Текст книги "Волк в овечьей шкуре"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Тищенко засмеялся и откинулся на спинку кресла.

– А вот об этом я не подумал, – произнес он, – Надо будет предложить ему свои услуги.

– Тогда уж не забудь, что идея моя? – улыбнулся Чернов, а затем серьезно попросил, – Толик, мне очень нужно, чтобы сразу после задержания, независимо от результата, мне кто-то из твоих ребят позвонил. Пойми, это очень важно.

– Не вопрос, я тебе и позвоню, прямо с вокзала. Уверяю тебя, ты об этом узнаешь даже раньше, чем Кирсанов. – Пообещал подполковник.

– А Свириденко так и не объявился? – в свою очередь спросил Тищенко.

– Нет. – Ответил Чернов. – Уже вторые сутки пошли, как пропал.

Тищенко покачал головой и, не говоря ни слова, протянул на прощание Чернову руку.

Выйдя от него, Игорь все же поднялся к дежурному, чтобы позвонить своему начальнику.

– Чернов, ты вообще не забыл, что нужно хотя бы периодически докладывать своему руководителю о том, чем ты занимаешься, – строго произнес подполковник Киселев.

– Именно это я сейчас и делаю, – ответил Игорь.

Не дожидаясь встречных вопросов, он тезисами доложил о том, что получил на сегодняшний день и что намерен осуществить в ближайшем будущем.

– Держите меня в курсе дела, – закончил разговор начальник, но в последний момент спохватился и добавил, – Чуть, не забыл. Тут пришли ответы на твои запросы в отношении Свириденко, Бартеньева и Гордиенко. Если интересно могу зачитать.

– Зачитайте, – ответил Чернов, доставая свой блокнот.

Он вернулся в гарнизон, когда построения и совещания у командиров давно закончились. В кабинете командира батальона по-прежнему находился Пархоменко. Невзирая на возраст, следов похмелья на их лицах не было. Видимо сказывался опыт.

– До времени «Ч» осталось 22 часа, – загадочно сказал Пархоменко, увидев Чернова.

Игорь никак не отреагировал на эту фразу. Он вошел в кабинет, и присев на стул, обратился к комбату:

– Юрий Владимирович, как наш больной?

– А что с ним будет, – усмехнулся Гуцул, – лечится.

– Нужно выставить возле его палаты охрану, – серьезно заявил Чернов, – Есть опасения, что в ближайшее время его попытаются убрать даже в санчасти.

Улыбка сошла с губ подполковника.

– Игорь, ты меня окончательно добить хочешь? – возмутился Гуцул, – я в Афгане себя спокойнее чувствовал, чем в этом гарнизоне. Как на пороховой бочке сижу. Честное слово.

Он заерзал на стуле и вытащил из стола пачку сигарет. Щелкнув зажигалкой и сделав несколько затяжек подряд, он, наконец, предложил, – А может, отправить его на гауптвахту? А что, поставим ему там нормальную кровать, какая разница, где ему валяться.

– Ну, зачем такие крайности, – ответил Чернов, – будет достаточно, если какой-нибудь фельдшер присмотрит за ним и позвонит мне или Вам, в случае, если к нему кто-то приедет из города, либо он сам пожелает покинуть лазарет.

– Фельдшер – это конечно, надежная защита от киллера, – с серьезным выражением лица прокомментировал Гуцул, – Хорошо. Дам команду начмеду.– Он поднял телефонную трубку внутренней связи, и, взглянув на Пархоменко, добавил,– Но имей ввиду, следователь прокуратуры будет свидетелем, что это было твое предложение.

Игорь вышел из кабинета и следом за ним выскочил Пархоменко.

– А что, действительно, на Гордиенко может быть совершено очередное покушение? – перейдя на шепот, спросил он.

– Во всяком случае, я не исключаю такой вариант, – уклончиво ответил Чернов и направился в строевую часть.

В маленькой комнатке, заставленной металлическими шкафами, сидела одна машинистка. Пользуясь отсутствием начальника, она разглядывала в зеркальце свое отображение, пытаясь мимическими упражнениями устранить появляющиеся морщинки возле глаз. Увидев Чернова, она покраснела и быстро спрятала зеркало в стол.

