Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №5"

Автор книги: Евгений Константинов

Соавторы: Сергей Саканский,Анатолий Агарков,Кирилл Берендеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Поздравляю. Это как-то скажется на наших отношениях?

– Уже сказалось – бдеть будем ночами.

– Для меня понятия «день-ночь» не существуют.

– Тебе проще. Ну, ладно – к делу. Что мы имеем?

– Огромный дефицит информации. Поверь, Инет весь перетрясен не один раз, что можно было – собрал. Теперь дело только за тобой. Даже не знаю, как справишься.

– Просто. Готовь служебную записку на имя губернатора – Костылева Эдуарда Петровича. Завтра с флешки распечатаю. Создадим группу – пусть бегают.

– Нужны спутниковые снимки береговых линий островов. Это для строительства приливных гидростанций. Потом потребуются замеры глубин, образцы подпочвенного грунта. Всего более трехсот пунктов. И это только по электростанциям. У меня есть образцы проектов – нужна привязка к конкретному месту. Заказывать лучше в Японии – качество и минимум транспортных расходов…

– Молодец, неплохо поработал.

– Постой, это же не все.

– Да здесь я, здесь.

Билли продолжил свой монолог…

Дверь тихонько приоткрылась. Показалась заспанная Люба в прозрачном пеньюаре.

– А мне прикажешь куда идти?

Я подскочил. Люба положила мне руку на плечо:

– Дорогой, если тебе надо работать, работай в кровати – я мешать не буду, а уснуть без тебя не могу.

Когда жена вернулась в спальню, я сидел на кровати, по-ту-рецки скрестив ноги, склонив голову к ноутбуку. Она чмокнула мою голую коленку, сунула руку в мои плавки и откинулась на подушку, лукаво поблескивая черными очами. Я полюбовался ее прекрасными формами под легким пеньюаром японского шелка, вздохнул и повернулся к экрану монитора.

– Билли, что с жильем?

– Отдельно стоящие дома коттеджного типа – новая планировка, новые материалы. Жилье для специалистов по принципу: максимум комфорта и никаких излишеств. Полная энергетическая и санитарная автономия. Первозданная природа сразу за окном. Транспорт – электромобили, и только.

– Изобретатель!

– Оптимизатор. Собрал имеющиеся идеи, обработал: в принципе, ничего нового, в то же время – ничего похожего…

На другой день в приемной губернатора.

– Эдуарда Петровича нет, – остановила меня секретарь.

– Мне назначено.

– Ждите, раз назначено.

– Время «ч» истекло минуту назад.

Секретарь пожала плечами.

Я был уверен, что Костылев на месте – обыкновенное чиновничье чванство, или провинциальная неорганизованность. Достал мобильник:

– Звоню в Москву?

– Подождите. – Секретарь засуетилась, позвонила куда-то.

Через минуту в приемную вошел губернатор. Вошел из коридора. Хлопнул меня по плечу.

– Заходи!

– Один будете слушать?

– Кто тебе нужен?

– Для выполнения президентского задания необходимо создать группу специалистов, в том числе и административного толка. Посмотрите, вот список направлений, по которым требуется информация. А здесь полный перечень требуемой информации по каждому направлению. Это задача первого дня. Завтра он будет дополнен. Будем работать?

Костылев откинулся в кресле, разглядывая сложенные передо мной стопки бумаг. Потом нажал кнопку селектора:

– Татьяна Ивановна, соберите народ.

И мне:

– Будем! Будем…

Засиделись до полуночи. Люди все прибывали, скоро стулья пришлось затаскивать, но никому в голову не пришла мысль перейти в зал заседаний. Народ разбился на кучки, растащили мою записку по листочку, читали, спорили, обсуждая; курили, входили, выходили, ничуть не стесняясь губернатора. Горячились, доказывая свою правоту. Я понял – зацепило. Как когда-то Президента. Не все ж за деньги, не все ж за страх – иногда надо просто для души. Возможно, о чем-то подобном каждый таил мечту в душе со стародавних времен, и вот теперь…

Дважды звонила жена. На третий звонок я вспылил:

– Знаешь, помощник представителя, где твое место? Здесь. Люди работают, а ты в постельке прохлаждаешься.

