Текст книги "Многоликие 5 (СИ)"

Автор книги: Евгений Осьминожкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Многоликие – 5
Евгений Осьминожкин

Глава 1

– Ты серьезно? – спросила Люда, отпрянув от меня.

За ее спиной Светлана хоть и с повязками на глазах, но я буквально ощущал, что она вперила в меня взгляд, не веря в сказанное.

– Да.

И пока она не успела опомниться, решил добить.

– Когда?

– Сегодня, – за Люда ответила сестра. – Сегодня же.

Люда к ней повернулась и будто осудила за поспешность, но та в повязках и ничего не видит.

– Тогда я заеду за тобой в семь вечера, – произнес я и направил коляску на выход.

Люда повернулась ко мне, что-то хотела ответить, но так и застыла с открытым ртом.

– Она будет готова, – пообещала Светлана.

Я закрыл за собой дверь и поспешно отъехал подальше. Ведь стоило двери захлопнуться, как сестры начали выяснять отношения и признаться мне не хотелось бы узнать правду, кто как ко мне относится, пусть все идет своим чередом.

В смешанных чувствах выбрался из больницы, но с улыбкой, чем у всех попадающихся людей на встречу вызывал недоумение. Обычно из больницы выходят с облегчением, возможно с радостью, некоторые с горем, но улыбающихся на инвалидной коляске думаю не часто увидишь, зрелище редкое.

Но по мере приближения к дому на такси на душе становилось все тревожнее. Я выпрыгнул из прошлой жизни, вынырнул из того омута, что называл своим домом и теперь мне необходимо как-то научиться жить здесь, в реальности, там где все всё могут, а я крайне ограничен.

Такси медленно пробивается по пробке, пытаясь добраться до моего дома, ведь сам я не смогу добраться на коляске. Точнее мог бы, но зачем и к чему эти мучения с преодолением множества бордюров, когда в такси для инвалидов сидишь в своем кресле и смотришь в окно. Где люди ходят на своих ногах, как они все спешат, куда-то бегут и даже не задумываются каким даром они наделены, насколько они свободны, насколько им хорошо. Каждый из прохожих чем-то озадачен, некоторые поглядывают на мое такси с завистью, мол, им бы тоже хотелось ехать и ни о чем не думать. Конечно же, я бы с радостью поменялся с ними местами, но не думаю, что они захотели бы, узнав с кем им придется поменяться и в какую шкуру влезть.

Разглядывая людей, прохожих и всех встречных почему-то ощущается тяжесть во взгляде каждого, будто люди перестали радоваться. Лишь у парочки маленьких детей была радость во взгляде, но далеко не у всех. Тех малышей что тащили родители, не давая вдоволь помотать головой, порадоваться погоде, рассмотреть вдоволь всё вокруг, на этих малышей также будто густой тенью падала обеспокоенность и спешка, они пытались поспеть за родителями, устремляясь вперед, будто там куда они так спешат им будет хорошо. Я в это не верю, нет такого места, в котором тебе будет хорошо, его просто не существует. Но это и не значит, что везде плохо.

– Приехали, – сообщил водитель.

Затем он помог выбраться из машины, до специальных крепежей я не достану, пришлось ему выходить и помогать.

– Большое спасибо, – поблагодарил я, когда оказался на улице перед своим подъездом.

– Помочь добраться до квартиры? – спросил водитель без какой либо жалости и беспокойства, для него это просто работа.

– Нет, спасибо, – ответил я, понимая, что это не человечность, это обычный такт.

– Всего доброго, – пожелал водитель и направился на свое место.

Я чуть-чуть подождал, пока машина отъедет, не знаю зачем, просто не хотелось при нем двигаться в сторону подъезда, будто он привык, что я сижу на одном месте, так пусть при нем я таким и останусь. Лишь когда машина скрылась за краем дома, направился к подъезду.

С трудом, но смог добраться до квартиры дяди.

Стоило мне ввалиться в квартиру, как послышался вопрос:

– Максим ты?

Первую секунду даже не понял, что спрашивают меня, что я и есть Максим, привык уже быть Глемаром.

