Текст книги "Эпицентр"

Автор книги: Евгений Филенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Руточка! – позвал Кратов. Женщина ускорила шаги.

Как вы мне надоели... – услышал он.

Кратов едва совладал с желанием догнать ее, обнять за плечи, приласкать и утешить, словно обиженного ребенка. Но это явно не было решением. "Что-то надо делать, – подумал он. – Не опоздай, звездоход!"

– Ладушки, – сказал он вслух. – Лететь так лететь!

Его рука беспрепятственно прошла сквозь экран. Зажмурившись, Кратов пригнулся и полез в отверстие, готовый ко всему. Даже к тому, что его тотчас же начнут жевать и переваривать. Однако пальцы уперлись в сухую податливую преграду. Только тогда он осмелился открыть глаза.

Никаких сюрпризов его не ожидало. Все оказалось как в обычной пилотской кабине. Впрочем, приборы отсутствовали начисто. Имелось углубление в задней стенке, на глазах обернувшееся креслом. Гладкий выступ впереди, очевидно, и был обещанным пультом. Выпуклое бельмо над ним наполнилось светом и стало панорамным экраном. Кратов увидел сходящиеся вокруг постамента стены раковины, а за ними – деревья с застывшими кронами и уходящую Руточку.

– Здравствуй, зверюга, – сказал он биотехну. – Говорят, я твой хозяин.

Он положил ладони па пульт.

Поначалу он не почувствовал ничего особенного, кроме слабой вибрации. Затем легкое покалывание прошло сквозь кожу ладоней, отозвалось в каждом нерве непроизвольно напрягшегося тела. Незримые нити связали его с этим чудо-зверем в единое целое.

Кратов откинулся в кресле, погружаясь в медленные, спокойные мысли биотехна...

Биотехн умел думать и принимать решения – иначе ему ни за что не сориентироваться в открытом космосе, тем более в экзометрии. Но способности его были сродни инстинктам птичьих стай, находящих дорогу по звездам, а побуждения сводились к защите хозяина от малейшей опасности. Раса биотехнов для космических полетов была создана искусственно, на основе живых существ-анаэробов, природной средой обитания которых являлась непосредственно экзометрия – "внемерное пространство", позволяющее кораблям Галактического Братства мгновенно покрывать гигантские расстояния. В экзометрии обитали дикие сородичи биотехна, и встреча с ними по определению сулила не меньше неприятностей, нежели нуль-потоки, отбиравшие энергию. (И то, и другое реально угрожало путешественникам лишь на границах двух пространств. И вообще, за двадцать девять веков полетов был зафиксирован лишь один достоверный случай нападения экзометрального хищника на космический корабль. Да, пожалуй, еще один предполагаемый – двенадцать лет назад, на мини-трамп класса "гиппогриф", бортбвой индекс "пятьсот-пятьсот", следовавший от Земли к галактической базе "Антарес". Такова была официально принятая версия. Хотя Кратов совершенно точно знал, что никакое дикое животное здесь не замешано...) Отныне для биотехна не было никого ближе и роднее, чем Кратов, и он был готов служить ему, пока не умрет – а умирать он еще не научился. Если нужно, он будет драться за него до последнего импульса энергии в своих бездонных накопителях, даже если вся Галактика восстанет против них двоих...

Кратов отдернул ладони, и наваждение прервалось. Он снова ощутил себя человеком, а не командным придатком к этой серой туше, до краев преисполненной любви и преданности.

– Хочешь, я стану звать тебя Чудо-Юдо-Рыба-Кит? – спросил он.

Биотехн пришел от этой мысли в щенячий восторг.

– Тогда летим, – сказал Кратов.

– Куда? – с готовностью осведомился Чудо-Юдо.

– Сто метров прямо, – решительно произнес Кратов. – И сядем на зеленой лужайке для спортивных игр. Это можно?

Он ожидал, что получит отказ. Что биотехн выразит удивление. Что ни черта не поймет и попросит разъяснений. Но того лишь развеселила предложенная система координат. Гигантский зверь оказался сообразительным... Он торжественно, без суеты и спешки всплыл над платформой и развернулся тупым носом в указанном направлении.