Заметил: если ворковать с Любашей – она мигом садится верхом и тяжелеет шаг от шага. Но стоит прикрикнуть, притопнуть – лучше жены на свете не сыскать: и послушна, и ласкова, и смотрит с неподдельным обожанием. Ей бы Вовку в мужья, алкаша-драчуна…

Милиционер из наряда, дежурившего у дверей внизу, вскоре привел ее, придерживая за руку.

– Вот, попытка незаконного вторжения.

– Кто такая? – дернул головой Костылев так, что очки упали на стол.

Люба, руки по швам, по-военному отрапортовала:

– Помощник специального представителя президента России Любовь Александровна Гладышева.

Присутствующие развеселились.

Все! Лед тронулся. Споры прекратились, дебаты закончились – пришло время решений. Губернатор подписывал рожденные документы, присутствующие пили чай, расходиться не спешили.

Была создана консультативная группа числом в сорок человек, с правами привлекать необходимых специалистов, не вошедших в список. Почему консультативная? Губернатор настоял, напоминая мои права спецпредставителя. Да мне по барабану. Один только я знаи, что завтра ждет этих людей. Все они, и я в том числе, будем на побегушках – руками водит Билли.

Нам выделили транспорт: грузопассажирское судно из гидрографической службы, катер на подводных крыльях и вертолет. Уяснив предстоящую задачу, экипаж потребован дублеров. Действительно, наша мехстрекоза глушила мотор только на дозаправку. На ней на следующий день после совещания у губернатора мы вылетели на Итуруп – с него было решено начать (по настоянию Билли, конечно). Наши аквалангисты прыгали в воду прямо с вертолета, чтобы достать образцы придонного грунта. Любу увлекла романтика моря, но я не мог позволить жене прыгать с неба в ледяную воду. Чтобы не ныла и не мешалась под ногами, я поручил ей курировать вопросы социума: людей, не занятых в планируемых производствах, предстоит переселять, старые поселения сносить, строить новые, умные дома с компьютерным контролем над микроклиматом. Люба вооружилась слайдами будущих строений и с двумя помощниками двинулась в народ – убеждать. И еще – переписывать население.

За месяц мы исползали Итуруп вдоль и поперек. Можно сказать, провели его тестирование на предмет:

– где и сколько приливных гидростанций можно поставить (при этом учитывался рельеф местности – никакие изменения в него не допускались);

– где и сколько ветряных электростанций можно поставить.

Это что касается энергетики. Исходили не из потребностей, а из возможностей.

– Лишней не будет, – заметил Билли и оказался прав, как всегда.

Солнечную энергию должны аккумулировать крыши построек, по принципу «не пропадать же добру». Строительство специальных площадок не планировали – лишние затраты.

Береговые отмели (пригодные) должны стать плантациями подводных культур флоры и фауны. На суше планировались производственные корпуса по их переработке.

Дни летели, а конца работе на одном только острове не было видно. Впереди их целая гряда. Северные Курилы вообще еще во льду. Начал впадать в панику. Прав был губернатор, говоря: «Вы не представляете, за что беретесь».

– Билли!!!

– Согласен: работы здесь на десятилетия – но это практической. Через месяц мы закончим все расчеты.

– Не понимаю.

– Увидишь. Что с установкой спектрального анализа?

– Где-то на подходе, из Москвы уже вылетела.

– Выясни где, поторопи, дуй сам за ней – это важно.

С подключением к компьютеру новейшей установки спектрального анализа, заказанной Билли ученым Дубны, дела пошли вперед семимильными шагами. Анализы делались быстрее и качественнее, причем делал их Билли сам. Но не это главное. Мой виртуальный гений, верный себе, по макету Итурупа создал математическую модель, которую адекватно отражал на все острова Архипелага. Нам не пришлось объезжать их все. Билли сделал их снимки из космоса. Причем это были не просто фотографии – отображения поверхности в потоках альфа-, бета– и гамма-излучений. Таким способом спутники просвечивают недра, отыскивая полезные ископаемые и затонувшие корабли. Билли делал их с наших спутников, с американских, японских. Договоренностей ни с кем не было. Но разве это когда-нибудь останавливало его? Билли всегда жил по старинному принципу (от кого у него это?): все вокруг колхозное, все вокруг мое.