– Да, – крикнул я в ответ.

Дядя все же пришел встречать.

– Как съездил? Нашел их?

– Да, нашел. Пригласил на свидание.

От удивления брови дяди взлетели.

– Сегодня, в семь надо быть в больнице.

– ТАМ БУДЕТ СВИДАНИЕ?

– Нет, оттуда я ее заберу.

– Оп-па-на. Смело. И куда пойдете?

– Я еще об этом не думал, – ответил я и стараясь его не задеть направился к комнату с капсулой.

– Так ведь осталось полтора часа до встречи, – сообщил дядя.

– И ехать туда не меньше тридцати-сорока минут, так что лучше посоветуй куда можно девушку сводить … такому как я.

Я не стал оборачиваться, слышу, как дядя задержал дыхание, видимо думает и сейчас попытаться подбодрить.

– Все нормально, – поспешил я его успокоить. – Лучше дай совет куда пойти.

Коляска резко ускорилась, дядя буквально насильно закатил меня в комнату. Затем уселся на кровать, а меня повернул к себе лицом. Как же тут мало места, даже не представляю как дядя согласился на такие условия. Да, ради меня, но все же, тут теснее чем у туалете.

– Ты уверен? Оно тебе надо?

Встревоженный взгляд, обеспокоенность и забота – всё это на лице дяди, переживающего за меня.

– А чего мне бояться? Или чего ожидать? – спросил я в ответ. – Что она меня бросит? Так этого бояться не стоит, это и так будет. С чего ты решил?

– А ты посмотри на меня? Кто я? Кусок мяса в коляске!

– Во-первых, это не так. А во-вторых, она тоже вроде бы не целая.

Я горько усмехнулся.

– Вот то-то и оно, что она не целая, как ты сказал. Но знаешь в чем между нами разница?

– Просвяти.

– Она может самостоятельно функционировать, она красива, худовата, да, но все же красива.

Неожиданно дядя улыбнулся.

– Ясно все с тобой. Понравилась значит. И ради нее ты решился выбраться из этого заточения?

Он кивнул на громаду капсулы.

– Да, ради нее.

Ответил, а внутри почему-то стало горячо, я чуть поерзал, чем вызвал у дяди расширение улыбки.

– Тогда дам только один совет.

Дядя стал серьезным, да и у меня все мысли выпорхнули.

– Будущее. Если тебе нужна эта девушка, то предложи ей будущее. Это единственно, что нужно каждой женщине. Все эти безопасности, деньги, красота и прочая вымышленная хрень для идиотов.

Я задумался.

– А как же «за ним как за каменной стеной»? Да и принц на белом коне? А это еще «кто ужин покупает, тот девушку танцует»?

– Да бред это все. На меня посмотри! Думаешь моя жена была бы не «за каменной стеной»? Еще как была бы. Но зачем тебе стена, когда нет будущего? С моей работой сам понимаешь, сегодня жив хорошо, а завтра неизвестно.

– Но ведь у других есть жены.

Дядя поморщился.

– То не жены, то боевые товарищи. Те условия, в которых тем женщинам приходится ютиться нельзя назвать нормальными.

– Но все же они вместе, с теми, кто тоже может в любой момент погибнуть.

– Да, но …

– Жизнь это то, что сейчас, а не когда-то в будущем, – перебил я дядю.

– Взрослый стал, – с горькой улыбкой произнес дядя. – В общем, твоя девушка уникальна и не думаю, что она будет ждать от тебя защиты или миллионов, про красоту тебе говорить не стоит, не поверишь. Так что советую разыграть карту «будущее».

– А какое оно у меня это будущее?

– Вот то-то и оно, что ради нее ты и должен для себя в уме его нарисовать и поверить, чтобы ее в этом убедить, иначе она за тобой не пойдет.

– Меньше чем за час? – опешил я.

– О-о, горит на кухне, – среагировал дядя на шкворчание на кухне, подхватился и убежал.

– Подожди, – крикнул я в спину.

– Сам думай, – донеслось уже из кухни.

