Текст книги "Уругумская сталь [СИ]"

Автор книги: Евгений Малинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Вотша оглядел сидящих около костра ребят и увидел шесть пар глаз, устремленных на него. В каждом из этих глаз отражался блеск огня, и плескалось огромное любопытство.

– Хорошо, я вам расскажу!.. – Проговорил он и, опустив глаза, помолчал, собираясь с мыслями. Ребята ни вздохом не помешали ему сосредоточится. Наконец он снова поднял голову и начал свой недолгий рассказ:

– Я родился на окраине столицы стаи восточных волков Крае. Родителей своих я не знал, жил с дедом Ерохтой, который рассказал мне, что моим прадедом был великий воин стаи восточных волков, многоликий Ват. Но его лишили многоличья, когда еще не родился мой дед, а за что… Но об этом потом. – Вотша незаметно вздохнул и продолжил. – Когда мне было лет пять, меня случайно увидел на улице брат нашего князя Всеслава дважды посвященный волхв Ратмир. Волхв рассказал обо мне князю, и тот велел привезти меня в княжий замок. Там я первый раз увидел… как моего прадеда лишали многоличья, но тогда я ничего не понял, только это видение запало мне в память!..

– Как это ты увидел, как твоего прадеда… – Не сдержался Рашат.

Вотша взглянул на него и улыбнулся.

– Князь посмотрел на меня и хотел сказать свое решение, но его брат, волхв Ратмир, решил сначала узнать, на что я пригоден. Я не знаю, что он со мной сделал, помню только что он положил меня на каменный стол и рядом с моей головой что-то тлело и был сильный дым, а потом я долго проспал. Вот во время этого сна я и видел, как моего прадеда лишали многоличья. После этого… испытания князь оставил меня в замке. Со мною стали заниматься учителя, я изучал счет и письмо, а присматривал за мной многоликий Скал. Он ко мне очень хорошо относился, он меня… любил. И еще Старый, это такой дружинник у князя был, он занимался с молодыми волками фехтованием, потом он и со мной стал заниматься. А еще у князя была дочь, Лада…

Тут Вотша надолго замолчал, словно вспоминал что-то дорогое, чем не мог поделиться даже со своими друзьями. Прошло несколько минут, прежде чем он, наконец, отвлекся от этих воспоминаний и продолжил свой рассказ:

– В замке Края, кстати, жил тогда и ваш княжич, Юсут. Он почему-то невзлюбил меня, может быть, потому что во время нашей первой с ним встречи, когда он хотел заставить меня… «вонючего извержонка», как он меня называл, прыгнуть с замковой стены, а княжна меня защитила. Во всяком случае, когда мы выросли, и я стал пажом нашей княжны…

– Ты стал пажом княжны?!! – Снова не выдержал Рашат. – Да кто же тебя пажом-то сделал?!!

– Сам князь, – пожал плечами Вотша, – по просьбе самой Лады.

Ребята переглянулись и снова уставились на Вотшу, явно ожидая продолжения рассказа.

– Так вот, когда мы выросли, мне было, наверное, лет пятнадцать, к нашему князю съехались в гости несколько вожаков соседних стай. Не знаю, о чем уж они там говорили, но в конце этих гостин князь решил устроить пир, а перед ним турнир мечников. Кто-то из князей, думаю, что это был ваш вожак, Юмыт, предложил перед турниром мечников провести турнир княжичей, которые воспитывались в Крае у нашего князя. В общем, на следующий день на ристалищное поле вышло три пары княжичей, хотя с самого начала было ясно, что победит Юсут, он был и самым старшим, и лучше других владел оружием. Так оно и получилось. Только, когда пришло время награждать победителя, княжна Лада, а она была первой дамой этого турнира, выставила своего бойца. Это был я. Оказывается, она видела, как я занимался со Старым. Мне пришлось выйти на поединок с Юсутом. Он, конечно, считал, что легко справится с «вонючим извержонком», однако мне удалось победить. Вот тогда-то я и получил из рук княжны этот меч.

Вотша погладил лежащие рядом с ним ножны.