Для рыбного хозяйства обновленных Курил он спроворил установку, которая упраздняла наидревнейшую профессию Земли – рыбака. По крайней мере, парней в зюйдвестках с обветренными лицами на островах больше не будет. Их заменят компьютерные операторы в белых халатах, а может, в красивой униформе. Рыбные косяки под воздействием ультразвукового сигнала поспешат к приемникам рыбозаводов. Здесь их рассортируют: годные в переработку, мелочь назад. Рыбы черпается ровно столько, каков заказ. Работая над этой темой, Билли обокрал три страны. У аргентинских ученых стянул наработки по дешифровке общения рыб в ультразвуковых диапазонах. Американцы, не ведая того, подарили ему идею распространять такие сигналы из одной точки на весь мировой океан. Японцы лишились монополии на автоматические плав-рыбзаводы. Только наши заводы не плавали, им хватало работы на берегу.

Последние штрихи…

– Билли, что с лежками морских зверей?

– Станут зверофермами, с ультразвуком вместо клеток. Рыбу гоним на корм, как на рыбозаводы.

– Киты?

– Аналогично. Заманим в нашу двенадцатимильную зону, наладим искусственное производство планктона.

– Браконьеры, Билли?

– Спутниковое наблюдение. Нарушение погранзоны провоцирует магнитный удар из космоса. Останавливается всё, даже часы. Якорь-цепь припаивается к клюзу, якорь – к борту судна. Судно становится стальной болванкой, годной лишь для переплавки. Люди не страдают, только их корыстные интересы.

– Круто.

– Международная конвенция не запрещает.

– Не сомневаюсь, что идея магнитного оружия уже готова к воплощению.

– Правильно делаешь.

– Так что, доклад Президенту уже готов?

– В принципе.

– Какой фактор сдерживает?

– Человеческий. Специалисты, их быт и что делать с незанятым населением.

– Для доклада можно и за уши притянуть.

– Самая затратная часть проекта – небольшая погрешность тянет большие деньги.

– Отнесем в графу прочие расходы: по экономическим нормам – до десяти-двенадцати процентов.

– Как скажешь, Создатель.

– Закругляемся. Порадело делать, хватит считать.

Позвонила мама:

– Лешка, здравствуй, что молчишь?

– Дела, мамуль.

– Я тебе говорила? Даша вернулась.

– Ты об этом говоришь каждый раз.

– И что ты об этом думаешь?

– Что я должен думать?

– Она носит твоего ребенка.

– Она уехала от меня с другим мужчиной.

– Любой человек имеет право на ошибку.

– Только не моя же… женщина.

Хотел сказать жена, но жена у меня уже есть. Правда, мама об этом еще не знает.

– На себя посмотри – ты идеал?

Ах, мамочка, как ты права! Я распоследний негодяй: соблазнил одну женщину, женился на другой. Так что же делать-то?

Я молчал. Мама перевела дыхание.

– Когда приедешь?

– Теперь уже скоро.

– Ты думаешь мириться с Дашей?

– Не знаю.

– Мы с ней дружим. Она любит тебя. У вас будет дочка.

– Тогда я лучше здесь останусь, – буркнул, сам не знаю зачем.

– Как мне иногда хочется дать тебе в морду, ты бы знал, – сказала мама и отключила связь.

– Билли, мне нужен совет.

– К твоим услугам, Создатель.

– Ты можешь работать с Любой? Это моя жена.

– А ты?

– Я улетаю в Москву, Люба остается куратором проекта – кто-то должен нести твои мудрости в массы. Только мне хочется, чтоб ты не очень озадачивал ее своим интеллектом. Зачем путать девочку?

– То есть сохранить инкогнито.

– Правильно. Попридержи лирику: вопрос – ответ, вопрос – ответ.

– Не беспокойся, Создатель, лети с миром.

– Ты меня будешь информировать о делах здесь творящихся.

– Всенепременно.

– Люба, доклад готов, мы с Костылем летим в Москву. Ты останешься курировать проект.

– Расстаемся? – жена горестно вздохнула.

Мы лежали в постели в нашей каюте на транспорте. Люба рисовала пальчиком круги на моей груди.

– Ненадолго. Я что хочу сказать: в компьютере программа, подписана «Пилигрим» – я завтра покажу. В ней вся информация проекта собрана. Возникающие вопросы – туда. Через нее и со мной можешь общаться, хотя по мобильнику мобильнее. Можешь курсовой свой перелопатить – программа творческая.