– Что хоть на обед? – крикнул я.

Но на кухне так зашкворчало громко, что думаю он мой вопрос не услышал, а повторять мне не захотелось.

Взял мобильник и стал искать нормальное кафе, но чтобы там был пандус, не хочется опозориться при первом же свидании.

От еды я отказался, какой смысл есть сейчас, когда собираюсь с девушкой в ресторан. Дядя поделился деньгами, даже не спрашивая надо мне или нет, просто всучил и сделал такой грозный вид, будто наотмашь ударит если я сейчас ляпну глупость.

За отведенное время я успел только с помощью опять же дяди переодеться в более праздничное, поискать в себе нормальный ресторан, но чтобы не особо дорогой, при этом с наличием пандуса. К сожалению, пандусы оказались лишь у четырех достаточно дорогих, а ехать на другой конец города будет накладно по такси, так что выбрал ближайший, думаю помощь дядиных денег будет кстати.

– Я быстро, – сообщил водителю, – заберу девушку и направимся вот по этому адресу.

– Хорошо, буду ждать на парковке, как выйдете, позвоните, подъеду, – пообещал водитель.

– Спасибо.

Не обращая внимания на сочувствующие взгляды, все никак не привыкну. Все буквально избегают моего взгляда, будто я попрошу у них себе новые ноги, а те не хотят выдавать запасные, вдруг самим когда-нибудь пригодятся. Начал злиться, на них, на себя, на всех, но уже выкатываясь из лифта на нужном этаже сумел себя одернуть и попытаться войти в романтическое настроение, свидание же.

Постучал в палату.

– Войдите, – ответила Светлана веселым голосом.

Я открыл дверь и увидел Люду. Худенькая в платье, что ей немного велико, но все же подчеркивает ее стройность, на ногах темно-зеленые туфли под цвет салатового платья, волосы касаются плеч, видно что их хорошо помыли, исчезла засаленность, что была прежде, хорошенько расчесали.

– Глемар? – спросила Светлана.

– Да, но зови Максим, – ответил я.

– Максим, – быстро поправилась она. – Чтобы в двенадцать она была здесь.

– Обещаю, – ответил я.

Люда от подобного разговора покраснела.

– Идем?

Она кивнула.

Я сдал на коляске назад и она вышла, закрыла за собой дверь.

Парочка прохожих улыбнулись, увидев нас. Люда еще больше покраснела, хотя у меня тоже на щеках и шеи стало горячо.

– Пойдем быстрее, – попросила она, – а то так смотрят.

– Согласен.

Но не успел я опомниться, как она зашла ко мне сзади и быстро повезла меня к лифту. Почувствовал себя беспомощным и признаться стало обидно, что меня так бесцеремонно схватили и повезли.

Возле лифта Люда вышла из-за спины и нажала на кнопку. Наши взгляды встретились. Румянец на ее щеках мигом улетучился.

– Ой, прости.

– Ничего, – попытался я взять себя в руки.

– Можем все отменить, – произнесла она тихо.

– Если ты хочешь этого, то пожалуйста, но я против, – сказал я.

Она опустила голову еще больше.

Открылись двери лифта. Внутри одна женщина и мы двое. Повисла пауза. Двери начали закрываться.

Я наклонился и подставил ладонь, чтобы двери не полностью закрылись, но стоило мне это сделать, как двери остановились и сразу же начали открываться.

– Ты что делаешь? – возмутилась женщина.

– Ты идешь? – спросил я у Люды, игнорируя выпад в мой адрес. – Шагни если да.

То будто на деревянных ногах сделала шаг. Как провинившаяся школьница зашла и вжалась в угол. Я въехал за ней.

– Он тебя обижает? – спросила настырная женщина и враждебно на меня посмотрела.

– Нет, – еле слышным шепотом ответила Люда.

– Ты не бойся, если что я не посмотрю, что он тоже инвалид. Кресло не дает право издеваться над другими, – начала та распаляться.

– Рот закрой, – не ожидал от себя.

– Да что ты себе позволяешь, – чуть ли не заорала безумная.