– Анечка, дай мне, пожалуйста, журнал учета отпусков и командировок личного состава, – попросил ее Игорь.

Девушка с улыбкой протянула Чернову лежащую на столе начальника тетрадь.

Полистав ее в течение минуты, Игорь нашел то, что искал и сразу поднялся к себе. Разложив на столе свою схему, он сделал несколько пометок, а затем, свернув ее вчетверо, бросил в сейф.

Перед уходом домой Чернов все же зашел в роту охраны. В канцелярии находился только командир роты капитан Горемыкин. То собирался уходить и Чернов застал его надевающим плащ.

– Владимир Александрович, я Вас надолго не задержу, – обратился к нему Чернов.

Капитан бросил взгляд на циферблат часов и молча сел за рабочий стол.

– У вас отпрашивался вчера Свириденко куда-нибудь? – поинтересовался у него Чернов.

– Отпрашивался, – не решительно ответил ротный, – Но я отпускал его на один день.

– А куда?

– Он сказал, что его родственнице нужно перевезти на дачу какие-то вещи, но утром обещал быть на службе.

– А скажите, где он был в те выходные, когда убили Рубана? – прямо спросил Чернов.

Капитан замялся на месте, не решаясь ответить.

– Мне повторить вопрос? – строго спросил майор.

– Не надо, – ответил Горемыкин, – На выходные дни я отпускаю его домой к семье. Он уехал еще в пятницу вечерним поездом.

Чернов быстро встал с места и пожав руку ротному выскочил из кабинета.

« Скорей бы наступило завтра» – подумал он, спускаясь вниз по лестнице.

Глава 23

В этот день Игорь вышел из дома, когда жена и дети еще спали. В гарнизоне в это время не было никого из командиров частей. Солдаты монотонно мели плац и на плащ-палатках выносили за казарму опавшую листву. Чернов поднялся в кабинет и, подвинув к себе ближе телефонный аппарат, стал его пристально разглядывать в ожидании долгожданного звонка. Время тянулось невыносимо медленно. Через час такого ожидания он набрал номер телефона Тищенко, но в трубке раздавались только протяжные гудки. Чтобы как-то отвлечься, Игорь снял рубашку и стал отжиматься от пола. Но и занятия физкультурой не сократили времени ожидания. Выйти из кабинета он боялся, чтобы не пропустить звонка. Спустя еще час, как всегда неожиданно, трель телефонного звонка заставила Игоря вздрогнуть.

Он снял трубку и, стараясь не выдавать своего волнения, ответил ровным голосом:

– Слушаю Чернов.

– С тебя поляна, Чернов, – услышал он радостный голос подполковника Тищенко, – Взяли мы этих студентов, прямо в купе поезда вместе с гранатометами. По документам они уже были не сирийцы, а дагестанцы. Вот такие дела.

– И как все прошло?

– На удивление тихо и спокойно. В вагон залетела группа «Альфа», те даже пикнуть не успели. – Ответил Тищенко восторженным голосом.

– А что будете делать с Битхамовым? – спросил Чернов.

– С этим сложнее, – голос подполковника стал более серьезным, – Реально у нас на него ничего нет. Пока остается под наблюдением, но будем надеяться, что студенты в процессе допроса его сдадут.

– Тогда удачи, – пожелал Игорь.

– И тебе того же.

Чернов спустил в штаб ОБАТО, где в коридоре готовилась к отъезду группа военной прокуратуры. Среди них не было только майора Пархоменко.

Не трудно было догадаться, где он мог, поэтому Игорь вошел в кабинет Гуцула. К его удивлению, перед командиром по стойке смирно стоял прапорщик Свириденко. На диване сидел Пархоменко и улыбался.

Комбат увидев Чернова, вышел из-за стола и на ходу обратился к нему:

– Вот, Игорь Геннадьевич, объявилась пропажа. – Он указал рукой на прапорщика.– Он видите ли ездил к своей новой бабе в село и у него там машина сломалась. А вернуться на службу автобусом у него мозгов не хватило.– Он презрительно взглянул на поникшего головой Свириденко, а затем вновь обратился к Чернову, – Беседовать будешь с ним?