Судя по лицам сидящих у костра ребят, вопросов у них было много, но никто ничего не успел спросить – заговорил Вагат:

– Прошлой осенью, когда мы с Бамбараком перешли Гвардский перевал, на нас наткнулся княжич Юсут. Он узнал Бамбарака! Я сам видел, как он отдал этот меч Бамбараку, и заставил его принять бой, а сам перекинулся ирбисом. У Бамбарака не было ни одного шанса, хотя он, действительно, очень неплохо владеет мечом. В общем, я считал, что мой подручный уже погиб, когда он, выпустив из рук ненужный меч, вдруг ткнул ирбиса своим серебряным кинжалом и… убил его! В общем, произошло то же самое, что вы видели сегодня днем. Я, признаться, не слишком верил в это… серебро, думал, что это какая-то случайность, но сегодня убедился, что этот металл действительно смертелен для многогранных. Сейчас у нас есть два пути: мы можем попросить Бамбарака покинуть наш айл, наши горы, и он, наверное, выполнит нашу просьбу. В этом случае, когда многоликие придут в наш айл в поисках своих пропавших сородичей, мы сможем все свалить на Бамбарака и надеяться, что нас пощадят… Или мы заберем все серебро, которое сумели сегодня найти, наделаем из него оружия, а Бамбарак станет учить нас владению мечом, чтобы мы имели возможность хоть как-то противостоять многоликим, когда они будут в человеческом облике. Главное, что их звериное обличье, самое опасное для нас до сегодняшнего дня, теперь нам не страшно! Вот и решайте!!

– Да что тут решать! – Немедленно откликнулся Рашат. – Пусть нас Бамбарак учит, а там посмотрим. Может еще никто и не придет в наш айл, может, многоликие решат, что с этими двумя просто несчастный случай произошел!

– Если Бамбарак уйдет, то я уйду вместе с ним! – Твердо заявил Падур и даже пересел поближе к Вотше.

Ватиз и Фарух переглянулись и в один голос заявили:

– Мы тоже уйдем с Бамбараком!

– Я сделаю так, как скажет дядя… – Негромко проговорил Сафат и посмотрел на Вагата.

Все повернулись к молчащему Изамату. Самый младший из извергов сидел, опустив голову, и ковырял землю коротким обломком ветки.

– Ну, что скажешь, Изамат?.. – Поторопил парня кузнец.

Тот поднял голову, оглядел сидящих вокруг костра ребят и вздохнул:

– Вы представляете, как нас мало?..

На лицах ребят отобразилось недоумение, но Вагат спокойно ответил:

– Да, нас мало. Но любое дело начинается с малого…

– Какое дело! – Лицо Изамата как-то жалко скривилось. – Если бы Бамбарак меч многоликому отдал, никакого дела и не было бы!

– Ты считаешь, что нас всех просто отпустили бы?.. – Чуть насторожившись, переспросил Вагат.

– Нас-то точно отпустили бы! – Запальчиво ответил Изамат. – Да и с вами ничего страшного не случилось бы! Съездили бы в Коготь Ирбиса, сказали бы вожаку, что меч нашли на перевале, и все!

– Ты знаешь кого-нибудь из извергов, кто побывал в Когте Ирбиса и вернулся?! – Голос кузнеца стал жестким.

Изамат размахнулся и швырнул обломок ветки в темноту.

– А теперь из-за вас двоих всему айлу пропадать?! Зачем вы этот меч взяли?! – Голос паренька срывался в фальцет, сочился растерянностью и страхом. – Еще и княжича убили!

Тут он вскочил на ноги и повернулся к Вотше:

– Зачем ты к нам пришел?!! Сидел бы в своем Крае или где ты там жил! Нет, надо было к нам притащиться!! А теперь что с нами станется?! Перережут нас ирбисы, а айл сожгут и в долине нашей извергам запретят селиться!!

Он снова рухнул на землю и спрятал лицо в сомкнутых ладонях.