– Когда вернешься?

– Думаю, через неделю: пару дней на Президента, пару на Правительство. У мамы надо отметиться.

– Хочу познакомиться с твоей мамой.

– Успеешь, свекруха – она и есть свекруха.

– Ты ее не любишь?

– Почему? Хочу сказать – строгая она.

– Ой, боюсь, боюсь, боюсь.

– Справишься без меня?

– Да что делать-то – всю группу распустили.

– С населением работать.

– Справлюсь.

Жена у меня молодец: она даже на Сахалин не полетела.

– Долгие проводы – лишние слезы, – ее слова.

Обнялись последний раз на палубе. Я на вертолет, она рукой помахала.

Все. Прощай, Курилы!

Сахалин

О результатах моей работы докладывал Президенту Эдуард Петрович Костылев. И это правильно. Под документом стоит его подпись. В случае одобрения изложенного, ему распоряжаться средствами, отпущенными из Стабилизационного фонда. А я кто? Консультант, лицо материально безответственное. Мы оба осознавали это и, пожав руки, расстались во Внуковском аэропорту.

Поехал домой, и надо было видеть, как шел двором, косясь на Дашины окна. Как вздрагивал и прятал взгляд, вжимал голову в плечи, если вдруг казалось, что дрогнула занавеска. Чего боялся? Да по большому счету, самого себя. Грех тащился за моими плечами. Грех жег мне сердце отметкой паспорта в графе «Семейное положение». А Даша? Даша разве безвинна предо мной?

В квартире было пусто. Я пошарил в холодильнике, пожевал чего-то и лег не раздеваясь. Спал не спал, дремал не дремал – томился ожиданием. Вот заскрежетал ключ в замке. Легкие шаги в прихожей – мама. Что-то держит меня на диване. Мама подходит неслышно, шепотом:

– Леш, спишь?

Легонько касаясь, целует меня в ухо.

Не оборачиваясь, ловлю ее руку, целую и тяну под щеку. Мама садится рядом, гладит мои волосы.

– Намотался? Пойдем куда-нибудь, пообедаем.

– Приготовь дома.

– Да у меня пусто в холодильнике.

– Яичницу… А лучше закажи пиццу на дом.

– Даши боишься?

– Боюсь. И себя боюсь. Будущего боюсь, прошлого боюсь.

– На службе все хорошо? Ну, тогда не заводись. Главное, вы с Дашей живы и здоровы, рядом – все будет хорошо. Я верю.

Второй день дома, второй день никуда не выхожу.

Мама позвонила Даше в первый вечер:

– Приехал.

– Жив, здоров? Все в порядке? Передавайте привет.

– Ты не хочешь к нам зайти?

– Нет, спасибо, не сейчас.

Во второй день мама позвонила Надежде Павловне:

– Надо что-то делать.

– Надо, чтобы они встретились. Надо устроить эту встречу.

– Правильно. Посылай Дашу куда-нибудь через двор, я – Лешку в магазин.

Так состоялся Великий и Коварный Заговор против наших с Дашей сомнений и за наше счастье.

Мама наехала, хлопнув по заднице пакетом:

– Хватит валяться, дуй за картошкой.

В овощной дорога мимо Дашиных окон. Иду как вчера – сутулясь, прячу взгляд и не спускаю его с Дашиных окон. Хлопнула подъездная дверь, а я все наверх пялюсь. Опустил взор и увидел Дашу. Она мелькнула и скрылась за акациями. Я остановился. Вот она вышла на дорожку. Идет, меня не замечая, о чем-то думает.

Да, беременность не красит женщин – по крайней мере, не украшает. Не та стала походка. Лицо, шея похудели, руки тоже. Живот торчит, ногами чуток заметает. Вот глаза по-прежнему красивые и огромные, но это, возможно, из-за темных кругов под ними… Все, увидела!

Даша увидела меня и замедлила шаг. В глазах заметались растерянность, страх, радость, боль – калейдоскоп чувств. Она шла прямо на меня – правда, каждый следующий шаг давался ей с большим трудом, чем предыдущий.

Как поступить? Ждать, что будет? Сказать: «Здравствуй, Даша»? Шагнуть в сторону, уступая дорогу? Меня уже лихорадило. Черт!