– Да, нет, Юрий Владимирович, – ответил Чернов, – Я бы хотел переговорить с майором Пархоменко.

Следователь встал с дивана и, пожимая руку Игорю, спросил:

– Вы пришли нас проводить или будем работать дальше?

В голосе майора юстиции не было ни сарказма, ни разочарования, для него любой ответ был определяющим.

– Будем работать дальше, – победно улыбнулся Чернов, – берите с собой все необходимые документы, своих ребят и пошли за мной.

Пархоменко усмехнулся. Настроение оперативного работника вселяло оптимизм. Он взял старый потертый портфель и, махнув рукой своим коллегами, поспешил следом за Черновым.

Игорь вошел в палату к Гордиенко. Тот вскочил с койки и тут же стал возмущаться:

– Чернов, что за беспредел вы творите. Вчера ко мне не пустили жену, сегодня покормить забыли и даже в столовую не выпустили. В конце концов, я на лечении нахожусь, или под арестом.

– Скоро тебя покормят, – неопределенно ответил Чернов и присел на свободный стул. – Спешу сообщить тебе радостную весть, – он сделал непродолжительную паузу, – Похищенные на складе гранатометы нашлись.

– Поздравляю, – Гордиенко растерянно улыбнулся и испуганно посмотрел сначала на Чернова, а затем, на Пархоменко. Он бессильно сел на койку и стал рассматривать свои пальцы. Следователь также удивленно посмотрел на Игоря.

– Спасибо, – ответил тот и продолжил, обращаясь к Гордиенко,– А вот тебя мне не с чем поздравить.

– Это понятно, – ответил капитан, – Эти гранатометы никак не смогут вернуть Ивана Степановича. Но все же где они нашлись?

– Знаешь, Сергей, меня уже начинает тошнить от твоего цинизма, – встал с места Чернов.

Гордиенко поднял на него удивленные глаза.

– Их нашли у тех, кому ты их продал, – твердо заявил Чернов, не отрывая от него своего взгляда, – у сирийских террористов.

– У тебя что, крыша поехала? – возмутился капитан, – Не надо валить с больной головы на здоровую.

Он вскочил с места, но Чернов толчком в грудь вернул его на прежнее место.

– Мы слушаем тебя, – невозмутимо произнес он.

Пархоменко еще не до конца осознав, что происходит, взял стул и присел за спиной у оперативного работника.

– Ты с ума сошел, – багровея от ярости, прошипел Гордиенко, – Мне нечего тебе рассказывать.

Он демонстративно отвернулся лицом к окну.

– Тогда я тебе расскажу, как все было.

Чернов продолжал ходить по палате, скрестив руки за спиной.

– Как бы ты меня не убеждал, – начал он, – Но с Битхамовым ты был знаком и гораздо ближе, чем с обычным соседом по гаражу. И дела ваши начались тогда, когда тому понадобился автомат, для того, чтобы расправиться с одним бандитом, который его систематически рекетировал. Оружие ему потребовалось только на один день, а сам понимаешь, во временное пользование такой товар никто не дает. В наше время его можно только купить, причем за очень большие деньги. Но при этом, нет никакой гарантии, что ты не попадешь на милицейскую подставу. А учитывая, что в последнее время все военные в одночасье стали малоимущими, вот он и нашел дурака в твоем лице. Благо далеко искать не нужно было, в соседнем гараже. Я думаю, ты не долго колебался. – Чернов вопросительно посмотрел на Гордиенко, но тот только усмехнулся.

Игорь выдержал паузу и продолжил, – Пока Рубан находился на складе, ты не имел свободного доступа к оружию, но когда тот взял отпуск на три дня и повез дочь в Киев на операцию, у тебя такая возможность появилась. Ведь на период краткосрочного отпуска вы склад друг другу не передавали, но на всякий случай передавали ключи. В один из этих дней, ты заехал на склад на своем автомобиле, что в общем и подтвердили часовые, и вынес автомат, который в тот же день передал Битхамову. После того, как тот воспользовался оружием, он незамедлительно тебе его вернул. Опасаясь возможных последствий, ты стер с него отпечатки. Причем сделал это очень старательно, не поленившись использовать растворитель для надежности. Только благодаря этому, оружие привлекло мое внимание. На фоне смазанных маслом автоматов, он смотрелся неестественно сухим. В дальнейшем экспертиза подтвердила, что стреляли в «Самбиста» именно из этого оружия. Кому принадлежала идея покупки гранатометов, я думаю, ты нам расскажешь сам.

