Текст книги "Река Вечности (СИ)"

Автор книги: Евгений Токтаев

Соавторы: Андрей Шитяков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Но сейчас все иначе. Они слепы и глухи. Они бредут в тумане, не видя вокруг дальше, чем на расстояние вытянутой руки. За спиной пропасть, впереди неизвестность. До сих пор они верили каждому слову сына Филиппа, и он ни разу не подвёл их. Поверят ли сейчас, если он отдаст приказ продолжить поход?

А зачем его продолжать? Какова цель?

Месть за персидское нашествие? Сейчас в этом нет смысла.

Слава? На родине не споют о них песен. У них нет больше родины.

Добыча? Добыча хороша, когда с ней есть куда возвращаться, где ей можно вдосталь насладиться.

Сил хватит только на один единственный удар. Но ведь так уже было, идя в Азию, он сжёг все мосты. Конечно, в случае неудачи, он мог отступить, но не стал бы этого делать. При Гранике персы не увидели бы спины Александра. Победа или смерть. Все или ничего.

Тогда, в начале похода, казна была истощена. Баснословные деньги взяты в долг у храмов (больше всего вложился в небывалое предприятие богатый храм Аполлона Делосского). Длительная война невозможна. Всех сил – лишь на один удар. И этого оказалось достаточно, чтобы выбить у персов землю из-под ног.

Можно ли победить Египет одним ударом? Этот Египет? Можно ли войти дважды в одну реку?

Александр до боли в костяшках пальцев сжал подлокотники кресла. Он не слеп и не глух. Он не дурак. Это не персы.

А надо ли сражаться? Ведь ясно же – произошло недоразумение. Можно послать послов, решить дело миром. Тот египтянин до последнего пытался избежать кровопролития...

Допустим, будет мир. На каких условиях? Вернуть захваченный Тир? А дальше что? Куда идти?

"Я предлагаю тебе доход постоянный. Тебе, достойнейший, Менхеперра дарует двадцать хека золота, а твоим советникам и военачальникам по пять..."

Царь дёрнул щекой.

Ну, уж нет!

"Как невозможны меж львов и людей нерушимые клятвы,

Как меж волков и ягнят никогда не бывает согласья,

Друг против друга всегда только злое они замышляют.

Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров

Быть между нами не может, покуда один, распростёртый

Кровью своей не насытит Ареса, бойца-щитоносца.

Все добродетели вспомни: ты нынче особенно должен

Быть копьеборцем искусным и воином с духом бесстрашным.

Бегства тебе уже нет..."[124]124
  Илиада.


[Закрыть]

«Если мне будет угодно взять в жёны дочь Дария, он сам явится ко мне, дабы я оказал ему милость и честь этим браком! Никаких переговоров более! Пусть приходит. Пусть склонится передо мной...»

Это наказание за гордыню. Завистливы боги эллинов к славе смертных. Никаких переговоров... Теперь он сам оказался на месте Дария.

"Ты считаешь себя непобедимым? А не хотел бы ты встретиться с равным? Или с тем, кто... сильнее тебя?"

Ну что же... Пока никто из смертных не одолел его. Он примет вызов. В сущности, он не потерпел поражения, лишь наткнулся на препятствие. Такое уже было, когда дела на севере и юге вынудили его на год отложить выступление в Азию. Итак, препятствие. Стена. Если стену нельзя взять штурмом, начинают осаду. Умный полководец первым делом обезопасит свой лагерь от вылазок защитников, возведёт надёжный палисад. Вот и Александру нужен такой палисад. Нужен мир. Сейчас. А там...

"Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров..."

А там – посмотрим.

– Продолжение похода невозможно, – прозвучал в тишине голос Александра.

Вздох прокатился по залу.

– Противник силён, – царь вынужден был повысить голос, – но о подчинении ему не может быть и речи! Мы не уподобимся трусливым псам, поджимающим хвост при виде хозяина с палкой! Верно, никто из людей не мог победить вас, македоняне, эллины, лишь богам вышло по силам привести вас в смятение! Но и смертные одолевали богов! Вспомните Диомеда, от которого бежал сам Эниалий!

Полководцы заговорили все разом. Голоса, сначала не слишком уверенные, становились все громче. Александра хлопнул ладонью по столу, взывая к тишине.

– Урагану не свалить дуб, пока тот жив и крепко цепляется корнями. Нам нужны эти корни. Мы потеряли родину, но мы создадим её снова!

– Где, Александр? – выкрикнул Филота.

– Здесь, конечно, – ответил Кратер, – город великолепно укреплён. Подлатаем стену, любой зубы обломает!

– У египтян сильный флот, – возразил Парменион, – победа над несколькими кораблями встала дороговато. Наверняка варвары вернутся в куда больших силах. Шинбаал говорил, что их страна многолюдна и очень богата, а нам потери восполнить нечем.