Даша шла, шла, шла… Я стоял и смотрел на нее. Глаза ее затуманились, закрылись, ноги подкосились, и она упала в мои объятия.

Наши мамы, прячась за шторы, следили за нами из окон, прижимая мобилы к ушам.

– Дашенька! – воскликнула Надежда Павловна и бросилась из квартиры вон.

– Молодец, девочка! – сказала мама и поспешила нам навстречу.

Но я их миновал. Нес Дашу на руках, на этаж поднялся на лифте. Вошел в квартиру, положил Дашу на диван, встал возле на колени. Следом наши мамаши.

Надежда Павловна, врач, меня оттолкнула, щупает пульс на руке, на шее, кофточку расстегнула, приложила ухо к груди.

– Леша где? – тихо спросила Даша.

Теперь я тесню Надежду Павловну, проторенным путем целую руку, шею, грудь.

– Даша! Даша! Даша!

Меня бьет колотун. Слезы бегут сами по себе. Даша давит их пальчиком на моих щеках. Мама, обняв Надежду Павловну, уводит на кухню.

Потом мы приходим туда. Даша усаживается за стол, придерживая живот обеими руками:

– Простите, запнулась и вас напугала.

– Бывает, бывает, – торопится согласиться мама.

Потом начинается дележ – делят Дашу.

– Я – врач, – напоминает Надежда Павловна.

– А я с завтрашнего дня в отпуске, – заявляет мама, – и Лешка дома.

– Да что она, сиротка по чужим квартирам ютиться?

– К черту условности, надо думать о здоровье дитя и мамочки. Даше нужны уход, присмотр.

Спор нескончаем. Мама любит Дашу, это все знают. Теперь она девочку отсюда не выпустит – столько ждала счастливого момента.

– А ты что молчишь? – толкает меня. – Где должен быть твой ребенок?

– Со мной.

Даша молчит. Мама победно смотрит на Надежду Павловну:

– А вас, товарищ доктор, прощу на осмотры не опаздывать – сразу после работы к нам.

Даша ночует у нас – у нее появилась своя комната. Мы все вместе притащили необходимые ей вещи. Вечером сижу возле ее ложа, рассказываю про Курилы. Мама по коридору шмыг туда, шмыг сюда. Не вытерпела:

– Эй, молодежь, пора расходиться.

Мы целуемся на прощание, и расставаться нам не хочется. Легонько щекочу Дашин живот. Ей нравится. Мама входит:

– Скалку взять?

Узурпатор. Диктатор. Домострой. Салтычиха. Кабаниха. Пиночет. Пол Пот.

– Билли, как дела?

– Нормально.

– Твой план одобрен Президентом.

– Уже знаю.

– От кого? Ах да – Инет. Как Люба?

– Справляется. Закончили отчет по практике, замахнулись на диплом – толковая девочка.

– Билли, ей нельзя в Москву. Надо что-то придумать.

– Думай.

И я придумал.

Позвонил Управляющему делами Президента.

– Хотел с вами посоветоваться – можем ли мы решить один вопрос, не беспокоя патрона.

– Смотря какой.

Я объяснил в двух словах.

Мой собеседник, подумав:

– Давай не по телефону, подъезжай вечером ко мне в берлогу.

«Берлога» руководителя президентской Администрации ютилась на Рублевке. Он забыл о моем визите и не заказал пропуск – а может, это было сделано нарочно – кто их, политиков, разберет. Позвонил с КПП, уладил формальности.

Этот инцидент заставил вновь задуматься о предпринимаемом шаге, но отступать было поздно.

Беседка очень напоминает уже известную. Сидим. Беседуем. Мой визави – чиновник до мозга костей, чиновник с большой буквы, большой знаток официального протокола. Он так долго на государевой службе, что давно уже переставил слова местами в расхожей фразе «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Но достаточно умен, чтобы интриговать против фаворитов Президента – достаточно собрать негатив и держать под прицелом. Я все это знаю и, тем не менее, сам принес ему компроматы на себя. Потому что ни он, ни Президент по большому счету мне не нужны. Я им нужен – по крайней мере, второму.

Суть моей просьбы – назначить Любу на мое место, спецпредставителем Президента на Курилах.

– Хочешь удержать жену на островах и не пустить в Москву – я правильно понимаю?

Он все правильно понимает.