Гордиенко вновь усмехнулся, не поворачивая головы в сторону Чернова.

– Накануне возвращения Рубана из Киева, – продолжал оперуполномоченный, – ты вновь заехал на склад на своем автомобиле.

Тогда часовым на посту стоял рядовой Мосляк. Должен заметить, очень наблюдательный малый. Перед выездом с территории, ты отправил его проверить периметр. Тебе, якобы показалось, что в дальнем углу кто-то прячется. В это время ты вынес и загрузил в машину гранатометы. Не учел только одного – солдаты у нас очень любопытные. Поэтому, уходя осматривать периметр склада, Масляк не сводил с тебя глаз и все видел.

– Бред какой-то, – наконец, подал голос Гордиенко, – Я что, по-твоему, не нормальный, чтобы так дешево подставляться. В любом случае, пропажа со временем бы вскрылась, а у меня стоял вопрос о выдвижении на вышестоящую должность.

– Как раз здесь ты рассчитал все точно, – возразил ему Чернов, – Гранатометы у нас находились на складе НЗ и добрались бы до них не раньше, чем Рубан собрался в очередной отпуск или на пенсию. В отпуске за этот год он был в августе, поэтому до очередной передачи пришлось бы ждать около года. За это время ты бы уже обосновался в Киеве в службе вооружения Армии. Потом, когда в части обнаружилась эта недостача, на тебя бы уже никто не подумал. Главным виновником стал бы прапорщик Рубан. На сколько я смог выяснить, эту схему ты испробовал на прежнем месте службы.

– Что ты имеешь ввиду? – Гордиенко бросил злобный взгляд на Чернова.

– Именно таким образом, ты подставил начальника склада на Дальнем Востоке с пистолетами, накануне своего перевода в Украину. – Игорь перевел взгляд на Пархоменко и разъяснил ему, – Вчера получил оттуда ответ на свой запрос. По этой же схеме в той части пропало несколько пистолетов ПМ со склада НЗ. Всю вину свалили на прапорщика, и тот теперь отбывает срок в местах не столь отдаленных. А наш Сергей, благополучно вернулся на историческую Родину и даже приобрел новый автомобиль. Но, как гласит народная мудрость, бог шельму метит, машина, как пришла, так и ушла.

От ярости у Гордиенко заиграли желваки на скулах.

– У тебя буйная фантазия, – не поворачивая головы, произнес он, – Но это все твои домыслы.

– Здесь бы такой вариант тоже прошел, но ты не учел щепетильности Ивана Степановича. – невозмутимо продолжал Чернов. – Уходя в краткосрочный отпуск на несколько дней, он делал определенные контрольные метки на ящиках с оружием. Либо пломбу ставил под определенным углом, либо краской метил шурупы на креплениях ящиков. Таким образом, вернувшись из Киева, он и заметил, что ящики тобой вскрывались.

Гордиенко повернулся лицом к Чернову и, улыбнувшись одними губами, сказал:

– Знаешь, Игорь, если б твой рассказ касался не меня, я бы тебе поверил. Все очень складно, но есть одно «но». – Он сделал многозначительную паузу и посмотрел поочередно на присутствующих в палате офицеров. – Если все это сделал я, то за что тогда убили Рубана?

Чернов вновь сел на табурет и уставился на Гордиенко.

– Я думаю, что ответ на этот вопрос, мы от тебя же и услышим, – спокойно ответил Игорь.

– Ты точно больной, – почти заорал Гордиенко, он перевел взгляд на Пархоменко и с надеждой в голосе, обратился к нему, – Товарищ майор, ну а, Вы, почему молчите, неужели не видите, что этот товарищ, – он показал пальцем на Чернова, – просто сошел с ума.