Во мне поднялась та злость, что все это время сдерживалась плотиной отрешенности. Перед глазами мигом появились надгробия родителей, падающее конфетти, где каждая блестка одно из моих несбыточных желаний, где я молод и весел, где все мои друзья, где мои желания, мои мечты, мои надежды и все это падает под ноги этой гнусной бабищи, что не пойми чего от меня хочет, не понятно что себе надумала и теперь встает между мной и Людой. Лишь краешком вспомнились все события в игре, когда я там горел, но продолжал драться, отмахнулся от них как о ничего не значащих, куда больнее вспоминать два надгробия родителей и в этот момент я посмотрел на склочную бабу. Та наткнулась на мой взгляд и будто от удара шарахнулась спиной о стенку лифта.

Я чуть мотнул головой, справляясь с нахлынувшей злостью, ведь на самом деле ничего не произошло. Не люблю я больницы, а уж в инвалидном кресле, это еще хуже.

Мы молча доехали до первого этажа, стоило дверям открыться, как женщина пулей выскочила и чуть ли не бегом скрылась.

Стоило мне подумать о том, что я возможно делаю ошибку, что может быть Люде не до свиданий, как она вдруг коснулась моего плеча.

– Научишь потом так осаждать нахалов?

– Чего? – не сразу понял я смысл ее слов.

– Выходим? – спросила она.

– А? Да, да, – поспешил я, ведь на первом этаже есть люди и они ждут нашего решения. – Простите.

Мы выбрались из лифта.

– Куда дальше? – спросила Люда.

Я поднял на нее глаза.

– Не передумала, а то я оказывается тиран, что тащит тебя насильно?

Вместо ответа она наклонилась и поцеловала меня в щеку. Чего?

– А? – вырвалось у меня.

– Спасибо, – ответила Люда.

Я растер руками лица, что-то я потерялся в этой жизни, в игре все проще, ничего не понимаю.

Мы отошли чуть в сторону, чтобы не мешать спешащим к лифту.

– Прости, я реально ничего не понимаю, – произнес я. – То я тиран, то ты вдруг целуешь.

– Ты не тиран, – ответила Люда и опустила голову. – Просто я не могу за себе постоять, постоянно впадаю в ступор, ничего не могу с этим поделать.

– А?

– А что до той дуры, то она дура и ничего не понимает, – горячо произнесла Люди и импульсивно чмокнула меня уже в губы.

– Видимо я тоже дурак, ничего не понимаю, но происходящее мне нравится, – сказал я с намеком на поцелуи.

Люди вновь покраснела.

Я достал мобильник и вызвал такси.

Через двадцать минут мы вышли возле ресторана.

– Спасибо большое, – поблагодарил я водителя. Особо приятно было видеть и чувствовать в его глазах одобрение, у него не было никакой брезгливости и жалости ко мне и Люде, хороший человек.

– Мы сюда? – спросила Люда удивленно, глядя на вход в дорогой ресторан.

– Да.

Та рефлекторно стала жаться ко мне, что спровоцировало столкновение ее ноги и моей коляски.

– Ой, прости.

– Можешь покатить, если хочешь, – разрешил я. – Будешь как бы за мной.

Та с радостью схватилась за поручни у кресла и покатила меня вперед, при этом чувствуется по ее походке, как ей страшно, пару раз скрипнули поручни, видимо она с силой их сжала, протезы у нее дешевые, но сильные.

На входе нас встретил метрдотель. Повсюду яркое освещение, а он в красивом дорогом костюме, даже поза такая будто встречает исключительно королей и готов в любую секунду не с дежурной, а самой настоящей и при том до предела изумленной улыбкой встретить самого короля, в которого верит всем сердцем. На полу ковер, красный, на вид очень богатый, пока по нему добирались от дверей до метрдотеля, то ни одного шага не услышал от Люды, видимо толстый, добротный ковер. Повсюду позолоченные элементы декора, от яркого освещения все вокруг блестит и создает ощущение праздничности и торжественности.

– Могу я чем-то помочь? – спросил метрдотоль таким елейным голосом, что думаю даже самый заядлый гопник не смог бы ему нагрубить.