Над догорающим костерком повисла тягостная тишина. Казалось, никто не сможет нарушить ее, ничто не сможет пробить, разорвать ее тяжелый, давящий покров. И тут раздался чуть дрожащий голос Падура:

– Изамату страшно… Мне тоже страшно, и кому не будет страшно встать против многоликого. Я думаю, Бамбараку на ристалище в Крае тоже было страшно, но он же встал! Значит, этот страх… любой страх можно… превозмочь! Подумай, Изамат – мы должны были жить с этим страхом всю жизнь, жить всю жизнь, зная, что в любой момент придет многоликий и лишит тебя жизни или изуродует ее! А сейчас у нас появилась надежда убрать этот страх из своей жизни и из жизни нашего айла, из жизни нашей земли! Так разве это не стоит того, чтобы попробовать превозмочь страх?!!

Изамат поднял лицо и, не отрывая глаз, смотрел на говорившего парня, а когда тот закончил, вздохнул и словно бы через силу произнес:

– Ладно, делайте, что хотите, я никому, ничего не скажу. Но сам я, ни стали, ни серебра вашего в руки не возьму!

И снова над тлеющими углями воцарилось молчание. Спустя несколько минут Вагат вздохнул и как-то устало проговорил:

– Ладно, давайте-ка спать ложиться…

Утром проснулись рано, и сразу засобирались домой. Собранное серебро разложили в семь мешков, так что груз для каждого оказался не слишком велик. Вышли в путь в самом начале часа Жаворонка, и поначалу шагали молча. Затем как-то ребята сами собой образовали пары и начали негромко переговариваться. Сафат все приставал к Вотше с просьбой рассказать поподробнее о его жизни в Крае, Ватиз и Фарух принялись обсуждать достоинства соседских девчонок, только Изамат, шедший впереди, и Вагат, замыкавший процессию, молчали. Молодой изверг шагал быстро, озираясь по сторонам, словно чувствуя на себе чей-то чужой взгляд, а кузнец шел, глубоко задумавшись, не обращая внимания на окружающее. И думы его были невеселы:

«Сафар, Падур, Рашат… – мальчишки… Они или отважны до безрассудства, или трусливы до… безрассудства, и от этой отваги и трусости они готовы на все! Бамбарак другой, он, похоже, уже давно готов к схватке с многоликими, не случайно именно ему открылась тайна серебра – я-то вот знал об этом металле, но знал только то, что он ни на что не годен, а Бамбарак!.. Поневоле поверишь, что его по жизни ведет сама Мать всего сущего! Хотя… она должна покровительствовать многоликим, они – ее дети!.. Но Бамбарак, действительно, может научить ребят драться, повести их за собой!.. А я?.. Я, ведь, уже не молод, у меня жена, двое детей, у меня… ремесло и место среди извергов! Что я делаю в этой компании юнцов?! Да, конечно, Бамбарак дважды спас мне жизнь – тогда, на перевале и сегодня, убив двух многоликих, и все-таки… Если я сейчас отойду в сторону, меня никто, даже сам Бамбарак не осудит, как раз он-то поймет меня лучше других. Но могу ли я… отойти в сторону?! Я сам, не осужу ли себя за это строже кого бы то ни было?!»

Он поднял голову и посмотрел вперед. Изамат ушел довольно далеко вперед, он словно хотел как можно быстрее добраться до дома, чтобы поставить между собой и своими друзьями других жителей айла, он, видимо, считал, что во вчерашнем споре на его сторону встало бы большинство односельчан. Ватиз и Фарух, Рашат и Падур о чем-то оживленно беседовали, а вот Сафат молча и очень внимательно слушал Вотшу, который что-то убедительно ему доказывал.

«Так что же мне делать?.. И возможно ли просто отойти в сторону?! Ведь за оружием они придут ко мне – дать им его, значит уже встать с ними рядом, не дать… Они и сами могут взять, а я при этом в стороне все равно не останусь! Так что – выходит, у меня нет выбора?!!»

