели…»
 

– Товарищ командир!-подбежал механик Нестеров. – Самолета-то вашего нет, сбили. И патефон…

– А что с Шелеговым?

– Шелегов жив.

Так вот почему не пришел встречать его Василий! Стыдно показаться на глаза командиру.

 
Нестеров стоял растерянный, а Покрышев улыбался:
 

– Не огорчайтесь, Нестеров! Тяжело, конечно, но посмотрите, сколько самолетов мы привели.

 
Вечером Покрышев вызвал к себе Шелегова.
 

– Виноват, товарищ командир, – бормотал летчик, стоя с низко опущенной головой. – Извините, что так получилось… – И, помолчав немного, добавил: – «Яка» вам достать я, конечно, не в силах. А патефон и пластинки постараюсь…

 
Покрышев махнул рукой:
 

– Где вы найдете такие пластинки! Я рад, что вы живы остались.

 
Патефон Шелегов всё-таки раздобыл. И пластинки… Правда, среди них не было тех песен, которые так любили слушать летчики.
 
 
ВНИМАНИЕ! В ВОЗДУХЕ ПОКРЫШЕВ!
 
 
Четверка «Яков» заходила на посадку. Истребители, плавно коснувшись земли, рулили к своим капонирам. Навстречу крылатым птицам бежали механики. Не будь даже знакомых цифр на фюзеляже, они все равно узнали бы свои машины по еле заметным, только им одним известным приметам.
Порою странно было видеть, с какой заботой эти суровые люди ухаживали за самолетами. Но еще больше они любили их хозяев. Каждого механика связывала с летчиком крепкая фронтовая дружба.
Нестерова Покрышев встретил улыбкой. Механик, поравнявшись с «Яком», положил левую руку на плоскость и так бежал рядом.
Покрышев, приветливо помахав ему рукой, показал два пальца, – это значило, что он сбил два самолета. Нестеров быстро снял варежку с правой руки, поднял большой палец: отлично!
Оба засмеялись.
У капонира «Як» остановился. Покрышев открыл фонарь, не торопясь вылез из кабины.
 

– Рисуем еще две звездочки, товарищ командир! – Нестеров не скрывал своей радости. – Я сейчас принесу краску.

– Давай рисуй. А я пошел в штаб.

Несколько минут заняла обычная процедура: доклад о результатах боя, вопросы.

Сделав необходимые записи в журнале, начальник штаба отложил его в сторону.

– Есть одна любопытная новость, Петр Афанасьевич, – сказал он. – Наши радисты перехватили интересный разговор. Как только вы появились в воздухе,

немецкие радиостанции наполнили эфир тревожными сигналами: «Внимание! В воздухе Покрышев!» Бояться вас стали фрицы.

– Они всех нас теперь боятся, – ответил Покрышев.

– Не скромничайте. Значит, нагнали страху, если фашисты так истошно вопят в эфире. Вас по праву можно назвать асом.

– Непривычно нам, советским летчикам, называться, как и гитлеровцы, асами, – недовольно сказал Покрышев.

– Вы не правы, – вмешался в разговор находившийся в штабе Сясин. – Слово «ас» вовсе не немецкое, а французское. В переводе оно означает «туз». Так еще в первую мировую войну называли летчиков, которые сбили не менее десяти самолетов. Немцы только переняли идею у французов. Вот что они утверждают.

Сясин вынул из кармана блокнот, полистал.

– Послушайте выдержку из немецкого авиационного журнала. «Асы имеют задачей борьбу за господство в воздухе. Они разыскивают противника в воздухе, атакуют его и уничтожают возможно большее количество неприятельских самолетов. Борьба за господство в воздухе всегда должна вестись наступательно».

– Всё верно, – заметил Минеев. – Только наши асы существенно отличаются от гитлеровских. Те при первой же неудаче стараются скрыться, наши, пока не добьются победы, от противника не отстанут. У них ас при численном «меньшинстве не вступает в бой, наши же орлы сами рвутся в драку. Фашист ищет себе добычу полегче, он заинтересован только в увеличении личного счета. Наш же ищет сильного противника. Вы, Петр Афанасьевич, сколько уничтожили ведущих групп?