– Столик на двоих, – ответил я. Не думаю, что Люда бы смогла что-то из себя выдавить, я уже понял, что она крайне скромна и боязлива.

Тот окинул нас быстрым взглядом, таким что заметил каждую мелочь, но при этом на ней не остался, дабы ненароком не сделать мне некомфортно, профессионал одним словом.

– Боюсь это невозможно, – ответил он.

– Если все занято, мы можем подождать, – предложил я.

– Не в этом дело, вы не проходите по дресс-коду, – ответил он так, что не сразу понятно, что тебя послали куда подальше.

Я посмотрел на себя, вроде бы костюм хороший, еще с той поры, когда ходил, я в нем хорошо смотрюсь, не особо дорогой, но и дешевкой его не назовешь. Метрдотель понял мое замешательство и по быстрому движению его зрачков, я понял, что дело не во мне, а в моей спутнице. Я извернулся и посмотрел на нее. И тут я увидел ее можно сказать его глазами.

Худая, если не сказать изможденная девушка с опушенной головой, салатовое платье несколько поношенное, потерявшее свой лоск, туфли не первой свежести, но больше всего ему не понравились ее протезы, что выглядят не просто дешевкой, а крайне низкого качества, в его взгляде читается, что у них такого даже посудомойкой не взяли бы, а не то, чтобы пускать в общий зал к уважаемым людям.

Почему-то мне захотелось чтобы в этот момент во мне вновь поднялась та злоба, что тогда в лифте, но внезапно почувствовал, что она здесь не нужна, да и не сработает она. Этому человеку плевать, откровенно плевать на все мои замечания, на все мои доводы и взывания к сочувствию, справедливости или состраданию. Для него я и она люди второго или может третьего или какого-то там еще сорта, те, кто не достоин, чтобы он тратил на таких время. И вот доказывать этому ничтожеству, что я человек, что я тоже имею право – это глупо. Еще будучи нормальным, с родителями и целыми ногами я не понимал людей, что ничем не увлекаются, смотрят только телевизор, играют бесконечно в игры, выдумывая себе вымышленных друзей. Также не понимал тех, кто спивается и сидит на корточках на детских площадках загаживая после себя все вокруг. Чем их больше на площадке, тем они кажутся сильнее, но если присмотреться, они жалкие и никчемные люди. Я всегда относился к ним брезгливо, но в какой-то миг стало интересно почему они такие, как они там оказались. И чем больше представлял, тем больше вымышленный образ становился к ним ближе и тем больше я понимал, что снижая раз за разом требования, устремления для образа я не понимаю как так можно жить, как таким можно или хотеть оставаться. Да, у всех бывают проблемы, но чтобы не пытаться с ними бороться, этого мне не понять. Но самый большой вывод я сделал тогда такой – люди разные и каждый живет как ему хочется. Есть богатые, есть бедные. Одни наступают на людские жизни и наживаются на чужом горе, другие мнят себя чистейшими людьми, при этом не могут заставить себя порой помыться или пробежать два километра, чтобы привести в порядок. Тот образ жизни и условия, которые человек себе создает и делают его таким. И я не готов жить или быть похожим на таких как они.

И вот сейчас, видя этого надутого метрдотеля, для которого наши жизни ничего не значат, он «летает» в высших слоях, пусть прислугой, но все же в высших слоях, и мне что-то ему объяснять, просить это значит приблизиться к тем, кого я сам презираю.

– Ясно, – ответил я холодно. – Мы уходим.

– Всего наилучшего, – пожелал в спину метрдотель.

Не мог гад промолчать, обязательно надо было что-то в спину кинуть. Я остановился и обернулся.

– Спасибо, мы еще вернемся. У вас еще будет возможность нас лизнуть.

И улыбнулся ему максимально добродушно и широко, чем вызвал у него удивление с растерянностью.

Я сам покатил коляску и обернувшись увидел Люду, та вся красная, почти бордовая.

– Дыши, дыши, дура, дыши.