И вдруг он испытал странное облегчение – выбора не было, а, значит, и раздумывать было не о чем, сомневаться не в чем! И тут же в голову пришла другая мысль:

«У меня двое детей, и я хочу, чтобы они были счастливы! Но смогут ли они стать счастливыми, если всю жизнь их будет преследовать страх, страх за свою жизнь, страх за жизнь близких, страх потерять свое достояние, страх, страх, страх… Конечно, человек привыкает ко всему, живем же мы в постоянном страхе, в бесконечной обреченности, но можем ли мы считать себя счастливыми?! Или наше счастье заключается в том, чтобы думать, будто наша жизнь лучше, чем у сайгов или тигров?! Значит, если имеется возможность уничтожить этот страх, эту обреченность в жизни моих детей, я должен попытаться воспользоваться этой возможностью, несмотря на риск… Да и что для меня этот риск, когда я и так рискую каждый день, каждую минуту. Не далее, как вчера к дверям моей кузницы подошли двое многоликих, и я пошел с ними на верную гибель, пошел, не возражая, не сопротивляясь, как баран на бойню!! Так чего же мне бояться, если я ничего не теряю, разве что несколько лет невозможной, бесправной жизни, а приобрести могу… целый Мир!..»

– Вагат!.. – перебил его мысли голос Вотши. Кузнец поднял голову и увидел, что его подручный уже шагает рядом с ним, а остальные ребята догнали Изамата, окружили его и о чем-то с ним беседуют.

– Нам понадобится с десяток деревянных мечей, утяжеленных металлом. Ты сможешь мне помочь их изготовить?

– А может быть, сделать сразу боевое оружие? – Предложил Вагат. – Будем сразу учиться владеть тем, что необходимо в настоящем бою. Конечно, придется подумать о защите во время занятий, но это дело решаемое.

– Может быть, ты и прав… – Согласился Вотша. – И еще надо подобрать место, где можно будет заниматься, так чтобы было не слишком далеко от айла, и не на глазах у соседей.

– И место такое есть – только сверху разглядеть можно, чем мы там заниматься будем. Только, знаешь, жить надо будет так, как будто ничего не произошло… До поры до времени.

Вотша улыбнулся, а Вагат, увидев эту улыбку, строго заметил:

– И нечего смеяться, дело мы затеваем серьезное…

Вотша кивнул и согласился:

– Серьезное!..

Но улыбка так и не сошла с его губ.

В Уругум они вернулись, когда заканчивался час Змеи. Собранное серебро было спрятано в кузнице, и ребята разошлись по домам.

Спустя два дня Вотша начал заниматься с ребятами фехтованием. Вагат подобрал для каждого его ученика оружие по руке – меч и небольшой круглый щит, он же отвел Вотшу в рощу, располагавшуюся совсем недалеко от айла. В этой роще он показал небольшую абсолютно ровную поляну, выстланную короткой жесткой травой и окруженную со всех сторон высокими кустами бузины, оплетенными густыми побегами вьюнка. Жители Уругума редко ходили в эту рощу, называя ее проклятой. Ребята вкопали на краю поляны два столба и установили вертушку – короткий чурбан, вращающийся на оси с поперечной перекладиной, на концах которой были укреплены палки, изображающие мечи, и превратили эту поляну в ристалище.

Рано утром и ближе к заходу солнца Вотша и пятеро молодых уругумцев собирались на этой поляне, иногда вместе с ними сюда приходил Вагат, но он просто смотрел на то, что делали ребята, Заниматься вместе с ними он не желал, да и времени у него для этого не было. Весь день с самого раннего утра до позднего вечера он проводил в кузнице, работая с собранным серебром. Вотша как-то раз сунулся в кузницу с предложением помочь, но Вагат протянул ему три уже готовых кинжала, очень похожих на те, что сработал сам Вотша для Сафата и Падура, со словами:

– Вот. Это отдашь Рашату, Ватизу и Фаруху, пусть у твоей пятерки будут одинаковые клинки. А с остальным серебром я еще поработаю.

Жизнь в айле Уругум, вроде бы текла своим чередом, никто не обращал внимания на шестерых ребят, каждый день отправлявшихся в проклятую рощу, зато кузнец и пятеро его молодых друзей жили в постоянном напряжении. Первой их мыслью, когда они просыпались утром, было: «Сегодня в айл заявятся многоликие с розыском!», однако, день шел за днем, прошло две недели, а никто из многоликих в Уругуме не появлялся. Зато жена, дочь и двое ближних слуг обменщика Орка уехали из айла. Старосте было сказано, что они отправились к сестре Орка в Сабартай. А еще через два дня Орк и сам покинул Уругум, заперев дом и разогнав ненужных слуг.