В течение минуты с небольшим, что ушла на набор высоты, скольжение по-над верхушками деревьев и снижение, Кратов успел несколько раз спросить у себя, правильно ли он поступает.

9

– Мама! – вскрикнула Руточка. Она отшатнулась, в испуге заслоняя лицо загорелыми руками.

В двух шагах от нее, возникший из ниоткуда, подрагивая лоснящимися боками, на траву мягко шлепнулся чудовищный биотехн. Из люка высунулась сияющая физиономия Кратова.

– Вы делаете поразительные успехи, – упавшим голосом сказала Руточка.

– Ни к чему комплименты, – твердо промолвил Кратов. – Полезайте в кабину.

– Это зачем?!

– Потом как-нибудь объясню.

Он почти силой втащил ее внутрь и усадил рядом – в предусмотрительно раздвинувшееся кресло.

Затиснутая тяжелым кратовским плечом, Руточка в полной растерянности наблюдала за его манипуляциями. Кратов нежно поглаживал пульт, губы его беззвучно шевелились, по лицу блуждала блаженная улыбка. На экране перед ними стремительно проваливался книзу привычный райский пейзаж.

– Что происходит, Костя? – строго спросила Руточка.

– Ничего особенного, – пояснил тот. – Я вас похитил. Умыкнул!

Руточка не выдержала и рассмеялась.

– И что же вы сделаете со мной? Потребуете выкуп?

– Не исключено, – сказал Кратов серьезно. В его голосе появились официозные нотки. – Мне стало известно, что все свое личное время вы посвятили благополучию Парадиза и населяющих его неблагодарных ксенологов. Что вы, требуя от доктора Энграфа и его коллег уважительного отношения к собственному здоровью, пренебрегаете своим. В частности – не посещаете Землю, а тем паче другие курортные миры, в полагающиеся вам периоды отдыха. Я считаю такое положение вещей ненормальным и под свою ответственность отправляю вас в отпуск, вернуться из которого вы имеете право не ранее, чем через месяц.

– Ого! – удивилась Руточка. – Уже не на Землю ли мы летим?

– Вот именно.

Руточка окаменела от неожиданности. Затем отчаянно попыталась выкарабкаться из своего угла.

– Остановите это чудовище! – воскликнула она. – Я хочу выйти!

– Ну что вы, Рута, – мягко сказал Кратов. – Из этого вида транспорта нельзя выскакивать на ходу. Тем более, что мы удалились от Сфазиса парсеков на пятьдесят.

– Вы соображаете, что наделали?! – закричала Руточка. – Самодур! Плоддер несчастный! Кому от этого станет хуже? Они-то и не заметят моего отсутствия, а за садом и огородом нужен уход. Пора делать прививку яблоням, подвязывать виноград, пропалывать грядки!.. А кто будет чистить пруд от тины? Коза Машка со дня на день ждет потомства, какой может быть отпуск?!

– Да, я бывший плоддер, – обещающим тоном произнес Кратов. – У меня скверный характер и дурные манеры. Так что не советую со мной пререкаться. Иначе я запрещу вам появляться на Сфазисе в течение года.

– Первым же рейсом я вернусь, – упрямо сказала Руточка.

– А я снова вас умыкну.

– Все равно...

– Нет, не все! – рявкнул Кратов. – Вы что – нянька этим великовозрастным сорванцам?! Может быть, носы и попы будете им вытирать? Даже мне видно, что им доставляет удовольствие, когда вы бегаете за ними. А вы терпите, когда вас ни во что не ставят!.. Ничего страшного за время вашего отсутствия не произойдет, могу вас уверить. Разве что ксенологи обнаружат, как им недостает вашей заботы. И коза отлично разрешится без вашего надзора, как поступали ее предки тысячи лет... Послушайте, Рута, у вас есть семья?

– Родители, в Тукумсе. Какое это имеет значение?!

– Если вы захотите... – Кратов замялся. – В общем... если у вас появится настоящая семья, то я добьюсь продления вашего отпуска на любой срок. – Он стиснул зубы и уставился в черный экран перед собой. – Потому что работа работой, но женщине положено иметь детей!

– Костя! Вы думаете, что это так просто – создать семью, нарожать детей?