– Отчего же, сделаем. Завтра пошлю курьера на Дальний Восток с соответствующим назначением и предписанием госпоже Гладышевой – ежедневный отчет о состоянии дел по проекту. Она не сможет вырваться с курящих островов. Чем думаешь заняться?

– Ухаживать за женой – у нее тяжело протекает беременность. Надеюсь, за два года работы имею право на отпуск?

– Имеешь, имеешь. А сколько у тебя жен?

Посмотрел ему в глаза и твердо сказал:

– Пока две.

На, жуй свой компромат!

Первый чиновник Кремля хмыкнул:

– Завидую.

Через два дня он позвонил мне.

– Твоя просьба реализована – Любовь Александровна введена в штат Администрации и исполняет обязанности спецпредставителя на Курилах.

– Спасибо.

Еще через день позвонила Люба:

– Что с тобой? Ты здоров? Мне передали твои обязанности.

– Вникай. Считай это делом ближайших лет. Разве не интересно?

– Еще как. Но как быть с учебой? Защититься хотела. С тобой-то что? Когда приедешь?

– Влезаю в новую тему (вру). Пока приехать не смогу (это правда). Люблю и очень скучаю (не поверите – и это правда).

Костьшев, улетая, захотел увидеться.

– Все хорошо, Гладышев, все хорошо. Твой проект принят на «ура». Начнем шуровать, как только пойдет финансирование. Все хорошо, все. Две проблемы. Ты меня слушаешь? Слушай меня, Гладышев, слушай. Курилы – это еще не вся область, есть еще Сахалин. О нем-то ты забыл. На архипелаге будет новый век, а здесь – старый. Нехорошо это. В экономике перегиб, раздрай в умах людей. Подумай об этом, Гладышев, крепко подумай. Я знаю, ты что-нибудь придумаешь.

Потом огляделся подозрительно, наклонился к моему уху, зашептал:

– Ты ведь мне яму роешь, Гладышев. Я выпускник ракетно-космического факультета, а твоя вся идея в море упирается. Попрут меня, не сегодня, так завтра, попрут, как пить дать. Оставь мне хоть Сахалин, Гладышев. Очень прошу.

– Подумаю, – вяло пообещал я.

Костылев мне стал неприятен. Вроде неплохой мужик, деловой. Чего они за власть так держатся? На мой взгляд, нет ничего скучнее сидеть в кабинете и каждый день видеть одни и те же льстивые лица.

Разговор продолжать не хотелось, сменил тему:

– Кто будет юридическим исполнителем проекта?

– Президент говорит, создается акционерное общество «Океан» с контрольным пакетом в руках государства. Это общество и принесет конец губернаторской власти.

– Почему?

– Так не будет там населения, как такового, – все сплошь сотрудники одной компании.

Мамы дома не было. Мы целовались с Дашей на ее ложе. Начал ласково раздевать ее, а она не сопротивлялась. Раздел. Разделся сам. Лег рядом. Прижался животом к ее животу.

– Не надо, – попросила Даша и закрыла глаза.

Конечно, не надо. Но она готова была терпеть.

Бедная моя Даша, ты опять готова жертвовать собой. Ради меня, ради ребенка. Ради кого?

– Нет, – прошептал, целуя ее глаза. – Ты все неправильно понимаешь. Я хочу создать семью.

– Как это? – Даша уставилась на меня.

– Сейчас мы – одно целое. Ты, я, она. Я чувствую, как дочка пинается.

Это была правда. Толчки из Дашиного живота передавались на мой кишечник через панцирь мускулов. Я их чувствовал отчетливо и действительно считал нас единым целым.

Даша хихикнула, щелкнула меня по кончику носа и туда же поцеловала.

Мы долго лежали, внимая кувыркам нашей дочери, и уснули.

Вечером мама на кухне:

– Вы с ума сошли оба?

Даша испуганно:

– Нет, нет, у нас ничего не было. Мы семью создавали.

– Как это? – Мама долго думала и сделала вид, что поняла: – И что, получается?

Вечером прищучила меня в моей комнате:

– Советник, ты жениться думаешь? Девочка извелась вся.

Эх, мама, мама, знала бы ты, как я-то извелся.

– Билли, есть тема.

– Само внимание, Создатель.

– Кувыркнись через голову, но докажи, что Сахалин – лучшее место для космодромов и вообще ракетно-космической промышленности.