– Из всех сбитых мною самолетов больше половины были ведущие.

– Вот что значит наш ас, – не без удовлетворения сказал Сясин. – Он не ищет легких побед.

Да, Покрышев не искал легких побед. К каждой из них шел тернистым путем поисков. Он был одним из тех, кто успешно освоил действия в бою парой. Эта тактическая новинка в то время стала применяться нашими летчиками. Покрышев на опыте убедился в преимуществе нового метода ведения боя.

Однажды Покрышев и его ведомый – отличный летчик, который хорошо знал и понимал своего командира, встретились с шестеркой истребителей «Mе-109». Два против шести. Силы неравные. Но Покрышев не уклонился от боя. Он стал быстро набирать высоту для атаки. «Мессершмитты» не отставали, проявляя исключительную маневренность на вертикалях. Такое состязание продолжалось долго. Ведомый не отставал от ведущего. И Покрышев, чувствуя надежную защиту, действовал уверенно, ни разу не оглянулся назад и сумел сбить «мессершмитт».

Позднее, когда Покрышев выступал на одном из совещаний по обмену боевым опытом, он так охарактеризовал преимущества построения парой:

– Пара – самая лучшая тактическая единица истребителей. В отличие от звена, построенного из трех самолетов клином, она исключительно маневренна, гибка и боеспособна, может самостоятельно и успешно решать тактические задачи.

Мы на собственной практике убедились в этом. На мой взгляд, нужно неустанно сколачивать пары, делать их постоянными, чтобы каждый летчик твердо знал, с кем он летает, имел со своим напарником не только твердые уставные отношения, а и полную договоренность, мог понимать его с одного движения, с полуслова. Ведущий пары должен направлять действия своего ведомого, командовать им в бою, а ведомый неотступно следовать за ведущим, точно выполнять его команды и всегда быть готовым защитить своего командира.

В бою что важно? Уметь всё время видеть свои и вражеские самолеты, предотвращая возможность стать жертвой внезапности, мгновенно и правильно реагировать на обстановку. Самый выгодный строй для этого – пара. Она позволяет всё время маневрировать в полете и вести круговое наблюдение. От того, как мы сумеем сколотить и натренировать пары, от того, как мы, ведущие, научим летать своих ведомых и поможем им стать нашими надежными помощниками в бою, будет зависеть весь дальнейший наш успех в воздушных схватках с немцами.

 
Сам Покрышев тоже старался быстро перенять всё новое, что появлялось на вооружении наших летчиков, приобреталось их боевым опытом.
* * *
Красный диск солнца еще не появился из-за горизонта, утренний туман стлался над погрузившейся в ночной сон землей, а шестерка «Яков» уже поднялась в воздух. Через несколько минут она догнала группу пикирующих бомбардировщиков «Пе-2» и пристроилась попарно сверху. «Пешки» летели бомбить вражеский аэродром, а шестерка истребителей сопровождала их.
Накануне Покрышев долго беседовал с летчиками, до мельчайших деталей разбирая задание. Он то ходил по землянке, перечисляя обязанности ведомых и давал им советы, то вдруг останавливался, чтобы наглядно продемонстрировать свою мысль. И тогда его ладони изображали самолеты, сближались одна с другой, потом, описав замысловатые кривые, расходились в стороны. Временами он прерывал объяснение и, обратившись к кому-нибудь из летчиков, спрашивал: «А если истребители противника зайдут справа, что вы будете делать? А если слева?.. А если?..» Это «если» он задавал несколько раз. Лишь убедившись, что все летчики твердо уяснили свои обязанности, Покрышев отпустил их отдыхать.
…Мощные взрывы нарушили утреннюю тишину. После первых же атак пикирующих бомбардировщиков вверх взметнулись длинные языки пламени. Через несколько минут рокот моторов, оглушительные разрывы бомб и отчаянная стрельба зениток слились в сплошной гул.
«Пешки» сделали второй заход, потом третий. Аэродром полыхал десятками костров: горели самолеты, взрывались цистерны с горючим.
Группа начала отходить от цели.
 