– Тоже мне, премудрость! – Он снова замолчал, оценив весь идиотизм своей реплики. – Нет, я так не думаю. Но все же гораздо проще, чем вы подозреваете. Не надо только сидеть сложа руки и сетовать на горькую судьбинушку!

Руточка вдруг прыснула и расхохоталась.

– Нет, это невозможно! – всхлипывая, вымолвила она – Мальчик, который агукал и пускал пузыри, на радость папочке с мамочкой, когда я впервые поцеловалась, учит меня жизни!.. Костик, я же па миллион лет старше вас, неужели не видно?!

– Не видно!

– Слабый комплимент, но все же...

– И что с того, что вы явились на свет чуть раньше меня? Как разумно вы использовали это преимущество? Что успели повидать такого, чего не видел я? Что такого необыкновенного пережили на своем Сфазисе, в компании Полкана да Мавки. за бесконечными прививками, прополками и козьими проблемами?

– А что пережил ты? – вспылила она. – Детство, отрочество, юность? Ну, был звездоходом, угодил в плоддеры, подался в ксенологи... Одну девочку потерял, другую оставил сам... И одна-две женщины – без любви и привязанности... Ведь так, не больше?! А я тоже родилась не на Сфазисе, у меня есть свое прошлое!

– И что с того? – снова спросил Кратов. – Наверняка донимали своей заботой кого-нибудь еще. А избыток внимания вреден даже детям и кошкам – у них капризы начинаются. Разве удивительно, что Энграф у вас научился капризничать? "О вас помнят, о вас заботятся!" – передразнил он. – Океаны любви, сплошной розовый сироп. Тошнит!

Не замеченный орбитальными станциями слежения, биотехн вынырнул из экзометрии на самом подходе к верхним слоям земной атмосферы. Игнорируя все законы небесной механики, попирая все аэродинамические правила, он сразу, вертикально, будто камнем ко дну, пошел на снижение. "Никогда такого не видел, – ворчал Чудо-Юдо. – Вселезнакомос... вязкое... пахучее..." Он пробил плотные пегие облака и теперь аккуратно опускался на дневную сторону планеты, чуть покачиваясь в восходящих потоках.

– Хочу напомнить вам, госпожа Скайдре, – сказал Кратов. – Как и полагается, по прибытии на Землю вы обязаны представить своему руководству полный и объективный отчет о состоянии дел на Сфазисе. Надеюсь, вы ни о чем не умолчите.

– Я тоже, – вздохнула Руточка. – Надеюсь...

Чудо-юдо-Рыба-Кит спланировал в густой ковыль, посреди бесконечной дикой степи, в ложбину между двумя давно обрушившимися курганами. Он продолжал бухтеть и жаловаться, но Кратов уже не слушал его. Он выскочил наружу и, стоя по пояс в сырой траве, жадно впитывал ее усталый шелест, далекие крики всполошенных птиц, раскаты удалявшегося грома. Только что здесь прокатилась гроза, и еще накрапывал мелкий дождик.

– Пяти дней не прошло, – сказал Кратов. – А успел соскучиться!

Он помог Руточке покинуть кабину, и теперь они стояли рядом, держась за руки, которые забыли расцепить. Мокрые и немного встревоженные оттого, что и им передалась грозовая тревога самой степи.

– Где это мы плюхнулись? – спросила Руточка.

– Честное слово, не знаю. С воздуха я видел автостраду неподалеку. Если хотите, я вас провожу.

– Не хочу. Здесь я сама. Выберусь на дорогу и вызову какой-нибудь транспорт. – Она помолчала. – Костик, а где же ваша семья? Я имею в виду настоящая семья? А?

Кратов не ответил.

Руточка пошла вперед, раздвигая ковыль руками, оступаясь на невидимых бугорках. Временами она оборачивалась, и в ее взгляде Кратову мерещилась огромная неуверенность. Тогда он шутливо грозил ей пальцем.

Потом он вернулся в кабину и долго сидел у открытого люка, молча улыбаясь собственным мыслям.

– Мальчик, – наконец пробормотал он. – Сопляк. Тоже... выбрал время...

Он закрыл глаза, и память услужливо вернула ему все накопившиеся за неполные сутки воспоминания. Вот Руточка тайком хихикает над его суетливым усердием в освоении премудростей сфазианского быта. Вот она тигрицей атакует разнеженного Энграфа. Вот она безучастно бредет по тропинке среди земных вишен и яблонь под чужим бессолнечным небом...