Та будто вспомнила, что надо дышать шумно вдохнула. Шумно и глубоко задышала.

– Думала прямо там помру, – сказала она справившись с эмоциями.

– Прости, что так вышло.

В ответ она кивнула, хотя голову не опустила, видно, что ей что-то понравилось.

Мы отошли от входа, да и от ресторана вообще, я не удержался и спросил.

– Ну что?

Она наклонилась и чмокнула меня в губы.

– Это было страшно, но очень весело.

– Что именно? – спросил я и облизнул губы, слизывая аромат приятной клубничной помады.

– То как ты ему ответил, уфффф, – выдохнула она шумно, демонстрируя мощность моего ответа. – Я тогда дышать и перестала, испугалась.

– Чего?

– Сама не знаю, просто испугалась.

Я почесал свой затылок.

– Правда жрать все равно хочется.

– Ага.

Мы посмотрели друг на друга и засмеялись.

– А если серьезно, то осталось только два варианта. Либо пойти в такой же и там скорее всего нас тоже попросят. Либо найти фастфуд, что на дороге, в другие места, прости, мне не попасть. В России не любят колясочников, пандусы крайне редкое явление.

– Можно подумать к инвалидам у нас по другому относятся, – фыркнула Люда.

– Тогда фастфуд, – подытожил я.

– Есть еще третий вариант, – предложила Люда и опустила голову.

– Просвяти, – попросил я.

– У меня дома нет, поэтому ко мне просто не куда, но у тебя он вроде бы есть, можно к тебе.

Я аж перестал ехать, остановился, неожиданно.

– Я ничего такого, – начала оправдываться Люда.

– Вообще-то это мои слова, не воруй, – с улыбкой пожурил я ее.

Она тихо засмеялась.

– Так даже проще, на дом закажем, – обрадованно заявил я и достал телефон.

Еще предстоит получить разрешение у дяди.

– Тут в общем. Да, не пустили. Не важно где, не надо. Мы бы хотели к нам если можно. Нет, нет, конечно же. Не помешаем? Скоро будем.

Рядом стояла Люда немного смущенная, но все же довольная.

– Все в порядке, дядя ждет. Не страшно? А то два мужика.

Та в ответ улыбнулась.

– Если тебя бояться, то даже не знаю, от вида банана в обморок что ли впадать?

Я опешил от ее ответа, точнее от его направленности. Она поняла о чем я подумал и покраснела.

Через полчаса мы вошли в дядину квартиру.

Сразу на пороге запах супа манящей мелодией стал манить и звать на кухню. Увидел как Люда сильно сглотнула.

К нам вышел дядя.

– Все на столе, проходите. Приятно познакомиться, Александр Дмитриевич.

– Людмила, приятно, – ответила Люда и опять покраснела, как же ей это не надоедает.

– Проходите, проходите, только руки помойте, уже все на столе.

На кухне оказалось два стула, я сначала не понял зачем второй, а когда дядя бесцеремонно уселся с нами, то все встало на свои места.

– Ешьте, – приказал дядя так ласково, как умеет только он.

Я то уже привыкший, а вот Людя немного растерялась, но видя, что мы ее ждем, с преодолеванием робости взяла ложку и согнула ее.

– Простите, – чуть не со слезами уронила она голову.

– Какая фигня, – сказал дядя, взял у нее ложку, сильными пальцами все исправил за две секунды и отдал ей ложку. Затем погладил ее по голове и добро добавил, – ешь, не бойся, а если будешь стесняться, так мы после этого Максу тогда будем вместе подгузники менять.

Люда хихикнула и украдкой взглянула на меня, правда я сам стал похож на вареного рака, от чего она не удержалась и звонко засмеялась.

– Я постараюсь, – ответила она тихо.

– Ну вот и отлично, – сказал дядя.

Люда прикладывая максимум усилий все же не смогла нормально есть, протезы эй этого не позволяли, дядя видя ее смущение и проблемы, сходил за полотенцем и на манер слюнявчика запихал ей в вырез платья. Возразить она ему не посмела, но после этого у нее полностью прошла робость и начала есть как получается, то наклонится и отопьет из тарелки, то ложкой погоняет непослушную картошку. И не знаю почему, но я не испытывал ни робости, ни жалости, и ничего странного в происходящем, а вроде как так все и должно быть.