К тому времени в проклятую рощу вместе с Вотшей ходили уже двенадцать человек. Семеро парней с дальнего конца Уругума, потолковав с Ватизом и Фарухом и разузнав, чем занимается там с ребятами пришлый изверг, пришли к кузнецу и попросили принять их в отряд. Они так и сказали – отряд, и тогда Вотша, присутствовавший при этом разговоре, улыбнувшись, согласился:

– Пусть будет отряд!

Вожаком этого отряда без обсуждений и споров был признан Вагиз, но он по-прежнему редко бывал в роще и не брал в руки оружия, пропадая целыми днями в кузнице. Как-то вечером, когда Вотша вернулся из рощи, кузнец позвал его в мастерскую и показал свое новое изделие. Это было копье метра два длиной с недлинным, плоским, матово отсвечивающим, похожим на лист наконечником. Вотша взялся за древко, наклонил его, так чтобы приблизить клинок к глазам, и сразу понял, что он был не отполирован, а покрыт тонким слоем серебра!

– А теперь представь, что перед тобой стоит ирбис! – быстро проговорил Вагат.

Вотша мгновенно перехватил древко за середину и выставил насаженный на него кинжал вперед. Чисто оструганная, чуть шероховатая древесина ладно легла в ладони. Вотша повел древком из стороны в сторону, вверх-вниз, матово отсвечивающий наконечник послушно устремлялся в нужном направлении! Да, это оружие давало огромные преимущества в бою против многоликого в облике зверя, но им надо было еще научиться пользоваться!

– Понимаешь, – говорил между тем кузнец, – я дважды видел, как ты дрался с ирбисами, и каждый раз тебе приходилось рисковать жизнью! Конечно, серебряный кинжал хорош, но только тогда, когда ты совсем рядом с противником, а это очень опасно! Вот я и решил сделать оружие, которым можно действовать на расстоянии! У меня таких копий двенадцать штук!

Вотша аккуратно прислонил копье к верстаку и задумчиво проговорил:

– Отлично!.. Но вот что мы будем делать, если многоликий перекинется птицей?..

– Вообще-то, такое оружие есть… – Вдруг перешел на шепот кузнец. – Только оно… запрещено!..

– Кем запрещено?.. – Удивился Вотша, невольно понижая голос.

– Многоликими… – Прошептал Вагат и посмотрел в открытые ворота кузницы. – Мой учитель рассказывал мне, что еще его отец сделал оружие, способное метать на очень большое расстояние маленькие ножи! Но многоликие, которым он показал это оружие, запретили ему делать его… а вскорости отец погиб… сорвался со скалы.

– Он тебе говорил, как оно было устроено?..

– У меня даже есть чертеж!..

Вотша пристально посмотрел в глаза Вагата, и тот кивнул:

– Сделаю!!

Однако сделать он ничего не успел!..

Через неделю после этого разговора как обычно, рано утром Вотша увел свой отряд на занятия. В этот раз ребята отрабатывали действия в тройке. Вотша, помня наставления своего учителя – волка по имени Старый, твердил, что поскольку выучка у них еще слабая, им придется атаковать опытного бойца группой. Но группа должна быть не более трех человек, чтобы не мешать друг другу, и действовать эти трое должны очень слаженно. В то время как трое новичков пытались достать мечами оборонявшегося Вотшу, еще одна тройка атаковала тренировочный чурбан, а еще шестеро, вооружившись копьями, учились действовать шеренгой вшестером. Занятия были в самом разгаре, когда на поляну выскочил растрепанный Изамат и истошно заорал:

– Бамбарак, многоликие жгут айл и убивают людей!!!

На секунду все застыли, парализованные ужасом, но через мгновение Вотша оказался рядом с мальчишкой, схватил его за руку и, стараясь сохранять спокойствие, потребовал:

– Спокойно!! Рассказывай, в чем дело!