"Послушай, звездоход, – подумал он. – Когда же ты окончательно повзрослеешь? Уж как тебя жизнь ни мотала, ни била об острые углы... Пора бы тебе на четвертом десятке отучиться влюбляться во всех без исключения красивых женщин Галактики. И вообще, биографию Галактического Консула, – здесь он сардонически усмехнулся, – подобает открыть каким-нибудь настоящим делом!"

Мановением руки Кратов закрыл люк.

– Чудушко, – величественно приказал он. – Домой, Китяра.

Когда биотехн, ворча на атмосферное электричество, что донимало его щекоткой, всплывал над степью к зашторенному низкими тучами небу, Кратову помстилось, будто на обочине автострады одиноко застыла женская фигура.

Он стиснул зубы, отвел взгляд от экрана и не смотрел на него всю дорогу.

10

Сначала в облаке густого тумана возникла огромная продолговатая тень. Случившийся неподалеку Саул Эк-тор готов был поклясться, что она свалилась с неба. Потом от нее отделилась призрачная фигура размерами поменьше и двинулась в его сторону. Фигуру мотало из стороны в сторону, а временами даже складывало пополам. Когда клубы тумана расступились, перед Экто-ром явился здоровенный человекообразный детина в потертых джинсах и черном свитере. Иными словами, без намека на скафандр или другое защитное облачение. По искаженному страдальческой гримасой лицу пришельца текли слезы, а из глотки доносился сдавленный хрип.

Первым побуждением Эктора было бежать со всех ног на станцию за подмогой. Вторым – завопить от ужаса. И уж только потом он догадался, что перед ним вовсе не мифический горный большерук, которым так любят стращать своих детей обитатели этих мест. Горные большеруки не носят джинсы. Они вообще не знают одежды. К тому же, с головы до ног они покрыты густой шерстью. Так говорят аборигены... А пришелец имел короткую прическу, что казался лысым.

Поэтому Саул Эктор совладал с эмоциями, сорвал с бедра запасную маску и ткнул незнакомцу в залитую слезами физиономию.

– Спа... сибо... – задушенно просипел тот на вполне понятном языке.

– Вы кто? – спросил Эктор потрясение.

Он увидел нелепую фигуру гостя и на какое-то время

Сегодня он

– Кратов... Константин Кратов... я прибыл из Парадиза...

– Парадиз? Где это?

– Неважно... – Кратов закашлялся, – Если можно, проводите меня в теплое и сухое место... где можно дышать.

– Разумеется, – сказал Эктор. – Но это не курортный мирок. Это зона контакта Пирош-Ас. Вы, господин Кратов, находитесь на территории ксенологической миссии.

– Я знаю, – пропыхтел тот сквозь маску. – Мне сюда и надо. Я хотел повидать доктора Артура Клермонта.

– Вы договаривались о встрече? – осведомился Эктор с горькой иронией. – Я бы и сам хотел того же...

С высоты своего роста Кратов поглядел на него сквозь слезы. Даже под маской было видно, как он удивлен.

Все же, было в нем что-то от горного большерука. Как врут аборигены, порой большеруки оказываются чрезвычайно наивными. Что иногда позволяет героям мифов обвести этих чудовищных людоедов вокруг пальца.

В помещении станции было пусто и темно. Саул Эктор стянул с головы защитный шлем и привычно пригладил волосы. Кратов медленно отнял маску от лица и молча озирался. Кажется, ему здесь не нравилось.

– Эй! – позвал Эктор. – Есть кто живой?

Дверь биологической лаборатории приоткрылась, оттуда выглянул Блэк-Джек, в обычном своем клеенчатом фартуке поверх той пестрой тряпки, что он горделиво называл саронгом.

– Что вопишь? – спросил Блэк-Джек сердито. – Устриц мне распугаешь. Все давно разошлись по постам, а ты чего здесь ошиваешься?

Он увидел нелепул фигуру гостя и на какое-то время расстался со своим красноречием.

– Это Блэк-Джек, – сказал Эктор. – Сегодня он дежурный по станции.

– А где доктор Клермонт? – нетерпеливо спросил Кратов.