– Оставаться в Тире нельзя, – согласно кивнул Гефестион, – они нас тут запрут. Продовольствия хватит всего на несколько дней.

– Вырвемся, – уверенно заявил Мелеагр, – на суше они нас не одолеют.

– Уверен? – прищурился Птолемей, – боюсь, будешь очень удивлён.

– Тир придётся оставить, – сказал Александр, сам удивляясь своим словам.

– И куда идти? – спросил Филота.

А действительно, куда?

Несколько эвменовых писцов, сидя вдоль стен, заносили ход совета на восковые таблички. С ними находился и начальник канцелярии. Незамеченный посреди всеобщего шума и гама, кардиец подошёл к царю и, склонившись к его уху, произнёс несколько слов. Царь посмотрел на него с недоумением, потом, вытянув шею, отыскал глазами Пнитагора.

Киприот, ни на кого не глядя, уперев взгляд в стол, нервно крутил пальцами монету.

– Какой смысл? – спросил Александр Эвмена.

– Видать такой же, какой нашёл для себя Энил.

– Надеялся, что там все, как и прежде?

– Такова натура людская, – ответил Эвмен.

Царь некоторое время не говорил ни слова, скользя взглядом по лицам финикийцев и старших командиров пнитагорова отряда. Потёр пальцами гладко выбритый подбородок. Посмотрел на Гефестиона, сидевшего по правую руку.

– А ведь это мысль...

– О чём ты, Александр?

Царь ответил не сразу. Перевёл взгляд на Птолемея, потом снова на Гефестиона.

– Кипр.

– Что?

Парменион, что-то рассеянно объяснявший Филоте, резко повернул голову к царю.

– Кипр, – повторил Александр.

– А ну тишины! – крикнул Парменион, пристав со своего места, – слушайте, что говорит царь!

Александр откинулся на спинку кресла.

– Чтобы прочно встать на ноги в этом мире, нам нужна передышка, место, где мы сможем выиграть время, прийти в себя, собраться с силами. Ни один из финикийских городов таковым местом быть не может. Но может Кипр.

– Верно, – закивал головой Парменион, – на Кипре нас будет сложно захватить врасплох.

– Воистину, царь, ты мудр! – воскликнул Пнитагор, который при первом же упоминании своей родины вскинул голову и теперь жадно внимал каждому слову Александра, – Кипр богат корабельным лесом и медью. Не найти места лучше!

– Но беден пастбищами и плодородной землёй, – возразил Адар-Мелек.

– Хлеб добыть нетрудно, – сказал Неарх, – остров лежит у торговых путей.

– Это там возле него идёт оживлённый торговый путь, – упрямо мотнул головой финикиец, – а здесь?

– Вспомни, царь, сказания о Миносе, о владыках Крита, – подал голос Каллисфен, – они от начала времён славились, как опытные мореходы, торговавшие со многими странами. В том числе и с Египтом.

– Да, я уже видел здесь, в Тире, купцов, обликом не схожих ни с египтянами, ни с финикийцами.

– А не кажется ли вам, – вновь заговорил Кратер, – что мы делим шкуру неубитого кабана? Вдруг и там сильное царство?

– Это несложно выяснить, – Александр посмотрел на Эвмена.

Тот не говоря ни слова, кивнул.

Стратеги воодушевились, обсасывая брошенную царём кость. Кто-то, не очень уверенно, предложил вернуться в Элладу. Идея не нашла поддержки, все понимали, что путь слишком долог и проходит по землям, теперь совершенно неведомым. Да и что там, в Элладе, хорошего? Мать с отцом не встретят.

А вот Кипр... Кипр – это совсем другое дело.

Лицо Александра просветлело, он отпустил с совета финикийцев, киприотов и всех невоенных, повелел привести пленённого царя Тира.

Через час, допросив Шинбаала, македоняне выяснили, что на Кипре властвуют сразу несколько царей. Самый значительный из них, Тиунеа, правит городом Алаши (так называли и сам остров).

– Насколько он силён? – спросил Парменион.

– Не слишком, – ответил Шинбаал, – он даже не вполне самостоятелен. Цитанта, царь хатти, приставил к нему своего наместника. И вообще на Алаши много поселений хатти.

– Значит, все прочие цари ещё слабее, – удовлетворённо отметил Александр.

Шинбаал явно хотел что-то ответить на это, но, сдержавшись, промолчал. Однако его первоначальный порыв не скрылся от глаз Эвмена.

– Полагаю, достойный Шинбаал, рассказал нам не все, – заметил кардиец.