Остальные ребята сгрудились вокруг, Изамат всхлипнул, но, чуть успокоившись, начал торопливо рассказывать:

– Около часа назад в айл въехали шестеро многоликих, а с ними Орк и один из его слуг. Привязав лошадей у дома обменщика, трое многоликих отправились к кузнецу, а остальные в дом старосты. Через десять минут все население айла было согнано на площадь у дома старосты, туда же привели уже связанного Вагата. Сам Изамат в это время находился на чердаке, так что когда его родителей и сестер выгоняли из дома, он сумел спрятаться. Он видел из чердачного окошка, как избитого кузнеца привязали к дереву, что росло около дома старосты. Один из многоликих хлестал кузнеца плетью и явно требовал от него чего-то, но чего именно Изамат не понял. Это истязание продолжалось минут пятнадцать, после чего трое многоликих обернулись ирбисами и принялись ходить вокруг столпившихся на площади извергов, словно выбирая себе добычу. А двое многоликих, оставшиеся в человеческом облике, отправились на околицы айла. И, спустя несколько минут, крайние дома селения и кузница запылали! В толпе начались крики, и тогда ирбисы бросились на кричавших людей и начали их рвать. Тот многоликий, что хлестал плетью Вагата, начал бить его кнутовищем по лицу и тыкать плетью в толпу, что-то крича в разбитое лицо кузнеца. Именно в этот момент Изамат понял, кого ищут многоликие, выбрался из дома и, пробравшись огородом до кустов, огораживающих их усадьбу, бросился в проклятую рощу.

– Ты должен вернуться в айл и спасти наших людей!! – Вопил Изамат, размазывая по лицу грязные слезы. – Если ты сдашься, если ты отдашь им этот проклятый меч, они оставят нас в покое, они не будут уничтожать Уругум!!!

Вотша размышлял не более минуты, а потом покачал головой:

– Нет! Они не оставят вас в покое, даже если мы все сдадимся! Мы должны драться!!

И тут окружавшие его ребята загудели.

Вотша быстро оглядел их – все двенадцать были полностью вооружены, он поднял руку, и гул мгновенно стих.

– Действовать будем так. Шесть человек вместе со мной атакуют многоликих. Драться будем, как учились – я беру на себя одного многоликого, вы, тройками, атакуете двух других. Вы, – он повернулся к ребятам, державшим в руках копья с посеребренными наконечниками, – принимаете бой с тремя ирбисами. Помните, перед вами зверь, сильный, опасный, но самый обычный зверь!! И этого зверя достаточно просто уколоть копьем, если кто-то из этих зверей сможет прорваться через копья, беритесь за кинжалы. Они не знают о том, что серебро для них смерть, так что внезапность на нашей стороне! Пошли!!!

Вотша развернулся и бегом бросился из рощи.

До айла было чуть более километра. Когда ребята выбежали из-под деревьев на полого спускающийся к Уругуму луг, они сразу увидели, что несколько домов на окраине айла пылает. В сердце у Вотши похолодело, он вдруг понял, что подсознательно надеялся, что рассказ Изамата, просто истерика, просто какая-то невероятная ошибка, какое-то наваждение, посетившего трусоватого парня. Но теперь ему стало ясно, что именно сейчас наступил момент истины, именно сегодняшний день покажет, смогут ли изверги, если не победить, то хотя бы на равных сражаться с непобедимыми прежде многоликими!

Айл пылал, однако Вотша, преодолевая свое желание мчаться сломя голову, бежал широким, спокойным, размеренным шагом, а когда кто-то из ребят попробовал его обогнать, он сурово крикнул:

– Осади!!! Собьешь дыхание, не сможешь держать оружие!!

Больше никто не пытался его обогнать, Вотша с удовлетворением слышал позади мерный, ровный топот обутых в легкие сапоги ног. Через десять минут они были на улице Уругума и, не снижая скорости, понеслись к дому старосты, стоявшему в центре села. Именно там бурлила, стенала, корчилась темная толпа, а скоро они различили и три светло серые тени, мелькавшие среди толпящихся извергов.

Но и их уже заметили. Одна из этих жутких теней отделилась от толпы и неторопливо потрусила в их сторону. Впрочем, заметивший их ирбис не стал слишком далеко удаляться от своих товарищей, выдвинувшись шагов на шесть, он остановился и присел на задние лапы, словно готовясь к прыжку.

Вотша крикнул на ходу:

– Я в обход к Вагату! Шеренга с копьями вперед, тройки мечников по бокам!