– Ха! – сказал Блэк-Джек и скрылся за дверью.

– Я полагаю, что доктор Клермонт у себя, – сказал Эктор. Только не уверен, что он вас примет. И все же, кто вы? Здесь не полагается быть никому, кроме ксенологов и лиц, имеющих специальный допуск. Существует такой документ, именуемый "Кодекс о контактах". Так вот, его нарушение карается...

– Я читал, – прервал его Кратов. – Я ксенолог третьего класса. И у меня есть допуск.

– Вот и хорошо, – пробормотал Саул Эктор.

В миссии не было ни одного человека, чей класс превышал бы четвертый. Кроме, разумеется, самого Клермонта... У самого Эктора был шестой класс, и то лишь полгода. Но если этот тип был направлен сюда на поддержку, то его могли бы по меньшей мере предварительно ознакомить с составом атмосферы планеты Пирош-Ас. Конечно, здешней газовой смесью можно дышать... когда нет выбора.

– А теперь объясните мне, что вы имели в виду, говоря, будто доктор Клермонт меня не примет, – сказал Кратов.

– Может быть, вы хотите кофе? – спросил Саул Эктор.

– Я хочу кофе, – проворчал Кратов. – С пончиками. Сразу после беседы с начальником миссии.

– Боюсь, что после беседы вам захочется цианистого калия, – усмехнулся Эктор.

– Отчего же?

Саул Эктор скрестил руки на груди и привалился к стене.

– Парадиз, – сказал он. – Где это? На другом конце Галактики?

– Я неточно выразился, – промолвил Кратов. – Вообще-то я прибыл из земного представительства на Сфазисе.

– А! – Эктор покивал головой. – Теперь понятно. Тогда вам наверняка известен наш непосредственный куратор, доктор Рошар...

– Имел ни с чем не сравнимое удовольствие состоять в общении, – фыркнул тот.

– ...и вы могли бы у него выяснить все подробности наших неприятностей, закончил Саул Эктор.

– А вот такого ни с чем не сравнимого удовольствия, увы, не имел, – сказал Кратов. – Честно признаюсь: здесь я случайно. Я ищу собаку.

– Собаку?!

– Собаку женского пола, по моим сведениям – беспородную, по имени Мавка, терпеливо разъяснил Кратов. – Довольно-таки продолжительное время тому назад она покинула Сфазис вместе с доктором Михаилом Бурцевым, и с тех пор о них нет никаких известий. Ну, благополучие господина Бурцева меня практически не заботит...

– Здесь нет собак, – сказал Саул Эктор сквозь зубы. – Здесь нет кошек. Здесь нет даже мух! Здесь все так плохо, что дохнут даже бактерии!

– Я только что слышал об устрицах.

– Устрицами мы называем представителей местной фауны, имеющих с одноименными земными моллюсками некоторое сходство. Они точно так же пригодны в пищу. Отличие же состоит в том, что устрицы планеты Пирош-Ас сухопутны и обладают тонким слухом. Если раздражать означенный слух грубыми звуками, это ползучее дерьмо теряет свои вкусовые качества! Вам ясно?

– Угу, – сказал Кратов. – Насчет добычи красного пирошита вы не договорились. И решили обойтись устрицами.

– Верно! – Саул Эктор слегка поаплодировал. – Редкая проницательность. Мы не договорились насчет красного пирошита. Мы провалили сделку с черным пирошитом. С нами не хотят разговаривать. Мы сами не хотим разговаривать друг с другом! И доктор Клермонт сидит в своем кабинете безвылазно вторую неделю, надеясь что-то придумать.

– Занятно, – ввернул Кратов. – Похоже, это общепринятая в кругах высшего руководства практика...

– А вот экспортировать устриц мы не собираемся. Мы едим их сами!

– Ну и приятного аппетита, – пожал плечами Кратов. – Что ж вы кипятитесь-то?

– Просто я думал, что вы прибыли нам помочь, – С досадой сказал Эктор. – А вы просто ищете какую-то дурацкую собаку. Как это я сразу не догадался? Конечно, подготовленный специалист не явится на Пирош-Ас в таком снаряжении...

– То, что Мавки здесь нет, я уже понял. Но и помочь не откажусь. Хотя... Кратов скептически поморщился. – С налету лезть в дела по контакту – самое последнее дело.