– Что-то новенькое, Создатель. Может, сначала проверим пригодность на все аспекты?

– Хоть запроверяйся – результат должен быть именно таким.

– Тем не менее.

– Твое дело.

– Что по срокам?

– Пока терпит. Как Люба?

– Девочка старается, молодец. Ты, Создатель, планируешь ей отставку?

– Не твое дело.

– Грубо. Отвечу так же: когда тебя не станет, буду работать с Любой.

Люба позвонила:

– Знаешь, что удумал Эдуард Петрович? Никогда не догадаешься – он пригласил наше кафедральн9е руководство на Итуруп на защиту моего диплома. Представляешь, буду защищаться досрочно, да еще на самой стройке. Костылев грозится лично возглавить приемную комиссию. Представляешь? Ты приедешь? Ведь защита! А когда? Эх ты. Я люблю, скучаю, жду не дождусь. Твой «Пилигрим» – прелесть. Ты его запатентовал? Зря, утер бы нос америкосам. Все, целую.

Мама за дверь, Даша зовет:

– Айда семью создавать.

Разденемся и в постель – нырк. Лежим, прижавшись животами, внимаем дочери.

– Ты знаешь, – говорю, – хочу примириться с отцом: нехорошо как-то мы расстались.

– Это правильно: в жизни так много сложностей и напастей, что самим их создавать просто нелепо. Близкими людьми надо дорожить.

Милая моя Даша, как скоро ты стала мудрой.

Отец откликнулся на мое желание встретиться.

Когда мы приехали с Дашей в парк, он уже гулял там со своим маленьким сыном – моим сводным братиком. Ничего малыш, шустрый. Пожал мне руку, взял у Даши сладкий батончик и заявил:

– Леша хороший.

Бобчинский победно взглянул на меня.

Он здорово сдал со дня последней встречи – мешки под глазами, щеки оплыли, руки трясутся и затравленный взгляд. Пьет, подумал я.

Даша с малышом пошли на горку, мы присели за столик. Он взял мою ладонь в свои влажные руки.

– Это хорошо, что ты позвонил. Я сам давно мечтал об этой встрече, да все никак не решался. Ты любишь меня, сын?

Я кивнул:

– Ты мой отец.

– Пообещай мне, что после моей смерти ты не оставишь заботами своего братика.

– Ты больно рано собрался.

– Ничего не рано – дни мои сочтены. Я знаю.

– Перестань. Ты выдумываешь. Ты как живешь, средств хватает?

– Хватает, не о них речь. Меня отравили.

– Кто?

– Твой дед. О, это страшный человек.

– Выдумываешь. Чем тебя траванули? Зачем? Дед?

– Радиоактивным изотопом – современный яд шпионов.

– Ты у психиатра был?

– Не веришь?

– Не верю.

– Помру, поверишь? Пообещай, что братика не бросишь.

– Обещаю.

По дороге домой Даша спросила:

– Как он?

– Спился.

– Жалко мальчика – хорошенький.

Билли:

– Ты, Создатель, провидец. Именно для космических затей создала Земля сей остров. Готов доклад – подставляй ладони.

Зашелестел бумагой принтер.

Дашу увезли около полуночи. Мы с мамой долго сидели на кухне за чаем, потом разошлись по своим углам. Но не спалось. Снова сползлись. Переживали молча. Говорили тихо и немногословно.

К утру задремал в кресле у телевизора. За открытым окном хлопнула дверь такси, и я проснулся. Пока разлепил глаза, пока привел мысли в порядок, сообразил, где я и почему, послышался голос Надежды Павловны. Не успел из кресла выбраться, в комнату впорхнула мама:

– Вставай, отец-подлец, дочка у нас, Настенька.

Анастасией звали и мою маму.

Позвонил Костылю:

– Доклад готов. Вылетаю.

В этот раз губернатор лично встречал меня в аэропорту. Шел навстречу, распахнув объятия. Но Люба опередила его, выпорхнула из-под руки и бросилась мне на шею. Поцелуй наш затянулся. Костылев ждал-ждал, махнул рукой, повернулся и пошел обратно. Следом свита.

В наш номер принесли протокол дня:

– чтение доклада,

– обсуждение,

– и т. д. и т. п.,

– банкет.

Я наискось размашисто: «Три дня не тревожить».