– Мне так не показалось, – ответил следователь и, с интересом посмотрев на оперативного работника, произнес, – Продолжайте Игорь Геннадьевич.

Пархоменко еще не до конца понял цепь рассуждений Чернова, но его доводы, относительно первой части преступления показались ему логичными.

– Теперь перейдем к убийству Рубана. – Игорь закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. – В субботу, накануне убийства, Иван Степанович обнаружил пропажу оружия. Он позвонил тебе. Телефонистка слышала ваш разговор и уверяет, что прапорщик был очень взволнован. Я могу предполагать, что он потребовал вернуть оружие на место. Ты, видимо, пообещал ему это сделать, поэтому он не доложил командиру о пропаже. Затем, в поздно вечером в субботу, зная, что его жена и дочь в отъезде, ты пришел к нему, чтобы окончательно решить эту проблему. Я могу только предполагать, что договориться вы не смогли. И это не удивительно, ведь ты уже продал эти гранатометы. И тогда ты перерезал горло своему товарищу. Таким образом, решил проблему раз и навсегда. На скорую руку ты вытер свои отпечатки, где смог, но не учел, что они остались на кухне. Именно там их обнаружили эксперты из милиции.

– А вот тут у тебя промашка вышла, – ехидно улыбнулся Гордиенко, – Мои отпечатки в доме оказались лишь после того, как мы с тобой вместе зашли в его квартиру.

– Я тоже так сначала думал, – ответил Чернов, – но, затем, вспомнил, что, войдя в квартиру, ты следовал по коридору за мной и на кухню не заходил. И свет в комнате зажег только лишь потому, что, уходя ночью после убийства, сам же его выключил, и оставил на выключателе свои пальчики. Ты хотел это убийство инсценировать, как бытовое, надеясь всех ввести в заблуждение, оставив на столе стакан со следами с губной помады. Но и здесь ты ошибся, после серьезного ранения и заболевания, Рубан не мог общаться с женщинами. А след помады на стакане оставила его жена перед отъездом в Киев.

Чернов перевел дыхание и, не отрывая глаз от Гордиенко, продолжил:

– Я бы мог рассказывать еще долго, но буду краток. Мы располагаем серьезными доказательствами, которые указывают на твою причастность к убийству Рубана.

– И какими же? – засмеялся Гордиенко, пытаясь продемонстрировать внешнее спокойствие.

– Во-первых, убийца был левшой, и ты, как оказалось, так же левша.– Чернов посмотрел на него, ожидая реакции, но Гордиенко молчал, – Помнишь, я бросил тебе ключи от машины, а ты их поймал левой рукой?

– Это серьезная улика, – продолжал ерничать капитан.

– Мы с майором Пархоменко в тот день, когда брали твой автомобиль, обнаружили у тебя под сидением на коврике следы крови. Видимо, все же кровь попала тебе на одежду или руки, и ты ее вытер портянкой, которой обычно протирал машину. Именно от нее остался след крови на коврике и обшивке сидения, а затем ты эту тряпку выбросил. Поэтому, когда мы с тобой попали в дождь, ты не протер стекла. Тебе не чем было их протирать.

– Эта, с позволения сказать, улика тоже малоубедительна, – нагло улыбнулся Гордиенко, – Где теперь этот коврик, где теперь обшивка сидения, когда сама машина взлетела на воздух?

– Согласен, – отозвался со своего места Пархоменко, – Она сгорела, но до этого мы, совместно с прокуратурой, ее изъяли. Вот заключение и фотографии. – Он вытащил из папки документы и показал их капитану. – Подбросить вам их не могли. Видимо, когда вы положили портянку под сиденье, кровь на ней была еще свежей и не успела свернуться.