Он повернулся на каблуках и ткнул пальцем в ближайшую дверь.

– Это кабинет начальника миссии? – спросил он. Саул Эктор отрицательно помотал головой.

– Это инфобанк, – сказал он безотрадно. – Сюда вы можете войти свободно. А из кабинета Клермонта вас выкинут.

– Как вы себе это представляете? – сощурился Кратов.

На мгновение он стал схож с горным большеруком из предания о сорока девушках и храбром витязе. В одном из вариантов предания глупый большерук все перепутал: сожрал сорок девушек, а над витязем надругался.

11

– Итак, – промолвил Тамия вкрадчиво. – Не наступило ли сладостное время переговоров о вещах, что интересуют нас обоих?

– Полагаю, что нет, – медовым голосом ответил виконт Лойцхи. – Вещи не имеют крыльев. Вещи не имеют ног. Они подождут. А мы с вами, светлейший граф, отдадим дань уважения сырому мясу болотной рептилии с гарниром из маринованного хвоща. Ибо рептилия не может ждать, она попросту протухнет. И вы между тем поведаете мне о благополучии своих кристальнейших сородичей третьей руки, а я разочтусь с вами той же бесценной монетой.

– Должны ли мы омыть лица и сменить седалища, дабы не оскорбить пренебрежением столь изысканный деликатес? – вслух осведомился Тамия.

Про себя же он говорил совсем другие слова.

– Полагаю, что нет, – прожурчал виконт Лойцхи. – То, что ползает перед тем, как послужить пищей, не вправе рассчитывать на все мыслимые знаки почтения.

Две жены виконта, блистающие неувядаемой красотой (старшая, Вуйлра, весила не меньше пяти центнеров и передвигалась при помощи специальной каталки, в которую ее снаряжали каждое утро дородные служанки; младшая, Вхойгл, еще не достигла такой телесной роскоши и для перемещения пользовалась собственными ногами), сладко улыбаясь, подали упомянутое блюдо. Тамия внимательно исследовал гарнир – кроме хвоща и водорослей, ничего иного не присутствовало. Предмет переговоров упорно изымался из поля зрения.

Виконт, довольно урча, выбрал из окровавленных кусков бедрышко и принялся глодать. "Я грязное животное, – горестно подумал Тамия. – Мне ли, потомку древнейшего самурайского рода, заниматься тем, чем я сейчас займусь? Или это испытание, которое я должен с честью выдержать во приумножение славы своих предков?.. Однако же, будем справедливы. Мясо болотной рептилии столь же отвратительно на вид, сколь приятно на вкус. И даже напоминает мне сасими из рыбы фугу..." Он выбрал ошметок поопрятнее и отправил в рот вместе с пучком гарнира. "Увы мне, сасими во много раз вкуснее. В сто раз... в миллион..."

– Позволено мне будет поведать прекрасному виконту о внучатом племяннике свекрови моей двоюродной сестры со стороны отца, – начал он.

Истово кланяясь, вошел Сойшулзаг, слуга, по причине низкого происхождения поджарый и раздражающе угловатый в движениях. За десять шагов он, кряхтя и втягивая живот, опустился на колени и пополз в направлении виконта Лойцхи. Достигнув пределов досягаемости его слуха, он зашептал что-то (Тамия вслушался) на плебейском диалекте, которым пока не удосужился овладеть никто из ксенологов. Виконт слушал его, пренебрежительно вскинув пышную синюю бровь.

– А! – вдруг воскликнул он и всплеснул конечностями. – Великое счастье для вас, светлейший граф! Великая честь для меня и моего дома! Этот подлый прислужник сообщил мне, что прибыл ваш сеньор...

– Мой сеньор? – переспросил Тамия, изо всех сил стараясь не показать смятения. – О! Это неописуемое счастье! Но я не ждал его так скоро.

Сказать по правде, он не ждал вообще никого. И сейчас терялся в догадках, кто же тот наглец, что посмел ввалиться с улицы, в грязных сапогах и халате, заляпанном навозом, в хрустальную пагоду контакта...