На этот раз Билли превзошел самого себя. Доклад был полный, конкретный, с массой приложений. Все просчитано до мелочей. Четыре космодрома, все необходимые производства, центры – управления полетами, подготовки космонавтов, научных космических исследований. Все оснащено по последнему слову мировых технологий. Билли остался верен себе – никаких ДВС, весь транспорт на острове электрический. Источники ее (электроэнергии) уже известны – солнце, воздух, вода и… Вот тут-то и таилась изюминка. Отойдя от правил, Билли запланировал атомную станцию в центре Сахалина: все-таки много допусков в стихиях, а их не должно быть там, где царит точная наука. Предложил использовать в качестве топлива не обогащенные урановые руды или синтезированные радиоактивные изотопы, а любой подручный материал – грунт, промотходы и т. п. В приложенной пояснительной записке раскрывались принцип и сама установка, приводящая в неравновесное состояние любое вещество, стимулирующая цепную реакцию ядерного деления. В результате материя полностью переходит в энергию. Это открытие, скажу я вам, на грани фантастики – значение и масштабы перспектив его трудно переоценить.

На исходе третьих суток нашего с Любой марафона позвонил Костыль:

– Гладышев, ты сам-то читал, что написал?

Нет, не читал – избаловал меня Билли своей непогрешимостью.

– Что произошло, Эдуард Петрович?

– Ты бы еще в газете это напечатал.

– Для чего?

– Вот и я говорю – для чего. Ты что неучем прикидываешься, советник? У тебя почти вся глава об АЭС и приложение к ней – строжайшая государственная тайна. Ты где эту идею подсмотрел?

Я не понимал, о чем идет речь, и на всякий случай буркнул:

– В женской бане.

– О! Достойный ответ на неумный вопрос. Когда выходные кончать думаешь?

– Завтра, думаю.

– Жду у себя.

На следующий день в кабинете Сахалинского губернатора.

Он положил передо мною изъятые из доклада страницы:

– Что это?

Но я уже был готов по теме.

– Дарю идею.

Этого Костылев не ожидал. Он зажевал нижнюю губу, размышляя.

– Чревато.

– Другое предложение: отдайте авторство в Центр ядерных исследований, при условии что они переедут на Сахалин или откроют у вас филиал.

– Ты, Гладышев, чокнутый. Но, видимо, на таких и держится наука.

Костыль напросился на прием к Президенту и улетел на следующий день. Люба Собралась к себе на Итуруп. Уговорил ее остаться еще на два дня – там дела, там нам будет не до любви.

Лежим в постели в своем номере. Вдруг Люба села.

– Гладышев, я хочу стать президентом компании.

– Какой компании?

– «Океан».

Я наморщил лоб, всем видом выражая, что не сведущ в вопросе.

– Не притворяйся, ты знаешь, о чем речь. Поговоришь с Президентом?

– Все, что угодно, только не это – ни за себя, ни за тебя начальство просить не буду.

Лицо Любаши напряглось, в глазах растаяла нежность.

– Ты меня не любишь.

– Парирую тем же.

Жена моя вздохнула и отвернулась, положила голову на колени – Аленушка на берегу пруда.

У нее лодыжки Нефертити. Я подсунул голову под ее согнутые колени и начал целовать их (лодыжки). Целую и глажу, целую и глажу.

– Родная, зачем тебе эти заморочки? Давай лучше ребеночка заведем, а?

Люба раздвинула колени и сунула мне кукиш под нос.

– Вот тебе, а не ребенок.

Она спрыгнула с кровати и начала одеваться.

Грубо. Я обиделся. Лежал и наблюдал, как она собрала вещи и вышла. Вы представляете: не в ресторан – горе залить, не на почту – мамочке отписать. Села на вертолет и улетела на Иту-руп.

Женщина!

Представитель Президента!

Вот бы мне ее характер. Я что – хлюпик, неженка, маменькин сыночек. Мне бы сесть в самолет да в другую сторону – к Даше, Настеньке. А я сел на каботажное судно и поплелся следом.

Неделю Любаша моталась по архипелагу, а я в одиночестве лежал в нашем доме на нашей кровати. Когда душевное напряжение достигло критического накала, сел за компьютер.

– Билли, это ты Любу накручиваешь?

– О чем ты, Создатель?