– Будьте внимательны, – передал Покрышев команду своим ведомым, – усильте наблюдение за воздухом.

Из опыта он знал: если фашистские истребители не успевали помешать бомбежке аэродрома – они стремились атаковать группу на обратном пути. Здесь уж смотри в оба.

Ждать долго не пришлось. Маленькие точки вскоре появились на горизонте. Шестерка «фокке-вульф-190» пыталась с ходу атаковать группу. Покрышев первой же пулеметной очередью прошил самолет противника. Остальные фашисты предпочли оставить поле боя.

Когда Покрышев был в штабе и докладывал о результатах вылета, зазвонил телефон. Начальник штаба снял трубку, потом заулыбался, перевел взгляд на Покрышева.

– Звонил командир соседнего бомбардировочного полка, – кончив разговор, сказал он. – Просил передать вам большое спасибо за отличное прикрытие. Заявку сделал, чтобы на очередное задание снова послать вас во главе группы сопровождения.

 
А вечером поступила телеграмма от генерала С. Д. Рыбальченко. Командующий воздушной армией за успешное выполнение задания и хорошую организацию боевого вылета объявил благодарность летчикам группы и техникам, готовившим машины к вылету.
* * *
Покрышев дрался своим, особым стилем, в котором сочетались умение первым обнаружить противника, точный, филигранный маневр, холодная расчетливость и мгновенный удар.
 

– Никогда не нужно повторяться в приемах, – любил говорить своим летчикам Покрышев. – Враг приспосабливается к однообразной манере боя, и тогда с ним приходится долго возиться. Следует быть оригинальным, постоянно искать. Только в этом случае приходит успех.

В минутах боя концентрируются десятки и сотни часов тренировок. Не надо жалеть себя и успокаиваться, как только почувствуешь, что прием начал получаться. Нужно еще и еще раз повторять, чтобы закрепить достигнутое, отработать выполнение приема до автоматизма.

Летчики восхищались покрышевской расчетливостью, его умением сводить лишние движения до минимума. И неудивительно, что больше половины боев, в которых он сбивал вражеские самолеты, проходили в кратковременных схватках.

Покрышев любил проводить лобовые атаки. Они требовали большого мужества и хладнокровия. Гитлеровцы боялись лобовых атак и старались избегать их, теряли инициативу. Этим умело пользовался Покрышев, чтобы навязать свою тактику боя. Бой он завершал мгновенным ударом, бил с короткой дистанции одновременно ив пушки и пулемета. Его прекрасная снайперская стрельба давала отличные результаты.

Советский ас не признавал ничейного исхода и не успокаивался после первого успеха. В бою с истребителями, будь то «мессершмитты» или «фокке-вульфы», Покрышев использовал весь свой арсенал фигур высшего пилотажа плюс инициативу и хитрость.

Если встречался «юнкере», то он атаковал его до тех пор, пока бомбардировщик не падал на землю.

– Поджег «юнкерсу» мотор – сразу же бей по второму. Иначе фашист сможет уйти и на одном моторе,– советовал Покрышев молодым летчикам и сам всегда следовал этому правилу.

 
Вот эти качества воздушного бойца и сделали его одним из лучших летчиков Ленинградского фронта.
 