Меж тем, виконт отдавал приказания женам и челяди. За столом уже устроено было дополнительное седалище. "Может быть, все не так плохо, как кажется, подумал Тамия, поглаживая ладонями сильно отросший за время контакта живот. Мне и вправду не помешал бы хороший сеньор, чтобы подтолкнуть фабулу контакта, который уж очень долго топчется на месте. И хорошо бы, чтобы небеса послали мне умного сеньора. Например, доктора Эиграфа. Но тот, увы мне, не имеет обычая покидать своего дома ради удаленных миссий. Да что там: я вполне удовольствовался бы и доктором Рошаром. Но тот слишком худ, чтобы виконт воспринял его всерьез. Здесь встречают не по одежке, а по брюху... И уж вовсе опрометчиво будет рассчитывать на доктора Гунганга, который, похоже, и не подозревает о существовании планеты Пратамра, о моей миссии в этом мире, да и о прекрасном виконте Лойцхи. А ведь мы подконтрольны именно доктору Гунгаигу!" Он не стал строить иных догадок, потому что если это был бесстыжий самозванец, то по правилам местного этикета ему полагалось что-нибудь отсечь. И уж в самую последнюю очередь это будет голова...

Ухнул медный гонг, вполне музыкально запели раздвигаемые двери. Появилось лицо, объявившее себя сеньором графа Тамия.

– Я позволю сделать предположение, что благоуханный гость не владеет нашей низменной речью, – сказал виконт. – Не будет ли для графа обременительно выступить посредником между мудростью его сиятельного сеньора и нашими дурно вымытыми ушами? И на какой титул угодно ему будет обращать свое возвышенное внимание?

Тамия склонил гладко выбритую голову в знак согласия и с трудом обернулся навстречу вошедшему.

Дурные предчувствия его не обманули.

Гость был ему положительно не знаком. Тамия готов был поклясться, что никогда прежде не встречал этого худого (а по здешним стандартам отвратительно худого) юнца в невыносимо простых одеждах.

– У вас есть полминуты, чтобы объяснить мне, кто вы и что здесь делаете, очаровательно улыбаясь, прошипел Тамия. – Потому что остальные полминуты я должен буду придумать для вас какую-нибудь удобоваримую легенду.

– Меня зовут Константин Кратов, сэисзй, – сказал тот до нахальства спокойно. – Я прибыл со Сфазиса. Здесь я действительно по воле случая, потому что на базе миссии мне не сказали ничего вразумительного и предложили дождаться вас. Но я не могу ждать.

– Надеюсь, вы ксенолог? – вздохнул Тамия.

– Еще бы! – хмыкнул тот. – Я ищу собаку. Ее зовут Мавка...

– ...и она подруга несравненного Полкана, – докончил Тамия. – Я знаю Мавку, но ее здесь нет и быть не может. Иначе нам пришлось бы подать ее на стол в качестве ответного блюда. Здесь едят все, что движется. Съедят и вас, потому что ваше поведение лежит за рамками приличий!

– Разве? – удивился Кратов. – Тогда я что-то упустил в местных нравах. Пока я летел сюда с Пирош-Аса, мне удалось кое-что освежить в памяти...

– Стоп! – шепотом рявкнул Тамия. Развернувшись к виконту, он возгласил: Его ослепительное сиятельство маркиз Кратов со Сфазиса. С высочайшей инспекпией и новыми предложениями прекраснейшему виконту Лойцхи.

– О! – вскричал тот. – О! Бесподобная честь! Могу я надеяться их услышать?

– Вне всякого сомнения. Сейчас маркиз доведет их до моего скудного ума...

– Не утруждайте себя переводом, Манмосу-сан, – сказал Кратов, сообщая своей физиономии чудовищно надменное выражение (что хотя бы отчасти укладывалось в границы этикета). – Я неплохо владею пратамрийским языком. Есть некоторые трудности с разговорной речью, но на слух я все воспринимаю без проблем.

Тамия закряхтел от удовольствия. Его только что назвали "Мамонтом", то бишь борцовским псевдонимом, под которым он некогда прославился на сумоистском ринге – "дохё".

– Вы что, специально готовились... к экспедиции за собакой Мавкой? спросил он с напускной строгостью в голосе – в полном расчете на то, что виконт, меланхолично жевавший пучок хвоща, не горазд в интонациях человеческой речи.