– Спасибо, очень вкусно, – поблагодарила она, промакивая губы изрядно испачканным полотенцем.

– Во-от видишь, вкусно, – сказал дядя и притворно грозно посмотрел на меня. – А ты морду воротишь.

– Да когда я воротил-то? – возмутился я.

– А кто убежал в свою виртуальность? Кто там жить собрался?

Пришлось мне моську виновато опускать.

– Вот если бы не Люда, то когда бы еще я тебя увидел? Да и как бы ты оттуда выбрался? Спасибо тебе, Людочка.

Теперь уже и Люда с красным лицом от смущения опустила голову.

– Так, пирог на столе, чай себе сделаете, а мне пора на работу, буду через неделю.

– А? – вырвалось у меня.

Но наткнулся на хитрый взгляд дяди и все вопросы улетучились.

– Хорошо, – произнес я.

– Люда, присмотришь за этим балбесом?

– Да, Александр Дмитриевич, обязательно.

– Вот и отлично, а ты если ее обидишь, сам знаешь, что я с тобой сделаю.

– Знаю, – ответил я серьезно. Хоть дядя меня никогда не обижал, а скорее наоборот баловал, но я знаю, что слов на ветер он не бросает.

Когда он ушел и входная дверь закрылась, то Люда не удержалась:

– А почему через неделю?

– Военный, командировки все время на разное время, самое большое два месяца, но чаще неделя другая.

– А-а, ясно.

За пирогом пролетело еще полтора часа. Оказалось, что есть пироги и прочее подобного рода Люде значительно удобнее, она берет в руку, кое-как подносит, а дальше уже придвигает голову и кусает. Вспоминать про свою кисть было неудобно, что давно уже считаю своей частью, ведь на ней есть даже кожа, не говоря уже об идеальной управляемости.

За вечер мы как ни старались, но не смогли охватить все темы, что нас интересовали. Я немного узнал о ней и их трагедии. Оказывается она из семьи актеров. Ее мама была известной актрисой, а папа сценаристом, они часто гастролировали и каждый раз возвращались полные надежд и денег, ведь туры не были бесплатными. Каждый раз возвращение сопровождалось вечеринкой и большим скоплением народа. А когда сестры достаточно подросли, то их тоже стали с собой брать. Ни о каких приставания речи не шло, их отец за этим четко следил, чтобы никто даже близко не подходил, но при этом все видели красоту его дочерей, растя из них будущих актрис. На одной из таких вечеринок все и случилось. Тогда какой-то любитель кальянов и прочих курительных трубок натащил оборудования и все принялись пыхтеть, дыма было столько, что и курить не надо было. Богема она же не знает границ, каждый пытается показать, что он круче, хоть в мелочи, но показать, доказать, стать первым. Быстрый поиск по пожарам выдал ссылку на ту трагедию, тогда погибло аж тридцать семь человек, пятнадцать получили серьезные травмы, семьдесят три отделались лишь легким испугом. Мне тяжело было представить домину, что смог бы такое количество вместить, но на фотках было видно огромный дом до и после. И вынужден признать этот смог бы вместить и в два раза больше. А мораль была проста, что все яйца в одну корзину вкладывать нельзя. Мало того, что их семья так сильно пострадала, но также их родители заложили их имущество для покупки нового оборудования и реквизита для будущего турне, хорошо вложились. А когда все случилось, то оказалось что тур сорван, большинство актеров либо умерли, либо пострадали, и все вложения покрылись пылью. Когда же сестры попытались хоть что-то получить, то выяснилось, что уже все продано третьим лицом, с которым родители и заключали договора. Он успешно все продал, а сестрам посочувствовал, но делиться отказался. А дальше пошла череда событий одно печальнее другого, очень напоминающего пьесу «Кошкин дом», когда все друзья стали закрывать перед ними двери, никому оказались не нужны два инвалида. А те без возможности работать и самостоятельно за собой ухаживать в итоге оказались в приюте, в котором к ним приставали, но сестры были принципиальны в этом вопросе, спасибо установкам от отца, лучше умереть, чем стать спермоприемником. Несколько месяцев их пытались сломать, но сестры смело отказывались от еды, от одежды, но лишь крепче цепляясь друг за друга. В итоге нахалам и насильникам надоело, перейти грань и взять их силой они не могли, видно не до конца были павшими, поэтому в итоге от сестер отстали, и тогда Люде позволили попасть в одну из виртуальных капсул выделяемых для подобных приютов.