Не проверяя, как выполнен его приказ, он свернул в сторону, мимо горящего дома, по огородам к дому старосты.

Ребята, между тем, мгновенно выполнили приказ своего наставника. В середине улицы возникла шеренга из шести человек с копьями в руках, а две тройки мечников сместились на фланги этой шеренги и на шаг отстали от нее.

Ирбис, поджидавший их на дороге, быстро обернулся назад, и в следующее мгновение по обе стороны от него возникли еще два светло-серых зверя. Ирбисы перегородили улицу, а толпа позади них замерла, изумленно глядя на бегущих по улице вооруженных ребят.

Шагах в пятнадцати от стоящих поперек улицы зверей шеренга перешла с бега на небыстрый шаг и, приблизившись еще на пяток шагов, копья, посверкивающие широкими наконечниками, разом, словно по команде, рухнули вниз, нацеливаясь на замерших зверей.

Ощетинившаяся шеренга медленно приближалась к замершим ирбисам, приближалась спокойно и, казалось, уверенно, но звери, видимо, ощущали, что изверги, выбросившие им навстречу свое смешное оружие, просто переполнены страхом. Что по мере приближения к всемогущим повелителям этого мира, страх извергов перерастает в жуткий, иррациональный ужас, что достаточно какой-нибудь мелочи, какого-нибудь резкого движения или даже просто звука, чтобы этот ужас накрыл молодых извергов с головой, заставил их бросить свои смешные палки, погнал их прочь, назад!! И тогда!..

Изверги с нацеленными на ирбисов копьями приблизились почти вплотную, и в этот момент самый крупный из зверей, стоявший в центре, раскрыл свою чудовищную, украшенную белоснежными клыками пасть и рявкнул во весь голос. На мгновение шеренга замерла… Казалось вот сейчас она распадется на отдельные фигурки, которые, побросав свое никчемное оружие, бросятся наутек!..

Но вместо этого стоявший в центре шеренги Сафат вдруг сделал резкий выпад и вонзил наконечник своего копья прямо в разверстую пасть ирбиса!!

Это короткое движение было настолько неожиданным, что все: и изверги стоявшие в шеренге, и ирбисы, спокойно дожидавшиеся развязки и жители айла, испуганно толпившиеся позади многоликих, замерли. А в следующий момент над Уругумом поплыл заунывный, до краев наполненный смертной тоской вой!!

Сафат выдернул из пасти ирбиса свое копье, и в следующую секунду огромный зверь повалился набок, суча здоровенными лапами в сухой дорожной пыли, бороздя эту податливую, текучую пыль мощными, стальной твердости, когтями!

Рана, нанесенная в пасть, была невидна, поэтому никто не мог понять, что произошло, почему могучий, казавшийся… нет, не казавшийся – бывший до сей поры, неуязвимым зверь, вдруг рухнул в смертельных конвульсиях?!

Два, стоявших по бокам ирбиса явно растерялись. Вместо того чтобы атаковать этих, видимо, обезумевших извергов, они уставились на своего корчащегося товарища, и это стало их концом. В следующую секунду, в каждого из замерших зверей вонзилось по два матово поблескивающий лезвия, и на их светло-серых шкурах сначала расцвели алые кровавые пятна, а затем вспыхнул невидимый огонь, принявшийся пожирать неуязвимые для земного оружия тела!

Все, что смогли сделать страшные хозяева окрестных гор, это жалобно взвыть, последним, смертным воем!!

Вотша в этот момент как раз выскочил из-за дома старосты к тому самому дереву, у которого был привязан Вагат. Кузнец, по-видимому, уже потерял сознание, его тело, удерживаемое веревками, обвисло, темная, кучерявая голова упала на грудь, он уже не чувствовал ударов. Но многоликий, стоявший рядом, продолжал бить его рукояткой своей плети, насмешливо приговаривая при этом:

– …Вот так мы учим тех, кто забывает о покорности, кто посягает на имущество своих хозяев, кто мнит себя умным и сильным! И учим мы таких до тех пор, пока наука не дойдет до их мозгов, до их кишок, до их костей! Учим мы их до смерти!..