 
БИТВА ЗА МОСТЫ
 
 
С наступлением лета 1943 года гитлеровское командование решило взять реванш за потерю «фляшенхальса» – «бутылочного горла», как фашисты называли двенадцатикилометровую полосу, отделявшую осажденный Ленинград от «Большой земли». Войска Ленинградского и Волховского фронтов в начале года выбили пробку из «фляшенхальса», прорвали в этом месте блокаду Ленинграда. В измученный и изголодавшийся город пошли составы с продуктами, топливом, оружием и боеприпасами. Чтобы снова лишить Ленинград железнодорожной артерии, враг предпринял попытку разрушить железный и деревянный мосты через реку Волхов. Первый крупный налет немцы совершили 8 июня. На его отражение в воздух были подняты все полки истребительной дивизии. Гвардейцы с другими полками дивизии отважно сражались и сорвали замысел врага. Через день в «Правде» появилась небольшая заметка: «Налет немецких самолетов на г. Волхов».
«Днем 8 июня, – сообщала газета, – немецкая авиация тремя группами общей численностью до 70 самолетов пыталась совершить налет на г. Волхов. К городу прорвалось несколько вражеских самолетов, беспорядочно сбросивших бомбы. Промышленные и другие объекты не пострадали.
При отражении налета в воздушных боях и огнем зенитной артиллерии сбито 24 немецких самолета. Наши потери – 2 самолета».
Заметку эту прочитали во время политинформации всему составу эскадрильи. Еще раз проанализировали действия летчиков при отражении вражеских налетов. Прошли партийные и комсомольские собрания. Разговор на них велся о том, какое большое значение в боях за Ленинград приобретает битва за мосты. Замполит эскадрильи Семен Коршунов побеседовал с каждым коммунистом и комсомольцем.
Настроение было боевое. Люди прекрасно понимали задачу, рвались в бой.
Битва за волховские мосты достигала своего апогея.
Летчики эскадрильи Покрышева делали по четыре-шесть вылетов в день. Драться приходилось с превосходящими силами противника.
…Покрышев мягко посадил свой «Як», зарулил на стоянку. Один за другим возвращались на аэродром его летчики. Они встретили группу вражеских самолетов и рассеяли ее. Это была большая победа.
Смолк выключенный мотор. Покрышев посидел в кабине несколько секунд, потом открыл фонарь, стал вылезать.
Около истребителя уже стояла официантка из полковой столовой со своим хозяйством – бачками, котелками, кружками. Из-за частых боевых вылетов летчики не успевали обедать, да и от усталости пропадал .аппетит. И девушки-официантки приносили второй завтрак на стоянки. А вечером, когда напряжение дня спадало, летчики, немного отдохнув, шли в столовую. Покрышев размял отекшие ноги, устало потянулся.
 

– Есть будете, товарищ командир? – спросила официантка.

– Надо бы. Что у нас на завтрак?

– Котлеты и компот.

– Хорошо, давайте.

Покрышев снял шлем, расстегнул ворот гимнастерки, подошел к ведру с водой.

– А ну-ка, друг, полей, – обратился он к стоявшему рядом Нестерову.

Он мылся с наслаждением, освежая прохладной водой разгоряченное боем лицо.

Подошла официантка, осторожно поставила на разостланный около самолета брезент котелок с котлетами и кашей, кружку компота, положила кусок хлеба.

– Товарищ командир, – снова обратилась она к Покрышеву. – Не знаю, что с вашими летчиками делать? Опять несколько человек отказались от еды.

– Значит, вкуснее надо готовить, – отфыркиваясь, сказал Покрышев.

 
Девушка обиженно поджала губы.
 

– Мы и так стараемся. Даже по заказу готовим.

– На наших девчат пожаловаться нельзя,– заметил Нестеров. – Они заботливые. Но ребята так устают, что как прилетят с задания, так чехол на землю – и спать. Поди, ночью гады снова не дадут отдохнуть?

– Это точно, – подтвердил Покрышев. – Вот только немного стемнеет, так «юнкерсы» начнут гудеть.

Покрышев сел на брезент и принялся за еду. На стоянке появился Сясин.

– Пришел с вами, Петр Афанасьевич, посоветоваться,– сказал он. – Политдонесение собираюсь сейчас писать. О первых боях за мосты. Кого из группы, которую вы водили, нужно отметить?

 
Покрышев отодвинул в сторону котелок, положил ложку.
 

– Отметьте обязательно Александра Горбачевского. Отлично действует в бою и результативно. Сбил несколько «юнкерсов». Федю Чубукова не забудьте. Он теперь сам водит в бой небольшие группы. Хорошим бойцом зарекомендовал себя Иван Чемоданов. Свой личный счет сбитым машинам довел до девяти. Еще один – и можно будет называть его асом. А вот Константин Коршунов уже им стал. Он сбил двенадцать самолетов лично и пять в группе. Из молодых хорошо проявили себя Василий Шелегов и Юрий Зайцев.