– Следующий момент, – продолжал рассказывать Чернов, – тем ножом, которым ты убил Рубана, чуть позже хотели убить меня. – Он пристально посмотрел на Гордиенко, – Я смог выбить этот нож. Как ни странно, но эксперты из уголовного розыска обнаружили на нем микрочастицы крови, также принадлежащей Рубану. Об этом покушении, я не рассказывал никому, кроме Секерина, однако ты недавно проговорился, что в курсе нападения на меня. Вопрос откуда? А то, что нож принадлежит тебе, так его опознал Ларкин, – стал блефовать Чернов, – ты ведь пообещал тому подарить его на День рождения. А покушался на мою жизнь один из группы тех сирийских студентов, которых сегодня взяли наши коллеги при посадке в поезд. Правда, тот, кто напал на меня, не дожил до этого дня.

Кстати, оба покушения на меня, ты сам и организовал, – Чернов указал пальцем на Гордиенко, – Первый раз ты пригласил меня в кафе, чтобы показать меня иностранцам. Второй раз пытался отравить атропином, когда пили кофе. И оба покушения происходили после того, как я сам тебе рассказывал о результатах своего расследования. В первом случае, это произошло, когда ты узнал, что я интересуюсь Битхамовым. Во втором случае, я умышленно довел тебе информацию, что вышел на след реального убийцы и ты не заставил долго ждать ответных действий.

– Чушь, – встрепенулся Гордиенко, – Первый раз я сам тебя провожал и подвез почти к дому, а второй раз нас обоих отравили. Я говорил тебе, что после кофе плохо себя чувствовал.

–Это не совсем так. – Возразил ему Чернов. – В первом случае, ты меня высадил не возле дома, а на улице. А во дворе дома меня уже поджидал один из тех иностранцев, которых мы видели в кафе и которых сегодня задержали на вокзале. Во втором случае, на твою жизнь никто не покушался. Накануне нашей встречи, начальник медслужбы Сметанин прописал тебе атропин для лечения глаз. Этот препарат имеет свойство расширять зрачки. Я, после его употребления, пару дней не мог смотреть при дневном свете, а у тебя с глазами все было нормально.

– Все, хватит, – наконец взорвался от возмущения Гордиенко, – Я требую адвоката.

– Для начала мы вынуждены будем Вас арестовать и доставить к нам в прокуратуру, – спокойно произнес Пархоменко, а затем представим Вам адвоката, если, конечно, у вас нет своего.

Следователь перевел взгляд на Чернова и улыбнулся.

– Это, если дело дойдет до адвоката, – продолжал давить Игорь, делая ударение на слово «дойдет», – Пока Битхамов остается на свободе, он может убрать тебя даже по пути в прокуратуру. Ведь сейчас только от тебя зависит, останется он на свободе или нет. Первая попытка с гранатой оказалась у него неудачной, поэтому, второй раз он не допустит такой оплошности. Так что, Сергей решать тебе. Либо сотрудничать со следствием и пару лет из приговора тебе помогут убрать, либо ждать, пока тебя самого уберут, как не нужного свидетеля. В любом случае, арест неизбежен. Я правильно говорю? – Чернов обратился за поддержкой к Пархоменко.

Следователь утвердительно кивнул головой и добавил, – Мы сегодня же проведем обыск у Вас в гараже и на квартире. Я не сомневаюсь, что как минимум мы найдем деньги от продажи гранатометов, а дальше видно будет.

Гордиенко молча смотрел в пол, нервно перебирая пальцами полы больничного халата. В его сознании явно происходила борьба мотивов, и Чернов не хотел его торопить.

– А если напишу явку с повинной? – наконец, спросил он.

Пархоменко удивленно взглянул на Чернова.

– Следствие это учтет, – произнес он, вновь переводя взгляд на Гордиенко, – В этом случае, вот Вам лист бумаги и подробно напишите все, что хотите нам сообщить.

– Боюсь, что у меня это не получится, – ответил капитан и показал на забинтованную руку. – Напишите Вы с моих слов, а я подпишу.

– Хорошо, рассказывайте, но только очень подробно.

Гордиенко грустно посмотрел на окно палаты, понимая, что теперь не скоро увидит голубое небо без решеток. Он тяжело вздохнул и, взглянув на Чернова, начал рассказывать.