– Если это так, не стоит запираться, – сказал Александр, сдвинув брови, – мы всё равно узнаем истину. Ты здесь не единственный, кто сможет нам её поведать.

Шинбаал вздохнул. Они правы. Его молчание бессмысленно.

– На Алаши так же есть торговые поселения выходцев с острова Кефтиу. И крупный, хорошо укреплённый порт Священной Земли, Пер-Маат.

Парменион крякнул. И здесь придётся столкнуться с этими... загорелыми. Александр, однако, не слишком огорчился.

– Всем готовиться к походу на Кипр, – распорядился царь, когда Шинбаала увели, – флот и войско выступит одновременно. Часть воинов посадим на корабли. Неарх, ты с опытными кормчими из местных, проведёшь разведку. Пнитагору я не доверяю. Я с войском дойду до Библа и стану ждать вашего возвращения. Оттуда начнём переправу. Возможно, встретим там нашего царственного друга, – царь злорадно усмехнулся.

Отдав приказы, Александр отпустил всех стратегов, кроме Пармениона, ближайших друзей и секретаря.

– С вами я хочу обсудить ещё одно дело, – сказал царь.

Через пять дней македоняне и их союзники покинули Тир, оставив за спиной разорённый Град-на-берегу. У горожан отобрали весь скот и дочиста выгребли амбары, отняли все оружие, какое смогли найти. Разграбили ремесленные мастерские, забирая в первую очередь инструменты. Многих мастеров насильно увели с собой. Не всех. Александра не интересовали ювелиры, ему были нужны кузнецы, кожемяки, плотники, каменщики.

Царь приказал воинам бросить ранее награбленное добро: дорогие тряпки, массивные золотые побрякушки, мешающие взвалить на плечи лишний мешок пшеницы, все то, что имело ценность там, но было совершенно бесполезно здесь. Никто не роптал.

Эвмен забрал с собой сотни папирусов, все, какие нашёл в дворцовой библиотеке. Нескольких знатных горожан взяли в заложники, не имея на них каких-то особенных видов, просто на всякий случай.

Над городом стоял вой и плач. Толстая пёстрая змея, набив своё брюхо всем, до чего смогла дотянуться, уползала прочь из разорённого гнезда.

Накануне отбыл Неарх с отрядом в тридцать кораблей. Чуть погодя, отправился остальной флот под командованием Никанора, среднего сына Пармениона. В авангарде войска Александр отправил Кратера с гипаспистами и Филоту с отрядом гетайров и фессалийцев. Им предстояло, двигаясь быстро, предупреждать возникновение очагов сопротивления финикийцев, реквизировать продовольствие. Следом город покинула основная часть армии, возглавляемая Парменионом.

Александр задержался. Всегда первый в наступлении, при отходе он желал быть последним.

Царь поднялся на пирс, у которого стоял единственный корабль, пентера "Орион", одна из самых больших во флоте. Здесь его ждал Птолемей.

– Ветер северный, Лагид, – сказал Александр, – нашим придётся на вёслах идти, зато тебе попутный.

– Может, ещё переменится, – предположил Птолемей.

– Нет, – ответил царь, – это боги подают знак. Сейчас многое зависит от тебя, если не все.

Александр вздохнул.

– Я бы хотел поехать сам... Завидую тебе. Увидишь страну чудес. Помни, ты должен узнать о них, как можно больше. Держи глаза и уши открытыми, а сердце холодным. Не повтори моей ошибки. Привези мир.

– Это будет непросто, – ответил Лагид, окинув взглядом недавно многолюдные, а ныне совсем опустевшие припортовые кварталы Града-на-берегу.

– Я знаю, – сказал Александр, – потому и посылаю тебя. Едва ли кто справится лучше. Ладно, будем прощаться.

Они сцепили предплечья в рукопожатии. Птолемей развернулся и поднялся по сходням на борт "Ориона". Моряки отдали причальные концы, оттолкнулись шестами и пентера, которую на буксире тянула маленькая десятивёсельная эпактида, начала неспешно разворачиваться.

Александр пригладил растрепавшиеся на ветру волосы, выгоревшие под финикийским солнцем добела, надел берет-каусию.

– Будь здоров, Лагид! – крикнул стоящий рядом с царём Гефестион.

Царский телохранитель Селевк, сопровождавший Александра со щитом, ударил по начищенной бронзе ножнами меча.

– Удачного плаванья!

Пентера отошла от пирса и кормчий отпустил эпактиду. Зазвучали команды келевста. Гребцы вытащили из чрева "Ориона" весла и опустили их на воду.

– Р-раз! – слитный рывок гребцов заставил вздрогнуть огромный корабль.

Лагид, стоявший на корме, поднял руку в прощании.

– Привези мир, Птолемей! – крикнул Александр.

Конец первой книги