Сясин сделал записи в блокноте, поинтересовался только что проведенным боем.

– Битва за мосты лишь начинается, – заметил замполит. – Недавно был взят в плен стрелок-радист с «Ю-87». Он сообщил, что его эскадрилью пикирующих бомбардировщиков перебросили из Норвегии.

– Видимо, немцы подтянули к Ленинграду большие силы, – сказал Покрышев. – Уж очень много бомбардировщиков участвует в налетах.

– Вы правы. На нашем участке фронта появились незнакомые до сих пор авиационные части. Немцы стремятся во что бы то ни стало разбомбить мосты.

Тот же пленный рассказал любопытные вещи. К ним на аэродром приезжал генерал, представитель штаба воздушного флота. На совещании он заявил, что на июнь гитлеровское командование поставило перед всей бомбардировочной авиацией 1-го Воздушного флота задачу – разрушить волховские мосты и создать тем самым снова трудные условия для снабжения Ленинграда. Так что учтите: самые тяжелые бои еще впереди.

 
18 июня немецкие самолеты дважды пытались совершить налеты на Волхов. Разделившись на группы, они с разных сторон устремились к мостам. Снова развернулись ожесточенные воздушные бои.
Один из них стал последним для Александра Горбачевского. С группой в пять истребителей он вылетел на перехват противника. К Волхову они прилетели вовремя. На горизонте уже появились двенадцать «фокке-вульфов-190». У врага было двойное численное преимущество, но это не испугало Горбачевского: он принял бой. Однако к вражеской группе подходили новые истребители, и им удалось рассеять нашу группу. Бой советским летчикам пришлось вести парами. Они сбили четыре «фокке-вульфа». В горячей схватке истребитель Горбачевского был подбит, а сам он ранен. С большим трудом летчик выбросился с парашютом из горящего самолета.
Горбачевского подобрали наши пехотинцы. У него были перебиты ноги.
Еще более трудный и напряженный бой провел Чубуков. Во время патрулирования со своей четверкой Чубуков неожиданно встретился с группой, в которой летели сорок три «хейнкеля-111», тридцать два «юнкерса-87» и до двадцати «ФВ-190» и «МЕ-109». Пройти мимо? Нет, не этому учил его прославленный ас ленинградского неба, не к этому обязывало высокое звание гвардейца…
Чубуков принял дерзкое решение – набрать высоту и атаковать бомбардировщики. Но вражеские истребители помешали нанести неожиданный удар. Разгорелся ожесточенный бой. Рухнули на землю два «фоккера». В сражении Чубуков потерял своих товарищей, вернулся на аэродром один. Но ему удалось сковать врага боем до подхода наших истребителей.
Дни боев над Волховом совпали со второй годовщиной начала Отечественной войны. Итоги участия полка в войне были внушительные. Сотни вражеских самолетов сбили гвардейцы. Список лучших асов полка возглавлял Петр Покрышев. На счету у него было девятнадцать самолетов. По шестнадцать стервятников уничтожили Андрей Чирков и Александр Горбачевский, по пятнадцать – Петр Пилютов и Николай Зеленов. Двенадцать самолетов сбил Константин Коршунов.
Федор Чубуков, Иван Чемоданов, Иван Леонович записали на свой счет еще несколько сбитых фашистов. Обрела опыт и закалилась в трудных испытаниях молодежь. Юрий Зайцев, Михаил Маничев, Николай Никитин и другие вчерашние новички, летая в парах с опытными воздушными бойцами, надежно прикрывали своих ведущих и одержали первые победы.
Вражеская авиация понесла большие потери, но так и не смогла выполнить поставленную перед ней задачу. Волховские мосты остались в неприкосновенности. По ним день и ночь продолжалось движение.
В конце июня битва за мосты начала постепенно утихать. Была одержана еще одна победа в боях за Ленинград.
 
 
ПОЛК ПРИНИМАЕТСЯ В БОЮ
 
 
Покрышева вызвали в штаб истребительной авиационной дивизии. С ним беседовал генерал-майор А. А. Иванов. После приветствия и обычных вопросов о здоровье и настроении он как-то буднично сообщил о назначении Петра Афанасьевича командиром соседнего полка.
 