– Меня погубили собственные амбиции. – Он попытался выдавить из себя подобие улыбки, – Мой отец был военным летчиком, заместителем командира полка по летной подготовке. Я тоже с детства хотел летать, но в десятом классе у меня испортилось зрение. О летной карьере пришлось забыть, копаться в двигателях, чтобы летали другие, у меня желание не было, поэтому я выбрал факультет вооружения. Получив инженерное образование, надеялся быстро подняться по служебной лестнице, и по началу все складывалось удачно. Я был назначен на должность начальника группы вооружения эскадрильи, но потом погорел на женщинах. Сами понимаете, такое бывает в холостяцкие годы, особенно когда появляются деньги. В итоге из партии меня исключили и отправили в богом забытый гарнизон в ОБАТО. Пока, существовали партийные органы, мою кандидатуру на выдвижение даже не рассматривали. А к тому времени мои однокашники уже стали инженерами полков и дивизий. Я же оставался вечным капитаном. С развалом Союза вернулся на Украину и надеялся начать жизнь с чистого лица. В Киеве встретил одного своего однокашника и попросил его посодействовать в карьерном росте. Сам он птица не большого полета, но имел выход на армейского кадровика. Короче, он передал мне, что за тысячу долларов организует перевод в Киев на вышестоящую должность. Все ведь считают, что на Дальнем Востоке, денег куры не клюют, поэтому и заломили такую цену. У меня таких средств на тот момент не было, но, тем не менее, я пообещал достать эти деньги. По закону подлости, с каждым месяцем, жизнь становилась все тяжелее и тяжелее и уже о том, чтобы собрать такую сумму за счет зарплаты, вопрос уже не стоял.

В это время я знакомлюсь с соседом по гаражу Битхамовым, – он посмотрел на Чернова и усмехнулся, – Рубан, незадолго до этого, продал ему свой автомобиль, а я у Степаныча стал арендовать гараж. Честно сказать, я завидовал этому комерсанту черной завистью, особенно, как он сорит деньгами. Битхамов постоянно привозил в гараж коробки с дорогими напитками, упаковки от телевизоров и другой бытовой техники. Потом, мы как-то с ним сошлись. Он что-то по-дешевке мне продавал, что-то просто так дарил, часто одалживал деньги в долг, но ничего при этом не просил взамен. И вот в один злополучный день, он попросил меня дать ему автомат на один день. За эту услугу он предложил мне 200 долларов. Объяснил это тем, что собирается с друзьями выехать на охоту на кабана. Сами понимаете, отказать ему, у меня уже не было морального права. Я тогда должен был догадаться, чем все может закончиться, но желание получить деньги тогда отбило мне разум. Сами понимаете, с нашими зарплатами для меня это была космическая сумма, и я согласился. Мне пришлось дождаться, пока Рубан уедет в Киев и, воспользовавшись тем, что мы склад друг другу не передавали, взял автомат со склада текущего довольствия. Битхамов меня не подвел, через день вернул мне оружие и заплатил, как договаривались. Я протер автомат растворителем, чтобы не осталось никаких отпечатков. А вечером он меня попросил достать гранатометы и предложил самому озвучить цену. Тут я и понял, что другого случая не будет. Я запросил за них две тысячи долларов, ровно столько, сколько нужно мне было на перевод и непредвиденные расходы на новом месте. И тот не торгуясь, согласился. Я надеялся, что со временем, придумаю, как списать эти гранатометы, но, Рубан, по прибытию из госпиталя, сразу же обнаружил недостачу. Он мне сказал, что если я не верну оружие до понедельника, то он доложит о хищении командиру. После этого разговора, я поехал к Битхамову с просьбой на период проверки вернуть гранатометы назад. Но тот поднял меня на смех и категорично заявил, что это моя проблема. Более того, он дал мне понять, что если эту проблему я не решу сам, то я сам стану для него проблемой. А он привык свои проблемы решать быстро. Поймите, он не оставил мне выбора. – Гордиенко с надеждой посмотрел на офицеров, но, так, не увидев понимания на их лицах, продолжил.– Вечером я поехал к Рубану. До последнего момента я хотел решить вопрос мирным путем. Предложил ему несколько вариантов. Можно было договориться с соседней воинской частью о том, чтобы взять у них гранатометы, якобы для проведения занятий с нашими солдатами и отчитаться ими на период проверки склада. Предлагал Степанычу тысячу долларов, но уперся, как осел и ни на одно из моих предложений не согласился. В итоге, мы не договорились. Мне ничего не оставалось, как только убить его. Я задернул шторы, чтобы ничего не было видно из домов напротив и, зайдя со спины, перерезал ему горло ножом, который на Дальнем Востоке выменял у одного участкового. Благо он от меня этого не ожидал, поэтому не сопротивлялся и даже ничего не понял. Ну а дальше, ты рассказал все правильно. – Он поднял глаза на Чернова.