– Я защищал дипломный проект по вашим трудам. Вы, случаем, не знакомы с моей статьей "Гастрономические культы Южной Пратамры в свете мифологических архетипов"?

– "Ксенологический вестник" за август прошлого года? Так это были вы?! Тамия приосанился и даже попытался подобрать свое брюхо. – Уж не обессудьте, я мог не запомнить ваше имя, а вот основные положения вашего опуса мне памятны. И я не во всем с ними согласен, кое в чем выводы ваши представляются излишне поверхностными, даже скоропалительными...

– Для меня будет огромной честью вступить с вами в дискуссию, сэнсэй. Но боюсь, не сейчас. Я должен-таки вернуть Мавку в Парадиз. – Кратов порыскал любопытным взглядом по столу. – А где же легендарный "акрор"? Не могу же я побывать на Пратамре и не отведать этого чуда!

– Увы мне, – сказал Тамия. – Отсутствие на столе плодов акрора, он же "хлебный куст", он же "райское яблоко", недвусмысленно демонстрирует нежелание прекраснейшего виконта Лойцхи и его дома делиться с нами секретом выращивания этой удивительной культуры. Ради чего я и сижу здесь второй месяц, пожирая то, что иной раз и в землю зарывать стыдно...

– А что же, понятия о субординации здесь так же сильны, как и в старые добрые времена небесноликого императора Влацры? – сощурился Кратов.

– Это одна из незыблемых основ общественного благополучия, – важно кивнул Тамия.

– Поскольку вы и ваш гостеприимный хозяин имеют упоительную радость находиться на одной ступени табели о рангах, – сказал Кратов раздумчиво, – то я, в полном соответствии с тем, как вы меня отрекомендовали, по меньшей мере на один приступок выше любого из вас.

– Это невероятно, – проворчал Тамия. – По это правда.

Кратов надул щеки и подбоченился. Кратов как сумел выпятил живот. Кратов скорчил безобразно чванливую гримасу. Он стал похож на японского чиновника со средневековой гравюры, принимающего взятку.

– Велите хозяину подать плоды акрора! – рявкнул ом гнусным голосом. – Да поживее, ибо я спешу и не намерен умереть от скуки и голода за этим паршивым столом!

Тамия прикрыл глаза от отвращения к происходящему. А затем перевел сказанное обратившемуся во внимание виконту Лойцхи. "Сейчас телохранители попытаются нас нашинковать, – подумал он устало. – Придется удирать через эти проклятые раздвижные двери. Как в прошлый раз. Раздвигаются они секунд двадцать-тридцать... не переставая распевать свои песенки. Интересно, этот юный наглец запомнил обратную дорогу? Потому что двери, допустим, я попросту снесу своим пузом. Как в прошлый раз. А после мне придется прикрывать его отступление..."

Виконт молчал не менее пяти минут. И никто не смел нарушить его размышлений. Тамия едва заметно привстал, чтобы сподручнее было вытянуть из-под себя тесак. Он тоже молчал и даже не глядел в сторону свалившегося ему на голову несносного сеньора.

– Пусть подадут выпить! – внезапно взревел тот,

– Маркиз, мать вашу, – сказал Тамия по-русски. – Уйметесь вы сегодня или нет?

– Да! – так же неожиданно подхватил непотребные вопли вельможного хама просветлевший лицом виконт Лойцхи. – Напитков сверкающему гостю! Крови древесного моллюска с перцем и солью! И два... нет, три блюда акрора на стол!

Кратов, наоборот, сразу потускнел и напрягся.

– Я должен это пить? – спросил он, нарочито небрежно принимая ведерный кубок из пухлых конечностей красавицы Вхойгл (которая беззастенчиво строила ему глазки и даже неуклюже пыталась задеть колоссальным окороком).

– Еще бы! – сказал Тамия со злорадством. – И до дна.

Кратов поднес кубок к лицу и шумно отхлебнул – на другом конце стола виконт одобрительно хрюкнул.

– Отменно! – гаркнул Кратов и поперхнулся. Его темное от "загара тысячи звезд" лицо обрело зеленоватый оттенок. – Клянусь хвостом покойного императора Влацры, ничего не пил гаже с тех пор, как родился... А где же акрор?