– Командиром полка? – Покрышев не мог этому поверить, так всё было неожиданно. Он робко пробовал убедить генерала, что целесообразно на эту должность выдвинуть кого-нибудь другого. Ведь есть много опытных и талантливых командиров!

 
Генерал выслушал Покрышева, потом добродушно сказал:
 

– Знаете, майор, есть такая старая поговорка: не боги горшки обжигают. Опыт у вас есть, а к новым масштабам привыкнете. Желаю успеха!

И генерал крепко пожал на прощанье руку Покрышеву.

 
Назначение отмечал весь полк. Вечером в столовой состоялся товарищеский ужин.
Прощаться с друзьями, с которыми в эти трудные годы делил радость побед и горечь неудач, было тяжело, и, чтобы не расстраивать себя и товарищей, он решил на следующий день вылететь пораньше.
Аэродром еще спал. Только со стоянок временами доносился тонкий металлический звон: техники заканчивали подготовку самолетов к боевым вылетам.
Около покрышевского «Яка» хлопотал Нестеров, который, наверное в десятый раз, осматривал машину. Увидев Покрышева, техник хотел доложить о готовности машины к вылету, но Покрышев махнул рукой: не надо. Он подошел к Нестерову и крепко обнял.
 

– Ну, дружище, спасибо тебе за всё! Спасибо!

 
У техника на глаза навернулись слезы.
 

– Ну, ну… Полно…

– Товарищ командир! – глухо произнес техник. – Вы уж берегите себя. Мало ли что…

– Хорошо, Нестерыч, хорошо!

Он сел в самолет, в последний раз оглядел аэродром, который полтора года был ему родным домом.

 
До свиданья, полк! До свиданья, друзья!
До места базирования другого полка было несколько десятков минут полета. И Покрышев решил отправиться в путь один, без ведомого.
Новый полк на протяжении всей войны был их соседом. Они вместе защищали дальние и ближние подступы к Ленинграду, сражались у озера Самро, под Кингисеппом, Тосно, Мгой, охраняли «Дорогу жизни», сопровождали летавшие в Ленинград транспортные самолеты, участвовали в битве за волховские мосты. Он много слышал об отличных бойцах полка: Герое Советского Союза Александре Лукьянове, Сергее Власове, Иване Рощупкине, Михаиле Габринце, Петре Лихолетове, Викторе Зотове. Слава об их боевых подвигах гремела по всему Ленинградскому фронту.
В этот же полк пришел командиром эскадрильи и его друг Александр Булаев. Жалко Сашу. Полтора месяца назад он погиб в авиационной катастрофе…
Так, вспоминая прошлое, Покрышев прилетел на место.
Его встретил начальник штаба, доложил, что полк отдыхает.
 

– Когда прикажете собрать полк? – спросил он.

 
Покрышев взглянул на часы:
 

– Вечером. А командно-руководящий состав – на десять ноль-ноль. Ну, рассказывайте, чем вы занимались последние два дня?

 
Они шли по полю. Покрышев внимательно слушал доклад начальника штаба.
Тишину аэродрома неожиданно разорвал глухой выстрел. В воздух взметнулась сигнальная ракета. Описав дугу, она рассыпалась на сотни искрящихся звездочек.
 

– Команда на взлет?

– Всему полку, – подтвердил начальник штаба.

 
Оставляя за собой густые облака пыли, стремительно
взлетела дежурная группа. Аэродром быстро пришел в движение. Через несколько минут из землянок стали выскакивать летчики. Они бежали к своим самолетам. Покрышев остановился и, обратившись к начальнику штаба, сказал:
 

– Я поднимусь в воздух, там и познакомлюсь с полком.

Мимо пронеслась еще одна группа истребителей. Покрышев торопливым шагом направился к «Яку», быстро сел в самолет, закрыл фонарь, надел шлемофон. В нем раздался слабый треск, а потом послышался голос: станция наведения сообщала координаты вражеских самолетов. Они пролетали где-то неподалеку.