– А меня тогда за что хотели убрать? – задал вопрос Игорь.

Гордиенко улыбнулся одними губами.

– Как только ты появился у Битхамова, он дождался меня в гараже и сказал, что тебя нужно хотя бы на время нейтрализовать до тех пор, пока гранатометы не вывезут за пределы города. Я ему сразу сказал, что убрать тебя, как Рубана не смогу, потому что, убийство сотрудника СБУ будут расследовать значительно серьезнее, чем прапорщика ВВС. А тогда проблемы могут появиться у всех. Он согласился со мной, и мы решили инсценировать обычную пьяную драку, в которой тебе просто проломят голову, и ты на несколько недель сляжешь в больницу. У Битхамова был для таких целей один парень, он, кстати, сам изъявил желание тебя побить, – уточнил он, – А я дал ему нож исключительно для устрашения, а не для убийства. Ну, кто ж знал, что ты в тот вечер не до конца утратишь свою физическую форму. – Усмехнулся Гордиенко, глядя на Чернова.

– А второй раз? – спросил Игорь.

– А второй раз, ты сам виноват. – Гордиенко немного расслабился, – Ты рассказал мне, что в ближайшее время найдешь убийцу. Я передал об этом Битхамову и тот мне сказал, что мы оба становимся для него проблемой. Поэтому рекомендовал мне ее решить. Я прекрасно отдавал себе отчет, что если оставлю тебя в живых, то сам последую за Степанычем. Поэтому вспомнил, как в одном кинофильме пытались отравить следователя атропином. Но, к счастью, тебя откачали. А Битхамов выполнил свою угрозу. Я не смог убрать тебя, поэтому он попытался убрать меня. Но ты знаешь, Игорь, – он облегченно вздохнул и совсем по-дружески произнес, – Я не жалею, что так получилось. Твоей смерти я не хотел. Я и смерти Ивана Степановича тоже не хотел.– Он на секунду замолчал, а затем продолжил,– Да, я был аферистом. На прежнем месте службы я приторговывал патронами и весьма успешно, но я не был законченным мерзавцем. Прежде, я никогда не думал, что смогу убить человека. И когда мы с тобой приехали к Рубану домой в понедельник, я еще не верил, что совершил это преступление. Все было, как во сне и не со мной. Я до конца осознал, что убил своего подчиненного, только тогда, когда увидел в квартире его труп. У меня началась самая настоящая истерика, но ты этого не заметил. В какой-то момент мне даже захотелось тебе все рассказать, но когда приехала милиция, у меня наступил какой-то перелом. Я понял, что коль уж это произошло, то обратного пути у меня уже нет и нужно идти до конца.– Он тяжело вздохнул. – Вот, конец и наступил.

Он вытащил из кармана сигареты и закурил. Все это время Пархоменко быстро писал и, закончив оформление явки с повинной, протянул листы бумаги Гордиенко.

– Распишитесь здесь, где стоят галочки.

Капитан, поставил корявую роспись забинтованной рукой и откинулся на спинку кровати.

Следователь вытащил из портфеля наручники и попытался надеть их на руки Гордиенко. Это действие у него не получилось, так как на больной руке мешали бинты. Тогда он приоткрыл дверь и крикнул своим помощникам, – Заберите задержанного и ведите его к нашей машине. Я скоро подойду.

Двое сотрудников прокуратуры взяли Гордиенко под руки и выели в коридор.

Чернов молча смотрел им в след.

– Блестящая работа коллега, – радостно произнес Пархоменко, – Поздравляю.