После всего услышанного моя история не казалась такой горькой и страшной, у меня был и есть дядя, что обо мне заботится. Я показал в какой комнате мы ютимся, после чего Люда попросила разрешения сходить в душ и весь остаток, что нам оставался до выхода мы общались в ванной, она лежала в горячей воде, а я сидел на выходе спиной к ней. Ни в больнице, ни в приюте, в которых они кстати больше не вернутся не было ванны, а Люда их обожает и потому с блаженством плескалась. Правда мне все же пришлось ей помочь раздеться, ведь с ее протезами она не может сама снять платье, точнее может, но только тогда это уже будет не платье, а куча лоскутов. Я было хотел отказаться, все же на первом свидании смотреть на голую подружку это как-то чересчур, но она пригрозила памперсом, что убедит дядю, что она отличная помощница и что в столь долгих поездках тебе нужна помощь, довод показался очень весомым, я не хочу ни в каких памперсах, я инвалид, а не немощный, но уверен, что ради такого дела дядя натянет на меня памперс лишь бы угодить Люде. Так что согласились, что ее обнажение это как перед доктором, мы не в тех обстоятельствах чтобы играть в рыцарско-дамское расшаркивание, тут ванна простаивает, а она о ней уже несколько лет мечтает.

В итоге пришлось ее чуть ли не силой вытаскивать из ванны, при этом самому же еще и одевать, об этом я не подумал, ведь она ни вытереться не может, ни одеться, все пришлось делать мне. Нет, я не жалуюсь, просто было непривычно заниматься таким в своей ванне с девушкой, с которой по сути в первый раз встретился в реальности. А дать ей высыхать от воздуха не было уже времени, обещали к ее сестре вернуться до двенадцати, времени в обрез.

Я достал остатки еды, упаковал как смог, Люда хоть и отказывалась, но не очень убедительно, особенно поглядывая на суп.

В итоге на семь минут мы все же опоздали. Наигранное негодование Светланы исчезло, когда Люда перед ней открыла банку с супом, та жадно сглотнула и попросила еще заходить. Я все понимая попрощался. Не только Людей неудобно самой есть, с повязкой на глазах тоже не сразу в рот попадешь, а я ей никто, поэтому позориться не очень хочется.

Возле лифта Люда меня нагнала. Наклонилась и жадно поцеловала в губы.

– Через пять дней ее выпишут, – сказала Люда. – Мы позовем на новоселье.

– А что до этого мы больше не увидимся? – опешил я.

– Прости, но нет, – ответила Люда и еще раз поцеловала, я позволил себе ее обнять. – За Светой надо ухаживать, сам понимаешь, ни в туалет самой сходить, ни поесть, а на медсестер особой надежды нет, да и за все надо платить.

– Тогда жду звонка, – сказал я и мы вновь поцеловались.

Она убежала к сестре, той видимо тоже хочется есть, а помощница где-то ходит.

Я покинул больницу и неожиданно для себя ухватился за мысль, что у реальности есть одно из преимуществ перед виртуальностью. Только в реальности в крови загорается неведомый коктейль из похоти, надежды, недомолвок и ожидания. Тогда как в виртуальности ты испытываешь только похоть, ее можно удовлетворить, но это не коктейль, что будоражит душу. Химия тела слишком сложное понятие и еще не скоро смогут к нему приблизится даже самые лучшие игроделы. Да химия тела, химия гормонов, химия жизни и отношений – все это еще недоступно виртуальности.