Уже в воздухе, набирая высоту, Покрышев заметил на фоне облаков поблескивающую на солнце пятерку вражеских бомбардировщиков. По характерной их конфигурации он определил: это пикировщики «юнкерсы-87», «лаптежники», как их прозвали за не убирающиеся в полете шасси.

«Юнкерсы» летели на параллельных курсах. Наших истребителей поблизости не было.

«Что же предпринять? Пройти мимо? Надо сначала найти хотя бы одну из своих групп», – подумал Покрышев.

А какой-то другой внутренний голос, споря с первым, убеждал: «Нет, ты не можешь допустить, чтобы «юнкерсы» безнаказанно дошли до цели».

«Но ты без ведомого, – напоминал ему первый голос.– А если с ними где-то истребители? Драться в одиночку рискованно. Не один летчик поплатился за такую дерзость!»

«Атаковать, атаковать, атаковать…» – всё настойчивее твердил второй голос.

 
И он решил атаковать, стал заходить со стороны солнца.
Бомбардировщики неожиданно изменили курс.
«Уж не заметили ли меня?» – мелькнула тревожная мысль. Однако, изменив курс, «лаптежники» продолжали лететь спокойно. Значит, маневр удался.
Первым объектом атаки он выбрал левого ведомого. И, сближаясь, поймал его в прицел. Когда самолет замелькал в перекрестье, Покрышев нажал на гашетку.
И сразу увидел, что очередь оказалась удачной. Огненная струя уперлась во вражескую машину.
Покрышев вывел «Як» в разворот, чтобы посмотреть, куда падает сбитый бомбардировщик. Но тот по-прежнему продолжал лететь, оставляя за собою еле заметный шлейф дыма.
Новый азарт овладел им: «Не падаешь? Сейчас добьем!»
После второй атаки «юнкере» вспыхнул и вывалился из строя.
Покрышев уже примеривался ко второму бомбардировщику, как невдалеке появилась шестерка истребителей.
««Лавочкины»! – обрадовался он, вглядываясь в увеличивающиеся с каждой секундой точки. – Вот это здорово! Сейчас от «лаптежников» полетят пух да перья…»
Но уже в следующее мгновение по его спине пробежал неприятный холодок. За «Лавочкиных» он по ошибке принял «ФВ-190». По своей конфигурации они очень походили на «Ла-5».
Уходить поздно, надо принимать бой одному против шести, без ведомого…
Что предпримет враг? Нужно разгадать его замысел и, сделав это, выбрать правильную тактику боя.
Одна пара «фоккеров» отвалилась от группы и стала уходить вправо. Оставшаяся четверка устремилась на Покрышева.
Он дал предупредительную очередь, и четверка резко отвернула влево.
Вражеские истребители рассыпались по небу, и Покрышев до боли крутил головой, держа в поле зрения все «фоккеры». Стоило упустить из виду хотя бы одного, как за эту оплошность пришлось бы расплачиваться дорогой ценой. Он еле успевал увертываться от настойчивых атак, стараясь вырваться из цепких клещей, в которые взяли его вражеские истребители. И с каждым новым маневром оттягивал их к аэродрому. В этом он видел теперь свое спасение.
Паре вражеских истребителей всё же удалось зайти в хвост «ястребку». На размышления были считанные секунды. И Покрышев круто направил свою машину вверх, а затем резким разворотом ушел вправо.
И вовремя. Фашистские летчики открыли огонь. Две трассирующие линии перечеркнули то место, где пролетел бы он, не предприми такой стремительный маневр.
Но теперь Покрышев оказался в выгодном положении: «фоккеры» проносились мимо ниже его. Он быстро поймал в прицел ведущего и нажал на гашетку. «Фоккер» задымил.
Удачно!
Он перенес огонь на ведомого, но пушка и пулемет молчали. Покрышев отпустил гашетку и нажал еще раз. Да, кончились снаряды и патроны. Что же теперь делать? Как вести бой? У него на вооружении не оставалось ничего, кроме дерзости, и он использовал это свое последнее оружие, чтобы, если и не победить врага, то хотя бы не стать побежденным.
Откуда-то подошла еще пара «фоккеров». Семеро против одного!
Но Покрышев не уклонялся от боя. Он продолжал атаковать. И враги, не зная, в каком трагическом положении находится советский летчик, шарахались в стороны, боясь попасть под огонь истребителя.
Томительно тянулись секунды боя. Каждая казалась долгой минутой. Наконец около вражеских самолетов запрыгали хлопья разрывов. Это наши зенитчики открыли огонь. Аэродром был рядом. Покрышев ждал этого момента, ждал, видя в нем свое спасение. Увлеченный боем, он сначала не заметил, как там, с земли, начали помогать ему вести сражение в воздухе. Только увидев множество белых облачков, облегченно вздохнул: помощь пришла вовремя, он уже порядком устал. Казалось, еще несколько минут – и он не выдержит схватки с семью истребителями.
Огонь зенитных батарей вызвал замешательство у врага. А Покрышев, воспользовавшись его растерянностью, в резком пике рванулся вниз, над самой землей выровнял самолет и пошел на посадку.
У самолета собрались летчики, техники. Они видели этот неравный бой и теперь хотели посмотреть на своего нового командира: каким он вернулся из боя. Покрышев бойко вылез из кабины, спрыгнул на землю, расстегнул ворот черной куртки и стал медленно вытирать с лица пот.
Люди ждали, как поведет себя командир, что он им скажет?
Вытерев пот, Покрышев засунул платок в карман и весело, как будто бы и не было тяжелого, напряженного боя, обратился к начальнику штаба:
 