Вокруг дерева широким полукругом стояли уругумцы. Лица их были бледны, женщины не прятали залитых слезами лиц, дети с широко открытыми глазами, замерли, ухватившись ручонками за юбки матерей. Этот урок давался для них всех, эта наука должна была впитываться ими с самого детства и в течение всей их жизни, этот горький опыт должен был передаваться ими из поколение в поколение!!

Но неожиданно многоликий понял, что покорные его воле изверги, всем своим существом впитывавшие даваемый им урок, вдруг отвлеклись. Они стали невнимательны, их что-то оторвало от познания абсолютной истины, изрекаемой им! Он хотел обернуться, но его опередил напряженный, чуть хрипловатый голос:

– Легко учить беззащитных?! Легко унижать тех, кто слабее тебя?!!

Многоликий круто повернулся и увидел в пяти шагах от себя молодого белокурого парня с узким длинным мечом в руке. С перекрестья рукояти прямо в глаза ирбиса брызнул резкий голубой блик, и он сразу понял, что за клинок держит парень. И самого парня он узнал.

– А-а-а… Будущий мастер?! Я смотрю, ты себя и в фехтовании мастером считаешь?! Думаешь, если разжился красивым оружием, то уже и мастер, и никто тебе не помеха?! Ну что ж, – многоликий оскалился с едкой усмешке, – придется и тебя поучить! Поучить самим тобою выбранным способом!..

В его руке словно из воздуха возник клинок, а освобожденный ножны полетели в сторону. В следующее мгновение многоликий прыгнул вперед, нанося косой рубящий удар! Он ожидал какой-нибудь корявой отмашки изверга, впервые взявшего в руки оружие, но тот спокойным, плавным движением переместился чуть влево, пропуская мимо себя несущееся на него тело многоликого, и косым тычком перекрестья своего меча откинул рушащийся на него клинок в сторону. И как только ирбис проскочил мимо него, странный изверг послал ему вслед острие своего меча. Многоликий успел увернуться, упав на одно колено и тут же отскочив в сторону. Противник оказался неожиданно опасным! Ирбис пошел вокруг настороженно ожидавшего его новой атаки противника, быстро соображая, где он допустил ошибку, позволившую его противнику уйти от удара… Но ошибки не было!..

Вотша внимательно следил за перемещением многоликого, сам он атаковать не хотел, атакующий потенциал ирбиса он уже себе представлял, а вот каков тот в защите было пока неясно. Пяток секунд ирбис медленно, осторожно ступая по пыльной выбитой земле, перемещался влево, и вдруг его глаза вспыхнули. Вотша понял, что сейчас последует новая атака, и не ошибся, Многоликий прыгнул вперед, нанося на этот раз колющий удар, но вотшин клинок принял лезвие атакующего меча на голомень, отвел его в сторону, а затем, вывернувшись змеей, скользнул вдоль атакующей руки, устремляя острие многоликому в живот.

И снова тот успел отскочить в сторону, но по его руке побежала быстрая горячая кровь, а взрезанный рукав рубахи начал быстро набухать красным. Глаза многоликого скользнули к раненой руке, и он чуть было не пропустил неожиданную атаку изверга, который вдруг отказался от оборонительной тактики и перешел в нападение. Едва ирбис выпрямился после отскока, как изверг оказался на расстоянии удара и его клинок, описав короткую дугу, обрушился на правое плечо многоликого. Тот чуть отклонился и выбросил ему навстречу свой меч…

И в этот момент над площадью взметнулся истошный вопль:

– Убили!!! Ирбиса убили!!!

Этот вопль был настолько неожиданным, настолько невероятным, что многоликий невольно повернул голову в его направлении, и Вотша, уловив это движение, мгновенно, крошечным движением руки, изменил направление удара. Скользнув чуть ниже выброшенного вверх лезвия, меч Вотши обрушился на грудную клетку многоликого справа. Раздался хруст разрубаемых ребер и грудины. Многоликий перевел изумленный взгляд на своего противника, затем скосил глаза на выскакивающий из его тела клинок, пальцы его разжались, выпуская ставший невыносимо тяжелым меч. Мгновение он еще стоял на подгибающихся ногах, а затем глаза его закатились, и тело рухнуло в дорожную пыль, окрашивая ее пепел в темный, почти черный цвет!