– Неувязка получилась. Хотел с полком в воздухе познакомиться, а встретился с врагом. Можете на счет полка записать два сбитых самолета.

– Поздравляем с победой, – начальник штаба крепко пожал Покрышеву руку. – Теперь можно и от дохнуть.

– Отдохнем потом, – возразил Покрышев. – А сей час пойдемте в штаб, поговорим о наших делах…

 
Так с чего же начать? Чем больше он размышлял над этим вопросом, тем тверже склонялся к мнению: без крепкой дисциплины ему не добиться высокой боеспособности полка.
На одно из первых совещаний не явилось несколько командиров. В тот же день Покрышев пригласил их к себе. Выяснилось, что они попросту игнорировали приказ.
Не явившиеся на совещание командиры были наказаны. Об этом сообщалось в приказе по полку. А в последних строках приказа было написано: «Предупреждаю весь личный состав, что впредь ко всем нарушителям дисциплины и лицам, нечетко несущим службу, буду применять более строгие меры».
Полк постепенно менял свое лицо. На командные должности пришли новые люди. Из ветеранов, которые начинали войну, осталось всего два летчика: Петр Ли-холетов и Виктор Зотов. Оба они командовали эскадрильями. Основное ядро полка составило пополнение, прибывшее весной 1942 года. Из этого пополнения особенно выделялись Владимир Серов и Валентин Веденеев.
Двадцатилетний кубанский паренек Владимир Серов очень скоро выдвинулся в число лучших летчиков. Он подкупал своим неуемным стремлением летать и драться, безудержной отвагой. Владимиру повезло. Он попал в эскадрилью Александра Булаева, и тот из вчерашнего необстрелянного новичка сделал храброго, опытного воина.
За год Серов добился больших успехов: одержал несколько блестящих побед, стал летать на новом истребителе «Ла-5» и командовал эскадрильей.
Успехи Валентина Веденеева были скромнее, но он тоже имел на своем счету сбитые вражеские самолеты и командовал звеном.
В июле в полк снова прибыло пополнение. Восемь молоденьких младших лейтенантов в новенькой форме с завистью смотрели на летчиков в выцветших гимнастерках, с опаленными солнцем, обветренными лицами. К фронтовикам, «понюхавшим порох» и имевшим награды, они относились с уважением. У новичков было одно желание: быстрее сесть в боевой самолет.
 

– С этим спешить не будем, – заявил Покрышев при первом знакомстве. – Набирайтесь опыта. Потом вас проверим. Выдержите экзамен – начнете осваивать «ЛА-5».